Первая. Появление молоканских общин на кавказе
| Вид материала | Документы |
- А. В. Очерки по истории общин сестер милосердия, 2975.99kb.
- Деятельность московских общин сестер милосердия во второй половине XIX – начале, 347.13kb.
- Зарождение общинного местного самоуправления, 135.09kb.
- Сведения о преподавателях Ричард Байндер, 53.28kb.
- Территория: 9 985 тыс, 340.86kb.
- Первая. Появление богини среди людей глава вторая, 5073.31kb.
- Ситуация на Северном Кавказе – оценка неоднозначная, 137.25kb.
- Секция краеведения и туризма Сочинского отдела Русского географического общества Сочинский, 564.17kb.
- Кремль выступает за реальные программы развития туризма на Северном Кавказе, а не "хотелки", 1078.41kb.
- Ф. М. Таказов старший научный сотрудник соигси, 225.66kb.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
ПОЯВЛЕНИЕ МОЛОКАНСКИХ ОБЩИН НА КАВКАЗЕ.
1.1. Правовое положение русских сектантов в Российской Империи.
Проблемы русского сектантства и отношения к нему со стороны государства были широко отражены в российском законодательстве XVIII – начале XX веков. Долгое время молокане, как и все представители русского сектантства, относились к категории раскольников, поэтому всегда являлись гонимыми со стороны правительства. Например, при Петре I борьба с последователями церковного раскола проходила в рамках общей борьбы со стариной.
Православная церковь стала государственным институтом, и те, кто выступал против или хотя бы просто не поддерживал её, попадали в ранг государственных преступников. Пропаганда раскольничьего учения наказывалась смертью или ссылкой на каторгу. Раскольники не имели права занимать общественные должности и быть свидетелями на суде против православных. Они должны были носить особого рода платье: мужчины — крашенинную однорядку с лежачим ожерельем и сермяжный зипун с стоячим клееным козырем красного сукна; женщины — опашни и шапки с рогами. Раскольникам разрешалось ношение бороды, но за нее полагалась особая подать, которую платил всякий, кто не венчался у православного священника.
Раскольничьим попам запрещено было совершать требы, у них отбирались старые книги и отсылались в Синод. Монахов и монахинь рассылали по монастырям под строгий надзор, а могли присудить к горным работам. Православные священники вели исповедные книги по приходам, исполняли для раскольников требы по православному уставу и строго следили за тем, чтобы все бывали у исповеди. Детей раскольников приказано было крестить по православному обряду, а укрывательство раскольников влекло за собой тяжкие наказания как за противодействие власти.
При Петре II и, особенно при Анне Иоанновне и Елизавете Петровне гонения усиливаются. В 1738 г. раскольников стали силой заставлять молиться за царя. Они привлекались к отбыванию рекрутской повинности и деньгами, и натурой, а при всяких отлучках с места жительства обязаны были брать паспорта. Раскольники убегали в леса, за границу, подкупали чиновников, для которых раскол сделался доходной статьей, поэтому двойной оклад приносил мало выгоды казне.
Позднее, уже при Екатерине II, положение раскольников было приравнено к положению иностранных религий. По указу 1762 г. за раскольничьими общинами было утверждено право юридического существования. Кроме того, они могли свободно строить молитвенные дома. Раскольникам, ушедшим за границу, разрешили возвратиться в Россию и селиться особыми слободами, причем они должны были быть положены в двойной оклад, но с освобождением от всяких податей и работ на шесть лет.
Такая политика привела к тому, что в конце XVIII - начале XIX вв. в среде русских крестьян начинают возникать раскольничьи общины различного толка (Федосеевская, Преображенская, Рогожское кладбище, Стародубье). По данным Ивановского Н., только в центральной России их население насчитывало более 10 тыс. человек. Причем огромной проблемой для Русской Православной Церкви в этот период был уход в Раскол священнослужителей.
Возникновение молоканства в исторической науке датируется второй половиной, а точнее 60–ми годами ХVIII века. Основателем секты являлся крестьянин Тамбовской губернии Семен Уклеин. Занимаясь шитьем одежды и ходя из одного села в другое, он встретился с одним из основателей духоборчества, Побирохиным, женился на его дочери и принял духоборческое учение. Через 5 лет они разошлись во взглядах, так как Уклеин не признавал единственным источником религиозной истины внутреннее озарение. Отделившись от духоборцев, Уклеин сблизился с последователями протестантского рационалистического учения Тверитинова, которых в то время было немало в России. Из них он организовал свою секту. Именно протестантские идеи Тверитинова повлияли на формирование молоканского рационализма, как в свое время рационалистические идеи Запада повлияли на формирование русского рационалистического сектантства XIV – XVI веков. Отсюда и схожесть молоканского учения с учением жидовствующих, которые в России развивались самостоятельно, а в середине XIX в. на основе их учения возникает течение «прыгунов».
С. Уклеин, окруженный 70 "апостолами", торжественно, с пением псалмов вступил в Тамбов. Но полиция посадила всех в тюрьму. Вскоре Уклеин, отказавшись на словах от своего учения, был освобожден и снова принялся за пропаганду. Затем секта проникла в Астраханскую и Екатеринославскую губернии и на Кавказ. Быстрому распространению секты способствовало падение авторитета Русской православной церкви в народном сознании. Проповеди Тверитинова, отвергающие авторитет официальной церкви и призывающие к свободомыслию в толковании Священного Писания, выступающие за упрощение обрядов и богослужения, и постов, были популярны в южных районах империи. Поэтому можно сказать, что С. Уклеин пришел на уже подготовленную почву.
Название молоканства было дано секте еще в 1765 г. тамбовской консисторией, так как сектанты в пост потребляли молоко. Сами сектанты называют себя "духовными христианами", а усвоенное ими название молокан объясняли тем, что исповедуемое ими учение есть то "словесное млеко", о котором говорится в Св. Писании.
Характерной чертой этого религиозного направления в русском сектантстве являлась вера в возможность непосредственного общения с Богом. Основным мотивом религиозных проповедей по сей день является вера во второе пришествие Христа и наступление тысячелетнего царства, куда попадут только истинно верующие. Залог спасения человека - его добрые дела. Добросовестный труд - одна из заповедей молоканской этики «добрых дел». Молокане терпимо относятся к представителям других религиозных вероисповеданий, однако браки с ними запрещены, в том числе и с русскими православными.
Молокане отрицают православную церковь, ее таинства и обряды, почитание святых, их мощей и икон. Они признают Библию как источник религиозной веры и руководство в гражданской и семейной жизни. Церковь, основанная Иисусом Христом,существовала лишь до IV века. Вселенские соборы и отцы церкви извратили своими постановлениями и сочинениями истинное христианство. Молокане, считая себя истинными представителями библейского христианства, не признают чрезвычайных благодатных дарований. Один архиерей — Христос, все люди — братья, все равны по благодати. Чтобы отвергнуть учение церкви православной о таинствах, постах, иконах и пр., они прибегают к аллегорическому толкованию Священного Писания: отвергают водное крещение, таинств евхаристии и таинство брака. Покаяние состоит в одном отвержении греха самим грешником, ибо "не может разрешать грехов другого тот, кто сам грешит". Миропомазание и елеопомазание - только символы помазания духовного. При елеопомазании больного спасает не самое помазание, а молитва веры. Среди молокан популярно так называемое «обещанное», когда выздоровевший делает жертвоприношение в благодарность Богу и молившейся за него общине. Религиозный культ упрощен и сводится к собраниям, проводимым в обыкновенных помещениях. Богослужения состоят в чтении текстов Библии и пении псалмов. Семейные обряды совершаются бесплатно.
В отличие от православных, молокане отрицают троичность Бога. В "Изложении учения Уклеина" говорится, однако, что и сын Божий и Св. Дух хотя единосущны Отцу, но не равны ему по Божеству. Равным образом Иисус Христос и умер не так, как умирают люди, а каким-то особым образом. Воскресение мертвых будет, но все люди воскреснут в других телах, а не в тех, в которых жили на земле. Молокане не признавали государя императора помазанником Господним. Они стремились избегать исполнения тех законов, которые, по их мнению, противоречили Св. Писанию (закон о военной службе и о присяге).
В отношениях правительства к раскольникам и сектантам замечаются в это время постоянные колебания. При Александре I под влиянием европейских идей отношение к раскольникам и сектантам было либеральным. В указе от 21 февраля 1803 г. он так определил свое отношение к расколу: "Не делая насилия совести и не входя в разыскание внутреннего исповедания веры, недопускать, однако, внешних доказательств отступления от церкви и строго воспрещать в сем соблазны, не в виде ересей, но как нарушение общего благочиния и порядка."
В течение первых десятилетий XIX в. представители молоканских общин несколько раз встречались с императором Александром I. Они жаловались на жестокое обращение со стороны местной власти и просили дать возможность свободно исповедовать свою религию. В 1814 г. было издано постановление об освобождении молокан от общественной службы. С этого времени они должны были ежегодно платить за освобождение от этой повинности около 88 руб. 66,5 коп. с общества. Вскоре в 1816 г. молокане подают еще одну жалобу на местное начальство за жестокое обращение с ними. Но Александр I жалобу «заблудших» удовлетворять не стал.
Отдавая должное раскольничьей пропаганде, следует отметить, что она умела извлекать для себя пользу как из строгого, так и из снисходительного отношения власти. Разжигая фанатизм в своих последователях, идеологи развивали и проводили в народ понятие о гонимой церкви или же, доказывая правоту убеждений, прямо прибегали к насилию. Перед государством стояла по-истине нелегкая задача: необходимо было изолировать православное население от влияния раскола и в то же время не вызвать фанатизма со стороны самих раскольников. Поэтому главный упор в борьбе с Расколом был сделан именно против распространителей. «Раскольники не преследуются за мнения о их вере, но запрещается им совращать и склонять кого-либо в Раскол свой под каким-бы то видом не было; чинить какие-либо дерзости против Православной Церкви или против священнослужителей и уклоняться от соблюдения общих правил». Наказанию подвергались и православные священнослужители, повенчавшие пару, в которой хотя бы один был раскольником. Причина такой мощной опеки со стороны государства ясна: именно православие было главным гарантом государственности и целостности России, что в середине XIX в. являлось одним из самых актуальных вопросов. Думается, что здесь борьба с раскольниками шла в рамках общей борьбы с инакомыслием.
В 1825 г. по делам раскольничьим был учрежден секретный комитет из митрополитов Серафима и Евгения, а также Аракчеева А. А., управлявшего тогда министерством внутренних дел, и министра народного просвещения, адмирала А. С. Шишкова. Раскольники и сектанты не признавались особым обществом или слоем населения. За раскольничьими учреждениями не признавалось поэтому права приобретать имущество по купле, по завещанию и другими способами. Они не могли иметь печатей, выдавать книги для сбора подаяний. Метрические книги, которые велись раскольничьими попами и начетчиками считались недействительными. Раскольники обязаны были записывать свои браки в местной полиции, а дети раскольников, не отмеченные чиновниками, считались незаконными. Запрещено было принимать пожертвования от раскольничьих учреждений. Раскольничьи кладбища и состоявшие при них благотворительные учреждения, получившие право на существование еще в царствование Екатерины II или Александра I, мало-помалу были подчинены ведению приказов общественного призрения и "освобождены от раскольничьего характера". В качестве наказания способных держать оружие отправляли в рекруты, не способных – в Сибирь без права выдачи паспортов для отлучек на заработки, а если нужно отлучиться – только с уведомлением местной полиции.
При императоре Николае I (1825 – 1855) распоряжения относительно раскольников и сектантов становились суровее, хотя сохранялись положения эпохи Александра I. 9 января 1826 г. комитет министров разъяснил губернаторам, чтобы они не преследовали раскольников за совершение треб по их обрядам, а смотрели только за тем, чтобы раскольники никого не совращали в раскол.
По постановлению Государственного Совета от 20 октября 1830 г., молокане были отнесены к категории вредных вероисповеданий. Их положение начинает ухудшаться по сравнению с обычными раскольниками. Все «изобличенные в распространении своей ереси и привлекающие к ней других, также в соблазнах, буйстве и дерзостях против Православной Церкви и православного духовенства должны предаваться суду. В итоге виновных отдавали в солдаты в Кавказский корпус, а неспособных к службе и женщин отсылали в Закавказье. В 1839 году за распространение своих религиозных убеждений раскольники подлежали Уголовному суду.
В середине 30-х гг. XIX века в развитии конфессионального законодательства духоборам и молоканам уделялось наибольшее внимание. Им было запрещено нанимать за себя рекрутов из православных, а взятых из сектантов на военную службу было положено отправлять в отдельный Кавказский корпус для размещения в войсках, действовавших против горцев. Однако молоканам разрешили нанимать рекрутов из своей среды. Живущим в кавказских провинциях молоканам было разрешено отправление богослужения по их обрядам, но без «публичного оказательства в соблазне православным».
В то же время сектантам, принявшим православие, гарантировалось освобождение от гонений. Например, был возвращен из военной службы молоканин, принявший православие с заменой нанятым его татарином. Были исключены из военного ведомства два сына обратившейся к православию молоканской крестьянки, «прижитые ею с молоканом». Родственникам молокан, не принадлежащим к секте, было разрешено проживать по увольнению с военной службы с ними, при строгом надзоре полиции, чтобы не совратились в молоканство.
По указу императора Николая I все судебные дела, касающиеся вопроса пропаганды, должны были представлены в Сенате с предварительным заключением от МВД. Кроме того, молоканам запрещено приобретать недвижимость далее, чем за 30 вёрст от места жительства, поэтому гражданские палаты и уездные суды губерний требовали от местного начальства списки купчей недвижимости. Они не могли свидетельствовать против православных в делах тяжебных и гражданских. С 1839 г. не могли получать свидетельств от учебных заведений и начальств на право обучения детей, а в гимназии и университеты дети могли поступать только по принятии православной веры.
В это же время представители раскола начинают приобретать некоторые гражданские и религиозные права: им начинают выдавать паспорта на поездки внутри империи,они получают право заниматься торговлей, промышленностью и даже общественной деятельностью. Правда, это происходило лишь в нескольких районах, где наблюдалось большое скопление раскольников и местным властям требовалась помощь в управлении со стороны раскольничьей элиты. В 1835 г. в г. Екатеринбурге было разрешено избрать на некоторые общественные должности раскольников при условии,что число православных будет больше и старшие члены магистрата будут православными, хотя по общему российскому законодательству это было запрещено.
В положениях, касающихся запрета всем раскольникам брать себе в услужение православных или самим наниматься на работу к православным, было сделано исключение для молокан, проживающих на Кавказе. По Именному указу от 28 ноября 1835 г. закавказским молоканам было разрешено отлучаться для заработков «для отвоза казенных и купеческих тяжестей в разные промышленные за Кавказом
города». Им также было разрешено наниматься почтарями в почтовых станциях в тех местностях, где не проживало православное население. Правда, паспорта выдавались не более, чем на 8 месяцев, с объяснением места, куда человек отправляется, а те, кто выдавал такие паспорта, обязаны были уведомить полицию о том, куда отправляется молоканин. Такая мера была связана с запретом молоканам, как и другим раскольникам, находиться в услужении у православных. Этот указ официально дал начало такому явлению, как извоз, который впоследствии приобрел большие масштабы и позволил довольно быстро укрепить материальное состояние молокан.
В 1853 г. учреждён особый комитет для пересмотра постановлений о раскольниках и составления основного проекта правил, служивших руководством при административных распоряжениях и в судебных делах, относящихся к раскольникам. В местах, где проживали раскольники, была усилена полиция. Было запрещено утверждать раскольников в общественных должностях и представлять их к наградам (в то время для предоставления к награде требовалось свидетельство о принадлежности к православной вере), они были обложены рублевым сбором с души в пользу православных церквей, в приходе которых они жили. Религиозные общины находились под пристальным наблюдением гражданских властей. В случае каких-либо
действий против православия или жалоб со стороны местного населения по отношению к молоканам необходимо было возбуждать уголовное дело. Но, как правило, молокане жили очень смирно: «образ жизни подобен христианам, люди спокойны в быту, ответственны в обязанностях» и проблем властям не предоставляли.
1 января 1854 г. было упразднено III отделение Департамента общих дел, заведовавшее делами по Расколу. В этот период начинается подробное исследование истории раскола и пишется огромное количество обличительных книг, в том числе и о молоканах. Губернаторы должны были доставлять подробные сведения о состоянии раскола и сектантства в губерниях. В местах компактного проживания раскольников и сектантов наблюдалось постепенное усиление полиции. В 1858 г. были выработаны "Наставление для руководства при исполнительных действиях и совещаниях по делам, до Раскола относящимся". Гражданское начальство теперь стало действовать совместно с духовным, стремясь к одной главной цели — искоренению в народе «религиозных заблуждений». Духовенство не могло уже вмешиваться в полицейские распоряжения, а должно было ограничиваться только духовными мерами и обращаться по раскольничьим делам не к светским властям, а к своему епархиальному архиерею, который, в свою очередь, прибегал к светской власти лишь в исключительно важных случаях. Закавказские молокане освобождались от телесных наказаний. Теперь рожденных в расколе или секте уже не преследовали за веру, а только запрещали распространять ее и уклоняться от исполнения общих правил благоустройства. Гражданское начальство теперь заботилось лишь о том, чтобы раскольники и сектанты не исполняли богослужения открыто. Просьбы о разрешении раскольникам вступать в брак и хоронить по их обрядам должны быть оставляться без внимания. Теперь особое внимание власти уделяли людям, возглавлявшим общины, стараясь обратить их к православию. С изданием этой инструкции положение раскольников улучшилось.
В 1863 г. министр внутренних дел Валуев П. А. в докладной записке императору Александру II доказывал несостоятельность прежнего взгляда на раскольников и сектантов и находил необходимым, чтобы их делами ведала только одна гражданская власть. Для рассмотрения проекта Валуева в марте 1864 г. был учрежден комитет из духовных и светских лиц под председательством графа В. Н. Панина. В мае комитет окончил свои работы, а 16 августа 1864 г. труды его получили высочайшее одобрение после предварительного рассмотрения их московским митрополитом Филаретом. Было решено постепенно вводить меры, выработанные комитетом, начиная с тех, которые касались общегражданских прав раскольников.
В царствование Александра II был издан 19 апреля 1874 г. только один закон о браках раскольников, находившийся в связи с введением всеобщей воинской повинности. По этому закону браки раскольников стали записываться в особые метрические книги, которые по формам, утвержденным министром внутренних дел, велись участковыми приставами или волостными правлениями и полицейскими управлениями в провинции. Теперь брак приобретал законную силу, и дети, родившиеся от него и записанные в метрические книги, пользовались всеми правами законных детей. Исполнение соблюдаемых между раскольниками брачных обрядов ведению полицейских чинов не подлежало. Полная нетерпимость заменена условной, ограниченной терпимостью. Покровительство закона было дано раскольникам не как право, а как милость. Основным элементом новой политики, по мнению П. А. Валуева, должна была стать веротерпимость, но при самостоятельном сохранении лидирующих позиций православной церковью.
В 1875 г., после издания закона о браках раскольников, была учреждена при министерстве внутренних дел комиссия для всестороннего обсуждения остальных предположений комитета 1864 года. Этот комитет делил все толки и секты на более или менее вредные, причем к первым относил и тех беспоповцев, которые отвергают брак и молитву за царя. Некоторые гражданские права предполагалось дать им с ограничениями. Относительно же отправления духовных треб облегчения проектировались только для менее вредных сект. К числу таких сект комиссия относила все толки старообрядства. Против этого возражали Синод, II отделение Собственной его величества канцелярии и министерство внутренних дел. Получилось большое разнообразие мнений, и вопрос о подразделении сект не получил окончательного разрешения. Труды комиссии 1875 г. долго оставались без движения.
В начале 1880-х годов в газеты проник слух о намерении правительства снова надолго отложить разрешение вопроса о раскольниках. В 1881 г. по распоряжению обер-прокурора Святейшего Синода была издана брошюра "О сущности и значении Раскола в России". "Русский раскол, — говорил автор брошюры, — есть болезненное порождение самой русской церкви. Это есть домашний, внутренний кровный враг ее, именно из вражды к ней получивший свое бытие... Положив в основу своего существования мысль об еретичестве и даже антихристианстве греко-российской церкви, раскол живет исключительно враждой к ней. Этими своими коренными свойствами раскол существенно отличается от иностранных религий, существование которых дозволено в России и к которым так несправедливо желают иные приравнять его. Оградить законом полную свободу расколу во всех его религиозно-общественных отправлениях значило бы узаконить и оградить законом во всех ее проявлениях злейшую вражду против православия, стремление к ниспровержению или, по крайней мере, за невозможностью достигнуть этого, к причинению всякого зла православной церкви". Эти рассуждения не задержали принятие закона о раскольниках, но колебания и противодействия, которые так долго тормозили издание закона, не могли не отразиться на его содержании и характере.