Geum.ru

Пьер ( в латинской огласовке Петр) абеляр

Вид материалаДокументы

Содержание


Франсуа Вийон
Подобный материал:
ПЬЕР ( в латинской огласовке - Петр) АБЕЛЯР (1079-1142).

Трудно себе вообразить, сколько книг и рукописей было сожжено за историю человечества - с тех пор, как люди для запечатления слов стали использовать то, что может гореть! И сколько раз те, кто доверял свои мысли папирусу, пергаменту, бумаге, как заклинание, твердили свои варианты знаменитого булгаковского: «рукописи не горят»!

«Не говорите о том, что бумагу сожгли и пергамент,

Говорите о знаньях моих, чтобы люди суть уяснили.

Еще не исчезло, что было написано мною,-

Сокровища мыслей в сознание моем не спалили...»,

- писал кордовский поэт, классик арабо-андалусийской литературы Ибн Хазм, умерший в 1063 году. Несколько десятилетий спустя на церковном соборе во французском городе Суассоне (1121г.) по решению католических прелатов крупнейший французский мыслитель ХП века Пьер Абеляр вынужден был собственноручно бросить в костер свое любимое богословское сочинение - трактат о Троице: собор признал это сочинение Абеляра еретическим. Впрочем, еретическим, с точки зрения теологов-ортодоксов, было все, что выходило из-под пера Абеляра и что слетало с его уст. А надо заметить, что Абеляр в совершенстве владел устным словом и был блистательным риторов и педагогом.

По рождению Пьер Абеляр принадлежал к рыцарскому сословию, но полет мысли и взлеты духа привлекали его больше, чем мелькание копий и стрел. Абеляр родился на севере Франции, но образование получил в Париже. По окончании школы при соборе Нотр-Дам (а соборные школы составляли основу тогдашней системы обучения) в 1108 г. Абеляр открыл в парижском пригороде Корбейль собственную, куда, чтобы послушать его лекции, стекались тысячи учеников. Оттуда Абеляр начал

свой «крестовый» поход - против своих бывших учителей из Нотр-Дам, Гильома де Шапмо и Ансельма Ланского, сторонников так называемого реализма.

Реализм был одним из течений средневековой философии. Реалисты считали, что истинной реальностью обладают лишь идеальные прообразы всех вещей - так называемые универсалии. Течением, соперничающим с реализмом, был номинализм. В противоположность реалистам, номаналисты признавали реальными лишь единичные вещи, не отделимые от их имен (по-латински имя - nomina). Объявив войну реалистам, Абеляр не принял и номинализма, заняв третью позицию, которую позднее назвали концептуализм ( от лат. conceptus - понятие). Концепт - мостик, соединяющий сущность и существование, имя и вещь. Путь к познанию истины, неизменной сущности вещей в представлении Абеляра - это путь Разума, соединенного с Откровением. Вера в силу человеческого разума, уравнивание его в правах с божественным откровением в процесса поиска истины - все эти идеи Абеляра во многом предвосхитили рационализм Нового времени.

Сам Абеляр был поистине упоен силою доводов собственного Разума. Он переспорил наставников из Нотр-Дам и вскоре занял их место. Кроме того он писал изящные латинские стихи, расходившиеся по Парижу в списках. Его слава привлекала толпы посклонников и последователей, а его внешность прельщала взоры парижских красавиц... Он мог все. Поэтому, прослышав о красоте, уме и образованности премянницы каноника Фульбера Элоизы, он решает проникнуть в ней в дом под видом преподавателя, что с успехом и осуществляет... И здесь начинается путь Абеляра-страдальца, Абеляра-мученика, именно в этом образе войдет он в сознание современников и в историю средневековой культуры (что такое абеляров концептуализм, оценит только XX столетьие). .. .И Элоиза где, вдвойне

Разумная в теченьи спора?

Служа ей, Абеляр вдвойне

Познал любовь и боль позора... -

(пер. Н. Гумилева) -

горестно вопрошал Франсуа Вийон в знаменитой «Балладе о дамах былых времен», думая о том, чем пришлось заплатить Абеляру за его любовное влечение к шестнадцатилетней девушке, на которой он вовсе не собирался жениться (женатый теолог-наставник - вещь, для того времени непредставимая!), но которую он все же соблазнил и которая вскоре родила от него сына Астролябия. Абеляру, опасающемуся гнева Фульбера, пришлось тайно ( уж очень не хотел он потерять свое место в соборной школе) жениться на Элоизе. А когда этот брак, все же, стал достоянием гласности, философ отвез юную жену в монастырь Аржантейль и заставил принять постриг. В отместку каноник Фульбер нанял людей, которые ночью проникли в спальню к Абеляру и оскопили его. После этого Абеляр стал монахом в монастыре Сен-Дени ( св. Дионисия) в Париже, а Элоиза осталась в Аржантейле. Шел 1119 год...

Оказавшись в Сен-Дени, Абеляр принялся за богословские изыскания, итогом которых и было создание труда о Троице, сожженного на Суассонском соборе. Но настоящим оскорблением для монахов Сен-Дени стали результаты изучения Абеляром истории монастыря: Абеляр убедительно доказал, что св. Дионисий, никогда не бывавший в Галлии, никак не мог быть основателем монастыря, как о том гласила монастырская ленегда. Этого братия снести уже никак не смогла, и Абеляр покинул монастырь. В лесах между Ножаном и Труа он основал собственную обитель - Параклет (Утешитель - одно из прозваний Святого Духа. Со всех концов страны в Параклет стекаются школяры, желающие разделить с учителем его

отшельническую жизнь. Вскоре поблизости от Параклета поселяется и диаконица Элоиза со своей паствой, так что Абеляр становится исповедником и духовным наставником Элоизы как «сестры во Христе».

Однако новые преследования со стороны церковных властей заставляют Абеляра покинуть Параклет, передоверив его управление Элоизе, и перебраться в Бретань, в монастырь св. Гильдазия. Здесь он начинает писать «Историю моих бедствий», книгу, в которой поведал и о своем «позоре» и о преследованиях, которым подвергался - но не как соблазнитель, а как мыслитель и педагог. «История моих бедствий» сделала имя Абеляра значимым не только для философии, но и для истории литературы.

«История моих бедствий» (годы создания - между 1132-1135 гг.) написана в жанре эпистолярной автобиоиографии, то есть в форме письма, адресованного неизвестному и, скорее всего, вымышленному другу. В нем Абеляр описывает свой жизненный путь от рождения до того момента, как загнанный и затравленный недоброжелателями, он оказывается настоятелем монастыря Св.Гильдазия. Абеляр пишет автобиографию, чтобы восстановить в глазах современников свое доброе имя, вызвать сострадание у читателя. Он готовит свое возвращение в Париж (в 1136 г. на холме св.Женевьевы близ Парижа он вновь начинает читать лекции, привлекающие к нему новые толпы слушателей).

Кается ли Абеляр в своих грехах? Похожа ли в чем-то «История моих бедствий» на «Исповедь» Бл. Августина, с которой ее нередко сравнивают (обе написаны как рассказ о себе от первого лица, обе принадлежат духовным лицам, обе представляют жизнь человека как осуществление Божественного промысла...)? И да и нет, в духе Абеляра ответили бы мы («Да и Нет» называется его раннее сочинение, написанное в разгар полемики с реалистами и номиналистами и демонстрирующее подвижность и

ошибочность человеческих мнений). Конечно же, Абеляр признает греховность многих своих деяний, а главное - помыслов (именно последние он считал подлинно греховными). Конечно, он испытывает чувство стыда, вспоминая о пережитом. Конечно, в череде обрушившихся на него бедствий он ищет опору и утешение в Святом Духе. Но в жизни Абеляра нет черты, отделяющей его нынешний (приходящийся на момент сочинения утешительного письмаО благочестивый порыв от его греховного прошлого. Не покаяние, а самооправдание движет его пером, хотя покаянные мотивы и звучат в начале «Истории...». Абеляр-повествователь преследует две, казалось бы, исключающие друг друга цели. С одной стороны, он изображает свою жизнь как образец-пример жизни всякого гонимого и преследуемого христианина, вспоминает о гонимом св. Иерониме, явно уподобляя себя ему, ссылается на слова одного го апостолов о том, что «все, желающие жить во Христе, благочестиво, будут гонимы». С другой же стороны, прожитая жизнь открывается перед Абеляром как демонстрация справедливости Бога, карающего его за гордыню и сластолюбие ( «Я... трудился, всецело охваченный гордостью и сластолюбием»). Но первая установка явно оттесняет вторую. Потому что главную

причину преследующих его несчастий Абеляр ищет не в себе, не в непокидающем его ощущении своего интеллектуального превосходства над окружающими, которое он и не думал скрывать, а в зависти церковной братии, от их злобы, следующей за ним буквально по пятам. Для читателя «Истории...» очевидно, что и первое, и второе -взаимосвязанные факты. Абеляр, впрямь, - один из самых блистательных умов, какие только знала европейская культура, причем, не «темных», загадочно-гениальных, а

умов «светлых», прозначно-открытых читателю и слушателю, возвышающих того, кому адресовано абелярово слово, до себя. Абеляр обладал уникальным даром доходчиво говорить о самых сложных материях. Ясно также, что его коллеги по цеху,

тупоумные начетчики, лишенные всех этих талантов, не могли оставаться равнодушными к его успехам. Для мыслителя-христианина, однако, эти люди не должны были бы представлять проблемы и повода для размышлений. Они - часть «внешнего», испорченнного мира. Но Абеляр и как персонаж «Истории моих бедствий», и как ее автор - также часть «внешней», по сути своей суетной и греховной жизни, стремящийся к славе и к почестям и отнюдь не желающий что-либо изменить в самом себе. В этом смысле он - тот, кто «вышел рано, до звезды» ( А.Пушкин). Он - герой не Средневековья ( пускай и «высокого»!), а культуры Возрождения, которое придет в Европу лишь два столетия спустя. И когда ученые справедливо утверждают, что Возрождение не могло бы появиться, если бы его приход не подготавливался в недрах средневековой культуры, то в подтверждение правоты этой мысли мы должны в первую очередь вспоминать об Абеляре.

Сосредоточенность Абеляра на самом себе, страдальце, проявляется и в том, какое скромное место в его истории оказывается отведенным Элоизе, личности во много более глубокой и духовно содержательной. Тому свидетельство - переписка Элоизы с Абеляром, сохранившаяся в рукописи второй половины ХШ в.. Она состоялась вскоре после того, как Абеляр, завершив «Историю...», начал распространять ее в списках, один из которых попал в руки настоятельницы Параклета ( см. ст. Элоиза).

Последние годы жизни Абеляра, прошедшие после завершения «Истории...» были ознаменованы продолжением работы над его главными философскими трудами («Теология», «Диалектика», «Этика»), чтением лекций и новыми битвами с церковниками, во главе которых еще с середины 1120-х годов стал во многом равный Абеляру мыслитель - знаменитый теолог-мистик Бернар Клервосский, за которым была своя, но сугубо религиозная, правда, правда веры, не нуждающейся в доводах

разума. По настоянию Бернара в 1141 году был созван новый - Сансский - собор, на котором Абеляр по каким-то причинам не осмелился выступить открыто с защитой своей философской позиции, и был осужден как еретик «на вечное молчание». В своем последнем прибежище - аббатстве Клюни - уже незадолго до смерти Абеляр пишет «Диалог между философом, иудеем и христианином», в котором сводит разные мировоззрения и вероисповедания в равноправном открытом споре. Так он прокладывает путь еще одному очень важному уже для культуры Возрождения жанру - гуманистическому диалогу.