Избранное

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4

Слова, написанные Машхуром от имени своего сына Амена

1

Перо я в руки взял уже давно,

Мир сменить успел свое лицо.

Мой стих я верю, затронет сердца,

И через года услышат внуки мои слова.

2

Мир мы не изменим, лишь крича слова,

Сила божья нужна и желание творца.

От бессилия и осознания своей беспомощности,

Взоры мы устремляем в доступные плоскости.

3

Царь казахов призвал, на не нашу войну.

Не в казармы джигитов свозили, а в тюрьму.

Не солдатами нас видели, а холопами войны.

Не примет степняк себе такой судьбы.

4

С аулов свозили джигитов в Павлодар, стерегли,

Будто не солдат своих, а пленных ворогов вели.

Унижениям и побоям не было конца,

Так царь собирал свои войска.

5

1931-м в списках значился я призывника,

1931-м был мой номер полкового пайка.

1931-м я должен был вернуться домой в гробу,

Погибнув в болотах и в чужом бою.

6

Из бедных семей в войска сыновей призывали,

Отпрыски богатеев льготы и справки получали.

Беззаконие и обман терзали мой народ,

Казалось, треснет от злости небесный свод.

7

Куда не взглянешь безлюдье вокруг,

Тени и силуэты смыкаются в круг.

Ни песен, ни звука – захоронилась степь.

Когда же всколыхнет ее новая весть?

8

Нечестно с нами играет судьба.

Сил не хватает, надежда не верит в себя.

Истощены, нездоровы мы были и до войны,

Очередная напасть довела нас до беды.

9

Больно друзья, разлучаться, покидая родные края.

Тяжко, друзья, уходить на войну без веры в царя.

Найти бы силы разорвать цепи беды,

Но не стереть событий из памяти судьбы.

10

Даже если выживем в войне,

Без ран возвернемся к родной земле.

Выдержат ли испытаний жены и сыновья,

В тоске и в голоде страдая без конца.

11

Рано ушедшая из жизни вспомнится мать,

От этого сердце будет больше страдать.

К груди на прощание сына она не прижмет,

Призываемого на запад под смертный гнет.

12

Вспомнил сестренку Амину в слезах,

Ужас прощания застывший в ее глазах.

Ее пронзительный вскрик оберегом стал,

И надеждой свидания у баянских скал.

13

Мы уходили, но никто не горевал,

Тоскливо, конечно, было покидать родной увал.

Путь наш вел в Павлодар городок,

Мимо сопок и разбитых дорог.

14

Ночи без сна бывают тяжелы,

Но думы и мысли разгоняют сны.

Привиделся и отец, будто навек прощавшийся со мной,

Мутно стало от тоскливой печали мужской.

15

О, аллах, освети пути мои,

От невзгод мирских обереги.

Стоит в свои думы уйти,

Мир, кажется, мрачнее тьмы.

16

Ждите солдат, ушедших с верой,

И вернутся на рассвете они с победой.

Тревожась, терпите, только очень ждите,

И наступит день, и вы разлуку победите.

17

Тяжело покидать родные просторы,

Степи, Иртыш и благодатные горы.

Мрачные мысли нас гложут дорогой,

Доведется ли вернуться к родному порогу.

18

Выйти мог иной расклад сил,

Если бы кому-надо я заплатил.

С «билетом», я вернулся бы к крову родному,

Если бы «подсластил» я волостному*.

19

Равнодушно отнесся я своей судьбе,

Готовясь в дорогу дальнюю и к войне.

А вокруг суетятся слуги и господа,

Низость, бесчестие и чиновничья возня.

20

Основу ополчения составили бедняки,

Байских сынков спасли взятки и барыши.

Новобранцев успокаивает лишь такая мысля,

Что увидят они столицу белого Царя*.

21

Тяжело степнякам устав соблюдать,

По приказу вставать, строем шагать,

Тяжело и от мысли, что не родине долг отдаешь,

А за идеи царя, возможно, умрешь.

22

Аргамак не даст легко себя стреножить,

Выжмет семь потов, табун встревожит.

А мы словно клячи сами в ярмо влезаем,

Бессловесностью и покорностью себя унижая.

23

Почему бог терпит неблаговидные дела?

Почему «нечисть» торжествует всегда?

Мглой и туманом застлана земля,

Заблудилась в сумерках человечья душа.

24

Люди мучаются и живут в нищете,

Невдомек им позаботиться о собственной судьбе.

Приказ иль окрик к исполнению шаг.

А куда? Зачем? О том не думает казах.

25

Мудрость из-за невежества истолковав иначе,

Казах все терпит и тянет подобно кляче.

И не подумает он сойти с пути,

Даже решившись на смелые шаги.

1916г.

К смерти Амена

(памяти сына)

1

Первый раз я умер в возрасте пророка,

Получив известие, жертвой стал я рока.

Убили сына моего, кровиночку мою,

В граде дальнем, чужом краю.

2

Кто не терял родных, тот не поймет,

Когда от боли жгет душу и рвет.

Делюсь я с вами дети Аргына,

С горем своим и рассказом о сыне.

3

Мы страдали в разлуке отец и дитя,

Давно Амен покинул родные края.

Остальные дети хоть и были со мной,

Средний жил в сердце особой строкой.

4

Крепеньким был он с младых ногтей,

Плоть и кровь души, остывающей моей.

Был честным, смелым, весь из огня,

И погиб, спасая жизнь чужую от ножа.

5

Не сгибал я колен, льстецов презирал.

Сын отца своего, себя Амен испытал.

Богу молюсь за отважный сына уход.

Спасибо сынок, хоть сражен я, но горд.

6

Старость моя честью возблагодарена,

Презрением не осрамлена сыновняя судьба.

Иные ожидают от жизни примерных путей,

Предназначенное мне горше, но честней.

7

Смерть всех настигнет рано иль поздно,

Но смерть бывает и заочной, коль в жизни ложно.

Не каждый сумеет достойно умереть,

Как и желчь горя, ведь легче тлеть.

8

Символ вечности – красная кровь,

Смертности символ – черная кровь.

Уход достойный называют красным,

Ведь подвиг не бывает напрасным.

9

Подвиг не требует наград и признания,

Подвиг чистой души полыхающее пламя.

Смерть ради родины и людей,

Жития долголетнего несравнимо славней.

10

Ловлю себя на мысли, что не о том я говорю.

Себя, жалея бога на помощь зову.

А сердце все ноет и ноет, острее,

По безвозвратно, ушедшей кровиночки моей.

11

Богом данный и рожденный в любви,

Рос и мужал ты баловнем судьбы.

На взлете самом тебя забрали у меня,

Люди черные, затушив в душе огня.

12

Я благодарен богу, за благосклонность ко мне.

Всевышний щедро воздал моей судьбе.

Виню себя, что счастья было мало,

Жизнь часто меня от родных отрывала.

13

Ты был из тех, кого надеждой называли,

Верили за ум, за и твердость уважали.

Но ты погиб, оставив чести след,

Прожив на свете лишь века треть.

1921 год

Когда жизнь уже прошла

1

В руки, взяв перо, я стал писать,

О чем хотелось мне сказать.

Много времени не займет мой сказ,

А вы друзья, послушайте мой рассказ.

2

Жизнь наша быстротечна,

Лишь у невежд все вечно.

Немного времени я у вас займу,

Кое-что о прожитом я вам расскажу.

3

Если книгу считаете вы другом,

И для чтения находите вы время утром.

Не заметите, как спадет невежества стена,

Расширив грани, как увлечений, так и ума.

4

Не узнать нам последнего дня,

Неведомы нам и тайны бытия.

Но раз родился человеком, то живи,

Не льсти, не лги, а живи в чести.

5

Девять месяцев матери вынашивают своих детей,

Чтоб родить для жизни новых людей.

Но мы рождаемся лишь похожими на людей,

А становимся мы ими благодаря заботам матерей.

6

Одни в тряпье бредут, другие одеты в шелка,

Одни сухари жуют, у других на столе колбаса.

Так всевышний каждому по достоинству определил.

Кого ублажил, а кого страданиями наделил.

7

Не идеален миропорядок на земле,

Живем лишь с надеждой и верой в душе.

Послушайте: воздержитесь бога укорять,

Чтоб гнев божий на себя не навлекать.

8

Слушайте джигиты, внимайте словам:

- Не продавайте души богатству и дарам.

И табуны, и злато вам счастья не принесут,

Лишь мысли отравят и тревогу внесут.

9

Умирают, страдают, плачут и богачи,

А бедность, бывает, обходит опасные пути.

И в юрте дырявой творят мудрецы,

А со златом в кармане страдают глупцы.

10

Одни идут по жизни легко и, шутя,

Иные страдают, круги ада пройдя.

Есть люди, у которых жизнь удачей прошла,

Но многим немилостива была судьба.

11

Мои слова не все поймут,

До его сути не все дойдут.

Мудрым советам друзей не внимая,

Люди страдают в жизни, все проклиная.

12

Счастье для одних - это много злата,

Для таких и дети могут стать оплатой.

Есть люди умеющие ждать и терпеть,

И непоседы умудряющие без огня сгореть.

13

Рожденные ползать улететь мечтают к небесам,

Цели ради этой стерпеть, готовы даже срам.

Для них не суть важна, а форма,

Беспринципность, увы, невежественности норма.

14

Без бога в душе далеко не уйти,

Хотя не каждый сверяет с ним пути.

Всего боясь, за неудачи жалея себя,

Сужают люди горизонты мирского бытия.

15

Невежды упрямы порой,

Жадность называют второй их чертой.

Хоть в шелка и в злато их наряди,

Не вызывают симпатий такие хмыри.

16

С годков младых до седины глубокой,

Подвластны людишки страсти убогой.

Жилы рвут, чтоб разбогатеть.

Не замечая, как подкрадывается смерть.

17

Смерть смывает все следы,

Будто и вовсе не жили мы.

Творите и любите сегодня, сейчас,

В мире ином не узнают чувства нас.

18

Не ждите милостей у бога, сами творите,

В бога верьте, а от жизни – берите.

А настанет бога час, он свое скажет,

Иль вознаградит, иль смертью накажет.

19

Рождение и смерть, начало и конец,

Миг между ними и есть жизни венец.

Смерть хоть и ожидаема, но неожиданна всегда,

Когда три ангела являются забрать тебя.

20

Один отвечал за здоровье твое,

Другой переживал за питье и житье.

Третий анализировал поступки, дела.

По их оценке складывается человеческая судьба.

21

Все дела твои ставили на весы,

День прожитый делили на минуты и часы.

Решали когда явиться людям,

На суд к вселенским судьям.

22

В сей миг завершается жизни заряд,

Душа покидает телесный ряд.

И оказывается душа пред божьим послом,

Обнажая грех и добродетель перед судом.

23

Скоротечен миг, который жизнью назвали,

Чувства забыты, что душу пронзали.

Хоть ты, память земная сохрани на века,

В миры загробные ушедшие имена.

24

Душа не оставляет в жизни следов,

Лишь память сохранит штрихи веков.

Если бы все сохранились следы на земле,

Мир раскачался бы к большой беде.

25

Черная аура свела бы порчу на земле,

Райские рощи тлели бы в адском огне.

Ушедшие жизни не оставляют зримых следов,

Лишь память и кровь единят нас и дедов.

26

Я для вас повествую свои назидания,

В надежде, что найдут они понимания.

Любой возьмет в трех словах одну для себя,

Ведь сила слова проникновенна и верна.

27

Мир – это гигантское древо судьбы,

Листья – души всей живущей паствы.

Упал листок – жизнь чья-то ушла,

Завял листок – немощь к нему пришла.

(Нет завершения)

Ох, уж эти времена….

1

Златые времена ушли, мутные настали,

Нет семей, кои потерь не испытали.

Право сильного диктует на жизненном кону,

Что положено аргамаку, не положено ослу.

2

О нравы, гуси от ворон защиту ищут,

Люди друг на друга ненавистью брызжут.

Где вы времена, когда мир правил балом?

Когда козлята и щенята сопели рядом?

3

Говаривал еще мудрый Асан – Кайги:

- «Что настанут прегиблые дни».

Когда щуки оседлают кусты и деревья,

Мухам уподобятся птички без перьев.

4

Изменчивое время властвует ныне на земле,

Покой лишь снится в уставшей душе.

Уже и ерши, и караси устремились к ветвям,

Как быстро меняется мир, как все летит к чертям.

5

Время поставило нас на колени,

Сильных натур, превратив в приведений.

Козлами готовы блеять, быками мычать,

Раз потерявшие честь и дальше готовы страдать.

6

Когда настанет час и день?

Когда весенний я увижу день?

Брызну на себя пригоршню утренней росы,

Освежу лицо прохладой, намочив усы.

7

Кони, люди, все смешалось как в аду,

Кровь и слезы растеклись по лицу.

Дым пожарищ, грохот и стрельба,

Парализована страхом душа.

8

Не сдавайся без боя и без борьбы,

Не страдай и не уступай слезам мольбы.

Верь, что после ночи наступит заря,

И лучи ее отогреют наши сердца.

9

Жаль, что мы время упустили,

Замешкались и заблудились.

Следы были смыты временем и дождями,

Увы, ничто не вечно под голубыми шатрами.

10

Иль отдаться страданиям, слезами залившись,

Иль тихо блаженствовать от мира, укрывшись.

А может достигнем больше выгоды,

Коль примем бой, ответив вызовом.

11

Память к юным годам нас часто возвращает,

Но молодость пролетела и уже старость витает.

Как дважды юность не прожить,

Так и Зиму на Лето сменить.

12

Ушли из жизни, кто помнил меня с детства,

А я задержался, не распределив наследства.

Три жизни прожил – последняя осталась,

Надолго ли хватит такую малость.

13

В краях, где Каршыга-акын творил,

На земле, где народ искусство высоко ценил.

Во времена великих Секербая и Мусы,

Машхуром меня нарекли земляки.

14

Посещал я могилы предшественников известных,

Читал молитвы за упокой душ безгрешных.

Поэта не пугала усопшая тишина,

Меня будто ждали лежащие здесь имена.

15

Каждый год уходит кто-то в мир иной,

Ссорясь и примиряясь со своей судьбой.

Остающим жить они завещали грустно,

Жить без песен всем будет скучно.

16

Новые мысли степи освежают,

Новые песни в аулах распевают.

Кусаин, Акимбек, Макандар и Тайти,

Новые кумиры последней волны.

17

Узнали в степи другие имена,

Новые ритмы и звуки запели кобыз и домбра.

Тайшын, Билял, Жупар и Актай-ата,

Лирой набатной степь разбудили и небеса.

18

Они тоже с эпохой были не в ладу,

Пошли всему наперекор, испытав судьбу.

Но издерганные они сошли с пути,

Не выдержав нападок чиновничьей орды.

19

Лица разные мелькают в памяти моей,

Свидетели времени развращенных идей.

Силе, раболепствующих оказалось большинство,

Убогим нужны не Вера, а божества.

20

Каждая душонка мнит из себя божка,

Едва разбогатев на десяток скота.

Чтоб казаться недоступнее и грознее,

Они поборы и насилие поднимают вдвойне.

21

Жадность рождает позорные традиции,

Перешагнув все моральные границы.

Жажда наживы – позор для степняка.

Путника к столу не пригласил – срам на века.

22

Богач лишь с ровней трапезу разделит,

Бедные в его юрту не зайдут, объедят.

Раньше степь не знала застольного неравенства,

Позднего явления в степном пространстве.

23

Избранность к гостям нарушение древних канонов,

Посягающие на святые гостеприимства законы.

Жизнь номадов* без славных традиций,

На потомках бездуховностью отразится.

24

Улыбки угрюмые на лица одеты,

Души пустые, словно раздеты.

Гримасы вместо лиц взирают пустоту, -

Таковы итоги людского непротивления злу.

25

Милость к падшим не в моде давно,

Совесть и честь – ненужное людям «ярмо».

Даже славные в степи имена,

Познали минуты позора и стыда.

26

Кому нужны слова назидания мои?

Ведь униженные к высокому слогу глухи.

А я продолжаю душу всем изливать,

И заветы дедов от забвения защищать.

27

Кодекс гостеприимства – символ величия степи.

С потерей устоев, мы потеряем и крошку души.

Каноны гостеприимства не признавали богатства,

А разделяли идеи дружбы и братства.

28

Звучат, конечно, взгляды иного хода,

Что частые застолья требуют и расхода.

Мол, законы степняков – путь к нищете,

Ведущие к драме, а затем и к беде.

29

Дружбу не ценят, люди недоверием дышат,

Степи и горы песен, былых не слышат.

Даже Коран иначе цитировать стали

Что случилось вами, люди? Жить устали?

30

Приветы мне уже давно не шлют,

В аулах меня, скорее, уже не ждут.

Даже лица, уважавшие когда-то меня,

В юрте моей не кажут глаза.

31

Но мне не зачем печалиться друзья.

Я видел мир и познал красу бытия.

С юных лет познал я поэзии искру,

За минуты вдохновенья я всех благодарю.

32

Возможно, и поутих слегка мой пыл.

Каждый день вдохновением я жил.

Для сна жалел ночи, я разжигал слова,

Вот уж и седой, а душа не стара.

(нет завершения)

Ода богатырю.

(Хаджимукану Мунайтпасову посвящается).

1

Тейпы Аргынов, Кипчаков, Найманов,

Покорили десятки народов всех океанов.

Возвеличим сынов великих имена,

Как воспевал их битвы Кутан-ата.

2

Пока поэты размышляли о ком писать,

Пока акыны размышляли о ком оды распевать,

Родился у кипчаков славный Хаджимукан,

Силач непревзойденный, богатырь и великан.

3

Стал знаменитым он в мире силачом,

С десяток мужиков валил он взмаха плечом,

Кроме силы дар имел он поэта и певца,

А вдохновением питала его баянская земля.

4

В сорок пять знал его весь спортивный свет,

Ему рукоплескали Париж, Афины и Ташкент.

Мусульманским барсом прозвали го друзья,

А соперники с уважением – дьяволом ковра.

5

Слова Хаджимукана о себе:

- Близ Караоткеля в одном из аулов Сартерека,

Родился я, двухкилограммовым человечком.

Но был отпрыском я великого рода,

Кипчакского – одного из столпов Алашского народа.

6

Кровь во мне текла Аккобек – великана,

Подвигами гремевшего во славу Туркестана.

В историю вошел он как Кобланды батыр,

Мудрец, полководец и великий богатырь.

7

Был он грозен как девятый вал,

В битвах молнией сверкал.

Покорив Поднебесную, их на землю он спустил,

И за данью раз за разом к ним ходил.

8

Мы верили и не верили мифам о нем,

Казался нам он крылатым конем,

В гуще карликовых мул и ослов.

И скалой казался средь холмов.

9

С первых минут встречи всех удивлял Хаджимукан,

Умом, красноречием, да знанием песен и дастан.

Увидев наяву батыра во всей красе,

Все признавали слухи об их с Кобланды родстве.

10

Он ложился на камни острые пластом,

Грудь его гигантским давили валуном.

И топорами дробили камни на груди,

Зевак, доводя до истерии и слезы.

11

Валун закатывали на тело с помощью быков,

Да с десяток мужчин помогали с боков.

Камней общий вес раздавил бы и слона,

Но не нашего Хаджимукана борца.

12

От зрелища люди потом обливались,

Ужас и восторг в одном дыхании сливались.

О том, что нет сильнее в мире силача,

Собравшимся наглядно доказана была.

13

Хаджимукан чудеса творил,

Камни пальцами крошил,

Рельсы чугунные сгибал,

А прутья как шнурки вдевал.

14

Два верблюда – великана в бессилии застыли,

Приподняв лишь густые клубы пыли.

Сдвинуть с места не сумели они богатыря,

А он стоял лишь подбоченя бока.

15

Попытки сдвинуть батыра не раз повторяли,

Как вдруг верблюды в изнеможении упали.

Одного движения рывка через плечо богатыря,

Хватило столкнуть лбами оба верблюда.

16

Затем он головой стенку кирпичную сокрушал,

Ряды кирпичные, будто картонку рвал.

После игрищ, вместо кирпичей глину месили,

На месте камней песок лепили.

17

Вокруг шеи прутья железные он вязал,

Столбы стальные усилием рук сгибал.

По 20 степняков на себе катал,

Одним ударом в землю копье вонзал.

18

Приемы раз за разом повторять заставляли,

Люди недоверчивые хитростью все толковали.

Но не было чуда, не было и обмана,

А была воля большая великого палуана.

19

Силу крепкую батыр в себе таил,

Но и ловкость искристую он в теле носил.

На глазах изумленной толпы в тот же час,

Изобразив колесо, катил он кружась.

20

Поверить трудно в то, что он творил,

Было видеть нужно блеск ловкости и сил.

Он катал десятками детишек и парней,

Останавливал повозку на скаку с четверкой лошадей.

21

Казалось, он усталости не знал,

Весь день он народ удивлял.

А под конец, вот что он сотворил,

Настилы тяжелые на себя постелить попросил.

22

По себе прогнать заставил он людей толпу,

С косяк лошадей, да телегу грузную одну.

Позабыв народ про все, носился по настилу,

Приходилось сгонять их оттуда насилу.

23

Добрые люди жалели Хаджимукана борца,

Не веря реалиям, увиденного до конца.

Что-то подобное слышали из сказок они,

Невероятно, но очевидным было, что творил Мукан Хаджи.

24

Но не благодарными люди оказались,

Годы невежества, к сожалению сказались.

Увы, не нашлось человека среди нас,

Кто бы устроил батыру достойный ас.

25

Увы, свербит порой духовный мир степняка,

Увы, забит он страстями живота.

Увы, забываются заветы предков и законы степи.

Хаджимукан батыр, ты нас прости.

26

Одно лишь невежества проявление,

Вскрыло целый пласт позорного явления.

Человек, которому рукоплескала вся планета,

Баянаульцы встретили без уважения.

27

Слова с порицанием сказал я в прок,

Чтоб в будущем был в памяти урок.

Любое впечатление испортят малости,

Всегда сохраняйте рассудок в ясности.

28

Зато постаралась природа Баяна,

Погодой ясной, окружив Хаджимукана.

Года прожив, люди не верят в чудеса,

Жители Баяна насытились ими сполна.

29

Сравнить с батыром кого-либо смешно,

Иль вид мешковатый и живот с ведро.

Иль, напротив, худы до изнеможения,

Ноги будто камышники, да блаженно лицо.

30

А Хаджимукан как и все сильные – добр,

Легок на подъем, всегда энергичен и бодр.

На случай любой готов шутить,

Рассмеяться от души и других развеселить.

31

А событие оное датировано памятью людской,

В год горного козла в самый июньский зной,

Тысяча девятьсот двадцать третьего года,

Была пятница, стояла чудная погода.

32

Раньше я не встречал Хаджимукана борца,

Слышал много, читал о нем без конца.

Журнал «Айкап*» написал о батыре серию статей,

Знакомя читателя со славным сыном степей.

33

В тысячу девятьсот тринадцатом году,

В Троицке, в начале ноября, под Уразу*.

Состоялся международный турнир силачей,

Где принял участие и посланник степей.

34

Задолго до старта этих состязаний,

Газеты извещали о борцовских притязаниях.

Называли громкие силачей имена,

Коим рукоплескали Дели, Лондон и Анкара.

35

Приехали на турнир сильнейшие атлеты земли,

Пред мощью, которых смотрелись щенками даже львы.

Самым знаменитым средь них немца Шмидта называли,

Так его уважали, что царем борцов прозвали.

36

Не менее славен был и Пьер де Капус,

Непобедимая надежда всех француз.

Одними габаритами он уважение внушал,

Казалось, что даже уменьшался борцовский зал.

37

Тигене – красавец цепи бицепсами рвал,

Столбы шеей могучей за раз он ломал.

Его спина еще не касалась ковра,

Силищу необузданную таили его телеса.

38

Выход Петрова – вызвал оваций шквал,

Ведь соперника равного он еще не знал.

Надеждой Сибири Александра прозвали,

Его опять на пьедестале ожидали.

39

И в этой плеяде великих мастеров ковра,

С уважением называли имя казахского борца.

Великолепно сложенный, ростом великан,

Играя мышцами, всегда побеждал наш палуан*.

40

Победами Хаджимукана гордился каждый казах,

Не стесняясь, слез счастливых на глазах,

Землю вскормившего – великого борца,

Будут ожидать лишь славные дела.

41

Кто только не унижал мой народ,

Голодом морили, вели на эшафот.

Отобрали земли, оттеснили к горам,

А мы наивно продолжаем верить врагам.

42

Славу всемирную рано он познал,

Двенадцать раз на золотой поднимался он пьедестал.

Уроженец караоткельских степей,

Потомок великих богатырей.

43

Весь мусульманский мир гордился им,

Русские также считали его своим.

Иваном называли его и львом мусульман.

А по рождению казахом был славный палуан.

44

На турнире собрались все властелины ковра,

Схваток такого масштаба не знала еще земля.

Что не имя – слава и гордость страны,

Но все они согнули колени перед напором Хаджи.

45

Сенсацией гремели все сводки газет:

- «Казах покорил весь избранный свет!»

Ликовали и народы мусульманских стран:

- «Ислам победил и буддистов, и христиан!»

46

Великолепен был Хаджимукан на ковре,

Железные мышцы тело любое склоняли к земле.

Мощный торс любую волю ломал,

Ни один и минуты в схватке с ним не устоял.

47

Уважают в народе силачей, любят богатырей,

И со скалой, и с ураганом сравнивают силачей.

Вторым мусульманским героем после Али,

В исламском мире называли нашего Хаджи.

48

Раз в то лет рождаются такие силачи,

От бога наделенные исполинской мощи.

А ведь люди многие рассказы о нем,

Не внимали под должным углом.

49

А теперь речь я поведу о чемпионате,

Пройденном в 18 году, в сибирском граде.

Омский ковер встречал борцов,

Посланцев многих стран и краев.

50

У каждого бойца есть изюминка своя,

Одни, заводя себя, делают шумные хода.

Другие, ореол таинства на себя напылят.

Слух пошел, что объявилось «черная маска» опять.

51

В черной маске великан везде возникал,

Кто прячется под маской – никто не знал.

Объявил, что снимет маску он с лица,

Когда коснется спина его ковра.

52

В схватке финальной сошлись «Маска» и Мукан,

Явно сильнее смотрелся наш палуан.

Молниеносные выпады, жесткий напор,

«Маску» склоняли упасть на ковер.

53

Недолго вел бой в маске борец,

Не устоял и рухнул он вконец.

Хаджимукан снял маску с русского лица,

А он лежал не в силах открыть глаза.

54

Покорялись ему чемпионы Парижа, Берлина,

Арабский борец Абдал и Халид из Бенина.

Надолго не хватило и Халела – турецкого великана,

Признавшего превосходство Хаджимукана.

55

Он не любит говорить,

Улыбнувшись задорно, он лучше смолчит.

Сила богом данная ему непобедима.

В том мир весь убеждался часто и зримо.

56

Он победитель двенадцати мировых чемпионатов,

Лидер всех спортивных парадов.

Ставший славой и честью казахской земли,

Пред кем склоняли колени, признанные силачи.

57

Лишь в сорок лет ушел он с ковра,

Наш непревзойденный Хаджимукан ага.

На мощь его тела и богатырский дух,

Еще десятки лет волновали всех вокруг.

Blog

Избранное