Победившего социализма (конец 20-х – начало 40-х годов) Сущность индустриализации и коллективизации. Торжество милитаризма. Успехи и провалы пятилеток

Вид материала

Документы

Содержание Политические изменения: от диктатуры партии к диктатуре вождя. Новый правящий класс Перемены в жизни народа. Национальные отношения. Приливы и отливы террора. Вкп(б) – Внешняя политика: от поиска союзников к борьбе за передел мира

Подобный материал:

• «Новой Москвы 4», 99.43kb.
• Методическая разработка открытого урока по истории: Индустриализация и коллективизация, 234.38kb.
• Конец 50 начало 60-х годов нашего столетия, 24.79kb.
• Тема Великой Отечественной войны. $B тема Гражданской войны. $C тема коллективизации;, 241.02kb.
• Тема России в драме А. Н. Островского "Гроза", 40.18kb.
• Олимпиада-80 на карманных календариках, 144.12kb.
• К. Итокава Япония, 471.09kb.
• Церкви Льва Толстого. Начало воцерковления интеллигенции: религиозно-философские собрания, 140.02kb.
• Задачи коммунистов по восстановлению Советской власти isbn © В. А. Ацюковский, 2011, 315.3kb.
• Фактор милитаризма в развитии международных отношений государств постиндустриального, 145.16kb.

СТРАНА «ПОБЕДИВШЕГО СОЦИАЛИЗМА»

(конец 20-х – начало 40-х годов)


Сущность индустриализации и коллективизации.

Торжество милитаризма. Успехи и провалы пятилеток


Полной политической власти большевикам было недостаточно. Они стремились к такому экономическому господству, чтобы одним росчерком пера распоряжаться всем и вся, полностью и бесконтрольно. Но на пути к построению социализма находились десятки миллионов мелких хозяев (крестьян и торговцев). Во время кризисов хлебозаготовок 20-х годов перед властью встал вопрос: пытаться ли развивать нэп и дальше, все более связывая себя рыночными законами, или же, «отбросив его к черту», полностью подчинить крестьянство? Большинство во главе со Сталиным выбрало второй – революционный путь.

Он нужен был потому, что быстро создать тяжелую промышленность в бедной стране можно было только путем «перекачки» средств из сельского хозяйства. Заставить крестьян дешево отдать всю продукцию, продать ее за границу, чтобы купить там нужные машины, – вот замысел индустриализации. Для этого требовалось лишить крестьян самостоятельности и насильно объединить в коллективные хозяйства (колхозы), которые легко контролировались. Необходимо также было поставить под жесткий контроль зарплату и потребление, лишить предприятия самостоятельности, обеспечить новые производства дешевой (а лучше даровой) рабочей силой. Разумеется, все эти «задачи» выяснились не сразу, а по мере продвижения к социализму. И для их решения не останавливались ни перед чем.

Во второй половине 20-х годов правительство все чаще прибегало к крайним мерам в поисках средств для начинающейся индустриализации. Ради нее решили отменить «сухой закон» и спаивать народ. Постоянно увеличивали налоги, доводя до разорения зажиточных крестьян и нэпманов. При этом с бедняков налогов не брали, поощряя иждивенчество, на долгие годы утверждая стремление жить по принципу «с дураков меньше спрос». Не решали проблемы займы и даже усиленный выпуск бумажных денег. Это привело лишь к возрождению карточной системы и формированию дефицитной экономики. Даже прямой грабеж церкви и нэпманов не удовлетворял.

Хотя пропаганда постоянно расписывала необходимость могучей промышленности и колхозов, райскую жизнь, которая ожидает советских людей в будущем, первоочередной задачей советской власти было создание военной и связанной с ней промышленности, а на ее основе организация первоклассной армии. Тогда можно было не только не бояться интервенции, но и самим угрожать Западу, подтолкнуть запаздывающую мировую революцию. Конечно, индустриализация должна была решать и другие проблемы: дать машины сельскому хозяйству, обеспечить идеологию (школы, книги и пр.), одеть и обуть народ и т. п. Но эта – была главной. Характерно, что хотя об армии никогда не забывали, но расходы на нее в 20-е годы еще как-то соответствовали возможностям страны. В 30-е годы, напротив, под потребности армии и военной машины подстраивалась вся держава.

Таким образом, индустриализация и коллективизация в сталинском исполнении оказались двумя сторонами одной медали. Быстрое создание военной и тяжелой индустрии за счет ограбления крестьян, превращения их в государственных крепостных, эксплуатации рабочих и использования миллионов заключенных было необходимо для укрепления власти нового правящего класса, лично Сталина и его окружения. Все это нужно было также затем, чтобы с помощью мощной армии начать передел мира и мировую революцию. С конца 20-х годов в нашей стране начинается торжество милитаризма (военщины), которое в определенной мере не исчезло и сегодня.

Индустриализация и коллективизация выполняли также очень важную идеологическую и социальную задачи: революционной партии нужна была революция, чтобы подтверждать свою роль. Если ее не было в других странах, требовалось вновь совершить в своей.

Наша индустриализация совпала по времени с необычайно сильным мировым экономическим кризисом. Во многих капиталистических странах произошел сильный спад производства, были массовые банкротства, огромная безработица, недовольство народов. В этих условиях, конечно, быстрый рост промышленности, ликвидация безработицы в СССР производили впечатляющее воздействие на многих как внутри страны, так и вне ее. Мировой кризис во многом облегчил нам закупки машин, оборудования за рубежом, привлечение оттуда специалистов. Роль западной техники и технологии в нашей индустриализации исключительно велика. Россия и до революции сильно зависела от иностранного капитала, техники и специалистов, теперь же все это увеличилось многократно. О масштабах закупки импортной техники можно судить по следующим фактам. В 1929–1930 гг. СССР приобрел 70 % (!) экспортируемых Англией станков. В 1931 г. он занял 1-е место в импорте машин и оборудования из США, в 1932 г. покупал 43 % всех экспортируемых немецких машин. В то же время мировой кризис привел к падению мировых цен на продовольствие, что заставило СССР продавать больше зерна, обрекая народ на голод. Таким образом, важнейшие источники средств для индустриализации лежали в коллективизации и раскулачивании. Очень важными были также продажа леса, золота и др., что добывали заключенные. Вся прибыль предприятий теперь контролировалась властью, размеры зарплаты тоже. Уровень жизни народа в целом за 30-е годы сильно снизился. Миллионы людей (особенно репрессированных) жили просто на уровне «физиологического выживания или даже ниже его.

О первой пятилетке заговорили в 1928 г. Много споров вызывали ее планы. После идейного разгрома «правой оппозиции» XVI партконференцией в апреле 1929 г. был принят план, явно превосходивший возможности страны. Предполагалось увеличить вложения в промышленность по сравнению с предыдущими пятью годами в 4 (!) раза, увеличить промышленное производство почти в 3 раза. Однако даже такой нереальный план еще несколько раз пересматривался в сторону увеличения. Полностью выполнить такие задания не помогла даже «военно-феодальная эксплуатация крестьянства» (Бухарин).

В первой пятилетке предусматривалось построить десятки электростанций, создать мощную тракторную (и танковую), металлургическую, станкостроительную промышленность. Создать новые отрасли: авиастроение, моторостроение. Увеличить добычу угля, нефти, руды, выплавку металлов и т. п. Лозунгом пятилетки стало решение еще XIV съезда ВКП(б): «СССР из страны, ввозящей машины и оборудование, превратить в страну, производящую машины и оборудование». Но для этого сначала нужно было ввозить машин в несколько раз больше. Конечно, важнейшей целью пятилетки было создание предприятий, способных производить боевые самолеты, корабли, танки и пр. После прихода к власти Гитлера и ухудшения советско-германских отношений подготовка к войне еще намного ускорилась.

Во второй пятилетке гонка индустриализации продолжалась: планировалось вложить в 2,5 раза больше средств, чем в первой. Важным моментом ее было так называемое ударничество (Стаханов, Изотов и др.). Оно стало для власти удобным средством для повышения эксплуатации рабочих (увеличение норм и пр.), для создания рабочей аристократии. Однако ударничеству способствовал и переход от уравниловки к оплате по труду, к сдельщине. Облегчением для горожан стала отмена в 1935 г. карточек и некоторое увеличение в продаже так называемого ширпотреба.

На выполнении второй пятилетки сильно сказались репрессии и чистки в среде хозяйственников и руководителей. Еще более они отразились на ходе третьей пятилетки. В связи с войной она осталась неоконченной. Ее задачи по причине напряженной международной обстановки и фактического вступления СССР во вторую мировую войну (в 1939 г.) были еще более привязаны к военным целям. Вложения в промышленность превышали финансирование за первую и вторую пятилетки вместе. Для изыскания таких средств пришлось урезать все, даже стипендии студентам, резко увеличить рабочую неделю, прикрепить под страхом уголовного наказания рабочих к предприятиям. Власть лихорадочно создавала новую промышленную базу на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке, проводила стратегические железные и шоссейные дороги, делала запасы и склады и т. д.

По официальной статистике, в 1940 г. производство электроэнергии, выплавка стали и цветных металлов, добыча угля и нефти и др. превышали показатели 1913 г. в несколько раз. А по военному производству (цифры, конечно, были сверхсекретные) – в десятки и сотни раз. В этом заключались успехи пятилеток: в создании достаточно мощной тяжелой (и военной) промышленности, машиностроения, в резком увеличении численности рабочих и технической интеллигенции. А вот производство тканей, обуви и пр. росло намного медленнее, приобрести их было трудно. Что же касается сельского хозяйства, то по многим показателям (особенно по животноводству) оно не дотягивало даже до дореволюционных.

В производстве продуктов и товаров для народа «народное» государство полностью провалилось. Такими же провальными были и реальные показатели уровня жизни людей, особенно крестьян. Чудовищной стала плата за индустриализацию: она потребовала слишком много крови, загубленных судеб и лишений, чтобы быть оправданной. Прогресс был слишком жестоким. Во многих случаях народ трудился и переносил лишения геройски, с энтузиазмом. Но власть распоряжалась этим величайшим богатством с удивительным варварством.


«великий перелом» в деревне и великий голод


Когда осенью 1927 г. усилился кризис хлебозаготовок, а крестьяне не желали отдавать хлеб по низким ценам, руководство перешло к реквизициям и репрессиям. Высшие сановники (в том числе и Сталин) самолично отправились по районам, чтобы нажать на крестьянство. В 1928 г. у Сталина укрепилось желание покончить с хлебными трудностями путем сгона крестьян в колхозы. После капитуляции группы Бухарина было решено первоначально за пятилетку объединить 5–6 млн крестьянских хозяйств (от 1/5 до 1/4 всех хозяйств). Год 1929, однако, вскоре был объявлен Сталиным «годом великого перелома», когда середняк пошел в колхоз. Но на самом деле это было не так: крестьян всеми средствами, прежде всего угрозами и насилием, гнали туда. К началу 1930 г. в этих «бумажных» колхозах числилась половина домохозяев. Однако таким произволом недовольны были даже многие из руководства. Поэтому Сталин 2 марта 1930 г. в статье «Головокружение от успехов» свалил вею вину за «перегибы» на местных руководителей. Больше половины крестьян вышло из колхозов, но ненадолго. Окончательно все единоличники стали колхозниками в начале второй пятилетки. Для проведения коллективизации были посланы многочисленные представители власти: рабочие-коммунисты, комсомольцы, активисты, десятки тысяч членов карательных органов, милиция, войска. В некоторых случаях для «убеждения» пороли всю деревню. Для выполнения жестоких требований властей трудно было подобрать даже исполнителей, в течение нескольких лет шли постоянные перетряски и репрессии в отношении председателей колхозов. Так, только в 1932 г. (голодном и жестоком) было сменено 36 % их.

Но важнейшим способом расколоть деревню и «убедить» крестьян было так называемое раскулачивание. Под него попали не только наиболее зажиточные крестьяне, но и много середняков, а также тех, кто сопротивлялся коллективизации (в том числе и под клеймом «подкулачника»). В начале декабря 1929 г. комиссия Политбюро ЦК под руководством наркома земледелия Я. А. Яковлева (Эпштейн) сделала вывод, что «безнадежно пытаться разрешить «кулацкую проблему» выселением всей массы кулацкого населения в отдаленные края», и даже предлагала часть кулаков включить в колхозы. Однако Сталина и Молотова не удовлетворил такой «либерализм». Они настояли на том, чтобы часть кулаков расстрелять, остальных выселить. Менее «опасных» – в пределах своего же района, сгоняя с обжитых земель, более «социально опасных» – обязательно в «необжитые или малообжитые местности». Естественно, что в глухих местах никто не готовился и не мог принять такое огромное количество ссыльных. Миллионы людей оказались ограбленными, уничтоженными и выселенными на вымирание. Только в 1930 – 1931 гг. высланных на спецпоселения насчитывается почти 400 тыс. семей. Местные власти активно выполняли указания тов. Сталина о том, что надо «ударить по кулачеству, но ударить по нему так, чтобы оно не могло больше подняться на ноги. Это называется у нас, большевиков, настоящим наступлением». Ужасы и страдания от этого «наступления» не поддаются описанию.

«О высланных нужно позаботиться, они на краю гибели, лучше их живут великие преступники, а эти высланы за трезвость, за мозольный труд...» – это строчки из письма (одного из многих тысяч) о загубленных людях, заклейменных словом «кулак». Дрожь пробивает, когда читаешь эти безыскусные, написанные страданием и кровью строчки, вдохновленные надеждой, что власти наконец разберутся и помогут. «Если мы враги вам, то лучше постреляйте нас, но не мучьте. Так просим вас, освободите нас от этого ига и от барщины. Это не свободная Россия, а это настоящее рабство и издевательство над народом, над своими товарищами и хлеборобами и трудящимися», – другой крик отчаяния спецпереселенцев из северных районов. Бывшие крестьяне точно выражают главный итог «великого перелома»: «Вы сами подумайте, что это такое. Все отобрали и выслали. И никто не побогател, только Россию в упадок привели».

«Отправляли их в ужасные морозы – грудных детей и беременных женщин, которые ехали в телячьих вагонах друг на друге, и тут же женщины рожали своих детей (это ли не издевательство), потом выкидывали их из вагонов, как собак, а затем разместили в церквях и грязных холодных сараях, где негде пошевелиться. Держат полуголодными, в грязи, во вшах, холоде и голоде, и здесь находятся тысячи детей, брошенных на произвол судьбы, как собаки, на которых никто не хотел обращать внимания. Неудивительно, что ежедневно умирает по 50 чел. и больше (только в одной Вологде), и скоро цифра этих невинных детей будет пугать людей – она уже превысила три тысячи», – писали возмущенные вологодские рабочие и служащие¹. Таких свидетельств множество.

Итак, сопротивление крестьян было сломлено. Кто не убежал в город, волей-неволей записывался в колхоз. Не желая отдавать скот, его забивали. Часть животных погибла от плохого ухода. Животноводству был нанесен удар, от которого оно не оправилось и через десятилетия.

Формально самостоятельные, колхозы на самом деле были полностью бесправными. Поэтому руководство забирало у них столько зерна, сколько могло. Государственные заготовки выросли в двое-трое, экспорт – еще больше. Однако урожайность упала, а доходы крестьян сократились в несколько раз. Первое время выручало то, что они воровали (часто с молчаливого одобрения начальства) колхозное зерно, но в августе 1932 г. был издан беспощадный указ, согласно которому за несколько горстей зерна или початков кукурузы человека могли осудить на 5–10 лет и даже расстрелять. Вскоре определили и обязательный минимум трудодней, поскольку многие не выходили на общие работы под разными предлогами. Затем ввели паспорта и прописку (но только для горожан и работников совхозов). Теперь крестьянину сложно было уйти в город, не имея паспорта. В 1937 г. колхозников окончательно прикрепили к земле.

Результатом беспощадного ограбления деревни и неурожая стал страшный голод, который особенно поразил Украину. В отличие от 1921 г. власти не только не обратились к миру, не только не прекратили экспорт зерна, но всячески скрывали сам факт «великого» голода. А в наиболее пострадавших районах войска не давали бедствующим покидать голодные деревни. По разным данным, голодной смертью умерло от 4 до 6 млн человек. От таких ударов и бед главный классовый враг власти – народ – действительно долго «не мог подняться на ноги».

В 1932–1934 гг. деревню добивали политотделы при МТС, которые без суда выносили приговоры. Сами машинно-тракторные станции, кроме того, что проводили различные работы, были важным способом контроля над колхозами и изъятия у них хлеба. В результате колхозникам для оплаты оставалось зерна очень мало (а иной раз и вовсе ничего). Выручали, главным образом, подсобные хозяйства. Конечно, жизнь в чем-то и улучшалась: открывались школы и клубы, внедрялась техника, проводились электричество и радио, молодежь уезжала учиться и т. п. Но в целом русское и иное крестьянство оказалось с перебитым хребтом. Из хозяев они превратились в батраков, государственных подневольных работников. Это подрывало трудолюбие. Одна крестьянка точно подметила: «В то время... и зарождалась великая лень. Все, кто мало-мало умел расписаться, хватались за какую-нибудь папку и лезли в инспекторы, в контролеры, проверяющие, страх нагоняющие и главное: человек был в их полной власти».


Политические изменения: от диктатуры партии
к диктатуре вождя. Новый правящий класс


В течение 30-х годов наметившиеся в конце 20-х изменения окончательно проявились: исчезла какая-либо внутрипартийная демократия, а сама партия полностью переродилась из революционной организации в жесткий бюрократический организм, костяк государственно-репрессивного. Над ней и над всей страной встал непререкаемый вождь Сталин, любое слово которого являлось законом, любое сомнение в нем – «вражеской вылазкой». От диктатуры партии через диктатуру ее верхушки страна перешла к диктатуре вождя. Последний правил с помощью репрессий, политических кампаний, мощного послушного бюрократического аппарата, который он постоянно обновлял и перетрясал. Идеологическая обработка населения стала всеобъемлющей, гораздо более сильной и отточенной. Люди должны были уяснить, что строй в нашей стране самый передовой, партия – спаянный на основе ленинизма-сталинизма авангард, вождь – гениальный руководитель, народ – строитель лучшей и справедливой жизни. А все недостатки происходят от козней недобитых врагов, вредительства, бюрократизма и недомыслия исполнителей. Этому убеждению способствовали и грандиозные политические спектакли: процессы над троцкистами и зиновьевцами, принятие новой Конституции 1936 г. и т. п.

Хотя большевистская партия всегда была «партией особого типа», однако некоторая демократия, разноголосица в ней имелись. Аппарат партии, т. е. та часть ее, которая занимается непосредственно кадровыми и внутренними вопросами, получая за это жалованье, еще не играл слишком важной роли. Главное же значение имел, по выражению Ленина, тончайший слой коммунистов с дореволюционным стажем и авторитетом. Среди этих людей ценились умение организовать массы и общаться с ними, публицистика, различные споры и дискуссии, существовала нелюбовь к бюрократизму и бумажной работе, поддерживались определенные традиции партийного равенства и братства. Кроме того, контроль вышестоящих органов над нижестоящими не был слишком мелочен, выборы в низах проводились более свободно. В течение 20–30-х годов партия все больше превращалась из «ордена меченосцев» (Сталин) в огромный чиновничий аппарат, жестко подчиненный сверху донизу, с десятками тысяч освобожденных партработников. Выборы потеряли всякое подобие выборов и стали назначением. Секретари партийных организаций должны были обязательно обладать определенным стажем и утверждались вышестоящими организациями. Создавалась как бы своеобразная «иерархия секретарей» во главе с генеральным. Прекращается рассылка на места стенограмм Пленумов ЦК, планов работы Оргбюро и Политбюро.

На перерождение партии повлияло много факторов: в частности, изменение ее качественного состава в гражданскую войну за счет ленинского и рабочих призывов. Бесконечные чистки, обмены билетов, борьба с различными уклонами, запрет на так называемую «фракционную деятельность» вели к расправе с неугодными, самостоятельными, независимыми. Сам Сталин, будучи руководителем партаппарата, всячески повышал его роль. Репрессии против того «тончайшего слоя коммунистов», об авторитете которого пекся Ленин, довершили дело. Теперь партии не нужны были теоретики вроде Бухарина, революционные публицисты и ораторы вроде Троцкого, народные любимцы вроде Кирова. Всех их затмил Сталин, сделавший ставку на партийного чиновника.

Вместе с перерождением партии все яснее обозначался и набирал силу новый правящий класс.

Теоретики марксизма всеми способами пытались доказать, что классовое деление общества основывается только на частной собственности на средства производства. И стоит уничтожить эту собственность, заменить ее общественной, как исчезнут и противоположные классы, и угнетение, и само государство. Все 70 лет коммунистического господства общество убеждали в том, что в нашей стране нет эксплуататорских классов. Однако он был и благоденствовал. Вопреки теории, отсутствие частной собственности не мешало высшему слою управленцев и чиновников за счет народа и общества получать огромные блага, перераспределять в свою и своей власти пользу народные богатства, труд, саму жизнь и свободы. Это был худший вид классового господства, напоминавший и по типу, и по жестокости древние и средневековые государства.

Для его обозначения часто употребляют партийный термин – номенклатура, означающий строгий контроль за занятием определенных должностей. И мы им воспользуемся. Его можно было заметить уже в 1920 г. Английский лорд и философ Б. Рассел, посетивший Россию в это время, пишет, что правящий слой состоит из трех групп: старые большевики, группа, занимавшая средние посты (особенно из ВЧК, армии и пр.), в огромной степени состоящая «из карьеристов, ставших ревностными большевиками по причине материального успеха большевизма». Многие из них получали «выгоду от того, что никто не может жить иначе, как нарушая закон». Третья группа – специалисты, технократы и пр.

Уже в 1925 г. существовала огромная разница в оплате: средняя зарплата рабочего – до 44 руб., среднего комсостава армии – от 75 до 140, средняя ставка по системе ГПУ – до 780 рублей. Это, разумеется, не считая возможностей получать различные льготы.

В связи с бюрократизацией партии в ней огромную силу получила именно та вторая группа, о которой говорил Рассел. Эти люди были менее образованны и меньше затронуты революционным духом, чем старые большевики, не знали как следует жизни страны и истории партии до революции. Если старых марксистов часто смущало расхождение теории и практики в СССР, то эти гораздо меньше упирались в теорию, а более были озабочены своей партийной и государственной карьерой. Между ними и старыми большевиками был антагонизм, поскольку последние не могли избавиться от своего превосходства, не всегда чувствовали ход изменений, а первые рвались к власти. По свидетельству будущего соратника Сталина А. И. Микояна, одной из черт, которой привлек Сталин своих сторонников в 20-е годы из новых коммунистов, являлось «товарищеское отношение» к ним. В тот период это выгодно отличало Сталина от других представителей ленинской гвардии, не стеснявшихся подчеркнуть свое превосходство и присвоивших себе право быть непререкаемыми жрецами от марксизма-ленинизма.

Именно на этот слой партийно-государственных и полицейских чиновников и опирался Сталин в борьбе со своими политическими противниками (что ярко проявлялось в голосованиях и опросах в партии в конце 20-х годов). Он использовал сначала Каменева и Зиновьева против Троцкого, потом Бухарина и Рыкова против Троцкого, Каменева и Зиновьева. Затем своих выдвиженцев Молотова, Ворошилова, Кирова, Куйбышева против Бухарина и др. А уже в 30-е годы в высшем руководстве старых ленинцев (и то не первого ряда) осталось мало: Молотов, Калинин и др. Зато пришли выдвиженцы недавнего времени: Хрущев, Микоян, Жданов, Берия, Ежов и т. п.

Убийство Кирова, политические процессы, «мясорубка» 1937–1938 гг. физически уничтожили или устранили основное число старых большевиков (часть их уже умерла и сама собой). Их место занял новый слой, также в значительной мере прореженный репрессиями. В конце концов в 30-е годы сформировался в общих чертах новый правящий класс, состоящий из номенклатуры партии, карательных и военных органов, хозяйственных и государственных чиновников. Этот слой, помимо огромной власти, имел большие материальные преимущества. В условиях дефицитной экономики, распределения, нехваток – прежде всего в особом обеспечении, в жилье, снабжении и т. п. За это он должен был беспрекословно выполнять любые решения и приказы, планы, не останавливаясь ни перед чем, ни перед какими жестокостями.

Сам же Сталин давно перестал демонстрировать «товарищеское отношение». Это был великий диктатор, по мановению которого приходила в движение вся огромная партийная, государственная и карательная машина. Последние оппозиции ему возникли в начале 30-х годов. Эти попытки связаны с именами М. Н. Рютина, В. Н. Толмачева, А. П. Смирнова и др., пытавшихся ставить прямо вопрос о смещении Сталина. На XVII съезде ВКП(б), как стало известно много позже, при тайном голосовании в члены ЦК против кандидатуры Сталина проголосовало около 300 человек (примерно четверть голосов). Впоследствии большинство делегатов этого съезда было уничтожено.

В 1932 г. ответственный работник Московской парторганизации М. Н. Рютин подготовил манифест «Ко всем членам ВКП(б)», где он писал: «С помощью обмана и клеветы, с помощью невероятных насилий и террора, опираясь на централизованный мощный аппарат (обратите внимание! – Л. Г.), Сталин за последние пять лет отсек и устранил от руководства все самые лучшие, подлинно большевистские кадры, установил в ВКП(б) и всей стране свою личную диктатуру, порвал с ленинизмом, стал на путь самого необузданного авантюризма и лихого личного произвола... С руководством Сталина должно быть покончено как можно скорее». Этот документ был обнаружен ОГПУ. Сталин, уже «лизнувший крови», по выражению Зиновьева и Каменева, настаивал на смертном приговоре Рютину, но большинство членов Политбюро тогда еще не считали возможным прибегать к расстрелу в отношении оппозиционеров внутри партии. Рютин был сослан. Характерно, что в 1935 г. Сталин велел упразднить два большевистских общества: Общество старых большевиков и Общество бывших политкаторжан, которым вменялось в вину, что они слишком заботились о сохранении революционного духа прежних лет (!), а также ходатайствовали об отмене смертной казни для членов оппозиций.


Перемены в жизни народа. Национальные отношения.

Казарменный социализм


В 30-е годы в стране окончательно сложился тоталитарный режим, т. е. система полного контроля бюрократического и полицейского государства над обществом и каждым отдельным человеком. Он опирался на административно-командную систему в экономике. Это означало управление всеми сторонами жизни путем приказов, запретов, наказаний, полного подчинения нижестоящих вышестоящим при отсутствии маломальской хозяйственной самостоятельности. Сформировалась на десятилетия дефицитная распределительная система, яркой чертой которой стали очереди.

Советские обществоведы времен перестройки много спорили о том, какой же социализм был построен в СССР в 30-е годы. Часто использовался и используется термин «казарменный социализм» (еще точнее было бы «тюремно-казарменный»). Вроде бы главное условие социализма – замена частной собственности на общественную – было выполнено. Однако слишком уж велика оказалась роль жестокого государства, установившего казарменную дисциплину. Но, по мнению автора, это был схоластический спор: ведь никто еще хорошего социализма на практике не построил.

Хотя режим полностью лишал людей свободы и самостоятельности, в то же время о значительной части населения он проявлял определенную заботу, поэтому пусть и небогатая, но лишенная заботы о завтрашнем дне жизнь многим нравилась, казалась единственно правильной. К тому же она давала возможность проявить себя в учебе, общественной работе, в партии и комсомоле. Быстрый рост грамотности и образования получил название культурной революции. Оптимистическая, хотя и насквозь лживая, пропаганда вселяла уверенность и надежду в людей. Особенно ей поддавались малограмотные, молодежь, женщины. Но надо помнить, что жизнь колхозников была во многом хуже, чем горожан, а положение миллионов заключенных и ссыльных тяжелее судьбы римских рабов.

Хорошее и плохое удивительно соседствовало. С одной стороны, жизнь стремительно менялась под влиянием индустриализации, роста городов, проведения электричества, радио, ликвидации неграмотности, переселения миллионов людей вместе со стройками. Эти внешние изменения, бравурные сообщения об успехах и пр. и пр. действовали не только на своих граждан, но и на многих иностранцев, восторгавшихся достижениями социализма. С другой стороны, происходит чудовищное уничтожение церквей и других памятников. В коллективизацию непоправимый ущерб был нанесен сельским церквушкам и священникам. Надругательство над тысячелетней верой и стремление переделать православный народ в народ «воинствующих безбожников» нанесли огромный нравственный ущерб, разорвали и без того надорванную связь поколений.

Государство, уничтожая один «опиум для народа», т. е. религию, всеми силами стремилось внедрить еще более страшный «наркотик» – веру в коммунизм и партию. Однако наряду с приспособленчеством, доносительством, предательством и жестокостью, вырастало и другое. Молодежь, особенно учащаяся, во многом всерьез воспринимая революционную пропаганду, сделала своими убеждениями идеи интернационализма, необходимости работать на благо общества, бороться с недостатками и др. Власть, в свою очередь, обламывала тех, кто воспринимал ее призывы слишком буквально. Притеснялись талантливые и инициативные, под предлогом, что «незаменимых людей нет», выдвигались серые и посредственные.

Контрасты между пропагандой того, что «жить стало лучше, жить стало веселее», и трудностями бытия были разительными, но какое-то время сознание людей мирилось с этим, объясняя неурядицы вредительством, происками империалистов и недобитых врагов народа, всем тем, что внушала пропаганда. Вселяли оптимизм и действительно отличные достижения: строительство школ, вузов, больниц, квартир, появление новых видов транспорта и т. п. Деревни и глубинки, разумеется, это касалось гораздо меньше. Однако чем дальше, тем меньше было веры пропаганде; многие пропускали ее мимо ушей, стараясь сосредоточиться на своих жизненных проблемах. Особенно досаждал квартирный вопрос: коммуналки на десятилетия стали неисчерпаемой темой сатиры, постоянные ссоры там приводили к расцвету грубости, хамства, напористости, неуважению к личным правам других.

Жизнь этого времени воспринималась полярно. Если для одних соответствовали действительности слова песни: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек», то А. Ахматова описывала эти годы как время, «когда улыбался только мертвый, спокойствию рад», время, когда «все разграблено, продано, предано». Это и понятно. Мыслящие люди, интеллект и гордость нации, превращались в «колесики и винтики» системы, миллионы были без вины наказаны, а родственников их призывали отказаться, отречься от своих родных, самых близких людей.

В то же время полностью убить здравый смысл было невозможно, а многое из того, что было хорошим и светлым в это время, являлось результатом пробудившейся энергии и инициативы нашего народа.

Существенно меняется национальная политика государства. С одной стороны, формально становится намного больше союзных и автономных республик, расширяются по новой конституции их права. С другой – урезается и без того их крошечная самостоятельность. Все 30-е годы, особенно 1937–1938 гг., шла страшная чистка национальных руководящих кадров, помнящих свои народы независимыми и полагавших, что они имеют определенные права. Особенно сильными репрессии были в Закавказье и на Украине. Это привело к тому, что к власти в республиках пришли гораздо более покладистые и покорные Кремлю деятели, а СССР окончательно стал унитарным государством. Полностью, однако, национальные стремления не замерли. В конце 30-х годов Сталин начинает делать поворот от революционных ценностей пролетарского интернационализма к державным, прежде всего к повышению престижа России, пробуждению русского патриотизма и национализма. Вновь проводится ревизия истории. Однако в этом подходе было и много правильного, хорошего, верного. Так же, как возврат к поддержке семьи, которую пытались разрушать с самого начала революции.


Приливы и отливы террора. Вкп(б) –

«второе крепостное право (большевиков)»


Хотя и в 20-е годы репрессии шли и имели большие масштабы (многие десятки тысяч людей), но с тем террором, который начался в конце 20-х и усилился в 30-е, они не идут ни в какое сравнение. Приливы террора, разумеется, чередовались с отливами, но ржаветь машине не давали никогда.

В 1927–1928 гг. он начал разрастаться. Под него попадали нэпманы, несговорчивые крестьяне, техническая интеллигенция. В 1928 г. ОГПУ «раскрыло» (сфабриковало на самом деле) «вредительскую организацию» на шахтах Донбасса, члены которой, инженеры и техники, якобы сознательно совершали диверсии. В 1930 г. были «раскрыты» (такие же мифические) общесоюзные центры вредительства «Промышленная партия» и др. С этого времени обвинения во вредительстве стали дамокловым мечом висеть над ИТР и даже над рабочими. Низкую квалификацию, несоблюдение дисциплины и технологии, техническую неграмотность, последствия авралов и пр. – все валили на вредительство. Между тем, по словам меньшевика Дана, «знаменитая вредительская работа» интеллигенции заключалась главным образом в том, что внутренне она была не согласна с авантюристической социально-экономической линией и «могла проводить эту «линию» только с величайшим внутренним сопротивлением».

Однако гораздо более мощная, может быть, самая трагическая, волна террора обрушилась на народ чуть позже. Начиная с 1929 года (с приливами и отливами) шло раскулачивание и раскрестьянивание. Пострадавших в разной степени было много миллионов. Затем крестьян накрыл указ от 7 августа 1932 г., который боролся с «расхищением социалистической собственности». Судьи часто не решались выносить столь жестокие приговоры за малые проступки, тогда решено было «без идиотской волокиты» (выражение Ленина) осуждать без суда, так называемыми «тройками», «двойками», политотделами МТС и пр. Коллективизация и борьба «с расхитителями» аукнулась страшным голодом 1932–1933 гг.

Расправившись с деревней, диктатор принялся за города. 1 декабря 1934 г. в Ленинграде был убит С. М. Киров. Больше всего его смерть была выгодна Сталину, поскольку Киров мог стать его потенциальным соперником. Но Сталин воспользовался ситуацией еще и по-другому. Виновниками террористического акта были объявлены без всяких доказательств троцкисты и зиновьевцы. Начались аресты. В 1935–1938 гг. прошло также несколько процессов над бывшими руководителями партии и государства (Зиновьев, Рыков, Бухарин и мн. др.), большинство обвиняемых было расстреляно. В 1937 г. пропаганда вновь стала накалять атмосферу, объявляя о происках врагов, об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму, о шпионах, вредителях, двурушниках и т. п. В 1937–1938 гг. (теперь карательную машину вместо казненного Ягоды возглавлял Н. И. Ежов, также расстрелянный в 1940 г.) репрессии коснулись творческой интеллигенции, преподавателей, партийных и хозяйственных кадров. Чудовищная чистка была произведена в армии, где уничтожили или арестовали почти половину офицеров, в том числе большинство высших.

В последующие годы репрессии несколько ослабли, но в 1940 г. были введены уголовные наказания за прогулы и опоздания. В 1939–1941 гг. активно чистились новые территории.

Сталин и его окружение не особенно стремились контролировать размеры террора и репрессий, полагая, что чем больше арестуют и накажут, тем лучше для них. Брали за все, прежде всего за неосторожное слово. Одной крестьянке нечем было заплатить налог. Она повела сдавать корову. Когда ее спросили, куда ведет животное, женщина в сердцах ответила: «Сталину на колбасу». За это ей дали 10 лет. Иногда людей отпускали, затем хватали вновь. Многие из лагерей уже не вернулись вовсе, другие возвратились морально и физически изломанные. Распадались семьи, калечились судьбы детей, родственников, которые нередко вообще не ведали, что случилось с близким человеком.

Нельзя не сказать, что последствия революции и гражданской войны, беспризорщины, а потом репрессий, коллективизации, массовых переселений, голода и пр. сильно повлияли на рост преступности. С ней боролись, уголовников (в сегодняшнем понимании) было много, миллионы. Они также активно пополняли лагеря. Однако там к ним относились мягче, чем к «политическим», считали их «социально близкими» и нередко использовали для того, чтобы сделать жизнь «политических» совсем невыносимой.

Причинами столь страшных явлений, неслыханного никогда террора, расправы с собственным народом были следующие: 1. Сама природа нового строя и государства. Государство «диктатуры пролетариата» возникло из насилия, сделало его своей религией и поставило цель – полностью изменить общество беспощадным и кровавым путем. 2. Государство решило взять в свои руки всю хозяйственную жизнь, а для этого требовалось обезземелить крестьян, ликвидировать остатки самостоятельности, создать гигантский аппарат контролеров. Отсутствие денег заменялось насилием. 3. Были поставлены в интересах диктатуры Сталина и правящего класса совершенно нереальные задачи (для нормальных средств) по созданию тяжелой и военной промышленности, ликвидации отставания страны. Все это можно было сделать только путем беспощадного ограбления и угнетения народа. 4. Эти хозяйственные задачи требовали огромного числа дешевой рабочей силы и освоения тяжелых для жизни мест. Нужен был принудительный труд. 5. К власти рвалась новая номенклатура, которой мешали как старые большевистские кадры, так и старая интеллигенция. Их нужно было убрать. Одновременно необходимо было установить полный контроль над всеми сферами жизни 6. Все сказанное в огромной степени усиливалось или даже вызывалось к жизни неуемным стремлением Сталина к единоличной власти, его личными чертами. 7. В этих условиях карательные органы стали поистине государством в государстве, контроль над их произволом был утрачен.

Говоря о роли принудительного труда, следует добавить, что в нашей стране для него имелись известные условия: большое, в основном крестьянское население и высокая рождаемость, отсталость промышленности, в которой очень значителен был ручной труд. В некоторых отраслях (напр., лесной) он был преобладающим. Огромные полезные ископаемые и нахождение их в труднодоступных местах. Все это ценой страшной крови, миллионов жизней, десятков миллионов искалеченных судеб на какое-то время делало этот труд выгодным для антинародного государства. Но уже в конце 40-х (особенно в связи с потерями в войне) лагеря стало труднее пополнять и принудительный труд в них стал исчерпывать себя. Он не оправдывал себя также и в сельском хозяйстве, где колхозники оказались прикрепленными к земле, и в промышленности, где рабочие не имели права менять место работы и под страхом заключения обязаны были трудиться. Право на труд превратилось в рабскую повинность. По сути, абсолютное большинство населения стало рабами или крепостными. Свободным же не был никто. Поэтому совсем не шуткой звучит «расшифровка» аббревиатуры ВКП(б) (Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) – «второе крепостное право (большевиков)».

«Серп и молот, смерть и голод», – говорили в селе Воронцовском Краснодарского края»². Это в самом-то благодатном крае!

В XX веке только два режима так варварски и массово использовали труд заключенных, принудительный и иной несвободный труд: СССР и фашистская Германия. Правда, потом страны из социалистического лагеря (Китай, Камбоджа и др.) пытались повторить наш опыт.


Внешняя политика: от поиска союзников к борьбе за передел мира


Днем и ночью готовясь к войне, сталинское руководство, однако, чувствовало себя еще слабым, а в условиях коренной реконструкции народного хозяйства нуждалось в стабильных отношениях с западными странами. Нужно было торговать. К тому же в 1934–1935 гг. войны опасались, поскольку призывники из крестьян были недовольны коллективизацией и голодом. А в 1937–1938 гг. армия оказалась сильно ослаблена репрессиями. Поэтому в первой половине 30-х годов СССР был озабочен нормализацией отношений и поисками союзников на случай войны. В конце 30-х гг. он, в сговоре с Германией, приступил к переделу мира.

Необходимость соблюдать государственные интересы приходила в противоречие с целями коминтерновскими: подталкиванием мировой революции. Поэтому, не отказываясь от поддержки революционеров, Сталин разрешил это противоречие так: только тот мог считаться в Коминтерне настоящим коммунистом, кто в первую очередь учитывал интересы СССР. Другими словами, иностранные компартии должны были делать то, что в настоящий момент было выгодно СССР. Если надо – голосовать за военные кредиты или, напротив, бороться с милитаризмом; клеймить социал-демократов как «социал-фашистов» или объединяться с ними и т. п.

В 1933 г. восстановлены отношения с США, Советский Союз подписал ряд договоров о ненападении с соседями: Финляндией, Латвией, Эстонией, Польшей и Францией. В 1933 же году глава внешнеполитического ведомства М. Литвинов (Валлах), сменивший ранее Г. Чичерина на посту наркома иностранных дел, объявил о новом курсе СССР: ненападение, соблюдение нейтралитета, участие в создании системы коллективной безопасности в Европе и мире.

Такой поворот был не случаен. До 1933 г. Германия являлась главным торговым партнером нашей страны, и между ними существовал «дух Рапалло». После прихода к власти Гитлера отношения ухудшились, военное сотрудничество закончилось.

Война с Германией пугала Советский Союз. Тем более что воинственно настроена была и Япония.

Поэтому начинается поиск союзников. В 1935 г. был подписан военный договор с Францией. К нему подключилась и Чехословакия. Однако ясных военных соглашений не было. Доверие к нам со стороны Франции оказалось ослаблено военными репрессиями в стране. В 1934 г. СССР вступил в Лигу Наций, что свидетельствовало о некотором повышении его международного авторитета.

Между тем Германия все более показывала свой агрессивный характер. Ей вторила и фашистская Италия (в 1935 г. захватившая Эфиопию). В начале 1936 г. немцы заняли войсками так называемую Рейнскую зону, что было запрещено Версальским договором. В этом же году Германия и Италия вмешались в гражданскую войну в Испании. Социалистическое правительство там сражалось с военным мятежником генералом Франко. По сути, это было столкновение фашизма и коммунизма. Помощь СССР республиканцам была затруднена и оказалась недостаточной. К тому же Сталин был больше озабочен борьбой с испанскими троцкистами. Победа фашизма в Испании укрепила позиции Гитлера. Однако еще до этого события Германия нарушила равновесие в Европе. В марте 1938 г. была присоединена к ней Австрия. В ноябре этого же года немцы добились, что Англия и Франция согласились на присоединение к Германии Судетской области, части западной территории Чехословакии, населенной в значительной мере немцами. Франция предала свою союзницу.

Сталин выражал готовность прийти на помощь Чехословакии. Однако собственных границ с ней СССР не имел. Нужно было разрешение для прохода войск через Румынию или Польшу. Оба государства категорически отказались. Слишком велик был их страх перед Советами. Боялись их помощи и чехи, предпочитая советской оккупации немецкую. В марте 1939 г. вся Чехословакия была занята немцами, которые создали зависимое от них Словацкое государство. Следует понимать, что, хотя фашизм в Германии очень не нравился европейским лидерам, он еще не успел полностью проявить свой звериный облик, в отличие от коммунизма в СССР. Вспомнив, что фашисты не трогали частную собственность, церковь, а Германия была более цивилизованной и культурной страной, вы поймете, почему из двух зол Англия и Франция выбирали нацизм, считая его меньшим.

С начала 30-х годов на Дальнем Востоке вспыхнул очаг войны. В 1931 г. Япония захватила Северо-Восточный Китай (Маньчжурию) и создала там марионеточное государство Маньчжоу-Го. В 1937 г. она напала на Китай. Протесты мирового сообщества были слабыми. СССР настоял на объединении в борьбе с Японией коммунистов и Гоминдана (во главе с Чан-Кайши), помог Китаю деньгами, вооружением, военными специалистами. Япония увязла в Китае. В 1938–1939 гг. СССР и Япония прощупывали прочность границ и армии друг друга. В 1938 г. произошли столкновения у о. Хасан, в 1939 г. у монгольской речки (Монголия была союзницей и зоной влияния СССР) Халхин-Гол. Оба раза японцев постигла неудача, во втором случае – довольно серьезная. Победитель у Халхин-Гола Г. Жуков после этого пошел в гору. Зато герой Хасана маршал В. Блюхер был расстрелян. Убедившись в решимости СССР, Япония все больше посматривала на владения Англии, США, Франции в Азии и Тихом океане. Победа на Халхин-Голе, возможно, предопределила нападение в декабре 1941 г. Японии на США, а не на СССР.

Оккупация Чехословакии и Клайпеды (Мемеля) у Литвы показала западным странам, что насытить аппетит Гитлера трудно. Под угрозой войны в Европе и Азии и СССР был заинтересован в союзниках. Одновременно он стал искать сближения с Германией. Сигналом этому послужила замена на посту наркоминдела еврея Литвинова (евреи были объявлены врагами нацизма) на русского Молотова. С весны 1939 г. велись переговоры между Советским Союзом, Англией и Францией о военном союзе против немцев. Однако шли они вяло: западные страны их затягивали. Они хотели затруднить советско-германское сближение, поторговаться с Гитлером, попытаться направить его агрессию против СССР. В свою очередь, советское руководство страшилось единого империалистического фронта против себя, желало использовать «межимпериалистические противоречия». Не прочь был инсценировать «новый рапалльский этап» с Россией и Гитлер, боявшийся войны на два фронта. В результате 23 августа был подписан советско-германский пакт о ненападении.

Это был не только договор о нейтралитете, не только соглашение о торговле и кредитах для СССР. Это был сговор агрессоров о разделе мира. Как вспоминал в своем последнем слове на Нюрнбергском процессе бывший министр иностранных дел Германии Риббентроп: «Когда я приехал в Москву в 1939 году к маршалу Сталину, он обсуждал со мной не возможность мирного урегулирования германо-польского конфликта... а дал понять, что если он не получит половины Польши и Прибалтийские страны, еще без Литвы с портом Либава, то я могу сразу же вылетать назад»³. Первой жертвой разграничения зоны влияния и интересов пала Польша.

1 сентября 1939 г. Германия напала на нее и быстро разбила. 17 сентября израненную страну с востока ударил Советский Союз, начав «освободительный поход». В результате его было захвачено в плен 230 тыс. польских военнослужащих, в том числе 15 тыс. офицеров. Много военнопленных было уничтожено. Вскоре новая граница между Германией и СССР была установлена, к нам отошла огромная территория с населением около 13 млн чел. (в том числе 2 млн поляков). Западные Белоруссия и Украина были включены в состав советских республик и СССР. Великобритания и Франция объявили войну Германии, но вели «странную войну» без боевых действий, по-прежнему надеясь на конфликт между нацистами и большевиками.

Пока немцы готовились к борьбе на Западе, СССР «осваивал» свою зону влияния. Уже в сентябре 1939 г. Прибалтийским республикам были навязаны «договоры о взаимопомощи». В 1940 г., летом, пока фашисты громили Францию и Англию, эти страны (Литва, Латвия, Эстония) были оккупированы после комедии провозглашения их «народными республиками».

Как вспоминал В. М. Молотов, «министр иностранных дел Латвии приехал к нам в 1939 году, я ему сказал: «Обратно вы уже не вернетесь, пока не подпишете присоединение к нам». Из Эстонии к нам приехал военный министр... мы ему тоже сказали». Он гордился: «Свою задачу как министр иностранных дел я видел в том, чтобы как можно больше расширить пределы нашего Отечества. И, кажется, мы со Сталиным неплохо справились с этой задачей». Характерно, что проводить «выборы» в Прибалтике отправились известные сталинские палачи: в Литве – Деканозов, в Латвии – Вышинский, в Эстонии – Жданов.

Этим же летом Сталин ультимативно потребовал от Румынии возврата Бессарабии (Молдавская ССР), а заодно прихватил и Северную Буковину. Это нарушало соглашение с Рейхом и ухудшило с ним отношения. В течение 1940 г. фашисты захватили почти всю Европу, однако весь этот год наша пропаганда представляла Германию как «великую миролюбивую державу», которая сдерживает французских и английских «поджигателей войны».

В конце 1939 г. наше правительство потребовало у Финляндии отодвинуть границу на Карельском перешейке, поскольку она якобы слишком близка к Ленинграду. Взамен населенных территорий, на которых финны двадцать лет возводили военные укрепления, им предлагали большие, но пустынные земли на Севере. Понятно, что такие предложения они отвергли. Тогда СССР напал на своего северного соседа, с которым был договор о ненападении. Однако противник защищался упорно. «Эта короткая, но очень дорого обошедшаяся советским войскам война (50 тыс. убитых, более 150 тыс. раненых и пропавших без вести) продемонстрировала Германии... слабость и неподготовленность Красной Армии»⁴. В марте 1940 г. финны запросили мир и отдали Карельский перешеек и территории под военно-морские базы. Финляндия стала нашим врагом, как и Румыния. На сторону Германии встали также Венгрия и Болгария.

Торговля между Германией и СССР шла очень активно, они еще в 1940 г. обсуждали планы грабежа Ирана, Турции и других стран. Однако в связи с тем, что в Европе уже вся легкая добыча была захвачена, а оба агрессора не переставая готовились к войне, отношения между ними стали ухудшаться. С начала 1941 г. это становилось все заметнее. Вопрос состоял в том, кто окажется хитрее. В апреле 1941 г. удалось подписать договор о ненападении с Японией, что уменьшило опасность войны на Востоке.

Таким образом, в результате сговора с Германией и нападения на соседей СССР удалось значительно расширить свою территорию и население (были образованы 4 новые союзные республики). На присоединенных землях срочно проводились «социалистические преобразования» в виде коллективизации, раскулачивания, национализации предприятий и репрессий против враждебных классово чуждых элементов.