А. В. Карпов (отв ред.), Л. Ю. Субботина (зам отв ред.), А. Л. Журавлев, М. М. Кашапов, Н. В. Клюева, Ю. К. Корнилов, В. А. Мазилов, Ю. П. Поваренков, В. Д. Шадриков

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 58

Модели телесного Я у женщин

Существенным компонентом гендерной идентичности является телесное Я. Многие авторы рассматривают телесный опыт в качестве базового в формировании как структур сознания, так и личностных структур. «Все, в общем, согласны с тем, что основа Собственного Я и отличие Собственного Я (самого себя) от объекта формируется путем интеграции телесного опыта с мысленным представлением (образом)» [1, с. 87]. А. Ш. Тхостов предлагает рассматривать «феномен тела» как «удобную модель для понимания феноменологии «своего» и «чужого»» [3, с. 66].

Однако до сих пор остается неясным следующее: или телесный опыт является исходным и детерминирует структуру идентичности, или идентичность «реализуется» или выражается посредством телесного опыта. Наиболее отчетливо оппозиция телесности и идентичности выражена в противопоставлении телесной самости (bodily self) и самости, «воплощенной» в теле, или «самости в теле» (the self in the body, embodied self) [4].

Гендерная идентичность формируется в ходе онтогенеза и проходит путь дифференциации от «бессознательной идентичности» (возникающей при взаимодействиях ребенка с отцом и матерью) до ген-дерной определенности [5, с. 66)]. Зрелая гендерная идентичность (в противоположность «гендерной спутанности») характеризуется устойчивостью образа телесного Я и одновременно лабильностью, позволяющей непротиворечиво интегрировать культурные нормы и индивидуальные представления о себе.

Модель идентичности включает телесный опыт, или телесное Я. Телесное Я представлено спектром латентных моделей тела (реального, идеального, измененного). Данное утверждение позволило нам сформулировать теоретическую гипотезу: зрелая гендерная идентичность сопряжена с большей устойчивостью телесных моделей.

При формулировании исследовательских гипотез мы исходим из допущения о сопряженности уровня сформированности идентичности с возрастом, т. е. о более зрелой идентичности у женщин по сравнению с девушками. Соответственно предполагается, что женщины отличаются от девушек меньшей вариативностью в репрезентации реального, идеального и измененного тела.

Цель исследования состояла в выявлении телесных параметров, используемых при репрезентации реального, идеального, измененного тела в двух возрастных группах женщин.

В исследовании участвовало 2 группы женщин: 40 молодых женщин (группа девушек) в возрасте от 19 до 28 лет (М=21.8) и 40 пожилых женщин (группа женщин) в возрасте от 38 до 55 лет (М=45.6). Испытуемые приглашались к исследованию на добровольной основе.

Использовалась компьютерная методика «Телесное Я» [2], в которой испытуемым предлагалось в режиме on-line построить силуэты женских фигур. Использовались четыре телесных параметра: плечи, талия, бедра, ноги (ПЛ, ТЛ, БДР, НГ). Каждый из телесных параметров изменялся на 7 уровнях (нулевой уровень соответствовал нормативным пропорциям тела, 3 уровня в сторону расширения и 3 уровня в сторону сужения отдельных параметров тела). Испытуемые имели возможность многократно изменять отдельные параметры тела.

Основной эксперимент состоял из четырех серий: 1. построить силуэт идеального тела; 2. построить силуэты «похудевшей» и 3. «пополневшей» женщины, которая сталкивалась с ситуацией социального отвержения за свой телесный облик; 4. построить силуэт реального тела. Фиксировались значения телесных параметров при выполнении каждого из четырех заданий, т. е. для силуэтов реального тела молодой/пожилой женщины (далее сокращенно: ДР/ЖР), идеального тела (ДИ/ЖИ), похудевшего (ДХ/ЖХ) и пополневшего (ДП/ЖП) тела. После этого определялась гендерная идентичность с помощью бланковой методики МИФ.

Полученные результаты были подвергнуты факторному анализу (методом главных компонент). При проведении факторного анализа мы не использовали вращений, что позволило интерпретировать факторы в терминах исходных параметров.

Следующий этап обработки данных состоит в выявлении вариативности при анализе контрастов, полученных посредством непараметрического дисперсионного анализа. Сравнение контрастов позволяет выявить те значения фактора МИФ, которые обусловливают вариативность телесных параметров. В качестве зависимой переменной использовались телесные параметры (выделенные ранее в факторном анализе в главном факторе), в качестве независимой переменной — номинальная величина гендерной идентичности (МИФ).

Ментальная репрезентация реального и идеального тела в группе женщин описывается главным фактором ПЛ—БДР. В ситуации репрезентации реального и идеального тела у женщин получен контраст по параметру БДР при разных значениях гендерной идентичности. При описании реального тела контрастом для параметра БДР являются маскулинная и андрогинная идентичности, а при описании идеального тела — фемининная и недифференцированная идентичности. Видимо, можно постулировать существование устойчивой репрезентации реального и идеального тела, однако в разных задачах актуализируются разные типы гендера, которые сопряжены с разной нормой вариативности в отношении параметра БДР.

Анализ контрастов позволяет реинтерпретировать данные относительно сходных факторных структуры при репрезентации ДР и ДХ. В случае ДР выявлены контрасты для параметра ПЛ; при репрезентации ДХ выявлены контрасты для параметра НГ (при разных типах гендерной идентичности). Таким образом, сходные факторные структуры в группе девушек различаются доминантными параметрами.

Репрезентация идеального тела описывается в обеих группах посредством главного фактора ПЛ—БДР. В случае ДИ получен контраст по параметру ПЛ, а в случае ЖИ — по параметру БДР. Иными словами, модуляция параметра ПЛ в группе девушек и параметра БДР в женщин (в зависимости от гендера) «отвечает» за репрезентацию идеального тела.

Ситуация «похудения» и «пополнения» в группах женщин и девушек описывается разными факторными структурами, но в обеих гр-йуппах получены контрастирующие признаки д где, нужен диалек раметров: в ситуации пополнения — для ТЛ, а в ситуации похудения — для НГ. В ситуации пополнения и в группе женщин, и в группе девушек выделен общий «контрастный» параметр — ТЛ. По-видимому, можно говорить о подобии ментальных моделей пополнения у двух групп испытуемых. В ситуации похудения получены контрасты для идентичных параметров, а именно для параметра НГ. Иными словами, обе группы женщин «худеют» за счет параметра НГ, но в группе девушек «ноги худеют» при недифференцированной идентичности, а в группе женщин — при фемининной.

Полученные результаты позволяют говорить о вариативности телесных моделей у разных групп испытуемых и о модуляции данных моделей в зависимости от типа гендерной идентичности.

Данные литературных источников свидетельствуют о том, что телесный опыт развивается в онтогенезе от недифференцированного к структурированному и интегрированному. Мы полагаем, что «аналогом» недифференцированности — дифференцированности являются контрасты (их многообразие и вариативность). Действительно, в группе женщин имеется существенно меньше пар контрастов; в группе девушек наблюдается большее разнообразие используемых моделей идентичности. Помимо фемининности — недиффернцированно-сти и маскулинности — недифференцированности в данной группе выявлены контрасты для фемининности — маскулинности, андрогин-ности — недифференцированности, маскулинности — андрогинности.

Репертуар контрастов, необходимый для дифференциации разных моделей тела (актуализируемых при выполнении разных заданий и дифференцирующих разные типы гендера), может служить индикатором сформированности «воплощенной самости». Тогда правомерно заключить, что в группе девушек ментальная репрезентация телесности еще «размыта», поэтому каждая ситуации (реальное/идеальное/пополневшее/похудевшее тело) актуализирует потенциальное многообразие моделей. В группе женщин репрезентация тела имеет дефинитивные формы, что выражается как в меньшем количестве контрастов, так и в меньшей вариативности используемых телесных параметров.

Полученные результаты позволяют предположить, что телесная репрезентация (телесная самость и воплощенная самость) является комплексом латентных телесных моделей, описываемых через разные профили телесных параметров, которые в свою очередь актуализируют разные гендерные модели.

Полученные результаты свидетельствуют о различии телесных параметров, используемых для репрезентации реального, идеального и «измененного» образа тела в двух возрастных группах.

ЛИТЕРАТУРА

1. Пайнз Д. Бессознательное использование своего тела женщиной.
СПб: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 1997.

Смирнова О. В., Магазов С. С., Ребеко Т. А. Компьютерная методика реконструкции физического «Я»: Материалы Первой российской Интернет-конференции по когнитивной науке / Под ред. А. Н. Гусева, В. Д. Соловьева, 2004. С. 102—107.
Тхостов А. Ш. Психология телесности. М.: «Смысл», 2002.
Legrand D. Le soi corporel. The Bodily Self // L'Evolution Psychiatrique. 2005. V. 70. № 4. Р. 709—719.
Samuels A. The Plural psyche. Personality, Morality, and the Father. London, New-York: Routledge, 1989.

Е. В. Самаль

Соотношение событий жизненного пути и стремления к личностному росту и развитию

События жизненного пути составляют целый ряд значительных вех в биографии человека и вносят существенные изменения в ход жизни человека. Б. Г. Ананьев предложил типологию событий, которая состоит из событий окружающей среды и событий поведения человека в среде. Н. А. Логинова добавила к этой типологии третью группу — события внутренней жизни, составляющие духовную биографию человека.

События окружающей среды — это существенная перемена в обстоятельствах развития, происшедшая не по воле человека. Перерыв в плавном течении жизни может быть обусловлен вторжением различных внешних сил в судьбу человека: рождение или смерть родственников, назначение на новую должность, переход в новый коллектив, роковые случаи — счастливые и несчастные, разом нарушающие все планы и меняющие сложившийся образ жизни. Значение того или иного объективного события раскрывается в связи с позицией, которую занимает сам человек по отношению к нему. Роль события определяется тем, будет ли человек жертвой внешних обстоятельств или займет активную позицию по отношению к ним, будет стремиться к преодолению возникающих трудностей, воспринимая их как вызов собственным возможностям.

Вторая группа — события, связанные с поведением человека в окружающей среде, т. е. его поступки. Некоторые поступки имеют такое значение для человека, что приобретают характер события. Поступки-события вызревают в сфере переживаний, во внутреннем мире человека, их смысл сводится к утверждению или отрицанию каких-либо ценностей. Поиск, принятие или, наоборот, отвержение ценностей и смыслов составляют духовную биографию человека, которая имеет свои узловые моменты — события внутренней жизни (третья группа) [5].

Актуализация вопроса о смысле жизни является показателем личностного роста, доказательством перерастания личностью старого образа жизни и перехода на новую ступень развития. Как пишет С. Л. Рубинштейн, «постоянная в ходе жизни переоценка ценностей является закономерным результатом диалектики жизни человека, изменения, перестройки его взаимоотношения с миром, прежде всего с другими людьми, с обществом» [6, с. 370].

Открытие в себе новых жизненных ценностей и смыслов, каких-то значимых сторон, новых граней своей индивидуальности как раз и являются для личности значимыми событиями внутренней жизни. По мнению Т. Б. Карцевой, событие не может не иметь для его субъекта психологических последствий, поэтому оно становится «жизненным событием». Свершение поворотных событий в жизни человека часто вызывает изменение социальной ситуации развития личности, приводит к смене ролей, к изменению круга лиц, включенных во взаимодействие с ним, спектра решаемых им проблем и возможностей принятия им решений и ответственности, к изменению его образа жизни, и, наконец — его образа «Я», представления о самом себе [5].

Иными словами, одним из индикаторов жизненного события в жизни личности и соответственно косвенным его критерием является процесс переосмысления человеком своего прошлого, его переоценка, изменение целей и смысла жизни. По мнению М. Р. Битяновой, возможность соотнести свое «прошлое» с «настоящим», сравнив и обобщив достигнутые результаты в собственном развитии, а также соотнести их с потенциальными способностями и возможностями, нацеленными в «будущее», позволяет говорить о непрерывном личностном развитии и самосовершенствовании [2]. Все это позволяет расценивать жизненное событие как фактор, создающий условия для личностных изменений, для перестройки личности. В этом аспекте жизненные события есть ситуация постоянного самоопределения и саморазвития личности.

К. А. Абульханова-Славская выделяет в становлении личности три уровня. Первый характеризуется «невыделенностью личности из хода событий жизни и изменения ее условий». Второй характеризуется постепенным выделением и самоопределением личности по отношению к событиям, стабилизацией личностных свойств. Третий характеризуется самоопределением собственной жизни, малой подверженностью воздействию обстоятельств. Здесь личность выступает как субъект жизнедеятельности. Ей свойственно знание своих желаний, возможностей, способов преодоления социальных обстоятельств [1, с. 35].

Выстраивание жизненной линии собственными возможностями и силами личности, по Абульхановой-Славской, есть ее личностный рост. «Личность реализует мотивы своих поступков, руководствуясь значимостью их для своей жизненной линии» [1, с. 25].

Еще Ш. Бюлер, понимая жизнь человека не только как цепь случайностей, а, учитывая ее закономерные этапы, видела главную движущую силу развития личности во врожденном стремлении человека к самоосуществлению, самоисполнению, т. е. всесторонней реализации самого себя. Самоосуществление — постоянный процесс постановки и осуществления жизненных целей и выстраивание своего жизненного пути [5].

В данном аспекте идеи Ш. Бюлер получили свое развитие в гуманистической теории А. Маслоу, который стремление человека к всесторонней реализации собственного потенциала рассматривал как самоактуализацию или желание человека стать тем, кем он может стать. С точки зрения А. Маслоу, каждый человек обладает врожденным стремлением к самоактуализации, причем подобное активное стремление к раскрытию своих способностей и задатков, развитию личности и скрытого в человеке потенциала является наивысшей человеческой потребностью.

Стремление к самоактуализации как раскрытию своего потенциала сопряжено с постановкой более высоких целей в жизни, посредством достижения которых человек видит реальное воплощение в деятельности своих возможностей. А. Маслоу подчеркивал, что личностный рост и развитие осуществляются посредством работы самоактуализации. Самоактуализация подразумевает длительность, постоянную вовлеченность в работу роста и развития способностей до максимально возможного, а не удовлетворение меньшим из лени или недостатка уверенности в себе. Работа самоактуализации включает выбор достойных творческих задач. Самоактуализирующихся индивидуумов привлекают наиболее трудные и запутанные проблемы, которые требуют максимальных и наиболее творческих усилий. Они стремятся иметь дело с определенностью и неоднозначностью и предпочитают трудные задачи легким решениям [4]. В этом аспекте любые жизненные события самоактуализирующейся личностью рассматриваются, как достойная возможность проверить себя, дать себе возможность «вырасти», решая их.

С. Мадди, в связи с разработкой им проблем творческого потенциала личности и регулирования стресса, создал теорию об особом личностном качестве «hardiness», которое он определяет как особый паттерн структуры установок и навыков, который позволяет превратить изменения, происходящие с человеком, в его возможности. На русский язык это слово переводится как стойкость, или, в трактовке Д. А. Леонтьева — жизнестойкость. «Hardiness», или жизнестойкость, содержащая аттитюды включенности, контроля и вызова (принятия вызова жизни), позволяет человеку одновременно развиваться, обогащать свой потенциал и совладать со стрессами, встречающимися на его жизненном пути в различных жизненных событиях [3].

Учение С. Мадди о жизнестойкости согласуется с его теорией личности, которую он определяет как теорию активации. Данная теория описывает согласованность или несогласованность между привычным и реальным уровнями активации или напряжения. Тенденция ядра личности по С. Мадди и Д. Фиске состоит в том, что человек будет стремиться сохранить привычный (характерный) для него уровень активации. Понятие активации при этом обозначает уровень возбуждения, оживленности, энергичности [3].

С. Мадди определяет свою концепцию личности как вариант модели согласованности, она подчеркивает важность информации и эмоционального опыта, получаемых человеком в результате взаимодействия с окружающим миром. В рамках этой модели считается, что информация или эмоциональный опыт некоего определенного рода является наилучшим для человека и поэтому разовьет его личность и увеличит вероятность конструктивного взаимодействия с миром. Личность с такой точки зрения определяется гораздо в большей степени обратной связью от взаимодействия с миром, нежели врожденными качествами человека [Там же]. Именно события окружающей действительности, напрямую касающиеся человека, способствуют его развитию, а в ситуациях сознательного вхождения в жизненные события, преодоления сложностей и достижения весомых результатов — и саморазвитию.

Таким образом, события жизненного пути, создающие определенные препятствия для достижения личностью важных жизненных целей, стимулирующие в этом отношении ее активность, развивают личность, способствуют ее личностному росту, самоактуализации и самореализации.

ЛИТЕРАТУРА

Абульханова-Славская К. А. Стратегии жизни / К. А. Абульханова-Славская. — М., 1991.
Битянова Н. Р. Проблема саморазвития личности в психологии / Н. Р. Битянова. — М.: «Флинта», 1998.

3. Мадди С. Теории личности: сравнительный анализ / С. Мадди. —

СПб.: «Речь», 2002.

4. Маслоу А. Самоактуализация / А. Маслоу // Психология личности.

Тексты. — М., 1982. — С. 108—117.

5. Пергаменщик Л. А. Кризисная психология: учебное пособие /
Л. А. Пергаменщик. — Мн.: Выш. шк., 2004.

6. Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии / С. Л. Рубинштейн. —
М.: Педагогика, 1973.

В. В. Селиванов

Процессуальные характеристики мышления в структуре интеллекта

Всовременной психологии сохраняется интенсивное исследование сферы человеческого интеллекта, что связано, в том числе, с бурными темпами разработки искусственного интеллекта. В абсолютном большинстве теорий интеллект понимается в качестве способности умственной. Интеллект выступает в качестве продукта мышления. Следовательно, по определению, как продукт, интеллект содержит в себе компоненты мышления, но в обобщенном виде. Однако во многих концепциях интеллекта мышление, особенно процессуальные компоненты мышления, исключены из его структуры.

На наш взгляд, мышление входит в интеллект во всей собственной комплексности. В содержательных компонентах мышления (интеллекта) целесообразно выделять два взаимосвязанных плана — когнитивный и смысловой. В наших исследованиях мышление — это сложный системный процесс, в когнитивном плане которого можно выделить основные содержательные компоненты: 1) мыслительные процессы (анализ, синтез, обобщение, абстрагирование, анализ через синтез); 2) мыслительные действия, операции (например, математические операции: сложение—вычитание и др.); 3) формы мышления (понятие, суждение, умозаключение); 4) систему знаний и понятий, взаимосвязанных между собой и используемых субъектом при решении задач. Смысловой план мышления строится аналогично когнитивному: 1) «резистентные смыслы» (аналог уровня форм в когнициях); 2) личностные смыслы (аналог уровня сформированных установок и операций); 3) операциональные смыслы (аналог уровня познавательных действий); 4) оперативные смыслы (аналог уровня процессов).

Процессуальный план мышления является исходным по отношению к уровню форм, операционному и смысловому уровням (Рубинштейн С. Л., Брушлинский А. В.). В мыслительных процессах формируются умственные действия и формы, а также смысловые мыслительные компоненты, участвующие в нахождении решения задач.

В ходе экспериментов мы устанавливали существование связей между отдельными компонентами интеллекта при решении задач и включили процессуальные параметры мышления в этот список. К ним были отнесены некоторые, достаточно устоявшиеся характеристики мышления как процесса (принятие подсказки, уровень мыслительного процесса, смысловые составляющие мыслительной активности). Процессуальные характеристики устанавливались в ходе микросемантического анализа протоколов решения испытуемыми задач (метод А. В. Брушлинского), остальные параметры интеллекта определялись с помощью традиционных тестов. Испытуемые решали классические задачи, требующие логической сообразительности, обеспечивающие развернутый мыслительный процесс, в частности, использовалась и «классическая» задача А. В. Брушлинского о горении свечи в условиях невесомости. К каждой из задач была составлена система подсказок. Выборка составила 50 человек, в основном молодые (от 20 до 35 лет), интеллектуально активные люди. В осуществлении эксперимента участвовали профессора Д. В. Ушаков и В. Т. Кудрявцев.

В целом были получены данные о том, что процессуальные показатели мышления, особенно уровень мышления как процесса являются важным параметром, наряду с другими характеристиками интеллекта. Корреляционные связи между переменной V3 (уровни мыслительного процесса) и другими переменными, вычисленные при помощи как параметрических коэффициентов корреляции (коэффициент (линейной) корреляции Пирсона R) так и при помощи непараметрических (коэффициент ранговой корреляции Спирмена и коэффициент гамма G) дают достаточно согласованные результаты: от положительной умеренной до сильной связи (с оперативной памятью, объемом внимания, когнитивным стилем и др.), кроме переменной V8 (доминирование операционных смыслов), с которой связь отсутствовала.

Процессуальные составляющие, вероятно, входят в структуру интеллекта, но в неспецифическом, «снятом» виде, что и подтверждают результаты проведенного исследования. На основе концептуального, методологического анализа современных психологических теорий интеллекта нами (совместно с Д. В. Ушаковым, В. Т. Кудрявцевым) создана обобщенная структурно-динамическая модель интеллекта, включающая в себя 32 базовых свойства (всего 56 компонентов). В данной модели в обобщенном виде представлены основные содержательные компоненты интеллекта следующих теорий — Ж. Пиаже, Л. Терстоуна, К. Спирмена, Д. Гилфорда, Р. Стенберга, М. А. Холодной, Д. В. Ушакова. Особенностью модели является ее синтетический характер, в нее включены современные данные о функционировании перцептивных процессов (В. А. Барабанщиков), мыслительных процессов (А. В. Брушлинский); практического мышления (Ю. К. Корнилов); понимания (В. В. Знаков); рефлексии (А. В. Карпов); образов-манипуляторов в мышлении (Н. Н. Поддъяков); абстрактных, содержательных обобщений (В. В. Давыдов), прогнозирования (Б. Ф. Ломов, А. Н. Леонтьев, А. В. Брушлинский); мыслительных смыслов (О. К. Тихомиров) и др. Преимуществом модели, вероятно, является тесная взаимосвязь содержания интеллекта с мышлением, творчеством, прогнозированием и пониманием. Новизной модели является введение ортогональной плоскости динамики интеллекта, которую представляют два основных компонента — интеллектуальный потенциал и принцип ЭУС (переход этапов функционирования в уровни структуры и ступени функционирования) Я. А. Пономарева. Данный момент позволяет рассматривать каждый из элементов структуры как изменяющийся, развивающийся в функционировании, совершенствующийся не только в горизонтальной, но и в перпендикулярной ей плоскости. Кроме того, еще одним из основных механизмов становления интеллекта является обобщение компонентов содержания в ходе функционирования и появления новых элементов структуры (С. Л. Рубинштейн). Функциональность модели предопределяется рассмотрением мыслительных и перцептивных процессов, как непрерывного взаимодействия субъекта с объектом, а также вышеуказанных механизмов, обеспечивающих возможность развития компонентов структуры интеллекта.

Краткое описание модели. Истоки человеческого интеллекта — не в отражении самих по себе познаваемых объектов (начало которого в регистрации информации анализаторами), а в фиксации субъектом взаимодействия между объектами, что обеспечивает выделение новых свойств объекта, его существенных характеристик. Спецификой интеллектуального взаимодействия человека со средой является включение мыслительных процессов (в понимании А. В. Брушлин-ского) в перцептивное отражение информации. Мыслительные процессы, наряду с перцептивными сразу задействованы в обработке первичной сенсорной информации.

Первичная категоризация объекта, как и первичный образ строятся в основном на основе чувственно (перцептивно) воспринимаемых качеств (хотя уже осуществляется ориентация на концептуальные признаки). Функционально первичная категоризация необходима для начальной классификации, определения возможных действий с объектом в данный момент времени и прогноза, относительно его более инвариантных признаков. На базе первичной категоризации создается система перцептивных знаний, основанных на процессах селективного кодирования, сравнения, объединения.

Вторичная категоризация — продукт в большей мере мышления человека, которое трансформирует образную ткань, выделяя существенные свойства и организует существенное с несущественным, значимое с второстепенным, выстраивая структурно-динамическую модель объекта. Данный процесс осуществляется в понятиях, с активной ориентацией на прошлый опыт и прежние концептуальные знания субъекта. Воспроизводство объекта становится теоретическим, предполагающим более сокращенную понятийную структуру, которая включает не столько составные части объекта в наглядном виде, но в виде его существенных свойств (как фиксация отражения его инвариантных способов взаимодействия с другими объектами — построение семантической сети), а также определение объекта через его воспроизведение с помощью действий иных объектов (В. В. Давыдов), способов возможного частичного или полного формирования (или искусственного воспроизводства) объекта, в том числе, с помощью определенных орудий (Л. С. Выготский).

Третичная категоризация объекта — продукт интенсивной задей-ствованности прежде всего метакогнитивных компонентов интеллекта (их обобщения), а также понятийных знаний, процессов прогнозирования, понимания. Основными посредниками в формировании компонентов интеллекта выступают мыслительные процессы, они же обеспечивают формирование субъектного опыта познания, общения, действия, индивидуального опыта творчества, опыта интеллектуального функционирования, опыта мышления, запоминания, семантических репрезентаций, сенсорно-перцептивного познания, а также построение системы знаний и их представления. Данные интеллектуальные компоненты могут и разворачиваются в процессуальный план при решении задач. Они же обеспечивают саморегуляцию и самодетерминацию интеллекта через уточнение компонентов структуры интеллекта, через формирование и уточнение уровней функционирования интеллекта, осуществляемых субъектом.

Таким образом, мыслительные и перцептивные процессы выступают и компонентом структуры, и механизмом функционирования и развития интеллекта. Важными для интеллекта как способности в решении задачявляются процессуальные характеристики мышления. От того, как развертывается анализ, синтез, обобщение, абстрагирование будет зависеть ход и исход мыслительной активности субъекта. Без мыслительных процессов субъект не в состоянии актуализировать приобретенные знания, адекватно использовать сформированные умственные операции и формы.

Е. А. Сергиенко

Blog

А. В. Карпов (отв ред.), Л. Ю. Субботина (зам отв ред.), А. Л. Журавлев, М. М. Кашапов, Н. В. Клюева, Ю. К. Корнилов, В. А. Мазилов, Ю. П. Поваренков, В. Д. Шадриков

Содержание