Русские писатели

Вид материала

Документы

Содержание После возвращения в Россию в годы перестройки организовал свою премию за литературную деятельность. Поэзия – это не «лучшие слова в лучшем порядке», это высшая форма существования языка Очень русское было все то, среди чего жил я в мои отроческие годы Зимняя ночь.

Подобный материал:

• Тематическое планирование уроков литературного чтения по книге «Парус» для 4 класс, 194.49kb.
• Урок по литературному чтению в 3 классе Гринько О. И. Тема урока «Обобщающий урок, 51.42kb.
• Бородинского сражение, ставшее переломным моментом в войне 1812 года, вызывало живой, 30.33kb.
• Внеклассное мероприятие по русскому языку квн «Знаешь ли ты русский язык», 114.98kb.
• Учебное пособие, 5144.61kb.
• 1 класс Современные русские и зарубежные писатели и поэты, 20.61kb.
• Книга адресована учителям-словесникам, учащимся старших классов и всем, 2629.5kb.
• Современные русские писатели евгений Попов Рассказы, 246.11kb.
• "Будущее человечество" так называет детей один из героев Ф. М. Достоевского, 423.81kb.
• Крупнейшие русские писатели, современники Александра Солженицына, встретили его приход, 5866.1kb.

Русские писатели –

Нобелевские лауреаты.

Литературная композиция

для учащихся старших классов.







Предисловие. О премии.

Пролог. О несостоявшейся премии.

Глава I. Путь, который ведет к премии. Солженицын.

Глава II. За что дают премию. Шолохов.

Глава III. Ему вручили премию как русскому поэту. Броцкий.

Глава IV. Ему вручили как русскому писателю. Бунин.

Глава V. О том, как получали премию. Пастернак.


Автор сценария:

учитель литературы

Мелитдинова Лидия Анатольевна.

Предисловие. О премии.


НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ. Борис Пастернак.


Я пропал, как зверь в загоне.

Где-то люди, воля, свет,

А за мною шум погони.

Мне наружу ходу нет.


Темный лес и берег пруда,

Ели сваленной бревно.

Путь отрезан отовсюду,

Будь что будет, всё равно.


Что же сделал я за пакость,

Я, убийца и злодей?

Я весь мир заставил плакать

Над красой земли моей.


Но и так, почти у гроба,

Верю я, придёт пора,

Силу подлости и злобы

Одолеет дух добра.

1959


Выражение “был удостоен Нобелевской премии” известно всем. Эта награда может вручаться ученым, политикам, писателям. Наверняка каждый из специалистов пусть втайне, но мечтает о том, чтобы Нобелевская премия была вручена именно ему. И дело не только в денежных средствах, премия особенно привлекательна потому, что является символом высших достижений, самого высокого признания.

Альфред Нобель, изобретатель динамита, завещал, среди прочего, ежегодно вручать премию по литературе за выдающиеся произведения “идеалистической направленности”. Это может трактоваться по-разному, поэтому Шведская академия в наши дни воздерживается от каких бы то ни было толкований данного выражения при определении претендентов.

Мы Вас познакомим с нашими соотечественниками, удостоенными Нобелевской премии в ХХ веке.


Пролог. О несостоявшейся премии.


В общем списке награжденных Нобелевской премией представителей России очень мало. Так, например, Лев Николаевич Толстой по всем показателям был достоин столь высокой награды. Но секретарь Шведской академии Карл Вирсен отклонил кандидатуру классика. Дело в том, что Лев Толстой “осудил все формы цивилизации и настаивал взамен принять примитивный образ жизни, оторванный от всех установлений высокой культуры”. Интересно, что сказал бы писатель в наше время высоких технологий, Интернета, видеорядов, мобильных телефонов, DVD, СВ-печей…


Глава I. Путь, который ведет к премии. Солженицын. (слайд с изображением деревни, проволоки)


После событий 1914 и 1917 годов, после кровавой гражданской войны, после мрака 30-х годов, после Великой Отечественной войны в русской литературе обязательно должен был явиться писатель, который, пересилив свою собственную страдальческую судьбу, решился бы, отнюдь не пренебрегая законами сюжета, лиризмом, художественной проникновенностью, художественным образом, самой художественной литературой, сказать о страдании уже и не от своего имени, а от народного имени. Должен был явиться писатель, который показал бы нам тот колоссальный и доселе не виданный госмеханизм, который эти страдания бы обеспечивал, энергию этого механизма, его конструкцию, историю его создания, поиски и находки конструкторов.

Александр Исаевич Солженицын начинал свой жизненный путь вполне сознательным комсомольцем, хотя из родословной его и следовала принадлежность к бывшей интеллигенции. Во всяком случае, он воевал, он прошел все перипетии арестанта, подследственного лица, зека, он перенес страшную болезнь и жизнь скитальца по квартирам и углам добрых людей, участь изгнанника и проклятия власть имущих, а мировая известность и признание своей страны все равно пришли к нему.

Русская литература всегда была и остается, по мере сил, литературой учительской. Наша литература была средоточием мысли не только художественной, но и философской, социальной, и, вероятно, именно поэтому она становилась учительской.

Сельский учитель – интеллигент и народный интеллект, и интеллект – создал незабываемые образы труженика-зека Ивана Денисовича и праведницы Матрены.

Солженицын родился в Кисловодске, до Великой Отечественной войны прошел два курса филфака заочно МИФЛИ, на фронте с осени 1941 года, через год – командир разведывательной звукобатареи. В Восточной Пруссии на фронте в феврале 1945 года арестован и осужден по ОСО к 8 годам лагерей, в марте 1953 года сослан навечно в Казахстан, в 1956 году амнистирован с разрешением возвращения в Среднюю Россию. Преподавал во Владимирской области, Рязани. В 1974 году после появления первого тома романа «Архипелаг ГУЛАГ» обвинен в измене Родине и выслан за границу. С 1976 года живет в Америке.

После возвращения в Россию в годы перестройки организовал свою премию за литературную деятельность.


Глава II. За что дают премию. Шолохов. (слайд с изображением весны)


Четыре писателя и один поэт… Все русские писатели-лауреаты так или иначе затрагивали в своих текстах трагедию гражданской войны… Один писатель был напрямую связан с властью: был коммунистом, членом Союза писателей. Ему, как “проверенному товарищу” позволили поехать в Стокгольм. Михаил Александрович Шолохов навечно останется в памяти почитателей русской литературы как создатель казачьей эпопеи «Тихий Дон».


Глава III. Ему вручили премию как русскому поэту. Броцкий. (слайд с изображением осени)


Иосиф Александрович Броцкий родился 24 мая 1940 года в Ленинграде. Рано начал работать, среднее образование получил в вечерней школе. Стихи начал писать, как и полагается, в 17 лет в геологической экспедиции. Уже к 1975-76 годам, когда работал над циклом стихотворений «Части речи», Броцкий был известен как поэт. Однако, власти сочли его опасным.

В СССР существовала статья в уголовном кодексе за тунеядство. В советском обществе не было лентяев, поэтому ее не применяли. Было единственное исключение: в 1964 году Броцкий Иосиф был арестован по обвинению в тунеядстве и выслан из родного города. В 1972 году поэт покинул родную страну. Тогда же начал работать в Мичиганском университете, затем в Колумбийском, Нью-Йорском, в Квинс-колледже. На английском языке издавались стихотворения и эссе Броцкого. С 1978 года Броцкий член Американской академии, а также доктором Йельского университета. Сборник эссе «Меньше чем единица» в 1986 году был удостоен премии Национальных критиков США. В 1988 году был опубликован сборник «Урания», ставший победоносным. Именно за эти стихи на русском языке как русскому поэту Броцкому была вручена Нобелевская премия.

В предисловии к американскому изданию сборника стихотворений Марины Цветаевой Броцкий писал: “ Поэзия – это не «лучшие слова в лучшем порядке», это высшая форма существования языка”.

“Всякое сказанное слово требует какого-то продолжения. Продолжить можно по-разному: логически, фонетически, грамматически, в рифму. Так развивается язык…”

Поэзию Броцкий считал выше всякой другой литературы: “поэзия фактически старше прозы”, кроме того “поэт может сесть и сочинить статью; в то время как прозаик… едва ли может помыслить о стихотворении…”


Стихи из цикла «НАТЮРМОРТ»


3

Кровь моя холодна

Холод ещё лютей

реки, промёрзшей до дна.

Я не люблю людей.


Внешность их не по мне.

Лицами их привит

к жизни какой-то не-

Покидаемый вид.


Что-то в их лицах есть,

что противно уму.

Что выражает лесть

неизвестно кому.


4


Вещи приятней. В них

нет ни зла, ни добра

внешне. А если вник

в них – и внутри нутра.


Внутри у предметов – пыль.

Прах. Древоточец-жук.

Стенки. Сухой мотыль.

Неудобно для рук.


Пыль. И включенный свет

только пыль озарит.

Даже если предмет

герметично закрыт.

1971


****

Л.В.Лосеву.

Я всегда твердил, что судьба – игра.

Что зачем нам рыба, раз есть икра.

Что готический стиль победит,

как школа, как способность торчать, избежав укола.

Я сижу у окна. За окном осина.

Я любил немногих. Однако сильно.


Я считал, что лес – только часть полена.

Что зачем вся дева, раз есть колено.

Что, устав от поднятой веком пыли,

русский глаз отдохнет на эстонском шпиле.

Я сижу у окна. Я помыл посуду.

Я был счастлив здесь, и уже не буду.


Я писал, что в лампочке – ужас пола.

Что любовь, как акт, лишена глагола.

Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,

вещь обретает не ноль, но Хронос.

Я сижу у окна. Вспоминаю юность.

Улыбнусь порою, порой отплюнусь.


Я сказал, что лист разрушает почку.

И что семя, упавши в дурную почву,

не даёт побега: что луг с поляной

есть пример рукоблудья, в Природе данный.

Я сижу у окна, обхватив колени,

в обществе собственной грузной тени.


Моя песня была лишена мотива,

но зато её хором не спеть. Не диво,

что в награду мне за такие речи

своих ног никто не кладёт на плечи.

Я сижу у окна в темноте; как скорый,

море гремит за волнистой шторой.


Гражданин второсортной эпохи, гордо

признаю я товаром второго сорта

свои лучшие мысли, и дням грядущим

я дарю их как опыт борьбы с удушьем.

Я сижу в темноте. И она не хуже

в комнате, чем темнота снаружи.

1971


Глава IV. Ему вручили премию как русскому поэту (продолжение). Бунин. (слайд с изображением летней просеки)


Сухощавый, синеглазый, со своей знаменитой эспаньолкой, он казал­ся современникам верхом сдержанности, холодной насмешливости, строго­сти и даже самолюбивой чопорности.

Бунин не только «видел», как растет рожь. « Очень русское было все то, среди чего жил я в мои отроческие годы»,— вспоминал Бунин. Хлеба, подступавшие летом к самым порогам; крестьянские песни и предания; рас­сказы отца, участвовавшего — точно в древности — с собственным ополче­нием в Севастопольской обороне; «дедовские книги в толстых кожаных пере­плетах, с золотыми звездочками на сафьянных корешках»,— все было Россией.

Жизнь предков как будто сохраняет все былое очарование и влечет к себе писателя, но уже иные, жесткие черты проступают на лицах фамильно-усадебной «гармонии», окружавшей Багрова-внука или даже тол­стовского Иртеньева, у Алексея Арсеньева кажется уже явным анахрониз­мом. А если вспомнить, что писался бунинский роман в 1920-х и 1930-х гг., за гребнем громовых революционных потрясений, в эмигрантском «далеке», станет ясным демонстративный, а порой воинственный характер этого ана­хронизма.

«Жизнь Арсеньева» явила стремление ав­тора как можно полнее выразить, самоутвердить себя в слове, передать, как сказал сам Бунин по другому поводу, «что-то необыкновенно простое и в то же время необыкновенно сложное, то глубокое, чудесное, невыразимое, что есть в жизни и во мне самом и о чем никогда не пишут как следует в книгах». Новое в «Жизни Арсеньева» проявляется в самом жанре произ­ведения, которое строится как свободный лирико-философский монолог, где нет привычных героев, где даже невозможно выделить литературный сюжет в обычном понимании этого слова. Здесь сказалось давнее желание писателя миновать, преодолеть устоявшиеся каноны, все с тою же целью преодоления конца и смерти (в чем опять-таки отразилась внутренняя, быть может, не осознанная полемика с собственными представлениями о «конце»),

В 1933 году «за строгий артистический талант, с которым он воссо­здал в литературной прозе типично русский характер», Бунину была при­суждена Нобелевская премия в области литературы.


Глава V. О том, как получали премию. Пастернак. (слайд с изображением зимнего окна)


***

Быть знаменитым некрасиво.

Не это подымает ввысь.

Не надо заводить архива,

Над рукописями трястись.


Цель творчества – самоотдача,

А не шумиха, не успех.

Позорно, ничего не знача,

Быть притчей на устах у всех.


Но надо жить без самозванства,

Так жить, чтобы в конце концов

Привлечь к себе любовь пространства,

Услышать будущего зов.


И надо оставлять пробелы

В судьбе, а не среди бумаг,

Места и главы жизни целой

Отчеркивая на полях.


И окунаться в неизвестность,

И прятать в ней свои шаги,

Как прячется в тумане местность,

Когда в ней не видать ни зги.


Другие по живому следу

Пройдут твой путь за пядью пядь,

Но пораженья от победы

Ты сам не должен отличать.


И должен ни единой долькой

Не отступаться от лица,

Но быть живым, живым и только,

Живым и только до конца.

1956


Присуждение Пастернаку Нобелевской премии по литературе осенью 1958 года получило скандальную известность. Это окрасило глубоким трагизмом, сократило и отравило горечью остаток его дней.

Разговоры о Нобелевской премии Пастернака начались в первые послевоенные годы. По сведениям, сообщенным нынешним главой Нобелевского комитета Ларсом Гилленстеном, его кандидатура обсуждалась ежегодно начиная с 1946-го по 1950-снова появилась в 1957-м, премия была присуждена в 1958-м. Пастернак узнавал об этом косвенно — по усилению нападок отечественной критики.

За французским переводом романа «Доктор Живаго» сочувственно следил Алъбер Камю, нобелевский лауреат 1957 года. В своей Шведской лекции он с восхищением говорил о Пастернаке. Нобелевская премия 1958 года была присуждена Пастернаку «за выдающиеся заслуги в современной лирической поэзии и в области великой русской прозы». Получив телеграмму от секретаря Но­белевского комитета Андерса Эстерлинга, Пастернак 29 октября 1958 года ответил ему: «Благодарен, рад, горд, смущен». Его поздравляли соседи — Ивановы, Чуковские, приходили телеграммы, осаждали корреспонденты. Зинаида Николаевна обсуждала, какое ей шить платье для поездки в Стокгольм. Но на следующее утро внезапно пришел К. Федин, который мимо возившейся на кухне хозяйки поднялся прямо в кабинет Пастернака. Федин потребовал от Па­стернака немедленного, демонстративного отказа от премии, угрожая при этом завт­рашней травлей в газетах.

Сын Бориса Пастернака Евгений писал: «В Музее изобразительных искусств, в близком соседстве с которым отец про­жил с 1914 по 1938 год, 1 декабря 1989 года открылась выставка «Мир Пастернака». Посол Швеции господин Бернер привез на выставку диплом лауреата Нобелевской премии. Медаль решено было торжественно вручить на приеме, устраивавшемся Шведской академией и Нобелевским комитетом для лауреатов 1989 года. Торжественные церемонии 10 декабря, посвященные вручению премий 1989 года, бессознательно связались в моем восприятии с Шекспиром и его Гамлетом. Мне казалось, я понял, для чего была нужна Шекспиру скандинавская обстановка этой драмы. Чередование коротких торжественных слов и оркестра, пушечные са­люты и гимны, старинные костюмы, фраки и платья декольте. Официальная часть проходила в филармонии, банкет на тысячи участников и бал — в ратуше. Тоска по средневековью чувствовалась в самой архитектуре ратуши, в окружавших зал га­лереях, но живое веяние народного духа и многовековой традиции звучало в сту­денческих песнях, трубах и шествиях ряженых, которые по галереям спускались в зал, обносили нас кушаньями и сопровождали выход короля и королевы, нобелев­ских лауреатов и почетных гостей.»

Вероятно, поэтому перевод Пастернака трагедии Шекспира «Гамлет» остается самым лучшим.


Из стихотворений ЮРИЯ ЖИВАГО


ГАМЛЕТ.


Гул затих. Я вышел на подмостки.

Прислоняясь к дверному косяку,

Я ловлю в далёком отголоске,

Что случится на моём веку.


На меня наставлен сумрак ночи

Тысячью биноклей на оси.

Если только можно, Авва Отче,

Чашу эту мимо пронеси.


Я люблю твой замысел упрямый

И играть согласен эту роль.

Но сейчас идёт другая драма,

И на этот раз меня уволь.


Но продуман распорядок действий,

И неотвратим конец пути.

Я один, всё тонет в фарисействе.

Жизнь пройти – не поле перейти.

1946


ЗИМНЯЯ НОЧЬ.


Мело, мело по всей земле

Во все пределы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.


Как летом роем мошкара

Летит на пламя,

Слетались хлопья со двора

К оконной раме.


Метель лепила на стекле

Кружки и стрелы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

--------------------------------

На озарённый потолок

Ложились тени,

Скрещенья рук, скрещенья ног,

Судьбы скрещенья.


И падали два башмачка

Со стуком на пол,

И воск слезами с ночника

На платье капал.

---------------------------------

И всё терялось в снежной мгле,

Седой и белой.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.


На свечку дуло из угла,

И жар соблазна

Взымал, как ангел, два крыла

Крестообразно.


Мело весь месяц в феврале,

И то и дело

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

1946