Geum.ru

Крупнейшие русские писатели, современники Александра Солженицына, встретили его приход в литературу очень тепло, кое-кто даже восторженно

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   26   27   28   29   30   31   32   33   ...   44

Давид Кугультинов: "Герострат был, Солженицын есть. Но Герострату не платили за поджог храма. Солженицын берет. Однако даже замутненный злобою разум его должен бы понять, что пытающийся вдунуть жизнь в червивую залежь фашизма всегда кончает всенародным презрением".

Валентин Распутин считает Солженицына "победителем и одновременно побеждённым. Победителем в борьбе с коммунизмом и побеждённым вместе с втоптанной в грязь Россией. В том и другом он принял деятельное участие... Его война против коммунизма перешла в войну против национальной России" ("Завтра", N21, 1994).

Александр Рекемчук: "Злобный клеветник..."

Литературовед Петр Николаев: "К истории прикоснулся своими нечистыми руками Солженицын..."

Это все были высказывания и оценки литераторов. Из других приведу только два. Митрополит Крутицкий и Коломенский Серафим: "Солженицын печально известен своими действиями в поддержку кругов, враждебных нашей родине, нашему народу". И наконец, последнее: "Подобных людей никогда не мучил жгучий стыд за подлость и предательство, ибо у них никогда не было чувства родины, гражданского долга перед народом... Миллионы людей не только у нас, но и за пределами СССР с удовлетворением воспримут сообщение о лишении Солженицына советского гражданства и выдворении его из нашей страны". Так писал в "Правде" Герой Советского Союза Василий Бондаренко. Уж не дядя ли нашего Владимира Григорьевича, о котором упоминалось? Но если даже только однофамилец, немедленно кайся за него, Бондаренко: ты же именно к этому призываешь однофамильцев отвратительных для тебя коммунистов.

Если вам, Карякин, этого мало, то возьмите книгу "Слово пробивает себе дорогу", вышедшую в издательстве "Русский путь" в 1998 году. Почти все приведенные выше высказывания о Солженицыне взяты оттуда. Там его высокоинтеллектуальные, по шкале Кублановского, почитатели В.И. Глоцер и

Е.Ц. Чуковская (внучка писателя) собрали и дотошно разложили по полочкам необъятное множество этих высказываний в полной уверенности, что они лишь выгодно оттеняют супер-гипер-архигениальность их кумира. Ну ещё бы! Никто ж из авторов этих высказываний не дотягивает до интеллектуального уровня Бондаренки - Кублановского - Карякина...

Впрочем, не обошлось без некоторых досадных изъятий. Так, в объемистой книге (500 страниц!) не нашлось места для приведенной выше оценки Шолоховым произведений и самой личности Солженицына: "Поражает какое-то болезненное бесстыдство..." и т.д. Или вот ещё более объемистая книга (620 страниц!) "Кремлевский самосуд", вышедшая ещё в 1994 году в издательстве "Родина". Там неутомимые добытчики А.В. Коротков, С.А. Мельчин и А.С. Степанов под руководством В.Н. Денисова сгребли ещё больше интересных бумажек, но тоже сумели обойтись без Шолохова.

Как можно было уже видеть, особенно шибко критика пленяет писатель вот чем: "С себя, с себя он начинает покаяние, а потому-то неотразимо убедительным и становится его призыв к покаянию". Да, Солженицын любит порой разодрать на себе рубаху и завопить так, например: "При другом повороте судьбы я мог бы стать правой рукой Берии! Мог бы!.." И - в слезы... Но это слишком абстрактно, гипотетично. А вот в конкретной подлости, в том, допустим, что при допросе оклеветал своих школьных и институтских друзей как антисоветчиков, - в этом ни признаться, ни покаяться он не желает. Мало того, когда оклеветанный им школьный друг Кирилл Симонян пристыдил его уже на свободе за клевету, он с великой досадой воскликнул : "Ах, жаль, что тебя тогда не посадили!" ("Архипелаг", т. 1, с. 144). А история с "Тихим Доном"? Или её не было, Карякин? Уж после смерти-то Шолохова, после того, как найдена рукопись книги, как можно было хотя бы не признаться в своем гнусном вранье! Куда там... Вот истинное лицо этого праведника-покаянца. Он скорее язык себе отрежет, чем мы услышим от него: "Виноват, православные. ещё в молодости бес попутал. Всю жизнь врал напропалую, аспид..." И Карякин ещё стыдит сограждан за то, что они не следуют призыву уникального лжеца: "Пушкин каялся, Толстой каялся, Чехов... А этим - "не в чем!" А ещё стоят со свечкой в храме..." Это о Ельцине и Путине, что ли?

Собратьев Карякина из яковлевского Отдела пропаганды Твардовский, морщась, умолял: "Над ухом не дышите..." А ведь этот, дитя "Проблем социализма", не над ухом, а встал перед глазами и вопит: "Кайтесь!" Будучи воспитанником сих "Проблем", он же не соображает, что тут дело сугубо личное, интимное, тайное. У Пушкина и Толстого никто в связи с этим над ухом не дышал.

Нетрудно заметить, что громче и назойливей всех требуют покаяния от нас именно оборотни: Солженицын, академик Лихачев, вот этот специалист по проблемам социализма и подобные им. В пропаганде писаний своего кумира Карякин превосходит Эдварда, Альфреда и Вольдемара, вместе взятых, доходит до категорического заявления, что без "Архипелага", ну просто "нельзя, безнравственно вступать в наш мир". Что значит "вступать в мир" - о новорожденных, что ли, речь? Или о выпускниках средних школ? Или, наконец, о новобрачных? В фашистской Германии вступившие в брак молодожёны обязательно должны были тут же купить "Майн кампф". Как видно, Карякин мечтает, чтобы и у нас в обязательном порядке покупали "Архипелаг" то ли родители новорожденных, то ли выпускники школ, то ли новобрачные. Что ж, я полагаю, нынешняя однопартийная Дума может поддержать такое новаторское требование. Но как быть с теми, кто уже вступил "в наш мир" через карякинское "нельзя", т.е. не прочитав "Архипелаг"? Ведь это огромное, подавляющее большинство народа. Трудно представить себе нормального человека, который добровольно прочитал бы эту тягомотину в полторы тысячу страниц, эту "книгу-монстр", как назвал её Лев Копелев, сидевший вместе с Солженицыным. Я лично в свое время осилил её только на спор - за три бутылки армянского коньяка "Арарат" (по бутылке за каждый том). А всех, кто не читал, пожалуй, надо сажать в лагеря строгого режима - правда, Карякин?

- и не выпускать до тех пор, пока не прочитают великую книгу и не сдадут экзамен по ней. Опасаюсь, что будет много смертельных случаев по причине умственного истощения. Но что делать!

А между тем Карякин уверяет, что ему известен "один американский юноша", который прочитал все три тома "Архипелага" и не умер, а так восхитился автором, что сделал его портрет. Этот портрет купил "один американский полковник" и подарил его одному обожателю Солженицына, а обожатель поехал в Вашингтон и отдал портрет одному Лукину. И тот повесил его при входе в одно посольство, где по недосмотру или скорее по замыслу предателя Шеварднадзе он был тогда послом. Правда, висел портрет, кажется, недолго...

Где Солженицын, там всегда не только злоба, клевета, но и напроломное враньё, невежество. Вот Карякин уверяет, например: "Пожалуй, никогда ещё первое произведение безвестного доселе автора ("Один день") не производило столь всеобщего и оглушающего и просветляющего впечатления". Как это возможно - одновременно и оглушить (от этого ж в глазах меркнет) и просветлить? Но дело не в этом. Критик, занятый круглосуточным штудированием Маркса, просто не слышал о том, например, какой литературной "бомбой" для всей Европы явились в 1774 году "Страдания молодого Вертера", автор которых был без малого в два раза моложе безвестного досель глушителя-просветителя. Говорят, Наполеон прочитал "Вертера" столько же раз, сколько Сталин смотрел "Дни Турбиных"... А поэма "Руслан и Людмила", автор которой был больше чем в два раза моложе безвестного доселе? Она же вызвала бурю! А даже не напечатанная в "Новом мире" многотысячным тиражом, но лишь рукописная "Смерть поэта" 23-летнего Лермонтова?.. И заметьте, правдолюб Карякин, что гениального Лермонтова за это стихотворение сослали на Кавказ под чеченские пули, а вашего нудного пророка выдвинули на Ленинскую премию. Ну да, к огорчению на том свете Ильича (он же, как помним, мечтал о Солженицыне), премию не дали, но и выдвижение совсем не то, что чеченские пули... Наконец, вспомним рассказ "Макар Чудра", наутро после публикации которого опять же не в столичном "Новом мире", а в тифлисской газете "Кавказ" 24-летний Максим Горький проснулся знаменитым... Вы хоть о чём-нибудь из всего этого слышали, Карякин?

Он продолжает: не столь давно обожаемый им "Ленин так ненавидел Достоевского, так ненавидел..." Как - так? Как Солженицын - Шолохова? И сварганил книжицу, где говорилось, что "Преступление и наказание" Достоевский украл у Виктора Гюго? Или писал о его "палаческих руках"? Или, пользуясь своей властью, запретил в 1921 году юбилейные мероприятия в Москве и Петрограде по случаю 100-летия со дня рождения писателя? Или распорядился прекратить издание начатого ещё в 1914 году 23-томного собрания его сочинений? Или приказал снести флигель на Божедомке, где писатель родился? Или писал на него злые эпиграммы, как Тургенев?.. Ничего же этого не было. Ленин просто не любил Достоевского, и в этом был далеко не одинок. Это писатель сложный, трудный, противоречивый. Например, его не любили Тургенев, Щедрин, Чехов, он был "антипатичен" Чайковскому, Бунин терпеть его не мог. А ведь никто из них и Маркса не читал и не состоял ни в РСДРП, ни в РКП(б) и не числился в "ленинской гвардии". Да ведь и сам Достоевский кое- кого терпеть не мог. После знакомства с Тургеневым писал о нем брату: "Поэт, талант, аристократ, красавец, богач, умен, образован, 25 лет - я не знаю, в чем природа отказала ему. Наконец, характер неистощимо прямой, прекрасный, выработанный в доброй школе". А по прошествии времени - нечто совсем иное: "Он по самой своей натуре сплетник и клеветник" и т.д.

И вот, говорит Карякин, ненавидя Достоевского, "Ленин так беззаветно любил Нечаева". Речь идет об известном С.Г. Нечаеве (1847-1882), единомышленнике Бакунина, создателе тайного общества "Народная расправа", прибегавшего в своей деятельности к обману, провокациям, шантажу и даже убившего по обвинению в измене члена общества студента И.И. Иванова. Он был осужден на 20 лет и умер в Алексеевском равелине Петропавловки.

Маркс и Энгельс посвятили Нечаеву и нечаевщине большую статью в своей работе "Альянс и международное товарищество рабочих" (Сочинения, М., 1961, т. 18). Разбирая воззвания и прокламации Бакунина и "его агента" Нечаева, они писали: "Всё это чистая галиматья... Полное отсутствие идей выражается в такой напыщенной галиматье, что нет возможности передать ее, не ослабив комичности... Эти безмозглые людишки, говоря страшные фразы, пыжатся, чтобы казаться революционными гигантами. Это басня о лягушке и воле" (с. 398).

И вот одну из этих надутых лягушек, осужденных не только лично Марксом и Энгельсом, но и Первым Интернационалом, и поколениями русских коммунистов, уверяет знаток рабочего движения, Ленин любил так беззаветно, как он, знаток, - Солженицына. Как же проявилась эта порочная любовь? Ленин написал о Нечаеве хвалебную статью? Нет. Имя Нечаева даже не встречается в Полном собрании его сочинений. Или распорядился поставить Нечаеву памятник в Петрограде на месте памятника Петру? Или хотя бы велел выбить его имя среди девятнадцати имен революционеров от Кампанеллы до Плеханова на памятнике-обелиске, открытом 7 ноября 1918 года в Александровском саду у Московского Кремля? Или хотел переименовать город Карягино, что был тогда в Азербайджане, в Нечаевск?.. В ответ мы можем услышать: "Если Ленин мечтал о Солженицыне, то как он мог не любить Нечаева!"

Карякин не может отвязаться от упомянутой темы "срокА" и продолжает её так: "В 20-х годах, когда на Западе напечатали так называемое "Завещание Ленина", оно было объявлено "буржуазной фальшивкой" - даже Троцким! А потом - "троцкистской (?!)", за одно хранение которой... давали уже не "срокА", а - расстрел". Ну, и кого расстреляли - дедушку Бовина? бабушку Лукина?

А кто, когда назвал этот документ "буржуазной фальшивкой"? Троцкий, говоришь? Вот что он писал 1 сентября 1925 года в журнале "Большевик" N16 на стр. 68 о книге американского коммуниста М. Истмена "После смерти Ленина": "В нескольких местах книжки Истмен говорит о том, что ЦК "скрыл" от партии ряд исключительно важных документов, написанных Лениным в последний период его жизни (дело касается писем по национальному вопросу, так называемого "завещания" и пр.); это нельзя назвать иначе, как клеветой на ЦК нашей партии. Из слов Истмена можно сделать тот вывод, будто Владимир Ильич предназначал эти письма, имеющие характер организационных советов, для печати. На самом деле это совершенно неверно. Владимир Ильич со времени своей болезни не раз обращался к руководящим учреждениям партии и её съезду с предложениями, письмами и пр. Все эти письма и предложения, само собой разумеется, всегда доставлялись по назначению, доводились до сведения делегатов XII и XIII съездов партии и всегда, разумеется, оказывали надлежащее влияние на решения партии, и если не все эти письма напечатаны, то потому, что они не предназначались их автором для печати.

Никакого "завещания" Владимир Ильич не оставлял, и самый характер его отношения к партии, как и характер самой партии исключали возможность такого "завещания". Под видом "завещания" в эмигрантской и иностранной буржуазной и меньшевистской печати упоминается обычно (в искаженном до неузнаваемости виде) одно из писем Владимира Ильича, заключавшее в себе советы организационного порядка. XIII съезд партии внимательнейшим образом отнесся и к этому письму, как ко всем другим, и сделал из него выводы применительно к условиям и обстоятельствам момента. Всякие разговоры о скрытом или нарушенном "завещании" представляют собой злостный вымысел и целиком направлены против воли Владимира Ильича и интересов созданной им партии". Вот, Карякин, беги к Троцкому и поспорь с Львом Давидовичем. Да не забудь прихватить с собой Учителя.

А из приведенного текста Троцкого следует, что прежде всего Карякин фантазирует, будто в 20-е годы "завещание" было напечатано на Западе. Оно там лишь упоминалось "в искаженном до неузнаваемости виде". Хотя в ту пору появлялось немало антисоветских фальшивок: в Париже - "Письмо Бухарина", на которое А. Яковлев до сих пор не может налюбоваться и нарадоваться; в Лондоне - "Письмо Зиновьева" и т.п. Кроме того, Карякин врет, будто позже "завещание", правильнее сказать "Письмо к съезду", было объявлено "троцкистской фальшивкой". Дело в том, что в мае 1924 года делегаты XIII съезда партии - а это 1164 человека - были ознакомлены с "Письмом". А в декабре 1927 года XV съезд - 1669 делегатов - принял решение приложить его к стенограмме и ещё полностью опубликовать в "Ленинском сборнике". В соответствии с этим "Письмо" было помещено в съездовском "Бюллетене" N30. В общей сложности на этих съездах было около 3 тысяч делегатов. Они "Письмо" Ленина видели своими глазами, слышали своими ушами или даже имели его текст в "Бюллетене" или в "Ленинском сборнике". Там мог прочитать "Письмо" кто угодно. Как же после этого, Карякин, "Письмо" можно было объявить "троцкистской фальшивкой"? Ну, назови ты нам того идиота, который на это решился.

Из приведенных фактов следует, что Карякин, естественно, морочит людям голову и там, где лепечет о расстреле за хранение "Письма", т.е. "Ленинского сборника" или "Бюллетеня" N30. Уму непостижимо! Человек с юных лет состоял в партии, работал в важнейших коммунистических изданиях, пользовался одним туалетом с академиками, но ничего не слыхивал обо всей этой истории! И вот теперь ворошит дохлятину 80-летней давности, сто раз опровергнутую, и подает её как сенсацию. Типичнейшая по осведомленности фигура демократа...

И дальше все такая же историческая дохлятина: "Где была наша всемирно- историческая отзывчивость, когда Сталин с Гитлером делил Польшу?" Но ведь прежде надо бы спросить: "Где была Франция, где была Англия, когда Гитлер кромсал Польшу?" Они же обязаны были в силу государственных договоров немедленно прийти на помощь. Вместо этого отмобилизованные войска восемь с лишним месяцев сидели за линией Мажино и ждали с нетерпением, когда Гитлер двинется на СССР. Очень похоже, что Карякин и не слышал, что агрессию против Польши немцы задумали давно, не знает, что в первый же день войны, 1 сентября 1939 года, президент И. Мосьцицкий бежал из Варшавы, 5 сентября бежало из столицы в Люблин все правительство, а 16 сентября, бросив на произвол судьбы свой народ, оно удрало в Румынию. Что нам оставалось делать? Ждать, когда Гитлер, к радости Карякина, захватит всю Польшу и выйдет на рубеж, с которого начал свое нашествие Наполеон? 17 сентября Красная Армия перешла границу и взяла под защиту от фашистского захвата восточную часть страны, входившую до 1917 года в состав России и населенную белорусами да украинцами, - в этом тогда и проявилась наша всемирно- историческая отзывчивость. Так что успокойтесь, Карякин, не нервничайте, не сучите ножками: тогда был не раздел Польши, а возвращение России тех земель, которые в 1920 году, пользуясь нашей слабостью, поляки урвали у нас, как незадолго до своего краха в 1939 году, приняв участие в разделе Чехословакии, они с разрешения Германии урвали Тишинскую область, за что Черчилль назвал Польшу гиеной.

Но он опять свое: "Где была наша всемирно-историческая отзывчивость, когда Сталин присоединил Прибалтику?" Да ведь это тоже совсем недавняя часть Российской империи, которую захватила бы Германия! Вот ведь какую породу русских людей вывели Солженицын, Горбачев и Ельцин: они были бы довольны, ликовали бы, если и всю Польшу и Прибалтику получили бы немцы, а мы в это время устроили бы читательскую конференцию по сочинению Карякина "Самообман Раскольникова". Вам, сочинитель, хоть кого-то жалко? Или и тут ликуете?.. И всё это мы слышим от воспитанников "Проблем социализма" и Солженицына в дни, когда у них на глазах американцы по своей прихоти бомбят далекие от США страны, арестовывают президентов, свергают неугодные им режимы. Какой ещё один замечательный ученик у Солженицына! Будем ждать, чем он порадует нас на 90-летие своего драгоценного Исаича. Уже недолго...

XVI. Александр Солженицын глазами одного адепта и двух жен

Закусывает ли о. Михаил после первого стакана?

Пока я писал для "Патриота" длинную статью о юбилеях Яковлева и Солженицына, вдруг откуда ни возьмись грянул, нахлынул, ошарашил и мой собственный. Батюшки! Куда деваться? Ну, понятно, были поздравительные телеграммы, письма, телефонные звонки... Из литературных собратьев не поленился Валерий Ганичев от лица Союза писателей, от московских собратьев Володя Гусев не проспал и Иван Голубничий порадовал, и, конечно, не забыли родственники и читатели. Всем мое сердечное спасибо...

В одном письме обнаружил вот что: "Ваш юбилей не только радостная дата семейного торжества, это воистину большое событие для всей читающей, мыслящей народной силы Руси нашей. Именно этот юбилей, а не юбилей Солженицына должен бы всенародно отмечаться и заполнить страницы газет и экраны телевизоров" и т.д. и т.п. Как думаете, читатель, кто это так хватил, будто после первого стакана не закусывал? Ведь не все закусывают. Помните, что в плену ответил шолоховский Андрей Соколов, когда немецкий офицер, налив ему водки, протянул кусок хлеба с салом? "Меня, ваше благородие, отец учил после первого стакана не закусывать".

Так вот... Может, вы думаете, что из ЦК Компартии, в которую я вступил ещё на фронте, вспомнили ветерана? Или сам товарищ Зюганов проснулся? Или оппозиционные газеты, в которых я дописался аж до звания лауреата?.. Ничего подобного. Уймите полет своей благородной фантазии. Никто из них здесь не замешан и не уличен. Это пишет мне, как он сам о себе говорит, "протоиерей Михаил из г. Иванова".

Впрочем, дело не в поздравлениях. Того, что я прочитал и услышал в эти дни, мне хватит до конца дней. Для читателей интересней будет другое. Михаил Иванович вместе с поздравлением прислал мне в подарок три кассеты с записью своих интереснейших проповедей да ещё неведомую мне раньше газетку с уморительным названием "Родная". Почему бы не назвать "Милая" или уж совсем просто - "Милашка"? Нет, именно "Родная", кровная, дескать. Это оказался номерок за 11 декабря прошлого года - самый день солженицынского юбилея! Потом узнал: газетку, что лезет без спроса в родственники, издает коммунист-миллионер Геннадий Семигин. О юбилейной публикации в ней, о беседе с Натальей Светловой, женой Солженицына, и поведу речь, отчасти повторяя уже сказанное.

Всегда впереди!

Руководящие и газетные коммунисты очень неравнодушны к Александру Исаевичу. Вспомните... Когда изгнанник пребывал ещё в США, тов. Зюганов уверял нас, что он никакой не антисоветчик и не коммунофоб, это, мол, грешок молодости, а теперь он великий патриот, и ничего больше. Есть основание подозревать, что сам лидер коммунистов Солженицына не читал, а уверенность в его патриотизме внушил Геннадию Андреевичу не кто иной, как наш неутомимый Бондаренко: ведь Зюганов был одно время членом редколлегии "Дня", участвовал в его мероприятиях, а Бондаренко порой даже писал за него, насыщая державно-марксистский текст похвалами своим литературным друзьям. Однажды, прочитав такую статью, я сказал Проханову: "Неважно сочинил Бондаренко за Зюганова". Он ответил: "А Зюганову нравится". ещё бы! Его Бондаренко представил таким знатоком современной литературы...

А вспомните, что сделал Солженицын, едва летом 1994 года припожаловав из Америки во Владивосток. Первым делом позвонил коммунистке Светлане Горячевой и пригласил её в гостиницу побеседовать. Та бросила все свои прокурорские, все домашние дела и сломя голову помчалась. Потом напечатала об этой незабываемой встрече умильную статейку. Вот когда Президиум ЦК или кто-то из его секретарей должен бы взыскательно побеседовать с партдамой: с какой, дескать, стати ты полетела, как на помеле, по первому звонку этой вражины да ещё потом в газете слюни пускала? Но никто не побеседовал. Как можно, если сам тов. Зюганов видит во вражине большого патриота и ничего больше!.. За Горячеву взялись лишь после того? как она отказалась выполнить несуразное решение ЦК, требовавшее от нее и от других коммунистов покинуть пост главы думского комитета. ещё Суворов говаривал: "Каждый солдат должен понимать свой маневр". А этот "маневр" понять было невозможно: зачем, ради чего добровольно оставлять с таким трудом завоеванные высоты, дающие повышенные возможности влияния, связи, транспорта и т.д.? Члены ЦК убежденно отвечали: "Во имя Устава! Он один для всех!" Они так и не поняли до сих пор, что есть вещи поважнее любых уставов - живая жизнь, реальная ситуация, конкретная обстановка. Даже в армии, даже в боевой обстановке разрешается не выполнять преступные приказы. Это решение ЦК наносило прямой ущерб партии. Как же его назвать? Только капитулянтским или отзовистским тут ограничиться нельзя.