Час мужества в 7 классе у воины не женское лицо ведущая

Вид материала

Документы

Содержание 2-я девушка 1-й юноша 5-я девушка 6-я девушка 2-я девушка 7-я девушка.

Подобный материал:

• Виталия Вульфа «Великие женщины XX века», 343.75kb.
• Учащиеся 2а класса моу «Тюрлеминская средняя общеобразовательная школа» под руководством, 14.85kb.
• «У войны не женское лицо», 41.85kb.
• Женское движение в сибири во второй половине XIX начале, 297.6kb.
• Классный час, посвященный празднику последнего звонка в 11-м классе, 85.01kb.
• Светлана Алексиевич у войны не женское лицо, 3430.33kb.
• «Дорогами мужества», 166.89kb.
• Кто не щадил себя для Победы над врагом нашей Родины, 370.13kb.
• Классный час Классный час, 228.94kb.
• У войны не женское лицо ведущий, 122.14kb.

Час мужества в 7 классе

У ВОИНЫ НЕ ЖЕНСКОЕ ЛИЦО...

Ведущая: Женщина и война.. Оба эти слова женского рода... Но они несовместимы. Женщина и война...

В мир приходит женщина,

Чтоб свечу зажечь.

(На сцену входят девушки по одной: одна заканчивает говорить и следом появляется следующая.)

В мир приходит женщина,
Чтоб очаг беречь.
В мир приходит женщина,
Чтоб любимой быть.

В мир приходит женщина,

Чтоб детей родить.

В мир приходит женщина,

Чтоб цветком цвести.

В мир приходит женщина,

Чтобы мир спасти.

Ведущая: Женщины грозных сороковых годов спасали мир. Они, защищая Родину, шли в бой с оружием в руках, сражались с врагом в небе, перевязывали раненых, выносили их с поля боя, уходили в пар­тизаны, стояли у станка, рыли окопы, пахали, сеяли, растили детей...

1-я девушка:

Я ушла из детства в грязную теплушку,

В эшелон пехоты, в санитарный взвод.

Дальние разрывы слушал и не слушал
Ко всему привыкший сорок первый год.
Я пришла из школы в блиндажи сырые,
От Прекрасной Дамы в «мать».

Потому что имя ближе, чем «Россия»,

Не могла сыскать.

2-я девушка:

Шли женщины - и на плечах лопаты,

Окопы рыть под городом Москвой.

Страна смотрела на меня с плаката

Седая, с непокрытой головой.

Она звала меня глазами строгими,

Сжав твердо губы₄ чтоб не закричать.

И мне казалось, что похожа Родина

На тетю Дашу из квартиры «пять».

На тетю Дашу, рядом с нами жившую,

Двух сыновей сражаться проводившую,

Да, на нее, вдову красноармейскую,

Усталую, упрямую, и резкую.

Ведущая: В один день мир женщин разделился на прошлое - то, что было еще вчера: последний школьный звонок, новое платье к вы­пускному балу, первая любовь, мечты о будущем....И война. То, что называлось войной, обрушилось прежде всего необходимостью вы­бора. И выбор между жизнью и смертью для многих из них оказался простым как дыхание.

1-й юноша: ... Да разве об этом расскажешь -
В какие ты годы жила!
Какая безмерная тяжесть
На женские плечи легла!..
Один на один со слезами,
С несжатыми в поле хлебами
Ты встретила эту войну.
И все - без конца и без счета -
Печали, труды и заботы
Пришлись на тебя на одну.
Одной тебе - волей-неволей,

А надо повсюду поспеть;
Одна ты и дома и в поле,
Одной тебе плакать и петь.
А тучи свисают все ниже,
А громы грохочут все ближе,

Все чаще недобрая весть.


И ты перед всею страною

И ты перед всею войною

Сказалась — какая ты есть.

Ты шла, затаив свое горе,

Суровым путем трудовым.

Весь фронт, что от моря до моря,

Кормила ты хлебом своим.

В холодные зимы, в метели,

У той у далекой черты

Солдат согревали шинели,

Что сшила заботливо ты.

Бросалися в грохоте, в дыме

Советские воины в бой,

И рушились вражьи твердыни

От бомб, начиненных тобой.

За все ты бралася без страха,

И, как в поговорке какой,

Была ты и пряхой и ткахой,

Умела - иглой и пилой.

Рубила,, возила, копала,

Да разве же все перечтешь? -

А в письмах на фронт уверяла,

. Что будто отлично живешь.

Бойцы твои письма читали,

И там на переднем краю,

Они хорошо понимали

Святую неправду твою.

И воин, идущий на битву

И встретить готовый ее,

Как клятву, шептал, как молитву,

Далекое имя твое...

(Исполнение песни «Катюша», ел. М. Исаковского.)

Ведущая: Как же эти обыкновенные девчонки становились солда­тами? Они были готовы к подвигу, но не готовы к армейским будням. Не сразу и нелегко давалась им воинская наука.
(Девушка читает стихотворение Ю. Друниной.)
Худенькой нескладной недотрогой
Я пришла в окопные края,

И была застенчивой и строгой

Полковая молодость моя:

На дорогах родины осенней

Нас с тобой связали навсегда

Судорожные петли окружений,

Отданные с кровью города.

Если ж я солгу тебе по-женски,

Грубо и беспомощно солгу,

Лишь напомни зарево Смоленска,

Лишь напомни ночи на снегу.

3-я девушка: Стоим как-то мы с подругой на посту, охраняем склад. А в Уставе говорится, что если кто-то идет, надо его остановить слова­ми: «Стой! Кто идет? Стрелять буду!» Подруга моя увидела командира полка и кричит: «Стой! Кто идет? Вы меня извините, но я стрелять буду».

4-я девушка:

Я только раз видала рукопашный.

Раз - наяву. И тысячу - во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

5-я девушка: А я навсегда запомнила свой первый бой, хотя дейс­твовала автоматически: перевязала одного раненого, второго, третье­го. Но тут услышала крик: «Танк! Танк!», и увидела бегущих солдат .. .Я мчалась через лес, спотыкаясь и падая, ушибаясь, но не чувствуя боли. А потом надо мной смеялся весь батальон, потому что оказалось, что я убегала не от фашистского, а от своего танка.

6-я девушка: А я когда увидела впервые раненого, упала в обморок. А когда первый раз поползла под пули за бойцом, кричала так, что, казалось, перекрывала грохот боя. А потом ничего, привыкла. Че­рез десять дней меня саму ранило, так и осколок вытащила сама себеи перевязала.

Юноши: Сто раненых она спасла одна

И вынесла из огневого шквала,
Водою напоила их она
И раны их сама забинтовала.
Под ливнем раскаленного свинца
Она ползла, ползла без остановки

И, раненого подобрав бойца,

Не забывала о его винтовке.

Но вот в сто первый раз

Ее сразил осколок мины лютой...

Склонился шелк знамен

В печальный час.

И кровь ее пылала в них как будто...

Вот на носилках девушка лежит.

Играет ветер прядкой золотистой.

Как облачко, что солнце скрыть спешит.

Ресницы затенили взор лучистый.

Спокойная улыбка на ее губах,

Изогнуты спокойно брови.

Она как будто впала в забытье,

Беседу оборвав на полуслове.

Сто жизней молодая жизнь зажгла

И вдруг сама погасла в час кровавый,

Но сто сердец на славные дела

Ее посмертной вдохновятся славой.

Погасла, не успев расцвесть, весна.

Но, как заря рождает день, сгорая,

Врагу погибель принесла, она

Бессмертною осталась, умирая.

(Звучит песня «Фронтовая сестра».)

Юноша: Юлия Друнина посвятила свои стихи памяти однополчанки и подруги Герою Советского Союза Зине Самсоновой. (Стихотво­рение читают три девушки в военной форме.)
Мы легли у разбитой, ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее

На продрогшей, гнилой земле.
- Знаешь, Юлька, я - против грусти.
Но сегодня она - не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый.
У меня - лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом...
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет...
Знаешь, Юлька, я - против грусти,
Но сегодня она - не в счет.
Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг - приказ: «Выступать вперед!»
Снова рядом в сырой шинели

Светловолосый солдат идет.

С каждым днем становилось горше.

Шли без митингов и знамен.

В окруженье попал под Орщей

Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку,

Мы пробились по черной ржи,

По воронкам и буеракам,

Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы.

Мы хотели со славой жить.

Почему же в бинтах кровавых

Светловолосый солдат лежит?

Ее тело своей шинелью

Укрывала я, зубы сжав,

Белорусские ветры пели.

О рязанских глухих садах.

Знаешь, Зинка, я – против грусти,_:
Но сегодня она - не в счет.

Где-то, в яблочном захолустье,

Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый,

У нее ты была одна.

Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна.

И старушка в цветастом платье

У иконы свечу зажгла.

...Я не знаю, как написать ей,

Чтоб тебя она не ждала?

Ведущая: Какой бы ужасной ни была действительность, но и на войне женщина остается женщиной. Где бы ни была женщина, она стремится создать уют. Подснежники в консервной банке, занавесочки из портянок. Мелочи военного быта вызывали улыбки.

1-я девушка: Однажды в лесу после боя я увидела в лесу фиалки и не удержалась, нарвала букетик и привязала к штыку. Пришли в во­енный лагерь. Командир построил всех и вызывает меня. Я выхожу из строя ... и забыла, что у меня цветы на винтовке: А он меня начал ругать: «Солдат должен быть солдатом, а не сборщиком цветов...». Ему было непонятно, как это в такой обстановке можно о цветах думать.

2-я девушка: У нас был добрый командир полка, берег нас, забо­тился. Под Москвой еще не остановлено наступление немцев, самое страшное время для всех. А он нам говорит: «Девушки, Москва ря­дом. Я привезу к вам парикмахера. Я хочу, чтобы вы красивые были».

Представляете, и правда привез парикмахера. Мы сделали завивки, покрасились. И такие счастливые в бой пошли.

(Группа юношей исполняет песню «Ах, война, что ж ты, подлая, сделала».)

Ведущая: Не всем повезло вернуться с войны живыми. Женщи­ны-подпольщицы, женщины-партизанки.- Если они попадали в руки фашистов. Их пытали даже сильнее, чем мужчин.

7-я девушка. «Боря, нас ночью убьют; поганые чувствуют, что им скоро конец. Я им в лицо сказала, что наша возьмет. Боря, ты меня прости, что я тебя огорчила. Знаешь, не всегда так говоришь и дела­ешь, как хочется, а я тебя так люблю, так люблю, что не умею сказать. Боря, я сейчас прижалась бы к тебе, и ничего мне не страшно, пусть ведут. Вчера, когда очень били, я про себя повторяла: «Боренька», а им ничего не сказала - не хочу, чтобы они слышали твое имя. Боренька, ты прощай, спасибо тебе за все!

Приближается черная, страшная минута! Все тело изувечено - ни "рук. Ни ног... Но умираю молча. Страшно умирать в 22 года. Как хотелось жить! Во имя жизни будущих после нас людей, во имя тебя, Родина, уходим мы... Расцветай, будь прекрасна, родимая, и прощай.

Твоя Паша.»

Ведущая: Письмо из гестаповского застенка подпольщицы Нины Попцовой, найденное среди брошенных немцами бумаг. Впоследствии было передано матери погибшей девушки.

Девушка: Прощай, мамочка! Я погибаю... Не плачь обо мне. Я по­гибаю одна. Мама передай, что я погибла за Родину. Пусть отомстят за меня, за наши мучения. А как хочется жить, ведь я еще молодая, мне всего 20 лет, а смерть глядит мне в глаза...

Как мне хотелось работать... Я сейчас нахожусь в смертной каме­ре, жду с минуты на минуту, когда крикнут нам: «Выходите!», идут к нашей камере. Ой, мама! Прощай! Целую всю семью в последний раз, прощаюсь приветом и поцелуем...»

(Девушка читает отрывок из поэмы «Зоя» М. Алигер.)

Как морозно!

Как светла дорога!

Утренняя, как твоя судьба.

Поскорей бы!

Нет, еще немного!

Нет, еще не скоро...

От порога...

По тропинке...

До того столба... .

Надо ведь еще дойти до туда,

Этот длинный путь еще прожить.

Может ведь еще случиться чудо.

Где-то я читала...

Может быть.

Жить...

Потом не жить...

Что это значит?

Видеть день...

Потом не видеть дня.

Это как?

Зачем старуха плачет?

Кто ее обидел?

Жаль меня?!

Почему ей жаль меня?

Не будет

Ни земли,

Ни боли...

Слово «жить»...

Будет свет,

И снег,

И эти люди.

Будет все, как есть.

Не может быть!

Если мимо виселицы прямо

Все идти к востоку - там Москва.

Вели очень громко крикнуть: «Мама!»

Люди смотрят.

Есть еще слова...

Граждане,
Не стойте,
Не смотрите!

(Я живая, - голос мой звучит.)

Убивайте их, травите, жгите!

Я умру, но правда победит!

Родина! -

Слова звучат, как будто

Это вовсе не в последний раз.

Всех не перевешать,
Много нас!
Миллионы нас!.. -
Еще минута -

И удар наотмашь между глаз.

Лучше бы скорей,

Пускай уж сразу,

Чтобы больше не коснулся враг.

И уже без всякого приказа

Делает она последний шаг.

Смело подымаешься сама ты.

Шаг на ящик,

К смерти

И вперед.

Вкруг тебя немецкие солдаты,

Русская деревня, .

Твой народ…

Вот оно!

Морозно, снежно, мглисто...

Розовые дымы... Блеск дорог...
Родина! -

Тупой сапог фашиста
Выбивает ящик из-под ног

Девушка:

Жги меня, страдание чужое,

Стань родною мукою моей.
Мне хотелось написать о Зое

Так, чтоб задохнуться вместе с ней.

Мне хотелось написать про Зою,

Чтобы Зоя начала дышать,

Чтобы стала каменной и злою

Русская прославленная мать.

Чтоб она не просто погрустила,

Уронив слезинку на ладонь.

Ненависть - не слово,

Это - сила,

Бьющий безошибочно огонь.

Чтобы эта девочка чужая

Стала дочкой тысяч матерей.

Помните о Зое, провожая

В путь к победе собственных детей.

Мне хотелось написать про Зою,

Чтобы той, которая прочтет,

Показалось:

Тропкой снеговою

В тыл врага сама она идет.

Под шинелью спрятаны гранаты.

Ей дано заданье.

Все всерьез.

Может быть, немецкие солдаты.

Ей готовят пытку и допрос?

Чтоб она у совести спросила,

Сможет ли,

И поняла:

«Смогу».

Зоя о пощаде не просила.

Ненависть - не слово,

Это сила,

Гордость и презрение к врагу.

(Звучит песня «Журавли».)
Девушки:

И у мертвых, безгласных,
Есть отрада одна:
Мы за Родину пали, _
Но она спасена.
Наши очи померкли,
Пламень сердца погас.
На Земле на поверке
Выкликают не нас.
Нам свои боевые
Не носить ордена.
Вам - все это. Живые,
Нам - отрада одна.
Что недаром боролись
Мы за Родину мать.
Пусть не слышен наш голос -
Вы должны его знать.

Девушка:

Не знаю, где я нежности училась, -

Об этом не расспрашивай меня.

Растут в степи солдатские могилы,

Идет в шинели молодость моя.

В моих глазах - обугленные трубы.

Пожары полыхают на Руси.

И снова нецелованные губы

Израненный парнишка закусил.

Нет! Мы с тобой узнали не из сводки

Большого отступления страду.

Опять в огонь рванулись самоходки,

Я на броню вскочила на ходу.

А вечером над братскою могилой

С опущенной стояла головой...

Не знаю, где я нежности училась, -

Быть может, на дороге фронтовой…


Среди женщин, участниц Великой Отечественной войны, были и наши землячки.

Мария Ушакова была хорошо известна партизанам Брянских и Курских ле­сов. О её смелости, отваге складывались в лесных чащобах песни и легенды. О ней писали боевые листовки с девизом: «Смерть фашистским оккупан­там!». Не раз Марии приходилось бывать в оккупированном Орле. Фашисты не подозревали в этой просто одетой женщине своего заклятого врага. А она спокойно «торговала» на базаре, заходила к «старым знакомым», а под ве­чер на дряхлой лошадёнке, запряжённой в видевшие виды повозку, уезжала из города к себе в «деревню». По пути ещё прихватывала с собой то «мужа» (благо фашисты не считали, сколько их у неё), то «брата», то «племянника». Через несколько дней немецкая комендатура сбивалась с ног, разыскивая красного партизана, выкравшего секретные сведения о дислокации фашист­ских войск.

Мария доставляла партизанам из глубокого тыла мины, оружие, медика­менты и перевязочные материалы. Но ценнее всего были приносимые ею разведывательные сведения, Они всегда были точны и подобны. Командир курской партизанской бригады Нанченко рассказывал: «Её мы посылали ту­да, где было труднее всего».

Мария Антоновна Ушакова родилась в селе Ушаково Колпнянского района. Пяти лет осталась без матери и отца. Старшая сестра дала ей материнскую ласку, заменила отца. В 1919 году 15-летняя Маша ушла из дома в Красную Армию.

Всю гражданскую войну прошла с красным крестиком на платке. Великую Отечественную войну она встретила в должности директора ресторана г. Ор­ла. В октябре 1942 года подпольщики-орловцы решили взорвать театр во время представления для немецкого командования. Для руководства этой операции из партизанской бригады были посланы Катя Зуева и Мария Уша­кова. Но этот маршрут для них оказался последним. На конспиративной квартире по донесению предателя их схватила полиция. 18 ноября, ночью, М.А. Ушакова и другие подпольщики были расстреляны в лесу у д. Гать под Орлом.

Мария Михайловна Ушакова - наша землячка, участница Великой Отече­ственной войны.

В одном из своих писем Мария Михайловна рассказывает о своих фронто­вых годах: «Работала старшей медсестрой во фронтовом эвакогоспитале, по­левая почта №15902. Фронтовые медики-это необычный род войск. Они выносили с поля боя раненых, оказывали помощь и отправляли их в эвако­госпиталь, где получали квалифицированную помощь. Советские медики со­вершали в тот период подлинный подвиг, трудовой и боевой, возвращая в строй тысячи раненых бойцов и командиров. Мы были уверены, что побе­дим фашизм. И это ещё больше нас воодушевляло, удваивалась сила и энер­гия. Работать приходилось сутками, не смыкая глаз, были очень перегруже­ны, приходилось за сутки разгрузить триста и больше раненых и столько же отправить в тыл.

Наш госпиталь был специализированный: мы лечили раненых в голову.

Несмотря на тяжёлые условия работы, мы не допустили ни одного инфек­ционного заболевания, за что от командования получали ряд благодарно­стей и наград. Я имею 22 награды.

Раненые по выздоровлению уходили от нас благодарными, многие из них потеряли связь с родственниками и близкими, у многих гитлеровцы зверски убили и замучили родственников. Поэтому уходя из госпиталя, мы им стано­вились самыми близкими и дорогими людьми...

Так что медицинские работники внесли бесценный вклад в историческое дело Победы.

Всему нашему народу я желаю не знать ужасов войны».