Оппенхейм А. Древняя Месопотамия. Портрет погибшей цивилизации

Вид материала

Документы

Содержание Глава v. ''на обожженных кирпичах''

Подобный материал:

• Подзаголовком к данной книге ''Портрет погибшей цивилизации'' я хотел как можно более, 5159.96kb.
• Древние цивилизации, 89.49kb.
• Поэма о Гальгамеше 33, 52.54kb.
• Китай Древняя, огромная, загадочная и многострадальная страна, 362.81kb.
• Н. А. Чуракова 3 класс (102 ч) Устное народное творчество Сказка, 129.7kb.
• Добро и зло в повести Н. В. Гоголя «Портрет» Гоголь назвал свою повесть «Портрет»., 56.91kb.
• Древняя Русь (VI ix вв.). Феодальная раздробленность на Руси, 144.08kb.
• С. Г. Кара-Мурза Жизнеспособность России как цивилизации, 386.54kb.
• Михаил Тихомиров: «Древняя Москва. XII xv вв.», 3535.31kb.
• Литература iii»: Портрет и «портрет», 10.82kb.

ГЛАВА V. ''НА ОБОЖЖЕННЫХ КИРПИЧАХ''

Плиний

Наличие письменности - характерная особенность ранних цивилизаций Юго-Западной Азии. В начале III тысячелетия всюду - от Инда до Нила - можно было встретить различные системы письма. Хотя внутри этого региона, несомненно, имелся единый центр, откуда был дан первоначальный импульс, тем не менее возникло несколько совершенно различных систем письма. Позднее различия между ними приобрели устойчивый характер и стали частью культурных традиций той или иной страны. Таким образом, пространство от Инда до Нила оказалось важным центром распространения письменности по всей Евразии. Одни системы письменности были отсюда просто заимствованы, другие возникали или перерабатывались под влиянием ранее здесь существовавших.

Роль письменности

Важнейшими системами письменности в названном регионе были: клинопись, как в Месопотамии, так и за ее пределами, египетские иероглифы, а также ряд алфавитных систем письма, зародившихся на берегах Средиземного моря. Близкие к ним, пока еще не расшифрованные или мало разработанные системы мы оставим за пределами нашего исследования. К ним следует отнести вид письма, который обычно называют хеттскими иероглифами, древнеперсидскую систему алфавитной клинописи, частично расшифрованную письменность или, вернее, системы письменности Крита, нерасшифрованное протоэламское письмо, письменность долины Инда и некоторые другие, от которых сохранились только следы [1] .

Три основные системы письменности породили каждая собственную технику письма, основанную на применении и использовании особых инструментов и материалов. Эта техника повлияла, в свою очередь, на возможность сохранения текстов, а также на объем и даже характер дошедшей до нас информации. Глиняные таблички, на которых писали народы, применявшие клинописные системы письма, явились наилучшим - самым дешевым и прочным - материалом из всех когда-либо использованных человеком для письма. Папирус, пергамент, кожа, дерево, металл и камень сохранились до наших дней лишь случайно. Климатические условия, характер почвы и вмешательство людей часто уничтожают такие материалы полностью. Там, где люди перешли от использования глины к каким-либо другим менее устойчивым материалам, погибли письменные памятники ряда эпох. Именно это случилось с документами, характеризующими заключительный этап месопотамской цивилизации.

Полная утрата документов, составленных на коже или пергаменте и относящихся к формированию корпуса, известного ныне под названием ''Ветхий завет'', вынуждает современных ученых прибегать к реконструкции основных этапов истории создания этих текстов. Надписи на камне и металле, обнаруженные в Египте, в большинстве случаев сильно отличаются по содержанию и стилю от текстов, записанных на свитках папируса или коже. Утрата последних создает трудности, которые всегда будут серьезно осложнять попытки египтологов восстановить литературные памятники важной цивилизации. По сравнению с этими трудностями проблемы, с которыми сталкиваются ассириологи, представляются второстепенными. Земля Месопотамии еще долго будет возвращать человечеству таблички с записями, которые она так хорошо сохранила.

Цивилизации древнего Ближнего Востока оставили нам записи трех типов. Это, прежде всего, тексты, фиксирующие информацию для использования ее в будущем, затем записи, передающие факты на синхронном уровне, и, наконец, как я их называю, ''церемониальные надписи''. Последний термин покажется неясным только нам, современным людям Запада, где такой вид записей стал редким явлением. Число документов в каждой цивилизации распределяется между тремя названными видами в зависимости от местных условий и потребностей. Предпочтение, отдаваемое тому или иному виду записей, не стабильно, оно меняется не только от цивилизации к цивилизации, но и в ходе исторического развития каждой из стран. Я вынужден рассмотреть эти виды записей лишь в самом общем виде и постараюсь при этом уделить особое внимание использованию их в каждой цивилизации. Начнем с записей, фиксирующих информацию.

Итак, имеется пять основных целей, ради которых делались записи: фиксация административных распоряжений, кодификация законов, оформление священных канонов, создание анналов и, наконец, научные цели. Нет оснований рассчитывать, что это перечисление будет сколько-нибудь полно отражать множество оттенков. Каждый из них имел только ему свойственное значение и функции в соответствующей цивилизации.

К письму в административных целях прибегали в древности там, где персонал и товары (предметы торговли - материалы или готовые изделия) проходили через бюрократические каналы и находились под наблюдением официальных лиц, занимавших ответственные должности лишь определенный срок.

В области распределения, подобного тому, которое существовало в месопотамских дворцах и храмах, чиновники регистрировали поступающие налоги, дань и урожай с царских и жреческих владений, изделия, изготовленные в мастерских, а также распределение материалов и продуктов среди ремесленников и работников (этот вид записей, строго формализованный и бухгалтерски четкий, часто встречается в Месопотамии, а также там, где официальные лица под влиянием Месопотамии обращались в сходных ситуациях к письму на глиняных табличках). Данные подобного рода в Египте не сохранились. Несколько случайно дошедших до наших дней папирусов и остраконов заставляют нас остро ощутить эту утрату.

В тех случаях, когда не применялась письменность, с успехом использовались бухгалтерские методы оперативного учета, которые, как это хорошо известно, применялись за пределами изучаемых нами цивилизаций. Имеются доказательства, что различные приспособления для оперативного учета (такие, как счеты и бирки) существовали также и в Месопотамии [2] .

Широкое распространение бюрократии как социального явления или, точнее, как способа социальной интеграции в прошлом характерно и для Месопотамии, и для Египта. Оно нашло своеобразное и неожиданное отражение в некоторых клинописных текстах, описывающих царство мертвых. В них упоминается писарь правителя умерших, который заранее составляет списки тех, кому предначертано умереть в каждый данный день [3] . Это упоминание о ''божественной бухгалтерии'' можно с большим основанием, чем деятельность божественного писца и покровителя писцов Набу, сопоставить с известной фразой Псалма 138 о Божьей книге, куда вносятся все дни людей еще до того, как они ими прожиты. Под влиянием позднейших эсхатологических веяний образ божества, мудрого администратора, пекущегося о своих клиентах и подданных, был заменен представлением о причинной обусловленности человеческой воли и таинственной его судьбе, предначертанной божеством [4] .

Кодификация законов получила широкое распространение в древние времена на Ближнем Востоке. Известно большое число собраний законов, действовавших в Месопотамии и других областях. Сохранилось несколько шумерских [5] , аккадских [6] и хеттских [7] судебников, а также ряд кодексов, включенных - в Ветхий завет. Есть также указание на то, что и в Египте существовал свод законов, записанный на папирусе [8] . Непосредственные цели таких записей очевидны: заменить устные традиции и обычаи или привести законы в соответствие с изменившимися социальными, экономическими и политическими условиями. Выше уже говорилось, что месопотамские кодексы законов превратились в ''свод'' намерений царя или бога изменить ту или иную ситуацию и имели целью подчеркнуть их заинтересованность в улучшении благосостояния своих подданных. В какой степени эти законы в действительности применялись и насколько ''буква'' закона преобладала над жизнью, нас сейчас не интересует. Однако следует заметить, что представление о безусловном подчинении условий реальной жизни требованиям писаных законов было чуждо Месопотамии, а возможно, и всему древнему Ближнему Востоку. Лишь позже и на периферии иудаизму, стремившемуся создать в идеологических целях специфическое социальное общество, удалось достичь реализации подобной практики.

Не только законы, но и сакральные знания сохранились в письменных памятниках интересующих нас цивилизаций. Под сакральными знаниями мы понимаем ''историю'' божеств, религиозных лидеров, этнических и других групп, поскольку такая ''история'', являясь частью идеологии общины верующих, поддерживала и сохраняла их объединения. Записи такого рода делались в целях сохранения основ существовавших традиций, верований и представлений, изменявшихся под воздействием социальных перемен или внешнего давления. В таких случаях причины применения письменности в корне отличались от тех, по которым требовалась кодификация законов. Цель записи - зафиксировать традицию, а не приспособить ее к реальным условиям. Предполагалось, что письменное фиксирование преданий воспрепятствует чрезмерному спонтанному росту корпуса текстов. Однако главной целью было стремление помешать теологу по-своему интерпретировать ''историю'', усложнить или включить в нее что-либо новое, влекущее за собой искажения. В этих обстоятельствах возникало несколько типичных ситуаций. Так, мог появиться текст, который одновременно отражал в своих формулировках внутреннее давление, имеющее целью изменение традиций, и тенденцию сопротивления этому. Текст Ветхого завета в том виде, в каком он сохранился, ярко отразил такой конфликт. Могло быть и по-другому: текст оставался неизменным, но явно или скрыто он сосуществовал с противоречащей ему традицией. Особая ситуация возникла, по-видимому, в Месопотамии в отношении эпоса ''О сотворении мира''; Что касается темы и стиля названного сочинения, то легко впасть в искушение увидеть в нем закрепление богословских основ веры, важных для всей цивилизации, и начать сравнивать его с египетской ''Мемфисской теологией'' [9] . Такая трактовка, подсказанная тем, что мы знаем о Ветхом завете, неприемлема для эпоса ''О сотворении мира''. Это произведение, хотя и появилось сравнительно поздно, обнаруживает влияние более ранних текстов и традиций, связанных главным образом с культом Мардука в Вавилоне. В этом эпосе на литературном уровне отражены более ранние, возможно локально ограниченные, обычаи, как, например, мимическое ритуальное представление, которое исполнялось во время празднования Нового года. Таким образом, если эпос ''О сотворении мира'' и излагает историю Мардука как историю божества и объясняет сотворение мира с позиции теологии, то и в этом случае данное произведение не предназначено для народа, а только для возрождения связи между жрецом и богом. Этот эпос читали не для верующих в качестве доказательства могущества творца мира, а самому богу. Это был гимн в честь Мардука, в котором жрецы восхваляли своего бога.

Хотя сохранилось немало документов по истории древнего Ближнего Востока, однако анналы, в которых бы тщательно фиксировались текущие события, встречаются лишь изредка и только в позднюю эпоху. Многие документы, которые на первый взгляд кажутся историографическими, на самом деле упоминают исторические события совсем для иных целей. Даже столь известный и уникальный памятник, как египетский ''Палермский камень'', при внимательном рассмотрении оказывается лишь перечнем ежегодных пожертвований фараонов различным храмам; утраченная ''Книга войн Яхве'' и некоторые вавилонские хроники и анналы отмечают победы и поражения с чисто теологических позиций. Все же эти документы предполагают существование традиции составления ежегодных хроник, которая, по-видимому, была порождена бюрократической практикой, существовавшей издавна в дворцах и храмах. Записи, содержащие фундаментальные историографические сведения, такие, как старовавилонские списки дат и перечни ассирийских эпонимов, также преследовали практические цели. По политическим, а иногда и научным соображениям, эти материалы включались порой в литературные произведения.

Использование письма для регистрации того, что мы сейчас называем научными данными, началось в Месопотамии с глубокой древности и продолжалось до последних дней существования этой цивилизации. Уже в старовавилонский период имелись записи предсказателей о гаданиях по внутренним органам животных. Наблюдения над особенностями исследуемых органов в них четко отделены от истолкования, которое давалось на основе прецедентов либо выводилось дедуктивным методом. Спустя примерно тысячу лет появились столь же точные описания движения планет среди созвездий, восходов и заходов Солнца и Луны. Хотя нет никаких письменных свидетельств, мы с уверенностью можем утверждать, что подобные наблюдения позволили позже установить определенные закономерности в движении небесных тел, которые месопотамские астрономы выразили математически, что в конце концов обеспечило греческих астрономов из Александрии важной информацией.

Письменность использовалась также как средство передачи информации на синхронном уровне для составления писем, царских указов и публичных объявлений. Благодаря прочности материалов для письма в наших руках оказались тысячи месопотамских писем. Надписи публичного характера использовались в политических и юридических целях. Их наносили на каменные обелиски характерной формы (Египет, Сирия, Месопотамия) и на каменные kudurru, наиболее типичные для Вавилонии. Бросается, однако, в глаза отсутствие в Месопотамии таких надписей, как погребальные - весьма важных для средиземноморских цивилизаций. Надписи обычно содержат обращение к прохожему, называют умершего по имени и призывают не трогать памятник. Единственный такой текст, обнаруженный в Месопотамии, говорит о матери вавилонского царя Набонида. Царь от первого лица (что типично для погребальных надписей) рассказывает о жизни матери, а также сообщает в постскриптуме о ее похоронах [12] . Форма, содержание, стиль надписи настолько мало согласуются между собой в этом позднем и уникальном документе, что у нас есть все основания признать его необычность.

Значительная часть текстов, как египетских, так и месопотамских, предназначена для подготовки писцов и, таким образом, для сохранения их ремесла и традиций. Об этих текстах мы расскажем в следующем разделе главы.

К ''церемониальным надписям'' относится большее число текстов, чем ожидает читатель. Сюда следует включить многочисленные надписи из Египта и Месопотамии, не предназначенные для здравствующих на земле или по крайней мере написанные не для этой цели. Все египетские погребальные надписи (от ''Текстов пирамид'' до ''Книги мертвых''), а также многочисленные клинописные документы, замурованные в фундаменты зданий в Вавилонии и Ассирии, - конусы, призмы, цилиндры, таблички - следует отнести к этой категории. Ни один из таких текстов не был адресован современникам. Однако именно эти ''церемониальные надписи'' донесли до нас значительную часть той информации, какой мы сегодня располагаем о Египте и Месопотамии. Это же относится и к надписям, высеченным возле речных порогов на скалах и в ущельях. Главная цель таких надписей состояла в том, чтобы магически связать царя с богами. ''Церемониальное письмо'' встречается и в других случаях, где его магическое назначение также не вызывает сомнения. Примерами такого применения письменности могут служить многочисленные амулетовидные таблички с клинописными надписями и филактерии, гарантирующие здоровье и благополучие детей [13] . Размер надписей на месопотамских амулетах колеблется от кратких заклинаний против демонов до больших литературных опусов (например, ''Эпос об Эрре'', служивший для защиты дома от чумы). Те же цели преследовали египетские ''тексты проклятий'', призывающие к уничтожению перечисленных в них врагов. Изредка встречаются свидетельства о символическом акте раскалывания клинописной таблички, на которой, очевидно, был перечень грехов. Это делалось для того, чтобы освободить больного от грехов и излечить [15] .

Писцы

Клинописные тексты создают уникальную возможность увидеть эволюцию системы письма. Сейчас можно проследить почти все стадии, кроме первоначальной. Для этого в нашем распоряжении более чем достаточно материалов, которые позволяют изучить палеографию, проанализировать историю письменности, динамику ее развития, тенденции к разнообразию и стандартизации, приспособление письменности к внутренним потребностям, а также адаптацию к нормам чужого языка. Таковы лишь некоторые аспекты рассматриваемой проблемы.

На начальной стадии развития шумерской клинописной системы можно лучше, чем в других подобных системах, проследить переход от логографического к фонографическому принципу письма. Бюрократический аппарат администрации должен был периодически отчитываться о перевозке товаров, сырья, скота. Применение словесных знаков (логограмм) для таких целей или для регистрации обычных торговых сделок стало столь же необходимым и, вероятно, естественным для писцов делом, как и употребление знаков для обозначения чисел и мер. Когда установилась практика ведения письменных записей, такие символы стали широко применяться для обозначения количества, качества, вида предметов, а также характера сделок. Позже, когда появилась необходимость обозначать новые предметы и материалы, а также имена собственные (личные или географические), создатели этой системы хитроумно воспользовались принятыми ранее словесными знаками для того, чтобы, соединяя их как соответствующие слоги, применять их для передачи новых слов - короче говоря, составлять фонограммы. Слоги (обычно односложные слова) прочитывались без учета их первоначального значения, которое они имели как логограммы. В результате получалась невообразимая смесь: писцы еще не отказались от использования того или иного знака как логограммы, в то же время где-то в другом месте текста эта же логограмма могла встретиться уже как фонограмма, причем ни графического, ни какого-либо иного разделения между логограммами и фонограммами не наблюдалось. Такая смешанная система с использованием одних и тех же знаков, но с различными функциями была чревата многочисленными осложнениями, которые писцы должны были преодолевать, проходя долгий и трудный курс обучения. В конце концов от этой системы пришлось отказаться. Следует, однако, подчеркнуть, что исчезновение месопотамской клинописи было обусловлено не ее природной трудностью по сравнению с более простыми алфавитными системами. Такое утверждение было бы необоснованным упрощением.

В сущности, алфавитные системы восходят к прототипу, который представляет собой адаптацию месопотамской техники письма: самые древние алфавитные символы наносились тоже на глину клинописными знаками [16] . Предшествовало ли письмо на глине более позднему написанию алфавитных знаков чернилами на пергаменте или дереве, или же глиняное письмо представляло собой один из вариантов перехода от более древнего чернильного письма к использованию глины - это не имеет принципиального значения.

Алфавитные системы начали с последней трети II тысячелетия до н. э. вытеснять клинописную, так что сохранилась она только в немногих местах. Однако она была упразднена и там. В Вавилонии клинописная система изжила себя в результате замены аккадского языка арамейским (а не соревнования с более эффективной и легкой системой алфавитного письма) и применялась позже лишь в ограниченном и непрерывно уменьшавшемся числе случаев.

В качестве курьеза следует упомянуть новый подъем в распространении поздней клинописной системы по инициативе ахеменидских правителей (VI-IV вв. до н. э.) в Южной Персии и в Сузах. Она представляла собой сложный гибрид логографических, силлабических и алфавитных элементов и, по-видимому, обязана была своим происхождением стремлению персидских царей иметь собственную ''национальную'' систему письма, отличную от используемых вавилонянами и эламитами [17] . Таким образом, можно сказать, что персидская система просуществовала какое-то время скорее по соображениям престижа, чем вследствие потребностей администрации.

Почти не вызывает сомнения, что принцип логографического письма был изобретен нешумерскими предшественниками тех месопотамцев, которым принадлежат самые ранние из признанных шумерскими надписей на глине. До сих пор остается неясной зависимость между постулируемым протошумерским письмом и более поздней, еще не расшифрованной системой письма, которую мы называем протоэламской, потому что она была обнаружена до сих пор только в Сузах и их окрестностях. Проблематична также связь этих систем с письменной системой долины Инда. Расшифровка этих последних письмен пролила бы свет на древнейшие стадии месопотамского письма, но мало надежды, что имеющихся данных окажется достаточно для их расшифровки. Обычно считают, что египетская иероглифическая система развилась хотя и независимо от клинописной, но под ее влиянием. Концепция письма распространяется легко в условиях, когда социальная организация общества достигает определенного уровня развития и сохраняет способность положительно реагировать на стимулы извне [18] .

На наш взгляд, вместо того чтобы обсуждать вопрос о распространении систем письма и зависимости одной из них от другой, гораздо важнее заняться исследованием характерных случаев их применения в различных цивилизациях. Переход от логограмм к фонограммам в Месопотамии был ускорен, по-видимому, вследствие полисинтетического характера шумерского языка, а также обилия в нем сложных существительных с классифицирующим элементом в начальной позиции. Как уже указывалось, переход шумерского письма от логографического к фонографическому не был доведен до конца. Распространение передачи на письме грамматических показателей - различного рода коротких слогов, присоединяющихся к ведущему слову путем префиксации, инфиксации или суффиксации (эти элементы добавлялись к логограмме ведущего слова), - еще больше усложнило эту систему. Затем она была перенесена с шумерского на аккадский язык. Фонограммы были просто заимствованы, несмотря даже на то, что их звуковой состав был явно недостаточным для передачи всех фонем первых аккадских диалектов (тигро-аккадский). Все это привело к появлению значительного числа неадекватных написаний, вызванных различиями в фонологических системах двух языков. Некоторые логограммы были заимствованы для передачи существительных, прилагательных и даже глаголов, примерно соответствующих шумерским. Ради облегчения идентификации таких слов стали добавлять к логограмме фонограмму, для того чтобы точно указать, какое аккадское слово подразумевается и в какой грамматической форме его нужно читать. Такое развитие сопровождалось палеографической эволюцией, которая сводилась к упрощению и стандартизации форм знаков и к уменьшению их числа.

Последующий сдвиг, который привел к установлению господства старовавилонских диалектов (евфрато-аккадских), еще более изменил палеографию и систему письма. Хотя сложная и трудная для усвоения система знаков сохранялась всюду, где на аккадском диалекте писали клинописью, применение знаков, обозначающих целые слова, уже в старовавилонский период значительно сократилось. Их сохранили для обозначения лишь некоторых наиболее часто встречающихся существительных, таких, например, как ''божество'', ''царь'', ''серебро'', ''город''. Постепенно в обиход ввели несколько новых знаков. Были выработаны другие способы передачи существенных для аккадского языка фонетических различий. Но и в этом случае ряд знаков фонетически и фонологически представлялся двусмысленным (это относится, в частности, к звонким и глухим согласным и к согласным с так называемой ''эмфатической артикуляцией''). Это, а также унаследованная многими знаками поливалентность (красноречивое свидетельство перехода от нешумерского языка к шумерскому) делали для писцов задачу еще более трудной. В процессе обучения им приходилось подолгу изучать различные пространные справочники. Таким образом, писцы по необходимости превратились в группу высокообразованных специалистов, о методах обучения которых речь пойдет ниже. Все это объясняет застой и даже регресс, который наблюдался вскоре после перехода от шумерского языка к аккадскому в клинописной системе письма. Сколько-нибудь значительных упрощений или попыток рационализации письма в этот период не происходит, хотя то тут, то там писцы начинают игнорировать сложные знаки и в текстах на специальные темы наиболее ходовые логограммы встречаются в сокращенном виде. Противоположная картина обнаруживается в поздний старовавилонский период и особенно замет ной становится в собраниях ассирийских текстов первой половины I тысячелетия до н. э.: здесь использование логограмм резко возрастает. Правда, это явление ограничивается научными текстами специального характера, главным образом текстами предсказаний. Логограммы появляются как для существительных, так и для глаголов и снабжаются минимумом фонетических добавлений, необходимых для установления синтаксических связей. Их применение позволяет писцу использовать квазиматематическую точность и формульную краткость изложения, которая делает тексты такого рода почти непонятными для непосвященных.

Несмотря на явные недостатки этой системы письма, а также на ее сложность, она оказалась достаточно гибкой для того, чтобы быть использованной такими иноземными языками, как хеттский, эламский, хурритский и урартский. Только в нескольких случаях пришлось пойти на создание диакритических вариантов и особых приемов для передачи состава иноязычных фонем без значительного искажения