Максим Фрай Мой Рагнарёк
| Вид материала | Документы |
- Макс Фрай Мой Рагнарёк, 4897.97kb.
- Булахтин Максим Анатольевич учебно-методический комплекс, 267.97kb.
- Максим рильський, 79.38kb.
- Максим Блант, 2349.51kb.
- Преп. Максим Грек Догматические сочинения, 4258.98kb.
- Священник Максим Плетнев (СПб епархия) Дорогие отцы, братия и сестры, мой доклад, 662.7kb.
- Нортроп Фрай «Закат Европы», 9632.98kb.
- 12 часов дня, 31 декабря. Максим, Федя и Алёна появляются в библиотеке. Там полный, 580.43kb.
- Сам не знаю, откуда взялась эта боль, 737.82kb.
- Волонтеры вечности макс фрай, 6774.93kb.
- Да ты поэт, парень! - Улыбка Анатоля была восхищенной и печальной - и, кажется, немного насмешливой.
- Был когда-то. - Буркнул я. - Довольно давно и без трагических последствий. Я очень вовремя остановился: уже после того, как старательно соскреб защитный слой сала с собственного сердца, но прежде, чем завел себе милую привычку заливать мировую скорбь дешевым вином и выть на злодейку луну, поскольку "меня никто не любит".
- "Соскреб сало с сердца"?! Хорошо сказано! - Восхитилась Доротея. Анатоль понимающе покивал. Мы немного полюбовались на оранжевое пламя, медленно разгорающееся в темноте - неутомимый Джинн уже взялся за дело - и поехали дальше. Наше войско следовало за нами, скорее вдохновленное, чем напуганное, преисполненное восхищения перед моим могуществом - ну да, им-то я не удосужился объяснить, что не являюсь ни богом, ни дьяволом! - молчаливое, бесстрашное, равнодушное к смерти: я затылком чувствовал их настроение, и оно немного пугало меня самого...
Часа через два я решил, что теперь вполне можно остановиться. Я был не слишком уверен, что моей армии действительно требуется какой-то там отдых, вполне могло оказаться, что эти ребята способны идти за мной не останавливаясь и даже не требуя воды и пищи. Но я никак не мог отделаться от мысли, что там, позади, идут нормальные живые люди, пусть даже восставшие из мертвых - какая, к черту, разница?! - и среди них наверняка попадаются такие же симпатичные ребята, как мои "генералы", просто у меня не было времени познакомиться с ними поближе... Во всяком случае, мне было приятно думать, что они, как и я, любят спокойно посидеть у костра рядом с новыми - а возможно, и старыми - приятелями, болтая о какой-нибудь милой чепухе за чашкой чая, или чего-нибудь покрепче... Наверное, из меня получился самый наивный предводитель "темных сил" всех времен: мир катился в тартарары, а я прилагал все усилия, чтобы путь армии воскресших мертвецов к месту последней битвы хоть немного смахивал на затянувшуюся поездку за город с непременным пикником и продолжительным бестолковым трепом обо всем на свете...
Я удобно устроился на мягком ковре в нескольких шагах от костра. Заботливый Джинн протянул мне чашечку с кофе. Я обрадовался, вдохнул его густой аромат и с удивлением отодвинул чашку.
- Странно, мне больше не нравится этот запах. Что происходит с моими милыми маленькими дурными привычками? И что, интересно, я без них буду делать?!
Ряд экспериментов показал, что запахи вкусной еды и табачного дыма тоже не вызывают у меня никакого энтузиазма, скорее наоборот. Да и не хотелось мне ни есть, ни курить, ни даже спать. Вообще-то очень удобно, но я начал нервничать: мой разум во весь голос орал, что со мной "не все в порядке". Тоже мне новость, конечно...
- Кажется, я все-таки превращаюсь в ангела. Какой ужас! - Тихо пожаловался я Джинну.
- Ты ни в кого не превращаешься. Просто ты возвращаешься к себе, Владыка. - Спокойно сказал он. - Когда-то ты прекрасно обходился без сна и еды - я уже не говорю обо всем остальном! - просто потому, что не знал, что существуют такие вещи как сон и еда... или тебе не было до них дела.
- Хочешь открою тебе тайну, дружище? - Невесело усмехнулся я. - Мне страшно.
- Это пройдет. - Пообещал он. - Когда-то ты вполне обходился и без страха...
- Мне все время кажется, что этот могущественный тип, которого ты называешь "владыкой", только и ждет удачного момента, чтобы сожрать меня с потрохами и остаться на хозяйстве. - Пожаловался я.
- Не выдумывай, ладно? - Покровительственно улыбнулся он. - Никто тебя не "сожрет", даже если очень попросишь... Ты весьма забавно это себе представляешь! Послушать тебя, так выходит, что есть ты сам, и есть кто-то еще - могущественный чужак, претендующий на то, чтобы занять твое тело. Но ты - это только ты, Владыка, и изменить сей факт невозможно. - Отточенным движением старого фокусника Джинн извлек из воздуха колоду карт и помахал ею перед моим носом. - Эту колоду карт можно перетасовать так, что сойдется самый сложный пасьянс, а можно - так, что не сойдется даже самый простой. Но колода-то всегда одна и та же: четыре масти и пятьдесят две карты. Если что и изменится так это их порядок. Можешь считать, что ты - такая же колода карт, и как раз сейчас тебя тасует очень хороший шулер, вот и все.
- Хочешь сказать, что скоро сойдется даже самый сложный пасьянс? - Слабо улыбнулся я. - Ты здорово все объяснил, но мне все равно страшно... Наверное ты прав, дружище, и это пройдет, но какое мне дело до этого светлого будущего, если здесь и сейчас - невыносимо!
- Знаешь, я слышал, что люди, которые очень долго просидели в темнице, нередко боятся выходить на свободу. У тебя тот самый случай, Владыка. - Сочувственно сказал Джинн. - Что они с тобой сделали?!
- Кто - они? - Насторожился я.
- Твои тюремщики, или товарищи по заключению - называй, как хочешь. Просто люди, среди которых ты слишком долго жил. Которые сами слишком долго жили друг возле друга. В отличие от них, тебе очень повезло, Владыка: хочешь ты, или нет, а тебе прийдется покинуть свою темницу. Так уж все сложилось.
- И что является "темницей" в моем случае? - Нахмурился я.
- Вот это. - Прохладный палец Джинна осторожно прикоснулся к моему лбу.
- Знал бы ты, в каком количестве душеспасительных книжек описаны подобные сцены! - Нервно рассмеялся я. - А сейчас ты скажешь, что "дао, выраженное словами, не есть настоящее дао" и шарахнешь меня по голове чем-нибудь тяжелым. После этого сатори я непременно просветлею, и все будет хорошо!
- С чего это я должен бить тебя по голове, Владыка? - Изумленно спросил Джинн. - Неужели тебе это нравится?
- Нет. - Честно признался я. - Просто выпендриваюсь помаленьку, не обращай внимания. Уверен, что эта шутка могла бы понравиться Анатолю, но он уже дрыхнет, как и все остальные... Знаешь, наверное мне просто требуется найти себе какое-нибудь путное занятие, чтобы не слишком отвлекаться на все эти глупые страхи. Может быть, посмотрим твой волшебный телевизор? Узнаем, что новенького...
- Не думаю, что пейзажи опустевших городов поднимут твое настроение. - Нерешительно сказал Джинн. - Насколько я успел тебя изучить, ты не слишком любишь людей, но тебе становится спокойнее, когда ты видишь, что они находятся там, где им полагается: сидят в своих домах, производят бессмысленные действия, именуемые работой, развлекаются, или ходят по магазинам. Тебя это успокаивает, как порядок на кухне хорошую хозяйку, разве не так?
- Все правильно. - Признал я. - Но я и не собирался пялиться на опустевшие города. Честно говоря, мне уже давно хочется посмотреть на наших будущих противников, да все как-то руки не доходили... Это ведь возможно?
- Наверняка. - Кивнул Джинн, ставя на ковер уже знакомый мне маленький "SHARP", больше похожий на микроволновую печь, побывавшую в руках какого-нибудь древнего художника, чем на настоящий телевизор. - Вряд ли у них хватило прозорливости, чтобы окружить себя непроницаемым туманом...
- Ну, тогда крути кино! - Для того, чтобы выговорить эти слова, мне потребовалось произвести над собой ощутимое усилие - так бывает, когда в отчаянно жаркий майский полдень ныряешь с волнореза в еще по-весеннему ледяную воду: действительно очень хочется, но чертовски трудно решиться.
Джинн зажал в пригоршне штепсель, маленький экран стал немного светлее. Я не мигая уставился на него, с замирающим сердцем ожидая продолжения. Я очень старался дышать глубоко и спокойно, но это не слишком-то помогало: я нервничал куда сильнее, чем требовали обстоятельства! А потом я увидел совершенно невероятный пейзаж Эфиопии, их знаменитые столовые горы - в свое время в мои руки попали "Эфиопские хроники", один из самых причудливых памятников литературы позднего средневековья, я так и не одолел ее до конца, но моих скудных знаний вполне хватило, чтобы вспомнить, что эти причудливые горы с плоскими вершинами называются "амбы". Там тоже была ночь - ничего удивительного: по моим смутным расчетам эти самые амбы находились не так уж далеко отсюда! Я порылся в скудных познаниях по географии, которые обнаружились в моей дырявой памяти и удивленно заметил:
- Но мне кажется, что Эфиопия находится где-то на юге отсюда. Я ничего не перепутал?
- Все правильно. - Согласился Джинн.
- А мы идем на север. И повернуть назад мне вряд ли удастся, даже если очень захочется: что-то тянет меня на этот проклятый север, как магнит, я даже храм этого чертова Сетха не смог объехать - да ты и сам все знаешь! Получается, что наши противники остались у нас за спиной, и расстояние с каждым днем увеличивается... И как же, интересно, мы будем с ними сражаться? Идиотизм какой-то! Хотел бы я знать, какого маразматика назначили менеджером этого проекта?!
- Какая тебе разница? - Джинн пожал плечами. Моя заковыристая терминология его ничуть не смутила, по крайней мере, он не стал интересоваться: ни кто такой "маразматик", ни даже что такое "менеджер проекта". - В назначенный день мы все соберемся в одном месте, Владыка, а все остальное не имеет значения... И потом, кроме этого лагеря у наших противников есть и другие. Все они находятся гораздо севернее, где-то за морем. Как раз там, куда мы направляемся. Хочешь увидеть тех, кто ждет тебя там?
- Мне в общем-то, все равно... Хотя, с ними можно подождать, если уж они где-то за морем. Начинать все-таки следует с ближайших соседей, заодно узнаем, не собираются ли они свалиться нам на голову, не дожидаясь этого самого "назначенного дня". Не люблю сюрпризы!
- Мудрое решение. - Одобрил он. - А кого из них ты хочешь увидеть? Видишь ли, их там довольно много, и каждый сидит на вершине своей горы.
- Хорошо устроились! - Фыркнул я. - Могу им только позавидовать: у нас тут настоящее общежитие, да еще и для всего человечества сразу... Что ж, думаю, для начала было бы неплохо увидеть самого могущественного из них. Чтобы сразу понять, насколько все круто!
- Самого могущественного? - Задумчиво переспросил Джинн. - Ладно, попробуем.
Экран замелькал, потом на нем появилась другая картинка. Судя по всему, на этот раз мне показывали вершину одной из столовых гор: ровная площадка, на которой возвышалось небольшое древнее сооружение, наверное, один из знаменитых эфиопских храмов, вырубленных в неподатливом теле горы, этакая голубая мечта археолога. Впрочем, я мог и ошибиться: старушка луна - не самый надежный осветительный прибор во Вселенной! Возле этого сооружения стоял какой-то дядя. На мой неприхотливый вкус, он выглядел более чем внушительно, настоящий герой древних легенд: высокий, широкоплечий, в широкополой шляпе и развевающемся на ветру белоснежном плаще совершенно неописуемых размеров. Потом он повернулся ко мне лицом - словно почувствовал, что за ним наблюдают - и я увидел, что у этого грозного дяди наличествовала роскошная седая борода и всего один глаз - по крайней мере, второй был прикрыт черной пиратской повязкой.
- Ой! - Тихо сказал я. - Кажется, я знаю, кто это! Да нет, какого черта, это точно он! Одноглазый, в шляпе... Все сходится! Один, собственной персоной. Он же Вотан, Игг, Видур, и так далее - всего тысяча имен, если верить умным книжкам. Что он здесь делает, хотел бы я знать?! Это же не его улица! Его владения далеко отсюда, на севере... Ох, меньше всего на свете мне хотелось бы с ним сражаться, дружище! Во-первых, он делает это гораздо лучше - если уж безумцы викинги считали его своим богом войны! - а во-вторых... Он мне всегда ужасно нравился, если честно!
- Нравился, или нет... Это не имеет значения, Владыка. Только глупцы сражаются с теми, кого ненавидят.
- А с кем, в таком случае, сражаются мудрецы? - С невеселой усмешкой поинтересовался я.
- Мудрецы вообще ни с кем не сражаются - разве что с собственной глупостью. - Невозмутимо отозвался Джинн. - Это тоже не твой случай, Владыка. Ты - не глупец и не мудрец, а только рука судьбы. Поэтому ты будешь сражаться с кем прийдется - только и всего.
- Ну-ну! - Растерянно буркнул я. И снова уставился на экран телевизора: кажется, там происходило что-то интересное.
"Интересное" - это еще слабо сказано! Одноглазый извлек из-под плаща здоровенный меч - думаю, мне самому эта чудовищная железяка могла бы пригодиться разве что в качестве хорошей штанги, да и то не сейчас, а только после нескольких лет упорных занятий атлетизмом. Было слишком темно, и я не сразу разглядел, что именно он проделывает со своим оружием. Потом понял, и меня слегка передернуло: он аккуратно вспорол свою левую руку, отвел ее в сторону, чтобы кровь не замарала белоснежную одежду, и принялся увлеченно рисовать что-то над низким входом в древний храм указательным пальцем правой руки, время от времени погружая его в рану, как перо в чернильницу. Результат его усилий напоминал зеркальное отражение буквы Z, только углы этого зигзага были острыми.
Покончив с рисованием, одноглазый заговорил - не слишком громко, отрывисто, с неподражаемой уверенностью в своих силах, словно отдавал приказ старому, надежному слуге. Его речь показалась мне незнакомой - и это после всех заверений Джинна, что знание иностранных языков больше не имеет никакого значения! Впрочем, возможно, Один просто произносил какое-то неизвестное мне заклинание...
- Что он делает? - Нетерпеливо спросил я - не то Джинна, не то равнодушное звездное небо над собственной головой. Но они молчали.
- Что ты делаешь? - Сначала этот голос показался мне запаздывающим искаженным эхом моего собственного, потом я понял, что он доносится из телевизора и принадлежит широкоплечему мужчине в джинсах и кожаной летной куртке, который только что вышел откуда-то из темноты и оказался в зоне моей видимости. В его лице было что-то смутно знакомое. Приглядевшись, я чуть не стал обладателем здоровенного синяка на груди: с такой страшной силой бухнулась вниз моя нижняя челюсть. Это был актер Марлон Брандо собственной персоной, но не обрюзгший старик, каким он стал в конце своей биографии, а худой и здорово помолодевший - сейчас он выглядел, как в свои лучшие времена.
- Хотел бы я знать, что он-то здесь забыл?! - Ошеломленно спросил я. Джинн снова промолчал, но удивленно покосился на меня: кажется, он не ожидал, что среди наших будущих противников у меня обнаружится знакомый. Впрочем, Марлон Брандо и не был моим знакомым - не в большей мере, чем для миллионов других любителей кино... Пока я удивлялся, этот красавчик энергично наседал на одноглазого.
- С кем ты успел подраться, Один? Неужели сюда приходил этот загадочный убийца? Или ты просто решил снова навестить Аида и на сей раз выбрал кратчайший путь?... Да ты уже перемазал своей кровью вход в мое жилище! Но зачем? Просто так, для красоты? Очень мило с твоей стороны, но мне не нравится, если честно... А что это за знак? Опять твоя загадочная дикарская магия? Я думаю, тебе надо срочно перевязать руку. Или ты все-таки собираешься истекать кровью, пока не увидишься с Аидом? Не стоит трудиться: вряд ли он успел протрезветь.
- Не выдумывай, Паллада. - С царственной снисходительностью сказал одноглазый. - Я не собираюсь к Аиду. Он не производит впечатление хорошего собеседника, с которым приятно осушить чарку меда в звездную ночь. Да пес с ним, с твоим родичем! Я только что начертил защищающую руну над входом в твой дом. Этот знак называется Эйваз, и его предназначение - отвращать зло, увеличивать силу и защищать от врагов - именно то, в чем мы сейчас нуждаемся... А перевязывать мою руку нет нужды: рана уже затянулась.
- Так это знак защиты? Спасибо. - Улыбнулся Марлон Брандо. - Думаешь, он поможет?
- Сомневаюсь. - Невозмутимо признался одноглазый. - Если бы я знал имя того, кто охотится за вашими жизнями, от моей защиты было бы куда больше пользы. Впрочем, в отличие от твоих дурней Хранителей моя руна хотя бы не поленится поднять тревогу. Это - все, что я могу сейчас сделать, но согласись, что это - гораздо лучше, чем ничего... А когда ты успела снова нацепить на себя это тело, Афина? Скажи, неужели тебе до сих пор не надоело выглядеть подобным образом?
- Мой облик - не твоя забота! - Гордо ответствовал Марлон Брандо. Потом почему-то резко сменил тон и добавил почти виновато: - Знаешь, сначала это действительно была просто причуда. Но в последнее время это мужское тело кажется мне чем-то вроде теплой одежды... или даже кольчуги. Когда я принимаю его облик, я чувствую себя спокойнее - словно и правда верю, что смерть не узнает меня, если все-таки прийдет за мной. Видишь, Один, я стремительно глупею, как и все остальные - и даже не стыжусь в этом признаться!
- Брандо уже второй раз назвал этого парня Одином, так что я угадал, к сожалению! - Шепнул я Джинну. - Что ж, ничего не попишешь! Но от кого им потребовалось защищаться, хотел бы я знать? От меня, вроде, еще рано - особенно, если учесть, что мы идем в другую сторону... И, между прочим, Один назвал Марлона Брандо Палладой, а потом - Афиной. Неужели это сама Афина Паллада, собственной персоной? И если я все правильно понял, она просто изменила внешность... В таком случае, у этой мудрой - если, конечно, верить мифам! - богини на редкость банальный вкус! Почему именно Марлон Брандо? На ее месте я бы... - Джинн укоризненно на меня покосился. Можно было подумать, что мы сидим в кинотеатре, и я не даю ему спокойно посмотреть фильм. В общем, я устыдился и заткнулся. Оно и к лучшему: события на экране телевизора были гораздо увлекательнее моего монолога.
Во-первых, там появилось еще одно действующее лицо. Сначала я никак не мог понять, что это за существо. Оно было определенно похоже на очень большую собаку, но я никогда в жизни не видел, чтобы у взрослой собаки была такая непропорционально огромная голова, толстые, как у щенка лапы и подметающие землю уши. Потом я понял, в чем дело, и изумился - уже в который раз за этот вечер! Это была игрушечная собака. Здоровенный плюшевый пес, который, тем не менее, вел себя как самый настоящий живой домашний любимец: он крутился под ногами, пытался водрузить свои комичные толстые лапы на плечи Одина и восторженно повизгивал.
- Оставь меня в покое, волчий корм! - Сурово проворчал Один. - Еще, чего доброго, перемажешься моей кровью - кто ведает, во что ты тогда превратишься! Хватит с нас и тех чудовищ, которыми населил мир безумец Лодур...
- А может быть, это пойдет ему на пользу? - Рассеянно осведомился Марлон Брандо (у меня пока в голове не укладывалось, что его тело - всего лишь вечерний туалет Афины Паллады).
- Может быть. - Хмуро согласился Один. - Впрочем, этому отродью ничто не поможет стать настоящим зверем... Знаешь, Паллада, я бы не отказался от хорошего ужина - желательно, в твоей компании. У меня был трудный день.
- Мне как раз очень хотелось спросить, где ты пропадал. - Кивнул Марлон Брандо, слегка пригибаясь, чтобы войти в древнее строение. Один последовал за ним, согнувшись чуть ли не вдвое. Внутри помещения было гораздо светлее: здесь горели немногочисленные, но яркие факелы. Я увидел неровные каменные ступеньки, ведущие вниз: судя по всему, маленький храм был не жильем, а чем-то вроде холла - всего лишь входом в просторное подземелье. Мои новые знакомцы торопливо спускались вниз, игрушечный пес вприпрыжку следовал за ними, отчаянно мотая здоровенными ушами.
- Я вызвал сюда всех своих валькирий, - на ходу говорил Один, - потом за полдня облетел с ними все амбы. Убеждал твоих многочисленных родичей, что теперь они нуждаются в хорошей охране. В конце концов, все согласились с моими доводами: смерть Диониса и Афродиты сделала их более сговорчивыми. Да и Арес мне здорово помог: он не постыдился рассказать остальным, что мои воительницы спасли его шкуру. У него все задатки благородного мужа: он даже готов говорить правду, когда это может принести пользу его друзьям... Только у твоего отца хватило мудрости не вступать со мной в бессмысленные пререкания. Зевс сразу же согласился впустить в свой дом восьмерых валькирий. Даже поблагодарил меня за помощь, в отличие от некоторых...
- Скорее всего, он просто надеется весело провести в их объятиях несколько ближайших ночей! - Фыркнул Марлон Брандо.
- Ну, пусть надеется. - Снисходительно хмыкнул Один. - До сих пор это не удавалось никому, даже мне!
- А ты пробовал? - Не без ехидства спросил Брандо.
- А как ты думаешь! - Расхохотался Один. - Но они обладают удивительным даром ускользать из объятий...
- Так где-то там еще и Зевс сидит! - Растерянно сказал я Джинну. - Шарахнет он меня молнией по темечку, чует мое сердце!
- Какое тебе дело до его молний, Владыка? - Равнодушно откликнулся Джинн.
- Ну да, конечно... Все не могу привыкнуть к мысли, что я такой крутой парень! - Фыркнул я и снова уставился на экран. В течение нескольких минут мне пришлось наблюдать, как Один моет руки. У меня сердце кровью обливалось: эти, с позволения сказать, "боги" не имели ни малейшего представления о хорошей сантехнике, и вообще о сантехнике, как таковой. Вместо душа (или хотя бы умывальника) бедняге Одину пришлось довольствоваться примитивным тазиком - правда, за обладание этим сосудом любой антиквар охотно заложил бы душу дьяволу! Какое-то невероятное существо поливало ему на руки из кувшина. Приглядевшись, я понял, что это был каким-то чудом оживший игрушечный ежик гигантских размеров, с трогательными коротенькими лапками. В отличие от плюшевого пса, которого я уже видел раньше, ежик вел себя не как избалованный домашний зверек, а как настоящий денщик: он ловко орудовал кувшином и полотенцем и даже что-то ворчал себе под нос - я не разобрал, что именно.