Geum.ru

Нельзя сказать, что петроглифы Карелии обойдены вниманием. Оних наслышаны многие

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
Журнал «Север» февраль 1999

Юрий Савватеев

ВЕЧНЫЕ ПИСЬМЕНА

(К 150-летию открытия наскальных изображений Карелии)

Петроглифы как исторический феномен

Нельзя сказать, что петроглифы Карелии обойдены вниманием. О них наслышаны многие. Время от времени об этих памятниках вспоминают в средствах массовой информации, в государственных учреждениях, сфере культуры и образования. Но, похоже, что их подлинная ценность, значимость связанных с ними проблем до сих пор в должной мере не осознаются. Причин тому много: и объективных, и субъективных. Самая общая и, возможно, главная - недостаточно глубокий и сильный интерес к прошлому своего края, слабая историческая память. До культа российской и местной истории в обществе пока еще далеко. Другая причина - внешняя скромность самих изображений. При первом беглом знакомстве они не особенно впечатляют. Их основные достоинства находятся в скрытой форме. Доступ к ним требует посредника в лице подготовленного гида. Наконец, далеко не каждый может познакомиться с наскальными полотнами на месте, особенно в наше трудное время, хотя они относительно доступны для желающих.

Между тем, петроглифы можно с полным основанием относить к особо ценным объектам истории и культуры Карелии, наряду с Кижами, Валаамом, памятниками деревянной архитектуры. Не исключено, что в будущем они войдут в список объектов всемирного культурного и природного наследия.

Петроглифы известны в двух местах: на восточном берегу Онежского озера (Пудожский район) и в юго-западном Прибеломорье (у г.Беломорска). Оба скопления входят в число самых крупных и выразительных памятников первобытного наскального искусства Северной Европы, точнее Фенноскандии, являются одной из известных ценностей древней мировой культуры. Однако хронический недостаток средств и материальных ресурсов постоянно отодвигал эти памятники, проблемы их обустройства и рационального использования на второй план - до лучших времен. Им не только официально не придан статус особо ценного культурного и природного объекта Карелии, но они чаще всего рассматриваются изолированно, вне общего контекста всего историко-культурного наследия народов Карелии, и даже вне контекста монументального наскального творчества Фенноскандии и мира, неразрывной составной и весьма выразительной частью которого они являются. На протяжении всего советского времени, вплоть до начала 90-х годов, они были отгорожены от подобных памятников мира, поскольку доступ к ним для иностранных граждан, включая ученых, был закрыт. Естественно, что и международный аспект в общем походе к ним, как правило, выпадал.

Видимо, сказался и личностный фактор. К петроглифам Карелии обращались многие. но среди них пока не нашлось энтузиаста, который бы целиком посвятил себя решению всего комплекса связанных с ними проблем -- изучению, сохранению и использованию в современных условиях. В итоге многие дельные начинания, инициативы, предложения остались в полной мере не реализованы. Нынешнее состояние петроглифов Карелии оставляет желать лучшего и по-прежнему вызывает серьезную тревогу.

Юбилейная дата - 150-летие со дня открытия первых скоплений загадочных рисунков на восточном берегу Онежского озера у деревни Бесов Нос, дает естественный, даже обязывающий повод еще раз обратиться к этим памятникам и осветить, а затем и обсудить с читателями хотя бы самые наболевшие из проблем.

Итак, в чем же истинная ценность и привлекательность наскальных полотен Карелии? Основное, пожалуй, уже сказано. Подтвердим еще раз, что это едва ли не самая яркая и выразительная часть раннего пласта всего историко-культурного наследия Карелии, лицо самой протяженной и самой трудной эпохи - первобытнообщинного строя. Перед нами тот исключительно редкий случай, когда первобытные комплексы, имеющие возраст около 5 тысяч лет, дошли до нас почти в первозданном виде и почти в полной сохранности, а не в разрозненных фрагментах, как обычно. Это своеобразные послания из далекого прошлого, несущие закодированную информацию о самом существенном из жизнедеятельности людей того времени. Ее необходимо расшифровать, декодировать. Наскальные изображения служили своего рода иконостасами святилищ - центров духовной жизни древних людей. Здесь совершались самые важные, сокровенные культовые действия и обряды. Главная их цель - мобилизация всех сил и возможностей первобытных общин для каждодневной трудной борьбы за выживание; сплочение самих коллективов, выработка требований и норм, которым затем они беспрекословно подчинялись в повседневной практической деятельности. В образах, запечатленных на скалах, отражено стремление людей осмыслить окружающий мир, приспособиться к нему, понять его движущие силы и связи, научиться влиять на них в желаемом направлении. В результате рождались фантастические образы, наделенные сверхъестественными свойствами и возможностями, к которым затем обращались за помощью и заступничеством. Такие мифологические образы и представления, созданные с помощью фантазии, воображения, помогали людям каменного века увереннее чувствовать себя в окружающем мире, укрепляли связи со средой обитания. Их можно назвать и наскальными письменами, и листами каменной книги, и памятниками протописьменности, которые с особой силой и наглядностью отразили уровень и движение сознания эпохи каменного века, особенности мировосприятия и мироощущения людей того времени.

Неспешное, вдумчивое, желательно неоднократное непосредственное знакомство с наскальными полотнами способно дать богатую пищу для раздумий и размышлений. Посетитель невольно оказывается в роли исследователя, у него появляется и крепнет желание проникнуть в самую суть странных на первый взгляд образов, анализировать, сравнивать, сопоставлять, искать ответы на множество вопросов: кем, когда и зачем выбиты эти фигуры и знаки? Как и в какой последовательности они наносились? Как взаимосвязаны между собой и окружающей природной средой? Что означает та или иная фигура или сцена? Где верх и низ этих картин, почему они расположены так, а не иначе? Какой смысл и содержание скрывается за ними? Как они функционировали в реальной жизни. Вопросам нет конца!

Способность будить мысль - важное достоинство этих безымянных творений. В результате просыпается чувство историзма, оживает историческая память, лучше осознается связь времен. Историзм, исторический подход, предполагающий знание и понимание всей истории, начиная с древнейших времен, остается одним из ключевых начал и сегодня, без которого успешное реформирование и модернизация России, ее обустройство на началах подлинной духовности и народовластия.

Настоящее является вместилищем едва ли не всех эпох, прожитых человечеством. Это верно и по отношению к Карелии, очень молодой по историческим меркам. Ее заселение и освоение началось сравнительно недавно, в VII тысячелетии до н.э. - более 10 тысяч лет назад. Без обращения к прошлому, включая самое раннее, трудно понять общую логику развития, формирование сознания и мышления, роль и живучесть мифологии, соотношений Разума и Веры на разных этапах.

Привлекает внимание сам изобразительный язык наскальных полотен, по-своему весьма выразительный и экономный и в то же время емкий, содержательный.

Каменный век - это время первобытной общины, общинного коллективизма, ручного труда, традиционной культуры, норм и правил, выработанных веками. Личности как таковой еще не было: отсутствовали сами условия для ее появления. Но индивидуальные особенности, разный уровень мастерства в наскальных рисунках при желании проследить можно. Вычленить какие-то "школы", "направления" пока не удается, но разница способностей и навыков улавливается. Есть сцены, которые с полным правом можно относить к числу шедевров не только местного, но и мирового первобытного искусства.

Наскальные полотна неразрывно связаны с природным миром. Они образуют целые культурно-природные комплексы, занимающие значительную площадь. С их помощью люди пытались наладить отношения и связи с окружающим миром (нижним - подводным; средним - земным, и верхним - небесным), хозяйственную деятельность. То, что петроглифы находятся в окружении многочисленных древних поселений разных эпох, делает их еще более интересными для ученых и туристов.

Мы не всегда помним, что петроглифы Карелии замечательны не только сами по себе. Они - неразрывная составная часть мирового наскального искусства, представленного почти на всех континентах, во многих странах мира. Богата ими и вся Фенноскандия включая Кольский полуостров.

Увлекательна сама история открытия и изучения петроглифов Карелии. На всем протяжении прослеживаются две линии: внешняя, отражающая всевозрастающий интерес к этим памятникам ученых и любителей со стороны, и прежде всего из Москвы, Ленинграда, а в последние годы - и Эстонии. С другой стороны, связанная с попытками местных ученых и любителей внести свой вклад в изучение памятников. Особо следует сказать о роли многочисленных любителей, которые заявляют о себе все активнее. Изображения как бы провоцируют взглянуть на них глазами специалистов разных профессий. Те из них, кто ориентируется на научный подход, порою выходят на интересные наблюдения и догадки.

Опыт открытия и изучения рассматриваемых памятников необходим и для будущего - для организации более широких и полномасштабных поисковых работ. Открытия рисунков продолжаются на соседних территориях, и есть надежда, что новые скопления - и выбитые (петроглифы), и нанесенные краской (писаницы) - будут найдены и у нас.

Кто открыл первые изображения?

Естественным является желание выразить чувство признательности первооткрывателям. Но кто они? Местным жителям загадочные выбивки были известны испокон веков. Но особого интереса они у них не вызывали; в петроглифах видели проявление нечистой силы. Отсюда и название: Бесов Нос, Чертовы Следки. Связанные с ними легенды скупы и невыразительны. Не случайно, что достоянием науки наскальные полотна Карелии становятся довольно поздно.

Вероятно, первым на них обратил внимание геолог К.И.Гревингк (1819--1887), совершавший в 1848 году по заданию Российской Академии наук многомесячное "геогностическое" путешествие по Олонецкой и Архангельской губерниям, вплоть до полуострова Канин Нос. По сообщениям газеты "Олонецкие губернские ведомости" за 23 сентября 1848 года, из Повенца в Петрозаводск прибыл "хранитель музеума Императорской Академии Наук Кандидат Гревингк". Видимо, он возвращался домой и незадолго до этого, при осмотре прибрежных мысов - Бесова и Пери - у деревни Бесов Нос обнаружил, по его словам, "гранитную скалу с вырезанными на ней рисунками, не известными еще ученым". Получил ли он первые сведения от местных крестьян или обнаружил изображения сам - неизвестно. Важно другое. К.И.Гревингк, тогда еще молодой ученый, выпускник и будущий профессор Дерптского (Тартусского) университета, сразу понял, что имеет дело с заслуживающими внимания и ценными для науки памятниками. Ему же принадлежат копии двух особо выразительных наскальных полотен, которые потом не раз воспроизводились в научных и справочных изданиях. Задержался ли К.И.Гревингк в Петрозаводске или был только проездом; поведал ли кому-либо о своей находке - мы не знаем.

Зато стало известно другое: осенью 1848 года, а возможно и раньше, в Петрозаводске о странных рисунках, похоже, уже знали. Свидетельство тому - материалы о подготовке ответа на замечания "для объяснения и руководства" министра внутренних дел Петровского на "Отчет" о состоянии Олонецкой губернии за 1847 год. Данные замечания поступили в канцелярию губернатора 16 октября 1848 года и содержали просьбу предоставить сведения о карелах, проживающих в крае. Поскольку таковых сведений под рукой не оказалось, то по уездам от имени губернатора рассылается специальный запрос вместе с "объяснительной программой" из 34 пунктов. Один из вопросов программы касался рунических и других надписей на камнях. Он не мог появиться случайно; какие-то сведения о них, видимо, уже имелись. Существовал и интерес к древностям. Так, инженер Олонецкого горного округа Н.Ф.Бутенев начал собирать ставшую известной коллекцию каменных орудий. Другой любитель древностей - директор местной гимназии.

Показательно, что пудожский земский исправник, получив запрос, сразу понял, о чем речь. Уже 8 ноября он побывал на Бесовом Носу и установил, что выбивки на скалах здесь действительно существуют. Правда, "из-за волнения и замерзания" озера сам он ни одной фигуры увидеть не смог. Никто из крестьян не помнил, кем такие рисунки "насечены". Летом следующего года изображения были скопированы уездным землемером Юматовым, а копии пересланы в канцелярию губернатора. К сожалению, судьба их неизвестна.

Наскальными изображениями в районе Бесова Носа почему-то заинтересовался учитель истории и статистики Олонецкой гимназии П.Г.Швед. От кого он узнал о загадочных рисунках и когда посетил их - остается тайной. Но именно ему принадлежит первое сообщение "Крестовый и Пелий мысы", опубликованное в 1850 году в "Известиях Русского Географического общества". Оно содержит зарисовки тех же двух наскальных полотен, что сделаны К.И.Гревингком, правда, тоже несовершенные. Информация К.И.Гревингка о его путешествии появилась в том же 1850 г., вслед за сообщением П.Г.Шведа, но в другом издании - в "Известиях физико-математического отделения" АН и на немецком языке. Она содержала лишь упоминание о найденных рисунках.

Кого же из них действительно можно считать первооткрывателем Онежских петроглифов? Скорее всего - К.И.Гревингка. Но и роль П.Г.Шведа значительна. Мало того что сделанные им "снимки" (т.е. зарисовки) и краткое описание появились в печати раньше и на русском языке. Выступление П.Г.Шведа подтолкнуло К.И.Гревингка вернуться к найденным им "картинам" и дать о них более подробную информацию. Последующие выступления К.И.Гревингка - устные и в печати - сильнее высветили его роль первооткрывателя. В мае 1854 года он выступило на заседании историко-филологического отделения АН с докладом "О рисунках, начерченных на гранитной скале у восточного берега Онежского озера". На следующий год данный доклад опубликован в "Известиях" отделения и перепечатан еще в одном издании. К сожалению, подробное описание с приложением копий рисунков, переданное в Вольное экономическое общество, осталось неопубликованным.

В итоге усилиями К.И.Гревингка Онежские петроглифы основательнее вводятся в научный оборот. Его выступление заинтересовало Н.Г.Чернышевского, поместившего в известном ежемесячном журнале "Отечественные записки" (№ 9 1854 году) извлечения из "Записок г. Гревингка о рисунках на берегу Онежского озера". Найденные изображения на скалах рассматривались как ценное археологическое открытие. В отличие от К.И.Гревингка, П.Г.Швед к данной теме больше не возвращался. Правда, в 1858 г. газета "Олонецкие губернские ведомости" перепечатала его публикацию из "Известий Русского Географического общества", на сей раз без иллюстраций и каких-либо комментариев, даже без ссылок на других авторов.

Копии и сообщения К.И.Гревингка и П.Г.Шведа надолго стали первоисточником об олонецких резьбах на камне. Трудно сказать, были ли они знакомы, что знали друг о друге. Да и имелись ли у провинциального учителя и молодого ученого из столицы возможности для общения?

Настораживает совпадение некоторых деталей в их копиях, похожих на заимствования. Но К.И.Гревингк пишет, что свои "снимки" П.Г.Швед делал сам. В конечном итоге важно то, что они первыми сделали Онежские петроглифы достоянием науки.

Вместе с тем, это было только первое прикосновение к памятнику, пока лишь обозначенному. Всякий раз, когда его изучение возобновлялось, открывались не замеченные ранее новые фигуры и скопления.

Из истории изучения

В изучении Онежских, а затем и Беломорских петроглифов можно выделить четыре этапа, внутри которых имеются свои рубежи, заметные события, факты и имена.

Самый протяженный первый этап длился с 1848 по 1926 годы, - до открытия А.М.Линевским, тоже неожиданного, в низовье реки Выг у деревни Выгостров, Бесовых (Чертовых) Следков. На данном этапе основным источником сведений о памятнике оставались зарисовки и сообщения К.И.Гревингка и П.Г.Шведа. Их использует Г.Спасский (1857) при сравнении сибирских гравировок с Олонецкими или "великорусскими". П.Семенов ссылается на них в своем "Географо-статистическом словаре Российской империи" (т.1, 1862). Ю.А.Аспелин поместил копию К.Гревингка в известном "Атласе финно-угорских древностей" (1877).

Однако Онежские петроглифы далеко не сразу получили широкую известность и стали предметом специального исследования. Как ни странно, ни слова не упоминает о них этнограф Н.Харузин, побывавший в Пудожском крае летом 1887 года Он собирал материалы по древним обрядам и верованиям, в частности, пережиткам культа птицы. Между тем наскальные полотна, в которых образ птиц представлен так выразительно, остались вне его внимания. Н.Харузин сетовал, что Пудожский край остается наименее изученным в Олонецкой губернии и не привлекает внимание ученых.

Годом раньше Пудожский уезд посетил А.А.Шахматов, будущий академик, один из крупнейших филологов и историков русской культуры. Но и он, похоже. ничего не слышал о такой достопримечательности. Онежские петроглифы не возбудили особого интереса даже у Е.В.Барсова (1836--1917) -- собирателя и исследователя устного народного творчества и древней письменности, составителя трехтомника "Причитания Северного края". Есть сведения, что он не раз посещал деревню Бесов Нос, а значит, не мог не знать о рисунках, выбитых по соседству, на живописных скалистых мысах. В своей статье "Об олонецких древностях" (1878) Е.В.Барсов ограничился кратким изложением заметки П.Г.Шведа.

Все сказанное лишний раз свидетельствует, что "Олонецкие резьбы на камне" еще не получили широкой известности, их большая научно-познавательная ценность не для всех была очевидной. Но они не были и забыты. В 1880 году олонецким губернатором Г.Г.Григорьевым во время гидрологической экспедиции вдоль восточного побережья Онежского озера на корабле "Ладога" были сделаны первые фотографии изображений. К ним чаще всего обращаются зарубежные исследователи. А.Б.Бреггер в свой монографии, посвященной арктическим древностям Норвегии, воспроизводит все ту же зарисовку Гревингка. Шведский археолог Г.Хальстрем (1880--1949) попытался сам провести "по возможности обширное" полевое исследование Онежских петроглифов. Он дважды побывал в районе Бесова Носа: в 1910, а затем в 1914 годах, теперь уже в сопровождении М.Биркита из Англии и Б.Шниттера из Стокгольма. Второе посещение тоже пришлось закончить раньше запланированного срока - теперь из-за начавшейся первой мировой войны. Тем не менее, им удалось скопировать 7 скоплений (с 25 подгруппами), включающих 412 фигур. Исследователи сделали прекрасные фотоснимки. Лишь небольшая часть копий Г.Хальстрема была опубликована, и то не сразу: сначала М.Биркитом в его книге, а много позднее и Г.Хальстремом.

Второй этап начинается с открытия А.М.Линевским первого скопления петроглифов Беломорья, названных им по ассоциации с Бесовым Носом, Бесовыми Следками. Они вновь обострили интерес и к Онежским рисункам, которые летом того же 1926 г. "по обязанностям службы" осмотрел сотрудник Эрмитажа Ф.М.Морозов. Их состояние он оценил как угрожающее, "забил тревогу", обратился "в разные инстанции". Но не был услышан. "Для петроглифов не оказалось ни средств, ни исследователя," -- с горечью резюмировал этот эпизод выдающийся русский археолог А.А.Спицын (1858--1931). И добавил: "Никого не манил этот отрывочный, слабый и трудный для понимания материал". Тем отраднее для него стало открытие А.М.Линевского, которое, по его оценке, "очень оживило интерес" к наскальным изображениям Карелии. А первая обстоятельная статья А.М.Линевского, по мнению А.А.Спицына, "...внесла новую интересную страницу в науку древностей восточной Европы". Кстати, работы А.М.Линевского заинтересовали и другого корифея русской археологии - В.А.Городцова (1860--1945). Состоялась и их личная встреча в Москве.

В изучение петроглифов Карелии, соседних с ними древних поселений включился московский археолог А.Я.Брюсов (1885--1966), автор книги "История древней Карелии" (М., 1940). Результативными оказались и исследования самого А.М.Линевского, опубликовавшего две монографии: "Петроглифы Карелии" (П., 1939, и "Очерки по истории древней Карелии" (П., 1940), и предложившего свое толкование изображений. Он же удачно ввел петроглифы в художественну.ю литературу своей известной научно-фантастической повестью "Листы каменной книги", выходившей несколько раз большими тиражами.

Особое место занимают работы В.И.Равдоникаса. Обеспокоенный судьбой Онежских петроглифов в связи со строительством Свирских ГЭС, он в 1934 году познакомился с рисунками на месте. Убедившись в неотложности более основательных работ, В.И.Равдоникас уже со следующего года приступил к обследованию и документации сначала Онежских, а в 1936 году и Беломорских петроглифов. И там и там ему сопутствовала большая удача. Удалось обнаружить немало новых фигур и скоплений. Сенсационным стало открытие нового большого, необычайно выразительного скопления на Залавруге, всего в 1,5 км от Бесовых Следков, на другом острове в русле той же реки Выг. Все изображения были скопированы и необычайно быстро опубликованы в двух роскошно изданных томах с подробным резюме на французском языке. Эта книга, доступная и для зарубежного читателя, впервые так основательно вводила петроглифы Карелии в научный оборот. В.И.Равдоникас, полемизируя с А.М.Линевским, выдвинул свою гипотезу объяснения рисунков, положившую начало многолетней дискуссии.

Обеспокоенность сохранностью рисунков проявляют и музеи. Уже в 1928 году небольшая плита с рисунками с Пери-Носа была вывезена в Петрозаводск, в Карельский государственный краеведческий музей. Более крупную и сильнее насыщенную изображениями плита с того же мыса в 1935 году вывезли в Эрмитаж вместе с несколькими более мелкими обломками. Новые экспонаты обогатили экспозиции музеев, но обеднили Онежский комплекс. Такой способ спасения и сама техника отделения экспонатов от прибрежной скалы ничем не оправданы. Важнее было принять действенные меры по охране изображений на месте. С этой целью Совет Министров Карелии принял Постановление о создании в районе мыса Бесов Нос и Пери Нос на базе петроглифов государственного заповедника. Он находился то в ведении КГМ, то Карельского института культуры, но, к сожалению, так и не стал функционировать, хотя какая-то практическая работа была проделана: обозначена граница, введена сторожевая охрана.

В связи с войной и послевоенными трудностями на какое-то время внимание к петроглифам Карелии ослабло. Но уже в 50-е годы их исследует ленинградский этнограф, ученик В.И.Равдоникаса К.Д.Лаушкин, попытавшийся развить идеи своего учителя и дать более детальную расшифровку целой серии образов и сцен, опираясь, главным образом, на сюжеты и образы "Калевалы". Его интересные по подходам и стилю работы показали необходимость более строгого и тщательного источниковедческого анализа самого изобразительного материала, корректности в привлечении данных других наук, выработки критериев правдоподобия.

Стало ясно, что требуется приступить к более основательным, систематическим полевым работам. Начало их было ускорено строительством каскада Выгских ГЭС в низовье реки Выг, как раз на месте петроглифов и древних стоянок. В ходе спасательных работ были продолжены начатые ранее археологические разведки и раскопки памятников, которым угрожало разрушение или затопление. Принимались меры по защите петроглифов. При раскопках стоянки Залавруга I найденной еще А.Я.Брюсовым в 1947 году и потревоженной песчаным карьером строителей, совершенно неожиданно под уцелевшей частью древнего культурного слоя удалось обнаружить многочисленные скопления Новой Залавруги -- всего 24 группы, включающие свыше 1000 фигур. Некоторые из них идеальной сохранности, с наличием композиций, посвященных преимущественно морскому промыслу и лесной охоте.

В 1970-80-х годах подобные комплексные работы, включающие поиски и документацию изображений, разведки и раскопки древних поселений, изучение процесса развития природной среды, были продолжены и на восточном побережье Онежского озера. И здесь удалось найти несколько новых петроглифов и даже их скоплений как в известных уже группах, так и на близлежащих островах и даже в устье реки .Водлы. Оказалось, что они тянутся вдоль побережья на протяжении почти 20 километров. Всего стало известно 23 группы, включающие свыше 1000 фигур. Поблизости от рисунков найдено более 30 стоянок разных эпох. Часть из них функционировала задолго до появления петроглифов, еще в мезолите, другая близка им по времени, и, наконец, часть появилась уже после того, как наскальные полотна перестали функционировать. Впервые удалось так основательно проследить развитие природной среды на протяжении последних 10 тысяч лет.

К сожалению, третий этап, связанный с многолетними систематическими комплексными исследованиями, не получил достойного завершения. Только часть из добытого материала -очень богатого и разнообразного -- удалось опубликовать, главным образом, по петроглифам и стоянкам Беломорья. Изданы и палеографические работы Э.И.Девятовой. Но все, что связано с изучением и документацией Онежских петроглифов, включая материалы раскопок соседних с ними стоянок, остается неопубликованным.

С конца 80-х - начала 90-х годов начинается четвертый, современный этап, который продолжается и поныне. Главная его особенность - активное участие зарубежных исследователей при сохранении интереса к рисункам специалистов из Москвы и Санкт-Петербурга. Как уже говорилось, прежде петроглифы Карелии для иностранных граждан оставались запретной зоной. Исключение было сделано лишь для профессора Нужье из Франции в 1968 году. Но и он смог побывать только на Онежских петроглифах. Особую роль в этот период играет эстонское "Общество по изучению доисторического искусства", его организатор В.Пойкалайнен. Еще в советское время он начал многолетние систематические полевые работы с целью полной инвентаризации всех найденных изображений. В ходе этих работ удалось заметить несколько новых фигур в известных уже скоплениях, но самым впечатляющим стало открытие новой группы на полуострове Кочков-Наволок в устье р.Водлы. Копии рисунков неоднократно демонстрировались на выставках и в нашей стране, и за рубежном; содействовали росту внимания к ним и у специалистов, и у рядовых ценителей древностей: здесь побывало много зарубежных туристов.

Одним из главных итогов стала публикация петроглифов устья реки Водла (1998). Появился ряд статей и сообщений в зарубежных журналах. Проводятся семинары и симпозиумы, посвященные петроглифам Карелии. Отсюда и желание многих ознакомиться с выбивками на месте. Знакомство с рисунками в натуре, их современным состоянием заставляет посетителей особо остро почувствовать весь комплекс связанных с ними насущных проблем - их сохранения, дальнейшего изучения и рационального использования. Они тесно взаимосвязаны и требуют незамедлительной целенаправленной системы практических мер.

Петроглифы сегодня

Современное состояние петроглифов Карелии вызывает озабоченность и тревогу. Негативное воздействие на них оказывают сразу два фактора: антропогенный (прежде всего, вседозволенность несознательных посетителей) и природный. Самый разрушительный - первый. Непоправимый вред нанесли наскальным полотнам выбивки инициалов и надписей, повреждения от костров и т.д. Надежно защитить их от невежественных посетителей, не соблюдающих правил поведения, не щадящих и само природное окружение, до сих пор не удается. Здесь рубят деревья, возводят шалаши, тревожат культурный стой стоянок и т.д. Плохо, что по рисункам постоянно ходят, не проявляя должной осторожности и почтительности к ним. Их часто копируют путем натирания.

То, что фигуры выбиты на поверхности твердых пород, создает иллюзию их высокой стойкости к внешним воздействиям. Это не так. Рисунки не щадят не только невежественные посетители, но и сама природа. Атмосферные осадки, выветривание, волны, мхи и лишайники, смена температурных режимов и другие природные факторы медленно, с разной интенсивностью, но постоянно и упорно стирают их. В этом нетрудно убедиться по следам полуразрушенных, едва заметных фигур.

Исчезли охранные доски, пояснительные тексты и указатели. Не оформлены туристические маршруты и смотровые площадки. Не соблюдаются места остановок и правила поведения в пределах охранных зон. Растаскивается на дрова домик на оконечности Бесова Носа, давно ставший неотъемлемой частью местного пейзажа. Нет добротных путеводителей и хорошо подготовленных гидов (экскурсоводов). Богатые материалы, полученные в ходе многолетних комплексных полевых работ, включая новые рисунки и материалы раскопок, повторяюсь, остаются неопубликованными. Число посетителей все еще невелико и в лучшем случае исчисляется сотнями (но никак не тысячами) человек в год. Впрочем, систематический учет посетителей и туристов (даже организованных) не ведется. Не удалось переломить к лучшему отношение к петроглифам местного населения, которое еще не стало на их защиту, не осознало в полной мере их научно-познавательной ценности и возможностей практического использования как возможных центров культуры и туризма. Недостаточно активно и целеустремленно ведется пропаганда этих памятников даже в местных школах и других учебных заведениях. Приходилось встречаться с местными жителями, которые вообще не посещали петроглифов или видели их впервые. Более того, самые большие повреждения сделаны как раз ими. Достаточно вспомнить губительные следы рыбацких костров прямо на наскальных полотнах - и в Беломорье, и на Онежском озере. Перечень негативных явлений на петроглифах и по соседству с ними при желании можно продолжить. В целом он весьма велик.

И все же нельзя сказать, что петроглифам в Карелии вообще не уделялось и не уделяется внимание. Напротив, делалось и делается немало полезного и своевременного. Можно вспомнить строительство домика-павильона над Бесовыми Следками в Беломорье; разработку охранных зон; активную пропаганду памятников силами участников научных экспедицией; принятие ряда специальных правительственных постановлений. В последние годы рисунки на скалах активно используются в работе со школьниками А.М.Жульниковым.

Но, как правило, все это разрозненные "разовые" акции, которые не привели к качественным переменам в отношении к петроглифам местного населения, органов власти всех уровней, общественности. Конечно, прежде всего сказывается хронический недостаток средств и материальных ресурсов, а также ведомственная разобщенность людей и организаций, отвечающих за судьбу памятников. Время от времени рождаются и конкретные предложения и проекты, даже предпринимаются шаги по их реализации. Зачастую происходит это стихийно, нет выверенной долговременной программы практических действий. Несогласованность действий, отсутствие координации ведет к распылению сил и средств, ослабляет общий результат.

К сожалению, на базе петроглифов не создан музей первобытной культуры, способный благотворно влиять на решение триединой задачи: сбережение, дальнейшее изучение и рациональное использование этих памятников. Предложения о его создании (или филиала на базе одного из существующих музеев) ставились не раз, но не были приняты.

Недоработки и упущения проявились особенно явственно, когда наши петроглифы стали доступны зарубежным посетителям и появилась возможность основательнее сравнить, как относятся к подобным памятникам у нас и в других странах, прежде всего, Швеции, Норвегии, Финляндии.

Пожалуй, особенно интересна судьба петроглифов в местечке Альта в северной Норвегии, где обнаружено самое большое скопление наскальных изображений каменного века Фенноскандии. Открыты они совсем недавно -- в 1973 году. Потребовалось время, активность и настойчивость ученых, чтобы убедить местное население и органы власти построить здесь музей и превратить его в один из культурных центров на севере страны. В 1995 году музей был открыт и сразу же получил европейскую известность. В отдаленную, прежде мало кому известную местность, где проживает всего около 7 тысяч человек, теперь ежегодно приезжает до 60 тысяч туристов. Музей привнес много нового в жизнь поселка и местного населения, из активных противников самой идеи создания музея обратил их в активных сторонников, оказывающих ему всяческое содействие и поддержку.

У музея отличное здание, где есть все необходимое для посетителей - экспозиция, временные выставки, отличный зал, ресторан, гостиница, обустроенные экскурсионные маршруты. Вдоль наскальных полотен проложено 2 километра деревянных тротуаров, по которым можно свободно перемещаться даже на инвалидных колясках. Оборудованы удобные смотровые площадки. Здесь работают подготовленные гиды. Но даже этот благополучный музей не приносит коммерческой прибыли, достаточной для его содержания. И здесь необходимы дополнительные источники финансирования: из местного и государственного бюджетов, различных фондов.

Музеефикация петроглифов Карелии давно назрела. Но она возможна только при участии и согласованных совместных действиях ряда министерств и ведомств местных, республиканских и российских органов власти. Необходима и активная поддержка местного населения, общественности Карелии. Это общественно полезное дело, которое благотворно скажется на нашей культуре, международных связях, будет способствовать более полному использованию древнейших пластов культурно-исторического наследия. Правда, надеяться на прямую финансовую прибыль, тем более сразу, не приходится. Естественно, требуются специальные расчеты и экспертные оценки. Ясно также, что только на энтузиазме, без финансового и материального обеспечения и поддержки проблем петроглифов Карелии не решить. Тем более что их накопилось немало. Еще раз выделим три основные: охрана, разумное использование и дальнейшее исследование. Все они взаимосвязаны и должны решаться непременно в тесном взаимодействии и единстве. Забота о сбережении рисунков, их благоустройстве ведется и с целью их углубленного исследования, а оно, в свою очередь, поможет их рациональному использованию в культурно-просветительской и образовательной деятельности, туризме.

Прежде всего необходимо вести мониторинг, позволяющий постоянно отслеживать все природные процессы и их воздействие на петроглифы и искать методы защиты от них. Готовых рецептов пока нет. Такие методы и способы еще только вырабатываются и апробируются. Некоторые из использованных уже мер подвергаются сомнению: например, покрытие рисунков краской, как практиковалось в Швеции. Не рекомендуется немедленная расчистка новых фигур от лишайников. (Лихенологи1

Оспаривается целесообразность возведения над наскальными полотнами каких-либо сооружений, меняющих температурный режим, и т.п.

Самой кардинальной мерой по изменению нынешнего состояния петроглифов по-прежнему видится их музеефикация, создание на их базе музейного комплекса или филиала музея. Филиал музея, особенно на первых порах, кажется даже предпочтительнее и экономичнее. Наскальные полотна можно "экспонировать" не более шести месяцев в году, в основном, в летний и осенний периоды (за исключением рисунков в "музейном" павильоне под в Беломорском).

В соответствии с предложенным уже проектом по использованию петроглифов Онежского озера и Белого моря, необходимо по возможности скорее провести хотя бы минимальные работы по обустройству: проложить маршруты; восстановить указатели, охранные и пояснительные тексты, включая правила поведения посетителей; выделить места остановок; обозначить и оборудовать смотровые площадки. Крайне нужна и сторожевая охрана в летние месяцы. Более эффективно должны использоваться законы по защите культурно-исторического наследия, включая археологические объекты и наскальные изображения.

Усилия и затраты на приведение в порядок территории будут оправданы, если петроглифы сразу же станут лучше использоваться в культурно-просветительской, познавательской и образовательной деятельности, туризме. Их могут посещать не сотни, а несколько тысяч человек в год. Наиболее доступными остаются петроглифы Беломорья, которые легче вовлечь "в культурный оборот" уже в самые ближайшие годы.

Формы же использования их самые разные, это и коллективные и индивидуальные экскурсии, разного рода полевые семинары и рабочие встречи, летние лагеря школьников, студенческая археологическая практика. Петроглифы останутся привлекательным местом для художников и искусствоведов, экологов (историческая экология), педагогов, студентов, всех ценителей прошлого. Несомненно, в будущем увеличится и число зарубежных посетителей.

Потенциальные возможности петроглифов еще далеко не исчерпаны. Кстати, они почти не используются в прикладном искусстве, хотя могли бы значительно усилить местный колорит в оформлении общественных зданий, их интерьеров, украшении одежды и т.д. Наиболее выразительным фигуркам найдется место в эмблемах и разного рода знаках. Марки, открытки, конверты, плакаты - еще одна реальная возможность естественного вхождения древних изображений в современную жизнь. Сами копии или фотографии нетрудно вписать органическим элементом в современную повседневную жизнь как напоминание о далеком прошлом и непреходящих ценностях культуры.

Петроглифы как исторический памятник

Наскальное творчество распространилось по всему миру еще задолго до появления письменности. Его можно рассматривать как первую попытку фундаментального решения проблемы сбора, осмысления, кодирования и передачи информации в доступной для того времени образной (изобразительной) форме. Найденный способ хранения информации, как правило, обладал необычайно мощным, едва ли не вечным запасом прочности. Древние гравировки стали своеобразным посланием из прошлого нынешним обитателям планеты. Понять их, выяснить внутренний смысл и функции дошедших до нас символических образов непросто, но очень заманчиво и необходимо.

В археологическом наследии Карелии петроглифы занимают особое место. Они с наибольшей полнотой и выразительностью отразили важнейшие, потаенные стороны первобытной действительности: уровень сознания первобытного общества, отношение к окружающему миру, особенности мировоззрения; сам процесс духовного освоения мироздания с представлениями о взаимоотношении основных его частей - природы и социума. В системе образов и представлений наскальных полотен запечатлен и мир природы, и мир человека в их неразрывной взаимосвязи и взаимодействии. То был еще образно-эмоциональный, ассоциативный уровень практически-духовного освоения окружающего мира. Представление о нем передается наглядно, в визуальных образах, связанных между собой психологическими ассоциациями. Пытаясь понять природный мир, люди переносили на него проявления и формы человеческой жизни, а на себя - качества и свойства природы, наделяли его антропоморфными свойствами. При этом некоторые человеческие свойства и качества нередко абсолютизируются. В результате появляются образы вымышленных существ и персонажей и зачатки мифов. Мифы используются в культовых действиях и обрядах.

Петроглифы и есть ответ на мировоззренческую потребность (далеко не всегда осознанную) древних родовых общин. Творцы наскальных полотен ставили определенные практические цели и искали способы их реализации. В повседневной жизни свои естественные потребности люди удовлетворяли через материальное производство, используя и совершенствуя орудия труда и производственные отношения. Реальные достижения того времени - плод стихийного метода проб и ошибок. Сам уровень первобытного сознания оставался недостаточно высоким; критическое и методологическое мышление, рассудочно-теоретическая деятельность еще отсутствовали; преобладала эмоциональная сфера сознания. Люди оставались во власти эмоций, побуждавших к поспешным и поверхностным, ассоциативным "умозаключениям". Они легко поддавались внушению и самовнушению. Сознание оставалось коллективным, родовым, синкретичным, во многом сознанием предков рода, существовавшим по традиции и передающимся по памяти от поколения к поколению.

Люди не могли разделить субъективное и объективное, реальное и иллюзорное. Они понимали мироздание по аналогии с ними самими. Характерные черты первобытного сознания: эмоциональность, чисто образное восприятие мира, ассоциативность, алогичность (дологичность), тяга к оживотворению, одухотворению и одушевлению природных и социальных явлений. Бытовала невольная склонность уподоблять эти природные и социальные явления человеку, а отношения - родовым отношениям. Имея естественную потребность объяснять их и будучи не в состоянии это сделать, первобытный человек прибегал к вымыслу, создавал рассказы о персонажах и существах, олицетворяющих то или иное явление. В итоге формировалось социоантропоморфическое мировоззрение - естественный плод первобытного сознания, возникающее путем стихийного перенесения на мироздание свойств человека и его рода.

Рисунки на скалах отразили суть этого первобытного мировоззрения - отношение людей и природы, с одной стороны, и созданного воображением сверхъестественного надприродного мира - с другой. В нем переплетались элементы мифологии, верований, искусства, а также магии. Корни магии - в ассоциативности первобытного сознания, в его неумении выделить существенные (как правило, скрытые) связи и отношения между явлениями; в принятии случайного и несущественного за существенное. Магия позволяла связывать то, что реально не связано. Это предмет и его изображение, или отделенная от предмета часть, процесс и его имитация. Уверенный, что между ними существует связь, первобытный человек пытался воздействовать на изображение предметов или его часть в надежде на практический результат. Создатели петроглифов верили в непосредственную связь между действием и заклинанием (выбивание фигур и образов) и ожидаемым результатом. Социоантропоморфное мировоззрение (как и магия) строится не по законам мышления, а по законам воображения. Мифология - прежде всего, продукт фантазии, воображения. По мысли К.Маркса, "...всякая мифология преодолевает, подчиняет и формирует силы природы в воображении и при помощи воображения". Дальше стремления понять мир миф не шел. Знание (как идея причинности) зарождается вне мифа, хотя и в тесной связи с ним, в сфере практики, решения реальных задач.

Прочесть эти листы каменной книги очень непросто, несмотря на натурализм многих фигур и сцен, жизненно-правдивое начало, особенно ярко выраженное на Беломорских петроглифах. Петроглифы нуждаются в расшифровке, в раскодировании.

Загадка науки

Наскальные изображения Карелии все еще таят немало загадок. Этот первоисточник очень труден для понимания. Даже там, где удается надежно идентифицировать то или иное изображение (лебедь, лось, человек и т.д.), мы не знаем, какой смысл вкладывался в каждое из них. Еще труднее понять оригинальные, порою полуфантастических фигуры. Тем не менее база для углубленного изучения рисунков уже имеется. Основная часть рисунков, видимо, выбита в IV--III тысячелетии до н.э. Со временем наскальные полотна обновлялись, а границы святилищ расширялись за счет близлежащих мысов и островов. Видимо, смещалась и центральная часть святилищ, как это имело место в Беломорье - с Бесовых Следков на Залавругу. Расположение рисунков не назовешь укромным. Напротив, они соседствуют с промысловыми угодьями.

Конечной целью обрядов, проводившихся на петроглифах, и было, видимо, желание обеспечить успех охоты и промыслов, а в конечном итоге - выживание. Однако навряд ли рисунки наносились непосредственно перед промыслом или сразу после него по живым впечатлениям от удачной охоты. Между изображенным действием и временем нанесения отчетливо прослеживается разрыв: выбивки можно было делать только в бесснежное время года, а на наскальных полотнах встречаются и персонажи на лыжах. Жизненно правдивое начало в них, безусловно, присутствует и легко улавливается благодаря элементам натурализма. Но оно сильно преобразовано, обогащено фантазией, воображением. В итоге рождались мифологические образы, наделенные сверхъестественными свойствами и качествами, способные, по представлениям их создателей, влиять на окружающий мир и его стихийные силы. Непосредственный контакт с ними с целью решить насущные проблемы бытия являлся, видимо, кульминацией происходивших здесь культовых действий и обрядов.

Запечатленные на скалах образы "божеств" и "героев" - покровителей предков - были в сознании их творцов и почитателей той реальной силой, которая могла обеспечить благополучие первобытных общин, особенно в период нестабильных, кризисных ситуаций. Те образы и сюжеты, которые оказывались неэффективными, заменялись новыми. Шло постоянное пополнение и обновление изобразительных комплексов, хотя они и были рассчитаны на многоразовое, длительное использование.

Наивная вера в силу выбитых изображений и способность с их помощью решать практические проблемы имела и реальные позитивные последствия. Они заключались в укреплении социальных связей людей, давали необходимый психологический настрой, аккумулировали накопленный опыт, гармонизировали связи и отношения с окружающим природным миром.

О конкретном содержании мифов, легенд и преданий, запечатленных на скалах, мы можем пока лишь догадываться. Время показало, что в аргументации выдвинутых ранее идей и гипотез по дешифровке немало серьезных изъянов. Один из них - недостаточная опора на первоисточник - то есть сами изображения. К тому же значительная часть их до недавнего времени оставалась неизвестной. Возрастают требования к критериям достоверности и истинности предлагаемых методологических подходов, заключений и выводов. Необходимо привлечение данных других наук, включая этнографию, фольклор, языкознание и др., комплексный анализ всех возможных источников с последующим синтезом сделанных наблюдений и выводов.

Осмысление и истолкование петроглифов Карелии в первую очередь требует добротной источниковой базы, всестороннего источниковедческого анализа памятника. Одна из первоочередных задач - предельно точная и детальная фиксация всего изобразительного материала; получение хорошо выверенных, адекватных подлиннику копий, включая цветные и черно-белые фотоснимки высокого качества; создание надежной документальной базы в виде тщательных описаний, полных каталогов, компьютерной базы данных.

Полуразрушенные, сомнительные и непонятные фигуры требуют строгой научной экспертизы, чтобы свести к минимуму разночтения. Документацию рисунков желательно вести с учетом стандартов, принятых в мире и соседних странах (Норвегия, Швеция). Тем самым будет облегчен сравнительно-сопоставительный анализ таких памятников.

Итогом подобной инвентаризации должна стать добротная публикация петроглифов Карелии, прежде всего Онежских. Подготовленная Ю.А.Савватеевым совместно с московским искусствоведом Р.Б.Климовым двухтомная книга "Наскальные изображения Онежского озера", включающая документальную и исследовательскую часть, была принята издательством "Искусство", пролежала там более 15 лет, но так и не вышла в свет. Главная причина - трудоемкость и высокая стоимость издания, предполагавшего множество цветных иллюстраций. Ориентация на высокое качество, зарубежную полиграфическую базу в конечном итоге привели к неудаче всего замысла. Выйти на новый уровень публикации петроглифов Карелии не удалось.

Более результативной оказалась инвентаризация Онежских петроглифов, предпринятая в последние годы эстонским "Обществом по изучению доисторического искусства" и его руководителями. Им удалось опубликовать изображения найденные в устье р.Водлы и на мысе Кочков-Наволок. В рамках большого международного проекта с участием специалистов из Норвегии, Швеции и Финляндии предполагается завершить инвентаризацию всех Онежских петроглифов и создать компьютерную базу данных.

Естественно, что это вовсе не отменяет необходимости публикации Онежских петроглифов на русском языке. Появление такой публикации облегчает исследовательскую работу по осмыслению и истолкованию Онежских петроглифов; поможет лучше использовать их как сравнительный материал для изучения сходства и различия аналогичных памятников Фенноскандии, выяснения общих закономерностей наскального творчества Северной Европы. Интерес к таким сопоставлениям, выявлению роли и места петроглифов Карелии в наскальном искусстве Фенноскандии усиливают все новые и новые открытия. Так, в 1997 году найдено новое богатое скопление наскальных изображений в южной части Кольского полуострова. Судя уже по первым впечатлениям, они содержат немало общего с петроглифами Карелии и подтверждают предположение ученых, что древнее наскальные искусство на нашей территории было распространено значительно шире. Часть памятников и, возможно, значительная, пока не обнаружена. Как правило, их находят случайно или местные жители, или энтузиасты, ведущие поиски на свой страх и риск. Любопытно, что к настоящему времени в Карелии найдены только выбитые изображения (петроглифы), а в Финляндии - только нанесенные краской, охрой (писаницы).

Большинство наскальных изображений Фенноскандии стали известны сравнительно недавно, только в XX веке, а значительная их часть - в послевоенные годы. Появление таких своеобразных первоисточников - "живых" свидетелей первобытной эпохи - породило особую отрасль знаний - петроглифоведение. Интерес к этой молодой науке растет во всем мире. Свидетельство тому -- значительное увеличение числа специалистов, о чем можно судить по справочнику "Кто есть кто в наскальном искусстве", а также росту публикаций и исследований, появлению специальных научных центров и музеев во многих странах мира.

Судьба петроглифов -- не только внутреннее дело Республики Карелия и даже России. Зарубежные специалисты подтверждают высокую ценность петроглифов Карелии, достойных быть включенными по линии ЮНЕСКО в список особо ценных объектов всемирного культурного и природного наследия. Естественно, они заслуживают и отнесения к особо ценным объектам историко-культурного и природного наследия народов Российской Федерации. Как неотъемлемая часть наскального искусства Фенноскандии и всего мира петроглифы Карелии вызывают растущую озабоченность их состоянием и использованием и за пределами России.

Эти легкоранимые, все еще почти беззащитные памятники требуют постоянного внимания и повышенной ответственности за их состояние и использование всех причастных к ним лиц и организаций. Необходимо быстрее преодолеть ведомственные барьеры, объединить усилия, выработать и осуществить серию действенных практических мер, нацеленных на реальное улучшение их охраны, использования и изучения. Нужны желание и настойчивость всех заинтересованных лиц и организаций, способность перейти от слов и призывов к практическим повседневным делам.