Традиционная калмыцкая элита в пространстве российской империи в XVIII начале ХХ века

Вид материала

Автореферат

Содержание Проскурякова Наталья Ардалионовна Керов Валерий Всеволодович I. общая характеристика работы Степень научной разработанности проблемы. Традиция этнографического описания калмыков. Исследования общественных отношений, социально-политической истории калмыков, взаимоотношений с правительством, военной службы н Исследования хозяйственной деятельности калмыков Целью диссертационной работы Задачи исследования Объектом исследования Предметом исследования Хронологические рамки исследования Теоретико-методологические основы исследования Источниковую базу исследования Научная новизна диссертации Исследовательская гипотеза Основные положения диссертационной работы, выносимые на защиту. Научно-теоретическая и практическая значимость работы. Апробация работы и реализация результатов диссертационного исследования Структура диссертации ... Полное содержание

Подобный материал:

• Общий ход кодификационных работ в российской империи в XVIII – 1-й четверти XIX, 520.06kb.
• Гимнастическо-спортивная и общественно-патриотическая деятельность «союза русского, 364.57kb.
• Тематическое планирование «История России». 9 класс, 683.8kb.
• Дмитриев В. В. Деятельность градоначальств юга Российской империи в XIX – начале, 267.57kb.
• Реформирование аграрных отношений в российской империи в конце XVIII начале XIX, 333.66kb.
• Темы для обсуждения, 1211.01kb.
• История Российской империи в поисках масштаба и парадигмы, 580.83kb.
• Б. С. Губаева ассистент кафедры государственного и муниципального управления виу, 106.33kb.
• 1 Правовое положение русских сектантов в Российской Империи, 389.35kb.
• Алкогольный вопрос в Российской империи во второй половине XIX начале ХХ века, 618.05kb.

На правах рукописи


ДОРДЖИЕВА ЕЛЕНА ВАЛЕРИЕВНА


ТРАДИЦИОННАЯ КАЛМЫЦКАЯ ЭЛИТА

В ПРОСТРАНСТВЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В

XVIII – НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА

Специальность 07.00.02 – отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ


диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук


Москва – 2010

Работа выполнена на кафедре Истории России исторического факультута Московского педагогического государственного университета


Научный консультант: доктор исторических наук, профессор

Проскурякова Наталья Ардалионовна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Арапов Дмитрий Юрьевич

доктор исторических наук, профессор

Керов Валерий Всеволодович

доктор исторических наук

Ульянова Галина Николаевна

Ведущая организация: Ставропольский государственнй университет


Защита состоится 21 февраля 2011 года, в 15 часов на заседании диссертационного совета Д 212.154.24 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 119571, Москва, проспект Вернадского, 88, гуманитарный корпус МПГУ, аудитория 322

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале научной библиотеки МПГУ (119991, г. Москва, ул. М. Пироговская, д. 1)

Автореферат разослан «___»_____________ 20___ г.


Ученый секретарь

диссертационного совета Чеховская Н.Н.


I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Формирование гражданской нации в России предполагает реализацию государственных программ интеграции этнических общностей в рамках федеративного государства и гражданского общества. Необходимость наполнения национальной политики новым содержанием, соответствующим задачам модернизации российского общества, повышает практическую и теоретическую актуальность исторических исследований этнополитических процессов. В этом плане богатый материал для изучения важности их роли дает многонациональная Российская империя, устойчивое развитие и сохранение целостности которой, во многом, зависело от интеграции этнических общностей, состояния и характера межнациональных отношений.

Анализ имперских унифицирующих механизмов позволяет изучить реальное многообразие структур, представленных в пространстве Российской империи. Особый интерес вызывает опыт интеграции инородных социумов, который обозначил для власти проблему существования периферийных элит, легитимизирующих свои претензии на политическое участие ссылками на традицию. Необходимость сохранения традиционной аристократии была связана с потребностью в наличии буфера между имперской властью и инородными подданными.

Исследовательский интерес к Калмыкии и ее традиционной элите не случаен. Актуальность подобной темы определяется совокупностью факторов:

- важностью роли взаимоотношений центральной власти и периферийных элит, одной из которых являлась традиционная калмыцкая, определявших степень интеграции разных традиций в рамках имперской культуры, в определенной мере влиявших на стабильность империи;

- своеобразием традиционного калмыцкого общества и его элиты по сравнению с другими периферийными обществами и региональными элитами Российской империи, на примере которых вырабатывались классические концепции модернизации и интеграции в России;

- необходимостью использования научного анализа для совершенствования региональной и национальной политики, корректировки ее целей, адекватного определения ее ресурсов и механизмов.

Как бы мы не относились к поиску исторических параллелей, нельзя не признать, что сегодня опыт традиционной калмыцкой элиты XVIII – начала XX в. представляет значительный интерес, причем не только сугубо научный. Одной из характеристик исторического пути развития региона является патернализм в отношениях, которые сложились между властью и народом. Трехкратная победа К.Н. Илюмжинова на президентских выборах, его губернаторство, назначение в 2010 г. главой республики политика из его ближайшего окружения; разобщенность оппозиционных сил; поддержка населением идеологии национального развития и стратегии политической элиты, направленной на ее реализацию, позволили нерегиональным исследователям сформулировать тезис о возрождении ханской власти в Калмыкии, устойчивости ее политической культуры. При этом выводы и интересы авторов, пишущих о ренессансе ханской власти в Калмыкии, их подходы к концептуализации регионального пространства зачастую политически мотивированы. Свидетельством возрастающего интереса к истории традиционной калмыцкой элиты является монументальная пропаганда (установка памятников Аюке-хану). Значительный резонанс вызвала проведенная в 2002 г. в Элисте международная научная конференция «Материальные и духовные основы калмыцкой государственности в составе России», приуроченная к 360-летию со дня рождения Аюки-хана.

Степень научной разработанности проблемы. История традиционной калмыцкой элиты в пространстве Российской империи в контексте интеграции и модернизации кочевого общества не стала предметом специального исследования. Отдельные аспекты хозяйства, культуры и быта нойонов привлекали внимание исследователей, но обобщающих работ, посвященных их истории, не существует. Литературу, связанную с нашей тематикой, уместно разделить на предметные зоны. Можно выделить три основные сферы изучения истории калмыков в целом и их традиционной элиты в частности.

Традиция этнографического описания калмыков. Исходной точкой в развитии этого направления стали труды путешественников XVIII в. и участников академических экспедиций 1768-1774 гг., которые «познакомили» россиян с калмыками, открыв серию публикаций, описавших не только природу, но и общественное устройство, повседневную жизнь кочевников. В XIX – начале XX вв. оно получило развитие в работах администраторов и миссионеров, побывавших в Калмыцкой степи или связанных с ней своей деятельностью. Наблюдая быт калмыков, авторы обратили внимание на повседневность, нравы, брачные отношения, религиозные взгляды калмыков. Наиболее интересны для нас те страницы заметок, где описаны статус и права нойонов, их хозяйственная деятельность, быт, досуг, обычаи. В советский и постсоветский периоды ряд авторов придерживался означенной традиции.

Исследования общественных отношений, социально-политической истории калмыков, взаимоотношений с правительством, военной службы на благо империи. Официальную точку зрения на калмыков выразил в XVIII в. В.М. Бакунин. Его книга, посвященная описанию калмыцкого народа, его политической истории, деятельности ханов и нойонов, положила начало изучению взаимоотношений власти с ханами и нойонами. Социальные отношения, культура, хозяйственная деятельность владельцев получили в этом труде фрагментарное описание. В исследование политической истории калмыков внесли свой вклад в XIX в. ученые-востоковеды. В работах советских историков затронуты вопросы добровольного вхождения калмыков в состав России и образования ханства, эволюции правительственной политики по отношению к калмыкам, разные аспекты их социально-политической жизни, общественного строя, военной службы. Постсоветские региональные авторы, обратившиеся к этой тематике, акцентировали внимание на истории Калмыцкого ханства.

Исследования хозяйственной деятельности калмыков в XIX - начале XX в. были основаны на материалах Кумо-Манычской экспедиции 1860-х гг. Дореволюционные авторы обратились к изучению экономики Калмыкии, скотоводства, землепользования, промыслов, торговли. Ряд советских авторов придерживался мнения о том, что калмыцкое общество к моменту вхождения в состав России имело довольно сложную классовую структуру и переживало стадию развитого феодализма. Постсоветские исследователи приступили к описанию важного процесса вовлечения калмыцких улусов в орбиту всероссийского рынка и последствий реформы 1892 г., отменившей личную зависимость калмыков-простолюдинов от владельцев.

Собственно история калмыцких нойонов и зайсангов стала привлекать внимание исследователей лишь в первом десятилетии XXI в. Начало ее разработки было положено в интересной диссертационной работе, посвященной анализу социально-экономического и политического положения нойонов и зайсангов в калмыцком обществе после исхода в Китай, и ряде газетных публикаций об отдельных представителях традиционной элиты.

Таким образом, история традиционной калмыцкой элиты в Российской империи в контексте интеграции и модернизации кочевого общества практически не изучалась в отечественной и зарубежной историографии. Существующие на данный момент оценки и характеристики мало информативны, носят поверхностный иллюстративный характер, не раскрывают ни реального положения нойонов, ни результатов их хозяйственной и служебной деятельности, ни особенностей созданной ими адаптационно-деятельностной модели культуры, ни их социокультурного облика, ни опыта их взаимодействия с властью и интеграции в имперское пространство, ни роли в процессе социальной модернизации кочевого общества.

Между тем, недостаток научных исследований периферийных элит в Российской империи, а в нашем случае традиционной калмыцкой элиты, несомненно, ослабляет концептуальный потенциал не только новой истории империи, но и исторической науки в целом. Настоящая диссертация – попытка уменьшить область необъясненного при изучении традиционной калмыцкой элиты, как одной из периферийных элит империи.

Целью диссертационной работы является исследование традиционной калмыцкой элиты в Российской империи в XVIII – начале XX века в контексте интеграции и социальной модернизации калмыцкого общества.

Задачи исследования:

- на основе анализа состояния теоретической базы современной империологии и концепций модернизма и неомодернизма сформулировать теоретические подходы к изучению традиционной калмыцкой элиты в пространстве Российской империи;

- определить как степень соответствия традиционной калмыцкой элиты теоретической модели периферийной элиты империи, так и ее особенности;

- сформировать социальную характеристику калмыцкой элиты, включающую исследование сословно-правового статуса, численности, личного состава, имущественного и социального положения, уровня образования, знатной семьи и матримониальных связей;

- оценить социально-психологические мотивы, ценностные ориентации, последствия межкультурных контактов и другие факторы, влиявшие на различные формы хозяйственной и служебной деятельности нойонов;

- изучить социокультурный облик традиционной калмыцкой элиты и изменение ее социальной психологии в процессе трансформации калмыцкого общества в России в XVIII – начале XX в., соотношения традиций и новаций в социально-психологическом облике, стереотипах мышления и поведения нойонов;

- выявить нормы политического поведения традиционной калмыцкой элиты, их зависимости от макросоциальных факторов, опыт взаимодействия в регионе власти, традиционной калмыцкой элиты, местного населения и других акторов (переселенцев, казаков);

- сравнить различные модели имперской власти в регионе: традиционную форму «непрямого правления» в XVIII в., «прямой» контроль имперского центра в XIX в., частичное возрождение «непрямого правления» в новой форме в начале XX в.

Объектом исследования выступает традиционная калмыцкая элита, под которой имеется в виду сравнительно небольшая социальная группа – нойоны (владельцы улусов, т.е. подвластных людей, составлявших их домен), занимающие высшее положение в калмыцком обществе в XVIII – начале XX в.

Предметом исследования является адаптационно-деятельностная модель культуры, созданная традиционной калмыцкой элитой в процессе интеграции калмыцкого общества в социально-экономическое, политическое и социокультурное пространство Российской империи и его социальной модернизации.

Хронологические рамки исследования охватывают XVIII – начало XX в. В XVIII в., когда власть практиковала в регионе традиционное «непрямое» правление, социокультурный облик калмыцкого нойонства характеризовался традиционными, предмодерными чертами. Однако уже в этот период под влиянием социокультурного окружения в калмыцкое общество, и в первую очередь в культуру нойонов, проникают новые явления. В результате исхода 1771 г., введения прямого управления регионом, расширяющейся колонизации в первой половине XIX в. возникает проблема идентичности оставшихся в России калмыков, что влечет за собой корректировку адаптационно-деятельностной модели культуры традиционной элиты. В изменившихся условиях второй половины XIX – начала XX в. нойоны сталкиваются с проблемой приспособления к капиталистическому миру. Реакции и ответы на вызовы модернизации, найденные традиционной элитой, позволяют иначе взглянуть на нее. Мы видим не безнадежно укорененную в прошлом местную знать, а новую модернизированную элиту, вовлеченную в имперскую экономическую и политическую среду, усваивающую новые способы мобилизации ресурсов для успешного экономического развития и при этом стремящуюся под лозунгами национального и демократического движения сохранить важные элементы национальной культуры и традиционного общественного порядка.

блика уральских рабочих в. екта исследования и позволило сформулировать его цель - изучение края горнозаводскогоды и особеннТерриториальные границы исследования ограничены месторасположением и размещением на географической карте Российской империи в XVIII – начале XX в. Калмыцкой степи. Как известно, в XVIII в. калмыки кочевали в междуречье Волги и Яика, степях Нижнего Поволжья и Предкавказья. Поселения крещеных калмыков в течение XVII–XVIII столетий появились в районе Чугуева, на Дону, Яике, Тереке, в Оренбургской губернии, Ставрополе-на-Волге (современный г. Тольятти Самарской области). В XIX – начале XX в. калмыцкие кочевья располагались в пределах Астраханской и Ставропольской губерний. Таким образом, в основе выделения Калмыцкой степи как изучаемого микрорегиона – этнические границы.

Теоретико-методологические основы исследования базируются на полипарадигмальном подходе в рамках системных исследований. Значительными разрешающими возможностями для решения поставленной нами проблемы обладают концепции модернизации и неомодернизма, разработанные в трудах Ш.Эйзенштадта, П. Штомпки, Э Тиракьяна и др.¹, которые выступает в качестве макрообъяснительной модели исследования, признающей многообразие форм и траекторий трансформации общества. С теорий немодернизма согласуются разработанная С.В. Лурье концепция констант ментальности, модернистская концепция этничности Ф. Барта, классификация этнических процессов Ю.В. Бромлея. Характеризуя кочевое общество и его элиту, мы будем обращаться к наработкам отечественного и зарубежного кочевниковедения. Востребованными оказались методы и подходы новой социальной истории, в сферу интересов которой входят такие вопросы, как человек и его положение в обществе, проблемы духовной жизни в широком плане, человек в различных взаимосвязях и ситуациях, в социальной среде и в системе однородных групп, в семье и в повседневной жизни. Интегральная модель, к которой склоняется автор, подразумевает анализ всех уровней социальной реальности, активность действующих лиц в сравнительно-историческом аспекте. При рассмотрении психологических сюжетов нашего исследования мы опирались на принципы исторической психологии. Перечисленные концепции, а также многие новации современной империологии были использованы в диссертации в качестве ее теоретического основания.

Итак, методология исследования включает:

- теорию модернизации, как макрообъяснительную модель;

- системный анализ, предусматривающий рассмотрение традиционной калмыцкой элиты в контексте интеграции калмыцкого общества в экономическое, политическое, социокультурное пространство Российской империи и его социальной модернизации;

- компаративистский анализ как имперской политики в отношении традиционных элит кочевников (калмыцкой, казахской, кабардинской), так различных моделей имперской власти в регионе в XVIII -начале XX в.

Поскольку помимо традиционных приемов исторического исследования используются концептуальные подходы и методы других гуманитарных наук (этнологии, социологии, исторической психологии, политологии, культурной антропологии), исследование носит междисциплинарный характер.

Источниковую базу исследования составили как опубликованные документы, так и архивные материалы, извлеченные из 46 фондов 8 архивохранилищ (12 фондов Российского государственного архива древних актов (РГАДА), 7 фондов Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), 4 фондов Российского государственного исторического архива (РГИА), 3 фондов Архива внешней политики Российской империи при МИД РФ (АВПРИ), 2 фондов Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), 9 фондов Национального архива Республики Калмыкия (НА РК), 8 фондов Государственного архива Ростовской области (ГА РО), 1 фонда Государственного архива Псковской области (ГА ПО). Привлеченные источники можно объединить в следующие группы: 1) законодательные акты, 2) экономико-географические и статистические описания, 3) материалы делопроизводства государственных учреждений, 4) источники личного происхождения, 6) летописи, 7) периодика. Их детальная характеристика дается в 1 главе диссертации.

Научная новизна диссертации определяется тем, что она представляет собой первую специальную работу, где дана комплексная характеристика традиционной калмыцкой элиты в контексте проблем особенностей социальной модернизации и интеграции российской провинции.

Новизна диссертации и личный вклад автора в научную разработку истории традиционной калмыцкой элиты проявились также в следующем:

-в обосновании концепции нелинейного развития социальной модернизации и интеграции калмыцкого общества в пространство Российской империи;

- в выделении различных стратегий региональной политики власти в XVIII–начале XX в.;

- в определении адаптационно-деятельностной модели культуры традиционной калмыцкой элиты;

- в построении и введении в научный оборот обобщенного психологического портрета нойона;

- в создании генеалогической росписи и компьютерной базы данных традиционной калмыцкой элиты;

- в систематизации и формализации эпистолярного наследия нойонов.

Исследовательская гипотеза

Российская империя не преследовала задачу ассимиляции покоренных народов, она устанавливала социально-статусные и политико-иерархические границы между ними, разделяя государствообразующий народ как «цемент империи» и прочие «старшие» и «младшие» народы, подлежащие интеграции и модернизации. Принимая отмеченную тенденцию в качестве отправной точки и исторического ориентира, автор в то же время считает необходимым внести в указанную теоретическую модель уточнения и дополнения, характеризующие специфику модернизации калмыцкого общества, обусловливающую более сложный характер интеграционного процесса. Суть исследовательской гипотезы состоит в следующем:

1) Процесс интеграции калмыков носил нелинейный характер, сопровождался волнообразным подъемом этнической активности и временным усилением сепаратистских черт. Важную роль в этом процессе сыграла традиционная калмыцкая элита, вместе с тем она же выступала в роли «этнического антрепренера», инициируя этническую активность под влиянием политической ситуации.

2) Влияние модернизации на интеграционный процесс нельзя оценить однозначно, поскольку процессы социально-культурной стандартизации могли сочетаться с возрождением этнокультурной самобытности калмыков;

3) Калмыцкий вариант экзогенной модернизации носил защитный характер, для которого характерно применение культурных новшеств ради сохранения глубинных основ традиционного порядка.

4) Тот факт, что проводником модернизационных изменений в калмыцком обществе стала традиционная элита, говорит о способности традиционных институтов приспосабливаться к современным условиям, свидетельствует о гибкости традиции.

Основные положения диссертационной работы, выносимые на защиту.

1. Власть преследовала в Калмыцкой степи цели административной интеграции. Совмещение задач интеграции и учета этнических традиций в региональной политике достигалось за счет эшелонирования различных реформ во времени, поэтому возникла поэтапная модель развития интеграции калмыцкого народа с учетом особенностей характера и темпов модернизации традиционного общества.
   
2. Государство использовало непрямые формы правления, сохраняло в организации жизни в Калмыцкой степи традиционные формы легитимации в XVIII в. Хотя они были значительно подорваны административными преобразованиями первой половины XIX в. и реформой 1892 г., однако сохранились вплоть до 1917 г.
   
3. В контактной ситуации в регионе взаимодействовали как активные акторы власть, традиционная калмыцкая элита, местные чиновники, переселенцы. Оказывали влияние на развитие контактной ситуации и акторы, находящие за пределами Калмыцкой степи: крымский хан, турецкий султан, китайский император, Далай-лама, а также соседние кочевые народы и казаки.
   
4. Традиционная калмыцкая элита сыграла важную роль в интеграционном процессе, который отличался нелинейным характером, сопровождался разрывами, связанными с ростом сепаратизма. Последовательное ограничение прав региональной элиты привело ее к эксплуатации этнополитических проблем. В 1771 г. нойоны оказались в роли «этнических антрепренеров», инициировавших негативную этническую мобилизацию – исход в Китай.
   
5. В XIX в. с наступлением времени политической стабилизации уменьшились угрозы этнического сепаратизма. Исход калмыков 1771 г. породил так называемый «кризис идентичности» и стимулировал сплочение калмыков в рамках традиционных общностей - этнической, этнополитических, конфессиональных. Если в первой половине XIX в. этническое самосознание реализовывалось в сфере бытовой культуры, то в эпоху модернизации оно стало быстро перемещаться в политическую сферу. Представители традиционной элиты с трибуны Государственной думы заявили о необходимости отмены системы попечительства и создании национальной автономии. Вместе с тем, они инициировали переход от традиционных форм самоидентификации калмыков к новым, национально-гражданским.
   
6. Под влиянием сил модернизации привилегированный слой традиционного калмыцкого общества медленно эволюционировал в социально-политическую группу переходного типа. Хотя она по-прежнему характеризовалась как традиционная, но уже обладала способностью вырабатывать свои собственные системные характеристики, образуя новый механизм самовоспроизводства и поддержания стабильности.
   
7. Первыми в калмыцком обществе приспосабливались к требованиям модернизации представители традиционной элиты, которые, казалось бы, напротив должны были выступать в качестве консервативной силы. Существенные перемены произошли в их социокультурном облике: уровне образования, образе жизни, политическом поведении. Показателем гражданской позиции нойонов стала благотворительная деятельность и меценатство.
   
8. В ответ на вызовы модернизации традиционная калмыцкая элита сформировала адаптационно-деятельностную модель культуры, в которой нашел отражение процесс социально-культурной стандартизации и актуализация этнокультурной самобытности.
   
9. Очевидно, что калмыцкая модель модернизации имела целый ряд специфических особенностей, обусловленных динамикой местного исторического процесса.
   
10. Формирование калмыцкой интеллигенции в последней трети XIX – начале XX в., включавшей в первую очередь представителей традиционной элиты, свидетельствовало о важных внутренних изменениях, связанных с модернизационными процессами в регионе. Привилегированное положение нойонов способствовало развитию инноваций в калмыцком обществе, упорядочению новационного процесса.
    

Научно-теоретическая и практическая значимость работы.

Диссертация вносит определенный вклад в разработку проблемы взаимодействия власти и периферийных элит Российской империи. Исследование позволит глубже понять роль периферийной элиты в процессе интеграции инородного социума в пространство империи и модернизации традиционной культуры.

Обоснованные в диссертации идеи и выдвинутые гипотезы могут служить отправной точкой для новых конкретных исследований периферийных элит и национальных окраин Российской империи. Материалы диссертации могут оказаться востребованными в учебном процессе. Выводы автора могут быть полезны для политической практики, совершенствования региональной и национальной политики.

Апробация работы и реализация результатов диссертационного исследования

По теме диссертации опубликовано 37 научных работ, включая 2 монографии. Личный вклад автора в эти работы составил 58,25 п.л. Полученные в ходе работы над диссертацией научные результаты были представлены на многочисленных научных конференциях, как российских, так и международных.

Диссертационный материал использован в преподавательской деятельности автора, при чтении спецкурсов: «Исход калмыков в Китай в 1771 г.», «Традиционная калмыцкая элита в пространстве Российской империи в XVIII – начале XX в.» на историческом факультете КалмГУ.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите кафедрой истории России исторического факультета МПГУ 27 сентября 2010 г.

Структура диссертации подчинена целям и задачам исследования. Диссертационная работа состоит из введения, пяти глав, заключения, списка литературы и источников и двух приложений (таблицы и генеалогической росписи). Объем диссертации 667 страниц.

I I. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность темы, освещается степень ее изученности, формулируются цели и задачи исследования, определяется его объект, предмет и научные источники, кратко характеризуется теоретико-методологическая база диссертации, раскрывается исследовательская гипотеза, положенная в основу работы.

Первая глава: «Традиционная калмыцкая элита как объект изучения: теоретико-методологические, историографические и источниковедческие аспекты». В ней рассматриваются классические и современные концепции по проблемам модернизации и интеграции, сложившиеся в комплекс наук, характеризуется источниковая и историографическая база исследования.

В первом параграфе: «Теоретико-методологические основы исследования» раскрываются научные концепции, положенные в основу работы. Важное место в этом параграфе уделено анализу эволюции концепций модернизации от раннего однолинейного модернизма до «неомодернизма», возникшего в начале 1990-х гг. Неомодернисты в качестве движущей силы модернизации расматривают мобилизацию масс, вводят идею «движущихся эпицентров современности», видят картину модернизации менее оптимистичной, полагают, что не все ее цели достижимы в конкретных региональных и исторических условиях и не все зависит от простой политической воли, уделяют больше внимания преградам, неизбежным отступлениям, попятные ходам на пути модернизации.

Рассмотрение истории традиционной калмыцкой элиты в контексте модернизации стало методологическим ключом к решению ряда проблем, рассматриваемых в работе. Существенная методологическая роль в диссертации отводится «неомодернистской» идее о «позитивном потенциале традиций», что прямо применимо к этнокультурным традициям калмыков.

Из теоретических разработок российских исследователей в параграфе анализируются классификация этнических и этносоциальных процессов как разделительных, так и интеграционных, разработанная в 1980-х гг. Ю. В. Бромлеем и концепция констант ментальности С.В. Лурье. Идеи Бромлея важны для понимания динамики интеграционных процессов, Лурье – для изучения культурной традиции.

Исследование хозяйственной культуры нойонов актуализировало обращение в параграфе к к наработкам отечественного и зарубежного кочевниковедения. Ориентиром избрана концепция кочевничества как особого типа натуральных производительных сил, разработанная Н.Н. Крадиным. Номадизм понимается в ней как тупиковый вариант «мегаформационно-стадиальной эволюции традиционных обществ», экономическая структура которого отличается от «других типов производительных сил традиционных обществ» высокой степенью адаптации «не только к жестким экологическим условиям, но и к окружающим человеческим сообществам».

Интерес к империи как форме интегративного объединения обусловил анализ в параграфе основных направлений современной империологии и, в первую очередь, регионального подхода, который дает возможность систематизировать историю конкретного региона в контексте общероссийской истории, позволяет выявить концептуальные подходы к организации имперского пространства применительно к отдельным региональным сюжетам, обобщить опыт взаимодействия центральной власти и периферийных элит.

Второй параграф: «Историографические и источниковедческие аспекты исследования» посвящен анализу достижений и недочетов историографии и характеристике источниковой базы. Литературу о калмыках можно разделить по хронологическому принципу на дореволюционную, советскую и постсоветскую. Начало изучению истории и культуры калмыков положили путешественники и участники академических экспедиций, организованных Петербургской Академией наук в XVIII в. в регионах Урала, Поволжья, Сибири, Северного Кавказа. Путешественники XVIII в.: Лерхе, И. Потоцкий, Н.П. Рычков и члены академических экспедиций 1768-1774 гг.: П.И. Рычков, С.Г. Гмелин, П.С. Паллас, Соколов, И.И. Лепехин, И.Г. Георги, И.П. Фальк «познакомили» россиян с калмыками, открыв серию публикаций, в которых описанию подлежали не только природа, но и общественное устройство, повседневная жизнь кочевников².Фиксация внешнего вида, жилища, поведенческих особенностей калмыков и взаимоотношений между ними – все свидетельствовало об интересе, выходящем далеко за пределы любопытства к экзотике, о действительном «столкновении культур» в рамках колониальной ситуации. Избранный жанр наблюдения выступал в качестве наводящего моста между различными культурами. Участники академических экспедиций обращали внимание на патриархальность калмыцкого общества и полагали, что необходимым условием его модернизации является усвоение российских ценностей, в особенности православной культуры.

Официальную точку зрения на калмыков выразил в XVIII в. В.М. Бакунин. Его книга посвящена описанию калмыцкого народа, его политической истории, деятельности ханов и нойонов³. Являясь непосредственным участником событий, имевших место в Калмыцком ханстве в конце XVII в. – 1735 г., автор изучил эволюцию взаимоотношений центральной власти с ханами и нойонами. Социальные отношения, культура, хозяйственная деятельность владельцев получили в этом труде фрагментарное описание.

В исследование истории калмыков и отчасти традиционной калмыцкой элиты внесли свой вклад в XIX в. ученые-востоковеды Н.Я. Бичурин (в монашестве Иакинф), А.М. Позднеев, А.В. Попов, А.А. Бобровников, переводчик Г.С. Лыткин⁴. В XIX – начале XX вв. фрагментарные заметки о нойонах появились в ряде работ, написанных администраторами и миссионерами, побывавшими в Калмыцкой степи. В. Бергман, Х.А. Цвик, Д.Г. Шилль, Н.И. Страхов, Н.А. Нефедьев, Ф.А. Бюлер, П.И. Небольсин, И.В. Бентковский, П.З. Ланко, Я.П. Дуброва, А.И. Левшин, К.И. Костенков, И. Михайлов, И. Черкасов, М.Г. Новолетов, Н. Львовский, П.А. Смирнов, А. Павлов, И. Ульянов, наблюдая быт калмыков, обратили внимание на повседневность, нравы, брачные отношения, религиозные взгляды владельцев⁵. Наиболее интересны для нас те страницы заметок, где описаны статус и права нойонов, их хозяйственная деятельность, быт, досуг, обычаи, религиозные представления, отношения с подвластными людьми. Семейные отношения калмыков и отчасти нойонов нашли отражение в работах И.А. Житецкого, П.П. Инфантьева, воспоминаниях А.Дюма⁶.

Сведения о хозяйственной деятельности калмыков с фрагментарными заметками о хозйстве владельцев в середине XIX в. можно обнаружить в работах К.И. Костенкова, И. Михайлова и И. Черкасова, основанных на материалах Кумо-Манычской экспедиции 1860-х гг. В начале XX в, когда Калмыкия все больше включалось в общероссийский рынок, появился ряд работ Н. Очирова, В. Богачева, Ф. Воробьева, В. Кудашева, А. Россикова, С. Урусова о развитии ее экономики с данными о народонаселении, скотоводстве, землепользовании, промыслах, торговле, которые содержали некоторые сведения о хозяйстве нойонов⁷.

В литературе дооктябрьского периода выделяются работы, посвященные специальным вопросам истории калмыков, в которых в той или иной степени нашла отражение изучаемая проблема. Реформы управления калмыцким народом XIX в., сократившие привилегии традиционной элиты и изменившие социальный строй кочевников, стали объектом исследовательского интереса И. Черкасова⁸. Военная служба калмыков получила описание в трудах Е. Чонова, Г.Н. Прозрителева, Ф.И. Ростовцева⁹. В трудах А.М. Позднеева, Н. Спасского, С. Фарфоровского, А. Сильницкого исследовалась проблема распространения просвещения среди калмыков¹⁰. Генеалогические изыскания калмыцких княжеских родов осуществили П.Н. Петров, С. Любимов, А.М. Дондуков-Корсаков¹¹. Ойратские и калмыцкие правовые памятники XVII-XVIII вв., в которых нашли отражение социальная и административная структура ханства, межсословные отношения, были опубликованы и дополнены комментариями К.Ф. Голстунского, Ф.И. Леонтовича, И.Я. Гурлянда, убежденных в сохранении у калмыков патриархально-родовых начал¹². Этнографические и историко-бытовые описания отдельных групп калмыков, в том числе нойонов, проживавших вне Калмыцкой степи, составили С. Павловский, Ч. Губанов, Н. Бурдуков, И. Суровицкий, Н. Маслаковец, С. Номикосов, Н. Уланов, Гурий¹³. О проблемах духовной культуры, религии калмыков писали Н. Уланов, Н. Бадмаев, Мефодий¹⁴. Конфессиональный вопрос в политике центральной власти в Калмыцкой степи, деятельность миссионеров и взаимодействие их с нойонами были изучены в работах архимандрита Гурия, И. Саввинского, К.И. Костенкова, П.Д. Шестакова, А.В. Терещенко, Ф.М. Юшина¹⁵.

Обзор работ дореволюционных исследователей, в которых в определенной степени затрагивались вопросы истории традиционной калмыцкой элиты, показывает их очевидные заслуги. Прежде всего, речь идет о достижениях в этнографическом изучении быта, хозяйства, обычаев, религиозных верований и служб, культуры калмыков. Вместе с тем, меньше исследователей интересовали такие вопросы, как социальные отношения, сущность этнополитических объединений, формы эксплуатации, прерогативы власти ханов и нойонов, особенности психологии владельцев и их подвластных. Тенденциозно освещалась политика правительства в отношении традиционной калмыцкой элиты. Очевидно, что записки путешественников, миссионеров и администраторов представляли собой один из важных инструментов культурного господства имперской элиты и являлись выражением приоритета общероссийской идентичности.

В


В советский период происходит частичная утрата интереса к теоретическим построениям в указанной области и даже забвение на какое-то время достижений дореволюционных авторов. Вместе с тем, укрепляется область исторического знания, связанная с потребностями практической политики. Она проявляется как описание и осмысление политики царского правительства по отношению к калмыцком народу, общественно-политического строя и хозяйства калмыков. В работах Н.Н. Пальмова, Б.О. Джамбинова, М.Л. Кичикова, У.Э. Эрдниева, С.Б. Бадмаева, М.М. Батмаева, А.Н. Команджаева, Л.С. Бурчиновой, А.И. Карагодина, К.П. Шовунова, «Очерках истории Калмыцкой АССР» затронуты вопросы добровольного вхождения калмыков в состав России и образования ханства, эволюции правительственной политики по отношению к калмыкам, разные аспекты их культуры, хозяйства, военной службы¹⁶.

Взгляд на Калмыкию как колонию Российской империи характерен для исследований Г.З. Минкина, А Л.С. Бурчиновой, Н.Г. Апполовой¹⁷. Решительно возражал против применения термина «колония» в отношении Калмыкии А.И. Карагодин¹⁸.

В трудах И. Борисова, И.К. Глухова, А.И. Наберухина, И.И. Орехова, А.В. Тепикина, изучавших историю революционного движения в Калмыкии, крайне негативно оценивается деятельность нойонов в эпоху революций¹⁹.

Традиция этнографического описания калмыков, их обрядов и обычаев получила развитие в исследованиях У. Душана, Э.П. Бакаевой, Э.-Б. М., Гучиновой, А.Г. Митирова²⁰.

История нойонства не привлекла внимание исследователей, однако в той или иной степени нашла отражение в ряде работ, посвященных семейно-брачным отношениям калмыков²¹, их этнической²² и демографической истории²³, религиозной культуре²⁴.

Таким образом, советские исследователи внесли определенный вклад в разработку проблем общественного строя и социально-политического и экономического развития дореволюционной Калмыкии. Исследования указанной тематики проводились в контексте классовой парадигмы, отчего суть изменений в социальной структуре общества, пути вовлечения калмыков в новые формы социально-политической жизни рассматривались односторонне сквозь призму истории партии, формирования новых классов и создаваемых под началом власти общественных организаций. История калмыцкого нойонства в их исследованиях специально не рассматривалась, обращение к ней носило фрагментарный характер. Деятельность традиционной калмыцкой элиты оценивалась в большинстве случаев как негативная.

Постсоветская историография постепенно накапливает материал для научного осмысления настоящей проблемы. Крупный вклад в создание научной истории Калмыкии XVII-XVII вв. внес М.М. Батмаев²⁵. Он одним из первых проанализировал дискуссии о сущности кочевой культуры как цивилизационной целостности. Заслуживает внимания его вывод о сословном, а не классовом характере калмыцкого общества в XVII-XVIII вв. В исследованиях М.М. Батмаева наблюдается попытка применить метод интерпретирующей истории.

Среди постсоветских исследователей важная заслуга изучения экономической истории калмыков в XIX – начале XX в. принадлежит А.Н. Команджаеву²⁶, основанная на привлечении широкого круга статистических и делопроизводственных документов. Описав важный процесс вовлечения калмыцких улусов в орбиту всероссийского рынка и последствия реформы 1892 г., отменившей личную зависимость калмыков-простолюдинов от владельцев, исследователь доказал, что в начале XX в. пастбищное животноводство в Калмыкии развивалось достаточно динамично, претерпев изменения, вызванные рыночной конъюнктурой.

Политическая история Калмыцкого ханства, его административная система, феодальные войны первой половины XVIII в. нашли описание в интересных работах М.М. Батмаева, А.В. Цюрюмова, В.И. Колесника²⁷. Несомненным достоинством трудов М.М. Батмаева и А.В. Цюрюмова стало привлечение большого массива архивным материалов, в том числе фондов центральных архивов. Анализируя развитие калмыцкого общества до 1771 г., авторы пришли к общему выводу, что правительству удалось ликвидировать относительную самостоятельность Калмыцкого ханства и подчинить кочевников действию общероссийского законодательства. Различные уровни федеративных связей Калмыкии в составе России описаны в книге К.Н. Илюмжинова и К.Н. Максимова²⁸.

Одним из ключевых вопросов калмыцкой истории исследователям представляется исход 1771 г. Разные точки зрения на эту проблему представлены в работах А.Б. Насунова, А.И. Чернышева, Ш.Б. Чимитдоржиева, А.Г. Митирова, М.М. Батмаева, В.П. Санчирова, Е.В. Дорджиевой, В.И. Колесника²⁹.

В первом десятилетии XXI в. в постсоветской литературе наблюдается подъем интереса к истории калмыцких нойонов и зайсангов, который нашел свое выражение в хорошо написанной диссертации В.В. Батырова³⁰, где рассмотрены социально-экономическое и политическое положение нойонов и зайсангов в калмыцком обществе после исхода в Китай, и ряде газетных статей об отдельных представителях калмыцкой элиты, составленных в научно-популярном жанре³¹. Фиксация автором изменений в социально-экономическом и политическом статусе нойонов и зайсангов в калмыцком обществе в конце XVIII–начале XX в. вызывает интерес. Остается только сожалеть, что он не обратился к анализу их социокультурного облика, эволюции социальной психологии нойонов и зайсангов в период модернизации традиционого общества в империи.

Приветствуя интерес постсоветских региональных авторов к настоящей тематике, их несомненные достижения в изучении общественно-политического строя и хозяйства калмыков, отметим как характерную особенность ряда работ тенденцию к этнизации, локализации истории, нациоцентричный взгляд, слабое знание достижений современных империологов и неомодернистов в описании периферийного общества в империи и его трансформации в ходе модернизации.

Зарубежная историография проблемы представлена главным образом работами исследователей политической истории калмыков³². Не столько новым фактическим материалом, сколько оригинальными концептуальными подходами ценны работы К.Д. Баркмана, М. Ходарковского, П. Верта³³.

Несмотря на волнообразный характер развития знаний об истории калмыков в целом и калмыцкого нойонства в частности, при котором периоды подъема теоретических исследований, сменялись временами застоя и даже некоторого концептуального регресса, все же происходило продвижение к более полному пониманию сути настоящей проблемы, накопление фактического материала, кристаллизация предмета исследования.

В второй части § 2 характеризуются привлеченные источники, объединенные в следующие группы: 1) законодательные акты, 2) экономико-географические и статистические описания, 3) материалы делопроизводства государственных учреждений, 4) источники личного происхождения, 6) летописи, 7) периодика.

Группа законодательных источников включает в себя монголо-ойратские законы 1640 г. и акты, относящиеся к истории традиционной калмыцкой элиты, извлеченные из ПСЗ РИ. Изменение социально-правового статуса традиционной калмыцкой элиты в XVIII – начале XX в. изучено на основе указов и манифестов, опубликованных в Полном собрании законов Российской империи³⁴. Некоторые законодательные акты, привлеченные к исследованию, были обнаружены в архивах. Большая их группа сохранилась в фондах РГИА, РГАДА, АВПРИ, НА РК, ГА РО. Материалы законодательства как вид источника характеризуют, в первую очередь, сословно-правовой статус традиционной калмыцкой элиты, ключевые моменты в правительственной политике по отношению к ней в XVIII – начале XX в.

В работе использовались опубликованные материалы по разработке и применению законодательных актов в отношении калмыков, а также аналогичные неопубликованные документы, сохранившиеся в фонде 186 «Ф.А. Бюлер, барон» (1622-1896) РГАДА. Последние позволяют представить социальную структуру калмыцкого общества, хозяйство нойонов, быт калмыков, особенности их законодательства.

Среди экономико-географических и статистических описаний, привлеченных к исследованию, особый интерес представляют опубликованные и сохранившиеся в архивах топографические описания, статистические отчеты и материалы ревизий. Важным статистическим источником материалы о калмыках, проживающих в Области Войска Донского содержатся в фонде 353 «Области войска Донского статистический комитет» (1839-1918) ГА РО. Это сведения об экономическом состоянии донских калмыков, описания их быта, хозяйства, религии.

С начала XIX в. появляются публикации статистических материалов, характеризующих развитие экономики Калмыкии с данными о народонаселении, скотоводстве, землепользовании, земледелии, промыслах, торговле. Более систематический характер сбор статистических данных приобретает с учреждением в 1857 г. Центрального статистического комитета, которому были подчинены губернские статистические комитеты. Так, появились весьма ценные для нашего исследования отчеты астраханского губернского статистического комитета, сборники статистических сведений о Ставропольской губернии, обзоры Астраханской и Ставропольской губерний и публикации материалов переписей населения и военно-конских³⁵. Во второй половине XIX – начале XX в. было проведено несколько обследований калмыков Астраханской губернии. Среди них нужно отметить материалы Кумо-Манычской экспедиции, организованной Министерством государственных имуществ в начале 1860-х гг.³⁶, и результаты обследования Калмыцкой степи 1909 г., проведенного Министерством внутренних дел³⁷. Путем объезда Калмыцкой степи Астраханской губернии и покибиточного заполнения опросных листов были собраны подробные данные о населении, скотоводстве и земледельческом хозяйстве, переходе кочевого населения в ряде местностей к оседлости, отходе на заработки, использовании наемных рабочих. Эти материалы характеризуют социально-экономические процессы, происходившие среди калмыков.

Следующую группу источников образовали делопроизводственные документы, отложившиеся в архивах в достаточном объеме. Этот вид источников весьма разноообразен по своему составу. К работе привлечены отложившиеся в фондах 119 «Калмыцкие дела» АВПРИ, 407 «Казанская губернская канцелярия» РГАДА, 36 «Состоящий при Калмыцких делах при астраханском губернаторе» и 35 «Калмыцкая экспедиция при астраханской губернской канцелярии» НА РК донесения астраханских губернаторов Коллегии Иностранных дел, распоряжения, инструкции Коллегии Иностранных дел и астраханского губернатора, промемории, рапорты, донесения чиновников, состоящих при «Калмыцких делах», правительственная переписка с калмыцкими ханами и наместниками ханства и другая документация центральных и местных учреждений. Перечисленные материалы имеют огромное значение для изучения взаимодействия центральной власти и традиционной калмыцкой элиты в XVIII в.

Делопроизводственные материалы, отложившиеся в фондах 381 «Канцелярия Министра земледелия и государственных имуществ», 383 «Первый департамент Министерства государственных имуществ», 1291 «Земский отдел МВД» РГИА, содержат важную информацию о земельных вопросах в Калмыкии, реализации правительственной политики в улусах в XIX в., колонизации Калмыцкой степи.

Большую ценность представляют делопроизводственные документы, отложившиеся в фондах 286 «Герольдмейстерская контора», 819 «Ставропольская канцелярия калмыцких дел» (1737-1771) РГАДА, содержащие данные о крещеных представителях традиционной калмыцкой элиты, которые позволяют осветить вопрос об адаптации нойонов к социокультурной среде империи. В фонде 248 «Материалы Секретной экспедиции Сената» (1732-1802) РГАДА сохранилось немало материалов, свидетельствующих о деятельности традиционной элиты Калмыцкого ханства, направленной против христианизации улусов.

Отложившиеся в фонде 162 «Греков А.М.» ГА РО материалы дают представление о практиковании буддийской веры среди донских калмыков. Многочисленные документы об исправлении ламаизма и строительстве калмыцких хурулов на Дону сохранились в фонде 301 «Областное правление Войска Донского» (1835-1918) ГА РО.

В фондах 103 «Азиатские дела» и 62 «Сношения России с Китаем» АВПРИ, 402 «Азовская губернская канцелярия» и 404 «Астраханская губернская канцелярия» РГАДА сохранилась важная делопроизводственная документация, свидетельствующая об активной внешней политике калмыцких ханов в первой половине XVIII в., контактах с соседним оседлым населением, переписка российского и китайского правительств по поводу исхода калмыков в Китай в 1771 г.

Об изменениях в хозяйстве и быте донских калмыков свидетельствуют делопроизводственные материалы, отложившиеся в фонде 309 «Калмыцкое правление» (1836-1876) ГА РО. Здесь обнаружились сведения о семейном и имущественном положении донских калмыков, награждениях за храбрость, проявленную в войнах России. Документы фонда 339 «Сыскное правление и полицейское управление Хоперского округа» ГА РО свидетельствуют о разделении калмыцких нойонов и уходе дербетовских владельцев на Дон в XVIII в., дают предаставление об их кочевьях и торговле скотом.

Военная служба нойонов в исследовании описывается по делопроизводственным материалам, извлеченным из фондов РГВИА, ГА РО, РГАДА. В фонде 46 «Атаманская канцелярия» ГА РО отложились материалы об участии калмыков в русско-японской войне 1904-1905 гг. В фонде 248 «Материалы Секретной экспедиции Сената» (1732-1802) РГАДА, фондах 52 «Г.А. Потемкин», «Военно-ученый архив. Коллекция» РГВИА сохранились документы, свидетельствующие об участии калмыцких нойонов в войнах России.

Среди опубликованных делопроизводственных материалов, привлеченных к исследованию, следует отметить доклады министра внутренних дел М. Островского³⁸, чиновника особых поручений Н. Бурдукова³⁹, попечителя Малодербетовского улуса С.А. Козина, а также материалы съездов улусных попечителей 1904, 1907, 1908 гг.⁴⁰ Эти документы, отражающие официальную точку зрения, имеют большое значение для изучения правительственной политики. Их составители выступали за отмену обязательных отношений в Калмыцкой степи, обращали внимание на проблемы землепользования и взаимоотношений калмыков с русским оседлым населением.

Историю исхода калмыков 1771 г., роли в ней нойонов, участии оставшихся на Волге владельцев в крестьянском восстании 1773-1775 гг. помогли осветить опубликованные протоколы заседаний Императорского совета, следственные материалы по делу Е.И. Пугачева и его соратников и китайские источники⁴¹.

Реконструировать историю традиционной калмыцкой элиты невозможно без привлечения материалов личного происхождения. Сохранившиеся в фондах 407 «Казанская губернская канцелярия», 1263 «Голицыны, князья», 1104 «Астраханская приказная изба» РГАДА, 119 АВПРИ, РГИА, 35 и 36 НА РК, 360 «Ефремовы, донские казаки-дворяне» ГА РО, РГВИА письма калмыцких нойонов, ханов, наместников ханства, в которых выражены взгляды авторов, их отношение к событиям без последующих наслоений, содержат ценные сведения о сознании социальной группы, системе ценностных ориентаций, норм поведения.

Немалые информативные возможности для изучения истории нойонов дает мемуарная литература: записки китайского посла Тулишена о его поездке к хану Аюке в 1712-1715 гг.; записки И.Х. Шпичера о сопровождении названного посольства; воспоминания князя А.М. Дондукова-Корсакова, журнал казачьего атамана Волошанина и поручика Зейферта 1771 г., работа Чунь Юаня «Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана»⁴².

Большой интерес для нашего исследования представляют летописные произведения Габан Шараба «Сказание об ойратах» (1737) и хошоутского нойона Батур-Убаши Тюменя «Сказание о дербен-ойратах» (1819)⁴³, в которых приводятся разрозненные факты из истории ойратов и калмыков, легенды о происхождении княжеских династий, их родословные таблицы, знаменательные с точки зрения авторов высказывания и поступки известных тайшей и нойонов. Главные события в жизни нойонов от времени прихода на Волгу до исхода в Китай 1771 г. описывают анонимный автор «Истории калмыцких ханов» (первая половина XIX в.), летопись «Мэн-гу-ю-му цзи», хроника «Шэнь-у-цзи»⁴⁴.

В диссертации используются возможности прессы как источника изучения истории нойонов. В местной периодике (газетах «Астраханский листок», «Астраханский вестник», «Астраханские губернские ведомости», «Астраханские епархиальные ведомости», «Донской вестник», «Донские епархиальные ведомости», «Ставропольские губернские ведомости») нашли отражение важные события, происходившие в XIX – начале XX в. в Калмыцкой степи.

Состояние хозяйства калмыков явилось темой многих работ, печатавшихся в таких ведомостных изданиях, как «Журнал министерства внутренних дел», «Журнал министерства государственных имуществ». Среди авторов таких работ необходимо назвать И. Михайлова, И. Черкасова, К.И. Костенкова, Н.А. Нефедьева, Ф.А. Бюлера, И.А. Житецкого.

Общественная и хозяйственная деятельность традиционной калмыцкой элиты и княжеских родов калмыцкого происхождения отражена в справочных изданиях: дворянских календарях; общем гербовнике дворянских родов Всероссийской империи; списке потомственным дворянам Астраханской губернии 1900 г.; списке дворян, внесенных в дворянские родословные книги Ставропольской губернии⁴⁵, Терской и Кубанской областей с 1795 по 1 декабря 1912 г.; энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона; справочнике А. Хаммела; лексиконе 1788 г.⁴⁶

Таким образом, исходя из многообразия сохранившихся источников, традиционная калмыцкая элита как объект отдельного исследования потенциально хорошо документирована. Методика использования привлеченных материалов основывалась на применении как традиционных для исторической науки и достаточно апробированных в историко-социальных исследованиях методов, так и новейших междисциплинарных приемов.

Содержание писем традиционной калмыцкой знати формализовано методом контент-анализа. Эпистолярные источники в работе были подвергнуты дополнительной обработке с целью составления психологического портрета калмыцкого нойона, включающего несколько блоков.

Помимо писем традиционной калмыцкой элиты в качестве источников изучения ее истории выступили материальные формы культуры: жилище и костюм, в которых объективировались ценностные приоритеты калмыцкого нойонства XVIII – начала XX в.

Необходимость составления социодемографического портрета традиционной калмыцкой элиты определила направления генеалогического поиска. Генеалогические росписи и таблицы традиционной элиты и княжеского рода калмыцкого происхождения нам удалось обнаружить в фонде 199 «Портфели Г.-Ф. Миллера» РГАДА, 110 «Псковское дворянское депутатское собрание» ГА ПО, 887 «Гейдены, графы Волковы» ГАРФ. По первичным архивным материалам разработана база данных, включающая несколько сот персоналий.

Вторая глава: «Социальная характеристика традиционной калмыцкой элиты» посвящена анализу социальной специфики нойонства. Эта специфичность нашла свое выражение в происхождении и социально-правовом статусе нойонов; их матримониальных связях. Социальная характеристика подразумевает изучение состава и численности традиционной калмыцкой элиты, ее образовательного уровня, знатной семьи.

Первый параграф: «Происхождение и социально-правовой статус нойонов», посвящен изучению происхождения и социально-правового положения традиционной калмыцкой элиты в Российской империи. Он свидетельствует об изменении социально-правового статуса нойонов в XVIII – начале XX в. в связи с процессом административной интеграции калмыков. Изучение механизмов формирования и функционирования традиционной калмыцкой элиты показало, что ее социальная значимость, функции, авторитет сформировались не единовременно, а передавались из поколения в поколение. Занимая высшее социальное положение в калмыцком обществе, нойоны обладали максимально возможными властными полномочиями. Совпадение коренных целей, интересов и ориентаций владельцев позволило рассмотреть традиционную элиту как носительницу органической совокупности определенных политических, экономических, этических, психологических, нравственных связей и отношений, возникающих как в горизонтальной и вертикальной, так и временной направленности.

Трансформация традиционной калмыцкой элиты в России в XVIII – начале XX в. происходила в тесной связи с модернизацией, изменившей социально-этническую структуру империи. Реализация общей линии правительственной политики, направленной на интеграцию местных элит, привела к изменению социально-правового статуса калмыцких владельцев. Постепенно лишая нойонов, берущих происхождение из окружения Чингисхана, их привилегированного положения в калмыцком обществе, правительство вместе с тем признало за ними права потомственных и личных дворян. Они сохранили свою власть на низовом уровне властной пирамиды. Перемены в социально-правовом положении нойонов в империи, прежде всего формирование прослойки безулусных нойонов в XIX в., процессы массовых миграций привели к изменению динамики численности этой сословной группы, личного состава традиционной элиты.

Во втором параграфе: « Состав и численность традиционной элиты калмыков» прослежены изменения личного и количественного состава традиционной калмыцкой элиты. В XVIII в. численность нойонов составляла примерно 50 чел. (вместе с членами их семей 250 чел.). После исхода наместника Убаши в Китай в 1771 г., прекращения притока владельцев из Центральной Азии численность нойонов вплоть до реформы 1892 г. не превышала 22 чел. (вместе с членами семей 110 чел.). Экзогамия, постоянные брачные контакты между нойонами сужали круг брачующихся в XVIII в., поэтому приветствовалась женитьба на женщинах других национальностей. Исход в Китай, резкое сокращение численности калмыков в России, браки между родственниками, уменьшение числа межнациональных браков отразились на генофонде. Наиболее острой социальной проблемой традиционной калмыцкой элиты в XIX в. стала демографическая. Естественный прирост не обеспечивал даже простого воспроизводства. Хотя в XVIII в. культура традиционной элиты находилась под сильным влиянием ламаизма, показателем процесса аккультурации стало формирование прослойки крещеных нойонов. Принятие новой веры было важной адаптивной стратегией владельцев.

В третьем параграфе « Уровень образования нойонов» изучена история просвещения и образования традиционной калмыцкой элиты. Автор демонстрирует, что важным показателем растущего влияния внешнего окружения стали престижность европейского образования в среде традиционной элиты и рационализация сознания нойонов в XIX в. Такие владельцы, как Тюмени, Тундутовы, Гахаев являли собой интеллектуальную элиту калмыков. Повышение образовательного уровня, на наш взгляд, являлось свидетельством модернизационных изменений. Система государственных учебных заведений и российская армия как «плавильные котлы» способствовали аккультурации калмыцких нойонов.

Поскольку религия постепенно утрачивала роль транслятора традиционных ценностей важное значение в их сохранении и передаче имела семья, изучению которой посвящен параграф четвертый: «Знатная калмыцкая семья». В диссертации показано, что ее основной формой в изучаемый период была малая. На основе описания и анализа содержащейся в привлеченных документах информации о правах родителей и детей на распоряжение общесемейным и личным имуществом, о реальном месте в нем приданого, о влиянии имущественных отношений на этику семейной жизни, положение членов семьи и взаимоотношения между ними можно сделать вывод, что созданный калмыцкими нойонами в XVIII – начале XX в. тип семьи соответствовал свойственным им социальным функциям и укладу хозяйственной жизни.

Материалы сформированного банка данных и генеалогическая роспись, представленная в приложении, свидетельствуют, что наиболее распространенной моделью являлась брачная партия, в которой жених и невеста принадлежали к одной социальной среде. Нередким явлением в XVIII в. были повторные браки нойонов. В XIX – начале XX в. в связи с сокращением числа владельцев, преобладанием мужского населения количество повторных браков нойонов сокращается. По сравнению с XVIII в., когда распространенным явлением были брачные союзы с кабардинской, татарской, джунгарской элитой, в XIX в. сужается география поиска невест для отпрысков калмыцких владельцев. Сокращение притока «иной крови» не в последнюю очередь обострило проблему генофонда традиционной калмыцкой элиты, которая в конце XIX в. оказалась в полосе демографического кризиса.

Третья глава «Хозяйство и служебная деятельность нойонов» посвящена анализу хозяйственного опыта и службы традиционной калмыцкой элиты.