Ник Перумов Адамант Хенны
| Вид материала | Документы |
СодержаниеАвгуст, 2, раннее утро, восемь с половиной лиг юго восточнее хриссаады, лагерь рабов Август, 3, сердцевой харад |
- Художник В. Бондарь Перумов Н. Д. П 26 Война мага. Том Конец игры. Часть вторая: Цикл, 6887.91kb.
- Ник Перумов Черное копье, 7848.51kb.
- Ник Перумов Война мага. Том 4: Конец игры, 9464.07kb.
- Один на один Ник Перумов, 3720.97kb.
- Воина Великой Тьмы. Ник Перумов. Земля без радости книга, 5591.23kb.
- Воин Великой Тьмы. Ник Перумов Воин великой Тьмы книга, 5109.78kb.
- Ирина Лежава ловец, 234.9kb.
- Xv ювілейна міжнародна виставка навчальних закладів “сучасна освіта в україні – 2012”, 45.69kb.
- Карамзин Ник Мих, 54.78kb.
- 1. Ник: A. Freud, иногда меняю фамилию: на Krowley, 1529.46kb.
^ АВГУСТ, 2, РАННЕЕ УТРО, ВОСЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ ЛИГ ЮГО ВОСТОЧНЕЕ ХРИССААДЫ, ЛАГЕРЬ РАБОВ
Серый не мог спать. До побудки оставалось еще немало времени, сотня его спала, спал и весь огромный лагерь невольников — которых почему то харадские военачальники упорно именовали «свободными воинами Великого Тхерема».
Невдалеке заскрипели колеса огромных возов, что везли в лагерь бочки с водой от ближайших колодцев. Воды давали мало, хватало не всем, и возле бочек постоянно разыгрывались драки. Зашевелились сонные караульщики рабы
— им бегом, наперегонки, нестись к возам, едва те остановятся.
Серый упруго поднялся на ноги. Никто не заставлял его этого делать, но каждое утро он обходил свою сотню, словно повинуясь накрепко усвоенной в прошлом воинской привычке. Толку от обходов вроде бы как и не было — но люди отчего то чувствовали себя увереннее, если первое, что они видели, просыпаясь по глухому грохоту кожаного била, — фигуру Серого, молча обходящего занятый сотней пятачок.
— Мы уже, уже, сотник. — Двое парней покрепче, поддерживая кандальные цепи, заторопились с бадьями к бочкам. Никто из спящих не пошевелился — предстоял тяжелый день, и каждый старался урвать полную меру отпущенного хозяевами сна.
Продолжая обходить лагерь, Серый оказался возле самой границы. По углам располагались посты дозорных тхеремцев — но ограждения вокруг отсутствовали. Несмотря на заманчивую близость кустов, бежать никто не пытался. Слишком свежи были еще в памяти крики тех, что рискнули. Ищейки и ловчие кречеты отыскали их мигом. Расправа была суровой: пойманных оставили умирать над пышущими жаром углями, и идущие мимо колонны рабов угрюмо взирали на казнь… Все надеялись, что там, где сошлись армии Харада и неведомые орды южных пришельцев, станет полегче. Должны же им дать оружие, в конце то концов! И расковать… А вот тогда посмотрим, кто кого…
Так — или почти так — думало громадное большинство в невольничьем войске, что неуклонно продвигалось все дальше и дальше на юг…
Шагах в пяти от зарослей Серый остановился. Нет, у него не возникло и мысли о побеге (хотя оставленные бичом полутысячника рубцы сильно саднили)
— просто там, в чаще, ему почудилось какое то движение — словно кто то опрометью, из последних сил, продирался сквозь сплетения ветвей, отчаянно пытаясь уйти от недальней погони.
А погоня и впрямь близилась. Лязгало оружие, храпели и ржали кони; харадские охотники уверенно гнали жертву к краю леса.
Серый замер, прислушиваясь. Ему казалось, что весь лагерь должен подняться на ноги — но все вокруг спали, добирая остатки ночного отдыха. Часовые харадримы лениво потягивались на своих постах — Серый, даже стоящий невдалеке от кустов, не возбуждал в них особого рвения. Никуда не денется — в кандалах то! А если по дурости и попытается бежать — так на то собаки есть.
Жертва неслась из последних сил. И — прямиком к тому месту, где застыл Серый.
Листва дрогнула, и на рыбака воззрилось хорошенькое, но до предела измученное девичье личико — все исцарапанное, исхлестанное ветками. Золотистые волосы спутались, разметались в беспорядке. Большие серые глаза мгновенно наполнил ужас — едва только девушка увидела стоящего перед ней закованного в кандалы человека, а невдалеке — харадских лучников. Но позади настигала погоня, и на лице беглянки появилось выражение обреченности. Серый заметил, как она потянула из ножен легкую саблю.
И тогда одними глазами Серый приказал ей:
«Иди ко мне!»
Часовые равнодушно глазели по сторонам. Шум погони раздавался уже совсем близко — и беглянка наконец решилась. Одним рывком она преодолела пустое пространство — и оказалась рядом с Серым. Не произнеся ни слова, тот мгновенно толкнул ее к спавшим вповалку людям. Девушка быстро кивнула
— и, ловко прикрыв краем одежды роскошные золотые волосы, тотчас притворилась спящей.
Никто ничего не заметил. Только десятник, среди людей которого Серый спрятал беглянку, быстро взглянул на Серого и тотчас же кивнул. Если сотник что то делает — значит, так надо.
Затрещали кусты. Караульные, спохватившись, вскинули луки — но тотчас же и опустили. Из зарослей вырвалась кавалькада тхеремских охотников за рабами; на длинных сворках ярились псы ищейки. Старший из охотников что то крикнул караульному, и совсем не требовалось знать харадский язык, чтобы понять — он спрашивает: «А не пробегала ли здесь?..»
Часовые дружно замотали головами. Мол, ничего не видели, ничего не знаем. Псы же внезапно заскулили, упираясь лапами в землю и явно не желая идти дальше.
Серый внимательно и пристально смотрел на них. Старший над погоней досадливо плюнул, зло рявкнул на жмущегося к конским копытам пса и развернул скакуна. За ним, горяча коней, понеслись и остальные поимщики.
Серый неспешно повернулся спиной к зарослям. Лицо его блестело от обильного пота. Казалось, он только что перетаскал на собственных плечах добрую сотню неподъемных тюков.
Все происшествие заняло совсем не много времени.
И тут грянула побудка.
^ АВГУСТ, 3, СЕРДЦЕВОЙ ХАРАД
Нет нужды говорить, что Фолко и его спутники были в отчаянии. Никто не говорил ни слова. Забившись в темный, заросший распадок, отысканный Рагнуром, они мрачно молчали. Ни у кого недоставало сил говорить. Малыш что то шептал, сжав кулаки, — не то бранился самыми черными словами, не то взывал к прародителю Дьюрину… Торин просто молчал — но лицо его могло в тот миг напугать до полусмерти всех девятерых назгулов с Сауроном в придачу. Более спокойным казался Рагнур — кхандец твердо верил в судьбу. Они сделали все, что могли, и даже больше. Всемогущий Рок рассудил иначе — так что же теперь убиваться! Видно, Эовин на роду написано остаться в Хараде…
Наконец кхандец нарушил затянувшееся молчание:
— Нам надо уходить. И быстро. Будет большая охота, а у нас нет ни припасов, ни коней. Северный путь наверняка перекроют. А потому придется уходить туда, где нас не ждут, — на юг.
Он говорил четко и отрывисто, как о чем то давно решенном.
— На юг? — Фолко поднял глаза. — Я не ослышался? На юг?
— Именно так. — Рагнур стукнул кулаком по ладони. — Там нас не ждут. Коней и все прочее возьмем в бою. И тогда — к Морю!
— Ага, свяжем плот и поплывем, — съехидничал Малыш.
— Если припрет, может, и поплывем. Если, конечно, ты хочешь вернуться в Умбар, — без тени улыбки ответил кхандец. — У нас, у Морского Народа, есть свои секреты. Так вот, если мы выйдем к определенному месту побережья и подадим сигнал — нас подберут. Первый же корабль.
— Это как же? — невольно заинтересовался Фолко.
— Увидишь, — отрубил Рагнур. — Это одна из наших тайн.
— Так, — медленно протянул Фолко. — А Эовин, значит, пусть пропадает? Так, что ли?
— Судьба не благоприятствует нам, — пожал плечами эльдринг. — Мы сделали все, что могли. Но если ты скажешь мне, что это не так, что в наших силах все изменить, — добро!
Фолко опустил голову. Все пропало! И заветный сосуд с Древобородовым питьем — тоже. Не дотянуться теперь до Эовин даже в мыслях, не понять, где она… А что толку сожалеть о несбыточном! Кони стали добычей харадримов, и о них надо забыть. Как и о том, что было в седельных сумках. Хорошо еще, что все оружие осталось при себе…
Он молчал, не находя слов, чтобы опровергнуть жестокую правду Рагнура. В самом деле, что делать им, лишившимся всего? Пусть даже они с боем добудут коней — что дальше? Погоня тотчас же окажется у них за плечами. И потом — что станут они делать там, у Моря? Тайные сигналы Морского Народа? А сколько времени придется ждать, пока придет ответ?
— Мы не можем уйти, — спокойно и строго сказал Торин, глядя прямо в глаза кхандцу. — Мы не можем уйти. Ты — как хочешь. Уходи, если честь твоя позволяет это.
Рагнур вскочил, глаза его налились кровью, рука до половины вытянула саблю из ножен.
Маленький Гном тотчас же оказался напротив него — меч и кинжал наготове.
— Стойте, да стойте же! — Фолко кинулся разнимать гнома и человека, готовых вот вот вцепиться друг другу в глотку. — Совсем обезумели! Рагнур! Малыш! Торин! Забыли, с чем дело имеем?!
— А что он… — разом выпалили кхандец и Строри.
— Каждый сказал, что думал, — строго проговорил Фолко. — Не судить же друг друга. Каждый выбирает свою дорогу. Нам будет очень не хватать тебя, Рагнур, но, если ты так решил — иди. Мы останемся здесь и либо погибнем, выручая Эовин, либо спасем ее. Возвращаться без нее для нас — хуже смерти. Вот и все, и незачем драться… — закончил он устало.
Торин угрюмо кивнул. Малыш спрятал клинки. Чуть помедлив, кхандец тоже убрал руку с эфеса. Несколько мгновений все молчали.
— Это безумие… — прорычал наконец Рагнур. — Безумие, но… А, все равно! Остаюсь! — И тотчас же, словно и не было ничего: — А все таки, как вы намерены искать пропавшую?
Фолко, Торин и Малыш разом тяжело вздохнули. Ответить на это никто не мог.