1. Понятие объективной истины. Специфика научной истины Проблема истины является ведущей в гносеологии

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Проблема истины является ведущей в философии познания, 191.92kb.
• Поиск истины, 86.79kb.
• Вопросы кандидатского экзамена, 25.33kb.
• Сморчкова Наталья Яковлевна, учитель математики, моу вознесеновская сош воснове технологии, 42.44kb.
• Фома Аквинский подразделяет истины откровения на два рода: истины, доступные разуму,, 72.97kb.
• Методика написания научного исследования. Сущность научного исследования, 236.86kb.
• Как правило, при рассмотрении проблемы отношений науки и религии в эпицентре внимания, 155.73kb.
• Конспект урока тема Сложение многочленов Учитель математики Iкатегории Пак Валентина, 165.69kb.
• Всвоей "Монадологии" Г. Лейбниц выделяет два рода истин: есть истины разума, они необходимы, 32.92kb.
• Концепция самоорганизации в науке. Основы синергетики, 29.51kb.

Проверяемость научных истин, их воспроизводимость через практику придает им свойство общезначимости (и в этом смысле «интерсубъективности»).

Общезначимость сама по себе не есть критериальный признак истинности того или иного положения. Тот факт, что большинство проголосует за положение о существовании Бога или еще за какое-то положение, вовсе не означает, что оно истинно. Основной крите-

' См.: Чудинов Э. М. Природа научной истины. С, 52.

" Принцип достаточного основания гласит: «Ни одно явление не может ока­заться истинным или действительным, ни одно утверждение справедливым без до­статочного основания, почему именно дело обстоит так, а не иначе» {Лейб­ниц Г. В. Соч.: В 4 т. М., 1982. Т. 1. С. 418). ' Чудинов Э. М. Природа научной истины. С. 62.

1 рий истины иной. Истинность не вытекает из общезначимости, а на-1 оборот, истинность требует общезначимости и обеспечивает ее.

Отмеченные четыре признака или критерия) научной истины находятся во взаимосвязи. Только в системе, в своем единстве они способны выявить научную истину, отграничить ее от истины пов­седневного знания или от «истин» религиозного или авторитарного знания.

Практически-обыденное знание получает обоснование из повсед­невного опыта, из некоторых индуктивно установленных рецептур­ных правил, которые не обладают необходимо доказательной си­лой, не имеют строгой принудительности, логической демонстратив-ности. Дискурсивность научного знания базируется на принудитель­ной последовательности понятий и суждений, заданной логическим строем знания (причинно-следственной структурой), формирует чувство субъективной убежденности в обладании истиной. Поэтому акты научного знания сопровождаются уверенностью субъекта в '[Достоверности его содержания. Вот почему под знанием понимают 1форму субъективного права на истину. В условиях науки это право переходит в обязанность субъекта признавать логически обосно­ванную, дискурсивно доказательную, организованную, «системати­чески связанную» истину '.

В пределах науки имеются модификации научной истины (по областям научного знания: математики, физики, биологии и др.) ". Специфична объективная истина в уголовном судопроизводстве \ в исторической науке, в других гуманитарных и общественных на­уках. Рассматривая, например, историческую истину, А. И. Раки­тов пришел к выводу, что в историческом познании «возникает со­вершенно своеобразная познавательная ситуация: исторические ис­тины есть отражение реальной, прошедшей социально значимой деятельности людей, т. е. исторической практики, но сами они не включаются, не проверяются и не видоизменяются в системе прак­тической деятельности исследователя (историка)»". Вгуманитар-

' См.: Ильин В. В.' Критерии научности знания. М., 1989; см. также: К.е-зин А. В. Научность: эталоны, идеалы, критерии. М., 1989.

" Следует отграничивать истину как гносеологическую категорию от логиче­ской истинности. «Логическая истинность (в формальной логике) — истинность предложения (суждения, высказывания), обусловленная его формально-логичес­кой структурой и принятыми при его рассмотрении законами логики (в отличие от так называемой фактической истинности, для установления которой необходим также анализ содержания предложения)» (Философская энциклопедия. М., 1964. Т. 3. С. 230).

" См., например: Пашкевич П. Ф. Объективная истина в уголовном судопро­изводстве. М„ 1961.

* Ракитов А. И. Историзм, историческая истина и исторический факт // Фи­лософия и социология науки и техники. Ежегодник. 1983. М„ 198. С. 93—94 (приведенное положение не следует расценивать как нарушающее представление о критериальных признаках научной истины. В данном контексте термин «про­веряемость» употребляется в строго обозначенном автором смысле; но «проверяе­мость» включает в себя также и обращение к наблюдению, возможность много­кратного наблюдения, что в историческом познании всегда имеет место).

ном знании важное значение для истины имеет глубина понимания, соотносимая не только с разумом, но и с эмоциональным, ценност­ным отношением человека к миру.

Такая двуполюсность истины наиболее ярко выражается в искус­стве, в понятии «художественная правда». Как отмечает В. И. Свин­цов, художественную правду правильнее рассматривать как одну из форм истины, используемую постоянно (наряду с другими фор­мами) в познании и интеллектуальной коммуникации. Анализ ряда художественных произведений показывает, что «истинностная ос­нова» художественной правды в этих произведениях имеется. «Весь­ма возможно, что она как бы перемещена из поверхностного в бо­лее глубокие слои. И хотя установить связь «глубины» с «поверх­ностью» не всегда легко, ясно, что она должна существовать... В действительности истина (ложь) в произведениях, содержащих та­кие конструкции, может быть «упрятана» в сюжетно-фабульном слое, слое характеров, наконец, в слое закодированных идей» '. Ху­дожник способен открывать и в художественной форме демонстри­ровать истину.

Небезынтересным может быть обсуждение вопроса о соотноше­нии понятий «истина» и «правда» (а также «истинный», «подлин­ный», «правильный», «правый», «справедливый»).

Среди философов наблюдается обмен мнениями (именно «обмен мнениями», а не «обсуждение», так как сколь-нибудь основательного анализа пока не было) по вопросу о том, что принимать за «исходную единицу», (или «исходный носи­тель») объективной истины.

Э. М. Чудинов ставит вопрос: в любом ли случае мысль, соответствующая действительности, может быть квалифицирована как истина? Он пишет: «В логи­ческой литературе почти общепринято считать, что носителями истинностного значения могут быть суждения или высказывания, представленные повествова­тельными предложениями» '. С его точки зрения, «чтобы предложения могли иметь истинностное значение, они должы быть не просто дескриптивными, а де­скриптивно определенными. Например, х>4 или х+6=у представляют собой неопределенные утверждения и не могут быть квалифицированы ни как истин­ные, ни как ложные. Напротив, утверждения «Существует х такое, что х>4» и «4+6 == 10» являются дескриптивно определенными и вместе с тем истин­ными» *.

Э. М. Чудинов прав постольку, поскольку он разбирает характер суждений. Он вообще не касается вопроса об отношении других форм отражения, в част­ности ощущений, к проблеме истины, вернее, вопроса о применимости к ним оцен­ки «истина» («ложь»). Однако может сложиться мнение, что понятие «истина» приложимо только к суждениям определенного типа.

Не соглашаясь с точкой зрения, по которой теория истины ограничивается областью понятийного мышления, М. Н. Руткевич подчеркивает, что истина, как соответствие объекту, есть общаяхарактеристика .любого, гносеологического об-раза. «Истина» относится и к чувственному отражению. «Но поскольку противо-

' Свинцов В. И. К вопросу о соотношении понятий «истина» и «художествен­ная правда» // Философские науки. 1984. № 4. С. 57. " Чудинов Э. М. Природа научной истины. С. 15. Там же. С. 16.

положность объективного и субъективного, соответствующего объекту и не соот­ветствующего ему, развертывается в мышлении в противоположность истины и заблуждения, постольку понятие «заблуждение» (в отличие от «ложного») обыч­но употребляется применительно к мысли, в то время как в ощущениях и воспри­ятиях различают просто истинное и ложное. Действительно, чтобы «заблуждать­ся», надо «искать», чтобы искать, надо иметь известную свободу выбора, а она появляется вместе с относительной самостоятельностью мышления. В ощущени­ях и восприятиях свободы выбора нет, поскольку они есть результат непосред­ственного взаимодействия органов чувств с вещами» i.

Положение о применимости понятия истинности к ощущениям отстаивают А. И. Уемов, П. С. Заботин и некоторые другие. А. И. Уемов отмечает: «Если мы не считаем ощущения единственной реальностью и полагаем, что вне нас сущест­вует материальный мир, который так или иначе отображается в ощущениях, то вопрос об истинности или ложности чувственных данных является вполне закон­ным. Если эти чувственные данные соответствуют отображаемой ими действи­тельности, то они истинны, если .искажают ее, то — ложны»

Поддерживая эту точку зрения, можно выдвинуть еще и такое соображение. В агностицизме, в некоторых его разновидностях основное внимание уделяется проблеме отношения ощущения к объекту. Сенситивная сторона субъектно-объ­ектного взаимодействия чрезмерно субъективизируется вплоть до вывода о несо­ответствии ощущений свойствам объекта. Результатом такого хода мысли стано­вится отгораживание субъектного мира от 'сущности материальных систем, воз-, действующих на субъект.

В этом плане изучение того, в каком отношении находятся ощущения к внеш-• нему материальному миру, имеет не только частнонаучное, но и гносеологическое 1 значение. Встает проблема первичных и вторичных качеств, своеобразие и позна-! вательная роль «вторичных» (диспозиционных) качеств. Различие между ними 1 как раз и фиксируется в понятиях теории истины («истинное», «изоморфное», «гомоморфное», «правильное», «совпадение», «соответствие» и т. п.).

Можно, конечно, применять к ощущениям понятие «правильное» («непра-j вильное»), особенно если речь идет об ощущениях животных. Но применение по-! нятия «объективная истина» к человеческим ощущениям лишь подчеркивает че-j ловеческое существо отражательного процесса на уровне органов чувств, его ' предметно-деятельностную, социальную, конкретно-историческую природу.

Интересные перспективы обещает исследование более широкого феномена «невербальной истины». Так, В. И. Свинцов пишет: «Ко­нечно, можно легко отгородиться от рассматриваемой проблемати­ки декларацией тезиса, что суждение есть единственный минималь­ный носитель истины и лжи. Однако такой «стерильный» подход к истине, вероятно, оправдан лишь для формальной логики с ее спе­цифическими задачами и методами... С общегносеологической точ­ки зрения более привлекательным представляется широкий взгляд на эту проблему, допускающий многообразие форм адекватного (неадекватного) отраженияядействительности, включая и такие способы выражения и передачи истины и лжи, которые не обяза­тельно связаны с вербальным поведением субъекта». f Во всех случаях объективной истиной будет адекватное отраже-! ние субъектом объекта.

' Руткевич М. Н. Актуальные проблемы ленинской теории отражения. Свердловск, 1970. С. 119.

' Уемов А. И. Истина и пути ее познания. М., 1975. С. 38; см. также: Диалек­тика познания у Под ред. А. С. Кармина. Л„ 1988. С. 59—60.

Свинцов В. И. К вопросу о соотношении понятий «истина» и «художествен­ная правда», С. 61—62.

2. Абсолютная истина и истина относительная

Наряду с вопросом о том, существует ли объективная истина, проблема истины имеет еще и другую сторону: могут ли челове­ческие представления, выражающие объективную истину, выра­жать ее сразу, целиком, безусловно, абсолютно или же только при­близительно, относительно? Этот второй вопрос есть вопрос о соот­ношении истины абсолютной и относительной.

Вопрос о соотношении абсолютной и относительной истины мог встать в полной мере как мировоззренческий вопрос лишь на опре­деленной ступени развития человеческой культуры, когда обнару­жилось, что люди имеют дело с познавательно неисчерпаемыми сложноорганизованными объектами, когда выявилась несостоятель­ность претензий любых теорий на окончательное (абсолютное) по­стижение этих объектов.

Подабсолютнойлстиной в настоящее время понимается ' такого рода знание, которое тождественно своему предмету и потому не может быть опровергнуто при дальнейшем развитии познания. Та­кая истина есть:

а) результат познания отдельных сторон изучаемых объектов (констатация фактов, что не тождественно абсолютному знанию всего содержания данных фактов);

б) окончательное знание определенных аспектов действитель­ности;

в) то содержание относительной истины, которое сохраняется в процессе дальнейшего познания;

г) полное, актуально никогда целиком не достижимое знание о мире и (добавим мы) о сложноорганизованных системах.

По-видимому, вплоть до конца XIX — начала XX в. в естество­знании, да и в философии, господствовало представление об истине как об абсолютной в значениях, отмеченных пунктами а, б и в.

Когда констатируется что-либо, существующее или существо­вавшее в действительности (например, в 1688 г. были открыты красные кровяные тельца — эритроциты, а в 1690 г. проведено на­блюдение поляризации света), «абсолютны» не только годы откры­тий этих структур или явлений, но и утверждения о том, что эти яв­ления имеют место в действительности. Такая констатация подхо­дит под общее определение понятия «абсолютная истина». И здесь мы не находим «относительной» истины, отличающейся от «абсо­лютной» .(разве что при перемене системы отсчета и рефлексии над самими теориями, объясняющими данные феномены; но для этого требуется известное изменение самих научных теорий и переход одних теорий в другие).

' См.; Нарекай И. С., Ойзерман Т. И. Истина // Философская энциклопедия. М., 1962. Т. 2. С. 347.

Когда дается строгое философское определение понятиям «ма­терия», «движение», «скачок» и т. п., такое знание тоже может счи­таться абсолютной истиной в смысле, совпадающем с относитель­ной истиной (и в этом плане употребление понятия «относительная истина» не обязательно, как излишней становится и проблема со­отношения абсолютной и относительной истин). Такой абсолютной истине не противостоит никакая относительная истина, если только не обращаться к формированию соответствующих представлений в истории естествознания и в истории философии.

Не будет проблемы соотношения абсолютной и относительной истин и тогда, когда имеют дело с ощущениями или вообще невер­бальными формами отражения человеком действительности '.

Но вот когда эта проблема снимается в наше время по тем же мотивам, по которым ее не было в XVII или XVIII вв., то это уже анахронизм ".

В применении к достаточно развитому научному теоретическому познанию абсолютная истина — это полное, исчерпывающее зна­ние о предмете (сложноорганизованной материальной системе или мире в целом); относительная же истина — это неполное знание о том же самом предмете.

Пример такого рода относительных истин — теория классичес­кой механики и теория относительности.

Классическая механика как изоморфное отображение определенной сферы дей­ствительности, отмечает Д. П. Горский, считалась истинной теорией без всяких ограничений, т. е. истиной в некотором абсолютном смысле, поскольку с ее помо­щью описывались и предсказывались реальные процессы механического движе­ния. С возникновением теории относительности было выяснено, что се уже нельэц считать истинной без ограничений. Изоморфизм теории как образа механического движения перестал со временем быть полным: в предметной области были рас­крыты соотношения между соответствующими характеристиками .механического движения (при больших скоростях), которые не выполнялись в классической механике. Классическая (с внесенными в нее ограничениями) и релятивистская механика, рассматриваемые уже как соответствующие изоморфные отображения, связаны между собой как истина менее полная и истина более полная. Абсолют-1 ный же изоморфизм между мысленным отображением и определенной сферой дей-1 ствительности, как она существует независимо от нас, подчеркивает Д. П. Гор-j ский, недостижим ни на какой ступени познания °.

Такое представление об абсолютной, да и об относительной ис­тине, связанное с выходом на процесс развития научного знания, развития научных теорий, выводит нас на подлинную диалектику абсолютной и относительной истины.

' Данный вопрос требует, однако, специального анализа. " См.: Минасян А. М. Диалектический материализм (учение о сознании). Ростов-на-Дону, 1974. С. 202—205.

' См.: Горский Д. П. Истина и заблуждение как полярные противоположно­сти и их соотношение с понятиями относительной и абсолютной истины // Ленин­ская теория отражения в свете развития науки и практики. София, 1981. Т. 1. С. 271-272.

При этом не следует думать, что взятый аспект абсолютной ис­тины имеется только у естественнонаучного познания и не относит­ся к общественным наукам, в частности к марксистской теории об­щества. Политэкономические концепции капитализма Д. Рикардо, А. Смита, К. Маркса тоже с разной степенью полноты и глубины отражали сущность своего предмета исследования. Концепция К. Маркса по верности отражения сущности капитализма является более научной и в этом смысле — единственно научной. И тем не менее в ней нет претензии на законченный образ капитализма. По­нятие капитализма в его идеально, максимально полном воспроиз­ведении — это идеал, абсолютная истина, а его отражение в про­изведениях К. Маркса и его последователей — объективно-отно­сительные истины, конкретизирующие и углубляющие представле­ние о капитализме. Все это говорит о том, ччо между понятиями абсолютной и относительной истины нет отношений взаимного ис­ключения, и относительная истина не рядоположена абсолютной. Но они и не сливаются друг с другом.