Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 |   ...   | 49 |

Где-то вдали послышались ритмичные ударыгонга, они медленно приближались. Это оказалась группа японских паломников. Онидвигались один за другим, ударяя в маленькие гонги, и скандировали древнююмолитву: Om mani padme hum (О сокровище, восседающее на лотосе. — санскр.).Удар гонга приходился на hum. Паломники низкосклонились перед ступой и вошли в ворота. Там они склонились снова у статуиБудды, распевно произнося что-то вроде молитвы, затем дважды прошли по кругу,приветствуя гимном каждую статую Будды. Я проводил их глазами, но душой был сними, что-то во мне посылало им безмолвную благодарность за то, что ихпоявление чудесным образом помогло мне найти способ выразить охватившее менячувство.

Мое волнение указывало на то, что холмСанчи явился для меня неким центром. Это был буддизм, который я увидел в новомсвете. Жизнь Будды предстала передо мной как воплощение самости, именно идеясамости, самодостаточности, была ее смыслом; она, эта идея, стояла выше всехбогов и была сутью бытия — человека и мира. Как unus mundus (единый мир. — лат.) она воплощает и бытие в себе, изнание о нем, —знание, без которого ничего существовать не может. Будда увидел и осозналкосмогонический смысл человеческого сознания, понимая, что, если человекпозволит этому свету угаснуть, мир обратится в тьму, в ничто. Величайшаязаслуга Шопенгауэра в том, что и он тоже — или и он вновь — признал это.

Христос, как и Будда, воплощает в себесамость, но в совершенно ином смысле. Оба они одержали победу над этим миром:Будда, так сказать, здравым смыслом, Христос — искупительной жертвой.Христианство учит страдать, буддизм — видеть и делать. Оба пути ведутк истине, но для индуса Будда — человек, пусть совершенный, но человек, тем более, что онличность историческая, и людям легче понять его. Христос — и человек, и в то же время Бог, понять это гораздосложнее. Он и сам не осознавал всего, зная лишь то, что обречен пожертвоватьсобой, такова его судьба. Будда действовал, как считал нужным, он прожил своюжизнь до конца и умер в глубокой старости. Христос же был тем, чем ему должнобыло быть, — онпрожил очень недолго.*

19

Со временем буддизм, как и христианство,претерпел многие изменения. Будда сделался, если можно так выразиться,воплощением саморазвития, образцом для подражания, хотя сам он учил, что,преодолев цепь сансары, каждый человек способен достичь просветления, статьбуддой. Аналогично и в христианстве Христос представляется неким прообразом,который живет в каждом христианине и в своем роде являет собой идеальную модельличности. Но исторически христианство пришло к imitatio Christi, когдачеловек не пытается искать свой, предназначенный ему духовный путь, но ищетподражания, следует за Христом. Так и Восток пришел в конце концов к своегорода imitatio, Будда стал образцом для подражания, что уже само по себе естьискажение его учения, равно как imitatio Christi привело к неизбежному застоюв развитии христианства. Как Будда в своем знании далеко превзошел брахманов иих богов, так и Христос возвещал евреям: Вы боги (Ин. 10,34), но люди так ине смогли принять это. И теперь мы видим, что так называемый христианскийЗапад, так и не создав нового мира, стремительно приближается к разрушениюимеющегося.

* * *

В Индии я получил три докторских степени— в Аллахобаде,Бенаресе и Калькутте: первая представляет исламское, вторая — индусское, третья — британско-индийское научное имедицинское знание. Это было уже слишком, и мне срочно понадобилась хотькакая-нибудь разрядка. Так и случилось: в Калькутте я подхватил дизентерию,попал в госпиталь и пролежал там десять дней. Госпиталь стал для меняблагословенным островком, спокойным местом, где я смог разобраться в безбрежномморе впечатлений, поразмыслить о множестве вещей, переплетенных в безумнойхаотичности: о величии, глубине и великолепии Индии, о ее непроходимой нужде ибедствиях, о ее совершенстве и несовершенствах.

Когда я выздоровел и вернулся в отель, мнеприснился сон; он был столь примечателен, что я должен рассказать онем.

В компании моих цюрихских друзей яоказался на незнакомом мне острове, похоже, недалеко от побережья южной Англии.Остров был небольшим и практически необитаемым — узкая полоса земли, километровна тридцать протянувшаяся с севера на юг. В южной части острова на скалистомпобережье возвышался средневековый замок. Мы, туристы, стояли во дворе замка,перед башней. Через ворота мы видели широкую каменную лестницу, котораязаканчивалась наверху, у входа в колонный зал. Горели свечи. Я знал, что этозамок Грааля и что сегодня вечером здесь состоится празднество в его честь.Мало кому было известно: даже наш коллега немецкий профессор, поразительнопохожий на Моммзена в старости, ничего об этом не слышал. Мы с ним о многомговорили, он производил впечатление человека умного и образованного. Лишь однопоказалось мне странным: для профессора все это было в прошлом, было мертвым;с большим знанием онрассказывал о схожести британских и французских источников легенды о Граале. Ноон не понимал собственно смысла легенды — ее живого присутствия внастоящем, тогда как я ощущал это необыкновенно остро. Вдобавок он, похоже, незамечал того, что нас непосредственно окружало, и вел себя так, будто находилсяв аудитории и читал студентам лекцию. Моя попытка привлечь его внимание кособенностям обстановки оказалась тщетной. Он не видел ни лестницы, ни свечей,ни самого зала.

Растерянно озираясь, я вдруг обнаружил,что стою у высокой замковой стены, нижнюю часть которой покрывало что-то вродешпалеры, только не деревянной, как обычно, а кованной — в форме виноградной лозы слистьями и гроздьями. Через каждые два метра на горизонтальных ветвяхрасполагались на манер птичьих гнезд крошечные железные домики. Вдруг средилиствы что-то промелькнуло, сначала я подумал, что это мышь, но потом отчетливоразглядел крошечного железного гномика в колпаке, снующего от одного домика кдругому. Ну вот, —воскликнул я в изумлении, обращаясь к профессору, — Вы же видите это!

Неожиданно все исчезло, и обстановка восне изменилась. Мы, та же компания, но уже без профессора, оказались не взамке, а на каком-то голом скалистом берегу. Я понял: что-то должно случиться,поскольку Грааля все еще не было, а празднество должно было состояться именносейчас, этим вечером. Кто-то сказал, что его прячут в северной части острова, вмаленьком домике. Но я знал, что мы обязаныдоставить Грааль в замок. Нас было человек шесть, имы двинулись в путь.

Идти было тяжело, но через несколько часовмы достигли самой узкой части острова, где выяснилось, что остров фактическиразделен на две части морским проливом. В самом узком месте ширина его былаоколо 100 метров. Солнце зашло и наступила ночь. Уставшие, мы расположились наберегу. Местность выглядела безлюдной и пустынной — ни куста, ни деревца,— ничего, кроме травыи екал. Нигде поблизости мы не обнаружили ни моста, ни лодки. Было оченьхолодно, и мои спутники один за другим стали засыпать. Я не спал, раздумывая,что же можно сделать, и наконец решил переплыть через пролив. Я началраздеваться — и вэтот момент проснулся.

Этот средневековый европейский сюжетявился мне тогда, когда меня захлестнула масса беспорядочных индийскихвпечатлений. Тем более, что лет десять назад я выяснил, что во многих областяхАнглии легенда о Граале все еще жива и актуальна, несмотря на все, что о нейнаписано поэтами и учеными. Это поразило меня еще больше, когда я нашелпараллель между поэтическим мифом и свидетельствами алхимиков об unum vas,лuna medicina и unus lapis. Мифы, о которых не помнят днем, живут ночью, имогучие образы, которые сознание свело к ничтожной банальности, увлекаютпоэтов, обретая благодаря им новую жизнь, — и уже в другой форме, но вновь ивновь заставляют нас задумываться. Великие мертвецы все еще живы, они простоизменили имена. Мал, да удал — неузнанный кабир поселился в новом доме.

Сновидение своей властью освободило меняот каждодневных индийских впечатлений и вернуло назад, к тому, что я оставил наЗападе, прежде всего к сюжетам о поисках философского камня и чаши святогоГрааля. Все индийское будто отодвинули от меня, заставляя вспомнить, что Индияникогда не была моей целью, а лишь частью пути, хотя и безусловно важной, чтоона должна всего-навсего приблизить меня к настоящей цели. Сон как бы ставилпередо мной вопрос: Что ты делаешь в Индии Тебе же необходимо найти святуючашу, salvator mundi. Неужели тебе не понятно, что еще немного, и будетвзорвано все, что создавалось веками.

Конечным пунктом моего путешествия быЦейлон — уже неИндия, а юг, где ясно ощущалось присутствие чего-то от рая, где нельзя былооставаться слишком долго. Коломбо — шумный торговый порт, на него каждый день между пятью и шестьючасами с ясного неба вдруг обрушивается страшный ливень. Вскоре мы покинулигород, направляясь в глубь страны. Мы побывали в Канди, древней столице, всегдаокутанной легким туманом, прохладная влага которого дает жизнь буйной зелени.Храм Далада-Малигава, где находится священная реликвия — зуб Будды, сам по себе невелик,но в нем я нашел много интересного для себя. Я проводил в храмовой библиотекедолгие часы, беседуя с монахами и рассматривая серебряные листы свыгравированным на них текстом буддийского канона.

Здесь мне довелось стать очевидцемнезабываемой вечерней церемонии. Юноши и девушки возлагали целые горы цветовжасмина к алтарю и тихо пели молитву — мантру. Я думал, что они молятсяБудде, но сопровождающий меня монах объяснил: Нет, Будды нет больше. Емунельзя молиться, — онв нирване. Они поют: эта жизнь быстротечна как очарование этих цветов; Бог мойда разделит со мною плоды этого подношения. В том, что пели эти молодые люди,чувствовалось нечто подлинно индийское.

Перед церемонией был организован часовойконцерт в мандапаме (это нечто вроде зала ожидания в индийских храмах). Вкаждом углу зала стоял барабанщик, а еще один — очень красивый юноша— занял место вцентре. Он солировал, демонстрируя настоящее искусство. На нем были красныйпояс, белая шока (длинная юбка, доходящая до щиколоток) и белый тюрбан, рукиукрашали сверкающие браслеты, его темно-коричневая кожа блестела от пота. Юношаподошел к золотому Будде, держа в руках двойной барабан, чтобы принести звук вжертву, и сыграл великолепную мелодию с потрясающим мастерством и артистизмом.Я наблюдал сзади, как он стоял перед маленькими светильниками у входа вмандатам. Барабан —это своего рода чревовещатель, и молитва — не совсем молитва, алочистительная мантра, медитация или самовыражение. Она не имеет никакогоотношения к почитанию несуществующего Будды — это некая духовная акция,совершаемая человеком во имя спасения себя самого.

Приближалась весна, — время возвращения домой.Впечатления переполняли меня, я даже не испытывал желания сойти с корабля иосмотреть Бомбей. Вместо этого, засел за мой латинский трактат по алхимии. НоИндия оставила во мне неизгладимый след: она открыла некий путь без начала иконца, бесконечный мир — другой мир, несоизмеримый ни с чем, что я знал и к чемупривык.

Равенна и Рим.

Когда я впервые посетил Равенну в 1914году, гробница Галлы Плацидии уже тогда произвела на меня глубокое впечатление— казалось, онаудивительным образом притягивала меня. 20 лет спустя я снова испытал этонеобыкновенное чувство. Я пошел туда с одной знакомой дамой, и по выходе мысразу попали в баптистерий.

Первое, что меня потрясло, это мягкийголубой свет, который заливал все помещение. Но я не воспринимал его как некоечудо, не пытался понять, где его источник, почему-то это не имело для менязначения. Тем не менее я был удивлен, что на месте окон, которые я еще помнил,теперь располагались четыре огромные необычайно красивые мозаичные фрески. Но ярешил, что просто забыл о них, и даже слегка огорчился, что память мояоказалась столь ненадежной. Мозаика на южной стене представляла крещение вИордане, вторая — насеверной — переходдетей Израилевых через Красное море; третья, восточная, в моей памяти несохранилась. Возможно, она изображала Неемана, очищающегося от проказы вИордане — этот сюжетя хорошо знал по библейским гравюрам Мериана. Но самой необычной оказаласьпоследняя, четвертая мозаика на западной стене баптистерия. На ней был Христос,протягивающий руку тонущему Петру. Мы стояли перед ней минут двадцать и спорилио таинстве крещения, об изначальном обряде инициации, который таил в себереальную возможность смерти. Инициация действительно представляла опасность дляжизни, включая в себе архетипическую идею о смерти и возрождении. И крещениеизначально было реальным лутоплением, когда возможно было по меньшей мерезахлебнуться.

Сюжет о тонущем Петре сохранился в моейпамяти с поразительной отчетливостью. Я и сегодня представляю его до последнеймелочи: синеву моря, отдельные мозаичные камни с надписями у губ Петра и Христа(я пытался их расшифровать). Покинув баптистерий, я сразу же заглянул в лавку,чтобы купить фотографии мозаики, но их не оказалось. Времени было мало, и яотложил покупку, полагая, что смогу заказать открытки в Цюрихе.

Уже будучи дома, я попросил одногознакомого, который собирался в Равенну, привезти мне эти открытки. Но ему неудалось их найти, и не мудрено — он обнаружил, что описанной мной мозаики нет вообще. И небыло.

Между тем я уже успел рассказать обисходных представлениях о крещении как инициации на одном из моих семинаров и,естественно, упомянул те мозаики из баптистерия. Я отлично помню их по сейдень. Моя спутница еще долго отказывалась верить, что того, что она виделасвоими глазами, не существует.

Мы знаем, как трудно определить, в какойстепени два человека одновременно видят одно и то же. Но в этом случае я мог суверенностью утверждать: мы видели мозаику, по крайней мере в главныхчертах.

* * *

Случай в Равенне — одно из самых невероятныхсобытий в моей жизни. Едва ли он поддается объяснению. По-видимому, некоторыйсвет в данном случае прольет один сюжет из средневековой хроники об императрицеГалле Плацидии. Зимой, когда она плыла из Константинополя в Равенну,разразилась страшная буря. Тогда она дала обет, что, если спасется, построитцерковь, на стенах которой будут изображены сюжеты об опасностях моря.Императрица исполнила обещание, выстроив базилику Сен-Джованни в Равенне иукрасив ее мозаиками. Позже базилика вместе с мозаиками сгорела, но в Милане, вАмбросиане, все еще хранится рисунок, изображающий Галлу Плацидию влодке.

Pages:     | 1 |   ...   | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 |   ...   | 49 |    Книги по разным темам