Модели экономики в разных парадигмах: неоклассической, неоинституциональной, эволюционной и самоорганизационной

Вид материала

Содержание

Парадигмы и способы экономического мышлениия
Теоретическая модель экономики
Неоклассическая и неоинституциональная парадигмы
Эволюционная парадигма
Системная парадигма
2.4.1 Характеристика системной парадигмы
Экономика как самоорганизующаяся система
Институты как новая единица анализа в экономической теории
Эволюционный подход к определению экономической динамики
Матричный принцип самоорганизации
Экономическая эволюция современной России на основе принципа институциональной самоорганизации
Функции экономических институтов
Transfer of goods
Fixing of goods
Private ownership
Labor system
Costs limitation
Редистрибуция и обмен
Условная верховная
Рис. 4. Вид функции dU1/dt в случае функции производства с возрастающей отдачей областях I
...
Полное содержание

Подобный материал:

1 2 3 4

Светлана Георгиевна КИРДИНА,

д.с.н., зав. сектором эволюции социально-экономических систем

Институт экономики РАН, г. Москва

Модели экономики в разных парадигмах: неоклассической, неоинституциональной, эволюционной и самоорганизационной^¹

Основная задача доклада состоит в том, чтобы представить особенности представления экономики в различных современных парадигмах, определить особую роль системной парадигмы и обосновать актуальность рассмотрения экономики как системы, где действуют законы самоорганизации. В качестве иллюстрации дана модель формирования экономических институтов, базирующаяся на теории институциональных матриц.

Парадигмы и способы экономического мышлениия

Парадигмы представляют собой методологию исследований в широком смысле этого слова. Методология включает в себя, прежде всего, набор определенных исходных предпосылок, или постулатов, адекватных, по мнению приверженцев той или иной парадигмы, природе изучаемого объекта. Одновременно парадигму характеризует общность постановки проблем, принятых правил анализа, применяемого понятийного аппарата. В конечном счете научная парадигма предполагает опору на принятые образцы решения научных задач (Кун, 1975, с. 27-28). Соответственно, различие между парадигмами определяется различием исходных моделей объекта исследования, которыми оперируют группы ученых.

Очевидно, что классификация парадигм может опираться на разные основания. Так, Г.Б. Клейнер выделяет в экономической теории нео-классическую, институциональную и эволюционную парадигмы, интеграция которых, по его мнению, приведет к развитию системной парадигмы (Клейнер, 2004, с. 5-6). О.И. Ананьин выделяет другой набор методологических предпосылок, дополняющих друг друга, и соответственно им определяет следующие парадигмы: деятельностную (рассмотрение экономики «как мира деятельности (поведения) хозяйствующих субъектов); ресурсную (экономика как кругооборот богатства) и институциональную (экономика как совокупность экономических институтов») (Ананьин, 2005, с. 140).

При классификации парадигм можно также опереться на те способы теоретизирования в экономической теории, которые используют современные экономисты. Экономика, в соответствии с известными определениями, представляет собой сферу, в которой общество принимает и реализует решения об использовании ограниченных, дефицитных ресурсов для удовлетворения человеческих потребностей (Фишер и др., 1997, 1). Экономика, таким образом, представляет собой разновидность социальной системы, то есть системы с участием людей. Соответственно уровень ее сложности превышает уровень сложности составного элемента этой системы – человека. А, как известно, рациональное понимание системой низшего порядка законов системы высшего порядка невозможно. Поэтому познание законов экономики как социальной системы идет в экономической теории следующими путями.

Во-первых, описание системы более высокого порядка строится по аналогии с системами низшего порядка. Так, экономика уподобляется физической системе, в которой потоки необходимого вещества взаимодействуют на основе определенных законов. Первые экономические таблицы и базирующаяся на них классическая политэкономия XVIII-XIX вв. отражают этот подход. Не случайно основатель школы физиократов Франсуа Кенэ (1694-1774) создавал свои таблицы в тот же исторический период, когда Исаак Ньютон (1643-1727) уже заложил основы классической физики. Но к концу ХIХ и в течение всего ХХ в. идеи классической экономии развивались не так активно^ⁱ. В СССР идеи классической политэкономии получили свое развитие в теории социалистического воспроизводства, но в современной России достигнутые в тот период результаты оказываются пока слабо востребованными. Наиболее перспективным, на наш взгляд, направлением исследований в рамках данного подхода, важным для понимания законов функционирования экономики, в том числе и российской, является анализ самовоспроизводства основного капитала, предпринятый в новейших работах В.И. Маевского (Маевский, 2008). Исправляя дефекты теории воспроизводства и теории трудовой стоимости К. Маркса, он определяет сущность и количественные законы физического воспроизводства основного капитала, обеспечивающие рост экономики. Как замечает В. И. Маевский, «действия экономических агентов способны лишь усиливать данное основание (их действия равноценны мутациям), но они не могут обойтись без него» (Маевский, 2008, 55).

Во-вторых, исследователь может использовать схему рассуждений, при которой на объект исследования - экономическую систему - проецируются свойства и правила поведения самого исследователя. То есть ученый-экономист рассматривает экономику как совокупность взаимодействующих индивидов, законы поведения которых все более известны в связи с развивающейся саморефлексией думающих субъектов. Именно поэтому экономическую теорию часто называют наукой об экономическом поведении. К этому направлению относится большой класс теорий, от так называемой economics до современного неоинституционализма.

В-третьих, экономика может рассматриваться как система, в отношении которой справедливы общие принципы действия любых сложных систем (от химических до биологических и космических), известные современной науке. В этом случае рассуждения экономиста «оплодотворяются» новейшими общенаучными методами, вплоть до современной кибернетики и синергетики. Как писал Мишель Фуко, каждой исторической эпохе свойственна своя «эпистема», под которой понимается общая, характерная для конкретного исторического периода система мышления, научного теоретизирования (Фуко, 2002). Ряд зарубежных и российских исследователей полагают, что современному мировоззрению все более соответствует признание сложности и неравновесности мира, понимание несводимости микро- и макроуровней, нелинейности протекающих процессов, что вызывает появление принципиально новых теорий «пятого» поколения и формирует новую парадигму, в том числе и в экономической теории. Теории из этого ряда, как отмечает методолог науки С.А. Кравченко, «декларируют и изучают нелинейную социокультурную динамику, процессы самоорганизации социума, обеспечивающие возникновение порядка из хаоса» (Кравченко, 2007, 5), то есть следуют складывающейся эпистеме эпохи.

Классификация рассматриваемых в докладе парадигм с точки зрения развиваемого в них взгляда на экономическую систему представлена в таблице.

Таблица. Способы теоретизирования (модели экономики)

в различных парадигмах экономической теории

Теоретическая модель экономики	Парадигмы в экономической теории
Экономика как материальная система с движением физических потоков	Классическая парадигма
Экономика как система взаимодействующих экономических субъектов (с взаимно ориентированным поведением)	Неоклассическая, неоинституциональная парадигмы
Экономика как разновидность сложной (биологической, социальной) системы	Эволюционная, системная, самоорганизационная парадигмы

Неоклассическая и неоинституциональная парадигмы

Используемая в исследованиях данного направления теоретическая модель опирается на общие исходные постулаты, постоянно модифицируемые и уточняемые, но, тем не менее, сохраняющие свой внутренний смысл. Поэтому неоклассическая и неоинституциональная парадигмы анализируются совместно. К общим для них постулатам относятся, во-первых, наличие независимых (относительно независимых) основных участников обменных отношений – продавцов и покупателей; во-вторых, признание свободной (условно свободной, ограниченной) конкуренции как основы ведения хозяйственной деятельности; в-третьих, принципы экономической (ограниченной) рациональности и «методологического индивидуализма»; в-четвертых, маржиналистская оценка результатов хозяйственной деятельности, что находит свое отражение в принципе предельной полезности благ; наконец, обеспечение равновесия (полного, неполного, ограниченного) спроса и предложения благ.

На основе этих постулатов экономическая деятельность схематически описывается следующим образом. Покупатели конкурируют друг с другом на потребительском рынке за право купить тот или иной товар, и потому каждый субъективно формирует предпочтения и индивидуальную потребность в данном благе. А это, в свою очередь, приводит к формированию алгоритма предельной полезности. С другой стороны, все производители свободно конкурируют между собой на рынке ресурсов и в системе товарного предложения. Такие экономические усилия приводят к обоснованию зависимости между предельными издержками и предельным доходом и необходимости учета принципа предельной производительности. Весь социум, все общество рассматривается в данном случае как совокупность потребителей и производителей, постоянно совершающих трансакционные сделки. И каждый человек или организация, несущие на себе ежедневно определенную экономическую миссию (потребительскую, производственную, сберегательную, инвестиционную, квазирентную и т.п.), движимы единым, всепоглощающим интересом – максимизацией выгоды. Государственные, муниципальные и иные аналогичные им структуры очень часто трактуются в терминах либо продавцов, либо покупателей, по отношению к которым справедливы все исходные предпосылки рыночной модели. Таким образом, общество реально приобретает черты экономической субъектности определенного рода.

Пример действия неоклассической парадигмы при проведении исследований экономистами дает в своем замечании Э. Шоттер: «.. если институты рынка терпят неудачу, …экономист-неоклассик вовсе не пытается делать то, что ему следовало бы, а именно объяснить, какие альтернативные институциональные структуры должны возникнуть взамен несостоятельных. Вместо этого он пытается переопределить и расширить пространство благ в экономике таким образом, чтобы система рынков снова оказалась состоятельной» (Schotter, 1981, p.11. Цит. по: Ананьин, 2005, с. 118).

Экономисты-неоинституционалисты 1970-90-х годов - О. Уильямсон (Уильямсон, 1996), Р. Коуз, Д. Норт (Норт, 1997; North, 1990) и др. вводят в модель экономики институты, рассматривая их в качестве важнейших факторов экономических взаимодействий. Так, согласно известному определению нобелевского лауреата Д. Норта, институты - это "правила игры" в обществе, которые организуют взаимоотношения между людьми и структурируют стимулы обмена во всех его сферах - политике, социальной сфере или экономике (Норт, 1997, с. 16). Если ранее институты, в зависимости от подхода, представлялись как юридические установления, как непосредственно наблюдаемые формы социального поведения, социальные роли или как типы организаций, то теперь они начинают рассматриваться как явления более общие и более высокого порядка, а именно, как регуляторы общественных явлений. Все большее число ученых осознает, что институты представляют собой наиболее существенный и малоизученный элемент общественных систем, все более велико стремление исследователей добраться до институционального ядра современных обществ, с тем, чтобы объяснить многообразие происходящих социальных процессов в разных странах, глубже осмыслить историю и по-новому рационализировать перспективы общественного развития.

Тем не менее, в рамках неоинституциональной парадигмы данные задачи в полной мере решить не удалось. Современные исследователи неоднократно отмечали, что хотя неоинституционалисты стремились выйти за пределы базовых постулатов ортодоксальной теории, то есть неоклассики, вместе с тем они оставались в ее рамках (Нестеренко, 1997, с.11). Это выражается в том, что, во-первых, используется близкое мировоззрение, основу которого составляют принципы методологического индивидуализма. Во-вторых, изучается тот же набор явлений, та же часть социальной реальности - экономическое поведение субъектов рынка, - и именно для их анализа конструируется структурно схожий понятийный аппарат. Более того, возможно, составить список объяснений, переводящих термины неоинституционалистов на язык ортодоксальных неоклассическиз экономистов. Например, экономия трансакционных издержек реализует принцип максимизации полезности, институты могут рассматриваться как средство достижения рыночного равновесия в условиях экстерналий (внешних эффектов) и т.д. В-третьих, институционализм, вслед за ортодоксальной теорией, рассматривает все формы человеческого взаимодействия в качестве обмена (используются термины "сделка" и "трансакция"). При этом речь идет не только об обмене материальными благами, но и о более широкой их трактовке. Условия обмена представляют собой контракт (там же, с. 383). Как отмечает М. Блауг, "Школа институциональной теории представляет собой не более чем легкую склонность к отступлению от ортодоксальной экономической науки" (Блауг, с. 958).

Неоклассическая и неоинституциональная парадигмы продолжают развиваться, прежде всего за счет расширения сферы применения характерных для них способов анализа действительности. Выражением этого служит, например, известный «экономический империализм» нобелевских лауреатов Г. Беккера, Дж. Бьюкенена и др., который получил распространение во второй половине ХХ века. Он представляет собой экспансию методов ортодоксального экономического анализа на сопредельные области, ранее не входившие в предмет экономической науки. Многообразные явления социальной деятельности трактуются средствами экономической теории, то есть выявленные закономерности хозяйственной жизни, действующие в ней механизмы и принципы рассматриваются как средство для понимания явлений самого широкого плана – от демографических до культурно-поведенческих.

С другой стороны, названные парадигмы, особенно неоклассическая, постоянно критикуются. Одно из направлений критики – указание на ее устарелость, неадекватность сегодняшним реалиям. Так, например, Дж. К. Гэлбрейт пишет, что “Неоклассическая система многим обязана традиции – она приемлема как описание общества, которое когда-то существовало. И в качестве той части экономики, которую мы называем рыночной системой, она также является в определенной степени удовлетворительной”' (Гэлбрейт, 1979, с. 54-55).

Преодоление ограничений неоклассической парадигмы в рамках последующей неоинституциональной парадигмы предполагало расширение объекта исследования, формирование более адекватной, по мнению ее приверженцев, модели рынка, включающей в свое рассмотрение институты как факторы экономической деятельности. Несмотря на ряд достижений институционалистов, отмеченных, в том числе, и Нобелевскими премиями таким ученым, как Р. Коуз, Д. Норт и др., их исследования рассматриваются многими специалистами скорее как развитие, но не преодоление ограничений неоклассической парадигмы, как отмечали цитировавшиеся выше известные знатоки и аналитики в области институциональных исследований в экономике А.Н Нестеренко (Нестеренко, 1997, с. 11) и М. Блауг (Блауг, 1999, с.958). На внутреннюю взаимосвязь неоинституционализма и неоклассики с точки зрения их основного предмета исследования указывает также Дж. Ходжсон, когда пишет, что «неоклассическая экономика суть частный случай институциональной экономики» (Ходжсон, 1997, с.55).

Неоклассической и неоинституциональной парадигме противостоит сегодня эволюционная парадигма, которая учитывает нелинейность и неравновесность экономических процессов.

Эволюционная парадигма

Эволюционная парадигма означает переход к «более объективированной» модели экономики, в которой действуют законы развития популяций. В отличие от модели «экономического человека», максимизирующего свою выгоду, составляющей сущность двух предыдущих парадигм, эволюционная парадигма исследует экономику как систему, где существенную роль играют общесистемные принципы, то есть принципы, применимые не только в экономической науке, но и в биологии, философии, социологии и т.д. Это принципы меняющегося разнообразия, неоднородности агентов, неравновесия, неопределенности развития, неустойчивости и т.п. (Маевский, 2004, с. 91). Одним из основателей эволюционной экономики считается Й.А.Шумпетер, опубликовавший свои подходы еще в 1911 г. (см. перевод его важнейшей работы на русский: Шумпетер, 1982), рассмотревший процесс экономического развития как эволюционный процесс с действующими в нем законами изменчивости и естественного отбора. Шумпетер проанализировал процесс вторжения новаторов (предпринимателей, предлагающих новые продукты, услуги или технологии) в экономическое пространство, борьбу за ресурсы между ними и консерваторами, вытеснение консерваторов и части бывших новаторов, появление имитаторов. В данном случае речь идет об одном из основных «вариантов» эволюционной парадигмы^², и именно о рассмотрении долгосрочных процессов в реальном времени. Этот подход наиболее популярен среди сторонников собственно эволюционной теоиии и составляет, по их мнению, суть ее определения. Как пишут Р. Нельсон и С. Уинтер, «термин «эволюционная» включает в себя изучение процессов долгосрочных поступательных изменений, наблюдаемые в текущей дейсивтелтьности закономерности… теВ болТаЭтот варинат наилолее где действгновными Одним из осноателей эволюционной экономической теории считается Как известно, определение законов экономической динамики – одна из нерешенных до сих пор проблем современной теории. Как отмечает О.И. Ананьин, «истории экономической мысли известны многочисленные попытки преодолеть статичность теории и весьма скромные результаты на этом поприще» (Ананьин, с. 80). При этом он ссылается как на статью Ф. Нортропа (Northrop, 1941) «О невозможности теоретической науки экономической динамики», так и на содержание речи Д. Норта при вручении ему Нобелевской премии в 1993 г., в которой тот прямо указывал на отсутствие аналитического понимания того, как экономика эволюционирует во времени.

В своем исследовании Ананьин рассматривает особенности развития динамических представлений в разных направлениях экономической теории. Наибольший интерес представляет для нас отмеченная им специфика подхода к динамике в рамках экономического эволюционизма (Ананьин, с. 82).

Во-первых, в методологическом отношении динамика понимается как постепенное обновление одной части элементов эволюционирующего объекта при сохранении других, задающих общую структуру, неизменными (курсив мой – С.К.). Соответственно, в содержательном плане - и это вторая из особенностей, на которую указывает Ананьин, - разделяются носители «наследственности» и источники «изменчивости». Внешним источником изменчивости является активность субъектов хозяйственной деятельности. Принимая во внимание это отмеченное различие «носителей» и «источников», мы получаем еще один аргумент в пользу того, что возможно обособить экономическое поведение субъектов, выведя его «за скобки» нашего исследования, и сосредоточить анализ на собственно институциональной структуре, которая развивается, сохраняя свою сущность и модифицируя формы проявления.

рплропл

Системная парадигма

Наряду с отмеченными выше, в экономических исследованиях выделяется системная парадигма. Хотя некоторые авторы полагают, что интерес к «большим теориям», реализующим системную парадигму и отвечающим на «главные вопросы соответствующих исторических эпох», в ХХ веке упал, а современная экономическая наука является фрагментированным знанием (Ананьин, 2005, с. 145), мы полагаем, что системная парадигма не только по-прежнему присутствует, но и развивается в современной экономической теории. Ее главным отличительным свойством является рассмотрение общества как целостного, системного объекта, в котором экономические отношения (или экономическая подсистема) являются элементом общественной системы.

2.4.1 Характеристика системной парадигмы

Свойства системной парадигмы наиболее последовательно были рассмотрены Янушем Корнаи в известной статье, опубликованной в журнале «Вопросы экономики» в 2002 г. (Корнаи, 2002, с. 10-12). Данная им характеристика системной парадигмы является сегодня наиболее актуальной и принятой в научном сообществе. Следуя Я. Корнаи, отметим наиболее существенные ее черты (Корнаи, 2002, с. 10-12), представленные в исследованиях ученых, придерживающихся системной парадигмы:

Общественная система рассматривается в целом, объектом изучения являются взаимосвязи между этим целым и его частями;
Исследования имеют комплексный характер и не сводятся к какой-либо частной дисциплине (экономике, социологии, политологии). Особое внимание уделяется взаимодействию различных сфер функционирования общества;
Внимание исследователей сосредоточено на институтах, которые определяют рамки и ход конкретных процессов. Институты понимаются достаточно широко, как возникшие исторически и развивающиеся эволюционным путем^³;
Существует тесная увязка в понимании существующей организации общества и исторического процесса, в ходе которого она возникла;
Особое внимание уделяется большим изменениям и глубоким трансформациям, а не мелким постоянным переменам;
Отмечается, что дисфункции, присущие системам, имеют внутренний характер, они встроены в нее, их можно лишь смягчить, но не устранить, поскольку их способность к самовоспроизводству глубоко укоренена в самой системе;
Сравнение выступает наиболее типичным методом в системной парадигме. Оно осуществляется в основном на качественном уровне;

Как каждая из перечисленных нами парадигм включает в себя предыдущие, являясь их обобщением и в то же время «расширенной версией», так и системная парадигма наследует дуальной парадигме, «включая» ее в себя. Свидетельством этого является список представленных Я. Корнаи исследователей, реализующих, по его мнению, системную парадигму. К ним он отнес уже упомянутых нами В. Ойкена и К Поланьи, а также включил в него К. Маркса, Л. Фон Мизеса, Ф. фон Хайека и Й. А. Шумпетера. К этому направлению Я. Корнаи отнес и свои работы. Подчеркнем, что Корнаи специально отметил общее, объединяющее этих разных исследователей – все они изучали два типа экономических систем, по-разному их называя (Корнаи, 2002, с. 6-9). Таким образом, дуальная парадигма, или выделение двух типов альтернативных механизмов, которыми могут координироваться экономики – важный элемент наследующей ей системной парадигмы. В то же время, в дополнение к дуальной парадигме, системная парадигма предполагает изучение не только характеристик экономики, взятой самой по себе, но анализ взаимовлияния типа общества и его экономической подсистемы. Это означает, что общество - латентно или явно - также выступает объектом исследования, а понимание его черт и специфики становится значимым фактором изучения складывающихся в обществе экономических отношений. Другими словами, системная парадигма имеет дело с экономикой как определенной подсистемой общества или его проекцией, соответственно, тип экономики определяется (находится в связи) с типом общества, составным элементом которого она является. Поэтому в экономических исследованиях, относимых к системной парадигме, явно заявляется (предъявляется) тот тип общества, экономика которого изучается. Более того, большинство работающих в данной парадигме авторов имеют, как правило, работы, выходящие за признанные рамки экономической теории, работы, в которых анализируется взаимосвязь экономических отношений и изменений общественной жизни в целом (например, «Капитализм, социализм и демократия» Й. Шумпетера, «Великая трансформация» К. Поланьи и т.д.).

В упомянутой выше работе В. Ойкена характеристики обществ с разными экономиками упомянуты лишь косвенно, поэтому мы отнесли его труды (вместе с «чисто» экономическими работами К. Поланьи) к дуальной парадигме. Что же касается остальных участников вышеупомянутого списка Корнаи, то мы не оспариваем принадлежность их трудов к системной парадигме в экономических исследованиях.

Почему упомянутое Корнаи исследование институтов является необходимым условием следования системной парадигме в экономических исследованиях? Экономика, как это признано, может рассматриваться по-разному - как собственно хозяйственная деятельность и как система институтов, правил и механизмов, регулирующих эту деятельность. В первом понимании экономика - синонимом в данном случае является термин "хозяйство" - это взаимодействие человека и его окружения с целью производства и потребления жизненных благ. В этом смысле экономика есть сфера, в которой общество принимает и реализует решения об использовании ограниченных, дефицитных ресурсов для удовлетворения человеческих потребностей (Фишер и др., 1997, с. 1). "Экономический" здесь означает не что иное, как "имеющий отношение к удовлетворению материальных потребностей" (Полани, 1999, с. 499).

Но в процессе хозяйственной деятельности в обществе формируются определенные экономические институты, механизмы и правила. Именно в них социальная практика закрепляет те способы взаимодействия хозяйствующих субъектов с конкретной материально-технологической средой, которые позволяют получать оптимальный социально-экономический результат. Результат, наилучший не с точки зрения интересов тех или иных социальных групп, но оптимальный, в конечном счете, для основной массы населения, потому что только в этом случае сохраняется целостность и непрерывность хозяйственной деятельности всего общества. В определенных экономических институтах и соответствующих им институциональных формах закрепляются, существуют и развиваются основные формы экономической интеграции каждого конкретного общества. При таком понимании экономика рассматривается не как материальная сфера, но как система институтов, свойственный ей институциональный комплекс. Экономика в данном случае понимается как одна из главных подсистем общества, преимущественно адаптивного, по Парсонсу, назначения, как некий механизм производства обобщенно понимаемых ресурсов (Parsons, Smelser, 1956).

На наш взгляд, институциональный анализ экономик при системной парадигме, в отличие от неоинституционализма, представляет собой способ их особого видения, попытку по-новому взглянуть на их устройство. В хозяйственной структуре социальных связей – сложной, многоликой, находящейся в постоянном движении, выделяются ее глубинные основания, то есть институты - своеобразный экономический «геном», который сохраняется и воспроизводится. На наш взгляд, такой подход – один из способов преодолеть обособление социально-экономической науки от наук естественных – химии, биологии, физики и др. Общество и образующие его виды деятельности рассматриваются как живая филогенетически развивающаяся система, приспосабливающаяся к внешним условиям. Выявление обеспечивающих это развитие структур, то есть институтов, и составляет задачу институционального анализа.

В свою очередь, понятие института тесно связано с системными представлениями об обществах, поскольку функция института заключается в выполнении определенных функций, обеспечивающих интеграцию общественного целого. Поэтому институциональный анализ экономик означает их рассмотрение в социальном контексте, когда экономические институты находятся в пучке, в структуре основных формирующих общество институтов. В связи с этим анализ общего – социальной макроструктуры – должен предшествовать анализу частного – экономики.

Системная парадигма в экономической науке, таким образом, формирует определенную «исследовательскую программу» (по Лакатошу), при которой разделяются определенные базовые положения и делаются одинаковые дополнительные допущения (Lakatos, 1971). К ним, на наш взгляд, относятся, прежде всего, следующие:

- рассмотрение экономики как элемента (подсистемы) определенного типа общества;

- признание наличия двух качественно различных типов обществ, в которых, соответственно, функционируют разные экономики;

- наличие исторически устойчивых институциональных механизмов, обеспечивающих функционирование экономики и общества и составляющих основу их самоорганизации и воспроизводства.

Научная задача в этом случае заключается в том, чтобы эмпирически выявить и описать соответствующие институциональные механизмы. Системная парадигма пытается вывести экономические теории из разряда редукционистских, которыми они до сох пор в большинстве случаем остаются. Как пишет в этой связи О. Ананьин, «свой предмет они имеют тенденцию сводить или к физическому продукту («богатству») «на выходе» из некоего экономического «черного ящика», или к рациональному человеческому действию как поведенческому стереотипу, запускающему этот же «черный ящик» «на входе». Внутренне устройство, природа этого «черного ящика», т.е. собственно экономики, оставались и остаются на периферии внимания экономистов» (Ананьин, 2005, с. 113).

Становление системной парадигмы отражает потребность в развитии системных теорий, которые имеют статус научных онтологий (парадигм, «твердых ядер» исследовательских программ), необходимых для интеграции экономического знания. Эта потребность вытекает из усиливающейся фрагментарности эмпирических обобщений в экономике, а также роста числа частных теорий, которые хотя и наполняют «ящик с инструментами», которому Дж. Робинсон уподобила экономическую теорию (Робинсон, 1986/1933), но не позволяют решать проблемы анализа и сопоставления «больших экономик» на протяжении значительных исторических периодов. До сих пор такого рода теорий, получивших широкое общественное признание в научной аудитории, пока не создано, что оставляет открытыми перспективы системной парадигмы в экономических исследованиях.

Экономика как самоорганизующаяся система

В статье излагается представление о механизме экономической эволюции, развивающее идеи матричного синтеза в отношении социальных систем. Экономическая эволюция понимается как постоянное воспроизводство структуры экономических институтов. При этом сохраняется основное содержание институтов («генотип»), но постоянно модернизируются формы, в которых они действуют («фенотип»). Матричный принцип экономической эволюции обеспечивает институциональный баланс жизненно важных экономических институтов в разных типах обществ, применительно к месту и времени их функционирования. Описание механизма институциональной самоорганизации экономики - еще одна попытка ответить на вопрос, заданный более ста лет Торнстеном Вебленом (Veblen, 1898): «Почему экономика не стала еще эволюционной наукой?».

Институты как новая единица анализа в экономической теории

Изучение институтов долгое время находилось за пределами экономических исследований, считаясь прерогативой социологии. К середине 1950-х гг. это положение было закреплено в классической работе Й. Шумпетера «История экономического анализа» (Shumpeter, 1954) и было принято большинством экономистов. Спустя годы институты появились на периферии исследований экономистов, но лишь как фактор, объясняющий многообразие проявления общих экономических законов в разных странах. Примером такого понимания роли институтов является программа одного из лидеров пост-кейнсианаства Л. Пазинетти (Pasinetti, 1993, 1994). Он предлагал разработать «пред-институциональную» теорию экономической динамики для анализа изменений в структуре общественного продукта в любой экономической системе (курсив мой – С.К.), а институты «вводить» в эту общую теорию на стадии ее конкретизации (цит. по: Ананьин, 2005. с. 115). Но постепенно ситуация изменилась. В настоящее время изучение институтов становится важным фокусом анализа, и возникло новое научное направление в экономической теории - нео-институционализм.

Несмотря на формирование специализированного научного направления, термин «институт» до сих пор не является моносемичным (однозначно понимаемым) у разных авторов. Мы обозначим некоторые исторически сформировавшиеся особенности содержания данного понятия, которые складывались вне экономической теории, но весьма полезны для экономистов. Выделим эти особенности также потому, что они значимы для нашего дальнейшего исследования и необходимы для понимания (трактовки) базовых институтов, образующих институциональные матрицы государств. Отмеченные свойства институтов как таковых характеризуют и экономические институты.

Во-первых, в соответствии с гегелевской традицией, институты представляют собой транссубъектные и трансобъектные универсалии (Ананьин, 2005, с. 103), задающие правила поведения людей и организаций. Они характеризуют их сущность, которая проявляется в функционировании конкретных норм, принятых последовательностях действий, закономерностях поступков, формах отношений, что постоянно воспроизводятся, воплощаются в деятельности людей. В связи с этим в отношении институтов неправомерны оценки их «правильности» или «неправильности», они существуют, поскольку рациональны и целесообразны по известным или неизвестным нам причинам.

Во-вторых, институты задают правила общественной деятельности людей в государствах – устойчивых социальных образованиях, институты составляют «прочный базис государства» (Гегель, 1990, с. 291). Институты являются, таким образом, средствами (и следствиями) организации совместной деятельности людей в государствах, обеспечивая координацию их действии. Другими словами – институты не есть лишь правила или обычаи, например, по поводу того, как приветствовать людей или завязывать галстук.

Здесь необходимо добавить, что институты, возникнув и закрепившись, регулируют в государствах не только правила общественной деятельности, но и распределения материальных факторов производства и социальной жизни. Понимание данной роли институтов особенно важно для экономистов.

В-третьих, институты представляют собой определенные социальные нормы, латентные стандарты социальной деятельности, сформировавшиеся в ходе исторической эволюции. Являясь скрытыми «несущими общественными конструкциями», они, тем не менее, имеют свое символическое воплощение. Общественная практика закрепила их как в общественном сознании, так и в опредметченных феноменах в виде правовых норм, типах организационных структур и т.д., поскольку следование этим «социальным норам» обеспечивало сохранение целостности государств и их развитие.

Перечисленные особенности институтов показывают, что они, во-первых, существуют «вне» людей и организаций как внутренне рациональные отношения, во-вторых, они координируют общественную деятельность и распределение благ в социуме, и, в-третьих, институты непосредственно наблюдаемы, а потому могут быть выявлены, описаны и научно проанализированы.

Обозначенный подход позволяет абстрагироваться при анализе институтов от необходимости учитывать законы человеческого поведения (принимаемые во внимание в классическом мэйнстриме) и сосредоточиться на их свойствах, воспроизводящихся независимо от того, какие люди живут в институциональной среде и пользуются ею.

При изучении институтов одни авторы делают акцент на их роли в поддержании воспроизводства социальной жизни, как Г.Ф.В. Гегель и К. Маркс в своем труде «Капитал» (Маркс, т. 23). Другие ученые отмечают способность институтов выражать социальные изменения, как, например, Дж. Сёрль (Searle J.R.,1995) или П. Бергер и Т. Лукман Т. (Бергер, Лукман, 1995). Идея рассмотрения институтов как механизма, обеспечивающего одновременно и воспроизводство социальных отношений, и их изменения, нам пока неизвестна. Но именно этот подход мы представляем в настоящей работе.

Мы полагаем, что институциональная среда, в которой действуют люди и организации, характеризуется одновременно и устойчивостью, и изменчивостью. Устойчивы «генетические» структуры экономических, политических и идеологических институтов, или институциональные матрицы (подробнее см. Кирдина, 2002 и др. работы автора на сайте www.kirdina.ru). Изменчивы формы, в которых проявляют себя базовые институты институциональных матриц, что определяется культурным и временным контекстами, вызовами внешнего окружения и т.д.

Эволюционный подход к определению экономической динамики

Позволяет ли выделение института (и институциональных матриц) как новой единицы анализа в экономической теории продвинуться в понимании механизмов экономического развития? Как известно, определение законов экономической динамики – одна из нерешенных до сих пор проблем современной теории. Как отмечает О.И. Ананьин, «истории экономической мысли известны многочисленные попытки преодолеть статичность теории и весьма скромные результаты на этом поприще» (Ананьин, с. 80). При этом он ссылается как на статью Ф. Нортропа (Northrop, 1941) «О невозможности теоретической науки экономической динамики», так и на содержание речи Д. Норта при вручении ему Нобелевской премии в 1993 г., в которой тот прямо указывал на отсутствие аналитического понимания того, как экономика эволюционирует во времени.

В своем исследовании Ананьин рассматривает особенности развития динамических представлений в разных направлениях экономической теории. Наибольший интерес представляет для нас отмеченная им специфика подхода к динамике в рамках экономического эволюционизма (Ананьин, с. 82).

Во-первых, в методологическом отношении динамика понимается как постепенное обновление одной части элементов эволюционирующего объекта при сохранении других, задающих общую структуру, неизменными (курсив мой – С.К.). Соответственно, в содержательном плане - и это вторая из особенностей, на которую указывает Ананьин, - разделяются носители «наследственности» и источники «изменчивости». Внешним источником изменчивости является активность субъектов хозяйственной деятельности. Принимая во внимание это отмеченное различие «носителей» и «источников», мы получаем еще один аргумент в пользу того, что возможно обособить экономическое поведение субъектов, выведя его «за скобки» нашего исследования, и сосредоточить анализ на собственно институциональной структуре, которая развивается, сохраняя свою сущность и модифицируя формы проявления.

Таким образом, с точки зрения институционального и эволюционного подходов экономика может быть рассмотрена как система институтов, эволюционирующих во времени. Другими словами, выделение экономического института как структурообразующей единицы при анализе хозяйственной системы позволяет перейти к рассмотрению механизма экономической динамики и поставить вопрос о самоорганизации экономики как сложной социальной системы. Каким образом происходит эта самоорганизация? Мы полагаем, что на основе матричного принципа.

Матричный принцип самоорганизации

Матричный принцип развития неживой природы был в свое время выявлен в геологических науках. Оттуда эта идея проникла в биологию, которая связала матричный принцип наследственности с теорией эволюции^⁴. Здесь идея матрицы и комплементарной ей реплики позволила разгадать механизмы происхождения и развития жизни. Он представляет собой так называемую конвариантную редупликацию, то есть самовоспроизведение молекулярных структур на основе матричного синтеза, когда по наследству передается не только генетическая информация, но и дискретные отклонения от исходных состояний, то есть мутации. Любая сложная молекулярная структура претерпевает изменения, и каждый раз происходит не абсолютно точное ее повторение, а воспроизведение с внесением некоторых изменений. Но, поскольку сама матрица передачи наследственных признаков имеет большую степень стабильности, последняя обеспечивает процесс передачи генетической основы (Горбачев, 2000) и воспроизводство жизнеспособных форм. Таким образом, естественный отбор означает эволюцию конвариантно изменяемых форм на основе матричного воспроизведения (Шноль, 1979), а сама жизнь представляет собой непрерывное матричное копирование с последующей самосборкой копий.

Выделенные нами в предыдущих исследованиях (Кирдина, 2000 и др.) институциональные Х и Y-матрицы содержат в себе генетическую информацию, обеспечивающую воспроизводство обществ соответствующего типа. Самовоспроизведение, хранение и реализация информации в процессе роста новых институциональных форм, то есть создание «плоти социальной жизни», происходит на основе взаимодействия матрицы базовых институтов и матрицы комплементарных институтов, имеющей в данном случае характер реплики (отзыва, реакции, необходимого элемента диалога). При этом матрица базовых институтов образует генетическую основу. Каждый из базовых институтов взаимодействует с определенным комплементарным (дополнительным) институтом (выполняющим ту же функцию в альтернативной институциональной системе) и «накладывает» на него свою информацию, характер, отпечаток. И как исходные молекулы ДНК и РНК являются матрицами для построения соответствующих макромолекул, так и матрицы базовых и комплементарных институтов создают основу для считывания информации и последующего синтеза живых социальных и институциональных форм. Но если в биологии эти процессы происходят за сотые доли секунды, то в человеческой истории взаимодействие базовых и комплементарных форм с отбором тех сочетаний, которые соответствуют исходным матрицам и одновременно эволюционно модернизируют социальные формы, занимает порой от нескольких лет до десятилетий и даже столетий. История рано или поздно находит необходимый институциональный баланс, т.е. адекватное времени и месту соотношение базовых и комплементарных форм.

Общества начинают свою жизнь тогда, когда они приобретают способность генетически воспроизводить «нажитую информацию», и институциональные матрицы служат механизмом ее передачи. Определение специфики, содержания доминирующей в обществе институциональной матрицы, как и механизма взаимодействия базовых и комплементарных институтов, позволяет осознанно осуществлять институциональное строительство и минимизировать социальные издержки эволюционного развития государств.

И наоборот, - непонимание институциональной природы в общества и попытки направить социально-экономическое развитие государства по несвойственной ему эволюционной траектории усиливает общественный хаос. Рано или поздно этот хаос, как показывают исторические наблюдения, завершается возвращением к доминированию присущей стране институциональной матрице. Еще раз воспользуемся аналогией из биологии. Выбор режима воспроизводства живого организма определяется геномом, или банком данных, где хранится вся генетическая информация. «Если по какой-либо причине выбирается другой – развитие не прекращается, но вырастает урод, не способный к длительному существованию» (Чернавский, 2004). Например, попытка пойти по другому пути в истории России на рубеже 19-20 вв. и привела к тому, что процесс этот, «не санкционированный» ее геномом – институциональной Х-матрицей, - завершился революцией. Под какими бы лозунгами она не начиналась, все закончилась восстановлением доминирующего положения институтов Х-матрицы. Вновь главенствующее положение заняли институты редистрибуции в форме планового хозяйства, унитарного политического устройства в виде Союза Советских Социалистических Республик и коммунитарной идеологии, выражением которой в тот период служила коммунистическая доктрина.

Революционная реакция как спонтанное возвращение общества к доминированию базовых институтов, наблюдавшаяся в России в начале 20-го века – демонстрация объективного действия матричного принципа самовоспроизводства институциональных структур.

Приведенный пример иллюстрирует важную в политическом отношении особенность проявления механизма самоорганизации социально-экономических систем, то есть систем с участием сознательного человека. Она состоит в том, что для подстройки институциональной структуры посредством использования комплементарных репликативных форм необходима целенаправленная и взвешенная деятельность социальных субъектов. Иначе стихийное действие доминирующих структур хотя и будет обеспечивать развитие, но только через кризисы. Они хорошо описаны в экономической теории как кризисы перепроизводства (в рыночных экономиках) и кризисы недопроизводства (в редистрибутивных экономиках). В первом случае к ним приводит стихийное действие рыночных сил, не компенсируемое редистрибутивными механизмами централизованного (государственного) регулирования. Во втором случае - экономические кризисы являются следствием недостаточного внедрения в практику редистрибутивной экономики обменных рыночных институтов.

Экономическая эволюция современной России на основе принципа институциональной самоорганизации

Описанный принцип институциональной самоорганизации предлагает объяснение и язык для характеристики современных преобразований в экономической подсистеме российского общества. Их причиной явилась деформация институциональной структуры, обусловленная деятельностью социально-политических сил, не имевших адекватной теории динамичного развития страны.

Содержанием деформации советского периода являлось нарушение институционального баланса, то есть оптимального соотношения базовых и комплементарных институтов. Тотально доминировали институты Х-матрицы – редистрибутивный экономический комплекс, унитаризм в политике и господство коммунитарных ценностей в идеологии, подавлявшей индивидуальные ценности. Это означало, что использование объективно необходимого принципа матричной репликации, то есть достройки институциональной структуры комплементарными институтами Y-матрицы, искусственно сдерживалось и блокировалось. Но законы институциональной самоорганизации (если мы полагаем их обозначенными) отменить невозможно, и поэтому неизбежно возникали необходимые альтернативные элементы. Но в условиях реализуемой в СССР официальной политики они носили латентный, нелегальный или уродливый характер. Таковыми были обменные отношения на «черных» и «серых» рынках, сепаратная деятельность местных властей, фактически отделявшая экономико-политическую жизнь целых регионов от жизни страны, диссидентские движения по защите прав человека в идеологической сфере и т.д. Другими словами, политика в этот период не обеспечивала в должной мере каналов «конвариантной редупликации», блокируя механизм самособорки институциональной структуры с одинаково необходимыми базовыми и комплементарными элементами. Подобный социальный организм не мог быть жизнеспособным, что и выразилось в глубоком системном кризисе.

Начало рыночных реформ 1990-ых годов также характеризовалась отсутствием у проводивших их социально-политических сил (и не проводить было нельзя!) адекватных теоретических концепций. Политэкономия социализма обанкротилась, других убедительных отечественных разработок не было. Поэтому на вооружение были взяты теории, заимствованные у западных стран, характеризовавшихся доминированием Y-матрицы. Достаточно высокий уровень их социально-экономического развития послужил основным аргументом в пользу разработанных учеными этих стран концепций, а практиками – конкретных мероприятий. Тот факт, что эти теории отражали особенности институционального развития стран, где они были созданы, во внимание принят не был. Поэтому теоретической основой проводившихся в России преобразований (явно или неявно) служили концепции, направленные на реализацию доминирующего положения институтов Y-матрицы в общественном устройстве. Целью реформ было формирование рынка, внедрение федеративных принципов политического устройства, а также обеспечение прав человека и иных личностных ценностей в идеологической сфере. Предполагалось - и активно проводилось в жизнь - замещение базовой Х-матрицы комплементарной по отношению к ней Y-матрицей.

Жизнь, как всегда, подправила тех, кто пытался нарушить ее законы. В данном случае - законы самоорганизации институциональной структуры в условиях коммунальной материально-технологической среды^⁵. В такой среде Х-матрица неизбежно занимает лидирующее положение, поскольку именно ее институты более надежно обеспечивают воспроизводство и развитие социума в целом, а не отдельных социальных групп. Поэтому в процессе реформирования заимствуемые элементы частью отвергались, как неадекватные и социально неприемлемые, а частью модифицировались по ходу внедрения и так встраивались в общественную жизнь, что нередко служили противоположным целям сравнению с теми, для которых они заимствовались. В качестве доказательства рассмотрим два значимых для современного российского общества процесса - административную реформу и план преобразований РАО «Единые энергетические системы» (РАО ЕЭС).

Известно, что важнейшими декларируемыми целями административной реформы являлись децентрализация управления и осуществление принципа разделения властей. По мере реализации все более явным становился ее объективно необходимый смысл – создание управляющей системы, адекватной по принципам, сложности и устройству управляемой системе. И именно этот смысл, а не декларативные цели, стали определять ход реформы и набор конкретных мероприятий. Так неожиданно для приверженцев либерального курса возникли федеративные округа, которым была делегирована часть полномочий федерального центра, прежде всего, исполнительной власти. Новая структура федеральных органов исполнительной власти, введенная в действие Указом Президента РФ от 9 марта 2004 г. и скорректированная в Указе от 20 мая 2004 г., также модифицировала исходный замысел. Во-первых, в ней сохранился отраслевой принцип управления. Во-вторых, осталась вертикальная подчиненность введенных указами структур. Службы и агентства находятся в ведении министерств (или напрямую подчиняются президенту или правительству РФ), в то время как в странах с Y-матрицей они являются элементами так называемого гражданского общества, то есть в большинстве своем имеют независимый статус. В-третьих, упрочилась практика назначения (контроля сверху) всех руководителей федеральных органов исполнительной власти. В то же время данная реформа позволила сделать работу всех выделенных структур более прозрачной и контролируемой, поскольку были четко обозначены права и ответственность элементов новой структуры. Министерства рассматриваются как правоустанавливающие органы, поскольку имеют полномочия готовить законопроекты и издавать нормативные акты, а задачи агентств и служб – выполнять решения министерства и осуществлять специальные надзорные функции. Таким образом, административная реформа, по сути, укрепляет властную вертикаль, содействует более четкому распределению функций, прав и ответственности между уровнями иерархического управления и усиливает в целом свойственный Х-матрице экономико-политический институциональный комплекс. Дизайн бюджетной реформы, предложенной Министерством финансов в 2006 г., декларируя «на словах» внедрение широко применяемых в мировой практике принципов бюджетирования для управления финансовыми потоками, также, по сути, воспроизводит архитектуру и механизмы управления прежнего советского Госплана, и сами организаторы реформы с этим соглашаются^⁶.

Если внимательно проанализировать ход реформирования РАО ЕЭС, то также можно обнаружить интересные тенденции. Как известно, руководство компании проводит активный курс на акционирование и приватизацию энергетического комплекса, на создание свободного рынка электроэнергии. Им предлагается ряд мероприятий по созданию новых холдинговых структур и подразделений в составе РАО. Но внешне сложный и причудливый рисунок реформирования компании содержит очевидную схему. Во-первых, воссоздается (через систему материнских компаний и структуру владения акциями) иерархическая вертикаль энергетики, разомкнутая при «первой приватизации». Во-вторых, как и в процессе административной реформы, обособляются с четкими полномочиями и ответственностью виды деятельности в рамках одной иерархической структуры. Наконец, в-третьих, в ходе реформирования осуществляется поиск эффективного баланса рыночных и редистрибутивных институтов. С одной стороны, обособляются сферы, где сохраняется государственная собственность и присущий ей механизм централизованного хозяйства – это преимущественно энергосетевой комплекс. С другой стороны, определяется сфера доминирования рыночных институтов и частных субъектов хозяйствования – к ней предположительно будут отнесены генерирующие компании, то есть производители энергии.

Эти два примера показывают, как проходящие преобразования модернизируют институциональные формы, но эволюционно продолжают траекторию развития страны с доминированием институтов Х-матрицы. Институты Y-матрицы встраиваются в нашу систему как необходимые и способствующие ее динамичному развитию, но их действие все более опосредуется, определяется, ограничивается действием институтов базовой Х-матрицы российского государства.

Эволюционная модернизация современной переходной экономики России означает, таким образом, развитие присущего ей институционального порядка. Такая модернизация предполагает, что практикой найдены - и этот поиск активно продолжается - новые формы выражения характерных для институциональной Х-матрицы российского государства экономических механизмов. Институты редистрибуции сохраняют и упрочивают свое лидирующее положение, при этом они «оплодотворяются» практикой рыночного реформирования. Элементы рынка репликативно дополняют российскую редистрибутивную экономику. Во-первых, они встраиваются в структуру новых институциональных форм (например, крупные монополии в виде акционерных обществ с доминирующим государственным участием). Во-вторых, коммерческие структуры компенсируют «провалы редистрибуции», действуя наряду с традиционными госструктурами или взамен них. Речь идет прежде всего о сферах торговли, общественного питания, ремонта и обслуживания и т.д.

Хаотическое разнообразие переходной экономики России означало, по сути, перебор заимствованных за рубежом или предлагаемых отечественными предпринимателями и чиновниками институциональных форм. Критерием отбора, пусть не осознаваемым, служила способность нововведений стать строительным материалом для новой хозяйственной структуры, не противоречащей институциональной Х-матрице как базовой доминанте экономики, комплементарно дополняемой элементами альтернативной Y-матрицы, которые смогли повысить суммарную эффективность экономической системы. Наблюдавшийся хаос отражал не точку бифуркации, но процесс закономерного поиска выхода на траекторию развития, заданную типом институциональной матрицы.

При этом попытки управления процессами развития были более эффективны, если учитывали описанные механизмы и принципы самоорганизации институциональной структуры российского общества. Когда же управленческие воздействия и решения вступали с ними в противоречие, социальное напряжение возрастало, а хозяйство развивалось неоптимально. Поэтому понимание учеными и специалистами механизмов самоорганизации объективно развивающихся динамичных систем, частным случаем которых являются российское общество и его экономическая сфера, может оказаться весьма полезным при принятии решений в политической и социально-экономической областях.

Резюме

Соединение эволюционной методологии с институциональным анализом экономического развития – идея новой экономической теории, предложенная Т. Вебленом более 100 лет назад. С тех пор и до настоящего времени исследовательская программа Т. Веблена считается исключительно амбициозной, но так до сих пор и неосуществленной (Ананьин, с. 94). Неудачу построения такой теории связывали с нечеткостью определения экономических институтов как специализированной единицы анализа.

Спустя столетие благодаря усилиям многих ученых-экономистов понятие института определяется более четко, и это позволяет работать с ним достаточно операционально. Исследования в рамках российского институционализма позволили сформировать теоретическое представление о двух комплексах базовых институтов (институциональных матрицах), определяющих содержание неизменной природы экономической подсистемы общества в разных государствах. Следующим шагом стала гипотеза о механизме воспроизводства институциональной структуры на основе матричного принципа, аналогично тому, как это происходит в живых биологических системах.

Суть этого механизма, изложенного в настоящей статье, состоит в следующем. Институциональные Х и Y-матрицы содержат в себе генетическую информацию о превалирующих структурах социальных отношений, которые исторически воспроизводятся и задают основные направления социально-экономической и политической эволюции государств. Сохранение, воспроизводство и реализация накопленной информации происходит в процессе роста новых институциональных форм, формирующих живую ткань общественной жизни. В их основе лежит механизм взаимодействия матрицы базовых институтов и матрицы комплементарных институтов, имеющей в данном случае характер реплики (отзыва, реакции, необходимого элемента диалога). Матрицы базовых и комплементарных институтов образуют механизм для считывания информации и последующего синтеза новых институциональных форм, с отбором тех сочетаний, которые соответствуют исходным матрицам и одновременно эволюционно модернизируют социальные формы. Процесс этот происходит в историческом времени и может занимать годы, десятилетия и даже столетия.

Таким образом, на новом этапе развития теоретического знания мы снова пытаемся реализовать предложенную Вебленом идею о создании новой экономической теории, теории, которая рассматривает экономику как эволюционно развивающуюся систему, и механизмом этого развития является институциональная самоорганизация.

Библиография

Northrop F.S