Один на один Ник Перумов
| Вид материала | Документы |
СодержаниеПродолжение интерлюдии Линия 1. объект 3-0001. Точки потенциальных биений – пересечение линии 1 с линиями: 4, 104, 170, 1-6. устранение биений – идет устранение. Идет изменение на линии г-1. Измененная линия. Устранение биений на линиях 4, 104, 170 – автоматическое. Идентификация проведена. Точки потенциальных биений – пересечение линии 4 с линиями 1, 2, 5, 19, 104, 170. Базовая линия. Объект 3-0170. Объект 3-0004. Идет изменение на линии 19. Туземное название “людецкая оксана сергеевна”. Идет изменение на линии 4. 6 Октября 1995 года, 10.34. Устранение биений на линиях 1, 2, 5, 104, 170 – Идентификация проведена. Точки потенциальных биений – пересечение Линия 5. объект 3-0005. Точки потенциальных биений – пересечение ... Формы государства, 35.82kb. ПРОДОЛЖЕНИЕ ИНТЕРЛЮДИИ… ВД лично задраил все люки и строго-настрого приказал охранять любимый танк как зеницу ока. Четверо лысых остались нести около бронированного транспорта их сиятельства круглосуточное дежурство. Остальных ВД отправил во Дворец – охранять объект номер два – Вомбата. Последние двести метров до границы они прошли уже втроем. Граница Города существовала не просто как устойчивое словосочетание, а как реальная географическая линия. ДО которой был еще серый, растрескавшийся асфальт и клочки выгоревшей бог знает когда травы. А ПОСЛЕ – сразу же начинались сочные зеленые кусты, плотные заросли заштетайника, а главное – совершенно другие звуки. Можно было бы, конечно, поэкспериментировать: походить туда-сюда, понаблюдать за необычно резкой сменой всех декораций, но этим никто заниматься не стал, не до глупостей сейчас, не до них. Шагов через сто, как миновали границу, Саня по-деловому лег на спину, раскинув руки в стороны, и закрыл глаза. Он лежал, растворяясь в родных шорохах и скрипах, безошибочно определяя причину того или иного шума. Постепенно к нему возвращалась уверенность в собственных силах. Он постарался максимально расслабиться, слиться с травой, землей, воздухом… Чтобы снова почувствовать себя частицей этого странного, сурового, но совершенно правильного, с его, точки зрения, мира… Он лежал и прислушивался. И вдруг понял: чего-то не хватает. Квадрата нигде не было. То есть он не чувствовал его совершенно! В первый момент Саня не испугался и даже не удивился. Он ожидал чего-то подобного после длительного пребывания в Городе. Ничего, решил он, это временно. Все восстановится. После яркого света в темноте тоже вначале ничего не видно. Стоявшие поодаль Света с ВД наблюдали за Саниными действиями. Света – с иронией. ВД – с уважением. – Пошли, – скомандовал Двоечник, вставая и отряхиваясь. Он старался говорить самым уверенным голосом, на какой только был способен. И они пошли. Пока так, куда глаза глядят, о чем Саня, естественно, предпочел умолчать. Проблемы начались на первой же ночевке. Свету укусил шляршень. Каша пригорела. ВД наотрез отказался спать на голой земле. Первым желанием Сани было упасть на землю и разрыдаться. Но после солидного, опять-таки мысленного, тычка с Сашиной стороны он мигом успокоился и взялся за дело. Распухшую и онемевшую Светину руку обложили листьями ползучей договорки, а саму Свету всего за час почти убедили, что шляршень животное совершенно безобидное, кусается исключительно в целях самозащиты, и не иначе как Света первая ему на ногу наступила, и укус его не смертелен, к утру пройдет и т.д. и т.п. Для ВД в одном из карманов Саниного рюкзака нашлась тонкая, но прочная сетка. С грехом пополам натянув ее между хилыми сосенками, Саня изобразил некое подобие гамака. И еще двадцать минут убеждал отца, что никакая местная гадость не прыгает в высоту более чем на десять сантиметров. Вранье, конечно, бессовестное, но надо ж было человека как-то успокоить перед сном… Пригоревшую кашу обильно сдобрили специями и съели до крошки. Засыпая, Саня подумал, что более неподходящую компанию для прогулок по окрестностям придумать невозможно. О чем я и говорил в своей речи выше. … Ты хоть понимаешь, что это – только начало? Уж ты-то, бывалый бродяга, должен понимать, что все эти шляршни и гамаки – это даже не цветочки, это ранняя молодая зелень. Трое людей, не имеющих друг с другом не то что тончайшего, а и бревноподобного контакта. Не веришь? Тогда в качестве тренировки можешь объяснить нашей принцессе правила поведения при подходе саунд-волны. Ну, как? Ты думаешь, она с восторгом плюхнется в ближайшую грязь, уткнется носом и будет лежать не шелохнувшись? Или ты думаешь, твой папаша сможет отбиться от группсов? Не наблюдать за ними через решетку, а именно – стрелять с бешеной скоростью в крутящуюся вокруг свору? Можешь не отвечать, вопросы, понятное дело, риторические. Не пойму, чего ты вообще сюда поперся? Сидели бы в своем танке на краю Города. Ты бы похаживал на разведку. Утром и вечером. Вышел, лег, послушал: есть Квадрат? Есть? Пошли. Нет? Дальше ждем… Но Саня у нас, оказывается, не так-то прост. Когда он мне объяснил, КУДА идет, я, честно говоря, обалдел. Я тут из себя крутого корчу, Двоечника за придурка держу, а он… соображает! Действительно, какого черта ждать очередного Квадрата, который когда еще вздумает ползти, если можно сразу двигать… И как я мог забыть? Наша первая стычка с Антоновым. Здесь. Которая так плачевно кончилась для него в нашей реальности. Молодчина, Саня, что напомнил! Вомбат тогда со всей Командой рассорился. Потому что он предлагал идти в точку, из которой, по Саниным, кстати, расчетам, выходят Квадраты! А Команда отказалась. Санька, оказывается, запомнил эту точку! Отсюда, если напрямик, километров семь будет. На деле получится раза в два побольше. Ну, хотя бы потому, что прямо у нас на пути – пресловутое Девяткино. Интересно, кстати говоря, будет полюбопытствовать, что от него осталось после моего эксперимента с Дуниным цветиком-семицветиком. Но в любом случае обходить придется. Саня утверждает, что лучше – справа. Слева нежелательно. Слева – Железка. А Саню почему-то совершенно не вдохновляют воспоминания о Синих Уродах. Ну, ладно, пожалуйста. Пойдем справа. Как там, спокойно? Вроде да, утверждает Саня и сразу начинает сыпать заковыристыми местными названиями. Запаска, Спокойное Озеро, Китайский Поселок, Ворота Ханьси, Ворота Шуиси… Хватит, хватит, мне абсолютно все равно, какие там у вас ворота, важно, чтобы пройти было можно. Можно, можно, заверяет меня Саня, и мои мысли почему-то опять возвращаются к Антонову. Ведь он в конце концов добился своего и устроил наш поход. Зачем-то ему нужно было попасть в Квадрат… А если учитывать ту, прошлую его попытку, то даже и не в сам Квадрат, а именно в эту точку… Ну, ничего, сейчас он нам не помеха… Какой-то странный звук послышался в тишине. Тихо! Нет, не разобрать. Звук совершенно незнакомый… Двоечник насторожился. Эх, Саня, Саня… Конечно, откуда тебе его знать? Так плачет женщина. Плачет просто от жалости к себе, тихо-тихо, чтоб не услышали. Но с тайной надеждой, что услышат и пожалеют. Мы с Саней оказались в жутком затруднении. С одной стороны, нужно подойти и… ну хоть спросить, что случилось? А с другой стороны… Явно не ты – причина этих слез. Значит, не тебе и утешать. Еще хуже будет, если ты ее пожалеешь, а она разнюнится у тебя на плече, нажалуется на свою загубленную жизнь… Зуб даю: утром всем будет стыдно, а ты для Светы окончательно превратишься в помойное ведро. Мы остались сидеть как сидели. Плач скоро затих. Как все меняется утром! Глядя на умытую и причесанную Свету, собирающую цветы, трудно было поверить, что она плакала ночью. Мелькнула мысль – не заглянуть ли к Дуне, в Цветник… Да нет, не по пути, да и Дунино лицо тяжеловато для женского восприятия. После завтрака все в практически прекрасном настроении тронулись в путь. Скорость передвижения была не просто низкая – веселая троица могла бы, конечно, обогнать быстряка. Но только сытого. Голодного – навряд ли. К тому же мешали постоянные задержки и остановки. То Света потеряла носовой платок (Господи, прости, ну зачем здесь, у нас, носовой платок? Тоже, между прочим, отдельная история. Будучи еще во Дворце, разгневанный ВД как-то разразился целой лекцией на тему: “О вреде негигиеничных тряпок для собирания соплей”. Еще бы, с его-то брезгливостью…). То мы не меньше часа стоим и смотрим на брачные игры прустнецов. Глаза Светы горят от восторга, и никуда идти она не желает, пока не досмотрит. Особенно ее веселит, когда два самца намертво запутываются хвостами и изо всех сил тянут – каждый в свою сторону. – А если хвост не выдержит и оторвется? – спросила Света. – Бесхвостый уходит, – ответил Саня, пожимая плечами. – Что ж тут непонятного? Кому он без хвоста нужен? – А этот, который с двумя? – Этот дальше продолжает. – Саня оживился и с детской непосредственностью сообщил: – Самый кайф – на последнего смотреть. Такой клубок на заднице! Мы с мужиками как-то у одного подсчитали: восемнадцать хвостов накручено было! – Как это подсчитали? – наивно спросила Света, косясь на здоровенных прустнецов, возившихся на поляне и выбивавших тучу пыли своими широкими копытами. – Пристрелили и посчитали, – ответил Саня ей в тон. Света надула губы и отвернулась. В общем, до середины дня наше путешествие все еще напоминало семейный выезд на пикник. А потом Света присела на минуточку. То ли чтобы поправить какой-то ремешок на обуви, то ли рассмотреть очередной цветочек. Саня терпеливо ждал, постукивая носком ботинка по земле. Тонкий звук, похожий на жужжание, быстро нарастая, вонзился в уши. Пока Саня вертел головой, пытаясь определить, что это и откуда, все было кончено. ВД только и успел, что дернуть его за куртку и беззвучно указать рукой… Круг диаметром не более двух метров, в центре которого как раз и находилась Света, словно выпиленный лобзиком, быстро погружался в землю. То есть он не просто быстро погружался, а почти мгновенно провалился вниз. Еще мелькнули широко раскрытые Светины глаза и… Все. Когда Саша уже через секунду подскочил к краю, перед ним зияла черная бездонная ямища. Трудно сказать, чья реакция была первее, но мы с Саней прыгнули вниз. Я – за любимой женщиной. Саня – потому что уже сообразил, что произошло. Я ползу по грязному тоннелю и тихо матерюсь в Санин адрес. Вслух. Хотя мог бы и не напрягаться – все мои эмоции он получает и так, в полном объеме. Я ползу и матерюсь. Я выбираю самые изощренные выражения, самые грязные и обидные. Как ни странно это звучит, но моя ругань имеет своей целью не унизить Саню лишний раз, а, скорей, утешить. Потому что в данный момент он чувствует себя несравнимо хуже, чем я могу выразить словами. Безусловно, с себя я ответственности не снимаю. И весь наш поход теперь – наконец-то доперли! – видится сущей авантюрой. А Санина самоуверенность – теперь уже – кажется граничащей с идиотизмом. Ладно, будь ты хоть четырежды-расчетырежды человек-барометр, имей ты отличную реакцию и ну просто огро-омный опыт местного ориентирования в составе знаменитой Команды… Но это не дает – повторяю! – не дает тебе права так легкомысленно отправляться сюда на прогулки с женщинами и калеками! Ты славно тут, давеча, иронизировал по поводу ВД и группсов. А не подумал, что группсы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО могли на вас напасть? И что папаша твой ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не успел бы отстреляться? А? Света ему, видите ли, в грязь носом падать не будет при приближении саунд-волны… Урод. Еще сильнее я злюсь из-за того, что, покопавшись в Саниной памяти, обнаружил четкое и доходчивое объяснение случившегося. И сразу же уяснил, что и тут Двоечник заработал кол с минусом. Итак. Информация: этим путем к Ближним Холмам Команда никогда не ходит. Вопрос: почему? Ответ: потому что именно здесь, под землей, находится самая большая на севере колония Гремучих Термитов. Еще вопрос: насколько опасны Гремучие Термиты для человека? Ответ: Гремучие Термиты являются обособленным сообществом, с человеком в контакты не вступают, опасности не представляют. За исключением: см. сноска 1. Сноска 1: Через определенное, конкретно не установленное время (от месяца до полугода, по различным сообщениям) сообществу Гремучих Термитов требуется 1 (один) человек для организации инкубатора-куколки. Непременное условие: группа крови человека – IV(AB). Почему? Отвечаю: а хрен их знает! Но нужного человека термиты определяют безошибочно и без анализов. В таком случае, еще раз повторяю вопрос: почему Команда обходит стороной колонию Гремучих Термитов? Ответ: у одного из членов Команды (у Лени Пургена) группа крови именно АВ. Саня, ты знал об этом? Знал. Тогда какого… Я снова начинаю материться. Еще через некоторое время Саня потихоньку оживает и начинает даже огрызаться на мои особо удачные выпады. И что-то даже вякает, типа того, что не мог же он предусмотреть все опасности… и черт этих баб вообще разберет, одни цветочки у них на уме да истерики… Эх, жаль, этот женоненавистник-теоретик со мной одно тело делит. А то я б ему сейчас так накостылял… Ты что же, придурок, считаешь, у женщин кровь какая-то другая? Или вовсе крови нет? Ты мог, для проформы хотя бы, спросить: девушка, а какая у вас, извините, группа? Ладно, стоп. Ссориться нам пока нельзя. Нам делом надо заниматься. Яма, в которую мы прыгнули, оказалась на деле не так уж и глубока. Довольно широкий тоннель уходил от нее в сторону. Черт побери, никогда не видел этих проклятых Гремучих Термитов, но, надо заметить, ребята они весьма шустрые! Пока мы вертели головой и запихивались в тоннель, Светы там и дух простыл. А главная сложность заключалась в том, что метров через десять – пятнадцать тоннель этот привел нас в низкое круглое помещение с несколькими дырами в стене. То есть мы уже потом все это разглядели. Когда вернулись туда с фонарем и веревками. А вначале мы просто остервенело ползли, отплевываясь от грязи, каждые пять секунд орали: “Света!”, прислушивались, не отзовется ли, и снова ползли, пока не сообразили, что таким образом можно о-очень далеко уйти. Увидев, как облепленный грязью Саня вылезает из ямы, ВД от неожиданности чуть сам туда не свалился. Идея захватить с собой фонарь, между прочим, принадлежала их сиятельству. И фонарь был специальный, изготовленный на заказ, для ночных прогулок ВД. В удобном, похожем на прозрачную фляжку, контейнере резвились мелкие черные букашки, что-то вроде наших светлячков. Оказавшись в темноте, букашки начинали светиться приятным желтым светом. Единственное неудобство: они постоянно норовили заснуть. Поэтому каждые пять минут фляжку приходилось энергично встряхивать. … У меня нет сил не то чтобы материться, а, кажется, даже дышать. По-моему, мы обшарили километров сто этих гнусных лабиринтов, не найдя ровным счетом ничего! Этого не может быть, повторяю я как заведенный, просто не может быть… Не может взрослый человек вот так бесследно исчезнуть за несколько минут! Саня, пристаю я к Двоечнику в тысячный раз, что они могут ей сделать? Саня в тысячный раз отвечает, что не знает, не знает, не знает… про этих Термитов вообще почти ничего не известно. К ним никто не приставал, и они никого не трогали… Да, тронули, тронули уже! Кажется, я кричу вслух… Мы возвращаемся. Потом мы сидим с ВД на краю проклятой ямы и молчим. Их сиятельство умудрился в наше отсутствие разжечь костер и даже заварил чай. Темнеет. – Надо спать, – тихо говорит ВД. Он явно не может понять, почему его сын так убивается по пропавшей девице. Эх, папаша… Ваш сынок здесь ни при чем. Это я страдаю. И лежу без сна, уставившись в незнакомое чернеющее небо. Мысли бегают, и бегают, и суетятся, как покупатели в центральном универмаге. У меня есть масса интересных, но, видимо, севершенно бесполезных наблюдений. Например, о глубине. Все эти ходы расположены довольно близко к поверхности. И во время наших с Саней ползаний по термитному лабиринту я не заметил сколько-нибудь заметного уклона вниз. Потом еще – ширина ходов. Нет, чтобы развернуться, нужны, конечно, некоторые акробатические навыки, но пролезал я там запросто. Из странностей: почему Света не звала на помощь? Она ведь даже не вскрикнула. Ладно, в первый момент. Не все женщины, между прочим, визжат как резаные в случае мало-мальской опасности. Но потом, потом? Почему она не звала на помощь? Сны в этом мире – явление редкое. Насколько я понял из Саниных объяснений, аборигены так снов не видят вообще. Когда я наконец задремал, очень поздно, почти под утро, мне приснился мохнатый добрый резонах. Он стоял, положив мне лапы на плечи, добродушно приговаривал: “Не переживай, старик, найдем мы твою девушку”. И лизал мне щеку… У нас так бывает иногда: Саня просыпается чуть раньше меня. Поэтому, пожалуйста, не подумайте, что это я орал с утра пораньше дурным голосом на всю округу. Хотя Двоечника понять в принципе можно. Я сам чуть с ума не сошел, когда увидел прямо над собой оскаленную пасть. “Жаль, – подумал я с последней иронией, – как быстро и бесславно закончилось наше путешествие…” Из пасти показался язык… И я понял, что щеку мне лижут уже не во сне. – Вставай, вставай, а то всю морду отлежишь… – добродушно загудели над ухом. Мы вскочили. Испуганная нашим прыжком, Пакость села на задние лапы и что-то обиженно проворчала. – Э-эт, зачем животную пугае-ешь? – Кувалда Гризли стоял рядом с ВД, укоризненно глядя на Саню. Чуть поодаль, запрокинув голову, хохотал Цукоша. Стармех сидел на корточках у костра и красиво прикуривал от головешки. Все ли нормально у нас с головой? – Не боись, не боись, живые мы, живые! – Цукоша двинулся навстречу Двоечнику, на ходу протягивая свою огромную, теплую, живую ручищу. Я опускаю сцену встречи. Перед нами вновь серьезно встала проблема обезвоживания организма – столько счастливых слез было пролито Двоечником на комбинезон Цукоши, Димину куртку… даже Пакость слегка замочило. Потом были расспросы и рассказы, охи и ахи… Вопреки всем правилам и привычкам Команды, первым почему-то начал рассказывать о своих приключениях Двоечник. Пропустив мимо ушей историю Саниной сломанной ноги, выздоровления и пребывания у Дуни, мужики, конечно, с горящими глазами слушали про Город. Вопросов насыпали – море (нет, наверное, все-таки нельзя – “насыпать море”. Одним словом, много вопросов было), мы с Саней еле успевали отвечать, на что могли. При этом Кувалда Гризли, который знал Город в тысячу раз лучше, сидел и молчал с надутым видом. Видно, опасался, что мы всем сейчас начнем рассказывать о его чудесном и загадочном воскрешении. Но… чего уж там, мы – люди деликатные, можем и помолчать… У нас и самих секретов – навалом. Слава Богу, пока еще никто из мужиков не задал нам с Саней элементарный и самый простой вопрос. Почему это Двоечник, вместо того чтобы, подлечившись у Дуни, идти и разыскивать свою Команду – живую или мертвую, – совсем даже наоборот, – двигает в Город? Да, видно, не до этого было пока мужикам. Стармеху, например, больше всего понравился рассказ о казучче, а Цукоша долго и подробно расспрашивал нас о Зоозоне. Узнав, что Саня – сын Второго Диктатора, Азмун от удивления чуть не свалился в костер. Стармех лишь иронично поднял бровь: бывает. – Так что вот, мужики, – смешно-церемонно сказал Саня в заключение своего рассказа, – можете познакомиться: мой отец. – Мы с Двоечником, как полагается, встали, подошли к ВД, положили ему руку на плечо. Все сдержанно раскланялись, как на дипломатическом приеме. Дальше пришла очередь мужиков рассказывать о себе. … Тем страшным взрывом всех нас, оказывается, пораскидало в разные стороны… Но все тем не менее остались живы! Нравится мне все-таки этот мир, нравится! При всей его странности и некоторой нелогичности столько в нем доброго и по-мальчишески наивного… Пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я, одним словом… Те из мужиков, кто мог ходить, побродили по окрестностям, подобрали раненых. Даже Пакость нашли. До сих пор не ясно, как они проглядели нас, в смысле – Саню и Кувалду. Видно, отбросило далеко? Доковыляли до базы “рулеток”. Ну, той, о которой еще Бандхармасин Сане рассказывал. Отошли немного, подлечились… Паша-Базука погоревал немного о разрушенной дрезине. А потом собрал своих ребят и отправился на запад, к Матоксе. Ребята они смышленые, энергичные, наверняка еще найдут свой бизнес. Наших с собой звали, да Стармех воспротивился. Забрал с собой Пакость и мужиков и ушел куда глаза глядят. – Э-эт, уже пото-ом оне меня повстречали, пото-ом… – Кувалда наконец подал голос. Да и вовремя, а то даже странно как-то: Кувалда Гризли – и молчит. – Я, ить, из Города когда ушел, прямиком к Спокойному Озеру подался… я завсегда об эту пору там рыбачу… и тута иду себе, ить, и никого не трогаю, гляжу: мать честная, околица блатная! Пакость моя идет! – Кувалда ласково потрепал свою зверюгу по лохматой голове. – Живехонька-здоровехонька! Оченно я тогда обрадовался… И братки твои тут же… трое – и тоже – живехоньки! Услышав про троих, Саня решился-таки спросить об отсутствующем Лене. – Да живой, живой! Говорю же тебе: все спаслись! – Цукоша сильно хлопнул Саню по плечу, хитро поглядывая на ВД. А что? И правильно. Чего нам тут каких-то диктаторов бояться? – Ждет нас у Запаски. Ему ж сюда, сам знаешь, ходу нет… Здесь же эти, Гремучие… – Азмун выразительно постучал ногой по земле. Упоминание о Термитах вернуло Двоечника к реальности. Наконец-то и я смог пробиться сквозь все его восторги. – Ребята, слушайте, у нас тут такое… – Саня всхлипнул. – У нас девушку Термиты утащили! – Чего? – Стармех недоверчиво уставился на Двоечника. – Чего ты несешь? Какую девушку? – Выходит, Гризли мужикам ничего не рассказывал? Фантастика… – Свету, – жалобно протянули мы с Двоечником. Черт побери, вот чем дольше я с Саней общаюсь, тем больше замечаю в себе его поганые привычки. Наверное, тоже скоро буду хныкать и плакать по поводу и без. Ох, не хотелось бы, ох, не хотелось… Домой нам надо, домой! Цукоша со Стармехом недоуменно молчали, разглядывая всхлипывающего Двоечника. Я примерно представляю ход их мыслей: при местном дефиците женского пола, Двоечник, заявляющий, что Термиты украли у него девушку Свету, выглядит, мягко говоря, странно. Я уж хотел вмешаться, но тут подал голос Кувалда. – Эх ты, закавыка… – сокрушенно произнес он, – а, ить, я говори-ил, говори-ил ему: не суйся, паря, не твоя эт женщина, не тебе и… опять же: зачем их сиятельство сгоношили, с месту сдернули? Не ихнее это дело – по болотам шастать, ек-макарек… не положено, им по должности нельзя… опять же: хахаля ейного куда дели?.. – Да подожди ты, Кувалда, со своей бормотней! – прикрикнул я как мог сурово. – Человека надо спасать! Я вам говорю: Свету Гремучие Термиты утащили! Давайте делать что-нибудь! – Ты руками тут сильно не маши, Двоечник, – очень спокойно произнес Стармех, – и на Гризли не кричи. А то, я вижу, бы-ыстро у тебя начальственные замашки появились… – Чего? – глупо переспросил Саня (или я?). – А того! Тут разобраться сперва надо. Кувалда, ну-ка, живо объясни нам: кому это ты говорил: не суйся? И что это за хахаль? Кувалда смущенно глянул на Саню и неохотно пробубнил: – Это-о-о, и чего к человеку лезете? Не знаю я ничего… и не понимаю в ихних-то делах… – В чьих? – Стармех весьма угрожающе придвинулся к нему. Кувалда испугался. Он быстро-быстро заморгал, беззвучно зашевелил губами, а потом, видно, махнув на все рукой, пробурчал, глядя в землю: – Это-о-о… Командир ваш у них во Дворце остался… он и хахаль… – Чего-о? – Дима решил, что ему морочат голову. – При чем здесь наш Командир? – Эт, и ничего я не знаю… А интересно – так с него, – последовал подленький кивок в Санину сторону, – и спрашивайте… – Ребята! – взмолился Двоечник. Ну то есть взмолились мы оба. – Давайте Свету выручать! Чего вы этого придурка слушаете? – Э-э, нет, стой, погоди… – Стармех оч-чень серьезно прищурился. – Кувалда как раз дело говорит. Ты, прежде чем нам голову с какой-то сказочной женщиной дурить, объясни, пожалуйста, обществу, где Вомбат? Закрой рот, Саня. Я и сам не знаю, что сказать. – И вообще, куда это вы собрались такой теплой компанией? – подбросил еще вопрос Стармех, небрежно поводя рукой в сторону нашего папаши. А поскольку мы с Саней молчали, “выручить” решил сам ВД: – Ваш Командир находится под стражей у меня во Дворце. Мы с сыном идем в Квадрат. Сын обещал мне ноги. Сказано было с большим достоинством. К сожалению, Дима этого ни чуточки не оценил. Саня мне потом клялся и божился, что никогда раньше не видел у Стармеха такого бешеного взгляда. И я охотно верю. Я просто на секунду представил себя на его месте. А как еще можно смотреть на человека, который, во-первых, предал Командира, а во-вторых, ведет в Квадрат постороннего человека? Сань, Сань, ты только не молчи, как будто тебя в шкафу с банкой варенья застукали. Ты говори что-нибудь, да побыстрее… А то я сейчас сам все скажу. Тут я еще представил, как где-то там, под землей, эти гады гремучие, может, уже разобрали по косточкам мою Свету… Стоп, парень, стоп, не увлекайся, не твою… Короче говоря, моя злость, видно, передалась Двоечнику. Потому что он САМ сказал очень твердо, не опуская глаз под зверским взглядом Стармеха: – Да, я веду в Квадрат отца… – Да хоть троюродного дедушку… – начал заводиться Дима, но Саня продолжал, чуть повысив голос: – … Потому что обещал ему ноги. Но обещал не я. И про Квадрат ВД рассказал тоже не я, а Вомбат. Он меня шантажировал… – Это я словечко подбросил, для пущей убедительности. – … этой женщиной, Светой. К тому же Вомбат сам бросил Команду. Молодец, Двоечник, молодец. Коротко, жестко. Хотя последнее замечание уже из детсадовской серии: “А он первый начал!” По глазам Стармеха было ясно видно, что Двоечнику он не верит и верить не хочет. Но! Не забывай, где ты находишься! У них тут совсем другие правила. Эти мальчиши-кибальчиши не врут! Даже врагам. Удивительное благородство. И еще один интересный нюанс к портрету местного творца, господина Антонова. Если бы весь этот разговор происходил у НАС, я бы вел себя со-овсем по-другому. Я бы, конечно, вот именно сейчас сказал бы от себя лично что-нибудь сильное. Да покрепче. И про Вомбата их, и про ВД, хоть он мне и не отец вовсе… Но как раз в этот момент Саня, со свойственной только ему непосредственностью, вдруг легко спросил у Стармеха: – Слушай, Дим, а почему ты меня так не любишь? Просто потому, что я на тебя не похож? Стармех, на удивление, не взорвался и даже не окрысился. Он как будто и сам впервые об этом задумался. – Наверное, да, – честно ответил он, подумав. – И вообще… Не мужик ты, Саня. Одно слово – Двоечник. И все у тебя не как у людей. – Стармех передернул плечами. – Неправильный ты какой-то… Плачешь все время… – Вот уж правда: у Двоечника как раз глаза защипало от таких стармеховских откровений. – Отец у тебя есть, женщина еще какая-то… – Дима рассуждал вслух. Судя по кислому лицу Цукоши, врач наш имел аналогичное мнение. Саша мысленно покраснел до мысленных корней волос. Вот угораздило двойничка заиметь! Ни толку, ни проку, одна маета! Хватит, мужики, а то я за себя не отвечаю! – Дима, Азмун, – Саша откашлялся, – я предлагаю душеразбирательные и душеспасительные беседы перенести на потом. Сейчас нужно подумать, как спасти Свету. – Да что ты заладил: Света, Света! – Дима у нас тоже переключается с полтыка. – Ты папаше своему скажи: пусть Вомбата выпускает, тогда и говорить будем. Не пойму только: тебе эта женщина зачем? Чего ты так за нее волнуешься? – Да незачем, незачем! – Это уже я кричу – Человек в беде – вот что! Выручать надо! – Это, ть, вот сколько ни смотрю на вас, никак в толк не возьму: что за люди таки дурные… словами кидаются, кидаются, ажио глотки друг друг порвать готовы, а все – без толку… – забубнил вдруг молчавший до сих пор Кувалда. – Чего-о тута спорить, чего-о… не пойму… Спасать, говорят, человека надо, так ты и спасай, не хрен тута языком мести… По мне, так – хоть с Вомбатом, хоть с хренатом… потом разберемси-и… Сейчас другому помощь нужна-а… Ить, молодежь, беспутныя-я, оххти-и, беспут-ныя-я… – Все обернулись в сторону Гризли. – … и глазами не лупай, не лупай на меня, чего на паренька накинулся? Чего? Ты его первый день знаешь? А Командир-то ваш, и правда… за бабой в Город ушел… ушел, сокол… А спроси: почем знаю? Так сам ему знак от ее и передавал. И незачем тута крайнего искать. Командир ваш сам себе на уме. Кого хошь вокруг пальца обведет… А парнишка, вишь, как переживает. Ты не переживай, паря, не дрейфь. Даст Бог, вытащим твою кралю… – Как вытащим? – безнадежно спросил Саша. – Энто-о… так и вытащим… на што у нас Пакость тогда? Думаешь, тока молоко давать? Э-э-э, дурила… ни хрена ты в жизни не рюхаешь. Ну-ка, голуба, подь сюда. – Это он к Пакости обратился. Мохнатая зверюга, до этого равнодушно внимавшая нашим разборкам, лениво встала и подошла к хозяину. Теперь только Саша понял, кого она ему так сильно напоминает. Ну, конечно! Вылитый резонат! У тех, правда, мохнатость пожиже будет и в глазах тоски поменьше. А так – один к одному! – Это, ть, кака-никака вещица ейная у вас осталась? – по-деловому спросил Гризли у Сани. – Чего? – От пережитых стрессов очень туго соображалось. ВД оказался быстрее. Жутко краснея, он достал из кармана Светин носовой платок. – О! Эт, верно… эт, правильна… – обрадовался Кувалда, забирая платок и суя его под нос Пакости. – Ищи, таперича… ищи, дурында… нюхай… Зверюга шумно втянула воздух, на несколько секунд задумалась с видом: “Что же это мне напоминает?”, а затем, уронив морду на землю, медленно побрела прочь. – Неужели сквозь землю почует? – с сомнением спросил Саша. Где-то внутри завозилась воскрешенная надежда. – А как же! – Кувалда гордо посмотрел на удалявшуюся Пакость. – Непременно почует… потому – нос у нее специа-альнай… Пакость прибавила скорости, не поднимая морды от земли. Все покорно следовали за ней. Буквально шагов через двести зверюга остановилась посреди неширокой поляны, густо заросшей кровохлебкой. Пакость завертелась на месте, глухо зарычала и начала скрести лапой землю. – Нашла? – недоверчиво спросил Саша. Уж слишком просто все получилось. – Вообще, похоже… – задумчиво произнес Азмун. – Видишь, сколько здесь этой дряни? – Он небрежно пнул куст кровохлебки, потянувшийся было к его ноге. – Один из первых признаков того, что внизу – Термиты. – Почему? – Саня забормотал какие-то объяснения, но Саша спросил вслух, поэтому ответил все тот же Цукоша: – Сам, что ли, не знаешь? – И, подняв вверх указательный палец, назидательно сказал: – “Сибиоз” у них. А Саня услужливо вспомнил, что это, оказывается, любимое словечко Пургена. Гризли обвел взглядом подошедших: – Чего, ить, стоите? Соображайте, соколики, репу чешите. Наше дело почуять, ваше дело – откопать… Ох, и правда! Саша растерянно посмотрел на Цукошу. Тот, в свою очередь, на Стармеха. – Не знаю, – нехотя сказал тот. – Палку какую-нибудь найти… Хотя… У кровохлебки знаешь какие корни… Тут бы саперная лопатка подошла… – Кх, кх, – покашлял вдруг ВД, – у меня в танке саперные лопатки есть, две штуки. – Пойдет, – одобрил Саша. – Я сгоняю? Здесь недалеко. – Он быстро прикинул: туда и обратно бегом часа два, не больше. – Я думаю, без меня тебе танк никто не откроет, – резонно возразил ВД. Вот положеньице. А с его коляской мы триста лет пробираться будем. – А им нельзя какой-нибудь знак показать, ну, чтобы ясно было, что от тебя? – Саша вполне уже освоился с ролью сына. ВД удрученно покачал головой: – Они подпустят к танку только меня. – Да ладно тебе, Сань, что-нибудь придумаем. – Цукоша наблюдал за Пакостью. – Когда? – Саша (или уже Саня?) нутром чувствовал, что Света где-то близко, почти рядом. Без сомнений, он готов был руками рыть землю, чтобы спасти ее. Но саперная лопатка была бы явно предпочтительней. Тут он внезапно встретился с потемневшим взглядом ВД. – Я мог бы принести лопатки быстрее, – уронил ВД вполголоса. Саше на миг стало жутко. Нечеловеческая сила стояла за этими простыми словами. Саша только и смог, что кивнуть. – Но этого никто не должен видеть, – тем же бесцветным голосом продолжал ВД. – Чего не видеть? – удивился Стармех. – Ну чего-о, чего-о ты все допытываешься, неугомонная твоя башка… – проговорил Кувалда, покорно ложась на землю и закрывая голову руками. – Нельзя энтого смотреть, нельзя… ложися, ложися, соколик, не выделывайся… Возбужденная Пакость перестала скрести лапами землю и покорно плюхнулась рядом с хозяином. Последовал быстрый молчаливый обмен взглядами между Саней, Азмуном и Стармехом. Я предоставил Сане скроить как можно более умоляющее лицо. Хотя вообще-то представить себе Диму лежащим на земле с руками на затылке… Легче, наверное, вообразить группса, танцующего на задних лапах. – Ладно, хрен с тобой, – махнул рукой Стармех. “Ох, только бы он не надумал подсматривать”, – мысленно вздохнул Саня. Дима демонстративно отошел подальше от любопытных кровохлебок и присел на корточки: – А просто отвернуться – недостаточно? Понимаешь, Дима у нас – чистый прагматик. Он курит свои специальные долгоиграющие сигареты, запросто ходит с Командой в Квадрат – лечить сломанные ноги и простреленные легкие, невозмутимо пьет молоко от Пакости… Но никогда не вылезет из своего убеждения, что полезно только то, что удобно. А что не удобно, то и не нужно. Поэтому поставь перед Стармехом ящик и скажи: вот тебе волшебный ящик. Он исполняет любые желания, в пределах разумного. Но для этого перед ним нужно сплясать вприсядку. Ну? Будь уверен: Дима окинет твой ящик скептическим взглядом и лениво протянет: “А на фига?” И отойдет, закуривая на ходу. Я подозреваю, что он, как все сильные люди, боится показаться смешным. Вместо ответа ВД чуть повернул голову и посмотрел на Стармеха. Нет, не пристально. Нет, не сурово. Никак. Просто посмотрел. Дима упал на землю, как будто ему вломили сильнейший подзатыльник. Цукошу уговаривать не пришлось. Саша лежал, вдыхая терпкий запах травы, и умирал от желания хоть краешком глаза посмотреть, как ВД полетит за лопатками. Он не сомневался, что их сиятельство воспользуется именно этим способом. Увы. Словно чья-то исполинская рука прижимала голову к земле. Прошло несколько минут. Резкий порыв ледяного ветра на мгновение коснулся щеки. И почти сразу спокойный голос ВД произнес: – Возьмите. Лицо его было иссиня-бледным. Глаза пустые. Уголок рта тянуло вниз. – Спасибо, папа, – искренне сказал Саня, берясь за лопатку. Показалось, что позади сплюнул Стармех. Или он просто так шумно отряхивался? Мы очень рьяно взялись за дело. И через двадцать минут нашли Свету. Радоваться было нечему. Да и некогда. Света была плотно обмотана прочными полосами, наподобие прозрачных бинтов. Она была жива, но без сознания. А еще через минуту после того, как Свету вытащили из подземелья, мы поняли, почему Термитов называют Гремучими. Орава насекомых – каждое размером с крупного кузнечика, – вылетевшая из ямы, издавала шум, сравнимый с ревом поезда метро на выходе из тоннеля. Они были отвратительные. Они были красные и влажно поблескивали. Дальше рассматривать Термитов было некогда. Первый удар очень мужественно приняла на себя Пакость. Она расшвыривала Термитов передними лапами и изредка щелкала зубами. – Уходим! – завопил что было мочи Кувалда, с трудом перекрикивая рев Термитов. – Уходим! – С неожиданной для него легкостью он подскочил к Пакости, схватил животное поперек туловища и заковылял прочь. Не думаю, чтобы наше замешательство длилось более трех-пяти секунд. Однако этого оказалось вполне достаточно, чтобы целая туча отвратительных насекомых вывалилась из разрытой ямы. Заглушая своим ревом все звуки, они расползались в стороны. Одна тварь уже начала карабкаться по Сашиной ноге. Саша брезгливо стряхнул термита, поднял на руки Свету и последовал за Кувалдой. Краем глаза он заметил, что ВД уже вовсю крутит колеса своей коляски в том же направлении, а Дима что-то ищет в своем мешке. Эх, Стармех, Стармех… Мысль-то, конечно, была правильная. Да только маловата твоя гранатка оказалась, ох, маловата. И вместо того чтобы пришибить этих гадов ползучих, накрыть всех и разом, к чертовой матери, ее легонький взрыв их только разозлил. Мы бежали. Мы драпали. Ничего не могу сказать про наши пятки, Термитам видней – сверкали они у нас или нет. Почему-то, мне кажется, что не сверкали. Цукоша подталкивал коляску ВД, Стармех помогал Саше нести Свету. Рядом с ними, задыхаясь, ковылял Кувалда Гризли. Пакость бежала чуть впереди, постоянно оглядываясь. Все понимали, что это безнадега. Но бежали. Сзади нарастал рев. Дальше все произошло быстро и непонятно. То ли споткнулся Цукоша, то ли ВД сам что-то не так повернул… Короче говоря, они оба упали. Одна часть сознания – Саня – рванулась помочь отцу. Другая – Саша – держалась за единственную мысль: спасти Свету. От этого страшного раздвоения голова вдруг дико закружилась, в глазах потемнело… Саша (Саня?) упал на колени, не видя уже, а лишь почувствовал, что сшибает с ног и Стармеха… Зачем-то прикрыл своим телом Свету, почувствовал несколько очень болезненных уколов в ноги, грохот, накатывающий сзади… Кончено? У Саши не было времени раздумывать. Но – в этом он мог поклясться на чем угодно! – мысль о том, чтобы покинуть этот мир и вернуться обратно, даже не появлялась в его мозгу. Поэтому он еще успел удивиться, когда почувствовал, что земля уходит у него из под-ног. Я умираю? Или самый трусливый краешек сознания, называемый инстинктом самосохранения, успел-таки послать “SOS” и я возвращаюсь? Не понял, потому что перед глазами стало совсем черно… Очнулся Саша оттого, что прямо в лицо ему светил несильный красный луч заходящего солнца. Где-то рядом тихо пели на незнакомом языке. Я жив? Приятный сюрприз. Осталось только выяснить, где я нахожусь. Саша попробовал пошевелить руками, но понял, что не чувствует ни рук, ни ног, вообще ни кусочка своего тела! Даже головы! Даже языка! При этом мозг работал четко, и проснувшееся воображение тут же предложило сюрреалистическую картинку в стиле Дали: на берегу моря, в лучах заката на песке лежит обнаженный мозг с парой глаз и ушей… Бр-р-р, какой кошмар! А почему, кстати, на берегу моря? Потому, что ты слышишь плеск воды и не видишь ничего, кроме солнца. А почему именно на песке? Потому что именно песок так скрипит под ногами… Под ногами? Кто-то идет? На секунду солнце заслонил чей-то силуэт, и тут же послышался до боли знакомый голос: – Ребята, Двоечник глаза открыл! Песня смолкла, послышался скрип песка, другой, не менее родной, голос произнес: – Давайте поднимем его. Дим, помогай… Изображение перед глазами покачнулось. Теперь Саша мог со спокойной совестью отбросить сюрреалистические видения. Он ясно увидел свое тело, правда совершенно бесчувственное, неловко сидящее на песке. Берег какого-то небольшого озера… И улыбающуюся физиономию Пургена. – Живой… – одобрительно сказал Леня. – Ничего, ничего, ты полежи так пока… – Он хоть слышит нас? – озабоченно спросили справа. И в поле Сашиного зрения появился Стармех. – Слышит, слышит. – Третий голос, Цукошин. Изображение вдруг размылось и поплыло. – Смотри: плачет… – Леня наклонился поближе. – Ничего, Двоечник, все будет хорошо. – Он, наверное, вытер слезы, потому что изображение опять стало четким. Саня! Сань! Где ты? Сань, мы живы! Ни малейшего отклика. Где же Саня? Господи, да неужто так испугался? Вылезай, вылезай! Тишина. Никого. Ни малейшего признака существования Двоечника. – Азмун, ты посиди с ним немного, а мы пока Вомбату поможем. – Стармех с Леней ушли. Цукоша шумно уселся рядом: – Ничего, браток, ничего. Сейчас машину наладим и… с ветерком! – Саша видел только кусок Цукошиной коленки да иногда еще жестикулирующую руку. Азмун бухтел что-то доброе, успокаивающее, но смысл Саша улавливал с трудом. Куда-куда они пошли? Помогать Вомбату? Какую машину они собираются налаживать? И куда это мы собираемся… с ветерком? – … Нет, ты подумай, какие твари-то мерзкие… – продолжал сокрушаться Азмун. – Еще бы немного, и… – безнадежный взмах рукой, – все бы там остались. Жаль, конечно, – тяжелый вздох, – жаль… Кого жаль? Значит, спаслись не все? Ну же, Азмун, продолжай, не тяни ты кота за хвост! Господи, какая, оказывается, мука быть безъязыким! Света? Если бы я чувствовал свои внутренности, там сейчас наверняка все похолодело. – Да только зачем он пополз? Лежал бы смирно, мы б его успели подобрать… Он. Значит, не Света. Он. Кто? – В общем, Сань, ты только не расстраивайся… Я понял. ВД. И даже порадовался, что не могу нигде найти Саню. Тяжелый рев внезапно раздался где-то рядом. Раненое сознание чуть было не помутилось, решив, что это снова Термиты. – Кажись, завели… – удовлетворенно заметил Цукоша, вставая. – Ну, что там? – крикнул он. – Нормуль! – перекрывая грохот, донесся голос Стар-меха. – Сейчас поедем. Изображение поехало из стороны в сторону, Саша понял, что его подняли и несут. Несмотря на то что все кувыркалось у него перед глазами, он все же смог понять, куда именно его несут. Да и грохот сразу стал понятен. Сашу грузили в танк. Он еще не успел как следует удивиться этому факту, как увидел нечто, заставившее забыть обо всем. Света. Она лежала внутри, судя по всему, уже освобожденная от прозрачных пут, с закрытыми глазами. Сашу положили рядом с ней. Заботливый Цукоша специально повернул Сашину голову, чтобы тот мог видеть Свету. Танк коротко и сильно взревел и тронулся с места. Меня здорово мотало из стороны в сторону, поэтому ее лицо постоянно прыгало перед глазами. Лишь однажды мы зачем-то остановились, и я мог не меньше минуты смотреть на эти самые красивые в мире, хоть и закрытые глаза вблизи. Кажется, последний раз такое фантастически маленькое расстояние между нашими головами было классе в пятом, когда мы со Светилом две недели сидели за одной партой и я списывал у нее математику… Или она у меня? Дурак я, дурак, и почему я прямо тогда в нее не влюбился? Может, сейчас все было бы по-другому?.. Если бы я хоть немного чувствовал свое лицо, я бы, наверное, сейчас глупо улыбался… Очень необычное ощущение. Вернее, интересно именно отсутствие ощущений. В реальной жизни, даже при всех идеальных условиях, все-таки никогда не добиться такого освобождения от собственного тела. Сейчас же наличествовали только зрение и слух. И все. Интересно, где-то там должно биться мое сердце? Ведь должно же? И легкие работают, и грудь поднимается и опускается, и в животе, может быть, бурчит, и палец на ноге, может, в этот момент зачесался… А мне – совершенно по фигу. Я лежу, стараясь не потерять из поля зрения лицо Светы, и прислушиваюсь сквозь рев двигателя, о чем переговариваются между собой Цукоша и Пурген. – Чего говоришь? – Леня наклонился через меня. – Не понял! – Место, говорю, очень опасное! – Какое место? – Дурья башка! – Несмотря на крик, у Азмуна эта “дурья башка” получается все равно очень ласково. Саня, помнится, много рассказывал о дружбе Цукоши и Лени. А вопрос о местонахождении Двоечника по-прежнему остается открытым. Я его не могу нигде найти. – Мы же к ТЭЦ едем! – Зачем? – Квадрат искать! – Как же мы его найдем, если Двоечник… – Наверное, Леня кивнул на меня достаточно красноречиво. Тут нас, наверное, сильно подбросило, потому что вместо ответа Азмун огорченно крякнул и изображение перед моими глазами резко поменялось: теперь я видел чью-то ногу и кусок пола. – Поднимай, поднимай! – заорали слева. – И так душа в нем еле-еле держится, а тут еще по полу валять вздумали! Девушку держи! Видишь, сползает! На этот раз Цукоша не позаботился о Сашином удовольствии. И голову ему никуда не поворачивал. Да, как оказалось, и смысла-то в этом уже не было. Буквально через минуту танк остановился. И опять все мелькало и кружилось. Что означало, по-видимому, что мы приехали и меня выгружают. ТЭЦ? Что-то я не припомню… Саня, ну где же ты? Срочно требуется твоя консультация! Почему ТЭЦ – опасное место? Зачем мы сюда приехали? На танке, прошу заметить, хотя Саня, помнится, категорически был против присутствия военизированного транспорта в этих местах. И главное, Вомбат. Откуда он здесь взялся? Что у него на уме? Я просто ни секунды не сомневаюсь, что все эти прогулки – его инициатива. Но смысл, смысл?.. Некоторые объяснения Саша получил немедленно, после того как его вынесли и положили на землю. Глядя в ясное небо, он прекрасно слышал короткий разговор, состоявшийся между Вомбатом и Стармехом. Азмун и Леня, видимо, тоже стояли рядом, но в беседе не участвовали. – Ты уверен, что это здесь? – спросил Дима каким-то странным, прыгающе-ломающимся голосом. – Абсолютно. – Голос Вомбата был, наоборот, тверд и спокоен. – Но здесь же нельзя долго оставаться. – Теперь голос Стармеха и вовсе стал искажаться, словно дефектная магнитофонная запись. – Вот поэтому я и приказываю вам – оставить Двоечника и девушку здесь, а самим отъехать на безопасное расстояние. – А ты? – Сейчас разговор не обо мне. – Мы не можем… – Я приказываю всем немедленно сесть в танк и отъехать минимум на километр. Здесь я буду разбираться сам. Как только закончим, я дам сигнал. – Какой? – Если бы я услышал такой звук у своего магнитофона, я бы сразу понял, что “зажевало” пленку. – У меня есть ракетница. – Голос Вомбата совершенно не менялся. – Немедленно всем в машину! Они, наверное, послушались. Потому что грохот танка стал удаляться. А потом тот же спокойный голос задумчиво произнес: – Живые солдатики все-таки гораздо интересней оловянных… Шорохи, неясный шум. Саша смотрел в небо, не понимая, что происходит. Внезапно прямо перед ним появилось лицо Вомбата. – Надеюсь, ты меня слышишь… – не меняя тона, задумчиво произнес он. – Судя по моим сведениям, укусы Гремучих Термитов в конечности парализуют человека полностью, оставляя лишь слух и зрение… А знаешь… – тут его голос немного оживился, – я ведь даже не знаю, как тебя зовут. Ну, то есть, по-настоящему, у нас… Знаю только, что ты вроде ее одноклассник. – Он ненадолго замолчал, потом продолжал с изрядной долей издевки: – Не могу отказать себе в удовольствии доиграть мой маленький спектакль до конца. Мне дико приятно смотреть на вас, таких двух бесчувственных голубков, лежащих рядом… К сожалению, твое обожаемое Светило не может меня сейчас слышать – бедной девушке досталась слишком большая доза термитного яда. И на самом деле нам надо поспешить – она может и умереть… А меня это вовсе не устраивает. – Лицо Вомбата исчезло, но он продолжал говорить: – Нет, милый мой, глупый Двоечник, мне совершенно неинтересно, где твой Квадрат и чего ты сегодня у него попросишь… В данный момент это уже не важно. Аб-со-лют-но. Небо в Сашиных глазах дернулось и опрокинулось. Он увидел кусок плеча и ноги Вомбата, землю. Затем все это задвигалось, и Саша понял, что Вомбат взвалил его на плечи и куда-то несет. – … Хотя, конечно, никто не запрещает тебе немного помечтать и осчастливить человечество какой-нибудь особо полезной благодатью… – Антонов продолжал юродствовать, несмотря на сбившееся дыхание. – А можешь, в порядке исключения, попросить что-нибудь специально для себя… Уф, ну и тяжеленный ты… Оп-па! – Наверное, Вомбат перенес и положил его на какой-то пригорок, потому что теперь Саша видел многое: земля вокруг была неестественного синевато-лилового цвета. Растительности практически не было, за исключением нескольких чахлых деревьев, то ли засохших, то ли обгоревших, с безжизненно повисшими ветками. Но самым странным было то, что Саша вначале принял за туман. Нет, это не было туманом: прямо от земли шло слабое, но вполне различимое свечение. Если прислушаться, можно было различить тихое зловещее потрескивание, также идущее от земли. Все это выглядело странно и жутко. Несмотря на ясную погоду, весь пригорок был погружен в тень. Саша сообразил, что рядом, наверное, находится какое-то большое сооружение. И действительно, сильно скосив глаза, он даже умудрился увидеть часть стены. Это, наверное, и есть ТЭЦ? Какая-то смутная мысль назойливо вертелась в голове… Саня, кажется, упоминал ТЭЦ… Но к чему? Оставив Сашу лежать на пригорке, Вомбат легко сбежал вниз и поднял на руки девушку. Теперь Саша отчетливо видел и торжество на лице оборотня-Антонова, и мертвенную бледность лица Светы. Вспомнил! Где-то рядом с ТЭЦ, говорил, ну то есть думал, Саня, как раз и находится то самое место, как его обозвал однажды Двоечник, питомник Квадратов. Теперь я могу поклясться – я сейчас именно в нем и лежу! От ощущения собственной беспомощности Саше хотелось заорать во всю глотку. Да только ни голос, ни глотка ему сейчас не повиновались. Черт побери, даже зубами в бессилии не скрипнуть! – Все, ребята, – отдуваясь, проговорил Антонов, укладывая Свету рядом с Сашей, – приехали. Начинаем концерт по заявкам. – Он сел рядом с Сашей, а потом вдруг опрокинулся навзничь и упал, широко раскинув руки. – Ох, ребята, как же я с вами намучился! Вы у меня, оказывается, таки-ие инициативные! Кто бы мог подумать! Особенно не ожидал я такой прыти от тебя, Двоечник… Ну надо же, папа – Второй Диктатор! Эх ты, ябеда! Сам решил в Квадрат идти, да еще и женщину мою прихватил? Эхе-хе… Некрасиво, некрасиво… И главное, глупо, чертовски глупо. Ты забыл, дружище, что этот мир – МОЙ! – Антонов буквально прорычал последнее слово. “Мой… мой… мой…” – послушно отозвалось эхо. – Поэтому все твои выкрутасы и интриги против меня, это – пшик! – Он помолчал еще минуту. Потом глубоко вздохнул… Саша заметил, что свечение от земли стало усиливаться, словно плотная лиловая пелена стала затягивать все вокруг. Последние нелепые слова Антонова донеслись до него, словно сквозь вату: – Прощай, Двоечник… Прощай и ты, неизвестный герой… До встречи в прошлом… … Оранжевые круги, зеленые, фиолетовые… Фиолетовый – самый красивый цвет. Глубокий, сочный, с мелкими, подрагивающими золотистыми искрами… Где я? Это не сон. Где я?.. Откуда-то появившееся, быстро нарастающее чувство тревоги… Потом страх… Боль… Что-то живое отдирают от живого… От меня?.. Не ощущая тела, я все же ощущаю страшную тяжесть. У меня нет лица, но яркий свет слепит. Что он слепит, если у меня нет глаз? Окружающее… Ни одной ассоциации не рождается в мозгу. Мозгу? Где он, этот мозг?.. Долгожданное сумасшествие ходит кругами, постепенно приближаясь ко мне… Мне не страшно. Не любопытно. Не противно. Мне – никак. Только хочется, чтобы поскорее все кончилось… Свет потихоньку гаснет. Теперь я могу различить странные, четкие картины… ^ ЛИНИЯ 1. ОБЪЕКТ 3-0001. ТУЗЕМНОЕ НАЗВАНИЕ “АНТОНОВ ВИТАЛИЙ НИКОЛАЕВИЧ”. ИДЕНТИФИКАЦИЯ ПРОВЕДЕНА. ОБЪЕКТУ 3-0001 ВОССТАНОВИТЬ БЕЛКОВУЮ ОБОЛОЧКУ. МОМЕНТ ПОССТАНОВЛЕНИЯ В ТЕКУЩИХ КООРДИНАТАХ – 2 ОКТЯБРЯ 1995 ГОДА, 8.42. ВЫПОЛНЕНО. ^ ТОЧКИ ПОТЕНЦИАЛЬНЫХ БИЕНИЙ – ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ЛИНИИ 1 С ЛИНИЯМИ: 4, 104, 170, 1-6. УСТРАНЕНИЕ БИЕНИЙ – ИДЕТ УСТРАНЕНИЕ. ***** ОБЪЕКТ 3-0001-1. ТУЗЕМНОЕ НАЗВАНИЕ “ВОМБАТ”. ВРЕМЯ НЕОПРЕДЕЛЯЕМОЕ. БАЗОВАЯ ЛИНИЯ. Вомбат сидел у выхода из гаража, курил вечернюю сигарету и глядел в сторону Города. Темно. Раньше ведь как бывало – ночью в чистом поле станешь, по сторонам посмотришь, сразу ясно, где Ленинград: засветка на полнеба. Как там сейчас, интересно? Надо завтра у Зеленого спросить. Сам-то он в Город шастает. Вот и в этот раз – задание, говорит, из самого Центра. Господи, какой Центр? Так, разношерстная команда, пытающаяся взять на себя управление ошметками населения. Хотят вытащить из метро стратегические запасы, да вот на проблему напоролись. Вомбат усмехнулся. Вспомнил, какие страшные глаза сделал Зеленый в этом месте своего рассказа. “Там крысы водятся…” – “Размером с корову!” – предположил Вомбат. “Нет, с виду обычные. Железа у них какая-то специальная появилась. Наркотики, что ли, вырабатывает”. – “Как это – наркотики?” – Командир поморщился: очередная байка. Таких бредовых историй сейчас тьма-тьмущая гуляет. Жаль только, что половина из них правдой потом оказывается. “А так: пробежит такая мимо, прыснет из этой железы – у тебя и крыша поехала…” “Галлюцинации?” – “Ну!” Мужики пока этих подробностей не знают. Завтра утром Командир встречается с Зеленым и с кем-то из пресловутого Центра. Обещали противогазы и карту тоннелей метро. Разберемся. Пургена придется оставить здесь. Будем для важности считать, что эта загаженная дыра – наш базовый лагерь. Все ж Гаражи. Не Труба и, уж во всяком случае, не Железка. Не говоря уж о ТЭЦ. ^ ИДЕТ ИЗМЕНЕНИЕ НА ЛИНИИ Г-1. УДАЛИТЬ БЛОК ИНФОРМАЦИИ, ПОЛУЧЕННЫЙ ОТ ОБЪЕКТА Г-6. ТУЗЕМНОЕ НАЗВАНИЕ “ЗЕЛЕНЫЙ”. ВЫПОЛНЕНО. ОБЪЕКТ 3-000l-l. ВРЕМЯ НЕОПРЕДЕЛЯЕМОЕ. ^ ИЗМЕНЕННАЯ ЛИНИЯ. Вот и в этот раз – задание, говорит, из самого Центра. Господи, какой Центр? Так, разношерстная команда, пытающаяся взять на себя управление ошметками населения. Хотят вытащить из метро стратегические запасы, да вот на проблему напоролись. Никто из них по доброй воле в метро лезть не захотел. Вомбат усмехнулся. Да уж наверняка у городских при виде наших игрушек моментально икота нервная начинается. Хотя, если честно сказать, в метро мы и сами никогда не ходили. Да ладно, разберемся. А вот Пургена придется оставить здесь. Будем для важности считать, что эта загаженная дыра – наш базовый лагерь. Все ж Гаражи. Не Труба и, уж во всяком случае, не Железка. Не говоря уж о ТЭЦ. ^ УСТРАНЕНИЕ БИЕНИЙ НА ЛИНИЯХ 4, 104, 170 – АВТОМАТИЧЕСКОЕ. УРОВЕНЬ ВМЕШАТЕЛЬСТВА – 4Д. ЛИНИЯ 3. ОБЪЕКТ 3-0004. ТУЗЕМНОЕ НАЗВАНИЕ “САМОЙЛОВ АЛЕКСАНДР ЮРЬЕВИЧ”. ^ ИДЕНТИФИКАЦИЯ ПРОВЕДЕНА. МОМЕНТ ВОЗВРАЩЕНИЯ В ТЕКУЩИЕ КООРДИНАТЫ – 31 МАЯ 1996 ГОДА – ВЫПОЛНЕНО. ПЕРЕМЕЩЕНИЕ В ТЕКУЩИХ КООРДИНАТАХ – 6 ОКТЯБРЯ 1995 ГОДА, 10.02. ВЫПОЛНЕНО. ^ ТОЧКИ ПОТЕНЦИАЛЬНЫХ БИЕНИЙ – ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ЛИНИИ 4 С ЛИНИЯМИ 1, 2, 5, 19, 104, 170. УСТРАНЕНИЕ БИЕНИЙ – ИДЕТ УСТРАНЕНИЕ. ОБЪЕКТ 3-0019. ТУЗЕМНОЕ НАЗВАНИЕ “ЛЮДЕЦКАЯ ОКСАНА СЕРГЕЕВНА”. ^ БАЗОВАЯ ЛИНИЯ. МОМЕНТ ВРЕМЕНИ – 2 ОКТЯБРЯ 1995 ГОДА, 7.14. В небольшом уютном садике на Петроградской равнодушный невыспавшийся врач “скорой”, нащупав в кармане пачку сигарет, в очередной раз мысленно похвалил себя за то, что, уходя из дома, сообразил надеть теплый свитер жены. – Поехали, Веня, – сказал он водителю. Бодро, пожалуй, даже слишком бодро. И что его так проняло? Он зачем-то еще раз обернулся к скамейке. Накатывало странное чувство, давно уже не испытываемая смесь ужаса – и отчаяния. Как нелепо… Маленькая аккуратная старушка сжимала платочек уже окоченевшими пальцами. “Надо бы положить ее, что ли?” – Врач с трудом отвел взгляд от умершей, пытаясь стряхнуть наваждение. Резко хлопнула дверца. “Скорая” развернулась и осторожно поползла к воротам парка, увозя так и оставшегося безымянным врача. Оксана Сергеевна Людецкая осталась сидеть на берегу пруда. Привычные к угощению утки несколько раз подплывали к берегу, ожидая булки. Их совершенно не интересовало, каким уже отлетевшим в небытие мыслям улыбается мертвая женщина. ^ ОБЪЕКТ 3-0170. ТУЗЕМНОЕ НАЗВАНИЕ “ДРЯГИН ВАЛЕРИЙ ИРБИСОВИЧ”. БАЗОВАЯ ЛИНИЯ. МОМЕНТ ВРЕМЕНИ – 2 ОКТЯБРЯ 1995 ГОДА, 8.38. – Валера, блин, что за формализм? – Леня Свирченко стоял, опершись о стол и нависая над лейтенантом Дрягиным всей своей сотней кило накачанных мышц, упакованных в серую милицейскую форму. Из Лени получилась бы неплохая реклама “Сникерсу”, если только приодеть соответствующе. – “Скорая” когда прозвонилась? Семь сорок пять, правильно? Моих всего четверть часа остались. Ну, подумай, если мне сейчас на труп ехать, наверняка к Людке опоздаю… Опять скандал… И все из-за тебя, питекантропа… Валер, дело-то пустяковое – документы есть, насилия явно никакого… Родственникам сообщили… Бабульке девяносто лет. Гуляла, присела на скамейку, ну, и дала дуба… ^ ОБЪЕКТ 3-0004. ТУЗЕМНОЕ НАЗВАНИЕ “САМОЙЛОВ АЛЕКСАНДР ЮРЬЕВИЧ”. БАЗОВАЯ ЛИНИЯ. 2 ОКТЯБРЯ 1995 ГОДА, 12.34. Саша ехал домой. Вытянув ноги между двух корзин с дачными дарами, он сперва попытался поразгадывать кроссворд, но утро понедельника и рывки электрички совершенно не располагали ни к мыслям, ни к писанию. “Хорошо, что не взял цветов”, – рассеянно порадовался Саша. Дарья Николаевна, бывшая теща, долго и настойчиво ходила за ним по участку, предлагая нарезать гладиолусов. Толпа, вывалившаяся из электрички, быстро заполняла вагоны метро, привычно пихаясь корзинами и тележками. Чей-то лохматый букет шмякнуло-таки дверями, и под негодующие крики старушки поезд тронулся. Саша решил немного переждать и отошел в сторонку. В последнее время ему очень нравилось, стоя у первого вагона, смотреть на экран телевизора в начале платформы. Немного полюбовавшись своей спортивной фигурой, он отвлекся на крупную даму в спортивном костюме. Мадам с каменным лицом запихивала в сумку абрикосового пуделя. Надпись на ее черной необъятной футболке гласила по-английски: “Я убила Дороти Кляйн”. “Правильно, тетка, – подумал Саша, – чего с этой Дороти церемониться?” – На прибывающий поезд посадки нет, отойдите от края платформы, – казенно забубнило в уши. На экране хорошо было видно, как послушно отступил народ. Логичный окружающий мир вдруг покачнулся и стремительно куда-то ухнул, потому что совершенно трезвый, здравомыслящий человек, Александр Юрьевич Самойлов, механик-моторист рыболовного судна, отчетливо увидел, как его двойник на экране не повторил Сашины два шага назад, а, наоборот, придвинулся к самому краю. Покачнулся на носках. Взмахнул руками. И рухнул прямо под грохочущий поезд. От удара тело неуклюже развернуло, мелькнуло белое пятно лица, ботинок отлетел, весело покатились яблоки. Только через полчаса Саша заставил себя все-таки войти в вагон. И лишь на “Пушкинской” обнаружил, что забыл свои корзины на платформе, а сам сидит с занемевшей шеей, уставившись на рекламу сигарет. Оказывается, какая-то боевого вида старуха уже давно шипела у него над ухом нелестные эпитеты в адрес “молодых жлобов”. Саша опомнился и вскочил. Видно, присевший перекурить на минутку в непролазных джунглях небритый красавец прочно засел в башке – подавая “пятерку” в окошечко ларька, Саша автоматически произнес: – Пачку “Кэмэла”. Продавец Леха, уж года два без напоминания продававший Саше “Беломор”, чуть не по пояс высунулся из ларька: – Чего шикуешь, Саня? Сейнер продал? Чертовщина, померещившаяся в метро, окончательно отпустила, Саша облегченно рассмеялся: – Тьфу, Леха, да охренел уже от этой рекламы. Четыре пачки, как всегда, – и сразу же пожалел об оставленных в метро яблоках. – Че, бухнул вчера? – понимающе подмигнул продавец. – Да, поддали немного с тестем. Ну вот, парой слов с простым человеком перекинулся, и сразу на душе теплей. Привычно лавируя среди машин, объезжавших площадь, Саша с видом горнолыжника, прошедшего трассу, вошел в общагу. Официально, конечно, здесь жили рыбфлотовцы, но вот до сих пор никто не видел на борту ни одного из тех веселых носатых ребят, что деловито сновали туда-сюда через проходную. – Самойлов! Самойлов! – донеслось ему вдогонку из вахтерской будки. – Тебе мать звонила! Во взгляде Саши, когда он обернулся, не было не то что сыновней почтительности, но даже и любопытства. – Ну? – Просила передать – бабка твоя померла. * * * ^ ИДЕТ ИЗМЕНЕНИЕ НА ЛИНИИ 19. ОБЪЕКТУ 3-0019, ТУЗЕМНОЕ НАЗВАНИЕ “ЛЮДЕЦКАЯ ОКСАНА СЕРГЕЕВНА”. ВОССТАНОВИТЬ БЕЛКОВУЮ ОБОЛОЧКУ. ВЫПОЛНЕНО. ОБЪЕКТ 3-0019. ^ ТУЗЕМНОЕ НАЗВАНИЕ “ЛЮДЕЦКАЯ ОКСАНА СЕРГЕЕВНА”. МОМЕНТ ВРЕМЕНИ – 2 ОКТЯБРЯ 1995 ГОДА, 7.00. ИЗМЕНЕННАЯ ЛИНИЯ. Оксана Сергеевна Людецкая вышла из здания Нейроцентра и не спеша отправилась домой. Голова еще немного покруживалась, но настроение было бодрым. Привычно приговаривая про себя: “Какой умница, какой интеллигентный человек!”, как, впрочем, всегда после визита к доктору Поплавскому, Оксана Сергеевна шла по парку. Обычно она присаживалась на скамейку, чтобы немного отдохнуть и еще раз припомнить свои чудесные сны. Нет, нет, сегодня я сидеть не буду! Сыро, холодно, да и дел – невпроворот… Внук сегодня обещал заехать. ^ ИДЕТ ИЗМЕНЕНИЕ НА ЛИНИИ 4. В СВЯЗИ С ИЗМЕНЕНИЕМ НА ЛИНИИ Г-1, УДАЛИТЬ БЛОК ГАЛЛЮЦИНАЦИЙ ОБЪЕКТА 3-0004. ВЫПОЛНЕНО. ОБЪЕКТ 3-0004. ТУЗЕМНОЕ НАЗВАНИЕ “САМОЙЛОВ АЛЕКСАНДР ЮРЬЕВИЧ”. ^ 6 ОКТЯБРЯ 1995 ГОДА, 10.34. ИЗМЕНЕННАЯ ЛИНИЯ. Саша ехал домой. Вытянув ноги между двух корзин с дачными дарами, он сперва попытался поразгадывать кроссворд, но утро понедельника и рывки электрички совершенно не располагали ни к мыслям, ни к писанию. Народу в электричке прибывало. “Ох, затолкают меня на выходе”, – с тоской подумал Саша. Большая корзина яблок, да еще громадные гладиолусы. Дарья Петровна, бывшая теща, уговорила-таки взять цветов. “Вот всем хороша дача, только обратно ехать тяжко. Ну, ничего, зато цветами бабушку порадую”. А кого же еще? Не матери же вручить? С приветом от Ленкиных родителей. У нее от злости инсульт может сделаться. Толпа дачников вывалилась в “Девяткино”. Кто-то нервно побежал покупать жетоны, кто-то закурил. Интеллигентного вида дама в выгоревших “трениках” запихивала в сумку абрикосового пуделя. Мимо Саши проплыла с каменным лицом тетка в черной футболке пятьдесят запредельного размера. Надпись на футболке гласила по-английски: “Я убила Дороти Кляйн”. “Правильно, тетка, – подумал Саша, – чего с этой Дороти церемониться?” На секунду он остановился, пораженный отчетливым чувством, что все это: и электричка, и пудель, и даже Дороти Кляйн – уже были в его жизни. Совершенно случайно Саша знал, что этот необъяснимый феномен называется “дежа вю”. Недавно по телеку фильм показывали с таким названием. Отличная, между прочим, комедия. К телефонам еще не успел набежать народ, поэтому Саша решил позвонить бабушке, а заодно и переждать толпу. – Але! Ба? Привет, это я! – Какая пошлость, вот так орать на все “Девяткино”. Но ничего не поделаешь, отдельные телефонные кабины пока – непозволительная роскошь. – Ты дома? Я сейчас приеду! С дачи, с дачи! Яблоки везу! Ставь тесто! Все, еду! Через стекло хорошо было видно, как отдохнувшие дачники энергично грузятся в вагоны. Саша постоял еще немного на улице, выкурил “беломорину” и вошел в метро. В вагоне специально сёл в уголок, оберегая гладиолусы. Без приключений доехал до Петроградской. И в полдень уже пил чай с сырниками в уютной бабушкиной квартире на Каменноостровском. Около батареи, закутанное в старенькое одеяло, старательно пыхтело и поднималось тесто на пироги. ^ УСТРАНЕНИЕ БИЕНИЙ НА ЛИНИЯХ 1, 2, 5, 104, 170 – АВТОМАТИЧЕСКОЕ. УРОВЕНЬ ВМЕШАТЕЛЬСТВА 2Е. ЛИНИЯ 2. ОБЪЕКТ 3-0002. ТУЗЕМНОЕ НАЗВАНИЕ “ЖУКОВА СВЕТЛАНА ВЕНИАМИНОВНА”. ^ ИДЕНТИФИКАЦИЯ ПРОВЕДЕНА. МОМЕНТ ВОЗВРАЩЕНИЯ В ТЕКУЩИЕ КООРДИНАТЫ – 31 МАЯ 1996 ГОДА. ВЫПОЛНЕНО. ПЕРЕМЕЩЕНИЕ В ТЕКУЩИХ КООРДИНАТАХ – 6 ОКТЯБРЯ 1995 ГОДА, 15.54. ВЫПОЛНЕНО. ^ ТОЧКИ ПОТЕНЦИАЛЬНЫХ БИЕНИЙ – ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ЛИНИИ 2 С ЛИНИЕЙ 4. УСТРАНЕНИЕ БИЕНИЙ – АВТОМАТИЧЕСКОЕ, ПРИ УСТРАНЕНИИ ПОМЕХ НА УКАЗАННОЙ ЛИНИИ. УРОВЕНЬ ВМЕШАТЕЛЬСТВА – 4Д. ^ ЛИНИЯ 5. ОБЪЕКТ 3-0005. ТУЗЕМНОЕ НАЗВАНИЕ “ПОПЛАВСКИЙ ИГОРЬ ВАЛЕРЬЕВИЧ”. ИДЕНТИФИКАЦИЯ ПРОВЕДЕНА. ПЕРЕМЕЩЕНИЕ В ТЕКУЩИХ КООРДИНАТАХ – 6 ОКТЯБРЯ 1995 ГОДА, 12.05. ВЫПОЛНЕНО. ^ ТОЧКИ ПОТЕНЦИАЛЬНЫХ БИЕНИЙ – ПЕРЕСЕЧЕНИЕ С ЛИНИЯМИ 4, 19, 51, 70, 104, 170. УСТРАНЕНИЕ БИЕНИЙ – ИДЕТ УСТРАНЕНИЕ. ОБЪЕКТ 3-0051. ТУЗЕМНОЕ НАЗВАНИЕ “САПКИН СТЕПАН ИЛЬИЧ”. ^ МОМЕНТ ВРЕМЕНИ – 2 ОКТЯБРЯ 1995 ГОДА, 12.05. БАЗОВАЯ ЛИНИЯ. Игорь быстро осмотрел левую ногу Сапкина. Динамика явно положительная. Пожалуй, аппарат здесь уже не нужен. – Все нормально, Степан Ильич. Отдыхайте. – Я за пятьдесят лет столько не отдыхал, как здесь. От безделья – хоть на стену лезь, дурь всякая по ночам стала сниться, – торопливо пожаловался Сапкин, заметив движение Игоря к двери. Черт, этого только не хватало! Игорь замер, уже взявшись за ручку. Постарался спросить как можно более беззаботно: – Какая же? – Гришаня, браток мой, ну, с которым мы… – Отравились водкой? – сообразил Игорь, потому что историю про Гришаню до мельчайших подробностей знала, кажется, вся клиника. – Ага, он. Будто сынок у него родился. Хе! – Сапкин оживился, привстал на кровати, заметив интерес доктора. – В шестьдесят семь годочков-то! А бабу я не знаю, баба незнакомая. Помню только, что молодая, рыжая, ляжки толстые… Игорю стало весело. Он облокотился о косяк двери и с интересом смотрел на больного. – Так она что, Степан Ильич, при вас рожала, что вы ляжки помните? Сапкин довольно разулыбался. Его широкое лицо, загорелое и выдубленное, похожее на кусок мятой крафт-бумаги, стало хитро-понимающим: вишь, врач, а все-таки мужик, тоже в бабах толк понимает! – Не-е. Не при нас, да только как во сне-то бывает? Ее саму не вижу, а все про нее точно знаю! Так вот, сидим мы с Гришаней, я-то все удивляюсь: как-эт ты, браток, на старости лет пацана заделал? А он… вот так, рядом сидит, здоровый, веселый… и отвечает: да, х… фигня, Степка, хошь – сам попробуй, она баба покладистая! Шутит, значит… А я все не отстаю: у тебя ж, говорю, сын получается младше внука! – Степан Ильич заговорил еще быстрее, сконфуженный чуть было не вырвавшимся нехорошим словом. – У Сереги, племяша моего, Митьке уже четырнадцать! А Гришаня хитро так смотрит: младше-то младше, а наши шустрее! Тут и баба эта выносит ребеночка… и так на колени мне ложит… Я гляжу – а у того… не приведи Господи – борода рыжая и усищи во всю рожу, глаза взрослые, шкодные и подмигивают!.. ^ МОМЕНТ ВРЕМЕНИ – 3 ОКТЯБРЯ 1995 ГОДА, 9.52. Ольга Геннадьевна, старшая сестра, сидела в коридоре, положив руки на телефон. Лицо ее было в красных пятнах. Где-то шумели и бегали, послышался звон разбитого стекла. – Здравствуйте, Игорь Валерьевич, – хрипло сказала она, вставая. – У нас ЧП. Больной Сапкин Степан Ильич лежал у окна, скорчившись и подобрав под себя колени. – Сердце? – быстро спросил Игорь, вспомнив недавние жалобы пациента. Сзади кто-то всхлипнул, Ольга Геннадьевна молча покачала головой. Потом сглотнула и нерешительно сказала: – Мы решили не трогать его до прихода милиции… Черт возьми, при чем тут милиция? Игорь решительно подошел к лежащему Сапкину и перевернул его на спину. Да-а-а. Широко раскрытые мертвые глаза уставились в потолок с почерневшего лица. Пижама разодрана в клочья, грудь – как будто десяток бешеных кошек исцарапали. На шее – синяки. ^ МОМЕНТ ВРЕМЕНИ-3 ОКТЯБРЯ 1995 ГОДА, 11.04. Приехавшая милиция быстренько выставила из палаты всех любопытных. Невзрачного вида лейтенант отвел в сторону Ольгу Геннадьевну и тихо задавал ей вопросы, по-птичьи нагибая голову и чиркая что-то в блокноте. Второй, тоже лейтенант, но посолидней, профессиональным взглядом угадав в Игоре начальника, подошел и пред |