«Языковое мышление» и методы его анализа

Вид материала

Документы

Содержание Б. Опыт анализа отдельных текстов, содержащих решения задач I)(ii) (iii)(iv) (v(vi)

Подобный материал:

• «Языковое мышление» и его анализ, 266.61kb.
• Языка и языковое мышление». Под ред. Е. Ф. Кирова и Г. М. Богомазова. М.: «Либроком»,, 171.78kb.
• Понятие «критическое мышление» и его характеристики, 304.37kb.
• Примерная программа наименование дисциплины Методы оптимальных решений Рекомендуется, 259.35kb.
• Мышление и его патология Мышление, 686.03kb.
• Диплом мгуту, 1031.74kb.
• Внастоящей лекции представлена систематизация отечественных и зарубежных методов, 316.17kb.
• Вопросы для подготовки к экзамену по предмету «Управленческий анализ». Фио преподавателя, 13.45kb.
• Примерная программа дисциплины "Математические методы финансового анализа", 464.29kb.
• Методика управленческого анализа. Методика финансового анализа, 64.58kb.

^

Б. Опыт анализа отдельных текстов, содержащих решения задач

§ 62


Исследования ряда текстов, проведенные по изложенной выше программе, столкнулись с целым рядом трудностей, что заставило уточнять как сами понятия о процессах мышления, так и связанные с ними методы разложения текстов. Это не было для нас неожиданностью, так как сама программа с самого начала была задумана лишь как средство первого приближения к действительности: она исходила из простейшего представления процессов мысли как строго линейных, неразветвленных, непрерывных и гладких одноплоскостных переходов от одного знания к другому, что заведомо мало похоже на действительное их строение. Вводя такую гипотезу – как единственно возможную на первом этапе анализа, – мы предполагали, что попытки произвести на ее основе расчленение реальных текстов натолкнется на трудности, но это вместе с тем должно было дать нам материал для дальнейших уточнений самой гипотезы, для более глубокого понимания действительного строения мысли и соответствующего им изменения принципов анализа.

Изложение всех перипетий анализа конкретных текстов заняло бы непомерно много места. Поэтому здесь мы опишем лишь самые основные из тех трудностей, с которыми столкнулся анализ, и притом – в абстрактной, схематической форме. Это позволит нам сформулировать важнейшие из проблем, которые стоят в этой области сегодня, и наметить пути их решения.


§ 63


[Во-первых, в ходе] анализа ряда текстов (в частности, математических)^ выяснилось, что если продукт (или конечное знание) процесса мысли определяется сравнительно легко, то «исходный материал», или исходные знания, с которых «начинается» этот процесс, напротив, определить не так-то просто. Всякий процесс мышления не только начинает с определенного знания, но – самое главное – осуществляется с помощью целого ряда знаний, которые входят в него в качестве средств. Такими знаниями для математических текстов являются, к примеру, [знания о] делении и умножении, извлечении корня, все знания о пропорциях и т.п. Включаясь в различные более или менее сложные процессы мышления, эти знания превращают различные составляющие этих процессов в формальные действия и, тем самым, перестраивают сами эти процессы. Но в силу этого [данные] знания оказываются таким же «исходным материалом» для перестроенных сложных процессов мышления, как и те знания, которые, собственно, перерабатываются в этом процессе; во всяком случае, они определяют характер процесса мышления хотя и по-другому, но ничуть не в меньшей степени, чем последние знания. Если бы этих знаний не было, то процесс мышления имел бы совершенно другой состав и другую структуру. Итак, первый вывод, к которому мы приходим при попытке анализа конкретных текстов: процесс мышления содержит неоднородные части – собственно процесс переработки какого-либо исходного материала, или «содержательную» часть, и формальные операции, включающиеся как особая жесткая, неизменная структура. Наличие формальных операций существенным образом меняет процесс получения определенного продукта, и при этом – по-разному в зависимости от того, какие это формальные операции. Эта неоднородность [процесса мышления], а [точнее] – наличие [в нем] формальных операций меняет само строение исходного материала и наше понятие о нем; в исходном материале приходится различать собственно исходные знания, которые перерабатываются в ходе процесса в другие, и краевые знания, которые, оставаясь неизменными, определяют характер этой переработки. Эта двойственность исходного материала и его историческая относительность является одной из причин, затрудняющих выделение его при анализе конкретных текстов.


§ 64


Второй корректирующий вывод, который мы должны сделать, заключается в том, что отнюдь не все процессы мышления являются линейными. В частности, проанализированные нами процессы решения задач включали процессы мышления, направленные, образно говоря, перпендикулярно друг другу.

Если, скажем, надо определить численное значение отношения двух величин k и l, и практически, путем измерения и вычислений, это сделать невозможно, то это отношение как бы «переводится» в другое отношение, скажем, величин e и f. Если это переведение осуществлено и величины e и f известны, то мы сможем перейти от их отношения к отношению k и l и таким образом решить задачу. Но само переведение k:l в e:f возможно только в том случае, если мы установим между ними определенное соотношение, скажем, равенства. А установление его требует определенного процесса мысли. Благодаря этому весь целокупный процесс мышления приобретает в общем случае вид (рис. 31):






(a : b = c : d) (c : d = e : f) (e : f = k : l)




Рис. 31


В верхнем ряду этой схемы записаны знания о соотношениях, получаемые посредством краевых процессов; «k:l», в «e:f» и т.д. – элементы этих соотношений, причем «k:l» есть исходное математическое отношение, численное значение которого нужно определить, а «a:b» – математическое отношение, численное значение которого известно или легко может быть определено и в которое в конечном счете переводится исходное отношение. Вертикальные стрелки с индексами I, II, III в схеме обозначают процессы мышления, посредством которых вырабатываются знания о соотношениях, то есть собственно краевые процессы мышления. Штриховые стрелки над верхним рядом схемы условно обозначают задачу и направление процессов переведения.

Эта схема, представляющая таким образом процесс мышления наглядно показывает, что процессы переведения и процессы установления соотношений между элементами «k:l», «e:f»,... «a:b» идут как бы «в различных направлениях» и что именно переведение есть та задача, которая в данном случае определяет общую схему всего процесса в целом, последовательность и порядок всех его звеньев.

Кроме всего прочего, эта схема заставляет нас сделать ряд важных методологических выводов. Она показывает, что в сложных процессах мышления существует особый тип связи частичных процессов мысли, а именно связь через отношение их продуктов – знаний – к другой задаче, лежащей как бы в ином направлении и определяющей основную линию процесса. Сами эти краевые процессы (в широком смысле), направленные перпендикулярно основной линии, могут быть самыми различными, но у них у всех должны быть сходные продукты – знания о соотношениях, позволяющие (в контексте всего процесса мысли) замещать один элемент соотношения, скажем, «k:l», другим.

Если рассмотреть каждый из этих частичных мыслительных процессов сам по себе, с точки зрения его «внутренней природы», то окажется, что он никак не связан с другими краевыми процессами (собственно, именно это обстоятельство и позволило нам определить их как краевые). Но, хотя между ними как таковыми связи нет, в рассмотренных сложных процессах все они связаны между собой в одно целое. То, что их объединяет, и то, ради чего все они осуществляются, есть задача переведения исходного отношения «k:l» в какое-то другое отношение – уже известное или определяемое через другие. А так как условием такого переведения является цепь соотношений, непрерывным образом связывающая исходное отношение с уже известными, то можно сказать, что то, что связывает все эти частичные краевые процессы в одно целое, есть требование определенной последовательности этих соотношений – последовательности, удовлетворяющей задаче переведения.


§ 65


Еще один вывод, к которому мы приходим в ходе анализа конкретных текстов: процессы мысли могут не только иметь основную и краевую части, но и распадаться на ряд «ветвей», как бы соединяющихся в одной точке. Каждая из этих ветвей имеет свою основную и краевую части. К примеру, такое разветвление имеет место, когда вместо переведения одного отношения в другое мы заменяем сами элементы этого отношения другими, осуществляя подстановку. Схематически подобный процесс мысли может быть изображен так (рис. 32):



















Рис. 32


Факт такого раздвоения процесса мысли вносит весьма важные коррективы в наш вывод об исходном знании всего рассматриваемого процесса: ведь у каждой ветви должно быть свое исходное знание, а раз сами ветви равноправны, то и у всего мыслительного процесса в целом оказываются два различных исходных знания.

Намеченная выше схема переведения позволяет отчетливее понять и делает чуть ли не наглядным еще один исключительно важный момент, который заставляет нас сделать ряд [дополнительных] выводов, ревизующих исходные принципы. Речь идет, во-первых, о направленности процесса мышления, а во-вторых, о соотношении формальных и содержательных моментов в нем.

Рассмотрим это подробнее. Соотношения I, II, III..., изображенные вверху схемы, как мы уже не раз отмечали, устанавливаются для того, чтобы можно было осуществить переведение исходного математического отношения в другие, уже известные. Но принципиальный факт заключается в том, что после того, как эти соотношения установлены, процесс переведения не осуществляется. Вместо него мы осуществляем другой процесс, который условно может быть назван «переносом». Перенос в сопоставлении с переведением характеризуется двумя моментами: во-первых, это движение, по направленности своей противоположное переведению: если при переведении мы идем от исходного неизвестного к известному, то при переносе мы, напротив, движемся от известного к неизвестному. Во-вторых, если переведение, по идее, должно быть процессом прежде всего содержательным⁶¹ (хотя оно и может [включать в себя] в качестве фрагментов формальные действия), то перенос, в противоположность этому, является действием прежде всего формальным, то есть совершаемым, как говорят, «по формуле», в соответствии с уже установленной связью знания (хотя в ряде случаев [перенос] может содержать в качестве фрагментов содержательные неформализованные действия).

Именно этот второй процесс – перенос, а не переведение – выражается, как правило, в языковом тексте при изложении материала.

Если изобразить порядок движения в одном действии переноса схематически, то он – для простейшего случая – будет выглядеть примерно так (рис. 33):


_______



a : b = c : d

(I) (II)




Рис. 33


Здесь α обозначает численное значение математического отношения a:b, уже известное или определяемое с помощью какого-либо мыслительного действия или процесса, вертикальная стрелка I обозначает движение (или фиксирующую его знаковую связь) при приписывании этого значения математическому отношению a:b, стрелка над соотношением a:b=c:d – формальный перенос значения α с отношения a:b на отношение с:d, а вертикальная стрелка II – результат всего этого переноса, приписывание значения непосредственно математическому отношению c:d⁶².

Несколько следующих друг за другом действий переноса, используя эту схему, мы должны будем изобразить так (рис. 34):

_____ _____ _____



a : b = c : d c : d = e : f e : f = k : l (8)

^ (I)(II) (III)(IV) (V(VI)




Рис. 34


Так мы приходим к довольно парадоксальному результату. Мы выяснили вначале, что задача переведения какого-либо математического отношения в другое математическое отношение порождает новую задачу: установить определенное соотношение между этими математическими отношениями. Соотношение это устанавливается специально для целей переведения и, естественно, должно быть таким, чтобы это переведение можно было осуществить. Но после того, как такое соотношение установлено, процесс переведения уже не осуществляется; вместо него мы осуществляем противоположно направленный формальный процесс переноса. Это факт, на первый взгляд, парадоксальный, но он не должен вызывать удивления. Как общий вывод мы должны формулировать положение, что выработка и включение в процессы мышления знаний о соотношениях существенным образом меняет строение и механизм самих этих процессов. И это, по-видимому, самый важный и принципиальный факт в нашем мышлении.

Но такой вывод заставляет нас вернуться к начальному пункту анализа и вновь поставить вопрос, какие же именно знания, выделяемые в рассматриваемом языковом тексте, мы можем рассматривать как исходные для действительного процесса мышления, а какие – как конечные для этого процесса. По сути, мы вновь возвращаемся к основному вопросу нашего метода о способе задания и выделения процессов мышления.

Если бы в качестве действительного процесса мышления мы взяли процесс переноса, то начальные наши характеристики – математического отношения k:l как конечного знания, а математического отношения a:b как исходного – были бы правильными. Но так как мы пришли к выводу, что «перенос» есть деятельность прежде всего формальна, и, чтобы иметь возможность осуществить ее, надо предварительно, исходя из задачи («определить отношение k:l»), найти другое (уже известное или еще неизвестное) математическое отношение, с помощью которого можно было бы найти первое, то, казалось бы, естественно предположить, что действительный процесс мышления – «переведение» – идет как бы в противоположном направлении и поэтому начальные характеристики исходного и конечного знания нужно просто «перевернуть», назвав математическое отношение k:l исходным знанием, а математическое отношение a:b – конечным.

Но и такой подход тоже оказывается ложным. Во-первых, потому, что задачу («найти математическое отношение k:l») нельзя рассматривать как исходное знание, и наш предполагаемый процесс мышления остается, следовательно, без исходного знания. Во-вторых, математическое отношение a:b, если брать его изолированно, само по себе, тоже не может рассматриваться как конечное знание. Необходимым условием переведения k:l в а:b является знание об их равенстве (или установление соотношений «больше», «меньше»); поэтому можно сказать, что конечным знанием искомого действительного процесса мышления является знание о равенстве математического отношения k:l математическому отношению а:b.

Но здесь, как это ни странно, мы приходим к парадоксальному, с точки зрения исходных понятий метода, положению. Точно так же, как знание о равенстве отношений k:l и а:b является необходимым условием переведения, так и знание о необходимости переведения, или задача переведения, является необходимым условием процесса мышления, направленного на установление равенства между математическими отношениями k:l и а:b. Иначе говоря, до тех пор пока мы не поставим задачу переведения одного отношения в другое, мы не можем поставить задачу установить соотношение равенства между ними. Но, с другой стороны, поставив задачу переведения, мы не осуществляем соответствующего ей процесса мышления, а «переходим» к другой задаче. Подобно этому, мы можем затем перейти к третьей задаче, не осуществляя процесса мысли, непосредственно соответствующего второй, к четвертой и т.д. После же того, как вторая (или третья и т.д.) задача решена, соответствующее знание получено, происходит «возвращение» к первой (или второй и т.д.) задаче, но такое возвращение и при таких условиях, делает ненужным процесс мышления, необходимый в других условиях для решения этой задачи, как бы отменяет его и заменяет другим, формальным действием.

Но этот факт, на наш взгляд, имеет первостепенное теоретическое значение. Прежде всего потому, что он совершенно по-новому ставит вопрос о природе задачи, а вместе с тем вопрос о структуре некоторых возможных процессов мышления. Если раньше в исходном пункте нашего исследования мы отождествляли задачу с конечным знанием и наоборот, то здесь, в свете только что описанных фактов, мы должны выделить задачу в качестве особого функционального элемента процесса мышления и признать возможность особых мыслительных «движений» (может быть, «процессов мышления»), заключающихся в смене задач, в переходе от одних задач к другим, безотносительно к осуществлению процессов мышления, связанных обычно с решением каждой из этих задач.

В этой связи тотчас же возникает целый ряд вопросов.

Каковы средства выражения и фиксации задачи? Другими словами, в чем она овеществляется, что является ее материальным носителем?

Существует ли задача независимо от знания о задаче? Что представляет собой последнее и как оно вырабатывается?

Каковы необходимые условия и предпосылки «движения в задачах»? Когда появляется необходимость в таких движениях? Возможно ли это движение независимо от знаний о задачах и знания о закономерной смене задач?

Можно ли рассматривать мыслительное «движение в задачах» как лежащее в одной плоскости или на одном уровне а) с процессами переведения и переноса, б) с «краевыми процессами» выработки знаний о соотношениях? И если они являются знаниями другого уровня, то как выявить структуру этого уровня и его взаимоотношение с другими уровнями?


§ 66


Указанное выше изменение процесса мышления – замена содержательного процесса переведения формальным переносом – не является единственным. Та же самая причина – выработка знаний о соотношениях – создает условия и для другого изменения процесса мышления. Каждое из соотношений устанавливается для того, чтобы можно было осуществить один определенный «шаг» переведения, и делает возможным один обратный ему «шаг» формального переноса. И если бы все исходные задачи мышления могли быть решены с помощью одного такого шага переведения, а все соответствующие части процессов мышления исчерпывались одним шагом переноса, то последний всегда осуществлялся бы именно так, как это изображено на предшествующей схеме (см. рис. 33).

Но поскольку в большинстве процессов мышления, так же как и в разбираемом примере, таких переведений (или аналогичных им процессов) целый ряд, поскольку с помощью краевых процессов мышления устанавливается непрерывная цепь соотношений, постольку процесс формального переноса, а вместе с тем и процесс мышления в целом существенным образом меняются. Установленные соотношения как бы обособляются от каждого отдельного акта переноса конкретного числового значения с одного математического отношения на другое. К ним применяется иная формальная деятельность, а именно деятельность по преобразованию последовательной цепи соотношений в одно соотношение. Если изображать движение мысли в этом случае схематически, то оно будет выглядеть примерно так (рис. 35):





Рис. 35


где вертикальные стрелки I и II, как и прежде, обозначают непосредственное приписывание числовых значений соответственно математическим отношениям a:b и k:l, стрелка над соотношениями обозначает формальный перенос, а округлые линии 1 и 2 – формальные преобразования цепи соотношений в одно соотношение. Если исключить эти последние преобразования и взять уже их результат, то схема соответствующего процесса мысли примет вид (рис. 36):






a : b = k : l






Рис. 36


то есть сведется к одному простейшему шагу переноса.

Чтобы осуществить это сведéние, как мы уже сказали, надо предварительно проделать целый ряд особых формальных действий, преобразующих цепь соотношений в одно соотношение.

Многие представители традиционной логики считают действия, или операции, посредством которых осуществляются эти преобразования, процессами мышления; более того, нередко они полагают, что этими действиями мышление и исчерпывается. Проведенный выше анализ рассуждения показывает, что действия такого типа отнюдь не исчерпывают процессов мышления. Более того, этот анализ показывает, что указанные действия и операции возникают лишь в результате двухкратного изменения процесса мышления, обусловленного выработкой общих знаний-соотношений, и являются лишь одним из следствий этого изменения и одним из условий осуществления процесса мышления (в данном случае переноса) в новой, сокращенной форме. Можно сказать даже резче: мыслительные действия и операции, осуществляющие подобные преобразования, – это не сам процесс мышления, а только часть его, причем часть формальная и, если можно так сказать, подсобная, вспомогательная, которая складывается уже сравнительно поздно, после того как осуществлены основные процессы мышления и выработаны общие знания, – часть, которая знаменует собой уже выпадение, элиминирование собственно процессов мышления.

Это не значит, что эти формальные действия, операции не надо исследовать при изучении мышления. Совсем нет. Но это значит, что их надо исследовать именно как часть процессов мышления, и притом как часть отнюдь не главную, а только подсобную, вспомогательную и, поэтому, вторичную, что их надо изучать после того, как изучены основные, определяющие процессы мысли, и – с точки зрения последних.

А такими основными, определяющими мыслительными процессами являются процессы, порождающие задачи такого типа, как переведение, процессы, посредством которых вырабатываются общие знания о соотношениях (в своем анализе мы выделили их как краевые), наконец – те изменения, которые происходят с процессами мышления, после того как выработаны общие знания-соотношения.