Одно лето из жизни Степана Трофимовича
| Вид материала | Документы |
- Одно лето из жизни Степана Трофимовича, 818.66kb.
- Артюр Рембо. Одно лето в аду, 633.78kb.
- Мені академіка степана дем’янчука р. М. Літнарович,О. В. Кубай бібліографічний опис, 259.48kb.
- Артюр Рембо. Стихи, 1889.43kb.
- Первый опыт самостоятельной работы лето не за горами, 82kb.
- Литература на лето 8 класс Русская литература «Слово о полку Игореве», 16.38kb.
- А. П. Чехова Iблок 1 (г. Таганрог) 1б > (За труды по переписи населения). 1б (1880,, 19.08kb.
- Сказки Степана Писахова». Ж. «литература в школе», №9, 2003г с. 45. Модели урок, 66.62kb.
- Список литературы на лето, 32.94kb.
- Список литературных произведений на лето, 15.6kb.
Тамила – Нечего его ко мне нести. К Моисееву его тяните
Беленький – Э, нет. Дальше без меня – опускает руки.
Лягушкин – Тамила Сундукуевна, какой Моисеев в час ночи? Пусть спит- накрываю Райхмана корытом.
Все мы в этот вечер устали. Тамила заснула прямо за столом, напевая азербайджанскую песню про Ерушалаим. Беленький отнес ее на кушетку. Легли спать.
Леониду снились летающие балалайки с тефлоновым покрытием. Сагинаишвили видела во сне пожал Москвы 1812 года. Моисеев спал один и всю ночь ему снилась женская баня, в которую он попал как-то внезапно. Он кричал, что ему нужно в мужское отделение, но администратор, которым оказался доктор Агапкин, ни в какую не пускал его и приговаривал: «я вас только что осматривал, вернитесь в приемсный покой». Татьяна Бабич тоже спала одна одинешенька. Ей приснилось, что она совершенно голая идет по улицам и никто не обращает на это внимание, а ведь ей так этого хотелось. Беленькому
приснилось, что ему делают обрезание какие-то люди. Они говорят на непонятном языке и очень спешат, торопятся, ругаются, что вызывает у Леонида обеспокоенность за сохранность его «ндивидуальности». Владиславу Завальнюку снились цветные сны, ему неправильно расчитали дозу психотропных веществ. От этого он приходил к окошку, где раздавали медикаменты, первым. Он регулярно и главное честно, принимал таблетки и просил добавки. Впрочем как всегда у нас. Он в это время уже был на оздоровлении в Кащенко, когда внезапно в нему на ноги сел больной из соседней палаты по фамилии Лукашенко. От тяжести Завальнюк проснулся и захотел закричать, но Лукашенко сидел у него на ногах и держал в руках лыжную палку…
Чаплин
Утро следующего дня встретило нас…Да, никогда не догадаешься-песней. Именно, не ошибся я, что мне ошибаться. Песня, да, песня - вечерний звон называется. Тамила надеялась поваляться в постели попозже и набраться сил, но как иногда обманчивы бывают человеческий надежды. Я проснулся от песни «Вечрений Звон» и едва не свалился с дивана. Некоторое время мне казалось, что это вино во мне шалит еще со вчерашнего вечера, но голос не унимался. Он рос, ширился, увеличивался. С трудом найдя ботинки, я обулся на скорую руку и побежал к воротам и увидел Беленького, примено в таком же растерзанном состоянии, тоже с туфлей на одну ногу и без носков. Мы поздоровались и Беленький спросил: «Что это может быть? – дохнул на меня каким-то польским одеколоном. Я сказал, что понятия не умею, но имею страстное желание набить этому песняру бока.
Певец не унимался. Кстати, не плохо пел, подлец. Мы подбежали к калитке в надежде увидеть извержение вулкана, парад планет или что-то аткое уж совсем фантастическое.
Беленький рванул дверку ворот. Мы обомлели когда увидели того, кто перед нами стоял и дурным басом вытягивал переливы про то, как много дум, наводит вечерний звон. Парад планет и рядом не стоял. Беленького так прямо и подкинуло. Перед нами стоял отец Всеволод Чаплин, духовная особа. В руках у него был молитвенник и самодельная
коробка для подаяний. На нем висел такой огромный крест, что его запросто можно было использовать для ритуальных целей.
Вообще Чаплин сильно изменился, что не говори. Другой человек стал. Признаюсь, что даже сразу не узнал его. Я его еще мальчишкой помню. Бывало подойдешь к Чаплину, попросишь прикурить. Где там, разговоримся бывало, пивка шлепнем. Душевный человек. С товарищем минуту разделить, в картишки перекинуться – к Чаплину. Таких теперь нет. Я признаюсь, был свиделем у него на свадьбе, да!
Первая жена у Чаплина вроде не плохая была. Федорой звали. Из Орши она, Федора, с льнокомбината, да. Чесальщица. На вокзале познакомились они, в чебуречной. Жили вроде душа в душу. Прямо посмотреть было приятно. Приду бывало: клецки, в хате прибрано. Детей их Бог не дал, но Чаплин старался. Это Федора Чаплина на религию подсадила. А так, конечно, Чаплин греховодник был страшный. Но душа его чиста, вот в чем дело. Еще в детстве заметили у него чистую душу, кристальную как родниковая вода. Бывало, знаешь, соберутся соседи. Так, без повода, просто вина выпить. Ну, а Чаплин тут бегает, ножки кривые. Чаплин, почему-то, очень любил, чтобы ему клизмы делали? Надо, не надо, он просился как дурной. И не болел ничем, ни животом, ни головой не маялся.
Сделай ему клизму и все тут. Бывало, лежит на коленях, клизма из задницы торчит, а глаза счастливые, улыбается. Люди говорили матери Чаплина: «Алефтина, ты мальца испортишь. Смотри. Не злоупотребляй. Подрастет, будет, прости Господи, как Робби Вилиямс кадриль плясать». А ну его! Плохо они его воспитывали. Так и есть -не доглядели хлопца. Так вот, он же что удумал Чаплин-то? Заставлял Федору танец живота ему танцевать. Да, вот на полкопейки не вру. Бывало, приходит Федора к участковому и говорит ему человеческим голосом: « Спаси меня, Христа ради! Мочи моей нету с этим Чаплином! Не бери грех на душу, выручай. А не поможешь мне, так я в Чижовском водохранилище утоплюсь и поминай как звали» Забеспокоился мент, как есть заволновался. Того и гляди згинет баба в морской пучине. Что делать думает? Дай думает распрошу, что и где. Ну, брат, ахнешь. Вычитал Чаплин чтоб ему после ванны всегда полотенец не хватало, что танец живота помогает жизнь семейную укрепить. Вот похабник, а? И не чтоб читал книги какие благонравный, житие святых, псалтырь, к примеру. Нет, и близко не заманиш его. Да и давай требовать от Федоры танец живота. А какого живота, я тебя спрашиваю, какого это живота ему срамному человеку нужно было! Даже записал Федору на курсы к Инне Бусенковой. А какой Федоре танец?! Она еле ходит, голубушка, совсем измочалил ее Чаплин. Ночь не спит, горе мыкает. Люди уж думали может к врачам его, Чаплина, записать, а? Может врач какой микстуру ему какую припишет? А может клизму ему сделать, чтоб от бабы отвязался.
Но тогда все обошлось, нашли они управу на Чаплина. Ну, значит рассказала Федора про горе свое, про танцы живота. И соседка их, Первана Мамадова, как могла успокоила
ее, корвалолу там, огурчик, все как водиться между хорошими людьми. Раньше дружно жили люди, не то что сейчас. Заснула бедная, так и легла на диване, с сапогами 49 размера. Здоровая баба, чесальшица! Всю манишку ей засморкала, бедная, слезами промочила горючими. Сняла она манишку, звонок, да. Стоит девочка, маленькая такая, 40 лет. И говорит: «Тетя , купи собачонку». Она и спрашивает ее: « А звать тебя как?» Она и отвечает: «Фаиной». Ну, что делать, купила собачку, за 10 долларов. И подумала Мамадова, а подарю-ка я эту собачку Чаплину, чтоб ему после воды опохмелиться хотелось. А?! Пусть живоное тиранит, а не Федору. Здорово придумала?! А то! Первана Израилевна Мамадова, не первый десяток не белом свете живет. Многое на свете повидала… Первана же геникологом всю жизнь отработала, в чем чем, а женской душе понимал. Это у нее профессиональное.
Насколько я помню, настояще имя Всеволода Чаплина было Фима Щупленький и вроде бы он приходился родственником Беленькому. Короче черт их там разберет. Шупленький, Беленький – один черт.
Чаплин стоял почительно склонив голову, выпучив глаза
Чаплин – Мир вам бритья и сестры – попытался перекрестить Белнького, отчего того совсем перекрутило и вывернуло на изнанку.
Лягушкин – Здравствуйте, ваше сиятельство. Ой, прошу прощения, святой отец. Проходите – открываю калитку.
Пожар
В селе была церквушка, которую еще построил местный помещик при царе. Церквушка как церквушка, ни Бог весть что, но стояла и при царе и при советах и даче Ельцина пережила. Борис Моисеев очень любил ходить в эту церковь. Борис вообще набожный человек. Настоящий православный человек. Бывало придет, службу отстоит и обратно к себе в каморку. Отец Елизарии, местный батюшка, знал о Борисе и его «голубой луне», но не гнал. Авось покается. Даже пытался сосватать за Моисеева местную доярку Ефтимью, но только зря ноги бил. А потом и вообще махнул на Моисеева рукой. Пусть живет, вреда от него никому нету, а кузнец хороший. На беду местной пастве помер местный батюшка отец Елизарии и освободилась вакансия…
Церковь была крепкая, кирпичная и могла выдержать татаро-монгольское нашествие, причем не одно. Раньше хорошо строили. Как говорил местный старожил дед Архип по кличке бузотер, который еще Ягоду помнил, церкви было не меньше 150 лет. 150 лет стояла церковь и еще бы столько же отстояла цела и не вредима если бы на свете не было отца Чаплина.
У отца Всеволода Чаплина была одна потрясающая способность, талант можно сказать. У него удивительно часто горели церкви. Не успеют отстроить и на тебе, снова пожар. Что он там в этих церквях делал? Когда у него сгорела шестая церковь, отец Чаплин попросился перевести его в Храм Христа Спасителя чтецом, но церковное руководство решило этого бармалея перевести из столицы на переферию, от греха подальше. Он к тому времени уже 6 церквей и одну часовню перевел. И вот Чаплин оказался в селе Дундудово, но свое ремесло не бросил. И тут его преследовали пожары. К тому времени у него уже раза 2 горела синим пламенем местная церквушка. Удивительно, сам домик, где стяжал в молитве дни свои, отец Чаплин, языки пламени не касались и никогда пожарные не приезжали к его хибаре. А вот церви у Чаплина горели удивительно часто. Дотла. Как спички. Мы знали за ним этот талант и ни спичек, ни одноразовых зажигалок ему не давали. Мало ли…Бывало сидим на даче у Агамировых курим, чаек попиваем с азербайджанским. Слышим, сирены, шум гам, милицейский бобик с Татьяной Бабич несется по кочкам. Не надо интересоваться, все и так понятно. Опять Чаплин горит. Мы сперва бегали как дурные с ведрами.
Значит было это так. Прекрасно помню как Чаплин первый раз загорелся. Вот как сейчас. Варили мы тогда пархвалу, да, или что-то в этом роде. Слышим в селе в набат бьют. Потупчик залес на дерево, чтобы разнюхать и увидел, что горит церковь, которая до этого была цела и невредима, с которой до этого, за все 150 лет, даже лист жести не свалился. Все обитатели дачи собрались и побежали спасать церковь. Спасать ее нужно было, но не от войны или пожара, а от Чаплина. Тогда мы этого не знали и только поэтому
взяли с собой ведра. К тому времени местные жители уже тушили церковь и мы присоединились к ним. Первый раз так всем аулом и побежали тушить Чаплина. Даже Беленький принимал участие. Наберет четверть ведра и носился с ведром как угорелый. Пока не свалился в реку с моста.
Беленький в очередной раз побежал за водой. Наклонился с моста и свалился с него в реку вместе с ведром. И как заорет. Даже Чаплин бросил горящую церковь и прискакал на помощь Беленькому, подобрав под себя рясу. Сбежалось полдеревни. Беленький тонет, такое событие, никак нельзя пропустить. Даже местные мужики, которые поначалу тушили церковь Чаплина собственными силами и те бросили это дело и потянулись с довольными лицами к реке. Мы всем табором перестали тушить Чаплина и стали спасать Беленького. Тут, как всегда, не обошлось без Моисеева и его помощи. Моисеев умел появляться в нужный момент в нужном месте. Что не говори! На крик прибежала наш участковый Бабич. Ну, пловчиха она знатная. И добро бы утонул Беленький, так и дело с концами. Помянули и все. Барахтается гад. Пока Бабич портупею и голифе снимала, Моисеев успел прибежать и прыгнул в воду стремительно как камень. Беленький, увидев Моисеева, даже плавать научился и начал неувернно, одной рукой, грести к берегу. Но Моисеев не отступал и настиг Беленького, схватил его за талию и быстро-быстро поплыл к берегу. Забегая вперед скажу, Моисееву даже медаль дали за спасение на водах. Сначали не хотели давать, говорят, за спасение Беленького медаль не полагается. Моисеев вытащил Беленького на берег, одним движением положил его животом к себе на колено головой вниз, да так ловко, что Беленький даже если бы и умер, неприменно пришел бы в сознание. Внезапно, Моисеев скватил Беленького, который к тому времени начал брыкаться в крепких руках Моисеева, и со вего размаху как начал делать ему искусственное дыхание. Беленький сперва было сопротивлялся, но потом понял, что в этот раз искусственного дыхания ему не миновать и расслабился. Бабич начала опять портупею надевать. Минут через сорок, когда наконец-то приехали пожарные и от церкви Чаплина остались лишь головешки и воспоминания, Беленький потребовал прекратить искусственное дыхание и даже пытался отпихнуть Моисеева. Но Бабич закричала командирским голосом : «Продолжать реанимационные мероприятия!!!». Беленький вынужден был подчиниться требованиям представител власти и обмяк. К месту пожара приехала пожарная машина и никого там не обнаружила, ни одного человека. Пожарные удивились и сначала все же побегали вокруг церкви для очистки совести. Как-то вяло носились со своими шлангами, да и то только до тех пор, пока не увидели, что что-то происходит там на берегу в другом конце села, совершенно противоположном тому месту, где была церковь. И один за одним начали понемногу подтягиваться к берегу. Пожарные, подходя поближе и уведев «процедуру реанимации» в самом так сказать разгаре,
сразу теряли бодрость духа и решимость выяснять обстоятельства пожара. Как-то сразу даже забывали о пожаре. Через минут пять вся пожарная команда, все 9 человек, стояли молча, постоики смирно, и наблюдали как Моисеев делает Беленькому исскуственное дыхание. Искуственное дыхание сопровождалось поглаживаниями и ласками. Наверное новый метод. Всех привел в чувство Завальнюк, который прибежал в огромных черных, керзовых сапогах на босу ногу с гигантской бутылкой мутного самогону, 12 литров, под мышкой. На бегу, Завльнюк зубами выкусил из бутылки бумажную пробку будто выдернул чеку из гранаты, и с криком: «Спасите» - опрокирул ее в рот Беленькому. Тут оживились даже пожарные. Самый глупый из них даже побежал обратно к пожарной машине. А нормальные остались и смотрели облизываясь. Беленький выпил самогонки и глаза его начали вращаться в разные строны как от удара током. Он увидел стоящего над ним Моисеева, но не испугался. Нет. Наоборот, повалил его на спину и начал уже тому делать какие-то медицинские процедуры, чем-то напоминающие, или сцены из фильма ужасов или камасутру – так сразу и не разобрать было, я тогда еще молодой был. Дикая бутылка пошла по рукам. У одного из пожарных оказался с собой боекомплект – стакан и игральные карты. Бабич выпила стакан и запела : «Шумел камыш, деревья гнууууулись. А ночка темная былаааа». Бабич в портупее была похожа на Анку пулеметчицу, что не замедлил заметить один из пожарных, комплимент закинул. Чаплин бегал около пожарных, жаловался на судьбу, и плакал. Пожарные, выпив знаменитой самогонки Завальнюка, сплошь оказались православными и пытались неуверенными голосами исповедоваться Чаплину, но ничего путного из этого не получилось, а потом и вовсе забыли про Чаплина, про церковь и дружно запели: « Как у нас во дворе есть девчонка одна…» Один из пожарных даже пригласил Татьяну Бабич на танец. Голифе ужасно мешали Татьяне танцева ибо стесняли движения, но танец шел своим ходом. Местные мужики зажгли костры и смотрели на танцующих с большим любопытством. Так первый раз сгорела церковь святого целителя Пантелеймона, расположенная в селе Дундулово, куда неделю тому назад назначили нового служителя Всеволода Чаплина – с танцами и исскуственным дыханием.
Насытившись событиями и порядком устав, мы собрались и пошли обратно на дачу. Тамила обнаружила пропажу. Пропал Беленький – виновник торжества, несостоявшийся утопленник. Сил больше не было его искать и никто даже не заикнулся о нем. Потом Потупчик заметил, что и Моисеева, спасателя, тоже как бы нет среди гуляющих. Куда подевался Беленький с Моисеевым - мы и не пытались выяснить.
Пожарные долго не хотели уходить и требовали продолжения банкета. Во втором часу ночи компания начала расходиться. Пожарные штабелями лежали в машине и храпели. Бабич заснула в обнимку с Чаплиным не снимая ни портупеи, ни голифе. Чаплину снилось, что он играл в казино и выиграл какую-то дрянь в коробочке. Он снимает одну коробочку, а за ней еще одна, а потом еще коробочка, а потом еще. Руки устали развызвать. И так всю ночь. Бабич снилось, что она пошла принимать водное крещение в реке Иордан, но забыла купальник. Иоан Креститель никак не хотел крестить ее в голифе и потрупее. Беленькому и Моисееву приснился один и тот же сон. Они каменщики и строят какой-то дом. Они спрашивают у прораба что это за строение, но никто им нчего не говорит. Они спрашивают у других рабочих, тоже никто не знает. Когда кончается смена Беленький и Моисеев подходят к ограждению и видят надпись : « Паспорт строительства многоквартирного публичного дома по улице Амаяка Акопяна».
Завальнюк шел всю дорогу позади нас и молчал как партизан. Глаза его, то ли от выпитого самогону, то ли от усталости блестели в темноте как огни семафора желтым тревожным светом. Он долго бродил в полном одиночестве по поселку и только топот его диких сапог выдавал где он сейчас. Под утро и он заснул, в рясе, посреди леса, мокрый и чумазый от сажи. Галоперидол уже выветрился из его головы и сны его стали не такими красочными. Ему снилось, что ему делают промывание желудка какие-то гастрабайтеры а не нормальные доктора. Он просит их быть повнимательней, поделикатней там, но они ни слова не понимают по русски и на все вопросы, вне зависимости от смыслового содержания, только утвердительно кивают головой.
Как оказалось потом, из всех нас один только Завальнюк тушил церковь Всеволода Чаплина и боролся с огненной стихией в полном одиночестве.
Возвращение блудного Завальнюка
Откуда взялся Завальнюк? Так выпустили же его из Кащенко, да, вылечили. По приезде из Елабуги, ксенз Завальнюк оказался в милиции. Следователи долго пытались выяснить фамилию ксенза, но безуспешно. Владислав плакал и пел христианские гимны. Милиция взяла, да и вызвала карету, которая оченб скоро отвезла Завальнюка в дом душейной сокорби имени Кащенко. Лечение пошло напользу пану Владиславу. Настала время выписываться и мы все решили встретить нашего Завальнюка.
Пол села ездило в больницу когда выписывали Завальнюка. Столько народу набилось, тьма. Главврач даже милицию вызвала, думала революция начинается. Внутрь нас не пустили, потому что Сагинашвили пришла с самогонкой, любимой самогонкой пана Завальнюка на черной смородине. Пришлось нам стоять на улице. Даже Потупчика с собой взяли. Беленький умудрился каким-то загадочным образом раздобыть белый халат и важно расхаживал в нем среди наших. Одна из посетительниц больницы, бабушка с гемороем, которую мы до этого ни разу в жизни не видели, приняла Беленького за медработника и отозвала его ближе к кустам. Беленький последовал за ней как привязанный и гордо улыбался, был горд оказанным ему доверием. Только когда ничья бабушка в кустах согнулась в три погибели и, стоя спиной к Беленькому, начала ему что-то показывать и описывать симптомы, только тогда Беленький в первый раз в жизни поверил в магическую силу белого халата. От увиденного в кустах Беленький убежал в неизвестном направлении и появился только к самому выходу пана Завальнюка. Завальнюк уже увидел нас через окно палаты и приветливо помахал нам ручкой. Бабич даже прослезилась и от избытка чувств, хотела пальнуть из табельного, то ли в воздух, то ли в бабушку с гемороем, но вовремя сдержалась.
На радостях, когда лик пана Завальнюка оказался в окошке, мы закричали «ура» и начали от восторга подбрасывать в воздух вещи и ручную кладь. Бабушка тоже подбросила авоську, из которой посыпался какой-то мусор и несколько луковиц. Бабушка поняла, что с сумкой и приветствиями в адрес Завальнюка она, мягло говоря, переборщила и стала быстро носиться на четвереньках по асфальту и подбирать лук. Сагинашвили всю дорогу держала в руках Потупчика и самогонку. От восторга, повинуясь массовому порыву охватившей нас всех радости по поводу исцеления Завальньнюка, Сагинашвили так высоко подкинула Потупчика, которого держала на руках, отчего тот повис на дереве, зацепившись за ветку подштаниками. За ним полезла бабушка с гемороем и сняла его без особых приключении. Когда бабушка слезла, Моисеев, который тоже с нами пошел, схватил бабаушку с гемороем и без музыки, что-то мурлыкая себе под нос, начал танцевать с ней венский вальс. Бабушка едва от него освободилась. Она думала, что иы стоим в очередь на процедуры и как всегда заняла очередь. Она спросила у Моисеева : «Ты, милок, задний будешь?» На что Моисеев сказал, развратно улыбаясь: «Я всегда задний!» Дед Архип по прозвищу «бузотер» опоздал и приехал на костылях на полчаса позже. Завальнюка он до этого видел 2 раза в жизни, но пропустить такое событие он не мог. Увидев еще издали наш восторг, он разбросал костыли в разные стороны, отчего один из костылей угодил в припаркованный автомобиль, а другим костылем накрыло бабушку, которая недавно пыталась исповедоваться в своих немощах Беленькому и бросился в танцы. Бабушка, несмотря на венский вальс с Моисеевым, не растерялась и, подобрав костыль, начала гоняться за дедом Архипом. Дед спрятался за широкую спину Татьяны Бабич. Присутствие представителя власти возымело на бабушку умиротворяющее действие и еще через минут десять, она уже обнималась с дедом Архипом и называла его ласково – «старичина».
Завальнюка долго не выпускали. Мы посылали бабушку узнать что и как там с нашим Завальнюком. Бабушка прибегала и ничего определнного сказать немогла. Каждый раз она приходила и на мои вопрос: «где любезный Завальнюк?» несла какую-то ересь про маленькую пенсию и цены на сахар. Потом она садилась рядом с Архипом по кличке «бузотер», гладила его по лысине и рассказывала ему что-то занимательное, навреное из проктологии. Ураган рядом с больницей повалил мачки освещения, на которой дружно уселись дед Архип и неизвестно какая бабушка. Я искал глазами Беленького, но он прятался за кучей строительного мусора и боялся бабушки, подозревая в ней потенциального больного.
Когда уже терпение лопнуло, и мы уже собирались вытащить Завальнюка из цепких лап медицины, из темноты коридора появились очертания пана Завльнюка. Он шел неувернной походкой, за руку его держала медсестра. На нем был спортивный костюм с чужого плеча и туфли лодочки, в руке узелок. На глазах его были слезы. Слезы радости. Завальнюк начал спускаться по лестнице, сестра все еще поддреживала его за локоть, когда из-за кучи строительного мусора вынырнул Беленький в белом халате и побежал навстречу Завальнюку с распростертыми объятиями. Уведев Беленького, бабушка бросила деда Архипа и быстро побежала за Беленьким. Тут и мы все бросились в объятия к Завальнюку. Потупчик, обогнал Беленького, и подбежал первым. Завальнюк взял его на руки и расцеловал. Тамила подлетела и обняла Завальнюка. Слезы радости, умиления, объятия и поцелуй. Вся больница смотрела из окон, как выписавают и встречают Завальнюка. Медсестры переглянулись и одна спросила другую : «А кого это выписывают так торжественно?» Другая медсестра сплюнула на пол и сказала: « Ну я с тебя угораю! Как кого? Киркорова. Навреное опять какую-то женщину отдубасил.Пошли обратно. На третьем этаже опять кого-то стошнило». Бабушка с гемороем тоже получилось поцеловаться с Завльнюком троекратным поцелуем. Она не спрашивала что и как, но целовалась особенно горячо.
Все были рады и счастливы. Не было только деда Архипа. Слабый организм деда Архипа не вынес муки ожидания и пока все ожидали возвращения Завальнюка, Архип заснул на поваленной мачте освещения. Моисеев подходил раз шесть целоваться с Завальнюком и был каждый раз был вознагражден.
Тамила наняла автобус. Ну чтобы ехать обратно в Дундолово. Все подбегали к Завальнюку и, пребивая друг друга, распрашивали его о самочувсвии. Так весело мы приехали на село. Автобус остановился около пункта милиции и водитель сказал, что
дальше не поедет, дорога плохая. Когда все выходили из автобуса, мы заметили, что в число пассажиров как-то затесалась ничья бабушка, с левоц руке которой был костыль деда Архипа. Она стояла рядом с Завальнюком и размахивала костылем. Самого Архипа в автобусе не оказалось. Бабич затащила обратно в автобус ничью бабушку с костылем и скомандовала водителою: «Гони обратно». Тут только мы поняли, что там около Кащенко сидит на поваленой мачте освещения дед Архип, совершенно один. Привели Завальнюка к нему домой и уселись слушать. Ксенз Завальнюк одел новую сутану и новые, свежие керзовые сапоги.