Существует много определений гениальности

Вид материала

Документы

Содержание 100 Великих гениев 100 Великих гениев 100 Великих гениев 100 Великих гениев 100 Великих гениев

Подобный материал:

• Оглавление, 195.99kb.
• План: Введение. Сущность производства и его организация. Внешние эффекты производства., 154.4kb.
• Имеется большой набор или множество неявных требований, на которые зачастую не обращаю, 143.38kb.
• Концепция культуры. Существует много определений понятия «культура». Выберем из них, 439.36kb.
• Черепахи до самого низа. Предпосылки личной гениальности джон гриндер и Джудит делозье, 4541.73kb.
• Тема Киевская Русь, 151.8kb.
• Тенденции формирования и развития молодежных субкультур в современной России, 40.02kb.
• Пытаясь ответить на этот вопрос вспомним, что в педагогике существует несколько разных, 179.82kb.
• Курс разработан: Батурчик М. В. 3адания, 451.38kb.
• Лекция 5 (4 часа). Раздел Архитектура предприятия, 242.66kb.

Начинайте, мужи, состязанье.

Ведь ожесточен язык ваш страшно,

У обоих есть большая храбрость,

Да и ум ваш изощрен прекрасно.

Потому-то ожидать нам нужно,

Что один изящные словечки |

Скажет, точно выточив их тонко, |

А другой, слова с корнями вместе

Вырывая, бросит и сразу Эту массу слов его рассеет

Здесь дана обобщенная характеристика стиля двух трагиков. В дальнейшем Аристофан анализирует не столько техническое мастерство поэтов, сколько их влияние на общественную жизнь. Ев-рипид утверждает, что выводил на сцену реалистичные персонажи, избегающие высокопарных речей, не обладающие сверхобычными качествами; обучал граждан искусству «размышленья и расчета». Эсхил вопрошает: «За что же должны уважать мы поэта?» Еврипид отвечает: «За искусство и их поученье, так как они в государствах тем самым улучшают народ». И тогда Эсхил утверждает, что в его трагедиях герои служат примером доблести, патриотизма. Они не избегают гражданского долга, не шуты или праздношатаи. Еврипид оправдывается тем, что его отрицательные герои взяты из мифов. Эсхил возражает: надо умалчивать о постыдном; если у детей есть учитель, то «для взрослых поэты — наставники». Они должны творить прекрасное.

Ответ Еврипида: разве может возвышенная речь научить прекрасному? Ведь надо говорить так, как принято в обыденной речи. Возражение Эсхила: для мыслей и чувств великих должна быть соответствующая речь!

Как видим, Аристофан одинаково толково говорит от имени как одного, так и другого поэта-трагика, не отказывая обоим в уме. Правда, в некоторых обвинениях преувеличена, пожалуй, роль театрального искусства в изменении нравов' вряд ли Еврипид, как утверждает Эсхил, повинен в том, что афиняне стали утрачивать благородство и героизм. Конечно, искусство и общественное сознание взаимосвязаны, но не столь однозначно

Итак, Дионису предстоит решить, кто же победил в соревновании поэтов. Он произносит:

Они мне милы, и судить я их не буду.

Один мне мудрым кажется, другой мне дорог.

Что же важнее в трагедии — воздействие на ум или на души людей? Дионис выбирает «того, кого душа желает». Он уходит с Эсхилом, который оставляет в Аиде на троне «короля поэтов» не Еврипида, а Софокла, которого считает вторым после себя.

Трудно определить, кто из трех величайших трагиков Эллады был наилучшим. Все они не остались в царстве теней и обрели бессмертие в своих произведениях, так же как Аристофан и многие другие гении прошлого. В заключение добавим, что не случайно здесь уделено сравнительно много места древним античным поэтам, драма-

206

100 ВЕЛИКИХ ГЕНИЕВ

тургам. Последующая литература очень многим обязана им, ибо они были не только трагиками или комедиографами, но сочиняли стихи и песни, высказывали мудрые суждения, создавали образы самых разных людей, а также богов (тоже — «человеческое, слишком человеческое»). И не по личному произволу Аристофан определил важнейшим критерием значимости литературного произведения — силу воздействия на общественное сознание, влияние на быт и нравы. В те времена театральное действо было синтезом искусств (включая технические изобретения; «техносом» звали и ремесла, и искусство). Учтем, что греческие полисы-города были по нашим меркам очень небольшими, почти все активные граждане посещали театральные представления, переживая и продумывая увиденное и услышанное. Они прекрасно понимали намеки, аллегории, иносказания. Театр ¦отзывался на все важные события и конечно же влиял на принимаемые политические решения. Так что Аристофан вряд ли сильно грешил против истины, считая (устами своего героя) Еврипида повинным в падении нравов. Отчасти такая вина могла быть. Хотя Еврипид как тонкий художник и проницательный мыслитель не выдумал, а подметил и отразил в своих сочинениях определенные перемены у афинян.

После величайшего расцвета театра в Древней Греции — как синтеза искусств, проявления интеллекта и общественного явления, — ничего подобного в истории культуры уже не встречалось (театр в Китае и Индии тоже играл в обществе наибольшую роль только в далекой древности). Римляне тоже любили театр, но отдавали предпочтение кровавым зрелищам и политическим выступлениям и торжественным шествиям. Позже в разных странах было немало замечательных драматургов, некоторые их пьесы не сходят со сцены сотни лет, но того воздействия на культуру и общество, как во времена Древней Эллады, уже не могло быть по объективным условиям: изменились и люди, и общественная жизнь, и театр.

ДАНТЕ

(1265-1321)

Уроженец Флоренции, он принадлежал к аристократическому роду Алигьери. Время его жизни приходится на завершающий, с обостряющимися социальными противоречиями этап феодализма в Италии.

Еще ребенком Данте влюбился в ровесницу Беатриче, дочь соседа. Чувство это пронес через всю свою жизнь (прекрасная Беатриче умерла в юности). Оно вдохновило его на создание стихов.

ДАНТЕ

207

Данте был не только поэтом, но и активным гражданином, участвовал в городском самоуправлении. В 1295 году он отказался от дворянства и вошел в цех аптекарей. Занимая высокую должность, препятствовал сторонникам папы римского захватить Флоренцию. Когда же его противники победили, приговорив Данте к смертной казни, ему пришлось покинуть родной город, а затем и Италию. Он долго скитался по чужбине, стал знаменитым поэтом, написал несколько философских трактатов, но так и не смог вернуться на родину. Последние 6 лет жизни провел в городе Равенне, где создал великую поэму о своих хождениях по кругам

ада, пребывании в чистилище и в раю. Данте назвал ее «Комедией» (подчеркивая этим ее оптимистический, а не трагический финал — в райских сферах). Позже название дополнили восторженные читатели: «Божественная комедия».

Говорят, в Вероне местный правитель оказывал Данте меньше внимания, чем своему шуту. Кто-то не преминул сказать об этом Данте, который ответил: «Каждый больше любит себе подобного».

Данте считал: «Цель каждой добродетели в том, чтобы сделать нашу жизнь радостней». И еще: «Сомнение доставляет мне не меньшее наслаждение, чем знание».

Сам он умел не только сомневаться, но и обогащать свой ум знаниями. Он был одним из образованнейших людей своего времени. Именно этим можно объяснить удивительный феномен «поэтического предоткрытия» Нового Света поэтом и мыслителем. Факт этот малоизвестен (даже специалистам) и потому заслуживает обстоятельного рассказа. Но чтобы отрывок из «Божественной комедии» был понятен, надо сделать некоторые пояснения.

Геркулесовы Столбы (в тексте — Межи) — это два скалистых мыса по сторонам Гибралтарского пролива. Согласно греческому мифу, их воздвиг Геракл как предел для мореходства на краю света. Сетта (ныне Сеута) — гавань у мыса Абила на африканском берегу Гибралтара. «Мир безлюдный» — открытый океан. «Влево уклоняя

208

100 ВЕЛИКИХ ГЕНИЕВ

ход» — значит на юго-запад от Геркулесовых Столбов. «Светила другого остья» — то есть Южного полушария, где видны созвездия, расположенные над Южным полюсом земной оси. Значит, моряки пересекли экватор. «Пять раз вокруг луны блеснул и погас свет» — означает, что прошло пять месяцев Теперь обратимся к тексту:

Уже мы были, древние мужи,

Войдя в пролив, в том дальнем месте света,

Где Геркулес воздвиг свои межи,

Чтобы пловец не преступил запрета; Севилья справа отошла назад, Осталась слева, перед этим, Сетта.

«О братья, — так сказал я, — на закат Пришедшие дорогой многотрудной! Тот малый срок, пока еще не спят

Земные чувства, их остаток скудный

Отдайте постиженью новизны,

Чтоб, солнцу вслед, увидеть мир безлюдный1

Подумайте о том, чьи вы сыны: Вы созданы не для животной доли, Но к доблести и к знанью рождены». Товарищей так живо укололи Мои слова и ринули вперед, Что я и сам бы не сдержал их воли.

Кормой к рассвету, свой шальной полет На крыльях весел судно устремило, Все время влево уклоняя ход

Уже в ночи я видел все светила Другого остья, и морская грудь Склонившееся наше заслонила.

Пять раз успел внизу луны блеснуть

И столько ж раз погаснуть свет заемный,

С тех пор, как мы пустились в дерзкий путь,

Когда гора, далекой грудой темной, Открылась нам, от века своего Я не видал еще такой огромной.

Таково описание открытия Нового Света, данное почти за два столетия до того, как экспедиции Колумба, Кабрала и Америго Вес-

ДАНТЕ

209

пуччи смогли совершить подобное морское путешествие от Гибралтара на юго-запад, через Атлантический океан, пересекая экватор, к северной оконечности Южной Америки, где имеются достаточно высокие горы, или к Бразилии.

Что это — чудесное пророчество? Научное предвидение? Случайное совпадение? Последний вариант весьма сомнителен: уж слишком точно описан маршрут, даже срок его правдоподобен. О ясновидении, чудесном прозрении великого поэта, тоже можно говорить, лишь основываясь на собственном незнании или невежестве, ибо это будет уход от анализа и объяснения.

Но каким образом Данте мог узнать и описать пересечение Атлантического океана? Он, по-видимому, не сомневался в шарообразности Земли и возможности достичь восточной Азии или крупного острова (материка) на другой стороне Атлантики. Правда, если до него дошли отголоски преданий викингов о «Винланде», то путь мореходов был бы направлен на северо-запад, а не на юго-запад — к Северному полярному кругу, а не через экватор.

Скорее всего, в рассказе Данте сплелись воедино и старинные предания, и научные знания, и средневековые христианские представления о существовании где-то на краю света горы, за которой находится Рай Именно такие ориентиры имел в виду Колумб, отправляясь в свое трансатлантическое плавание. Гений Данте предвосхитил его подвиг.

Конечно, мы обратили внимание лишь на один эпизод небольшой великой эпической поэмы. Современному читателю она может показаться слишком трудной. Одни примечания к ней занимают более сотни страниц (прекрасный перевод ее на русский язык М. Лозинского был отмечен в 1946 году Сталинской премией).

Однако ею восхищались многие поколения почитателей классической литературы. В «Божественной комедии», как писал Пушкин, «план обширный объемлется творческою мыслию». Она грандиозна по объему, включает 100 песен и более 14 тысяч стихов, делится на три части — «Ад», «Чистилище» и «Рай».

Пройдя этот путь вслед за поэтом, читатель должен задуматься о смысле бытия и превратностях судьбы. В кругах ада пребывают гордецы, завистники, гневливые, унылые, скупцы и расточители, чревоугодники, сладострастники, предатели. Но Данте показывает и райские высоты, предполагающие возможность личного и общественного возрождения

210

100 ВЕЛИКИХ ГЕНИЕВ

СЕРВАНТЕС

(1547-1616)

Род его был достаточно знатен, но недостаточно богат. Мигель де Сервантес Сааведра родился в семье врача, в молодости писал сонеты, элегии, не имевшие успеха.

Участвуя в войне против турок, он в 1570 году попал в плен к алжирским пиратам, был продан в рабство и лишь через 10 лет был выкуплен друзьями.

В драме «Алжирские нравы» он отразил быт и страдания испанских невольников, а в исторической трагедии «Нумансия» (или «Разрушение Нумансии») воспел свободолюбие и героическую борьбу древних испанцев против римских завоевателей. Эту патриотическую пьесу ставили в Мадриде и во времена осады города наполеоновскими войсками в 1809 году, и фашистами-фалангистами в 1938-м.

Он служил на должности заготовителя продовольствия для флота, затем чиновником для сбора налоговых недоимок, объездил всю Андалусию, общался со множеством людей.

По обвинению в растрате (предполагается, ложном) ему довелось провести несколько лет а тюрьме, где он начал писать развлекательный по первоначальному замыслу роман «Хитроумный гидальго Дон Кихот Ламанческий». Кроме того, написал несколько пьес, новеллы и другие сочинения. Незадолго до смерти он постригся в монахи.

Его Дон Кихоту суждено было бессмертие. Сервантесу удалось показать трагикомичный финал эпохи рыцарства, здравый смысл и лукавую наивность крестьянина-оруженосца Санчо Пансы и «рыцаря Печального Образа» — мечтателя, благородного идеалиста, который смешно и нелепо выглядит в мире жестокости, пошлости, подлости и корысти.

Правда, в предисловии к своему роману Сервантес называет своей целью противодействовать тлетворному влиянию рыцарских романов. Исходя из этого можно было бы «Хитроумного гидальго...» отнести к жанру пародии. Однако произведение совершенно определенно не укладывается в эти рамки, да и автор не скрывает своей симпатии к главному герою. Не случайно даже Санчо Панса проявляет немало самоотверженности, оставаясь верным своему господи-ну не из корысти или боязни наказания, а из чувства глубокого уважения к подлинному рыцарю — отчасти безумному, отчасти наи-вному, так и не желающему осознать, что век рыцарства уже позади (да и был ли он таким, как описано в романах?) и теперь настала пора цирюльников, ловкачей, беспринципной черни. Конечно же

Г.ЕРВАНТЕС

211

«Дон Кихот» — преодоление рыцарских романов, перевод этого жанра из виртуального мифологического пространства в земную реальность. По словам испанского философа XX века Хосе Ортеги-и-Гас-сета, «видеть произведение Сервантеса как полемику с рыцарскими

Романами существенно важно для эстетики. В противном случае мы не сможем понять то необыкновенное обогащение, какое испытало искусство литературы в «Дон Кихоте». До сих пор эпический план (пространство вымышленных героев) был единственным... Теперь, однако, воображаемое отходит на второй план. Искусство приобретает еще один план, как бы увеличивается в третьем измерении, полу-

212

100 ВЕЛИКИХ ГЕНИЕВ

чает эстетическую глубину, которая, как геометрическая, требует многомерности. Мы уже больше не вправе сводить поэтическое к своеобразному очарованию идеального прошлого или к неповторимому, извечному интересу, присущему приключению. Теперь мы должны возвести современную действительность в ранг поэтического».

Ортега едва ли не первым назвал роман Сервантеса трагикомедией, в которой герой «переходит из унылого зала таверны в мир сказки», переживая приключения одновременно и в своем пылком воображении, и в действительности, заявляя гордо: «Волшебники могут отнять у меня счастье, но воли и мужества им у меня не отнять».

Возможно, в «Хитроумном идальго...» представлен парадоксальный вид фантастического реализма, пронизанного доброй и горькой иронией. Пожалуй, даже реализм преобладает; не даром же суровый классик данного направления XIX века Флобер признавался, что «обнаруживает свои истоки» в этой книге.

Наконец, особо отметим один важный аспект, на который обычно не обращают внимание: в романе Сервантеса едко показано, как могут повлиять литературные сочинения на человека, далекого от реальной жизни. Дон Кихота можно считать одним из первых образов «зомбированного» человека, сознание которого наркотизировано, изменено искусственно. У него сложилась четкая установка — как говорят психологи, которой он следует неуклонно, невзирая ни на какие обстоятельства и препятствия. Она заставляет его видеть то, что существует лишь в его воображении, принимая эту мнимость за действительность. К чести героя, его установка самая возвышенная, гуманная, благородная.

Немецкий писатель Томас Манн в эссе «Путешествие по морю с Дон Кихотом» писал: «Конечно, Дон Кихот безрассуден — увлечение рыцарскими романами сделало его таким; но этот являющийся анахронизмом образ в то же время служит источником такого подлинного благородства, чистоты, такого изящества, такого внушающего искреннюю симпатию и глубокое уважение достоинства всего его облика, и физического, и духовного, что к смеху, вызываемому его «печальной», его гротескной фигурой, неизменно примешивается удивление и почтение, и каждый, кто встречается с ним, ощущает, недоумевая, искреннее влечение к жалкому и вместе с тем величественному, в одном пункте свихнувшемуся, но во всем остальном безупречному дворянину».

И возникает вопрос: а если в нашем мире глупо и невозможно оставаться такими, как Дон Кихот? Если столь прекрасные люди встречаются только в виде литературных образов и не имеют никакого отношения к действительности, исключая обитателей психи-

ЩЕКСПИР

213

атрических лечебниц? Но тогда какой смысл существования людей в этом мире, если у них подвергаются осмеянию, глумлению и полному искоренению вое наилучшие движения души?

И другой вопрос: а не является ли современное общество «зомбированным» электронными средствами массового управления сознанием? Но только внушаются установки низменные, рассчитанные на потребителей материальных благ и приспособленцев, способных только прислуживать имущим власть и капиталы Но разве такие существа достойны счастливой жизни?

ШЕКСПИР

(1564—1616)

Уильям (или Вильям) Шекспир родился в городе Стратфорде, в семье ремесленника-перчаточника. Учился, по-видимому, в местной школе, штудировал Библию... Впрочем, о его жизни до 1592 года сведения очень скудны. Рано женился на дочери богатого фермера, у них родилась дочь, а затем близнецы, которых назвали Гамлетом и Юдифью.

В ту пору в Англии вошли в моду театры. Возможно, Шекспир принимал участие в любительских спектаклях, а при случае уехал из родного города, примкнув к бродячим артистам. Тогда же начал писать пьесы. В Лондоне, работая в одной из театральных трупп, он приобрел богатого и влиятельного покровителя — графа Саутгемптона, которому посвятил поэмы «Венера и Адонис» (издана в 1593 году) и «Лукреция».

Шекспир вошел в состав труппы лорда-канцлера как актер и драматург Росла его известность, а с ней и богатство; он стал совладельцем нового театра «Глобус», приобрел недвижимость. Период Усиления могущества Вели-

щ

214

100 ВЕЛИКИХ ГЕНИЕВ

кобритании при Елизавете I совпал с расцветом творчества Шекспира. Он писал комедии и трагедии, создал цикл сонетов, а незадолго до смерти вернулся в Стратфорд и умер в кругу семьи.

Правда, время от времени всплывают — отчасти искусственно, ради сенсации — версии о неведомом авторе, создателе гениальных пьес, приписываемых Шекспиру. Особенно усердствуют в этом отношении те, кому кажется невероятным, что одним из величайших драматургов мира мог быть не блещущий знаниями малообразованный актер. На его место пытаются поставить знатных и весьма просвещенных графов Оксфорда, Ретленда, Дарби, лорда Стренджа, не говоря уже о знаменитом философе и крупном государственном деятеле, а затем бароне и виконте Френсисе Бэконе. Подобные домыслы убедительно отверг известный советский литературовед А.А. Аникст: «Мог ли какой-нибудь из названных выше графов в часы досуга, между прочим написать пьесы, выдержавшие испытание временем и до сих пор волнующие зрителей глубиной постижения жизни и мастерством изображения человеческих характеров? Нет, конечно. Пьесы Шекспира — плод высокого профессионального мастерства. Их мог написать только человек, досконально знавший театр, глубоко постигший законы воздействия на зрителей».

В пользу авторства У. Шекспира говорит и то, что о нем писал, например, другой английский драматург и поэт, его современник Бен Джонсон (1573—1637). Он упрекал Шекспира за недостаточную ученость, плохое знание латыни и незнание греческого, но в то же время восклицал: «Душа века! Предмет восторгов, источник наслаждения, чудо нашей сцены». По его мнению, пьесы Шекспира «выше сравнения с тем, что гордая Греция и надменный Рим оставили нам». (Кстати, Бен Джонсон был знаком и с Ф. Бэконом.)

За последние два века, когда Шекспира признали великим драматургом, как-то забылось, что в свое время лишь немногими современниками он был высоко ценим (приведенное выше высказывание Б. Джонсона — некролог). Никто тогда всерьез не интересовался биографией Шекспира, включая его самого. Удивительно другое: в наше время его пьесы считаются чрезвычайно сложными и тонкими, труднопонимаемыми, доступными в сути своей только избранным. А при его жизни было иначе. Вот что подчеркнуто А.А. Аникстом:

«Свои главные произведения Шекспир написал для общедоступного народного театра. В те времена театр считался развлечением сравнительно низкого рода. Достаточно сказать, что в пределах Лондона городские власти не разрешали строить театры и давать публичные представления. Буржуа-пуритане, управлявшие муниципалитетом столицы, видели в театрах источник разложение нравов и одну из причин распространения эпидемий чумы. Театр строили за

ШЕКСПИР

215

городской чертой, там, где находились всякого рода злачные места и такие развлечения, как загоны для травли медведя и арены для петушиных боев.

Странная ситуация: 400 лет назад Шекспира прекрасно понимал лондонский простой люд (для которого в основном он и писал), а теперь его с трудом осмысливают эстеты и культурологи, не говоря уж о театралах, «отборной» публике. В чем тут дело?

Возможно, слишком многое люди стали усложнять, а потому и путаются даже в достаточно простых историях, о которых повествует Шекспир. Или со временем многое меняется и прошлое уже понимается с трудом? Не исключено, что простые и сильные чувства становятся чуждыми для людей образованных и утомленных погоней за модой, новизной.

Одну из причин популярности шекспировских героев отметил более 120 лет назад отечественный публицист Н.К. Михайловский в статье «Гамлетизированные поросята». По его мнению, просвещенной публике очень близки сомнения, неуверенность Гамлета, его неумение принимать твердые и ответственные решения, отсутствие сильного чувства долга, склонность к актерству; к тому же он красиво одет, образован, принадлежит к избранному обществу. Вот почему многие, причисляющие себя к интеллектуалам, склонны отождествляться с ним, ощущают себя в его наряде и на его месте. «Словом, Гамлет не глубиною или обширностью своего ума плодит гамлетиков», — подчеркивал Михайловский. Добавим: и не благородством, признанием своих недостатков, стремлением преодолеть их и способностью в конце концов проявить мужество. (Правда, мы помним Гамлета в исполнении замечательного поэта и артиста Владимира Высоцкого — резкого, страстного, бунтарского; но это уже специфическая перестройка шекспировского героя.)