Geum.ru

Александр Николаевич Вертинский 21 марта (9 по старому стилю) 1889 года. Он прожил три жизни "бродяги и артиста". Первая закон

Вид материалаЗакон
Подобный материал:
"ГДЕ ВЫ ТЕПЕРЬ? КТО ВАМ ЦЕЛУЕТ ПАЛЬЦЫ?"

Александр Вертинский и его музы

Ирина Карпинос


В январе в ресторане "Вертинский" отмечали китайский Новый год. В этот вечер вся московская Остоженка превратилась в "Чайна таун". Буддийские монахи отгоняли злых духов, летали драконы, загорались красные фонари. Хозяин ресторана Степан Михалков, внук Александра Вертинского, встречал именитых гостей. Аура русского Шанхая времен Серебряного века витала над посетителями. Китай, белоэмиграция, декаданс... На эстраде звучал современный "шансон с человеческим лицом". С портретов на стенах скептически усмехался Александр Вертинский. А под утро, когда на Остоженке погасли фонари и ресторан "Вертинский" покинули последние посетители, в полной тишине зазвучал "Прощальный ужин":

Я знаю, даже кораблям

Необходима пристань.

Но не таким, как я! Не нам,

Бродягам и артистам!


...Его называли русским Пьеро. Печальное лицо под густым слоем белил напоминало венецианскую маску. Таков был Александр Вертинский в 10-е годы прошлого века, в пору исполнения на подмостках своих "ариэток". Кто-то из остроумцев-современников прозвал их "вертинетками". Гражданин мира, живший в Старом и Новом свете, только о единственном городе мог сказать: "Киев - Родина нежная, звучавшая мне во сне". Именно в этом городе и родился Александр Николаевич Вертинский 21 марта (9 по старому стилю) 1889 года. Он прожил три жизни "бродяги и артиста". Первая закончилась во время гражданской войны, когда Вертинский из Севастополя отправился в Константинополь. Вторая жизнь - четверть века скитаний по миру. А третья началась в Шанхае с венчания с юной грузинской княжной Лидией Циргвава.

Они познакомились в 1940 году. Вертинский уже давно жил в Китае, заехав туда на пару недель и застряв на долгих восемь лет. Лиле Циргвава было всего 17, Александр Николаевич переступил через 50-летний рубеж. В тот пасхальный вечер Вертинский пел в кабаре "Ренессанс". И вдруг увидел зеленоглазую шанхайскую царевну, зашедшую вместе с друзьями поужинать. Два года он добивался руки юной грузинки, называя себя кавказским пленником. Ее мать упорно протестовала против этого брака, да и сам Вертинский никак не мог оформить развод с предыдущей женой. И все-таки 26 апреля 1942 года в православном соборе, куда собрался весь русский Шанхай, долгожданное венчание состоялось. А 28 июля 1943 года родилась дочь Марианна. Лиля окрестила ее так в честь героини недавно увиденного фильма, где Марианной звали возлюбленную Робин Гуда. Через много лет актриса Марианна Вертинская выйдет замуж за Бориса Хмельницкого, сыграющего в кино своего Робин Гуда. А тогда, в 43-м, трехмесячная Биби, как величал ее отец, отправилась вместе с родителями и бабушкой в долгое путешествие. Они возвращались в Россию...

Загадка "Пьеро ХХ века" вряд ли будет кем-то разгадана. Да и кому интересны очередные плоские истолкования? Его любили знаменитые женщины, ему рукоплескала публика и ресторанов, и элитарных концертных залов. Дети, рожденные в Советском Союзе, самозабвенно пели "Я люблю Вас, моя сероглазочка", понятия не имея, что эту песню написал Вертинский, и не ведая, что посвящена "вертинетка" королеве экрана Вере Холодной. Отчаянно завораживали строчки: "Я люблю Ваши пальцы старинные катоРических римских Мадонн". Именно "катоРических", а не "катоЛических" слышалось им, безбожникам, любителям аллитераций. А потом появилась пластинка, на которой грассирующий голос выдавал совершенно непривычные по красоте вещи. Его полустихи-полупесни действовали, как гипноз, после которого нестерпимо хотелось другой, нездешней жизни. Он был классическим одиночкой, как и положено художнику. И родил не толпы людей с гитарами "по кругу", а свой, и только свой неповторимый музыкально-поэтический мир да двух талантливых дочерей. Младшая из них, Анастасия, сказала, что ее знаменитый отец сам создал свой жанр и сам же его исчерпал. Не в этом ли суть состоявшейся судьбы Артиста?

...Вертинский уехал из Киева в Москву еще в юности. А жил в детстве на улице Фундуклеевской, учился в Первой киевской Александровской гимназии, которую в те же годы посещали Михаил Булгаков и Константин Паустовский. Потом, через много лет и эпох, Анастасия Вертинская сыграла в кино роль Маргариты по булгаковскому "Мастеру". Правда, тот фильм так до сих пор никто и не видел. И еще одно странное совпадение. В романе Булгакова "Белая гвардия" речь идет о киевских юнкерах. А в знаменитой песне Вертинского - о московских. Но кажется, что это одни и те же юнкера. После песни под названием "То, что я должен сказать" совершенно бессмысленно спорить, был ли Вертинский большим поэтом. В 28 лет, на заре первой гражданской войны, он уже себя обессмертил, написав:

И никто не додумался просто стать на колени

И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране

Даже светлые подвиги - это только ступени

В бесконечные пропасти, к недоступной Весне!

В те начиненные взрывчаткой годы его связывали романтические отношения со звездой немого кино Верой Холодной. Он посвятил ей "Маленького креольчика", "Лилового негра", "Я люблю вас, моя сероглазочка", "Ваши пальцы пахнут ладаном", "В этом городе сонном..." и другие романсы. Познакомились они в ноябре 1915 года во время Первой мировой войны. Вертинский служил санитаром на фронте, называя себя "братом Пьеро". Муж Веры Владимир Холодный был тяжело ранен, и Вертинский привез Вере письмо от него. При встрече будущей королевы экрана и брата Пьеро присутствовала родная сестра Веры. Много лет спустя она рассказывала знакомым:

-- Вертинский появился у нас с письмом от Владимира Григорьевича. Я ему как раз открывала дверь. Вижу: стоит худой-прехудющий солдат. Ноги в обмотках, гимнастерка вся в пятнах, шея тонкая, длинная, несчастный какой-то. Он был тогда санитаром, служил в поезде -- передвижном госпитале. Я провела его в гостиную. Он передал Вере письмо и стал приходить к нам каждый день. Однажды попросил прослушать его. Это были какие-то никуда не годные куплеты. Вера честно высказала свое мнение. Потом он приносил еще и еще -- и, наконец, Вере что-то показалось интересным. Она ведь сама очень хорошо пела старинные цыганские романсы, аккомпанируя себе на рояле. Вера попросила Арцыбушеву, которая была директором Театра миниатюр в Мамоновском переулке, устроить выступление Вертинского. Он пел там своего "Маленького креольчика" и еще какие-то песенки, посвященные Вере...

Когда влюбленный Вертинский написал "Ваши пальцы пахнут ладаном", Холодная, увидев очередное посвящение на нотах, в ужасе замахала руками:

-- Что вы сделали! Не надо! Не хочу! Чтобы я лежала в гробу! Ни за что! Это смерть! Снимите сейчас же посвящение!

Вертинский послушался и убрал посвящение, восстановив его после смерти актрисы: "Королеве экрана -- Вере Холодной".

Это была единственная в жизни Вертинского неразделенная любовь. Хотя кто знает... Он написал для Холодной сценарий фильма "Пьеро", где вместе с ней и снимался. Но фильм так и не был закончен. Однажды Холодная и Вертинский выступали в одном из московских госпиталей. И после исполнения романтической "вертинетки" они, неожиданно для самих себя, стали танцевать танго. Все присутствующие замерли в восхищении. Страстный аргентинский танец говорил о чем угодно, только не о холодности Веры Холодной...

А через пару лет, 17 февраля 1919 года, королева экрана, впервые названная так именно Вертинским, умерла в Одессе от "испанки". Ей не было еще 26 лет... Тело актрисы забальзамировали, хроника сняла фильм "Похороны Веры Холодной". Ее похоронили в цинковом гробу и поставили его в склепе-часовне. Перед гробом читали стихи поэты и падали в обмороки поклонницы. Паломничество к склепу было массовым: публика долго еще помнила самую первую кинодиву. Этот склеп продержался до 1931 года, а потом на месте христианского кладбища одесские власти решили разбить парк. По просьбе родственников и деятелей искусств гроб с телом Веры Холодной был отправлен в Москву. Однако до столицы СССР прах актрисы так и не доехал. И нигде с тех пор не найти ее могилы... Из 80-ти фильмов, в которых она блистала, сохранилось только пять. Все остальные были уничтожены советскими киночиновниками за буржуазность сюжетов. Пять шедевров немого синематографа да романсы Вертинского -- вот и все, что осталось от королевы экрана...

Ваши пальцы пахнут ладаном,

А в ресницах спит печаль.

Ничего теперь не надо нам,

Никого теперь не жаль.

Вскоре Вертинский эмигрировал из России. Константинополь, Варшава, Бухарест, Берлин, Париж, Нью-Йорк, Голливуд, Шанхай - далеко не полный перечень мест жительства поющего Пьеро. Были в его судьбе удачные и неудачные романы, малоизвестный первый брак, увлечения и разочарования, многолетняя дружба с Шаляпиным. А с ослепительной Марлен Дитрих Вертинский познакомился в Париже в ресторане "Казанова". Там он пел свои "ариэтки" для изысканной публики. На огонек к "Казанове" заглядывали и принц Уэльский, и король Румынский, и короли экрана: Чарли Чаплин, Дуглас Фербенкс, Гретта Гарбо, Мэри Пикфорд и Марлен Дитрих. Но только в Голливуде знакомство с Марлен переросло в легкий эпатажный роман. Осенью 1934 года Александр Вертинский на пароходе "Лафайет" отбыл в Америку. На первом концерте в Нью-Йорке присутствовал весь цвет русской эмиграции и артистического мира: Рахманинов, Шаляпин, Зилотти, Балиев, Болеславский -- и ослепительная Марлен. Именно она предложила Вертинскому продолжить гастроли в Сан-Франциско и помогла с ангажементом на несколько выступлений в Калифорнии. Они договорились, что после окончания концертного тура встретятся в Голливуде. Марлен пыталась убедить Вертинского, что ему необходимо преодолеть естественное для европейца отвращение и подучить английский язык. Вертинский с присущим ему юмором отвечал:

-- То-то я не пойму, почему американцы постоянно жуют на моих концертах...

О том, что произошло в Голливуде, Вертинский как истинный джентльмен говорил, избегая конкретики. Но для тех, кто понимает, все становится прозрачным:

-- Марлен Дитрих не только великая артистка, она и в жизни обаятельная, высококультурная и необычайно рафинированная женщина, одаренная тонкой психикой и неповторимой индивидуальностью. Она очень любит русских, и теплое радушие, с которым она меня встретила, очень тронуло меня. Мы встречались с ней еще в Париже, но там наше знакомство было мимолетным, и я сомневался в том, запомнила ли она меня. Мы увиделись в Голливуде в обсерватории, куда она пришла со своей маленькой дочерью и двумя детективами, неизменно сопровождающими ее, так как гангстеры неоднократно грозили похитить девочку. Я незаметно приблизился к Марлен и сказал: "Вы пришли сюда, чтобы смотреть на звезды, но вы сами -- самая яркая из звезд". Она обернулась -- и я удивился той радостной приветливости, с которой она окликнула меня по имени. Мы потом часто встречались с ней за время моего пребывания в Голливуде, и она даже была настолько мила, что устроила в честь меня особое "парти".

Великая Марлен не забывала своих друзей. В 1964 году, будучи в Москве на гастролях, она посетила вместе с вдовой Вертинского его могилу на Новодевичьем кладбище. После московского концерта к Дитрих подошел молодой журналист и сказал, что очень любит песню "Марлен", записанную на последней пластинке Вертинского.

-- Неужели он спустя столько лет ее пел? -- изумилась Дитрих. -- Вы знаете, она была написана, когда мы жили с ним в Голливуде. А еще он посвятил мне песню "Малиновка". У нас был очень музыкальный роман! Правда, это было так давно... Но я прекрасно все помню, а песню "Марлен" могу и сейчас напеть:

Надо Вас боготворить,

Ваши фильмы вслух хвалить

И смотреть по двадцать раз,

Как актер целует Вас,

Прижимая невзначай...

Гуд-бай!

На ночь надо Вам попеть,

С поцелуями раздеть,

Притушить кругом огни --

Завтра съемка... ни-ни-ни

("Что вы, с ума сошли?").

И сказать, сваривши чай:

-- Гуд-бай!

Да, он умел оставить след в душе самых необыкновенных женщин. "Мне не нужна женщина, мне нужна лишь тема", -- пел он в одной из "вертинеток". Однажды в 20-х годах на одном из своих концертов в Польше он услышал громкий шепот из-за кулис:

-- Пан Вертыньский! Гляньте в первый ряд!

Там сидела красавица с "крылатыми бровями" и "лбом Беатриче". Она посещала все концерты Вертинского, садясь на одно и то же место в сопровождении жениха. Именно ей посвятил Вертинский знаменитую "Пани Ирену". Он пел, глядя прямо на нее:

-- О, как трудно любить в этом мире приличий, о, как больно любить без конца!

А потом, закончив песню, бросал к ее ногам картонное кровоточащее сердце паяца.

В эти годы у Вертинского был паспорт на имя греческого подданного, родившегося в Киеве, -- Александра Вертидиса. По этому паспорту он и женился на польской красавице, ставшей Иреной Вертидис. По другой, более документальной версии, пани Ирена, которой Вертинский посвятил песню, была вовсе не польской красавицей, а богатой наследницей из еврейской семьи. Он пел -- она танцевала. В 1924 году в Берлине Вертинский оформил брак с танцовщицей Рахилью Потоцкой, привезенной им прямо с концерта в Сопоте. Именно она после регистрации брака стала называться Иреной Вертидис. Через шесть лет их странный союз фактически распался, но только в 1942-м году Вертинскому удалось развестись в Шанхае, куда Ирена Вертидис приехала из Европы за своим бывшим мужем. О причинах распада этого брака Вертинский говорил вполне определенно. Жена ревновала его к поклонницам, отношения с которыми далеко не всегда оставались платоническими.

-- Я получал по 50 писем в день. И большая часть из них была любовных. Все такие письма всегда начинались стереотипной фразой: "Когда вы откроете это письмо, вы будете очень удивлены... Но только, пожалуйста, не смейтесь". Я безошибочно узнавал эти письма и, не раскрывая, выбрасывал. Теперь письма приходят иного рода. В эмиграционной жизни не до любви. Сегодня на первом месте стоят письма с просьбой о деньгах, потом просьба прислать карточку, потом принципиальные споры ("Что вы хотели сказать этой песней?") и, наконец, очень немного писем со словами любви. Да, теперь становится странным говорить о любви...

И бледнеть, и терпеть, и не сметь увлекаться,

И, зажав свое сердце в руке,

Осторожно уйти, навсегда отказаться --

И еще улыбаться в тоске.

Не могу, не хочу, наконец -- не желаю!

И, приветствуя радостный плен,

Я со сцены Вам сердце, как мячик, бросаю.

Ну, ловите, принцесса Ирен!

По спорному определению Анны Ахматовой, женщины любят не красавцев и героев, а тех мужчин, которые ими занимаются. Вертинский занимался женщинами азартно и артистично. Недаром так колоритен сыгранный им в 1953-м году губернатор в фильме "Анна на шее", увлеченный юной красавицей (в облике Аллы Ларионовой). О своей трактовке роли Вертинский рассказывал:

-- Мой князь -- петербургский жуир и бонвиван, уже стареющий барин. Он обалдевает перед юностью и красотой. Я его не "комикую", а просто отображаю в нем целую эпоху -- людей пошлых и уверенных в своем неотразимом превосходстве. Но этот князь по-своему мил и даже приятен.

"Се плю фор ке муа! Это сильнее меня!" - незабываемая фраза из фильма! И только на закате дней Александр Николаевич признался:

-- Я сократился... Поостыл. Главное зло -- женщины -- почти перестали меня волновать. Остался коньяк. И сигареты. И все.

...Вернувшись в Россию, вернее, в СССР, Вертинский гастролировал по всем дырам необъятной империи. О нем никогда не писала пресса, у него при жизни не вышло ни одной советской пластинки. Вертинский горько шутил:

-- Я существую на правах публичного дома: все ходят на меня, но говорить об этом в обществе не принято.

Редко выпадала удача давать концерты в Москве и Ленинграде. Когда он побывал на гастролях в Киеве в августе 1945 года, потрясенный, написал жене: "Дорогая жена моя Лиличка! Вот я и в Киеве. Не могу тебе описать то чувство, которое охватило меня при въезде в этот город моего детства и юности. Изменился он мало и, кроме неузнаваемого, разрушенного до ужаса Крещатика - во всем остальном остался таким, каким я его запомнил на всю жизнь. Только стал старше немного. Деревья выросли выше и гуще, и оттого он стал похожим на человека, у которого отросли волосы".

Пройдет больше десяти лет, и Вертинский напишет одно из самых пронзительных своих стихотворений "Киев - Родина нежная":

Я хожу по родному городу,

Как по кладбищу юных дней,

Каждый камень я помню смолоду,

Каждый куст вырастал при мне...

Публика любила разного Вертинского, печального и ироничного. Он тоже ее любил, хотя и посмеивался над собой и над ней. О поклонницах замечал, что они приходят к нему и говорят: "Без ваших песенок жизнь была бы еще противнее". А свои мемуары хотел назвать: "Мой путь к инфаркту". Но не успел их дописать. Наступил май 1957 года.

Близились к завершению его гастроли в Ленинграде. С невероятным успехом прошел 20 мая концерт в Доме ветеранов сцены. В светлом английском костюме в крупную клетку приехавший на концерт Вертинский выглядел моложаво. Был немногословен, сдержан и, как всегда, аристократичен. Перед выходом на эстраду переоделся во фрак. Низко поклонился залу. Раздались аплодисменты. Вертинский поклонился еще раз. Аккомпаниатор Михаил Брохес взял первые аккорды "В степи молдаванской". Зал взорвался! После концерта в гостиной накрыли чай, подали шампанское...

А на следующий день, 21 мая, Александр Николаевич с утра в своем номере в гостинице "Астория" сел за рукопись. Написал четырнадцать страниц воспоминаний. Потом отправился на "Ленфильм", на премьеру картины "Дон Кихот", где роль Герцогини играла его жена Лидия Вертинская. Через час после просмотра Александр Николаевич переодевался к ужину в "Астории" и внезапно ему стало плохо с сердцем. Пока искали валидол и вызывали "Скорую", Вертинский скончался. Ему исполнилось ровно 68 лет и два месяца...

Лидию Вертинскую вызвали в Ленинград, сказав, что Александр Николаевич серьезно заболел. И только увидев на Московском вокзале в Питере встречающих ее заплаканных людей, она поняла, что произошло непоправимое. Его обожаемой Лиле, художнице и актрисе, было всего 34 года. А дочкам, Маше и Насте, 14 и 12 с половиной. Для всех троих его уход стал невосполнимой потерей.

...Когда семейство Вертинских получило разрешение на проживание в Москве, шла война. На просьбу Александра Николаевича позволить ему дожить и допеть на Родине Сталин отреагировал немногословно: "Пусть допоет". В лучшей московской гостинице "Метрополь" Вертинские прожили три года. Именно туда принесли новорожденную Настю и именно там ее крестили. За дверью номера столпились ошарашенные постояльцы. Такого действа они в "Метрополе" еще не видели! Анастасия Вертинская родилась 19 декабря 1944 года, в день святого Николая, в московском роддоме имени Грауэрмана -- и по праву считала себя москвичкой. В детстве она часто дралась с сестрой Машей, обзывая ее китайкой. Рожденная в Шанхае Марианна в запале отвечала:

-- И ты не москвичка! Москвичи -- те, кто прожили здесь 800 лет!

Все детские споры улаживал отец, которого они боготворили. Он не хотел для своих "писенят" доли "бродяг и артистов". Но судьба распорядилась иначе. Через пару лет после смерти отца 15-летняя Настя сыграла Ассоль в фильме "Алые паруса". Ей даже пришлось из-за съемок уйти из дневной школы в вечернюю. Потом был фильм "Человек-амфибия", принесший Насте сногсшибательную популярность. Щукинское училище Настя и Маша Вертинские закончили с отличием. Когда Александр Николаевич написал свою нежнейшую песню "Доченьки", он не ведал, что его "ангелята" станут талантливыми артистками, да и на внуке и двух внучках природа тоже не приляжет отдохнуть. Актер Борис Хмельницкий, листая пятитомник своего друга Владимира Высоцкого, нашел там стихотворение, написанное еще до женитьбы Хмельницкого на Марианне Вертинской:

Жаль, что тесть не дожил --

Он бы спел:

"Внученьки, внученьки,

Машенькина масть!

Во хороши рученьки

Дай вам Бог попасть!"

Лидия Владимировна Вертинская живет теперь заботами дочерей, внуков и правнуков. Внуки называют ее Лилей, так, как называл муж. Может быть, в последнее мгновение в ленинградской гостинице "Астория" "кавказский пленник" Александр Вертинский увидел прекрасное лицо своей жены. Он не раз говорил ей, что хочет умереть вдали от дома, чтобы близкие не лицезрели ужасную бытовую сторону смерти. Так и случилось. А через пару дней Лидии Владимировне приснился странный сон, который она вспоминает до сих пор.

-- Муж и я идем очень быстро по перрону вокзала вдоль стоящего поезда. Александр Николаевич держит меня под руку, очень волнуется и боится опоздать. Он уезжает, я его провожаю. Он говорит, что поезд его номер пять и вагон номер пять, а место шестое. "Лиля, не забудь". Через несколько дней на Новодевичьем кладбище, где похоронили Александра Николаевича, в конторе я получила пропуск на вход. Развернув его, прочитала, что Александр Николаевич Вертинский похоронен на участке номер пять, ряд пятый, место могилы шестое...

Шанхайская царевна так и осталась последней любовью Александра Вертинского. Уже почти полвека она живет памятью о нем, а он по-прежнему поет ей песни о любви, пытаясь ободрить, согреть и утешить:

Ты не плачь, не плачь, моя красавица!

Ты не плачь, женулечка-жена!

Наша жизнь уж больше не поправится,

Но зато ведь в ней была весна!