Geum.ru

И русская культура

Вид материалаДокументы

Содержание


III. Православие и вопросы отечественной словесности
Образ-символ Иисуса Христа в романе Н.С. Лескова «На ножах»
Подобный материал:
1   ...   9   10   11   12   13   14   15   16   ...   27

III. Православие и вопросы отечественной словесности


Старыгина Наталья Николаевна,

доктор филологических наук, профессор,

проректор по учебной работе МарГПИ

Образ-символ Иисуса Христа в романе

Н.С. Лескова «На ножах»



В антинигилистических романах, одним из которых является и роман Н.С. Лескова «На ножах», обязательно присутствует образ Иисуса Христа как символическое выражение христианского этико-эстетического идеала.

Для верующего Иисус Христос – совершенный Человек, «новый Адам», «идеал, к которому стремится и по закону природы должен стремиться человек <...> после появления Христа, как идеала Человека во плоти, стало ясно, <...> что Христос – великий и конечный идеал развития всего человечества – представленный нам, по закону нашей истории, во плоти <...> Христос весь вошел в человечество, и человек стремится преобразиться в Я Христа, или в свой идеал»1.

С образом Христа связано нравственное чувство верующего человека. Г.П. Федотов писал, что «образ Христа и заповеди Его любви глубоко врезались в память и сердце русского народа. Греша и падая, в своей жестокой и кровавой истории, русский народ не мог расстаться с этим Божественным образом. Он согревал его жизнь, смягчая человеческие отношения жалостью и прощением, уча видеть в бедном и страдающем не только брата, но и самого Христа, томя сердце жаждой иной, светлой жизни, в полноте осуществляющей заветы братской любви»2.

В антинигилистических произведениях образ Иисуса Христа бытует на уровне сверхтекста3.

В сознании автора и читателя образ Иисуса Христа присутствует как «вещий знак» (А. Блок), не требующий ни непосредственных указаний на него в тексте, ни расшифровки его символического смысла. Автор и читатель в данном случае выступают представителями одной культурной традиции – христианской. На первый план в содержании образа выступает его всеобщее значение.

Авторская «подсказка» присутствует в произведении в виде цитат, реминисценций, аллюзий на сюжеты и образы из Нового Завета (причем без упоминаний имени Христа). С их помощью в художественный мир произведения вводится нравственно-рели­гиозный и культурологический опыт самого читателя. Такими «вводящими» сигналами могут быть цветосимволика, упоминание имен христианских святых, сюжетные мотивы, образы-метафоры, композиционные детали и т. д.

Чаще всего образ Христа – один из многих, формирующих символический план антинигилистических романов. В этом отношении роман «На ножах» Лескова4 является типичным для антинигилистической романистики 1860-1870-х годов.

Одним из приемов введения образа-символа Христа становится в произведении словесная иконография. Автор-повествователь, как правило, кратко передает содержание иконы. Эта лаконичность мотивирована тем, что для лесковских героев, как верующих людей, так и неверующих, икона – неотъемлемая и привычная сторона их повседневной жизни. Например, «угол был пуст, и сверху его на Горданова глядел благой, успокаивающий лик Спасителя» (Т. 9. С. 20); «образ Христа» (Т. 9. С. 381); «изображение распинаемого на Голгофе Христа» (Т. 8. С. 416); «лик Нерукотворного Спаса» (Т. 9. С. 368). Е.Н. Трубецкой писал, что «во Христе-Богочеловеке наша иконопись чтит и изображает тот новый жизненный смысл, который должен наполнить все»5. Икона передает «то самое, что составляет высшее средоточие духовной жизни человеческого лица <...> такие душевные настроения, как пламенная надежда, или успокоение в Боге»6 .

Введение образа Христа через словесную иконографию («На ножах», «Обрыв», «Кровавый пуф», «Бесы» и др.) выявляет «нравственный» подход к изображению Христа в литературном произведении. Образ Христа в восприятии христиан – символ духовно-нравственного совершенства с соответствующим комплексом этико-эстетических идей, определяющих и направляющих земную жизнь человека. Икона – «умозрение в красках» – сообщает эту информацию, формируя религиозно-этическую проблематику произведений. Название иконы становится для читателя знаком, актуализирующим в восприятии читателя образ Иисуса Христа и соотнесенные с ним смыслы.

Такой же функцией указание на икону наделяется в художественном мире произведений: герои произведений так же, как и читатели, воспринимают название или описание иконы. Персонажи – верующие люди – воспринимают иконописное изображение Христа в контексте нравственно-эстетических идей, сопутствующих имени Иисуса Христа. Для неверующих героев икона остается привычным атрибутом бытовой жизни современников; Христа они не принимают, следовательно, икона для них – «пустой звук». Изображение Христа, существуя в их сознании символом отвергаемой христианской веры, лишается основной функции: герои-атеисты не воспринимают икону средоточием духовной жизни человека.

Религиозное содержание образа Христа конкретизируется в евангельских цитатах, реминисценциях, аллюзиях, обильно, как правило, приводимых авторами антинигилистических романов. Их можно сгруппировать вокруг основных христологических идей-смыслов.

В романе «На ножах» одним из центральных является образ Христа как символ великой жертвы ради человечества. В романе о подвиге Иисуса Христа говорит отец Евангел: «там Бог Сам Себя предал страданьям» (Т. 9. С. 77). С этой темой связаны упоминания о ночи в Гефсимании (см.: Мф. 24, 36-47). Так, старик Гриневич цитирует слова молитвы Христа тогда, когда сам решился изменить свою жизнь, отказавшись от места, обещанного генералом Синтяниным (Т. 8. С. 112). Душевные силы, чтобы не поддаться искушению, герой черпает в примере Христа. Нигилистка Глафира Бодростина о Гефсимании вспоминает иронически в разговоре с Гордановым: «Ты сюда и призван совсем не для того, чтобы спать или развивать в висленевской Гефсимании твои примирительные теории» (Т. 8. С. 174). Но ирония героини исчезает, когда действие приближается к развязке: «и в сердце ее шевелилось нечто вроде молитвы: да идет сия чаша мимо» (Т. 9. С. 142).

Образ Христа – символ жертвенного служения людям – был воспринят Александрой Синтяниной, героиней, которую можно назвать «светской праведницей». Она, решившись на свой подвиг-жертву, мысленно обращается к Христу: «Предо мной стоял Христос с Его великой жертвой» (Т. 8. С. 432). От Него героиня ждет и получает помощь: «Человек, раз твердо и непреклонно решившийся восторжествовать над своею земною природой и слабостями, получает неожиданную помощь, откуда он ждал ее» (Т. 8. С. 434).

Собственную судьбу героиня создает, ориентируясь на Христа: она выбирает свой крест и несет его достойно: «это иго, которое благо, и бремя, которое легко» (Т. 8. С. 333). Как и сказал Сам Христос: «возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11, 29-30).

В этом контексте особенное значение приобретают слова отца Евангела: «со Христом-то <...> легче» творить дела милосердия и «со Христом жестокое-то делать трудней» (Т. 8. С. 201). Обыденная формулировка героя реализуется в мотиве Божиего суда и образе Христа-Спасителя и Заступника.

Образ Бога-судьи связан в романе с эпизодом гибели Бодростина. «Услыши, Господи, правду мою и не вниди в суд с рабом твоим» (Т. 9. С. 333), – поет молитву над гробом погибшего его бывший слуга Сид Тимофеевич.

Для генерала Синтянина «Христос – Заступник на великом и страшном Суде, имеющий право заступиться, так как принес великую жертву» (Т. 9. С. 383). Мотив Божиего суда и образ Христа-судьи развиваются в рассказе героя о жизни. В детстве Христос приходил к нему и «был благ» (Т. 9. С. 383); он скорбел, когда настигла генерала «бесовская пуля» (Т. 9. С. 383). Лик скорбящего и страдающего Христа Синтянин запомнил на всю жизнь.

Представления о Христе как бы сводятся воедино в народном понимании Иисуса Христа. Для мужиков Господь «облачается небесами, препоясуется зорями, а вокруг него ангелов больше, чем просяных зерен в самом большом закроме» (Т. 9. С. 318), «Божья сила и власть» (Т. 9. С. 318) необъятны. В основании народных высказываний в данном случае лежит Псалом 103: «Господи, Боже мой! Ты дивно велик, Ты облечен славою и величием. Ты одеваешься светом, как ризою, простираешь небеса, как шатер» (Пс. 103, 1-2).

Христология – концептуальная основа сюжетосложения и систематизации образов героев в произведении Лескова.

Образ Христа преломляется в системе образов-персонажей романа «На ножах»: они противопоставлены друг другу как положительные и отрицательные герои. Основой этого контраста является религиозное или атеистическое мировосприятие героев, с одной стороны, и душевное устроение каждого из них, с другой.

Образ Христа, Вездесущего и Всемогущего, как бы участвует в судьбоносных для героев событиях (например, явление Христа и неверие Фомы упомянуто Форовым в разговоре с Гордановым: «Пока не вложу перста моего – ничего не знаю» – Т. 8. С. 152. Ср.: Ин. 20, 25; аллюзия на евангельский эпизод исцеления расслабленного содержится в письме отца Евангела: он вспоминается герою в связи со смертью Ларисы, которая, по его словам, хотела «освободить» Горданова от бесовского влияния (Т. 9. С. 389); евангельская сцена, когда немой заговорил (Мф. 9, 33), проецируется на эпизод с глухонемой Верой Синтяниной, обличающей преступников (Т. 9. С. 358).

Реминисценции из библейских текстов в романе «На ножах» проецируются на сюжет и воспринимаются обобщенно-симво­лической характеристикой описанных событий. В этом случае они могут рассматриваться как выражение авторской точки зрения.

Например, измененная евангельская цитата в высказывании Глафиры: «и когда вода будет возмущена» (Т. 8. С. 177), – предвосхищает развитие действия. В ней содержится негативная оценка поступков персонажей, нарушающих мирное течение жизни провинциального городка, преступающих законы человеческого бытия.

Аллюзия на эпизод исцеления Христом больных (см.: Ин. 5, 1-9) не только прямо указывает на предстоящие события, спровоцированные героями-нигилистами, но и косвенно выражает авторское пророчество: за «возмущением воды» неизбежно следует исцеление. Аллюзия вводится в более масштабный контекст: «современная действительность с ее разнообразными элементами, взбаламученными недавним целебным возмущением воды» (Т. 9. С. 192). Автор оптимистичен в видении общественного развития России в пореформенную эпоху: Россия была больна, но ее исцеление возможно.

В сюжетосложении романа преломляются многие евангельские мотивы: сюжет Александры Синтяниной содержит мотив «жизненного креста»; сюжет Ларисы Висленевой строится в соответствии с триадой: до грехопадения – падение – очищение (в данном случае третий фрагмент сюжета намечен).

Своеобразным сюжетным сверхмотивом в «На ножах» является евангельский мотив «жизнь – путь». По слову Господа: «Я есмь Путь» (Ин. 14, 6), – у человека может быть один Путь – это Сам Господь. На этом «узком» (Мф. 7, 14) пути христианину надо много трудиться, чтобы преодолеть все препятствия.

Мотив «жизнь – путь» связан с мотивом «блудного сына». Человеку – «блудному сыну» – надо лишь встать и идти в Отчий дом с покаянием, а Отец встретит уже тогда, когда он будет «еще далеко» (Лк. 15, 20) от дома. Лишь бы человек захотел спасения и стремился идти к нему по пути, который указан Господом («Встану, пойду к Отцу моему» – Лк. 15, 18).

Образ Христа, аллюзии на евангельский и – шире – библейский текст, цитирование, введение библейских мотивов и образов убеждают в том, что мир, в котором живут герои романа Лескова, – христианский мир.

Человеком в художественном мире романа «На ножах» движет «неодолимая тяга к постижению высшего счастья в соревновании существу, нас превышающему в своей силе правды, добра и самоотвержения» (Т. 9. С. 221).

Роман Лескова «На ножах» дает полное представление о художественном воплощении идеи Христа в антинигилистических произведениях. Образ-символ Христа преломляется в проблематике, системе образов, сюжете. Он присутствует в текстах как идеал совершенного человека, осуществившего достойное бытие, воплотившего идеи добра и красоты в их христианском понимании.

Содержание образа-символа Христа, выявляющееся через смысловые ассоциации, соотнесения с библейским текстом, создают в произведении полноту представлений о земном человеке, о его греховности и идеальности, совершенстве и несовершенстве, о его возможностях.

Примечания
  1. Литературное наследство. Т. 83. Неизданный Достоевский. Записные книжки (1860-1881). М., 1971. С. 173.
  2. Федотов Г.П. Социальное значение христианства // Его же. Тяжба о России. Статьи 1933-1936. Париж, 1982. С. 41-42.
  3. Сверхтекст мы понимаем как образно-смысловые ассоциации, возникающие у читателя, целенаправленно (при «подсказке» автора) воспринимающего художественный текст. Формально это внетекстовая сфера произведения, существование которой, однако, определено текстом.
  4. Цит. по изданию: Лесков Н.С. На ножах // Лесков Н.С. Собр. соч.: В 12 т. М., 1989. Т. 8, 9.
  5. Трубецкой Е.Н. Три очерка о русской иконе. Умозрение в красках. Два мира в древнерусской иконописи. Россия в ее иконе. Новосибирск, 1991. С. 28.
  6. Там же. С. 17.


Махновец Татьяна Александровна,

доцент кафедры русской и зарубежной литературы МарГУ