Ник Перумов Война мага. Том 4: Конец игры

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Художник В. Бондарь Перумов Н. Д. П 26 Война мага. Том Конец игры. Часть вторая: Цикл, 6887.91kb.
• Ник Перумов Черное копье, 7848.51kb.
• Ник Перумов Адамант Хенны, 5376.16kb.
• Один на один Ник Перумов, 3720.97kb.
• Воина Великой Тьмы. Ник Перумов. Земля без радости книга, 5591.23kb.
• Военизированные игры для скаутов Сборник игр 2006г, 1825.22kb.
• Воин Великой Тьмы. Ник Перумов Воин великой Тьмы книга, 5109.78kb.
• Спрятанная война артем боровик, 2084.95kb.
• Игры и тренинги вводное слово, 683.81kb.
• Ирина Лежава ловец, 234.9kb.

* * *

— Вот всё и кончилось, брат. — Ракот стоял у стрельчатого окна, смотрел на испещрённое протуберанцами небо. Крепость Хедина — одна из тех, где Познавший Тьму разрешал себя навещать.

— Ну что ты. Всё ведь только начинается. — Пальцы Познавшего Тьму гладили новообретённый шрам, протянувшийся от левого уха до уголка рта по низу щеки. — Мы вырвались из ловушки Дальних, мы получили их залог. Теперь им некуда деваться. Придётся идти на открытую войну.

— А замок? Замок-то им зачем понадобился? — не оборачивался Ракот.

— Слишком очеловечились. Слишком заигрались. Стали испытывать эмоции, что-то чувствовать. Вот и не выдержали — так хотелось сделать хоть какую-нибудь гадость. Мелкую. Подлую. Бессмысленную. Показать, что и здесь мы тебя достанем. Твою цитадель, куда не допускается даже Хаген, — найдём и отправим в пекло.

— Действительно, мелко. Но ведь всё равно — от нас они ускользнули. И Спаситель скрылся.

— Верно. — Хедин кивнул, не глядя на брата. — Он — наш главный враг. Он, а вовсе не Дальние.

— С ними, кстати, у тебя хорошо получилось.

— Спасибо. — Познавший Тьму поклонился с невеселой усмешкой. — Я знал, что Эйвилль не выдержит. Но… мне хотелось бы ошибиться.

— А мне хотелось бы знать, что они ей наговорили. Что пообещали, чем сманили? Это ведь первая измена в рядах наших подмастерьев, верно?

— Верно. А чем сманили… какой-то тайной, высшим предназначением. Эйвилль ведь потому и сдалась, что внутри у нее не осталось ничего, кроме зияющей пустоты. Вечная жизнь — это ловушка, куда угодили многие вампиры.

— Хорошо, что не угодили мы, — съехидничал Ракот.

— Мы не угодили, потому что вечная жизнь — не про нас, — серьезно, совершенно в ином тоне ответил Хедин. — Мы с тобой только называемся «бессмертными». Наша смерть отодвинута надолго, но не навсегда.

— Ты умеешь радоваться победе, брат, — рассмеялся бывший Повелитель Тьмы.

— Я радуюсь, поверь. От всей души. Ведь сделано немало — остановлен Спаситель, сохранен Эвиал, закрыт Разлом. Два мира слились в один, и, мне кажется, они в надежных руках нового Хранителя. Старые же…

— Станут ему надежными помощниками.

— Верно. Во всяком случае, надеюсь. Наллика не из тех, кто цепляется за «власть».

Молчание. Оба думали об одном и том же.

— Спаситель.

— Да, Спаситель. Он не успокоится.

— Пока мы, наконец, не потолкуем с ним по-свойски, — рыкнул Ракот.

— Мы попытались, брат. И ты сам убедился, что обычные заклятья, доставшиеся нам еще из арсеналов Поколения, на Него не действуют.

— Верно, — согласился Владыка Мрака. — Но есть нечто иное, Ему ненавистное и для Него нестерпимое. Ведь Он дрогнул — тогда, на золотой лестнице, когда двое магов Эвиала пожертвовали собой, чтобы только остановить Его.

— Вряд ли Спасителя остановит некромантия, — покачал головой Хедин.

— Не некромантия, вовсе нет. — Ракот нахмурился, потер лоб ладонью — скорбные воспоминания ожили вновь. — Готовность отдать жизнь за других… нет, не так, хотя и это, конечно, тоже. Встать рядом с богом, бросить ему вызов. Не польститься на обещаемую «вечность Спасения»… прости, брат, я сам еще не могу сформулировать это. Но Спаситель претерпел куда больше от погибших мага и волшебницы, чем от всех моих чар.

— И тем не менее, мы Его не уничтожили, — заметил Хедин. — Он уцелел даже в обвале миров. Я согласен, хитроумные маневры и многоступенчатые заклинания Ему нипочем. Он лишь воплощение Силы, а она-то сама — в сознании тех, кто в Него верит.

— Мы слишком долго боролись с Неназываемым, считали его главным врагом, — хмуро бросил Ракот.

— Он таковым и остается, — пожал плечами Хедин. — Во всяком случае, Спаситель берется за один мир, в то время как Неназываемый готов поглотить сразу все сущее.

— Но с последним мы научились справляться, — возразил Ракот. — Границу всеобщего разрушения мы пока что сдерживаем. А вот Спаситель одерживает победу за победой.

— Не везде. Ему пришлось убраться из Мельина.

— Но зато ему едва не достался Эвиал. И я не поручусь, что мы так же сумеем отстоять следующий мир, куда Он соизволит явиться.

— Знать бы еще, куда именно, — заметил Хедин. — Мы не стремились иметь «глаза» во всех и каждом мире Эвиала, слишком положившись на Читающих.

— А они-то в решающий момент и подвели, — буркнул Ракот.

— Да. И, должен признаться, брат, это волнует меня едва ли не больше, чем Неназываемый, Спаситель и Дальние вместе взятые.

— Не удивляюсь.

— Да. Если Спаситель обрёл власть даже над провидением Читающих… Если Ему удаётся затуманить им взгляд… — Хедин покачал головой.

— То у нас выходит уже совсем другая история. — Ракот смотрел в окно, взглядом следя за чем-то среди бушующих протуберанцев. — Давай не торопиться. Пока что я бы не слишком уповал на Читающих…

— И не прибегал бы пока к их услугам, — докончил Хедин.

— Точно. О-о, постой, кажется, мне пора. Сдается мне, к тебе пожаловали гости. А я пойду. Поразмыслю в одиночестве.

— Г-гости? — запнулся Познавший Тьму.

— Ну да, — ехидно бросил его названый брат. — Вот, видишь? Летит… Красивый такой…

Среди пламенных фонтанов, бесстрашно ныряя в огонь и стряхивая с великолепных крыльев алые брызги, к парящему над океаном магмы замку мчался величественный феникс.

— Пойдём мы, — ухмыльнувшись, повторил Ракот. Все трое шагнули к двери — она распахнулась им навстречу.

На пороге застыла Сигрлинн, прекрасная и грозная в золотом и алом. На плече примостился игрушечный тигр.

— Сестра, — поклонился ей Владыка Тьмы. Император и Хаген повторили его жест. — Счастлив видеть тебя в добром здравии.

— Спасибо, Восставший. — Она протянула ему руку для поцелуя, Ракот с несвойственной ему галантностью приложился губами к тонкой ладони. — Ты… и Хаген… и этот незнакомый мне, но, безусловно, доблестный воитель — вы уже оставляете нас?

— Вынужденно, исключительно в силу обстоятельств. Неотложные дела, знаешь ли. После всего случившегося… — Ракот чуть задержался, пропуская Хагена и Императора вперед.

— М-да. Ну ничего, тогда я поблагодарю тебя в следующий раз. За штурм Брандея, чтобы ты не сомневался.

— О! — только и нашёлся Ракот.

— Да, Восставший, да. Я знаю теперь, каково пришлось тебе, развоплощённому, на Дне Миров.

— Несладко мне там пришлось, — проворчал бывший Владыка Тьмы, отворачиваясь. — Однако то дело прошлое, а я пошёл. Дел невпроворот, Мельин с Эвиалом слились, все потоки перемешались, должен же кто-то за порядком следить, пока… — Он осёкся.

— Пока я отвлекаю твоего брата от важнейшего и неотложного? — вкрадчиво поинтересовалась Сигрлинн.

— Э… гм… ладно, счастливо оставаться. — Ракот в панике выскочил за дверь и захлопнул её с почти неприличной резкостью. Однако и Познавший Тьму, и его гостья слышали последнюю фразу Восставшего, обращенную к Хагену и Хранителю Мельина:

— Должно же хоть иногда и у богов находиться время на что-то действительно важное…

Хедин и Сигрлинн остались вдвоём.

Познавший Тьму только сейчас сообразил, что продолжает сидеть, судорожно вцепившись в резной край письменного стола, заваленного свитками. В качестве грузов, чтобы пергамент не свёртывался, служили крупные аметисты и сапфиры вперемешку с золотыми самородками причудливой формы.

— Гномы надарили, — заметила Сигрлинн без тени сомнения. — Молодцы, трудяги, но ни капли вкуса. А тебе, как обычно, не до этого.

— Сигрлинн… — Познавший Тьму прочистил горло, поспешно и неловко вскочил: — Ты…

— Ну да. Я. Вернулась. Поговорить, Хедин.

— Как ты нашла…

— О, мужчины. Больше всего на свете вы не любите щелчки по носу. Конечно, это не самая тайная твоя цитадель, но пути-дороги ты прятал достаточно тщательно. И тут вдруг — я. Без спросу, без предупреждения… У тебя нет какой-нибудь очередной Огненной Девы в шкафу? — вдруг подозрительно осведомилась она.

— Сигрлинн… о чём ты… что ты…

— Думаешь, — голос у неё дрогнул, — мне следовало бы разрыдаться, кинуться тебе на шею, восклицая: «Любимый! Сколько же веков я мечтала об этом мгновении?»

Хедин опустил голову.

— Я пришла, — буднично и спокойно сказала Сигрлинн, — сказать тебе, что не для того провела в плену на Брандее и потом, в тенетах Западной Тьмы, все эти столетия, чтобы сейчас пикироваться по мелочам. Я пришла сказать, что впереди у нас — война. Война, по сравнению с которой побледнеют все восстания Ракота и даже твоё собственное. Я пришла сказать, что наши враги живы и не дремлют. Я… я пришла быть с тобой. Встать рядом. Спали тебя Ямерт, Хедин, скажешь ты хоть что-нибудь?

— Скажу. — Только теперь Познавший Тьму смог взглянуть ей в глаза, полные ярости и неушедшей боли. — Мы такие, какие есть. Но можем измениться. До определённого предела. Некогда ты сказала, что я, отрёкшийся от себя, тебе не нужен.

— И я, отрёкшаяся от себя, не нужна тебе, Хедин. Он с трудом выдерживал горящий взгляд.

— Я буду счастлив сражаться рядом с тобою, Сигрлинн. Неважно, против кого. Но важно, за что.

— На этот счёт не беспокойся.

Их руки встретились. Губы ещё произносили какие-то слова, а пальцы искали друг друга.

А потом наступило долгое молчание.

За стрельчатым окном вспух очередной протуберанец, совсем близко от замка, рассыпался торжественно-брачным салютом. Двое стояли у проёма, их тени сливались — они знали, что им предстоит, или, по крайней мере, уверили себя в этом.

— Брандей… — наконец проговорил Хедин, когда молчание стало совсем нестерпимым. — Как они… почему они…

Два его пальца, указательный и средний, касались опущенной кисти Сигрлинн. Гладкой, шелковистой и тёплой. Как тогда, в Джибулистане…

— Хедин, Хедин, — вздохнула его собеседница, не торопясь отвести руку. — Больше всего на свете ты боишься себя самого. Боишься быть сам собой. Поистине, нет у тебя врага страшнее, чем ты сам… Брандей, говоришь? Да, они считали, что выстроили неприступную твердыню. Целый мир в заложниках, не шутка, зная твою щепетильность.

— А… ты? Что они хотели от тебя?

— Многого, — поморщилась Сигрлинн, по-прежнему не убирая руки. — В кое-каких вещах я до сих пор понимаю больше, чем они все вместе взятые, хотя Макран и Эстери готовы были из-за этого удавиться — если бы только призраки действительно могли повеситься.

— Ты помогала им?

— До определённого предела, — нехотя промолвила волшебница. — Иного выхода не было. Моё существование оставалось у них в руках, хотя со временем мне удалось… воплотиться.

— Тот самый феникс?

— Да. Не случайно же первая моя смерть была от огненной чаши, которой я же сама и вооружила своих учениц. — По лицу Сигрлинн прошла тень давней, но не забытой боли.

— Первая смерть… — эхом откликнулся Хедин. — Я искал тебя, искал…

— Плохо искал, значит! — отрезала Сигрлинн. — Во всяком случае, хуже, чем брандейцы. Очнулась я тогда уже в их клетке. Ничего не могу сказать, обращались они тогда со мной вполне терпимо. Им требовался залог.

— Залог чего? — Какой же у неё взгляд. Какой взгляд!

— Бедный мой Познавший… Ладно, сочту это комплиментом. Ты резко поглупел в моём присутствии, поскольку моя красота поразила тебя в самое сердце?.. Брандейцы, по совету всё того же Макрана, считали меня залогом своей безопасности. Мол, Хедин никогда не решится на прямой штурм, зная, что его… гм… в общем, ты понял.

— Я понял. — Он не мог взглянуть ей в глаза. — А вместо безопасности…

— Получили штурм, — тихонько шепнула Сигрлинн. — И я умерла второй раз, Хедин. Было очень больно. Очень. И очень страшно. Потому что, думала я, второй раз оттуда мне уже не выскользнуть. И… я и впрямь не верила, что ты станешь штурмовать. Но ты с порога отверг идею, что твои враги могут порой говорить правду и… Вы с Ракотом разгулялись на славу.

— Прости. — Хедин не опустил голову, он вскинул подбородок, заставив себя взглянуть прямо ей в глаза. — Но я считал…

— Что ты считаешь, я и так знаю. Упорядоченное в опасности, множество чужих жизней на кону и я, мол, не имею права думать о той, кто… тьфу, Хедин, ну почему я опять вынуждена всё говорить за тебя?!

Она перевела дух, сама крепко взяла его за руку — только что едва касавшиеся её пальцы чуть не отдёрнулись в ужасе.

— Я не верила, что ты станешь штурмовать. Но знала, что станешь. Да, да, вот так. Знала, но не верила. Не верила, но знала. У нас так бывает.

— А они выдернули тебя вторично. Спасли, если быть точным.

— Спасли, — кивнула Сигрлинн. — Ну, теперь ты, наверное, хочешь узнать, как они оказались в Эвиале? Почему именно там? Очевидно, потому, что там успели свить гнездо твои давние враги, а их новообретённые союзники — Молодые Боги. Не пытайся сделать вид, что ничуть не удивлён, Хедин, ты при этом ужасно глупо выглядишь.

Эвиал — ключевой мир, и это понимал не только ты. Ямерт, представь себе, в своё время тоже дошёл до этой мысли. Ключевой в том числе и потому, что Хаос здесь очень близок, что границы — в силу каких-то, сейчас не важных причин — здесь тонки, и царство бесформенного разом и далеко, и близко. Молодые Боги это понимали. Так и появились Кристаллы Эвиала. Для тебя это новость?..

Познавший Тьму промолчал.

— Но поставленные Хранителями Кристаллов драконы оказались в конечном итоге слишком независимы, слишком своевольны. А у падших Ямерта и его собратьев уже не осталось сил, чтобы повернуть всё назад. Так их новые союзники — брандейцы — оказались против союзников старых.

И как же мне пришлось постараться, чтобы всё так и осталось!..

Хаос рвался в Эвиал, Хедин. Но брандейцы, наше с тобой Поколение, к тому времени уже служили не только ему. Потерпев страшное поражение от тебя с Ракотом, они отчаянно цеплялись за оставшееся у них жалкое существование — и готовили месть. Ради чего заключали любые сделки и шли на любые предательства. В том числе и с Неназываемым. Не поднимай брови, среди его козлоногих слуг есть и очень хорошо умеющие рассуждать. Стакнулись они и со Спасителем. Ну, а я… мне пришлось хитрить и играть на две стороны, делать то, от чего самой не хотелось жить, пришлось готовить свою собственную гибель. Попутно уверяя брандейцев, что ненавижу тебя, поскольку ты, именно ты, своим отказом обрёк меня на тогдашнюю участь.

— И, надо полагать, — решился Хедин, — уверить Макрана с Эстери в последнем тебе удалось без особых усилий?

Сигрлинн вздохнула, снисходительно взглянув на Познавшего Тьму.

— Больше всего вы, мужчины, страшитесь нашего равнодушия. Вы, умеющие зажигать звёзды — дрожите от устремлённого мимо вас взгляда.

— Я не умею зажигать звёзды! — торопливо запротестовал Хедин, и волшебница наконец-то рассмеялась.

— Да, я их убедила. Странным образом, но твой удар по Брандею причинил его хозяевам всё-таки больше вреда, чем мне. Потому что я-то и так… а вот они, сидя повыше, и рухнули куда глубже. И оказались в чём-то зависимы от меня. Ну, а я — я составила собственный план освобождения и следовала ему, — лицо Сигрлинн ожесточилось, — невзирая ни на что и не останавливаясь ни перед чем. Но… Хедин! Ты ж меня совсем не слушаешь?

— Угу. Я не слушаю. Я на тебя смотрю.

— И что же?

— Ты куда красивее, чем когда мы строили Голубой Город.

— До чего же банальный комплимент! — Сигрлинн шутливо надула губы. — Но сочтём и это за достижение. Раньше ты меня не баловал и подобным.

— Я… — Слова куда-то пропадают, дыхание пресекается. — Я так рад, что ты здесь, Сиги.

— Сколько ж ты меня так не называл… — задумалась чародейка. — Помоги Четырёхглазый вспомнить — три тысячи лет? Четыре?

— Три тысячи по какому счёту?

— Ах, неважно. — Сигрлинн вдруг отвернулась к окну, поглаживая игрушку на плече. — У тебя тут есть кухня, Познавший?

— К-кухня? Зачем?

— Выбрать сковородку потяжелее и, в полном соответствии с традицией, дать ею тебе по голове. Хотя иной мужчина мог бы и предположить, что его гостья голодна с дороги, но я на это не рассчитываю…

Хедин хлопнул себя по лбу. Через мгновение Познавший Тьму и Сигрлинн стояли друг напротив друга и, держась за руки, хохотали, как безумные.

Ни о чём ином они сейчас не думали.

…А Ракот в это время вместе с Хранителем Мельина шагали по глухой звёздной тропе, ведя негромкую беседу. Не как учитель с учеником — но как друзья. Говорили о Мельине и Эвиале, о родившемся у Сеамни сыне и регенте Клавдии, о Храме Океанов и Наллике — обо всём.

Ракот знал, что скоро, очень скоро ему отправляться в дорогу, а бывший Император Мельина останется в доверенном ему мире, там хватает работы.

Но Восставший также и знал, что предсказание Хедина вот-вот исполнится, и явится тот, идущий за ними, кому предречено оказаться сильнее их.

Но Ракот, бывший, настоящий и грядущий Владыка Мрака, не собирался сдаваться.

КОНЕЦ

2004-2006