Geum.ru

Языковая ситуация в современном таджикистане: состояние, особенности и перспективы развития

Вид материалаАвтореферат

Содержание


Языковая политика
Языковое планирование
В заключении
Подобный материал:
1   2   3   4
Во второй главе - «Языковое планирование: понятие и основные проблемы», включающей 5 разделов, - исследуются история, статус и проблемы языкового планирования, языковой идеологии, субъекты и объекты языкового планирования, его инструментарий и пути развития, а также статусное, корпусное планирование, планирование усвоения и распространения языка, оценка и параметры анализа эффективности и языкового планирования, вопросы, связанные со степенью владения различными формами речевой деятельности, эмотивно-оценочным отношением к языку, сферами распространения и функциями языков.

В ряде современных научных направлений теория языкового планирования, имеющая междисциплинарный характер, изучает сознательное воздействие на языковую ситуацию и роль такого воздействия в обществе. Впервые термин «языковое планирование» был использован У. Вайнрайхом в 1957 г. на семинаре в Колумбийском университете и введён в научный обиход в исследовании о языковых конфликтах в Норвегии. В настоящее время этот термин используется как общее обозначение для всех типов сознательного влияния на язык, скорее всего ввиду его нейтральности по сравнению с другим популярным термином «языковая политика». Н.Б. Мечковская, например, считает, что термин «языковая политика» предпочтительнее - как общее обозначение любой практики сознательного воздействия на языковую ситуацию.

На наш взгляд, использование термина «языковая политика» значительно сужает объект и предмет исследований, поскольку понятие политика подразумевает «завоевание, удержание и использование государственной власти» и, как следствие, имеет в виду лишь сознательное влияние государства на язык. «Во внимании языковой политики находятся наиболее крупные национально-языковые проблемы широкого социального и идеологического значения; далеко не все частные изменения и реформы могут быть правомерно отнесены к сфере её действия», - считает Ю.Д. Дешериев.1

При таком подходе к предмету исследования вне поля зрения остаётся множество видов сознательной деятельности по изменению языковой практики и языка – огромный пласт данных, которые могут помочь в построении теории. Изучение языкового планирования всегда происходило в рамках социолингвистики и прикладной лингвистики, и на современном этапе теория языкового планирования не может считаться самостоятельной дисциплиной по двум основным причинам. Во-первых, у языкового планирования нет своих собственных методов исследования, а те методы, которые применяются в данной области, такие, как интервью, опросы, тесты, наблюдения и т.п., используются в других социальных науках. Во-вторых, не существует отдельного предмета исследования, его предмет совпадает с предметами двух близких дисциплин: социолингвистики - науке о языке как общественном явлении, занимающейся наблюдением взаимосвязи языка и общества, и прикладной лингвистики - науки о применении лингвистической теории на практике, чаще всего в областях усвоения об обучения второму или иностранному языку. Такие вопросы, как планирование обучения, создание алфавитов, грамматик, нормирование языка, проблемы перевода – всё это является предметом прикладной лингвистики, в то время как проблемы функционирования языков, выявление социальных факторов, влияющих на языковое планирование, - предметом социолингвистики.

Помимо влияния социолингвистики и прикладной лингвистики, формирование теории языкового планирования происходит под влиянием следующих дисциплин: антропологической лингвистики, теории усвоения второго языка, диалектологии, педагогики, социальной психологии, географии, политических наук и экономики.

Становлению теории и практики языкового планирования в бывшем СССР в 1920-30 гг. способствовали возникшие в обществе процессы различного характера: социально-политические изменения, национально-освободительное движение в регионах, Октябрьская революция, ленинская национальная политика и др. Именно социальная и политическая необходимость вызвала столь бурную активность нового советского правительства в языковом строительстве.

Советский опыт языкового строительства в первые десятилетия Советской власти уникален. Он не имеет аналогов в языковой истории человечества, и было бы несправедливо забывать о том, как много было сделано советским государством для восстановления исторической справедливости по отношению к культурам и языкам национальных республик. Создание письменностей для 50 ранее бесписьменных языков стало одним из важнейших средств осуществления культурной революции, формирования национальной интеллигенции.

В Таджикистане проживает около десятка малых народностей, в основном жители Горно-Бадахшанской Автономной области. Поскольку языками официальной печати, политической и культурной деятельности, а также образования служат таджикский и русский языки, то родные языки и диалекты бадахшанцев использовались лишь в семейном быту.

В прошлом были сделаны попытки увеличить роль родных языков народностей. В частности, для шугнанцев (наиболее многочисленной народности Памира) была разработана своя письменность. При этом предполагалось, что ею будут пользоваться также близкородственные по языку малочисленные народности - рушанцы, бартангцы, орошорцы. Начиная с 1931 г., в течение семи лет были созданы школьные учебники, публиковались сборники шугнанских поэтов, а также переводы с русского языка. К сожалению, в 1933 году шугнанская письменность была упразднена, а школьное обучение перевели на таджикский язык.1

В бывшем СССР в первые годы советской власти было немало сделано и для старописьменных языков, социальные функции которых значительно расширялись. Это создавало социальные предпосылки для развития и совершенствования лексики, терминологии, функциональных стилей соответствующих языков.

К сожалению, уже в конце 30-годов языковое строительство пошло на спад: началось сокращение функции ряда языков в таких важных сферах общения, как печать, книгоиздание, школьное обучение. Всё это привело к противоречию между объективной языковой ситуацией и психологическими установками носителей языка. Другой причиной обострения языкового процесса являются промахи в проведении национально-языковой политики: искусственное форсированное стирание языкового многообразия, необоснованное сокращение общественных функций отдельных языков народов СССР, пропаганда лозунгов о «втором родном языке», что ущемляло чувства многих людей, игнорирование разумных ценностных ориентаций и желаний носителей языка.

Русский язык использовался там, где вполне мог и должен был функционировать национальный язык (например, в Таджикистане при подготовке преподавателей-предметников для национальных школ и вообще в системе образования, на заседаниях законодательных органов республики и т.п.).

Социальная и политическая напряжённость, таким образом, приводит к практической необходимости создания теории языкового планирования. Теоретическая необходимость социолингвистических и прикладных исследований возникла как реакция на структурализм, который рассматривает язык как идеальную систему вне его социального контекста. Одним из спорных теоретических вопросов, имевших непосредственное значение для формирования теории языкового планирования, был вопрос о возможности языкового планирования вообще.

Выводы теории социальной обусловленности языка хорошо сформулированы Л.Б. Никольским. Он пишет: «Язык как система относительно независим в том смысле, что он в незначительной степени подвержен внешним воздействиям. Его развитие происходит по внутренним законам и носит системный характер. Но система языка состоит из нескольких подсистем (фонологической, морфологической, синтаксической, лексической), по-разному восприимчивых к внешним влияниям. Фонологическая и морфологическая подсистемы наиболее независимы от действия внешних факторов. Лексическая и синтаксическая подсистемы в большей степени проницаемы. Внешние факторы, воздействуя на эти менее автономные подсистемы, могут нарушать системные соотношения, порождать изменения в одной подсистеме, которые в свою очередь могут вызывать изменения в другой. Само собой разумеется, что влияние внешних факторов реализуется в языке через речевое общение. Иная зависимость существует между функциями языка и различного рода внешних факторов».1

Среди внешних факторов, влияющих на развитие системы языка, Л.Б. Никольский различает две группы: 1) языковые факторы (языковые контакты и условия дву/многоязычия) и 2) неязыковые, или экстралингвистические факторы (экономические, политические, социальные). Экстралингвистические факторы, в свою очередь, разделяются на «объективные, независимые от воли людей, и субъективные, воплощающие осознанную волю всего общества или части».2

Языковая идеология – система взглядов и идей, в которой осознаются отношение социальных групп к языку, его роли в обществе, в определении нации, национальностей и государства, в социальных проблемах и конфликтах, в религии, культуре и науке, а также содержатся цели по сохранению или изменению данной языковой ситуации.

Языковая политика – составная часть национальной социальной и культурной политики; сфера деятельности государства, связанная с регулированием языковых отношений в обществе (тех, которые затрагивают интересы всего общества и требуют обязательных для всех граждан решений).

Языковая политика указывает, что стратегический курс в развитии языковых отношений общества обычно закрепляется в конституции и других законодательных документах, а также в специальных национальных программах.

Языковое планирование – сознательные, конкретные мероприятия (попытки) по воздействию определённых субъектов на языковое поведение носителей языка (объектов), изменение функционирования языков (статусное планирование), регулирование структуры языка (корпусное планирование), создание условий для овладения языком (планирование усвоения), и/или по распространению языка за пределы государственных границ (планирование распространения), через политические, образовательные, экономические, общественные и лингвистические институты.

В языковой политике Республики Таджикистан можно выделить следующие этапы:

  1. Выработка концепции идеологического обеспечения (теоретического

и научного), например, «Закон Республики Таджикистан об образовании» (17 мая 2004 г.);

2. Выбор объекта, предмета и инструментов политики; юридическая

регламентация взаимоотношений языков, административное регулирование взаимоотношений языков, финансово-экономическое и материально-техническое обеспечение языковой политики. Выработка плана мероприятий, например, «Государственная программа совершенствования преподавания и изучения русского и английского языков в РТ на 2004-2014 гг.» (2 декабря 2003 г.), «Государственная программа подготовки педагогических кадров на 2005-2010 годы» (1 ноября 2004г.);

3. Создание структур, способных внедрять и контролировать

реализацию языковой политики, например, в Таджикистане такими структурами являются: Комиссия по внедрению государственного языка при правительстве Республики Таджикистан; Министерство образования; Национальное агентство по делам печати и массовой информации; Институт языка и литературы им. Рудаки Академии наук Республики Таджикистан; Республиканский комитет терминологии при президиуме Академии наук Республики Таджикистан; Комиссия по наименованию и переименованию улиц, площадей, скверов, организаций при Хукумате города Душанбе.

Суть языковой политики предполагает некую структурированность и системность в проведении языкового планирования. Однако, как показывает опыт, языковое планирование, проводимое даже государством, не всегда целенаправленно. Во многом характер языкового планирования зависит от идеологических установок нижестоящих субъектов, которые могут значительно расходиться с официальной идеологией правящей группы. Кроме того, в обществе помимо государственных органов могут быть другие субъекты, которые проводят своё языковое планирование. Именно поэтому можно выделить два разных пути влияния языковой идеологии на языковое планирование, в одном случае – это прямое влияние, в другом случае -влияние через чётко сформулированную языковую политику.

Субъекты языкового планирования не ограничиваются государственной властью. В роли субъектов могут выступать различные социальные группы, т.е. языковое планирование может отражать в той или иной степени интересы определённой группы людей, преимущественно политической и экономической элиты (определяющей корпус субъектов политики), хотя, в конечном счёте, успех тех или иных языковых преобразований зависит от готовности и желания других групп – контр-элиты и масс (объектов политики) - принять новшество, а также от объективных социолингвистических факторов, таких, как демографическая ситуация, престиж языка, языковая лояльность и т.п. Иногда языковое планирование не достигает должного эффекта, поскольку субъектами политики были игнорированы те или иные социолингвистические факторы, как например, сопротивление людей, которые должны были бы изменить своё языковое поведение. Например, решение об определении статуса таджикского языка как государственного, а русского языка как языка межнационального общения в Конституции Республики Таджикистан 1993 г. вызвало недовольство как среди этнических русских, так и среди таджиков. В результате этого, хотя в Конституции статья о статусе русского языка и сохранилась, в новом Законе Республики Таджикистан «О государственном языке Республики Таджикистан» (2009 г.) русский язык отдельно не упоминается.

Мы предлагаем расширить корпус объектов языкового планирования за счёт международных организаций и международных корпораций, и тогда типология субъектов планирования будет выглядеть следующим образом:

  1. Международные органы, обладающие властью;

2. Международные органы и корпорации, не обладающие властью;

3. Государство и органы, обладающие властью;

  1. Общества и организации, не обладающие властью;

5. Частные лица.

Таким образом, в роли субъектов планирования могут выступать представители любого уровня социальной структуры, но очевидно одно: элита и контр-элита не поддержат языковое планирование, если оно не будет соответствовать их интересам.

В современном Таджикистане главным объектом языкового планирования являются дети и взрослое население таджики. В начале независимости, когда казалось, что возрождение языка возможно в короткие сроки, главной задачей стало обучение таджикскому языку взрослого населения. Однако вскоре стало ясно, что процесс резкого перехода к таджикскому языку создаёт больше социальных проблем, чем разрешает. В то же время определённая часть взрослого населения остаётся объектом планирования, в основном это государственные служащие, причём таджики. Хотя списка должностей, требующих знания таджикского языка, всё ещё нет, тем не менее, для многих должностей знание таджикского языка оказалось обязательным, так как существует необходимость отвечать на письма населения на языке запроса.

Интересно, что существуют разные требования в отношении знания таджикского языка к этническим таджикам и представителям других национальностей. Ожидается, что таджики должны выучить язык для выполнения своих служебных обязанностей. Наши личные наблюдения показывают, что таджики и русские испытывают трудности из-за незнания таджикского языка, но для таджиков эта цифра во много раз меньше. Это позволяет сделать вывод, что языковое планирование нацелено на этнических таджиков, другие национальности испытывают значительно меньшую необходимость изменить своё языковое поведение. Причина такого выборочного подхода к объектам планирования, пожалуй, достаточно ясна: у не-таджиков не возникает причин для недовольства, а сами таджики вряд ли будут протестовать по причине этнической солидарности.

Корпусное планирование - это "деятельность, направленная на внесение изменений в систему языка". Ч. Фергюсон выделяет три типа корпусного планирования: графизация, стандартизация и модернизация.1

Графизация - это создание письменности или приспособление существующей письменности для ранее бесписьменных языков. При создании алфавитов приходится решать множество вопросов, например, разработка орфографических норм, проблема аллофонов (обозначение их одной или разными буквами) и т.п.

Стандартизация - процесс создания стандартного, литературного языка. Вариация является одной из основных характеристик любого языка, в то время как любое человеческое общение требует определённой стандартизации, иными словами, говорящие должны иметь общие ожидания и понимать друг друга.

Модернизация (иногда: интеллектуализация) представляет собой процесс, в результате которого язык как средство коммуникации становится равным другим, более развитым языкам.1

Пурификация представляет собой попытку очистить язык от элемен­тов, которые кажутся не "исконными", не находящимися в лоне "родного" языка или не соответствующими его стандарым, и заменить их другими, ведущими своё происхождение от местных диалектов или письменных ис­точников (а иногда и совершенно новыми, сочинёнными словами); резуль­татом этого является скорее расширение и увеличение, нежели сокраще­ние словарного запаса.

Успех планирования усвоения языка зависит от социальных факторов и социального контекста. Р. Эллис подробно анализирует влияние социальных факторов (возраста, пола и этнической идентичности) на усвоение второго языка.2 Сферы распространения языка в социокультурном контексте имеют широкое и узкое понимание. Широкое понимание сфер включает все основные общественные инсти­туты: семья, работа, образование, религия, сфера развлечений и средства информации, политические партии, правительство и т.д. Узкое понимание сфер сводит их к микроструктурным отношениям, в семье это отношения: муж-жена, дети-родители, бабушки/дедушки-внуки; на рабочем месте: коллега-коллега, руководитель-подчинённый. Ясно, что выбор языка говорящим может варьировать в зависимости от сферы использования и выполняемой говорящим на данный момент роли. Подробная информация о вариативности в использовании языка от человека к человеку, от ситуации к ситуации позволяет оценить коммуникативную мощность и статус языка на данный момент, что является необходимым для принятия решений по языковому планированию.

В третьей главе – «Языковое планирование: типология и модели анализа», состоящей из трёх разделов и восьми подразделов, рассматриваются задачи языкового планирования, типы языковых идеологий и языковых политик, модели анализа языкового планирования (экономическая, модель языкового планирования как выбора, модель языкового планирования как управление новациями, модель ренессанса языка, языковое планирование как маркетинг, языковое планирование как инструмент достижения и сохранения власти, языковое планирование как принятие решений, многокомпонентная модель языкового планирования).

Языковое планирование, как правило, оказывается инстру­ментом социальных изменений, поскольку оно разрешает конкретные экономические, политические, социальные, научные и культурные проблемы общества. Иными словами, неязы­ковые проблемы мотивируют языковую политику и языковое планирование, а целью любого планирования становится стрем­ление изменить языковое поведение носителей. Следовательно, предпочтительнее определить языковое планирование не как попытки решить языковые проблемы, а как попытки изменить языковое поведение определенной группы людей в отношении усвоения языка, структуры языка или функционального распределения языковых кодов.

В первые годы советской власти в Таджикистане, как и в других регионах моло­дого советского государства, в рамках политики коренизации началась работа по развитию национальных языков и расши­рению их функций. Одной из целей политики являлось создание равноправия между нациями (недосягаемая, идеалистическая цель), что соответствовало ленинской национальной политике, противоположной предшествовавшей царской языковой политике. Другой целью было распространение новой советской идеологии, привлечение сторонников и более эффективное осуществление государственной политики. Не менее важной целью было строительство на рациональных началах качественно нового общества, учитывающего интересы простых людей. И, наконец, политика коренизации отвечала массовым ожиданиям мировой революции, в связи с чем всякие государственные рамки рассматривались как временные и вопрос о государст­венном языке казался неактуальным.1

Кроме этого, языковая политика коренизации и новая национальная политика позволили сохранить территориальное единство страны. Стоит вспомнить, что установление советской власти в Таджикистане (как и во многих других регионах) сопровождалось ожесточённым сопротивлением, любая другая национальная и языковая политика могла только усугубить конфликт. Политика же, направленная на удовлетво­рение потребности идентичности, провозгла­шённая новым советским правительством вместе с образова­нием Таджикской Автономной Советской Социалистической Республики в августе 1924 г. в составе Узбекской ССР, была поддержана местной национальной элитой, включая даже тех, кто боролся против установления советской власти. Многие представители национально-либеральных партий на первом общетаджикском съезде, где одним из основных вопросов был вопрос о территориально-национальной независимости Таджикистана, перешли на сторону советской власти. В языковом планировании, как мы знаем, приняли активное участие лидеры этих партий, разработавшие новый таджикский алфавит. Языковой вопрос являлся одной из неотложных проблем, которые поднимала таджикская интеллигенция ещё задолго до революции; одним из главных требований было обяза­тельное введение обучения на таджикском языке наряду с русским, введение судопроизводства на таджикском языке.2 В 1905 г. делегаты-таджики выступили на съезде городских и земских деятелей в Москве, требуя равных прав для таджиков: «Ближайшей нуждой таджиков является свобода в употреблении родного языка, особенно необходимая ввиду предстоящей выборной агитации, и я присоединяюсь к предложению тех товарищей, которые проси­ли съезд высказаться за немедленную отмену всех ограничений в правах местных языков».1 Главными мотивами в борьбе таджикского народа были национальные, а не классовые, поэтому только путём удовлет­ворения требований национальной элиты было возможно приобрести её лояльность к новой власти.

Таким образом, политика коренизации преследовала не одну единственную, а несколько целей. Причём, цель более эффективного управления государством и создание равноправных национальных языков противоречат друг другу. Более того, все эти цели - не языковые, а политические и социальные, что позволяет сделать вывод, что языковая политика и языковое планирование - это только инструмент социальных изменений, наиболее доступный и легко манипулируемый.

Начиная с 1930-х гг., языковая политика принципиально изменилась: в Таджикистане, как и в других регионах Советского Союза, она стала частью новой общегосударственной политики по созданию советского народа с единым языком и культурой путём русификации - овладения русским языком как вторым родным языком всеми нациями и национальными меньшин­ствами и расширения сфер использования русского языка. Такая политика была мотивирована необходимостью более эффектив­ного политического и экономического руководства регионами, возможного только при наличии общего языка. Именно смена политических и идеологических ориентиров была причиной очередной замены в 40-х гг. алфавита с латиницы, введённой в 20-е гг., на кириллицу. Использование кириллицы в значительной степени облегчало обучение русскому языку. К тому же в Таджикистане и Средней Азии виделась угроза пантюркизма, особенно после перевода таджикского языка на латиницу. Переход на кириллицу отрезал среднеазиатские языки Советского Союза от турецкого и арабского влияния. Заимствования строго контролировались, при необходимости новых слов источником заимствования мог быть только русский язык. Кроме того, при анализе иранских (таджикского) и тюркских языков сознательно выделялись и подчеркивались различия, дабы избежать формирования местного лингва-франка в регионе.

В 1930-1940 гг. языковое планирование использовалось как инструмент социальных изменений для соз­дания новой идентичности, политической интеграции, предот­вращения сепаратистских движений и более эффективного управления и контроля.

Современный Таджикистан, как и все постсоветские респуб­лики, утверждает свою независимость, опираясь на те возмож­ности, которые даёт ему использование хорошо известного пути огосударствления языка титульной нации. Для достижения поставленной задачи в стране была разработана новая программа по языковому планированию, направленная на возрождение и расширение функций государственного таджик­ского языка. Политика государственной поддержки таджикского языка (= политика моноязычия) мотивирована не только необходимостью утверждения независимости и построения нового таджикского государства, но и необходимостью возрождения и воссоединения таджикской нации, которая оказалась разделённой на две группы - русскоязычную и таджикоязычную. В то же время языковое планирование в республике предполагает сохранение и поддержку русского и других языков (= политика дву- и многоязычия). Цель такой противоречивой политики - сохранить лояльность нетаджикского населения и этнических меньшинств страны, сохранить территориальную целостность, поддержать хорошие отношения с Россией и, конечно же, предот­вратить этнический конфликт. Помимо всего прочего, целью политики двуязычия является создание положительного образа демократического государства в глазах мировой общественности.

Любая нация нуждается в своем «этническом лице», для создания которого приходится перестраивать этническую идентичность входящих в состав страны групп, что ведёт к неизбежному конфликту между лояльностью к собственной этнической группе и собственной этнической самоидентификацией и лояльностью к государству и общей идентификации.1 Так, для Таджикистана необходимо создать новую общность, члены которой чувствовали бы себя прежде всего таджикистанцами, а уж потом - таджиками, узбеками, русскими, туркменами или киргизами.

Эксперты ЮНЕСКО в 1953 г. предложили разграничить понятия «государственный язык» - «national language» и «официальный язык» - «official language». «Государственный язык - это язык, выполняющий интеграционную консолиди­рующую функцию в рамках единого государства в полити­ческой, социально-экономической и культурной сферах, выступающий в качестве одного из символов данного государства. Официальный язык - это язык государственного управления, законодательства и судопроизводства».2 Таким образом, с точки зрения функциональной нагрузки языков можно говорить о языках, выполняющих функцию странизма (официально признанную роль в обществе), и языках, выполняющих функцию национализма (символическая роль языка в национальной идентификации).

Для анализа языкового планирования и языковой политики важно знать исторические причины формирования полиэтни­ческих и многонациональных государств, поскольку они спо­собны прояснить причины языковых конфликтов и их характер. Р. Фасольд выделяет четыре основные исторические причины: 1) миграция, 2) «империализм», 3) федерация, 4) многоязычие в приграничных зонах3.

Таджикистан был колонизирован в конце XIX в. царской Россией, после чего территория страны начала активно заселяться приезжавшими из других стран. Как свидетельствуют материалы переписи населения, уже в 1926 году в Таджикистане проживало более 50 наций и народностей. После революции и распада Российской империи Таджикистан, получив независимость, остался в пределах нового федеративного государства, сначала как автономная республика, а потом как союзная республика (при этом Таджики­стан потерял некоторые приграничные зоны, например Самарканд и Бухару). Переселение славянского населения в Таджикистан продол­жалось, но особенно интенсивным оно стало в период Великой Отечественной войны и после окончания её в связи с развитием в Таджикистане науки, образования, культуры, а также сферы промышленности, транспорта, связи, строительства и пр. К 1981 г. снижается удельный вес славянского населения республики. С другой стороны, увеличение удельного веса коренного населения обусловлено прежде всего высоким уровнем рождаемости в таджикских семьях, о чём свидетельствуют следующие статистические данные: в 1959 году таджики составляли 53,1% от общей численности населения республики, в 1970 году – 56,2 %, в 1979 году – 58,8 %, в 2000 году – более 80 %.

Языковая идеология, составными элементами которой являются такие идеологические установки, как странизм и национализм, определяет языковую политику по отношению к языковым меньшинствам. Определение языковой политики по отношению к национальным меньшинствам зависит от взглядов и понимания многоязычия как ресурса или как проблемы.

Р. Фасолд обобщает проблемы, которые возникают в результате многоязычия, разделяя их на проблемы для нации и проблемы для государства.1 Наиболее очевидной проблемой для государства является проблема коммуникации, которая может оказаться социально опасной, поскольку замедляет развитие торговли и промышленности. Но, что более опасно, много­язычие действует против объединения нации. Существует два подхода к решению данной проблемы: некоторые многоязыч­ные нации формируются путём развития одного национального языка, а другие используют иные символы для формиро­вания нации, например, религию. Исторически большинство наций было сформировано на основе единого национального языка, что, в свою очередь, создавало конфликт по вопросу выбора национального языка.

Проблемы многоязычия для государства носят прагмати­ческий характер, но их решение практически всегда оказывается эмоционально сложным, потому что затрагиваются националь­ные интересы. В области образования наиболее приемлемой стратегией было бы обучение детей на их родных языках, но это ведёт к усилению значения и символической роли этнических языков, что противоречит цели создания единой нации.

С другой стороны, многоязычие может рассматриваться как ресурс.2 Во-первых, многоязычие служит временным решением национальных конфликтов. Выбор двух или более языков для официальной роли, выбор этнических языков для начального образования - всё это примеры компромисса в национальных вопросах. Кроме того, многоязы­чие оказывается способом сохранения языков и предотвращения их смены. На индивидуальном уровне многоязычие даёт говорящим больший выбор коммуникативных ресурсов для различных коммуникативных ситуаций. Многоязычные страны, где сосуществует множество языков, культур и взглядов, представляют собой более динамичные общества.

Данное исследование позволило обоб­щить теоретические аспекты проблем языкового планирования, касающиеся основных компонентов, понятий и целей языкового планирования. Оно не претендует на исчерпывающее освеще­ние всех вопросов, т.к. в ней осуществлён анализ языкового планирования как абстрактно-упрощённой схемы основных компонентов и их каузальных связей.

Анализ языкового планирования, проведённый в данной работе, показывает, что эффективное языковое планирование осущест­вимо лишь при всестороннем понимании самого явления, его структуры и зависимостей. Очевидно, что для успешного плани­рования процессов возрождения таджикского языка в Таджикистане и сохранения русского и других языков требуется наличие комплексного описания всех компонентов планирования, анализ целей и мотивов языкового планирования, проводимого в республике.

Предложенная в работе многокомпонентная модель демонстрирует зависимость языкового планирования от национальной и языковой идеологии и комплекса экстралингвистических факторов. Данная модель может помочь объяснить причины языковых конфликтов и предлагает оптимальный способ принятия решений по языковому планированию.

В заключении сформулированы основные выводы по теме диссертации, обобщены результаты предпринятого исследования, намечены перспективы исследования проблемы в целях совершенствования системы изучения языковой ситуации и языкового планирования в республике. Основные выводы таковы:

1. Даже обобщённое перечисление субъектов языковой политики Республики Таджикистан (в первую очередь, это государство (различные государственные институты), осуществляющее государственную поддержку таджикского языка в соответствии со стратегическими интересами Таджикистана, убеждает, что в её содержании и направлениях отразилась экзогенность языковой ситуации Таджикистана, создаваемой многообразием языков различного статуса и коммуникативно-демографической силы.

2. Возрождение языка на самом деле есть усиление его витальности. Предлагаемое понимание возрождения языка может быть спроецировано на любой язык, и в этом случае процесс возрождения таджикского языка оказывается главным фокусом при определении особенностей осуществляющейся языковой политики, которая может быть квалифицированна как политика языкового Ренессанса. Таджикский язык – символ государственности и независимости, эффективное средство государственной, национальной и языковой идентификации. Возрождение таджикского языка – это усиление его витальности и одновременно путь к воссоединению таджикской нации и усилению интеграционной и инструментальной мотивации к усвоению таджикского языка.

3. Выбор автохтонного языка таджикского народа в качестве государственного осуществлен в соответствии с идеологией вернакулизации и моноязычия.

4. Осуществляющаяся в Таджикистане новая языковая политика оценивается как централизованная (поскольку проводится государством и предусматривает систему общеобязательных мероприятий), перспективная (поскольку направлена на измене­ние существующей языковой ситуации), демократическая (поскольку учитывает интересы широких масс), интернацио­нальная (поскольку основными стратегическими направлениями избраны, в первую очередь, развитие таджикского языка, а также русского языка и языков всех других этнических групп), конструктивная (поскольку направлена на расширение функций и развитие государственного языка, сфер его применения, повышение социально-коммуникативной роли, поддержание функционирования русского языка, а также всех других языков страны).

5. Языковая политика в Таджикистане в настоящее время является концентрированным выражением отношения государ­ства к проблеме витальности таджикского языка. Таджикский язык является одной из основ госу­дарственности Таджикистана, и государственная поддержка таджикского языка отвечает стратегическим интересам Республики Таджикистан. Вместе с тем, сохранение сфер функционирования русского языка обеспечи­вается и поддерживается стремлением Таджикистана к интегра­ционным процессам, сохранению единого культурного и образовательного пространства с государствами СНГ.

6. Языковое планирование как социолингвистическое направление оказалось теоретически успешным, о чём говорит количество исследований в этой области. Языковое планирование можно рассматривать как комплексную деятельность, находящуюся под влиянием множества экономических, идеологических, политических и др. факторов. Языковое планирование направлено на достижение весьма различных целей.

Предложенное диссертационное исследование отнюдь не претендует на исчерпывающий анализ всех аспектов изучаемой проблемы, так как является лишь одним из этапов ее решения. Перспектива исследования может быть связана с более глубоким и широким охватом социолингвистических проблем, касающихся развития языковой ситуации в эпоху многоязычия, разработки методов диагностики изучаемых социолингвистических процессов.