Аня, опять заснула? Аня, вздрогнув, начала натягивать колготки. Новые колготки кусались и никак не хотели налезать на сонные ноги
| Вид материала | Документы |
- Анализ воспитательной работы в 4 классе за 2005 2006 учебный год, 198.46kb.
- Актуальність брендингу в економіці України, 198.91kb.
- Правила личной гигиены: Принимай душ 2 раза в день, во время жары, при физических нагрузках, 46.44kb.
- Войцехович Аня, 9-ый гимназический класс, староста класса, председатель школьного Cтаростата, 28.91kb.
- Всероссийский конкурс «Первые шаги» Макарова Аня Сертификат об участии Сборник стихов, 62.74kb.
- Оправдание Тантры «Аня, ты погружаешься в пучину разврата!», 90.12kb.
- Аня Яблонская, г. Одесса, 307.21kb.
- Сочинение ученицы 7 класса Карпуниной Анны на тему «Моя будущая семья», 40.7kb.
- Кулеба профессор и аня маленькая повесть, 539.34kb.
- Лариса скучала, сидя на берегу реки и пересчитывая то, что осталось от ее скромной, 794.08kb.
Девочка и теплоход
- Аня, опять заснула? – Аня, вздрогнув, начала натягивать колготки. Новые колготки кусались и никак не хотели налезать на сонные ноги. Скорей, скорей, мама опять будет сердиться…
-Аня! Да что же за наказание с этим ребенком! У всех дети как дети, а мне досталась сонная тетеря! – мама больно дернула за руку и с силой стала натягивать непослушные колготки. – Ты забыла что ли, что сегодня мы на теплоходе поплывем?
Забыла! Совсем забыла про теплоход! Сегодня они поедут на какой-то Речной вокзал, а потом сядут на большой корабль и поплывут по Неве в Ладожское озеро, на самый настоящий остров Валаам! Скорей, скорей завтракать!
За завтраком молчали. Папа и Аня украдкой переглядывались, а мама с грохотом метала на стол тарелки с яичницей, кружки с чаем, вилки и ножи.
- Ешь, доча, неизвестно еще как там еще будут кормить, на этом хваленом теплоходе! Тоже мне, круиз! Ну, от нашего папы я ничего другого и не ждала… На день рождения – поездка на Валаам! Мальдивы и Бора-Бора достались другим, как обычно…
Слезы защипали в носу и потихоньку потекли в тарелку… Зачем она так, ведь папа хотел как лучше, хотел сделать ей сюрприз, чтобы всем вместе, как раньше… Специально ездил на причал договариваться про какое-то оформление каюты… Неужели мама совсем ничего не понимает?
-Да вы сговорились, что ли? - мама хлопнула дверью и убежала собирать сумку.
На пристань приехали как всегда – отдельно шел разобиженный папа с сумкой, далеко впереди – мама на каблучках, а Аня плелась где-то между, ни то ни се…
У причала стояли – нет, не один, а целая флотилия белых огромных теплоходов. И у каждого – имя четкими буквами на борту, а у некоторых и фамилия. Аня стала искать глазами выученное заранее сложное «Виссарион Белинский» - но нет, не нашла. А вдруг опаздывает? Но нет, нашелся Виссарион, вон стоит во втором ряду, вход через «Кронштадт».
Каюта на нижней палубе. Папа посторонился – «Заходи, Света», и мама гордо на каблучках процокала в каюту. И тут же – «ох, и ах, и какая красота!» – на столике целая корзина с фруктами, и шампанское и ананас и огромный букет маминых любимых белых роз. Вот это да! Мамины глаза так засияли, как будто в каюте включили свет. А уж когда она нашла в корзине коробочку с кулоном, то просто обняла папу и поцеловала в нос. А он ее в макушку. А дальше Аня смотреть не стала, потому что пошла исследовать душ, и шкаф, и свою откидную кровать. А иллюминатор – вот чудо! В сто раз лучше телевизора! В него видно все сразу: и волны, и берег, и чаек над водой. И каждую минуту все меняется, так что невозможно оторваться и сидишь на подоконнике целый час и смотришь. И заметьте – никто не кричит: «Соня, проснись!» А папа с мамой сидят с фужерами на диванчике и, улыбаясь, глядят на Аню и чаек в иллюминаторе, и радио напевает негромко красивую музыку.
Но музыка вдруг закончилась и громким голосом всех позвали в ресторан ужинать. И мама цок-цок-цок – прошла за столик возле окошка, и села тихонечко. А тут и официантка принесла салат-башенку, и какую-то хитрую котлетку, всю в кружевах петрушки и китайской капусты, и воздушную картошечку, и соус, и кофе с пирожным вкуснющим. Вот это да! Мама папе: «Володя, я и не ожидала что здесь действительно ресторан. Думала, покормят столовскими котлетами в лучшем случае. А тут такая красота!»
Папа тоже доволен, улыбается. А Аня съела два пирожных и еще вишенку с папиного, и теперь ей совсем трудно дышать.
Пошли на палубу, провожать солнце. Сидели в креслах, смотрели на невские берега и молчали. Только не так как дома, по-другому. Вместе молчали, а не отдельно. А солнце садилось над крепостью Орешек, и в Ладогу вышли уже затемно. Ночью Аню баюкала вода, мерно плескавшая в иллюминатор. А рано утром: «Пора, дочка! Подходим к Валааму!» Скорей, почистила зубы маминой невкусной пастой и в тапочках на босу ногу – на палубу. Валаам встает сумрачный, ощетинился елками, гранит и мох повсюду. Но нестрашный – как огромный волк из сказки, который Ивана–царевича спасал. Добрый…
Оказывается, пока Аня спала, папа и мама ходили танцевать. И теперь мама поддразнивает папу каким-то безумным танго, которое он изобразил и чуть не уронил ее в самом конце. А папа ей – зато как на нас все смотрели! Ане немножко обидно, что ее не взяли на танцы, но обижаться некогда, пора плыть в Усадьбу. Набились в теплоходик маленький – даже стулья пришлось в проходе ставить, в тесноте да не в обиде доплыли до Усадьбы. А там тетеньки-экскурсоводы на берегу встречают, всех делят на группы и ведут в горку – смотреть монастырь. А одна тетенька в сторонке стоит, не суетится. Держит себе табличку «4» и улыбается глазами. Аня сразу маму к ней потянула за руку, так ей тетя эта понравилась. А за ними и другие туристы подошли, и собралась группа. Аня все время около экскурсовода шла, а папа с мамой приотстали, за руки держатся.
Тетю звали парадно – Елизавета, и имя ей подходило. Сама - невысокая и сухонькая, но держалась прямо. В платочке и юбке темной, как и остальные, лицо загорелое, только от глаз морщинки-лучики белые разбегаются. И сразу видно – такая не обидит, не накричит, за руку дергать не станет. Добрая… И рассказывала она интересно, Аня даже заслушалась. И про то, как царь приезжал на Валаам, и как после революции монахи взял иконы и уехали в Финляндию, и про то, как здесь инвалиды войны жили без рук, без ног - «самовары». Не все поняла, но запомнила крепко. Голос Елизаветин сам на сердце лег. Родной голос, как будто раньше Аня его слышала то ли в сказке, то ли во сне.
Ходили-бродили по усадьбе, и устала Аня, стала по сторонам поглядывать. Видит – на скамейке кошка сидит невиданной породы – сама рыжая, а хвост в полоску дымчатый. Смотрит на Аню разными глазами – один глаз голубой, второй желтый. Аня сразу решила, что кошка эта породы особой, валаамской. Бывают же сиамские кошки, значит и валаамские должны быть? Кошка подвинулась, хвостиком лапки обвила. Садись, мол. Присела Аня на скамеечку, и загляделась – через яблоневый сад в низинке, на шатер островерхий – часовню на пристани, и дальше, на темную воду ладожскую. Тихо так вокруг, только кошка мурчит негромко, приговаривает. Задумалась Аня и не заметила, как ней папа подсел. А туристы с Елизаветой уже далеко внизу, и мама в голубом платье маленькая-маленькая, как куколка. Обнял папа за плечи: «Смотри, Анютка, какая у нас мама красивая!»
- И добрая, папа?
- И добрая…
- А вдруг мы приедем домой, и все будет как раньше?
- Не будет, дочка. Теперь все будет хорошо. А если вдруг поссоримся – купим опять билеты на теплоход!
-П-р-р-р-авильно – одобрила папу кошка валаамской породы.