Ник Перумов Война мага. Том 4: Конец игры
| Вид материала | Документы |
| Глава шестая |
- Художник В. Бондарь Перумов Н. Д. П 26 Война мага. Том Конец игры. Часть вторая: Цикл, 6887.91kb.
- Ник Перумов Черное копье, 7848.51kb.
- Ник Перумов Адамант Хенны, 5376.16kb.
- Один на один Ник Перумов, 3720.97kb.
- Воина Великой Тьмы. Ник Перумов. Земля без радости книга, 5591.23kb.
- Военизированные игры для скаутов Сборник игр 2006г, 1825.22kb.
- Воин Великой Тьмы. Ник Перумов Воин великой Тьмы книга, 5109.78kb.
- Спрятанная война артем боровик, 2084.95kb.
- Игры и тренинги вводное слово, 683.81kb.
- Ирина Лежава ловец, 234.9kb.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Сеамни Оэктаканн не бросилась ему навстречу, не обняла и не прижалась. В таких случаях говорят, что «на лице её жили только глаза», и это было чистейшей правдой. Девушка-Дану стояла у откинутого шатёрного полога, прижав раскрытые ладони к груди, и прожигала Императора взглядом ничуть не хуже взорвавшегося кристалла.
Правитель Мельина чувствовал кипящий в любимой ужас. Ужас, отчаяние, безнадёжность и безвозвратность. Ну да, конечно. Он ведь убил себя. То, что ноги ещё шагают, спина и плечи не согнулись — ничего не значит. Нет больше Нерга, что мог бы помочь. Кровь сочится из всех пор на левой руке, сочится неостановимо. Яростное подземное пламя вплавилось в тело, оно горит в сердцевине костей, странным образом замещая кровь в жилах Императора, но сколько ещё он протянет человеком, пока влага в венах не станет чистым огнём?
— Сеамни…
Вольные унесли неподвижную Сежес в соседний шатёр, к ней бросилась половина имперских медикусов — причём среди них затесался Баламут, попросту отпихнувший пару-тройку из них могучими плечами.
— Повелитель, — кашлянул Кер-Тинор. — Вам надо войти. Надо лечь. Пусть лекари…
— Целители тут ничего не сделают, Кер. Оставь нас, — и, неожиданно для себя, добавил, — пожалуйста, капитан.
Вольный позволил себе совершенно немыслимое — медленно и словно с осуждением покачал головой, однако же отступил в сторону. Махнул рукой, и остальные императорские телохранители шагнули следом.
— Войдём, — внутри у Императора была только рвущаяся на части пустота. Рвущаяся от боли. С левой руки медленно срывались и падали на выстилавшие шатёр ковры крупные тяжёлые капли, темно-багровые и в каждой из них правитель Мельина чувствовал живой огонёк — подземное пламя растеклось уже по всему телу.
— Ты… горишь, — медленно проговорила Сеамни, также медленно поднимая руки и прижимая ладони теперь к щекам. — Гвин, Гвин, что же ты… Я же… Я не смогу пойти туда за тобой. Я не смогу! — выкрикнула она, падая на колени. — Ты… от меня… один!..
— Я никуда без тебя не пойду, — растерянно пробормотал Император, уже прекрасно понимая, что она имеет в виду. Жить ему оставалось совсем немного, но и обычной смерти он теперь оказывался лишён.
— Сейчас — нет, — не поднимаясь с ковров, прошептала Сеамни. — Но скоро — да. А меня туда не пустят ни сталь, ни яд, ни высота с водой. Я не могу умереть и пойти следом в Серые Пределы, Гвин!..
«Ну вот, и слёзы подоспели, — мрачно подумал Император. — Честное слово, в подземельях казалось куда легче».
— Это просто сказка, что в Серых Пределах все, кто любил в этом мире, встречаются вновь, — проговорил Император. Он никак не мог отрешиться, не считать мерно падающие на ковёр капли. — Там просто пустота, там нет ничего. Ни возмездия, ни награды. И никто ни с кем не встречается. «Последовав за мной» ты просто перестанешь жить, ничего больше.
— Ты убил себя, — еле слышно проговорила Сеамни. — Взорвал пирамиду, да. Задержал тварей Разлома, да. Но…
— Не просто задержал, любовь моя, — с каким же трудом даются ему теперь эти слова! — Мы их остановили.
— Рухнуло только две пирамиды, Гвин, — Сеамни поднялась с колен, сжала кулачки, зло смахнула выступившие слёзы. — Дай хоть руку перевяжем…
— Не поможет, — усмехнулся Император. — Забыла, как сочилось тогда сквозь все бинты?
— Просто не могу сидеть и смотреть, — Сеамни отвернулась, плечи вздрагивали. — Гвин… я говорю с тобой, смотрю на тебя, а ты уже мёртв. И только теперь ты стал без запинки говорить мне «любовь моя»…
— Сеамни, я сделал то…
— Знаю, «что должен был». Почему мужчины так жаждут красиво умереть? И плюнуть на тех, кто их ждёт, кто, быть может, наложит на себя от горя руки?!
Император опустил голову. Да, некогда он не стал думать об Империи. Сиганул в Разлом, потому что не мог без неё, своей Сеамни.
— Пирамиды не рухнули, — он попытался сменить тему.
— Да, только две, — не поворачиваясь к нему, проговорила Сеамни. — Муроно или что-то напутала, или просто изначально ошиблась.
— Но эта пирамида… была единственной. Сколько мы маршировали мимо Разлома — ни одна с ней не сравнится! Мы ощутили…
— И попали в западню, — ответила Сеамни. По голосу чувствовалось — изо всех сил пытается не разрыдаться. — Пирамиды не только питают Разлом и его тварей. Стирать их с лица земли можно, но только дорогой ценой. И нет на самом деле никакой «великой пирамиды». Это просто приманка для таких, как мы. И… мы попались!..
Силы у девушки-Дану иссякли. Сеамни рухнула лицом вниз и зарыдала в голос, уже не сдерживаясь.
…Император долго сидел рядом, гладил волосы цвета воронова крыла, и все слова просто увязали в горле.
Разлом справился с подземным огнём. Пирамиды не стало, но остальные стоят. И никаких сил не хватит, чтобы разрушать их одну за другой. Во всяком случае, не с одним легионом, считая вместе с гномами.
И надо точно знать, что творится сейчас в Мельине. Что с козлоногими? С баронами? С Клавдием и остальными легионными командирами, оставшимися в столице? Удалось ли им исполнить всё задуманное?..
Кровит рука. Капли падают и падают, словно в чудовищной клепсидре, отмеряя оставшиеся мгновения. И всё ближе тёмный ужас. Может, потому, что ты впервые понял, с какой силой столкнулся, Император? Это не мятежная Радуга, это не восставшие бароны, не вторгнувшаяся Семандра и даже не козлоногие — тех тоже можно убивать и легионеры с этим неплохо управлялись. Эта мощь дышит тебе в спину, это куда страшнее смерти, потому что после тебя остаётся мир, люди, солнце — а эта сила грозит смести всё, не оставив даже пустоты. Когда Спаситель уже совсем было склонился над Мельином, даже он казался не столь страшным, потому что обещал — по крайней мере, так утверждала церковь — что-то после. Разлом не обещал ничего. С ним нельзя было договориться: откупиться, как от Семандры, уступить престол, как с баронами. Но даже Спасителя что-то сдержало, пророчества, которые так и не исполнились; Разлом же не сдерживало ничего, над ним не властвовали никакие законы. Он сожрёт весь Мельин, как только сможет. Пирамида же… да, она оказалась ловушкой. Если бы не белая перчатка, они с Сежес никогда бы не выбрались.
Стоп. Белую перчатку ему вручили козлоногие. Сейчас Император хорошо понимал, для чего. Простой человек, даже командуя всей армией Империи, не справился бы с Семью Башнями. Ему требовалась подмога, и ею стала эта самая перчатка. Но почему же ему позволили воспользоваться ею ещё и здесь, если эти пирамиды так важны для истинных хозяев и архитекторов Разлома? Почему не отобрали, почему не лишили силы?
«Значит, то, что я сделал — соответствовало их планам», — обречённо подумал Император.
…Сеамни словно услышала — приподнялась, вмиг оказалась рядом, обняла и прижалась.
— Я думал о перчатке, — тяжёлый шёпот. — О том, почему она до сих пор повинуется мне. Ведь мы взорвали пирамиду. Ещё две рухнули. Почему нам позволили это сделать?
— А что, если убить тебя для них важнее, чем сохранить эти две-три пирамиды? — Дану не отрывалась от него, кровь пятнала подол длинного платья. — Что, если они не могут это сделать иначе?
Император покачал головой.
— Что им во мне? Я не чародей, я всего лишь правитель Мельина, оставшийся без столицы…
— Но не без армии, — напомнила Сеамни. — Легионы верны своему главнокомандующему.
— И?.. Козлоногих это не волнует. Они способны менять сотню за одного, и всё равно вырвать в конце концов победу, — он вздрогнул. Становилось всё холоднее, Императора начинал бить озноб. Времени всё меньше, кровь капает и капает с белой кости, облекающей его левую руку.
— Нужен последний удар, — Дану чуть отодвинулась, взглянула Императору прямо в глаза. — Магия крови, мой повелитель. Никакого другого средства не осталось. Я отдам себя…
— Что?!
— То, что ты слышал, любимый. Магия крови, нашей с тобой. Сежес проведёт обряд.
Император ошеломленно глядел на Дану. Тонкая, строгая, прямая. Пальчики правой руки держатся прямо за белую кость проклятой латной перчатки, нежная кожа испачкана алым.
— Я не поколеблюсь ни на миг, — медленно проговорил Император. — Если только моя жизнь действительно остановит вторжение. И не просто остановит — избудет его навеки. Ведь Радуга пошла на это. Резали детей, ты ведь помнишь донесение Клавдия. И что? Разлом закрылся? Его магия исчезла? Нет. Просто остановилась. А уж на время, или навсегда — никто сейчас не скажет. — Он повернулся к пологу, за которым остались Вольные: — Голубя к Клавдию. Немедленно.