Geum.ru

Воин Великой Тьмы. Ник Перумов Воин великой Тьмы книга

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   ...   30

ГЛАВА 18



Эту ночь Трогвар провел под гостеприимным кровом Капитана. Старый вояка жил один — двое сыновей тянули лямку на северной границе, жена давно умерла… Сердито гремя пустыми горшками и что то неразборчиво ворча себе под нос, Умбато отыскал полный чугун с бобовой кашей, по братски разделив с Трогваром ужин.

Едва голова Трогвара коснулась подушки, как он провалился в глубокий сон без сновидений.

Наутро Капитан растолкал его чуть свет.

Смотри, молодой мастер, счастье свое проспишь! Прием через два часа начинается…

Долго собираться Трогвару не пришлось. Встал, умылся, затянув пояс потуже — и готов. От волнения кусок не лез в горло…

Вскоре Крылатый Пес уже стоял среди толпы ожидавших выхода Владычицы в том самом парадном тронном Зале, где семнадцать лет назад Призрачный Меч в последний миг изменил его сестре, о существовании которой, как, впрочем, н о тайне своего рождения, он по прежнему ничего не знал…

Огромные окна в просторном зале были открыты; отгоняя жару, порхал легкий ветерок — на дворе стоял сухой и жаркий конец августа. Здесь же — лишь тихий гул разговоров, смешение красок на праздничных одеяниях собравшихся знатнейших дворян столицы, блеск их многоцветных гербов. Кое кто начал было недоуменно коситься на замершего Трогвара, на его серый дорожный плащ и видавшие виды сапоги; однако никто не дерзнул произнести укоризны вслух — Знак Трогвара внушают невольное почтение. Большой Прием Владычицы! Это было нечто вроде совета со знатнейшими родами сэйравов; здесь официально оглашались последние новости с границ, разбирались Важнейшие события, происшедшие в королевстве, и здесь же принимались решения. Потом отдавались приказы и выбирались те, кому выпало их исполнять. Разумеется, Малый, Собственный Ее Величества Совет Халлана уже обсудил все это, однако Большой Прием все еще сохранял свое значение, ибо если не будет согласия Владычицы с сэйравами… Хотя порой Трогвару казалось, что Она просто не .может сделать что то такое, что бы не было тотчас искренне одобрено всеми. Точно в назначенный час, когда опустел резервуар больших водяных часов, по залу разнесся гулкий голос многочисленных труб. Все разговоры замерли, успевшие присесть поспешно вскочили со скамей и пуфов; взоры собравшихся обратились на золотую двустворчатую дверь, изукрашенную тонкой резьбой…

Раздались гулкие шаги стражи, четверо гвардейцев громадного роста торжественно вступили, в зал, а за ними легкой походкой, почти не касаясь земли, вошла Она.

Трогвар замер, не в силах отвести глаз; ему казалось, что грудь сейчас разорвется от бешеных ударов сердца; он добился своего — он воочию видит Ее!

Улыбаясь, Владычица прошла к трону. Если бы принцесса Арьята могла видеть ее сейчас, она была бы несказанно поражена — ее соперница ничуть не изменилась.

Взгляд Хозяйки Халлана скользил поверх спин склонившихся в глубоких, почтительных поклонах. Ее лицо не блестело от мазей и притираний. По мнению Ее подданных, Она не нуждалась в иных, не Природой дарованных красках. Бездонные глаза смотрели весело; и всем собравшимся Она казалась словно всеведущим духом этой земли, почему то решившим облачиться плотью…

Здравствуйте, друзья мои, я прошу вас садиться. — Владычица подняла руку, стоя у трона, и сама опустилась на него не раньше, чем устроились все собравшиеся в зале.

Словно очнувшись, Трогвар только теперь смог отвести взгляд от стройной фигуры со странными бело черными волосами на высоком резном троне; и в глазах остальных собравшихся здесь он прочел то же, что чувствовал сам, — восторг, восхищение, упоение, преклонение перед этим неземным существом; Смертный может лишь низко склониться перед Ней и кинуться в огонь по первому Ее приказу.

И только теперь Трогвар заметил на самой верхней ступени трона рослого и могучего воина с роскошной копной черных волос и жестким взглядом тигриных глаз на красивом и твердом лице. Сильные руки были обнажены до плеч, открывая тугие вздутия мышц; он носил безрукавку ало синих цветов Владычицы, на груди висела тяжелая драгоценная цепь с крупным кроваво красным рубином. Руки воина небрежно опирались на длинный двуручный меч страшилище.

В первый миг Трогвар даже не понял, что заставило его замереть с раскрытым от удивления ртом.

Знак! Знак на этом типе! Всемогущий Создатель, отец Ялини и Ямерта, это же Белый Единорог! Знак вне Разряда Мастеров, вне пределов Иерархии, Знак, присуждаемый лишь общим решением всех без исключения лучших Наставников Игры Мечей как признание непобедимости его обладателя. Еще когда Трогвар был в Школе, об этом Знаке ходили легенды. Да— да— да, и Главный Наставник как то раз был срочно вызван в столицу, отсутствовал месяц, а потом поползли разговоры, что будто бы Конклав присудил кому то этот за десятилетия никому не доставшийся Знак…

И значило это, что все Наставники, обладатели Знаков Ворона или Белого Дракона, так и не смогли зацепить Атора. По условиям, он с одной палкой должен был взять верх над двенадцатью одновременно нападавших на него, причем стоя не у стены, а с открытой спиной; для таких испокон веку и существовал этот особый Знак Белого Единорога…

Значит, все тогдашние слухи были правдой… Трогвар не мог объяснить почему, но отчего то ему до слез стало обидно за благородный Знак. Нет, не этому верзиле должен был достаться он!

Трогвар буквально впился взглядом в Атора; и следующей, роковой его мыслью, внезапно вытеснившей все остальное, стало: «Да как же ты смеешь так смотреть на Владычицу?!»

С глаз Трогвара словно бы упала пелена; он не слышал мелодичного, точно весенний ручеек, голоса Владычицы, он забыл обо всем — его взоры были прикованы к Великому Атору, и только к нему одному. А тот стоял расслабленно, чуть рассеянно оглядываясь по сторонам; и как же странно менялся его взгляд, когда он поворачивался к Ней! Так загнавший добычу волк смотрит на нее перед последним броском, уже предвкушая сладостное пиршество; так уже выпроставшая раздвоенное жало змея смотрит на оцепеневшую птичку; так мужчина смотрит на доставшуюся ему с боем женщину.

Трогвар видел надменно вскинутый подбородок, едва заметный хозяйский наклон головы: но самое главное — в глазах Атора Крылатый Пес заметил тот самый маслянистый блеск, что он совсем недавно видел у толстого купца на рабском рынке, похотливо ощупывавшего молодую рабыню…

Нет, Трогвар не мог ошибиться! Не как на Великую Владычицу, свет и счастье земли Халлана, смотрел на Нее Атор, пусть даже и знаменитый боец, но как на женщину, покорную жену — вот кем Она была для него.

Трогвар не чувствовал жаркого, прилившего к щекам румянца; впервые в жизни он внутренне корчился от непереносимого оскорбления — Атор вожделеет к Ней, Он посмел желать Ее, точно она послушная трактирная служанка! Он, он… Мысли Трогвара путались, кровь бросилась в голову; подумать только, ему пришлось просить милости этого святотатца! А тот еще и отказал…

И неужели не видят всего этого непотребства, этого неприкрытого, мерзкого желания во взоре Атора остальные, стоящие и сидящие сейчас в этом зале?3 Кто они — слепцы, трусы или же и то и другое вместе?! Неужели Знак Всесильного Единорога умертвил их волю, и они покорно сносят неслыханное в Халланской земле святотатство?! Это невозможно вытерпеть, это нельзя так оставить, пусть он расстанется с головой, но нельзя же покорно молчать!

Лениво скользивший по залу взгляд Атора внезапно остановился, встретившись с горящим, точно в глазницах вместо зрачков — тлеющие уголья, взором Трогвара. Ненависть в этих глазах читалась слишком легко, чтобы всесильный предводитель Халланских ратей мог оставить это без внимания. В его взгляде безразличие сменилось недоумением, недовольством, а потом и гневом. Но остановить Трогвара он уже не успел.

Не успел и капитан Умбато, с некоторой тревогой косившийся на молодого воина, замершего с таким странно зловещим выражением, на лице. И кого то очень напоминало Капитану это лицо… Того, кого Капитан старательно пытался забыть все долгие годы.

Владычица, окончив свою речь, подняла левую руку — знак говорить тем, у кого есть что сказать по делу; возникла небольшая пауза, и ею воспользовался Трогвар. Не слишком деликатно расталкивая оказавшихся перед ним, Крылатый Пес очертя голову бросился вперед, вверив свою судьбу милосердной Ялини.

Заметив какое то непонятное движение в зале, встрепенулись гвардейцы; Атор молниеносно вскинул к плечу свой двуручный меч; однако Владычица, улыбнувшись, чуть заметно шевельнула бровью, и тревога тотчас улеглась, хотя Атор опустил клинок с явной неохотой.

Никто не задерживал Трогвара; спустя считанные мгновения он очутился подле самого подножия трона Владычицы и упал на правое колено, склонив голову в знак покорности. Прежде чем успели загреметь гневные раскаты голоса Атора, Трогвар заговорил сам.

И слова мольбы рвались из его груди с такой силой и такой страстью, что не остался равнодушен никто из собравшихся в этом зале; растерянные сэйравы замерли и умолкли, против воли своей внимая горячей и искренней речи.

О высшем счастье каждого бойца умереть за Нее говорил Трогвар. И о том, что он не может ждать; когда Судьба подарит ему счастливый случай отличиться. И еще о многом другом, подобном же, держал он речь, преклонив колена…

Владычица слушала его с легкой улыбкой, что загадочно вспыхивала и гасла на тонких губах; однако же Атор выдержал недолго. Ноздри его раздувались, глаза метали молнии; взмахнув рукой, он шагнул к коленопреклоненному Трогвару.

Хватит! Довольно непотребства! — зычно проревел он, подходя вплотную.

— Как смел ты оскорбить слух Владычицы подобной просьбой?! Большей наглости, признаюсь, я еще не встречал. Как смел ты вообще явиться сюда, если тебе передали мой отказ?! Вон отсюда, щенок, и радуйся, что на потеху всего Дайре я не велел высечь тебя розгами за непослушание!

Гнев и обида вытеснили страх и усвоенные правила этикета.

Это тебе удастся сделать со мной, только если я буду мертв! — сжав кулаки, бросил Трогвар прямо в лицо надменному царедворцу и, видя, как руки Атора судорожно стиснули эфес, добавил: — Давай давай, я вижу, здесь некому укротить тебя за грязные взгляды, что ты бросаешь на мою Повелительницу?

По залу пронесся общий вздох, лицо Атора побелело, зрачки сузились…

Трогвар чувствовал, что все потеряно, что он летит в бездну, однако как приятно было бросать слова презрительной правды в лицо этому предателю и святотатцу!

Среди собравшихся тем временем поднялось смятение — никто и никогда не осмеливался даже возразить Великому Атору, не говоря уж о таких ужасных вещах, тем более после того, как он получил своего вожделенного Белого Единорога…

Атор ответил на яростные слова Трогвара глухим рычанием — так рычит волк, уже вцепившись в горло жертве. И наверное, не миновать было бы кровавого поединка прямо в тронном зале, но в последний момент рука Владычицы простерлась царственно спокойным жестом, и тревожный шум взволнованных голосов тотчас же стих. Однако Атор и не подумал останавливаться — на ходу поднимая меч к плечу, он сделал несколько шагов к неподвижному Трогвару.

Тот даже не коснулся рукоятей своих собственных клинков.

Атор! — резко выкрикнула Владычица, однако, несмотря на всю решительность этого возгласа, Трогвар безошибочно ощутил в нем и скрыню мольбу.

Атор остановился явно нехотя, медленно обернувшись к трону; Tpoгвap пожалел, что в этот миг не видит лица своего противника. Крылатый Пес был уже в пределах досягаемости длинного меча Атора и на всякий случай напрягся, готовясь прыгнуть, если царедворец все таки пренебрежет приказом.

Атор, этот юноша дерзок, но смел. Почему бы нам не назначить ему испытание?.. Если бы он прошел его…

Не прежде, чем я встречусь с ним на турнире, — холодно произнес Атор, дерзко глядя прямо в глаза Владычице.

Трогвар осторожно шагнул в сторону и теперь мог видеть, что его соперник смотрит на Владычицу прежним, так взъярившим Крылатого Пса властно хозяйским взглядом.

Вызвать оскорбителя на поединок — священное Право каждого сэйрава, и никто, даже могучий Ямерт, не в. силах помешать мне в этом, ибо таков закон, который превыше воли правителей!

Раздался шум и гам, в толпе придворных началась уже подлинная паника; Трогвар же медленно прошел почти к самому трону и истово, до земли, поклонился Владычице.

Благодарю Тебя, о Повелительница моей жизни, — негромко произнес он, обращаясь к гневно закусившей губу Хозяйке Халлана. — Пусть испытанием мне и станет этот поединок. Я иду на него с радостью и легким сердцем, ибо кровью оскорбителя надеюсь смыть причиненную тебе обиду!

Атор дернулся, однако смирил себя и лишь продолжал прожигать Трогвара ненавидящим взглядом.

Великий Атор прав… — раздался первый несмелый возглас из толпы собравшихся, и за ним тотчас последовали другие — что нельзя нарушать древний закон… что право на поединок священно… Великий Атор тоже может чувствовать себя оскорбленным… Нельзя давать ссорам затягиваться, поле всех рассудит!..

Придворные были правы — еще в незапамятные времена первые правители Халлана провозгласили это уложение: «Ссора да решится сразу честным боем, пусть не набухает она отравной влагой взаимной ненависти, и да не приведет она к подлым ударам в спину и прочей междуусобице.

Трогвару почувствовалось, будто в обращенных на него глазах Владычицы мелькнуло нечто похожее на сочувствие, и несколько мгновений он был совершенно счастлив; однако, когда она заговорила, голос ее был по прежнему спокоен и бесстрастен:

Да, ни кто не может ни отменить, ни оспорить право Великого Атора вызвать оскорбителя на поединок. Не мне нарушать мудрый старый закон! Да будет так; оповестите всех в Дайре и в его окрестностях, что завтра, как только рассветет, я объявляю открытым большой турнир!