Geum.ru

Языковая ситуация в современном таджикистане: состояние, особенности и перспективы развития

Вид материалаАвтореферат

Содержание


Основное содержание диссертации
В первой главе
Таджикский язык
Русский язык
Узбекский язык
Русская диаспора
Подобный материал:
1   2   3   4

Основное содержание диссертации


Во введении обоснована актуальность исследования, определены проблема и степень её разработанности, объект и предмет исследования, сформулированы цель, гипотеза, задачи, раскрыты этапы и методы исследования, его научная новизна, теоретическая и практическая значимость, а также положения, выносимые на защиту.

В первой главе - «Языковая ситуация в Таджикистане», которая состоит из восьми разделов, рассматриваются вопросы, затрагивающие особенности языковой ситуации и демографической характеристики, количество и генетическую принадлежность языков Таджикистана, раскрывается сущность таких социолингвистических понятий, как «этнический язык», «титульный язык», «миноритарный язык», «мажоритарный язык», «язык диаспоры». Всестороннему анализу подвергаются проблемы полисубъектности языковой политики в Таджикистане, политики возрождения и витальности таджикского и русского языков, а также даётся оценка эффективности языкового планирования в современных условиях Республики Таджикистан.

Термин «языковая ситуация» в 20-30 годы прошлого века нашёл широкое применение в работах зарубежных лингвистов, исследовавших языки народов Азии и Африки, таких, как Д. Вестерман, К. Лопез, К.М. Доук и др.

Следует отметить, что до сих пор не установилась единая точка зрения относительно термина «языковая ситуация» и языковой ситуации как объекта исследования.

Согласно теории Л.Б. Никольского, «взаимоотношение функционально-стратифицированных языковых образований изменяется во времени под воздействием общества и языковой политики, и, стало быть, представляет собой некий процесс. Этот процесс распадается на ряд состояний. Каждое такое состояние и есть то, что может быть вызвано языковой ситуацией».1 Развивая свою точку зрения, Л.Б. Никольский в своих последующих исследованиях приводит более чёткое определение данного понятия, сформулированного следующим образом: «Языковой ситуацией мы называем совокупность языков, подъязыков и функциональных стилей, обслуживающих общение в административно-территориальном объединении и в этнической общности».2

Существуют и другие определения термина «языковая ситуация». Например, известный лингвист А.Д. Швейцер считает, что «… языковая ситуация может быть определена как модель социально-коммуникативных систем и подсистем, сосуществующих и взаимодействующих в пределах данного политико-административного объединения и культурного ареала в тот или иной период, а также социальных установок, которых придерживаются в отношении этих систем и подсистем члены соответствующих языковых и речевых коллективов».3 М.И. Исаев определяет основные компоненты конкретной национально-языковой ситуации, к которым он относит:

1) количество языков и их носителей; 2) состояние духовной культуры народов; 3) сферу распространения тех или иных языков, широту их использования; 4) учёт религиозного состава населения; 5) развитие народного образования и уровень грамотности населения.4

В диссертационной работе мы придерживаемся данного определения понятия «языковая ситуация», как наиболее приемлемого для исследования такого разнообразного в языковом отношении ареала, как Таджикистан.

Излагая свои точки зрения, зачастую противоречащие и взаимоисключающие друг друга, все учёные, исследующие данный аспект, отмечают необходимость широкого применения статистических данных, позволяющих определить количество говорящих в данном языковом ареале, наличие или отсутствие миграций, сферы применения языка или языков в данном ареале и т.д.

На формирование разнообразной и сложной этноязыковой ситуации Таджикистана самым непосредственным образом оказали влияние процессы, сопровождавшие присоединение в конце XIX в. Таджикистана к России; неоднократный пересмотр государственных границ; особенности государственно-политического устройства досоветского, советского и постсоветского периодов и события последних лет, имевшие чрезвычайные последствия для всех народностей страны, а также кардинальные преобразования всей общественной системы, модернизация общества и экономики независимого Таджикистана. Наиболее значимыми из них являются:

1. Присоединение Средней Азии к России и создание Туркестанского генерал-губернаторства, в состав которого входила современная Согдийская область и часть Горно-Бадахшанской автономной области;

2. Миграционные потоки народов, эвакуация населения из оккупированных немцами мест в военные и послевоенные годы;

3. Миграционный массовый отток населения в 1990-1999 гг.;

4. Возвращение в годы суверенитета русско-славянского населения на историческую родину, во время которого эмиграция составила более миллиона русских, узбеков, украинцев, немцев и других национальностей и привела к снижению численности населения страны и доли в нём данных народов; численность населения страны снизилась, в том числе русских на 35,40%, татар - на 12,4%, азербайджанцев - на 37,1% и т.д.

Экзоглоссность языковой ситуации Таджикистана неоднократно описывалась в обширной научной литературе (см.: Хашимов Р.И., Вахобов Т., Шамбезода Х.Д.), однако ни в одном источнике не было указано точное количество языков. Объективные трудности с социолингвистической идентификацией и подсчётом языков Таджикистана связаны с рядом обстоятельств, а именно:

1. Несовпадение лингвонимов и этнонимов, напр.: пушту (пашто) - это язык афганцев, кабардино-черкесский - это язык кабардинцев и черкесов, карачаево-балкарский (или балкарский) - это язык карачаевцев и балкар, татарский - язык татар и крымских евреев, татский – язык татов и горских евреев, иврит и идиш – язык евреев и т.п.;

2. Особый статус некоторых народов, напр., татар и крымских татар, евреев и горских евреев, грузинских евреев, среднеазиатских евреев, крымчаков; молдаван и румын (отдельность молдавского языка по отношению к румынскому решалась политической волей);

3. Нарушение принципов этноаттитудной классификации и появление в Переписи 2000 г. строки, объединяющей народы и языки Индии и Пакистана (аналогично группировкам «народности Дагестана», «народности Севера», «латыши и латгальцы», «адыгейцы и черкесы», которые выделялись Переписью 1939 г.). По итогам переписи в Республике Таджикистан 2000 г. удалось идентифицировать около 100 языков, включая два языка нерасшифрованной строки переписи – «Народы Индии и Пакистана».

Если соотнести 100 идентифицированных языков с общим населением в стране, то получится чрезвычайно высокий усреднённый показатель экзогенности языковой ситуации. При этом существенно, что экзогенность языковой ситуации существует на фоне многочисленной группы, которую составляют языки со статически незначительным количеством представителей отдельных этнических групп, бережно поддерживающих, согласно данным переписи 2000 г., собственную этническую и языковую идентификацию.

В Таджикистане насчитывается 48 языков (почти 50 % от общего числа языков) с числом носителей, не превышающим 200 человек. Среди них особую группу составляют языки с критическим (менее 10 человек) числом носителей.

4. Геополитические изменения, сопровождавшие переход от Союза Советских Социалистических Республик к Содружеству Независимых Государств, обусловили изменение самой концепции государственности, в том числе оценки роли этнонационального элемента в общественной жизни и государственно-политическом устройстве, и ярко выраженное стремление к возрождению этнических языков и культур.

Согласно данным о численности населения отдельных национальностей Республики Таджикистан за 30 лет (1970-2000 гг.), численность некоторых этнических групп значительно сократилась, в то время как численность других этнических групп быстро возросла. Первое объяснение этого факта, очевидно, связано с мощными процессами, охватившими не только большие, но и малые народы; второе - с подвижностью самой этнической идентификации и самоидентификации (напр., евреи, зарегистрированные в переписи 2000 г., при наличии других этнических групп – горские евреи, среднеазиатские евреи, евреи грузинские, говорившие на разных языках).

Кроме того, при проведении советских переписей нередко допускались манипуляции с перечнем национальностей: осуществлялось так называемое конструирование «социалистических наций и народностей». В.И. Беликов, анализируя этнодемографическую статистику в зависимости от того, насколько сведения о народах попадали в официальную статистику, выделяет несколько групп народов бывшего СССР: официальные и неофициальные, среди неофициальных – неафишируемые, игнорируемые, скрываемые и нежелательные.1

Осознавая некоторую сомнительность прямой референциальной идентификации языков и народов, а также то, что лингводемографическая статистика склонна показывать замедленный темп утраты родного языка, в качестве аргумента приведём данные, зафиксированные в переписи 2000 г.: о владении языком своей национальности заявили следующие малочисленные группы таджикистанцев: лакцы – 79,8 %, чуваши – 52,9%, дунгане – 3,28%, евреи – 16,5%, катаганы – 45,17%, мордва – 40%, молдаване – 36%, барлосы – 67,03, минги – 80,65%, уйгуры – 62,8%.

Разумеется, любой житель Таджикистана, отвечая на вопрос о владении языком своей национальности, мог сознательно или несознательно искажать данные о владении родным языком и данные о себе, в первую очередь, из-за обострившейся этнической или языковой идентификации. Здесь следует подчеркнуть замеченную особенность современной этнической идентификации для диаспор Таджикистана, оторванных от метрополии, - они стремятся любыми способами подчеркнуть свою связь с основным массивом этноса.

Обо всём этом можно судить, в частности, по тому, что впервые именно в переписи населения Республики Таджикистан 2000 г. графу «в переписном листе не указано» заполнили лишь 17 человек. Это означает, что все жители Таджикистана, прошедшие через процедуру переписи, определили свою этническую принадлежность (для сравнения можно привести данные переписи 2002 г. в Российской Федерации, где 1,5 млн. человек вообще не указали свою национальность).

Несмотря на политические и иные влияния на процесс проведения и результаты переписей, материалы официальных переписей могут, тем не менее, дать достаточно точные и достоверные сведения о языках Таджикистана, количество которых приближается к 100. Языки Таджикистана, рассматриваемые с точки зрения численности референтных этносов, могут быть распределены на следующие группы:

1. Язык-миллионник, т.е. язык с числом носителей более миллиона – таджикский язык;

2. Язык с числом носителей девятьсот и более тысяч – узбекский язык;

3. Язык с числом носителей более шестидесяти тысяч – русский, киргизский языки;

4. Язык с числом носителей более двадцати тысяч – лакайский язык;

5. Язык с числом носителей более пятнадцати тысяч – туркменский, татарский;

6. Язык с числом носителей более девяти тысячи – украинский, арабский, дурменский, барлоский, катаганский языки;

7. Язык с числом носителей более ста – азербайджанский, армянский, белорусский, казахский, башкирский, осетинский, молдавский, корейский, уйгурский, юзский и др.;

8. Язык с числом носителей более десяти – еврейский, латышский, дунганский языки;

9. Язык с числом носителей менее десяти – лакский, барлоский и др. языки.

Таким образом, экзоглоссность языковой ситуации в Таджикистане, как видим, создаётся 93 языками разнообразных генетических и типологических классов. Однако этнодемографическая «потенция» всех языков, задающая особенности их присутствия в коммуникативном пространстве, варьирует в широчайшем диапазоне, определяя социолингвистический статус языков и их распространение.

Доминирование в коммуникативном пространстве Республики Таджикистан таджикского и узбекского языков объясняется целым рядом причин, среди которых наиболее важными являются следующие:

1. Хотя характер, направления и причины миграции постоянно менялись, её масштабы и последствия для страны всегда были значительными, т.к. длительное время на протяжении веков между Таджикистаном и Узбекистаном поддерживаются экономические, духовные, социальные и родственные отношения, осуществлялись и добровольные перемещения народов, что привело к существенно изменившему этноязыковому ландшафту страны и к формированию приграничного массового двуязычия (таджикско-узбекского, узбекско-таджикского);

2. Социально-политические процессы последних десятилетий привели к значительной эмиграции из Таджикистана определённой части населения страны;

3. Численность референтных этнических групп носителей языков колеблется в весьма широких пределах - от диаспор в нескольких тысяч до диаспор в несколько человек;

4. Увеличение рождаемости среди местного населения Таджикистана, возвращение таджиков из Афганистана, Узбекистана и других стран на историческую родину, миграционные потоки из страны и другие процессы привели к существенным изменениям в демографической пропорции народов Таджикистана: таджики, по данным переписи 2000 г., составляют 80%, узбеки - 15,3%, русские – 1,1%, остальные этносы – 4,7%, что делает таджикский, узбекский и русский языки главными «субъектами» этноязыковой ситуации, а подавляющее большинство языков, за исключением таджикского, узбекского и русского, - языками малочисленных народов.

Таким образом, сегодняшний Таджикистан – это многоязычная, полиэтническая, мультикультурная и поликонфессиональная страна, в которой проживают народы, говорящие на языках разных генетических групп и структурных типов. Этноязыковой ландшафт современного Таджикистана характеризуется, с одной стороны, высокой степенью языкового разнообразия, с другой, - тем, что три этноса (титульный таджикский, узбекский и русский) доминируют в количественном отношении над всеми остальными этносами, усиливая демографически неравновесный и несбалансированный характер языковой ситуации.

Всё вместе придаёт этноязыковому ландшафту Таджикистана диффузный характер, а языковая ситуация оказывается чётко сконцентрированной вокруг демографически и коммуникативно мощных партнёров – таджикского, узбекского и русского языков.

Обращаясь к таким терминологизированным понятиям, достаточно широко распространённым не только в социолингвистике постсоветских стран, но и за рубежом, как этнический язык (язык данного этноса (нации, народности), титульный язык (язык нации (этноса), именем которой названо данное государство, национально-государственное (национально-территориальное и др.) образование), миноритарный язык (язык национального меньшинства, язык малочисленного народа (этноса), мажоритарный язык (язык национального большинства, язык многочисленного народа (этноса), язык диаспоры (язык части этноса (нации, народности, этнической общности), проживающей вне страны её исторического происхождения или основного расселения) и сравнивая эти термины, мы пришли к утверждению, что все они определяются через принадлежность к этносу и данный их признак можно охарактеризовать как постоянный и стабильный. Если этнический язык – это язык любого данного этноса независимо от числа его представителей и территории обитания, то титульный язык, миноритарный язык и язык диаспоры, напротив, напрямую зависят от данных признаков. Кроме того, миноритарный язык и язык диаспоры получают дополнительное употребление также в зависимости от отношения к титульному языку. Таким образом, предлагаются следующие рабочие формулировки:

- титульный язык – это язык конкретного этноса, представляющего данное локализованное во времени и пространстве государство (или иное административно-государственное образование);

- миноритарный язык – это язык конкретного этноса, представленный меньшим числом носителей по отношению к мажоритарному титульному языку и существующий с ним на территории данного локализованного во времени и пространстве государства;

- язык диаспоры – это язык части народа/этнической общности, проживающей вне страны исторического происхождения и представленный меньшим числом носителей по отношению к титульному языку, сосуществующему с ним на территории данного локализованного во времени и пространстве государства.

Но такое терминологическое уточнение не устраняет некоторые вопросы, в частности, такие: может ли титульный язык быть миноритарным? может ли быть титульным язык, которым не владеет большинство представителей данного титульного этноса? Можно ли считать титульным язык этноса, не занимающий доминирующего места по численности носителей? Может ли считаться миноритарным язык, насчитывающий миллионы носителей, или существуют нижний и верхний пределы числа носителей, позволяющие относить тот или иной язык к миноритарным?

Чтобы получить ответы на эти вопросы и дать определение рассматриваемых понятий, следует обратиться к опыту Европы и к международным документам, регулирующим жизнь языковых меньшинств. Существует пакет международных документов в области прав региональных и миноритарных языков: «Всеобщая декларация прав человека» (1948 г.), «Международный пакт о гражданских и политических правах» (1966 г.), «Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах» (1966 г.), «Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации» (1965 г.), «Декларация о правах народов, принадлежавших к национальным или этническим, религиозным или языковым меньшинствам» (1992 г.). Для государств – членов Совета Европы главным документом является «Конвенция о защите прав человека и основных свобод» (1950 г.). Этот правовой акт был принят в отношении стран СНГ (№ 1249 в 2001 г.); Гаагские рекомендации в отношении прав национальных меньшинств на получение образования (1966 г.); Рекомендации, принятые в Осло, о правах национальных меньшинств в области языка (1998 г.) и др. Наиболее важным документом в рассматриваемой области признаётся Европейская хартия о региональных языках меньшинств (1992 г.), принятая для защиты и продвижения региональных и миноритарных языков Европы и предлагающая современное понимание региональных и миноритарных языков.

Таким образом, опираясь на определение миноритарных языков, данное в Европейской хартии о региональных и миноритарных языках, считаем необходимым предложить следующее терминологическое уточнение: миноритарный язык – это язык конкретного этноса, представленный меньшим числом носителей по отношению к мажоритарному титульному языку, имеющий территориальную основу и сосуществующий с титульным языком на территории данного локализованного во времени и пространстве государства.

При таком понимании миноритарных языков памирские, к примеру, языки, функционирующие в Таджикистане, могут быть (в пределах территории данного государства) признаны миноритарными.

Подобная терминологизированная характеристика памирских языков оправдана тем, что они традиционно используются в пределах Таджикистана, благодаря чему они прямо привязаны к данному географическому пространству на этой территории, а именно к Горно-Бадахшанской Автономной области Республики Таджикистан.

Языковую политику в современном Таджикистане можно охарактеризовать как полисубъектную, поскольку в ней участвуют различные субъекты, каждый из которых имеет собственные мотивации и интересы:

  1. Главным субъектом языковой политики является государство

(различные государственные институты), осуществляющее государственную поддержку таджикского языка в соответствии со стратегическими интересами Таджикистана;
  1. Таджикская интеллектуальная элита – писатели, деятели культуры

и искусства, языковеды, переводчики, журналисты, литературоведы и т.п., вплотную занимающиеся осуществлением языкового планирования;
  1. Субъектами языковой политики являются представители

многочисленных диаспор Таджикистана, приоритетной задачей которых является сохранение собственных языков и языковых прав.

Даже обобщённое перечисление субъектов языковой политики убеждает, что в её содержании и направлениях отразилась экзогенность языковой ситуации Таджикистана, создаваемой многообразием языков различного статуса и коммуникативно-демографической силы.

Одним из важнейших субъектов языковой политики являются представители диаспор Таджикистана. Каждый язык может получать квалификацию как язык диаспоры в зависимости от нескольких оговоренных выше параметров: территории государства, гражданами которого являются носители языка; «привязанности к конкретному географическому пространству», данной территории; численности носителей языка по отношению к остальному населению страны и т.п.

Таджикский язык – титульный и государственный язык Республики Таджикистан, вместе с тем, рассматриваемый вне пределов страны, - это язык таджикской диаспоры в России, Китае, Афганистане, Иране, Узбекистане, Казахстане, Туркменистане, Кыргызстане и др.;

Русский язык - титульный и государственный язык Российской Федерации, язык русской диаспоры в Финляндии, США, Канаде, Латвии, Литве, Таджикистане, Узбекистане, Казахстане и др.;

Узбекский язык - титульный и государственный язык Республики Узбекистан; язык узбекской диаспоры в России, Китае, Таджикистане, Афганистане, Туркменистане, Казахстане и др.

Подавляющее большинство языков диаспор Таджикистана – это языки добровольно приехавших людей, имеющих основную страну проживания. В зависимости от того, какой статус или распространение имеют языки диаспор Таджикистана в основной стране проживания, они могут быть разделены на две группы:

1. В первую группу включены экзогенные языки, содержание которых можно обозначить следующим образом: экзогенным называется язык диаспоры, имеющей вне Таджикистана основное территориально- государственное образование, в котором данный язык является титульным, государственным, официальным или мажоритарным. К экзогенным относятся абхазский, аварский, адыгейский, азербайджанский, албанский, арабский, армянский, башкирский, белорусский, болгарский, бурятский, грузинский, калмыцкий, лезгинский, казахский, киргизский, лакский, молдавский, латышский, мордовский, немецкий, осетинский, персидский, польский, пушту, румынский, русский, татский, туркменский, тувинский, узбекский, уйгурский, украинский, хакасский, хорватский, чеченский, чешский, чувашский, якутский (саха) языки диаспор;

2. Вторую группу составляют эндогенные языки: эндогенным называется язык диаспоры, имеющей вне Таджикистана иной район расселения, в котором данный язык не является титульным, государственным, официальным и/или мажоритарным, напр., крымско-татарский язык, согласно ст. 6 Конституции Автономной Республики Крым 1992 г., - государственный язык АКР; с 1996 г. из-за отсутствия в тексте новой Конституции Украины упоминания о крымско-татарском языке он стал в Украине миноритарным языком. К эндогенным языкам диаспор Таджикистана могут быть отнесены: ассирийский, белуджский, долганский, дунганский, курдский, талышский, чуванский, шорский, эвенкийский, эвенский, юкагирский. Как правило, эндогенные языки диаспор Таджикистана – это языки малочисленных коренных народов Российской Федерации, а также памирские языки Горно-Бадахшанской автономной области Республики Таджикистан (шугнанский, рушанский, язгулямский, ишкашимский, орошорский) и ягнобский язык.

Следует отдельно рассмотреть вопрос о квалификации языков народов, проживание которых в Таджикистане зафиксировано переписью населения СССР 1989 г. и переписью населения Республики Таджикистан 2000 г. Для определения статуса таких языков необходимо использовать уже имеющийся опыт выделения иммигрантских языков и обратиться к существующей во многих странах мира практике придания языкам статуса иммигрантских языков. В Бельгии это даёт возможность не использовать понятие миноритарный язык (или язык меньшинства). Территория Бельгии разделена на четыре языковые области (франкоговорящая, голландскоговорящая, немецкоговорящая и двуязычная (голландский и французский языки), не совпадающие с федеральными объектами. Все четыре языка Бельгии являются официальными языками областей, в то время как итальянскому, арабскому, испанскому, турецкому и португальскому, в отличие от официальных языков, придан статус иммигрантских языков.

Особую группу языков Таджикистана составляют иммигрантские языки как языки народов других государств, недавно поселившихся в Таджикистане на постоянное или временное жительство. Некоторые из народов-иммигрантов в Таджикистане были зарегистрированы отдельной строкой уже в переписи 1970 г, другие - немного позже, в итогах переписи 2000 г. Можно предположить, что немногочисленные, статистически незначимые представители некоторых народов, возможно, были учтены в строке «Народы Индии и Пакистана», общее количество которых в 2000 г., тем не менее, составило 245 человек.

Сегодня к эмигрантским языкам можно отнести 14 из примерно 100 языков: арабский (арабы: 1979 г. – 176, 1989 г. – 276, 2000 г. – 14450), болгарский (болгары: 1979г. – 1129, 1989г. – 1072, 2000 г.- 64), итальянский (итальянцы: 1979 г. - 2, 1989 г. – 18), китайский (китайцы: 1979 г. – 47, 1989 г. – 58, 2000 г. – 24), корейский (корейцы: 1979 г.- 11179, 1989 г. – 13431, 2000 г. – 1996), немецкий (немцы: 1979 г. - 38853, 1989 г. – 32671, 2000 г. – 1136), турецкий (турки: 1979 г. – 53, 1989 г. – 768, 2000 г. – 672), хинди и урду (народы Индии и Пакистана: 1979 г. - 2, 1989 г. – 13, 2000 г. – 245).

Полисубъектность языковой политики Таджикистана, создаваемая, помимо участия в ней государства и государственных институтов, активной деятельностью таджикской, русской и диаспоральной интеллектуальной элит, объясняет некоторую противопоставленность следующих групп языков: таджикского, узбекского, русского и языков диаспор, с одной стороны, и иммигрантских языков - с другой. Именно иммигрантские языки оказываются вне языковой политики и языкового планирования. Тем не менее, факт существования и регулярная регистрация иммигрантских языков в переписях заставляет учитывать их при социолингвистической инвентаризации языков Таджикистана.

Русская диаспора с начала присоединения Таджикистана к России целенаправленно формировалась как соответствующая инфраструктура в части империи: создавались российские пограничные форпосты, крепости и линии, воздвигались укрепления и казачьи поселения, велись интенсивные переселения казачества и крестьян, компактно селили сосланных старообрядцев и проч. В среднеазиатские районы Российской империи ссылались прогрессивно настроенные русские интеллигенты, революционеры, направлялись тысячи крестьян, казаков, кадровых железнодорожников и промышленных рабочих. В целях колонизации Средней Азии царизм создавал русские поселения, промышленные предприятия, открывал русско-туземные школы. Наиболее компактно русское население проживало в тех местах, где находилась русская администрация, русские школы и культурные центры: в Бухаре, Новой Бухаре, Ходженте, Самарканде, Термезе, Мерве, Исфаре, Ура-Тюбе, Канибадаме, Шуробе и в приграничных поселениях.

По берегам Амударьи и Пянджа, вдоль железных дорог, около крупных городов или в их черте возникли десятки русских поселений, в которых к 1911 г. проживало уже 30 000, а к 1917 – около 50 000 русских.

Установление советской власти вызвало большой приток русского населения в Таджикистан. Динамика численности русских в Таджикистане выглядит следующим образом: 1959 г.- 263 000, 1979 – 395089, 1989 – 388481, 2000 – 68171. По данным переписи населения Советского Союза 1989 года, русские составляли 7,6% всего населения Таджикистана (по сравнению с 10,4% в 1979 г.) Проживали они в основном в городах, например, доля русских жителей Душанбе в 1989 г. составляла 32,4% от общего количества населения столицы.

В последние годы численность русской диаспоры уменьшилась из-за эмиграции, однако по-прежнему русский язык, носители которого, по данным переписи населения – 2000 г., составляют около 25% общего населения Таджикистана, является в демографическом и коммуникативном отношении мощным языком.

Согласно переписи 2000 г., представители русской диаспоры заявили о полном (100%) владении родным языком, 14,9 % из них владеют таджикским – титульным - языком.

Характеризуя русскую диаспору в Центральноазиатских странах, Михаэль Ривкин делит её на четыре основные категории по профессиональным признакам: а) кадры местной бюрократии; б) инженеры и технические работники; в) промышленные рабочие; г) так называемые «синие» (низкооплачиваемые рабочие, занятые физическом трудом) и «белые» фартуки (служащие, работники канцелярий).

Помимо перечисленных диаспор, в Таджикистане имеются другие национальные диаспоры, насчитывающие менее 1 тысячи человек и объединённые в различные общества. По причине их малочисленности ограничимся лишь перечислением: Общество азербайджанцев Таджикистана «Достлуг» (ОАТ), Грузинское культурно-просветительское общество «Сатвистимо Иберия», Армянская община Таджикистана имени Месропа Маштопа (АОТ), Ассоциация уйгуров Республики Таджикистан (АУРТ), Общество немцев «Видергебург» Республики Таджикистан (ОНРТ), Общество осетинской культуры «Алан» (ООК). Все эти негосударственные организации объединяет общая цель – возрождение, сохранение и развитие своего этноса и культуры, достижение взаимопонимания между различными национальностями, гуманизация национальных отношений.

По поводу использования языков диаспор в средствах массовой информации имеются различные суждения, однако здесь следует учитывать, что 90% средств массовой информации Таджикистана практически являются негосударственными. Тем не менее, государство поддерживает интересы диаспор и оказывает всяческое содействие в издании печатных органов в виде освобождения от выплаты налога на добавленную стоимость, размещения части государственной рекламы в изданиях СМИ, выходящих на языках диаспор.

На 1 января 2007 года в РТ зарегистрировано 351 наименование газет, журналов и информационных агентств, из них 272 - газеты, 72 - журналы, 7 -информационные агентства. При этом 185 изданий выходят на таджикском языке, 45 - на русском, 12 – на узбекском, 25 - смешанно на таджикском и узбекском, 2 - на таджикском и киргизском, 7 - на английском языке.

Из 7 информационных агентств одно – НИАТ «Ховар» - является правительственным, остальные – неправительственными.

В республике функционирует 4 государственных телевизионных канала. Это – Первый канал Таджикского телевидения, государственные учреждения: Телевидение «Сафина», Детско-юношеское телевидение «Бахористон» и «Пойтахт». Первый канал и «Бахористон» функционируют при комитете по телевидению радиовещанию при Правительстве Республики Таджикистан. «Телевидение Бахористон» финансируется госбюджетом отдельной строкой, а Первый канал – через Комитет по телевидению и радиовещанию.

Комитет по телевидению и радиовещанию имеет свои подразделения в ГБАО, Хатлонской и Согдийской областях, а также в г. Кулябе в качестве управлений по телевидению и радиовещанию.

Первый канал ТВТ вещает в основном на государственном языке. Ежедневно в 19.00 часов передаёт информационную программу «Ахбор» на русском языке в объёме 12-15 минут, а также по одному разу в месяц на русском языке ведутся программы «Силуэт» (о культуре, больше об изобразительном искусстве) и «Современники» (об известных людях). Раз в неделю на первом канале ведутся информационная программа «Ахбор» в объёме 20 минут и культурно-развлекательная программа «Дийдор» («Встреча») в объёме 30 минут - на узбекском языке.

Телевидение Хатлонской области, ГБАО и Согдийской области вещает 1,5 часа в сутки. Два раза в неделю на Согдийском областном телевидении транслируется программа «Ошком» («Светлый вечер») в объёме 20 минут и в субботу - информационная программа «Янгиликлар» («Новости») в объёме 10 минут. Согдийское телевидение также в неделю раз, каждую субботу, вещает информационно-аналитическую программу «Неделя» на русском языке в объёме 20 минут. Художественные фильмы демонстрируются на таджикском и русском языках.

На 1-е января 2007 г. в республике зарегистрировано 18 неправительственных телевидений, 12 из которых расположены в Согдийской области.

В целом, предоставление времени вещания для программ на языках меньшинств по государственным республиканским, областным и городским телеканалам в неделю по состоянию на 1 февраля 2008 года выглядит следующим образом:

- на русском языке - 39 часов 55 минут, без учёта концертных номеров, но с учётом художественных и документальных фильмов;

- на узбекском языке - 3 часа 45 минут, без учёта концертных номеров;

- на арабском языке - 50 минут;

- на английском языке - 50 минут.

В республике функционируют три государственных радиоканала при Комитете по телевидению и радиовещанию. Это: «Радио Таджикистана», «Садои Душанбе» («Голос Душанбе») и «Овози тоджик» («Голос таджика»). «Радио Таджикистана» (первая программа) вещает круглосуточно на таджикском языке. «Овози тоджик» с 1 июня 2007 года функционирует на базе бывшего иновещания с 7 до 23 часов, т.е. 16 часов, на семи языках: таджикском, фарси, дари, русском, узбекском, английском и арабском. «Садои Душанбе» также вещает в сутки 16 часов, из которых 14 - на таджикском и 2 - на русском языках.

Функционируют 5 неправительственных радио: «Азия плюс», «Ватан», «Тироз», которые, если учитывать процентное соотношение времени вещания на таджикском и русском языках, вещают соответственно 75 % на 25 %.

Общий объём программ радио Таджикистана по 3 каналам составляет 54 часа в сутки. Из всего объёма оригинальных программ радиопередачи на русском языке составляют 27,1%, на узбекском языке - 2,4%, на других языках - 2,6%.

На развитие и укрепление взаимопонимания, уважения и толерантности в отношениях между этническими группами в Таджикистане направлены информационные программы: «Новости содружества», «Современники», «Дийдор», а также «АРТ-Панорама» и «Музыка в подарок».

В соответствии с Планом мероприятий «Программы развития культуры Республики Таджикистан на 2008-2015 годы», проводятся фестивали самодеятельных ансамблей национальных меньшинств и таджикских диаспор за рубежом.

Таджикистан стремится к тому, чтобы создать оптимальный баланс между правом диаспор (и каждого человека) изучать, поддерживать и развивать родную культуру и язык и обеспечить интеграцию своих представителей в общество в качестве равноправных членов, владеющих государственных языком.

Таким образом, устойчивый иранский субстрат, сформировавшийся на территории Таджикистана в виде широко распространённого таджикского языка, – ныне государственного языка Республики Таджикистан - является основным и важнейшим компонентом языковой ситуации в стране. Сегодня в Республике Таджикистан представлено около 100 языков, из которых автохтонным является таджикский язык, остальные - это языки дисперсно проживающих диаспор некоренных этносов ближнего (русский, узбекский, киргизский, казахский, туркменский, башкирский, татарский и др.) и дальнего (польский, чешский, арабский, корейский и др.) зарубежья.

Все диаспоры вместе составляют 21,8% населения страны, и ни одна из них в отдельности не может сравниться по демографической и коммуникативной мощности с таджикским (80,4%) и узбекским (15,3%) населением.

При общем повышении численности населения в республике за последний межпереписной период, произошло увеличение одних (узбекской, киргизской, арабской и др.) и уменьшение других (русской, украинской, немецкой и др.) диаспор, что привело к перераспределению удельного веса диаспор между собой (по числу представителей до 1989 г. диаспоры располагались в следующем порядке: узбекская, киргизская, туркменская, русская, татарская, киргизская, туркменская, корейская диаспоры; в 2000 г.: узбекская, туркменская, киргизская, русская, татарская, арабская, корейская диаспоры).

Дисперсное расселение большинства диаспор (в меньшей мере это касается туркменской, киргизской и отчасти узбекской диаспор), и отсутствие у них своих национально-территориальных образований на фоне дисперсного расселения большей части таджикского населения (исключение составляют южные и западные регионы страны) создают условия для регулярного взаимодействия, с одной стороны, таджикского языка с языками диаспор и другим коммуникативно-мощным – русским языком, с другой - языков диаспор с таджикским и русским языками.

Демографическая ситуация и коммуникативная мощность языков сказалась на особенностях владения родным, таджикским и русским языками представителями диаспор.

Высокая степень владения таджикским языком отличает три диаспоры - узбекскую, кыргызскую и арабскую. Данный факт может служить свидетельством существующей в Таджикистане тенденции поддержания таджикского языка неродственными тюркскими народами при сохранении ими своих языков - тенденции, противопоставленной сильной ассимиляции других народов – туркмен и корейцев - с русской культурной и языковой средой. Факт несовпадения направлений ассимиляции языков некоторых диаспор Таджикистана является чрезвычайно интересным, особенно на фоне наблюдавшегося в недавнем прошлом доминирования русского языка, которое поддерживалось господствующей идеологией и проводившейся в СССР политикой.

Касаясь представителей славянской диаспоры, можно утверждать, что все политические доктрины и тактические средства, основанные на выражении их тревог, а порой и нежелании считаться с последствиями новой языковой политики, не подтвердились, и представители этой диаспоры, как нам кажется, всё больше уступают, подчиняясь новой ситуации. По мнению отдельных социологов, некоторая перестройка русскоязычного населения в других - нерусских - государствах возможна. Это будет процесс аккультурации славян в новых обществах-государствах, формируемых под знаком преобладания титульных наций; процесс изучения языков этих титульных наций может происходить поначалу в ограниченной мере. Но эта мера будет возрастать, если славяне придут к заключению, что, овладев языком титульной нации, они смогут получить более привлекательную, лучше оплачиваемую работу и если они поверят, что все эти преимущества окажутся доступными им. Такой процесс адаптации окажется возможным и по отношению к «малым этносам», которые ценой отказа от русского языка станут приобщаться к государственному языку страны их проживания. Культурные и языковые сдвиги – это всегда длительный процесс, и он во многом зависит от того, насколько каждый член общества готов к адаптации, к тому, чтобы учиться приспосабливаться к новым условиям и взять соответствующую стратегию приспособления и вооружения вместо изоляционистских политических установок, обладающих серьёзным потенциалом к созданию конфликтных ситуаций.

Демографически и коммуникативно неравнозначные языки диаспор, создавая причудливый этноязыковой ландшафт страны, отражают многогранную историю разных народов, волею судеб оказавшихся на территории одного государства, однако своеобразие языковой ситуации Таджикистана создаётся не столько разнообразием языков, сколько софункционированием в едином коммуникативном пространстве двух мощных языков-партнёров - таджикского и русского.

В разделах, посвящённых вопросам возрождения и витальности языков, в частности русского и таджикского, мы говорим о том, что возрождение языка, в первую очередь, непосредственно соотносится с такими понятиями лингвистики, как «мёртвый язык», «умирающий язык», «смерть языка», «потеря языка», «деградация языка», «смена языка» и др. При этом создаётся впечатление, что вопросы витальности (жизнеспособности) касаются только языков, находящихся в силу определённых обстоятельств (малочисленности носителей языка, активных процессов языкового сдвига или смены языков и др.) под угрозой исчезновения, и что языки именно этой группы могут быть возрождены. Подобное представление подкрепляется классическим примером успешного и полноценного возрождения из числа мёртвых языков иврита. На самом же деле возрождать можно все социолингвистические классы и категории языков без исключения: мёртвые, умирающие, миноритарные, национальные, государственные, официальные, полинациональные, международные, мировые, старописьменные, младописьменные, бесписьменные и т.п. При этом различие заключается в основном в целях и программе возрождения, разумно соотнесённой с витальностью данного языка.

Как известно, существуют языки, сама природа и состояние которых препятствуют успешности их возрождения. Возрождение языка - это его восстановление в прежнем состоянии и функциональных возможностях.

Подобное представление о возрождении языка связано с внутренней формой самого слова «возрождение» (т.е. появление вновь, возобновление, подъём после периода упадка, разрушения), положенного в основу термина. Прозрачность внутренней формы слова «возрождение» привела к определённому сужению содержания термина до значения «восстановление языка в его прежнем состоянии и возможностях». Поэтому содержание термина «возрождение языка» может быть уточнено следующим образом: возрождение языка не предполагает обращения к его прошлому, напротив, оно направлено на приведение языка в соответствие с вполне определёнными коммуникативными потребностями, которые выдвигаются современным обществом.

Возрождение языка - процесс, который регулируется только государством и может быть исключительно результатом осуществления целенаправленной государственной языковой политики.

Итак, возрождение языка не связано с восстановлением его прошлых состояний, а направлено на приведение в соответствие с коммуникативными потребностями современного общества.

Возрождение языка не может декретироваться государством, поскольку его возможность, действенность и эффективность обеспечивается в первую очередь добровольной поддержкой и организованным участием всех заинтересованных слоёв населения.

Отсюда напрашивается вывод, что скорость возрождения языка не регулируется с помощью постановлений, указов и законов.

Кроме того, необходимо сделать ещё несколько дополнительных замечаний, также касающихся уточнения понятия возрождение языка:

а) необходимо провести чёткую разницу между процессом возрождения языка и его результатом;

б) следует различать возрождение языка, направленное на развитие его корпуса, и возрождение языка, направленное на расширение функционирования языка в соответствии с его статусом;

в) возрождение языка должно предопределять реально выполнимые цели в соответствии с ресурсами данного языка и культурно-историческими особенностями развития данного общества, а также многообразием детерминантов языковой ситуации в их взаимодействии;

г) процесс возрождения языка протекает по определённой, последовательно восходящей, схеме;

д) существует жёсткая взаимообусловленность успешности возрождения языка, с одной стороны, и наличия объективных и субъективных показателей витальности языка, с другой, которая позволяет утверждать, что возрождение языка на самом деле есть усиление его витальности.

Предлагаемое понимание возрождения языка может быть спроецировано на любой язык, и в этом случае процесс возрождения таджикского языка оказывается главным фокусом при определении особенностей осуществляющейся языковой политики, которая может быть квалифицирована как политика языкового Ренессанса.

Политика языкового Ренессанса включается в общие процессы сосуществования и некоторой поляризации различных идеологий – вернакулизации, моноязычия, многоязычия, интернационализации: 1) выбор автохтонного языка таджикского народа в качестве государственного осуществлён в соответствии с идеологией вернакулизации и моноязычия; 2) определение статуса русского языка, защита и поддержка русского языка и языков диаспор характерны для идеологии многоязычия; 3) сохранение русского языка в коммуникативно-языковом пространстве (особенно в области образования и средств массовой информации) – признаки идеологии интернационализации.

Политика языкового Ренессанса получает поддержку прежде всего со стороны идеологии моноязычия: таджикский язык – символ государственности и независимости, эффективное средство государственной, национальной и языковой идентификации. Политика языкового Ренессанса, являясь частью государственной политики, закрепляется в законодательных документах, обеспечивая таджикский язык правом использоваться во всех функциях и сферах общения (даже в тех сферах, которые ранее были «закрытыми» для таджикского языка). Возрождение таджикского языка – это усиление его витальности и одновременно путь к воссоединению таджикской нации и усилению интеграционной и инструментальной мотивации к усвоению таджикского языка.

Стремительное уменьшение количества миноритарных языков, наблюдаемое в современном мире, в определённой степени способствует возникновению представлений о том, что проблема витальности языка касается только малочисленных народов, поскольку язык считается живым до тех пор, пока имеется хотя бы один человек, регулярно использующий родной язык. В действительности же проблема витальности актуальна для всех языков – международных, мировых, национальных, языков малых народов и народностей независимо от числа говорящих.

Именно с этих позиций может быть рассмотрена проблема витальности таджикского языка, который был за годы советской власти вытеснен за рамки официально-политической деятельности.1 В связи с этим возникает ряд вопросов. Можно ли в целом говорить об угрозе витальности таджикского языка, и если да, то в чём она проявляется? Существуют ли объективные способы измерения витальности языка, и можно ли их применить к таджикскому языку? Наконец, можно ли с помощью государственной языковой политики усилить витальность языка и насколько эффективны мероприятия, осуществляемые в рамках новой языковой политики в Таджикистане, как объективная основа сознательного изменения витальности государственного таджикского языка?

Принимая во внимание условия функционирования и социолингвистические параметры таджикского языка, предлагаем обобщённый и систематизированный список основных объективных признаков витальности таджикского языка, на изменение которых направлена осуществляющая в Таджикистане политика языкового Ренессанса:

1. Социально-политические показатели, в том числе проведение целенаправленной языковой политики в области статусного планирования и корпусного строительства таджикского языка, наличие государственных программ поддержки и развития таджикского языка, наличие социальной инфраструктуры полноценного функционирования таджикского языка (образовательные учреждения всех уровней, органы печати, радиосеть, телекомпании, телепрограммы, книгоиздания и др.).

2. Социально-демографические показатели, в том числе количество говорящих на таджикском языке по сравнению с другими языковыми коллективами, количество говорящих на таджикском языке (как родном) по отношению к общей численности этнической группы таджиков, количество носителей таджикского языка как родного среди младшего поколения, соотношение количества билингвов (таджикско-русское двуязычие) и монолингвов (т.е. носители только таджикского языка как родного), типы и характер массового двуязычия, соотношение таджикско-русского и русско-таджикского типов двуязычия, наличие массовой билингвальной диглоссии со сниженной формой владения таджикским языком как возможная причина возникновения процессов пиджинизации и другие.

3. Собственно-лингвистические показатели, в том числе наличие литературного стандарта таджикского языка, степень разработки и стабильности языковой нормы как совокупности наиболее унифицированных, устойчивых и обязательных реализаций, внутриструктурные параметры (ускоренное распространение языковых инноваций, наличие отраслевых терминологий, динамика развития лексического пласта и другие), наличие диалектов (количество диалектов и степень их различия) и другие.

4. Социально-функциональные показатели, которые измеряются количеством социальных функций таджикского языка и интенсивностью их использования в наиболее важных сферах жизни общества, в первую очередь, в образовании (основной сфере формирования языковой компетенции), науке (гуманитарной и естественно-технической), средствах массовой информации, административной деятельности и делопроизводстве, судопроизводстве, на промышленных предприятиях и других сферах производства.

5. Национально-культурные показатели, в том числе традиционные промыслы, национальное искусство, а также театр, кино, религия, наличие разных видов литературы (художественной, философской, религиозной, деловой, учебной, терминологической, лексикографической и пр.).

В определённых случаях показателем витальности таджикского языка может служить количественная характеристика (например, по социально-демографическим или социально-функциональным признакам), в других – общая оценка языкового состояния с учётом принципов языковой политики в новых исторических и геополитических условиях Таджикистана, в-третьих – описательная характеристика принимаемых государством действий по увеличению степени витальности таджикского языка и т.п.

Не нуждаются в дополнительном комментарии национально-культурные показатели витальности таджикского языка, как более или менее успешные и имеющие явные тенденции к усилению. Более того, именно они создают прочную базу для полноценного функционирования таджикского языка в других сферах существовавшего и вновь создаваемого коммуникативно-языкового пространства Таджикистана.

Анализ Закона о языке и других правовых документов позволяет сделать вывод об акцентации аспектов и статусного положения всех языков, в том числе и русского. В новом Законе о государственном языке Республики Таджикистан, утверждённом Президентом страны Эмомали Рахмоном 5 октября 2009 г., речь идёт только о государственном языке. Именно поэтому в нём нет конкретного упоминания о статусе русского языка или какого-либо другого языка, хотя в первой части статьи 4 Закона читаем: «Все нации и народности, проживающие на территории Республики Таджикистан, вправе свободно пользоваться своим родным языком, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Законом».

Новый законопроект обязывает вести правотворческую деятельность, делопроизводство, официальную переписку с органами власти и управления на государственном языке. Это относится к культурным мероприятиям, объявлениям и рекламе, наименованиям и переименованиям государственных и негосударственных организаций и т.п.

Статус государственного языка таджиков не ущемляет права других языков. Ведь что такое государственный язык? Здесь надо сказать о некоторых определениях (дефинициях) в политике юридической терминологии. Два понятия, которые были в своё время выработаны в ЮНЕСКО, продолжают использоваться и применяются в лексиконе бывших советских народов. Это: «государственный язык» и «официальный язык». Первый, «работая» на интеграцию во всех сферах, и был символом данного государства, второй - обозначал язык, который используется в работе правительства, администрации, законодательных органов, в судопроизводстве. Поэтому вопрос государственного языка имеет важное государственное значение.

Изменения в языковой политике, социально-политические и культурные преобразования в Таджикистане сказались не только на функционировании, но и на корпусе таджикского языка. Широкое и регулярное использование таджикского языка в публичной политической речи, рекламе, распространении научно-технических знаний стимулировали быстрые и наглядные изменения в нём: проводятся мероприятия по модернизации таджикского языка, нормализации и унификации терминологии, устранению заимствований, пополнению словаря за счёт общеперсидской и диалектной лексики, возвращению таджикских слов из пассивного словаря в активный, а также за счёт создания новых слов по имеющимся моделям и с помощью средств самого таджикского языка. Кроме того, ведётся планомерная работа по пропаганде языковых знаний, в которую включились средства массовой информации, отражающие сознательные и стихийные процессы практической работы по нормализации таджикского языка, которая в целом может быть охарактеризована как борьба за функции и сферы использования, благоприятное сочетание которых необходимо для его полноценного существования.

Для полной характеристики связи жизнеспособности таджикского языка с названными факторами следует также учитывать и наиболее общие параметры социолингвистической ситуации: количество языков в Таджикистане, распределение общественных функций между двумя большими языками-партнёрами - таджикским и русским языками, территориально-социальные взаимоотношения языков и т.п. Лишь на первый взгляд функционирование таджикского языка осуществляется в условиях тотального и пёстрого многоязычия. На самом деле коммуникативное распределение языков в условиях, когда население Таджикистана действительно представляет собой многоязычный социум, осуществляется в пользу демографически и функционально мощных языков – таджикского, русского и узбекского языков, поскольку большинство языковых сообществ расселено дисперсно и не имеет своих национально-территориальных образований. Иначе говоря, своеобразие языковой мозаики Таджикистана создаётся не столько наличием большого количества генетически и типологически разнообразных языков, сколько софункционированием в едином коммуникативном пространстве двух языков разной коммуникативной мощности – таджикского и русского.

Совершенствование языковой ситуации в Таджикистане было начато с улучшения социально-политических показателей витальности таджикского языка, юридического урегулирования функционального статуса языков, при этом особенностью таджикского Закона о языке является его полисубъектный характер, поскольку данный Закон устанавливает порядок регулирования не только для языка титульной нации, но и для памирских, ягнобского, русского и узбекского языков.

Необходимость разработки этого законодательного акта обусловлена имевшими место в прошлом отклонениями от принципов национальной политики, в результате чего были неоправданно снижены социальные функции таджикского языка. Закон о государственном языке должен выполнять охранительные функции по отношению к языку коренного населения.

Придание таджикскому языку статуса государственного содействовало созданию ситуации благоприятствования, стимулирования процесса языковой нормализации, урегулирования функциональных взаимоотношений между таджикским и русским языками, восстановления функционирования таджикского языка в необходимом объёме в общественно значимых сферах, положительной эволюции социолингвистической ситуации и языкового состояния в республике. В преамбуле Закона Республики Таджикистан о языке это было обозначено следующим образом: «Закон Республики Таджикистан о языке устанавливает правовое положение и регламентирует применение таджикского языка (фарси) в качестве государственного на всей территории Республики Таджикистан, а также обеспечивает правовые гарантии свободного функционирования русского языка, как языка межнационального общения народов, проживавших на территории Советского Союза, и национальных языков других народов, проживающих на территории республики.

Провозглашение таджикского языка государственным не умаляет и не ущемляет конституционных прав граждан, родным языком которых является любой другой язык. Республика Таджикистан признаёт равноправие языков, обеспечивает правовые гарантии и уважительное отношение ко всем употребляемым в республике языкам и защищает неотъемлемое право граждан любой национальности на развитие их языка и культуры, равенство всех граждан перед законом независимо от родного языка».

В отношении памирских языков в статье 3 Закона о языке было определено, что вопросы, связанные с их статусом и функционированием, решает самостоятельно Горно-Бадахшаская автономная область.

Этим же Законом регулируется использование государственного языка в государственных и негосударственных организациях, науке, культуре и средствах массовой информации, в наименовании населённых пунктов, именах собственных, визуальной информации, в отношениях с зарубежными странами и международными организациями. Правовая защита языков предусматривает не только государственную защиту языков, но и ответственность за нарушение законодательства о языке.

Анализ Закона о языке свидетельствует, что одной из сильных его сторон является концепция разграничения функций языков, положенная в основу Закона, а также стремление законодателей максимально реализовать право личности в выборе языка. Концепция законодательного разграничения функций языков позволяет избежать волюнтаризма при планировании развития функций языков – их применения в начальном, среднем и высшем образовании, в массовой коммуникации, книгоиздательстве и других сферах общения. При этом совершенно очевидно, что изменение сложившейся языковой действительности – трудный процесс, требующий взвешенных решений, осторожности, поэтапности, разъяснительной работы среди разных этнических групп населения, интересы которых затрагиваются реализацией Закона о языке.

Для ускорения реализации Закона о языке 21 октября 1997 г. была утверждена «Программа Правительства Таджикистана по развитию государственного языка и других языков на государственной территории Республики Таджикистан». Она состояла из двух разделов, соответственно содержащих рассмотрение положения дел с таджикским языком и с другими языками. Что касается таджикского языка, то были разработаны меры по его превращению в государственный язык во всех областях политической, культурной и социальной жизни, при этом особый акцент делался на его использование в правительственных учреждениях, в бизнесе, просвещении и образовании. Были созданы курсы по изучению таджикского языка и арабского алфавита, который должен был стать учебным предметом в средней и высшей школах.

Что касается других языков, то рекомендовалось создание благоприятных условий для пользования русским языком как средством общения между государствами СНГ, как языком преподавания в русских школах и языком, который подлежит изучению во всех других школах, при некотором допуске этого языка также на радио и телевидение. Узбекский, киргизский, ягнобский языки, языки народов Памира также должны были получить благоприятные условия в системе просвещения в тех регионах, где наблюдалась концентрация соответствующих народов.

Эта Программа была дополнена президентским Указом об использовании таджикского языка с 1 января 1998 года во всех сферах сервиса, всеми общественными службами.

Поскольку проблема с языками малых национальностей в известной мере оставалась в повестке дня, то правительством республики 18 февраля 1998 года было принято Постановление «Концепция этнокультурного воспитания и образования в Таджикистане», в котором был сделан акцент на значении для этнокультурного развития и воспитания знания людьми своих собственных, родных языков.

Говоря о витальности русского языка в предпоследнем разделе главы, мы отмечаем, что проблема поддержания витальности входит в ряд проблем, касающихся жизнедеятельности и жизнеспособности любого языка, включая язык международного мирового и международного регионального статуса, каковым является русский язык.

Проблема витальности русского языка приобрела сегодня новое звучание и требует особого рассмотрения в связи с изменениями языковой ситуации Таджикистана.

Приоритеты и императивы новой языковой политики независимого Таджикистана определяются стремлением соответствовать потребностям полиэтнического населения страны, учитывать особенности языковой, демографической и политической ситуации и сохранять стабильность межнациональных отношений. Для этого, в первую очередь, необходима соответствующая правовая база и правовая защита каждого отдельного языка - даже такого коммуникативно мощного, как русский язык. Проблемы государственно-правового регулирования языковых отношений в независимом Таджикистане имеют сложную историю, и в языковом законодательстве статус русского языка определялся следующим образом: «Закон Республики Таджикистан о языке» (22 июля 1989 г.): Русский язык в Таджикской ССР является языком межнационального общения. Таджикская ССР обеспечивает свободное функционирование русского языка наравне с государственным; «Конституция Республики Таджикистан» (6 ноября 1993г.) Русский язык в Республике Таджикистан является языком межнационального общения Республики Таджикистан; «Закон Республики Таджикистан «О государственном языке Республики Таджикистан» (5 октября 2009г.): Все нации и народности, проживающие на территории Республики Таджикистан, вправе свободно пользоваться своим родным языком, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Законом. Итак, объявленный в основных (приведённых выше) документах статус русского языка отражает его высокую востребованность в Таджикистане, как носителя значительного объёма научной и культурной информации. Использование русского языка имеет сложившуюся и непрерывную историко-культурную традицию среди нерусского населения: во второй половине XX в. русский язык стал языком общения для разных этнических групп на территории Таджикистана и в настоящее время, сохраняя прочные позиции, продолжает фактически оставаться таковым для всех народов, проживающих в стране.

Таджикистан является добросовестной стороной в реализации программ по гуманитарному сотрудничеству в рамках СНГ, ряда международных конвенций по образованию, а также обеспечению культурных прав нацменьшинств; высокую привлекательность сохраняют стандарты российского образования (в вузах России обучаются около 11000 студентов из Таджикистана, в их числе 420 - в МГУ им. М.В. Ломоносова, 32 - в МГИМО; количество государственных стипендий для студентов из стран СНГ из года в год увеличивается); в связи с введением на территории всего Таджикистана единого образовательного стандарта, неотъемлемой составляющей которого является русский язык, в государственном масштабе предпринимаются усилия по решению проблемы обеспечения учебных заведений преподавателями русского языка за счёт национальных кадров (для этого были возрождены факультеты русского языка и литературы в Таджикском национальном университете, Таджикском госпедуниверситете им. С. Айни и Таджикском государственном институте языков имени Сотима Улугзода).

Последний раздел первой главы посвящён проблемам языкового планирования и оценке его эффективности. Языковое планирование, проводившееся в республике, сопровождалось неоднократной сменой общественных настроений по поводу языковой ситуации, эффективности языкового планирования и соответствия государственного языка объявленному статусу. Вначале появились радушные настроения национал-патриотов, воодушевляемых идеями радикального и скорейшего изменения существующего положения таджикского языка, предложениями радикальной замены «неестественного» состояния таджикского языка его новым расширенным функционированием в качестве государственного языка.

Многих вдохновляли происшедший разрыв с существующей традицией и ожидание быстрой победы – функционирования государственного языка во всех сферах в максимальном объёме его функций. Одновременно других одолевали нескрываемые опасения и страх за судьбу русского языка и будущее своих детей, сопровождаемые суждениями о том, что таджикский язык якобы не готов выполнять предназначенную ему роль государственного языка. Наряду с нетерпеливым ожиданием стремительного успеха языкового планирования появилась и начала распространяться взвешенная, лишённая политической ангажированности и пристрастности оценка происходящих в языковой ситуации перемен. Постепенно в значительной степени ослабло эмоционально-напряжённое отношение к осуществляющимся в стране переменам языковой ситуации и мероприятиям языкового планирования, стала более осознанной мотивация к изучению таджикского и русского языков, пришло понимание того, что никакие изменения в функционировании языков не декретируются, не происходят сами собой и в строго указанные сроки, а медленное протекание языковых процессов – это объективный фактор, который следует обязательно учитывать при языковом планировании, что разные социальные и возрастные группы населения обладают различной языковой пластичностью, дети, родившиеся и выросшие в независимом Таджикистане, - это новая формация молодых таджикистанцев, относящихся к государственному языку как существующей реальности, что сложившаяся в Таджикистане общественная толерантность – это результат единодушно достигнутой и бережно охраняемой всеми установки на согласие и сотрудничество.

Языковое планирование, в результате которого таджикскому языку был придан статус государственного языка Республики Таджикистан, означало необходимость формирования расширенного таджикского коммуникативно-языкового пространства, которое стало неизбежно перекрещиваться с существовавшим русским коммуникативно-языковом пространством.

Зоны перекрещивания и оказались местом особого напряжения для обоих языков. При этом следует иметь в виду один существенный аспект: регулированию подвергаются сферы организованного общения, поддающиеся сознательному и целенаправленному воздействию, а сферы неорганизованного, спонтанного общения оказываются неперекрещивающимися зонами коммуникативно-языкового пространства, в которых свободно функционируют оба языка.

Неперекрещивающимися зонами коммуникативно-языкового пространства для таджикского и русского языков являются художественная литература, фольклор, семейно-бытовое общение и проч., а также межнациональное общение на личностном уровне, которое не испытывает организующего давления со стороны осуществляющейся в стране языковой политики. Напротив, одной из зон перекрещивания таджикского и русского коммуникативно-языкового пространства является сфера официального делового общения. В настоящее время в нескольких областях Таджикистана со значительным числом коренного населения делопроизводство полностью осуществляется на таджикском языке, однако функционирование официально-делового подъязыка в государственном управлении (напр., в Маджлиси оли) ещё не достигло желаемого уровня.

Подобные факты являются показателем позитивного изменения языковой ситуации в республике по следующим причинам:

1) стремительная динамика расширения сфер функционирования таджикского языка как государственного;

2) успешно формируется таджикское официально-деловое и обиходно-деловое коммуникативно-языковое пространство, с наличием стабильной коммуникативной практики, со своим реестром жанров (закон, указ, резолюция, коммюнике, дипломатическая нота, договор, рапорт, инструкция, объявление, объяснительная записка, расписка, жалоба, заявление, различные виды судебно-следственной документации и мн. др.);

3) сформировался и постоянно расширяется корпус квалифицированных участников делового сообщества, способных осуществлять сложные профессиональные задачи с помощью таджикского языка;

4) таджикский язык в настоящее время располагает развитым официально-деловым стилем – одним из функциональных стилей кодифицированного нормативного литературного языка, полностью обеспечивающим потребности деловых и официальных отношений между людьми и учреждениями в области права и законотворчества.

Проблема стандартизации таджикского языка появилась не случайно, хотя и имеется кодифицированный таджикский литературный язык длительной культурной традиции, который обладает богатыми возможностями обеспечить любые вновь возникающие коммуникативные потребности, а в самом корпусе таджикского языка потенциально содержатся необходимые ресурсы, которые следует лишь правильно стимулировать и развивать.

Как известно, корпусное планирование, осуществляющееся во взаимосвязи со статусным планированием, включает в себя графизацию (создание письменности или приспособление существующей письменности для других языков), стандартизацию (процесс создания стандартного литературного языка, включающий выбор языка-стандарта, его кодификацию внедрением норм в общественную речевую практику, совершенствование языка-стандарта) и модернизацию (процесс балансизации языков, функционирующих в одном пространстве). Именно стандартизация связана с увеличением объёма функций и развитием стилистического многообразия языка, что и произошло с развитием и совершенствованием официально-делового стиля таджикского языка, который стал активно использоваться в ранее ограниченных для доступа сферах, в том числе государственном управлении.

Увеличившийся в последнее время приток сельского населения в города резко изменил существовавшую в стране поляризацию преимущественно сельского автохтонного таджикского населения и городского неавтохтонного населения. Данный процесс, повышая количество таджиков с доминирующим родным языком, сказался также на возрастании в городах (особенно в университетах) общей таджикской языковой компетенции.

При оценке языковой ситуации, как правило, учитывается владение языками, являющееся важнейшим критерием определения языкового пространства. Однако при учёте владениями языками не всегда последовательно учитываются особенности владения таджикским языком представителями самых крупных диаспор в стране, которые, благодаря демографическому перераспределению последних лет, выдвинулись на первые позиции.