Девятаева Наталья Владимировна

Вид материала

Документы

Содержание Но будь спокоен, бард! - цепями,Своей судьбой гордимся мы,И за затворами тюрьмыВ душе смеемся над царями. Укрепление навагинское

Подобный материал:

• Сычкова Наталья Владимировна Андрусяк Наталья Юрьевна методические рекомендации, 854.2kb.
• Степанова Наталья Владимировна административная ответственность учебно-методический, 1629.65kb.
• Светлолобова Елена Михайловна, 224.65kb.
• Степанова Наталья Владимировна Ломанова Наталья Павловна административное право учебно-методический, 4015.88kb.
• Табунова наталья владимировна, педагог- психолог гоу кши «кедровый», 490.74kb.
• Фирсова Наталья Владимировна пояснительная записка, 77.36kb.
• Учебная программа современные подходы к преподаванию математики составитель, 157.4kb.
• Алексеева Наталья Владимировна, 27.64kb.
• Трунова Наталья Владимировна методические рекомендации, 513.17kb.
• Носырева Наталья Владимировна, 146.2kb.

Глава №16

Вернемся в город Сочи или вернее в Александрию. Самое интересное в истории именно то, как все начиналось. Как сплошь болотистый, с непроходимыми лесами край, малярийный край смог стать тем городом Сочи, который мы все знаем и любим сегодня. Всероссийским курортом. Городом, который по праву может соперничать с такими мировыми курортами как Карловы Вары, Баден - Баден я уже не говорю про знаменитейший Лас-Вегас, построенный в пустыне, Сочи – это великолепная природа, уникальная, сказочная природа величественного Кавказа, прекраснейшего места на земле. Сочи, великолепный город, самый теплый и благодатный климат во всей России. История города интереснейшая история.

Начало. Александрия. Далекие годы, когда города, как такового еще не существовало, а были только лишь болота и непроходимые леса. Совершеннейшее захолустья к тому же опасное для проживания человека место. Малярия не оставлявшая человеку шанс, так как лечить этот недуг не умели. В те далекие годы у сочинских берегов можно было встретить много известных людей. Десантом в устье Шахе, как мы помним, лично руководил Николай Николаевич Раевский, сын знаменитого героя Отечественной войны 1812 года, правнук Ломоносова по материнской линии, друг Пушкина. Черноморским флотом командовал Михаил Петрович Лазарев. Флагманским линейным кораблём «Силистрия» командовал Павел Степанович Нахимов. Постоянным спутником морских экспедиций был художник Айвазовский. Участвовали в 'сочинских' десантах и солдаты из мятежных лейб-гвардии полков, причастных к восстанию 14 декабря 1825 года на Сенатской площади. Принимали участие в десантах Лев Пушкин, младший брат великого поэта; Константин Данзас, секундант А. С. Пушкина; Ссыльные Вольнодумцы — декабристы: в частности писатель Александр Бестужев-Марпинский, разжалованный в рядовые и поэт Александр Одоевский. Судьба их страшная, трагическая и печальная. Судите сами, уважаемые читатели, судьбы писателей-дикабристов теснейшим образом связанны с городом Сочи.

А.И. Одоевский родился в родовитой княжеской семье (родители были двоюродными братом и сестрой). Получил домашнее образование. В тринадцатилетнем возрасте зачислен канцеляристом в Кабинет Его императорского Величества, в 1818 году становится губернским секретарем, в 1820 году уходит в отставку, в 1821-м поступает на военную службу - становится унтер - офицером лейб - гвардейского Конного полка, затем, в том же году, юнкером и в 1823 м - корнетом. В начале 1820-х годов пробует свои силы в поэзии, но полагает, что эти произведения недостойны публикации. 

Испытывал сильное влияние поэзии Батюшкова. Ближайшим другом Одоевского стал его двоюродный брат, впоследствии известный писатель, В. Ф. Одоевский. По-видимому, в результате постоянного общения братьев были созданы стихотворение Александра "Бал" и одноименная новелла Владимира. Но к 1823 году пылкая дружба закончилась: Александр был сторонником немедленных действий, энтузиастом, а Владимир - философом - любомудром, хладнокровно и презрительно созерцающим общественные пороки.

В 1824 году А.И. Одоевский сближается с будущими декабристами Рылеевым, Бестужевым, особенно дружен с А. С. Грибоедовым, который даже жил на квартире поэта. В время наводнения 1824 года Одоевский бросился спасать друга, позднее организовал переписку "Горя от ума", на смерть Грибоедова отозвался элегией "Я дружбу пел...". 12 декабря 1825 года на собрании у Рылеева Одоевский восклицал: "Умрем! Ах, как славно мы умрем!" После поражения восстания некоторое время скрывался у родственников и друзей, был арестован и помещен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Тяжело перенес заключение, на допросах давал показания столь невнятно, что его сочли сумасшедшим. Был приговорен к каторжным работам на восемь лет.

Как о талантливом поэте, о нем заговорили после его ответа на стихотворение Пушкина "Во глубине сибирских руд" ("Струн вещих пламенные звуки", 1828-1829 гг.).

Это была резвая отповедь Пушкину, предлагавшему декабристам смириться со своей участью и ждать освобождения. Одоевский гордо отвергал это предложение, подчеркивая,  что "оковы" желанны, а судьбой узника-бунтаря можно гордиться в большей степени, чем мнимой свободой послушного гражданина:

Но будь спокоен, бард! - цепями, Своей судьбой гордимся мы, И за затворами тюрьмы В душе смеемся над царями.

В поэзии Одоевского звучали мотивы, близкие творчеству Лермонтова. Поэт использовал слова - символы, характерные для гражданской лирики 20-х годов. Для поэзии Одоевского сибирского периода использование неожиданных образов ("труп оксана", "очами осязать", "пыль и проза мостовой"), неологизмов ("раззвучия", "звучнеть"), алогичных сочетаний ("безотчетная стопа", груды бездны"). По-видимому, Лермонтов имел в виду именно эту сторону творчества поэта, когда говорил о "темных вдохновеньях" в стихотворении "Памяти А.И. Одоевского".

В 1830 году Одоевский был переведен на Петровский завод, в ноябре 1832 года - на поселение, в Тельминскую казенную фабрику в Иркутской губернии. Он лишился возможности общаться с друзьями. В 1833 году подал прошение Николаю I с просьбой о помиловании. В том же году был переведен в село Елани Иркутской губернии, где построил дом, полагая, что помилования ему не дождаться. 

Одоевский писал Якушкину, что вынужденное одиночество способствует погружению в собственный внутренний мир: "...я могу весь жить в моем предмете: внешний мир меня не развлечет".  В мае 1836 года по ходатайству отца, тяжело переживавшего за сына, поэт был переведен в Ишим, Тобольской губернии. В июле 1837 года определен рядовым в Кавказский отдельный корпус, в ноябре того же года зачислен в Нижегородский драгунский полк.

И мы на Юг! Туда, где яхонт неба рдеет И где гнездо из роз себе природа вьет, И нас, и нас далекий путь влечет... Но солнце там души не отогреет И свежий мирт чела не обовьет.

В ноябре месяце 1837 года в Грузии Одоевский встретился с Лермонтовым, они стали друзьями и, путешествовали вместе. Лермонтов напишет об Одоевском: "Я знал его: мы странствовали с ним ("В горах Востока..."). Н. П. Огарев отмечал, что в стихотворении "Памяти А.И. Одоевского" Лермонтов точно запечатлел облик поэта: "...он был, без сомнения, самый замечательный из декабристов, бывших тогда на Кавказе...Лермонтов списал его с натуры. Да! Этот "блеск лазурных глаз, и звонкий смех, и речь живую" не забудет никто из знавших его".

Сочувственно относились к лирике Одоевского славянофилы. Огарев полагал, что декабристы были наиболее последовательными славянофилами, а Одоевский воплощал "направление славянства" Стихи Одоевского публиковались в "Русской беседе", главном печатном органе славянофилов. 

В 1838 году поэт побывал в Пятигорске и Железноводске, где общался с семейством Чавчавадзе, в том числе с вдовой Грибоедова. Очевидно, эти впечатления нашли отражение в стихотворении "Брак Грузии с Русским царством".

В 1839 году Одоевский участвовал в строительстве Лазаревского форта (ныне поселок Лазаревское, который расположен в Лазаревском районе города Сочи). Там он получил известие о смерти горячо любимого отца, которое потрясло его: "Все кончено для меня. Я чувствую, что не принадлежу к этому миру". 

Во время экспедиции на восточный берег Черного моря он заболел злокачественной малярией. Н. А. Загорецкий сообщил, что сам Одоевский "приписывал свою болезнь тому, что накануне он начитался Шиллера в подлиннике на сквозном ветру через поднятые полы палатки". Похоронен на кладбище форта Лазаревское, которое в 1840 году было ОСКВЕРНЕНО и УНИЧТОЖЕНО горцами. Найти на данный момент могилу Одоевского не представляется возможным. Его смерть на тридцать седьмом году жизни воспринималась современниками как логичное после гибели Пушкина завершение судьбы Настоящего Поэта; по словам Ю. Айхенвальда, он "свою поэзию довершил своей жизнью".


Глава №17


Бестужев Александр Александрович. Известный под псевдонимом Марлинского. Происходил из старинного дворянского рода; родился 23 октября 1797 г. в высококультурной и талантливой семье, давшей России нескольких замечательных деятелей. Недюжинный человек был его отец, Александр Феодосьевич (1761 - 1810), весьма образованный артиллерийский офицер, издававший в 1798 г. вместе с И.П. Пниным "С.-Петербургский журнал", занимавшийся различными науками и вопросами педагогии и написавший "Опыт военного воспитания" и "Правила военного воспитания"; в своих научных и художественных интересах А.Ф. Бестужев был настоящий энциклопедист и из своего дома создал "богатый музей в миниатюре", как выразился один из его сыновей.

Свою энергию и любовь к знанию он передал детям, из которых два сына, декабристы Михаил и Николай, были такими же образованными, деятельными, разносторонне способными людьми, как отец; выдающейся натурой была их старшая сестра Елена, любящая и самоотверженная, добрый гений этой семьи. Педагог по призванию, Александр Феодосьевич усердно заботился о воспитании своих детей, из которых быстро выделился второй сын, "прилежный Саша", особенно восприимчивый, впечатлительный, жадный к чтению. Десяти лет он был отдан в горный корпус. В его дневнике, который он тогда завел, ярко определился будущий "Марлинский", - "с его складом ума и сердца, с его оригинальностью, саркастической речью наблюда-, тельным взором и пылким воображением", как говорит его брат, Михаил, читавший этот документ, впоследствии унич- тоженный. Уже на школьной скамье Бестужев обращал на себя внимание пылкостью и честолюбием. Учился он вообще хорошо, но не любил точных наук и, не преодолев своего отвращения к ним, вышел из корпуса, не окончив курса. Под влиянием старшего брата, моряка Николая, он хотел поступить во флот, рисуя себе в заманчивых чертах, жизнь моряка; но та же математика преградила ему дорогу к гардемаринскому экзамену, и ему пришлось начать службу юнкером в лейб-драгунском полку. "Самолюбие, желание отличия на каком бы то ни было поприще, - рассказывает его брат, - сделали из него славного солдата и еще более наездника". В 1818 г. он был произведен в офицеры. Служебные дела и серьезные литературные занятия чередовались в его жизни с легкомысленными любовными увлечениями и веселыми, подчас бесшабашными проказами. Он увлекся дочерью главноуправляющего путями сообщения Бетанкура, при котором он состоял одно время адъютантом, но важный сановник не согласился выдать свою дочь за небогатого молодого офицера; этот отказ тяжело подействовал на Бестужева. Целый месяц он не похож был на себя самого, стал угрюмым, раздражительным и «как будто весь ушел в себя».

В 1823 г., состоял адъютантом при сменившем прежнего начальника герцоге Александре Вюртембергском, Бестужев был штабс-капитаном гвардии, и перед ним открывалась блестящая служебная карьера, но дружеские связи и пламенный темперамент вовлекли его в заговор, разрешившийся 14 декабря 1825 г. открытым восстанием на Сенатской площади. Не играя особенно видной роли в заговоре, далеко не крайний в своих политических убеждениях, не шедших, в сущности, далее умеренного конституционализма и вполне согласовавшихся с тогдашним общим настроением, Бестужев, популярная фигура которого всем бросалась в глаза, погубил себя несколькими бестактными остротами и резкими выходками, за которые товарищи не раз называли его фанфароном. На суде он пал духом и "первый сделал важное открытие о тайном обществе", как указала в своем приговоре разбиравшая дело комиссия, признававшая, что он "умышлял на цареубийство и истребление императорской фамилии, возбуждал к тому других, соглашался также и на лишение свободы императорской фамилии, участвовал в умысле бунта привлечением товарищей и сочинением возмутительных стихов и песен, лично действовал в мятеже и возбуждал к оному нижних чинов". Откровенность, о которой он впоследствии жалел, смягчила его участь, и после полуторагодового сиденья в Петропавловской крепости и в одной из финляндских крепостей он был отправлен на поселение в Якутск, где прожил до июля 1829 г. Там, как видно из его писем к братьям Николаю и Михаилу, находившимся в Читинском остроге, и к Петру и Павлу, которых общий жребий, постигший семью, загнал на Кавказ, Бестужев по-прежнему был бодр и деятелен, много читал и работал, интересовался новым для него краем и всячески старался не опускаться. Он мечтал о возвращении в Россию, но понимал, что до забвения правительством прошлого еще очень далеко, и стал хлопотать о переводе на Кавказ. С радостью принял он весть о назначении его рядовым в кавказскую действующую армию. Паскевич определил его в 14-й егерский полк, и он сразу окунулся в ту обстановку войны и приключений, которой жаждал не только в Сибири, но везде и всегда. Хотя кавказскому начальству было предписано его "и за отличие не представлять к повышению, но доносить только, какое именно отличие им сделано", надежда на дальнейшее улучшение судьбы у него была не совсем отнята; к тому же, вдали от подозрительного центрального правительства, местное начальство большей частью относилось к опальным мягко и не стесняло их надоедливым надзором и служебными придирками. Окружающих располагала к Бестужеву его литературная известность, в руках у него всегда были изрядные денежные средства, доставляемые пером, и, если не считать нескольких обычных и не для ссыльного служебных неприятностей, Бестужеву жилось лучше, чем многим его товарищам. Походная жизнь вполне удовлетворяла его жажду внешней деятельности, которой не могли утолить даже усердные занятия литературой; она дала ему возможность хорошо изучить Кавказ.

В литературе и вообще в жизни Бестужев - один из немногих людей, не знавших разлада между течением внешних событий и внутренними переживаниями. Вот почему его личная история, богатая страданиями и переменами, не производит тяжелого впечатления. Его нельзя назвать жертвой; если судьба швыряла им по своему произволу, он не был в ее руках пассивной игрушкой и сам шел навстречу ее ударам, спокойно храня свою обычную жизнерадостность, отразившуюся с той же ясностью в его литературной деятельности. Во всех его произведениях, особенно в критических статьях, чувствуется публицистическая жилка, и некоторые рецензии Бестужева дали министру С.С. Уварову благодарный материал для обвинительного акта против "Московского Телеграфа". Не только философской и исторической стороной своей критики, но и публицистической Бестужев уготовал путь критике Белинского. То повышенное чувство, которое вложил Бестужев в своих героев и в свой стиль, роднилось в нем с беззаветным оптимизмом; рядом с восторженностью и страстностью у него нет места пессимизму или пассивному квиетизму. Бестужев был убежден, "что если один народ коснеет в варварстве, если другой отброшен в невежество, зато десять других идут вперед по пути просвещения, и масса благоденствия растет с каждым днем; это льет бальзам в растерзанную душу честного человека, утешает гражданина, обиженного обществом". Поколение тридцатых и сороковых годов черпало в произведениях Бестужева нравственную бодрость и волю к жизни, с которыми ему легче было терпеть и бороться с жестокими общественными условиями.

В 1835г. за ряд боевых отличий на Кавказе Александр Александрович был произведен в унтер-офицеры, а новые отличия через год доставили ему офицерский чин, который он "выстрадал и выбил штыком". Он уже подумывал об отставке, о переводе хотя бы в гражданскую службу, но эта надежда не сбылась.


В 1837 году русская эскадра подошла к мысу Адлер для высадки десанта. В числе многих среди солдат и офицеров был и Александр Александрович Бестужев (Марлинский). Смерть свою он предчувствовал и написал прощальное письмо близким. Бестужев был убит в бою с черкесами на мысе Адлере 7 июня 1837 года. Обратимся к книге В.В.Вересаева «Шлюпки подплыли к берегу под градом черкесских пуль, стрелки высадились, выбили черкесов из прибрежных окопов, загнали в лес и врассыпную устремились следом за ними в чащу. Бестужев шел в передовой цепи. Вдруг со всех сторон посыпались черкесские пули». Горнист протрубил сигнал строиться в каре и упал замертво сраженный пулей неприятеля на земли будущего курорта, на будущий пляж на котором будут загорать, и нежиться под сочинским солнцем и слушать крики чаек и шум Черного моря, отдыхающие, прибывшие со всех концов России. И так «отряд отступал. Бестужев стоял на маленькой полянке, в изнеможении прислонившись к дереву, из груди его лилась кровь. Два солдата взяли его под руки, и повели; он ели шел, с упавшею на грудь головою, и тихо стонал. Из чащи выскочили черкесы. Один из солдат был убит, а второй ранен, Бестужев лежал на земле, солдат попытался его поднять, но в одиночку и тем более раненный он не смог помочь Бестужеву. И поддерживая раненую руку, хромая кинулся бежать к своим. Из русского лагеря видно было лишь, как над Бестужевым засверкали черкесские шашки. Трупа его не нашли».

Писатель-декабрист Александр Александрович Бестужев, так трагически закончилась жизнь его и судьба, и нет ему могилы и память о нем, о замечательном и талантливейшем человеке укрыта мглою, черной и непроглядной мглою забвения.

Темные воды Черного моря, как легко вы поглотили жизни и судьбы тех, кто с надеждой и мечтою в сердце глядел на вас. Черное море, шум твоего прибоя и синяя гладь, переливающаяся золотая дорожка, ведущая в сказочные дали, ведущая в рай, ты манишь, ты призываешь к себе, а порой требуешь. И они попали в рай, ушли тихой поступью, и души их лишь долгой сочинской осенью льют слезы с небес, серых сочинских небес.


Глава №18


В мае 1839 года произошло историческое событие, а именно форт Александрия 18 мая 1839 года был переименован в укрепление НАВАГИНСКОЕ в честь Навагинского полка, отличившегося в Кавказской войне. Надо отметить отдельно, что генерал Симборский очень тяжело переживал переименование заложенного им укрепления. Симборский обратился 17 июня 1839 года к командующему Отдельным Кавказским корпусом генерал-лейтенанту Головину ходатайствовать о возвращении форту старого названия или переименовании в форт Эриванский по имени Эриванского карабинерского полка – основной группы войск, действующей во время штурма 3 апреля 1838 года. Но просьба генерала Симборского не была удовлетворена, несмотря на доводы, что Навагинский полк никакого отношения к боям у берегов будущего города Сочи не имел. Форт Александрия перестал существовать, и родилось УКРЕПЛЕНИЕ НАВАГИНСКОЕ! И по сей день центральная улица в городе Сочи называется: улица Навагинская. Это одна из красивейших улиц в Сочи.

Тем временем горцы продолжали нападать на укрепление Навагинское. Бои велись между горцами и русскими военными каждый день. И, конечно же, горцев «поддерживали» английские власти, тайно, естественно, через своих агентов-разведчиков. В августе 1839 года контр – адмирал Хрущев сообщил Раевскому, что очередной английский агент Нейт, проживший перед тем около года среди горцев и возвратившийся в Англию, снаряжает новую экспедицию к берегам Кавказа на английских судах. И везли на этих кораблях ни что иное, как несколько артиллерийских орудий и группу артиллерийских английских унтер – офицеров для обучения горцев артиллерийскому делу, педантичные и скуповатые англичане в повседневной жизни, были очень щедры и не жалели никаких денег в борьбе против России. На Северном Кавказе и на землях будущего Сочи действовала разветвленная агентурная сеть Англии, поддерживавшая постоянную связь с Константинополем. Действуя, порой совершенно открыто, английские разведчики производили наблюдения со стороны суши за постройкой русских укреплений, а в 1839 году английский корабль, подойдя к Анапе и став вне досягаемости огня ее батарей, начал производить изучение берегов. Попытка захватить его, успехом не увенчалась. Уже знакомый нам, Джеймс Белль появился среди убыхов и джигетов, подстрекая их к нападению на Навагинский форт, обещая за голову генерала Раевского 1 млн. руб.( огромные деньги по тем временам) и распустил слух, что в Грузию вторглось огромное войско египетского паши и заняло многие крепости. При неоднократных нападениях на Навагинский форт Белль наводил на будущий город Сочи собственноручно убыхские пушки, присланные из Англии.

На Черноморском побережье Кавказе появлялись не только отдельные агенты, но и целые иностранные отряды. Состояли они из авантюристов разных национальностей, особенно из поляков и венгерцев, причем военные суда и деньги давала Англия, иногда Австрия; в 1851 г., например, действовали в Закубанье поляк Младецкий и итальянец Пичикини, в 1857 г. — целая экспедиция в 190 человек (поляки и венгерцы), в составлении которой принимали участие Решид-паша. Английский посол лорд Редклиф и австрийский посол Прокеш-Остен, а исполнением всего дела заведовал граф Замойский, на английские деньги; во главе экспедиции был поставлен поляк Лапинский (Мехмед-бей).

Но были и такие, главным образом поляки, кто приходил на Кавказ с романтическими представлениями о крае «свободолюбивых» горцев. Подобные «романтические герои» придерживались широко распространенных в то время наивных представлений о социальной строе горцев и, столкнувшись с реальной действительностью, испытывали состояние морального шока. Для них, например, совершенной неожиданностью явилось наличие крепостных у «гордых и свободолюбивых горцев» и крайне жестокая эксплуатация, которой подвергались эти несчастные. Не меньший шок вызывала транспортировка живого товара, главным образом в Турцию. Живой товар, как уже упоминалось, состоял главным образом из кавказской молодежи. С колодками на ногах отправляли их в турецкое рабство, продавали молодых девушек в гаремы и собственных детей на вечное и позорное РАБСТВО. Видимо, именно так кавказские горцы и представляли себе, свободу от «неверных» русских.

Глава №19


Люди должны знать, когда они побеждены. Но, принять с честью поражение, чаще всего трудней, чем из года в год, из века в век умирать. Бороться и умирать, вести священную войну с теми, кто давно тебя победил. И упиваться своей непокорностью и повторять, как молитву, «Пока человек не сдается он сильнее своей судьбы!» и снова идти в неравный бой. В бой, который давно ПРОИГРАН.

Описывая первые годы жизни, форта Александрия, нельзя, для полной и объективной картины не упомянуть и не остановиться на жизни и трагической судьбе убыхского народа. Мы уже заостряли внимание на жизни, нравах и истории целого ряда кавказских народов: грузин, чеченцев, осетин, дагестанцев, азербайджанцах и армян, но на землях современного города Сочи НИ ОДИН из перечисленных народов НИКОГДА не проживал.

Издавна здесь жили – убыхи. Народ этот всего за сто лет полностью исчез с лица земли, как единое целое, как нация. И лишь сохранившиеся названия населенных пунктов хранят память о былых обитателях. Сочи это убыхское название реки, которая берет свое начало, высоко в горах впадет в Черное море. Дагомыс –фамилия, род Даго, Дагомуковы, род убыхских дворян владел землями современного Дагомыса. Бытха (микрорайон современного города Сочи) – главная святыня убыхов, каменная ястребоноликая птица, которой поклонялись убыхи. Не смотря на внедрение ислама, которое шло главным образом из Турции в большинстве своем убыхи были больше язычниками, чем правоверными мусульманами, лишь газават они приняли единодушно, так как война с неверными во имя Аллаха была целью, почетной обязанностью каждого мужчины и облагораживала банальные набеги, грабежи и убийства. Мира и спокойствия на землях города Сочи не было никогда. Воинствующие убыхи, совершенно искренне не понимали, как может быть иначе. Постоянные набеги, продажа рабов в Турцию, вражда между родами и соседними племенами, похищение женщин и кровная месть.

Именно убыхские племена англичане, чаще, чем остальных горцев снабжали оружием. И плыли к землям города Сочи английские инструктора, которые обучали убыхских воинов ни много, ни мало, а воевать с русскими с помощью пушек. Турецкие купцы, конечно же «не отставали» от англичан и постоянно подстрекали кавказских горцев воевать против гяуров (так называли убыхи русских).

Для того, что бы получить более достоверную и объективную информацию обратимся к известному историческому роману абхазского писателя Баграта Шинкуба «Последний из ушедших». Роман этот основан на рассказе убыха, последнего, кто знал убышский язык и кто помнил, как его народ покинул земли города Сочи.

Так что же это был за народ, который полностью исчез за довольно короткий исторический период. Убыхи не имели собственного алфавита, читать и естественно писать так же не умели «Не было тогда человека, который бы знал хоть одну букву на каком-нибудь языке». Подстрекаемые англичанами и турками убыхи вели не прекращаемые и такие необходимые Туманному Альбиону и Стамбулу, войны с русскими. Когда убыхи все же, наконец, осознали тот простой факт, что русские войска превосходят их и по численности, и по техническому оснащению во много раз, а турки и англичане да, оружием снабжают, но открыто воевать с русскими за «своих кавказских друзей» ни королева Англии, ни султан турецкий, ни планируют. Поддались они тогда на уговоры своих вождей и духовенства (духовенство в полном составе было ставленниками Турции) и вождей и, приняли недальновидное и заведомо трагическое для себя решение, переселиться к единоверцам, в Турцию. Вот как описывали жизнь кавказских горцев в Турции, агенты Османской империи и муллы убыхов, в том случае, если они убыхи) покинут земли Сочи: «султан поселит нас на тех землях, которые мы выберем себе сами. Прекрасных мест в Турции много и, места эти настоящий рай на земле. Там не бывает ни слишком холодно, ни слишком жарко, там всегда стоит такая погода, как у нас (в Сочи) поздней весной, и растет там все, что нужно человеку. Если сойка пролетит там, держа в клюве кукурузное зерно, и выронит это зерно на землю, уже через месяц вырастит высокий стебель с несколькими зрелыми початками. Тыквы там такие огромные , что их ножом не разрежешь, надо колоть на куски топором».

Жить под властью гяуров после сказочных обещаний турецкого султана убыхи не захотели. Тем более, после того как в самых черных красках английские и турецкие агенты описали горцам, что русские запретят, убыхам поклонятся своему Богу, Аллаху и, насильно будут крестить их детей. И тщетны были предупреждения тех, кто был в Англии и Турции и на деле, а не на словах, и обещаниях видел и знал, кем и чем являются кавказские горцы для англичан и турок. «Кто мы для них? Горстка диких людей! Когда я был в Лондоне, они чаще обращали внимание на мою странную для них одежду, чем на наши проблемы. И пусть не пугают вас турки русскими генералами даже в тех местах, которые они захватили, они не убивали тех, кто им сдался, и не истребляли их жен и детей. Они не убили даже Шамиля с его женами и детьми. Я не хуже вас всех знаю русских генералов, когда они воюют, они беспощадны к своим врагам, но когда они не воюют они не убийцы. Среди них нашелся даже такой, кто изобрел для нас, горцев, буквы и хочет издать на них азбуку» . Я больше верю тем, кто шел против нас с обнаженными шашками, чем тем, кто тайно продавал нам свое оружие, но никогда не хотел проливать за нас кровь».

На беду и погибель горцев, голос разума, как в жизни часто и бывает, был не услышан. И свято верили они, что в землях турецких примут их, как братьев и сестер. И подарят и, поделятся единоверцы турецкие с ними раем, раем на земле (именно, как рай для мусульман всего мира, преподносили Турцию убыхам). И станет Османская империя для них новой Родиной, без «неверных» гяуров, без русских.

И убыхи ушли. ВСЕ! НАВСЕГДА! Ведомые своими вождями, которые были купленные турецкой агентурой, одураченные своими муллами, которым были нужны новые правоверные, и, как народ, как нация, «канули в лету».

Беда убыхов была главным образом в их необразованности, отсталости и дикости нравов и, как следствие, неискушенности в борьбе с более изощренными методами, которыми пользовались их «друзья англичане». И та маленькая горстка людей, те единицы, которые понимали смысл этой игры и пытались образумить, своих соплеменников повторяя на народных собраниях: «Я больше верю тем, кто шел против нас с обнаженными шашками, чем тем, кто тайно продавал нам свое оружие, но никогда не хотел проливать за нас кровь». Но большая часть народа, была темной и дикой, и понять тех, кто «краем глаза» увидел цивилизацию, кто был в Турции, России, посещал Англию, люди никогда не видевшие ничего кроме своего аула просто не могли, не могли по определению. Беда кавказских горцев была главным образом, в их невероятной отсталости и средневековому образу жизни, натуральное хозяйство и вассальная зависимость от своего дворянства, а дворяне занималось только войной, набегами, воровством, убийствами и продажей рабов. Между горцами и аулами, в которых они проживали и, остальным миром – Россией, Америкой и Европой были ни только кавказские горы и непроходимые леса, в конце концов, для того, что бы попасть в Америку нужно пересечь океан, но, тем не менее, к концу XIX века (именно этот период исторического времени мы рассматриваем) Америка была цивилизованным государством, в котором строились дороги, банки, заводы и фабрики.

Вымирание целой нации – убыхов, потеря самостоятельности целого ряда других горских племен и народностей на самом деле это следствие ИСТОРИЧЕСКОГО процесса, а не банальные «захватнические войны со стороны Российской империи». Горцы вообще и убыхи в частности (как мы помним, именно убыхи жили на территории современного города Сочи и именно они в большинстве совеем, воевали с русскими на этой территории) из века в век, из года в год вели однообразную, дикую, темную, варварскую и отсталую жизнь. Они жили в начале XIX века так, как большая часть человечества жило в X-XII веке. Их дикая отсталость от России, Америки и Европы была просто ОГРОМНОЙ и, что самое печальное они не осознавали этого и, учиться быть другими не хотели и не могли. Часто можно услышать, что горцы «это гордый, дикий и непокорный народ» и что, спрашиваю я вас, в этом хорошего? Необоснованная и «необразованная» гордость это в лучшем случае упрямство в худшем спесь и глупость. Дикость и непокорность это и вовсе нелепо и глупо, аналогия возникает с ребенком, который достиг возраста, когда ему следует идти в школу, а он, вместо того, что бы учиться, набираться знаний и расти культурным, образованным и цивилизованным человеком, сопротивляется и в школу не идет. Справедливости ради следует заменить, что отсталость и варварская дикость горцев, естественно, не была наследственной и люди эти не были ущербны и не обучаемы. Известно не мало случаев, когда горцев разных национальностей: чеченцев, дагестанцев, убыхов, шапсугов и т.д. в детстве отправляли учиться и жить в Россию, и из этих детей вырастали образованные и цивилизованные члены Российского общества (хотя знаменитых на весь мир ученых, деятелей искусства, медицины, философов и архитекторов среди них НЕБЫЛО).

И в массе своей возвращаться в родные аулы не только не хотели, новоиспеченные россияне, но считали это для себя чуть ли не погибелью. Вспомним знаменитые слова сына Шамиля, когда тот ехал к своему отцу: «Как изменчива человеческая судьба. Мне было 7 лет всего, когда я покинул родной аул, я получил в России отличное воспитание, я стал цивилизованным человеком. И родина для меня это Российская империя. И как раз в то время, когда я готов уже использовать свой ум и полученные знания, бросает меня судьба в темноту и дикость, где, скорее всего, я забуду все, что выучил».

Темнота и дикость, которую преодолеть можно было только воспитанием, образованием и работой. Кавказские горцы понять не могли этих очевидных фактов, так как жили они X-XII веке. Пробегите мысленно историю кавказских горцев до XX века (так как в XX они жили в государстве Российском и были россиянами). Назовите хоть одного выдающегося человека! Кем горцы могут похвастаться и сказать – «этот человек известен во всем мире он ученый, а вот этот писатель, а этот художник, а вот тот архитектор, а вот этот композитор?» НЕТ ТАКИХ! Просто НЕТ и, НИКОГДА не было! О ком они могут рассказать своим же детям? О предводителях набегов, о волосатых кровниках, о бесшабашных разбойниках - абреках, о работорговцах и контрабандистах? Быть может они могут похвастаться грамотности, культуре (не танцы с кинжалом в зубах) а искусство: живопись, литература, драматическое мастерство, опера? Или есть у них великие архитекторы, врачи или философы? НЕТ! Это темный и дикий народ, который воевал не с русскими-гяурами, а который воевал с ИСТОРИЕЙ с цивилизацией и культурой. Варвары, которые не хотели меняться и быть полноправными и культурными гражданами Российской империи, они и дальше планировали жить в нескончаемом 10 в лучшем случае 12 веке!