Надежда Ионина

Вид материала

Документы

Содержание Славный город улан батор

Подобный материал:

• Ионина Надежда Алексеевна, Кубеев Михаил Николаевич 100 великих катастроф м.: «Вече»,, 5136.96kb.
• Из книги л. Г. Ионина «апдейт консерватизма», 54.84kb.
• Гугуева Надежда Леоновна Муниципальный конкурс, 24.14kb.
• Змановская Надежда Николаевна, Учитель литературы, моу: сош п. Горноправдинск урок, 121.81kb.
• Пояснительная записка Кгодовому балансу ОАО птицефабрика «Надежда», 48.8kb.
• Автор-составитель Н. А. Ионина, 2003, 6489.28kb.
• Меня нет штата редакторовА. Белый, 4509.42kb.
• Методические рекомендации по использованию в эксперименте действующих учебников для, 344.35kb.
• Методические рекомендации по использованию в эксперименте действующих учебников для, 342.33kb.
• Конкурс «лидер детской организации «надежда», (далее просто конкурс), 33.86kb.

СЛАВНЫЙ ГОРОД УЛАН БАТОР

Становление монгольской столицы связано с первым главой буддистской церкви Монголии Дзанабазаром, известным под именем Ундур гэгэн. Родившийся в семье крупного феодала, Дзанабазар по традициям того времени учился у лам и образование получил в домашних условиях. В 1639 году в местности Цагар нур он был возведен на престол главы буддистской церкви, тогда же здесь были построены дворец и первое храмовое сооружение. Так возник город Урга.

Слово «Урга» русского происхождения, оно переделано из монгольского слова «орго», которое означает «дворец, ставка знатного человека». Сами же монголы называли город Их Хурэ (или Богдо хурэ) — большой, или святой курень. Урга в жизни монголов имеет особое значение, здесь живет религиозное чувство народа и сюда влечется душа его. В течение 140 лет Урга перекочевывала с места на место, пока окончательно не остановилась на берегу реки Толы — в огромной долине чаше, которую окружают старые, с мягкими складками горы. Их вершины покрыты пихтами, соснами и кедровыми деревьями, а подножия и пологие скаты — сочными травами, цвет которых меняется в зависимости от времени года.

Ундур гэгэн, хоть и не жил в монастыре Их Хурэ, очень много сделал для его роста и лично руководил возведением первых храмов. Самым красивым из монастырских построек был храм Великого Спокойствия Калбы⁵⁵, который считался личной кумирней Богдо гэгэна: он был выстроен рядом с его дворцом и обнесен общей с ним желтой оградой. Этот храм стоял на главной площади города, сверкая позолотой своей двухъярусной крыши, сплошь увешанной звенящими на ветру металлическими колокольчиками.

Великолепен был и храм Майдари сум, крыша которого завершалась подчеркнуто монгольским куполом, расцвеченным орнаментом «хал зан», как верх у степной юрты. В этом храме находилось громадное изваяние Майдари — монгольское произношение Майтреи, Будды грядущего. Медную статую Майдари, густо покрытую потом позолотой, отливали в Долоноре, так как считалось, что туда перенес Ундур гэгэн свою мастерскую по художественному литью. Но когда этот бурхан по частям перевезли в Ургу и установили в деревянном храме, здание стало разрушаться. Ламы предположили, что Майдари не желает жить в кумирне китайской архитектуры. Тогда для великой святыни построили храм, стены которого были сложены из деревянных брусьев и имитировали кладку тибетских монастырей. Причем, как рассказывают, план и фасад кумирни начертил будто бы сам Ундур гэгэн.

Майдари сидел посреди кумирни под балдахином: ноги его были поджаты, а руки благословляли. Перед ним стояли бронзовые курильницы и высокие красные 4 угольные свечи в подсвечниках, а в вазах — искусственные цветы священного лотоса. Из под балдахина спускалось много длинных шелковых полос разного цвета. В верхней части кумирни были устроены хоры, идущие кругом, а от них шел ход в боковые отделения. Потолка в кумирне не было, и голова Майдари почти упиралась в крышу купола.

Вначале жителями Урги были в основном бедные монахи ламы, число которых достигало 10000 человек — более половины всего населения. Каждое лето в городе проводился цам — торжественное праздничное шествие. К Триумфальным воротам, которые стояли напротив храма Великого Спокойствия Калбы, вел очень широкий путь. По нему провозили «живого бога» — Богдо гэгэна, который один только и мог пройти за эти священные ворота. По дороге к святыням площади Поклонений подползали богомольцы со специальными дощечками в руках: они отмечали 100000 поклонений, что считалось особым благочестием.

На площадь Поклонений с западной стороны выходили все главные храмы Урги, а далее следовали храмы врачевания, астрологии и другие. Когда шествие лам заканчивалось, улицы города вновь погружались в безжизненную тишину, и тогда можно было встретить только паломников, переходящих из одной кумирни в другую. Все ламы и монахи давали обет безбрачия, поэтому женщин здесь никогда не было видно, кроме старух, которые заведовали хозяйством лам.

Ранние изображения монгольской столицы сделал петербургский художник А. Мартынов. Это было в 1806 году, примерно через 30 лет после того, как город навсегда осел у подножия заповедной горы. В акварелях и офортах А. Мартынова нет и намека на то, что город еще только начинается: нет, он был сложен сразу! Четкая планировка кочевого города нашла свое отражение и в монгольском названии столицы — Их Хурэ, что означает «большой круг». Еще с древности кольцо юрт живой крепостью защищало юрту предводителя от набегов врага в открытой степи. И до нашего времени сохранилась в монгольской архитектуре традиционная планировка кочевых городов ставок.

Некоторые исследователи полагали, что Урга была лишь религиозным центром, жила только религией и религиозными праздниками. Однако со временем бывшая кочевая ставка главы буддистской церкви превратилась в главный политический и культурно религиозный центр страны. Здесь же развивалась и самобытная монгольская культура, здесь действовали церковные школы, в которых мальчики с детства обучались монгольской и тибетской письменности, чтению, религиозным ритуалам и этикету. Дореволюционная Урга была центром книгоиздания Монголии, здесь трудились выдающиеся ученые — Дандар аграмба, Шишэ габчжи, Ш. Дамдин и другие.

Издали Урга привлекала блестящими на солнце золотыми конусообразными куполами кумирен и черепичными крышами зданий. Маленькие домики, разбросанные по всему городу, густо прилеплялись друг к другу. Улицы и переулки были образованы сплошными кирпичными или глиняными стенами с калитками в них. Само жилье строилось внутри двора и было закрыто от улиц. Здесь селились мелкий чиновный люд, крестьяне бедняки, перебравшиеся в Ургу в поисках хлеба насущного, и торговцы. Между духовенством и купцами временами начиналась борьба, так как, согласно ламским законам, торговые поселения не должны располагаться от монастырей ближе слышимости человеческого голоса. Когда в начале XIX века торговые лавки и базары подступили к стенам монастырей, ламы обратились в Пекин с петицией, а резиденция пятого Богдо гэгэна даже откочевала с главными храмами в монастырь, расположенный на северо западе долины.

Борьба эта привела к обособлению трех частей города: в одной находился монастырь главы ламаистской церкви, в другой части располагался монастырь Гандэн, где находились храмы и жили монахи, третью часть составлял торговый район Маймачэн, который жил по своим особым законам. По вечерам закрывались все его ворота, и не каждый мог попасть в эту часть города.

Тяжба тянулась несколько десятилетий, а потом ламы уступили. Впоследствии в Урге появились торговые слободы китайцев, русских, американцев.

До конца XIX века вид Урги был довольно неприглядным. Русский ученый В.А. Обручев писал: «Улицы немощеные, покрытые всякими отбросами, как и базарная площадь. Население все помои и отбросы выносило на улицу, и только обилие бродячих собак, игравших роль санитаров, предохраняло улицы от окончательного загрязнения. Множество нищих в грязных лохмотьях, выставлявших напоказ всякие язва и уродства, бродивших по улицам или сидевших у входа во дворы храмов и общежитий, составляло также неприятную особенность монгольского города».

В 1911 году, когда была свергнута власть Цинской династии и образовалось феодально теократическое государство во главе с Богдо гэгэном, Урга стала столицей страны. А еще через 11 лет части Красной Армии и монгольские революционные войска изгнали из города барона Унгерна, и в ноябре 1924 года Великий монгольский хурал переименовал город в Улан Батор — «Красный Богатырь».

Районы прежней Урги поглотило современное строительство, и атмосфера старого города сохранилась только в районе бывшего монастыря Гандэн. Полное его название — Гандэнтэгченлин — Большой Монастырь Полной Радости. В дореволюционной Монголии было несколько монастырей с таким названием, но ургинский, где обучались богословию, был известен далеко за пределами страны. На его факультетах монахи изучали «сущность мудрости», и только здесь присуждались ученые звания философам, врачам, астрологам, заклинателям и т.д.

Сегодня на окраине Гандэна высится телебашня, и это единственный район в монгольской столице, где сохранились не только колорит, но и классическая национальная планировка кочевой столицы «хурэ» — «кругом». Здесь присутствует привлекательная провинциальная уютность старого деревянно войлочного города: за серым частоколом заборов, в чистых дворах, в 1—2 юртах живут городские монголы. Юрты поставлены постоянно, до постройки здесь многоэтажных домов.

Отдельно в Гандэне, за высокой собственной оградой, стоит храм Мижид Ченрези — последнее буддистское сооружение Монголии. Посвященный милосердному богу Авалокитешваре (по монгольски — Ченрези), он является самым высоким в истории монгольского зодчества храмом, высота его достигает 42 метров.

Прежде в храме стояла огромная фигура Ченрези, которого всегда изображали молодым принцем: цвет его тела был бел и чист, как цветок священного лотоса, голова украшалась диадемой, а руки и ноги — драгоценными браслетами.⁵⁶ Внутри храмового здания нет потолков, а во всю его высоту поднимаются колонны из мощных стволов лиственниц, покрытые красным лаком.

Жители Улан Батора, как и жители других городов мира, с ревнивой нежностью относятся к своей столице. Дома, улицы, камни мостовой, памятники, седые тополя — все дорого сердцу монгола, потому что эти свидетели минувших событий могут многое рассказать. На одной из окраин города, например, неприметно расположился старый бревенчатый домик с большими окнами на солнечной стороне: в нем в 1930 е годы жил поэт Д. Нацагдорж — основоположник современной монгольской литературы.

Особенно трепетное отношение испытывают монголы к священной горе Богдо ула. С нее начинается Улан Батор, она дорога сердцу каждого, без нее немыслимо ни прошлое, ни настоящее, ни будущее города. Гору сравнивают с изумительной ювелирной оправой, без которой не засиял бы ни один драгоценный камень. В старой Монголии Богдо ула, после Богдо гэгэна, была второй святыней столицы. Обойти ее вокруг или даже объехать верхом, а это более 100 километров, означало для ламаиста искупить тяжкие грехи.

Древняя легенда рассказывает, что гора спасла Темучина, укрыв его от врагов. И став Чингисханом, он повелел почитать ее. Монголы верили, что где то на вершине горы спрятаны доспехи и оружие великого хана. Во время маньчжурского правления в Монголии они писали императору в Пекин, что возле Богдо улы Чингисхан и родился.

Император, конечно, не поверил в это, но разрешил дважды в год делать торжественные жертвоприношения и сам присылал богатые дары. Специальная охрана следила, чтобы никто не охотился в горных лесах и не рубил здесь деревья. В прежние времена даже запрещалось казнить преступника в том месте, откуда бы он мог видеть священную гору.

Пожертвований горе было так много, что ламы создали специальное хозяйство святой Богдо улы, в табунах которого паслись тысячи подаренных лошадей.