Книги по разным темам
Pages: | 1 | ... | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | ... | 42 | Город как замкнутый элемент цивилизации (в отличие от автономно существующей деревни), функционирующий за счет социальных механизмов, управляемых властью, в начале XX в. постепенно становится центром всей социальной жизни страны. Карнавал для городского общества и государственной системы в целом выступает механизмом рекреации. И если ослабление власти в России к 1917 г. выпустило накопленную и репрессивно подавленную народную энергию в форме карнавального переворачивания ценностей, то большевистская карнавальная легитимация восстановила разрушенный на время революции механизм контроля власти над карнавальными празднествами, стабилизировав социальную систему и государственный строй в целом.
Библиография О концепции подданства-министериалитета как основе становления деспотического самодержавия в России см.:
Кобрин В. Б., Юрганов А. Л. Становление деспотического самодержавия в средневековой Руси (к постановке проблемы) // История СССР. Ч 1991. Ч № 4. Ч С. 54Ч64.
Об лимперском алгоритме в истории России см., напр.: Булдаков В. П. XX век в истории России: Имперский алгоритм // Межнациональные отношения России и СНГ. Ч М., 1994. Ч С. 124Ч129; Булдаков В. П. Системные кризисы в России:
сравнительное исследование массовой психологии 1904Ч1921 и 1985Ч2002 годов // Acta Slavica Japonica. Ч T. XXII. Ч P. 95Ч 119. и др. работы.
О снятии проблемы выбора как основе управляющей системы в европейских государствах см.: Петров М.К. Искусство и наука. Пираты Эгейского моря и личность. Ч М., 1995. Ч С. 33Ч35, 58Ч70.
Библиография этого вопроса чрезвычайно велика. См., напр. Зайончковский П. А. Российское самодержавие в конце XIX в. Ч М., 1970; Булдаков В. П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. Ч М., 1997; Милов Л. В.
Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. Ч М., 1998; Иванова Н. А., Желтова В. П. Сословное общество Российской империи: XVIII Ч нач. XX в. Ч М., 2008. и др.
Таким образом понимал суть карнавала М. М. Бахтин.
См.: Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. Ч М., 1990.
См.: Лисейцев Д. В. Приказная система московского государства в эпоху Смуты. Ч М., 2008.
См., напр.: Булдаков В. П. Имперство и российская революционность. Критические заметки // Отечественная история. Ч 1997. Ч № 1. Ч С. 42Ч60; № 2. Ч С. 20Ч47;
Марченя П. П. Крестьянство и империя в 1917 году: массовое сознание как фактор политической истории Октября // Октябрь 1917 года: взгляд из XXI века. Сборник материалов Всероссийской научной конференции. Ч М., 2007. Ч С. 168Ч179.
Колоницкий Б. И. Символы власти и борьба за власть:
К изучению политической культуры российской революции года. Ч СПб., 2001.
Булдаков В. П. Путь к Октябрю // Октябрь 1917:
Величайшее событие века или социальная катастрофа. Ч М., 1991. Ч С. 19Ч49.
Бляхер Л. Е., Говорухин Г. Э. Революция как блуждающая метафора: семантика и прагматика революционного карнавала // Полис. Ч 2006. Ч № 5. Ч С. 63.
Феномен праздника в революционной культуре России и революционного празднества как агитационного механизма советской власти уже достаточно хорошо исследован и в отечественной историографии, и в ряде работ зарубежных историков. См., напр.: Глебкин В. В. Ритуал в советской культуре. Ч М., 1998; Плаггенборг Ш. Революция и культура:
Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма. Ч СПб., 2000; Кислицына А. Н. Массовые праздники в Петрограде в 1917Ч1922 гг. (История организации и проведения): Автореф. Е к. и. н. Ч СПб., 1999; Малышева С. Ю.
Мифологизация прошлого: советские революционные празднества 1917Ч1920-х гг. // Диалоги со временем: Память о прошлом в контексте истории. Ч М., 2008.
См., напр.: Леви-Стросс К. Структурная антропология. Ч М., 2001; Lvi-Strauss Cl. Les structures lmentaires de la parent. Ч Paris, 1949; и другие его работы.
Эта взаимосвязь между социальной структурой общества и всеми порождаемыми ей продуктами была отмечена, например, американским историком и философом техники Льюисом Мамфордом.
См.: Мамфорд Л. Миф машины. Ч М., 2001. и др.
Ранее всего феномен революционного невроза стал изучаться на материале Великой французской революции. См., напр.: Кабанес О., Насс Л. Революционный невроз. Ч СПб., 1906.
Напр.: Карлейль Т. Французская революция. История. Ч М., 1991; Кабанес О., Насс Л. Указ. соч.; Булдаков В. П. Красная смута; и др.
Агитационно-массовое искусство. Оформление празднеств. 1917Ч1932. Документы и материалы: В 2 т. Ч М., 1984;
Агитмассовое искусство советской России. Материалы и документы:
Агитпоезда и агитпароходы. Передвижной театр. Политический плакат. 1918Ч1932. Ч М., 2002.
См., напр.: Колоницкий Б. И. Указ. соч.
См.: Булдаков В. П. Путь к ОктябрюЕ См.: Булдаков В. П. Красная смутаЕ; Архипов И. Л.
Российская политическая элита в феврале 1917: Психология надежды и отчаяния. Ч СПб., 2000. и др.
М. И. Ивашко ЦЕРКОВЬ И РЕЛИГИОЗНОЕ СОЗНАНИЕ НАРОДНЫХ МАСС В 1917 ГОДУ: ПРИЧИНЫ КРИЗИСА В круговорот событий 1917 года была вовлечена и Русская православная церковь (далее РПЦ). По этому, рассматривая эти драматичные страницы нашей истории, нельзя не учитывать в них роль и значение Церкви. Это обусловлено, прежде всего, местом православия в жизни русского человека в начале ХХ в.
С одной стороны, не будем забывать, что в России согласно переписи 1915 г. население империи составляло млн человек, а РП - насчитывала 115 млн своих чад, то есть около 2/3 всего населения страны1. Кроме того, необходимо учитывать официальное положение РП - в государстве, которое она занимала в это время. В Своде законов значилось: Первенствующая и господствующая в Российской империи вера есть христианская православная кафолическая восточного исповедания. То есть, православие выделялось в качестве государственной религии2. Тем самым устанавливалась система государственной церкви. Это состояние, когда государство, Ч по словам обер-прокурора Священного Синода К. П. Победоносцева, Ч признает одно вероисповедание из числа всех истинным вероисповеданием, и одну церковь исключительно поддерживает и покровительствует3.
Для того чтобы РП - могла беспрепятственно выполнять возложенные обязанности, государство оказывало ей всяческую поддержку. Сам император объявлялся верховным защитником и хранителем догматов господствующей веры. Нормы, предусматривающие государственную защиту веры и благочестия, содержались во многих законодательных актах, в том числе не связанных непосредственно с жизнью Церкви. Соответственно своему положению РП - обладала достаточно впечатляющими силами и средствами. Известно, что на начало 1917 г. в ее распоряжении было более 80 тысяч храмов и часовен, в которых служило около 66 тысяч священнослужителей;
насчитывались 1025 монастырей, 35 тысяч церковноприходских школ, 185 епархиальных училищ, 57 семинарий, 4 духовных академии4. В стране издавалось около церковных журналов и около 70 епархиальных ведомостей.
С другой стороны, история событий 1917 г.
свидетельствует, что РПЦ, несмотря на предпринимавшиеся попытки, не смогла должным образом повлиять на свою паству, сгладить противоречия в обществе. Св. Синод, как орган управления Церковью, зачастую проявлял нерешительность и шел за событиями. Так, только 6 марта 1917 г. он откликнулся на события, происходившие в Петрограде, опубликовав послание, где принимал к сведению и исполнению акты об отречении от престола Николая и Михаила Романовых. Наконец, 9 марта Св. Синод обратился с письмом К верным чадам Православной Российской Церкви по поводу переживаемых ныне событий и объявил по духовному ведомству для исполнения утвержденную 7 марта Временным правительством Присягу или клятвенное обещание на верность службы Российскому Государству для лиц христианских вероисповеданий. Кроме того, в это же время он отменил обязательное упоминание во время церковных служб имени императора и постановил возносить моления о благоверном Временном правительстве, подчинении ему как законной власти не за страх, а за совесть. В дальнейшем, в многочисленных проповедях и воззваниях иерархов Временное правительство объявлялось как Богом данное, правящее с Божией всесильной помощью. Такой резкий поворот в поведении руководящего церковного органа в столице, от монархического подобострастия к не менее рьяной верности новой власти в лице Временного правительства, пагубно сказывался на авторитете Церкви на местах.
Подавляющая часть приходского, военного и морского духовенства находилась под влиянием революционных настроений народных масс (особенно весной 1917 г.). По утверждению историка церкви М. А. Бабкина, в постановлениях епархиальных съездов, проходивших в Москве, Ярославле, Нижнем Новгороде и Екатеринославле, а также в резолюциях собраний духовенства Петрограда, Владивостока, Коломны, Одессы, Пензы и ряда других городов революционные события приветствовались как лобновление России на началах демократии. В этих постановлениях говорилось о принятии духовенством нового государственного строя и о сочувствии перевороту. Аналогичная позиция высказывалась и на различных благочиннических собраниях в Московской, Енисейской и Новгородской и других епархиях5.
Наряду с такими настроениями по поводу установления нового строя, существовали и диаметрально противоположные. Правда, они были весной-летом 1917 г.
в меньшинстве. Все это не прибавляло российскому обществу единства в сложный для страны период.
Претерпело изменение и правосознание народных масс. На него оказало значительное влияние отречение монарха, изменение традиционных ценностей. Несмотря на то, что Церковь в лице Св. Синода предпринимала попытки овладеть ситуацией, публиковала луспокоительные послания к православному народу (имеется ввиду экстренное соборное совещание, состоявшееся 24 августа 1917 г., на котором было принято Послание Священного Собора Православной Российской Церкви всему православному народу русскому, проповеди епископата на умиротворение народа, призывы к братолюбию, к установлению государственного и общественного порядка и т. д.), обстановка в стране усложнялась. Одновременно наблюдался процесс отхода общества от Церкви, ослабевала душевная связь пастырей со своими прихожанами. В результате получили распространение воинствующие антиклерикальные настроения, примеры неуважения к священнику, богохульские выходки по отношению к Церкви и т. д. Типичным примером подобного поведения на сей раз на фронте, может служить информация, помещенная на страницах Церковно-общественной мысли Ч официального органа ведомства военного и морского духовенства. Так, иеромонах Тихон, окормлявший солдат 77 пехотного Изборского полка, характеризуя религиозные настроения в солдатской среде осенью 1917 г., писал: За последнее время, особенно после марта месяца, началось среди вас [солдат Ч М. И.] какое-то духовное одичание. Безнравственное и бесстыдное сквернословие висит в воздухе, во многих ротах и командах оставили молитву перед пищей и сном, считая ее, по неразумию своему, признаком старого режима, очень и очень немногие посещают полковое церковное богослужение, и перед грядущими боями только 60 человек из всего полка пожелали приобщиться Святых ТаинствЕ Дух христианства, за немногими (но, правда, очень светлыми) исключениями, померк среди вас и вы только числитесь, но не суть христиане православные6. Одновременно обыденным явлением того времени являлись случаи возмущения со стороны прихожан установленными платами за совершение священниками треб, бесконтрольностью распределения церковных денег, нередко и безнравственной жизнью своих пастырей.
В итоге вся миротворческая деятельность российского духовенства с призывами к спокойствию и созидательному труду оказалась в 1917 г. безрезультатной.
В этой связи возникает ряд вопросов. Почему в условиях, когда Церковь обладала таким статусом, влиянием, такой численностью и материально-техническим арсеналом она не смогла предотвратить надвигающуюся угрозу революционного взрыва в начале ХХ в., братоубийственной войны в стране Почему, как считалось богобоязненный народ, веками основывающий свою жизнь на известной триаде Самодержавие, Православие, Народность, глубокой православной вере, стал неуправляем Церковью в период революционного хаоса Однозначного ответа на поставленные вопросы быть не может. В то же время обращение к истории России начала ХХ в. дает возможность в рамках данных тезисов обозначить три важных фактора, которые помогают понять роль и место РП - в событиях 1917 г.
Первым из них является характер государственноцерковных отношений, который сложился в дореволюционной России. Со времен правления Петра I РПЦ, по существу, превращалась в составную часть правительственно-административной системы, находилась на службе у государства, являясь частью государственного аппарата. Введение в мае 1722 г. должности Обер-прокурора Св. Синода делало и непосредственное управление духовным ведомством светским7. Служители церкви во многом потеряли свое общегосударственное, всесословное значение. Согласно петровской табели о рангах духовные лица приравнивались к светским чинам. Иначе говоря, духовенство было прикреплено к государственной службе и составляло своеобразный класс чиновников. Ему отводилась роль служебной силы, орудия светской власти, а Церковь становилась вспомогательным инструментом в решении государственных задач. В этой ситуации православное духовенство выполняло такие сугубо государственные функции, как регистрация рождений, браков и смертей, религиозно-церковное обслуживание военных, заключенных, участие в судопроизводстве и т. д. В ответ государство выделяло средства на содержание Церкви, оказывало ей всяческую поддержку. По словам философа С. А. Аскольдова Она [Церковь Ч М. И.] не видела, что, связывая свою судьбу и авторитет с судьбою русского самодержавия она обязывалась и блюсти некоторое внутреннее достоинство этой формы и если не вмешиваться в политическую сферу, то, по крайней мере, быть голосом религиозной совести в отношении всего того в государственной жизни, что взывало к этой совести8.
Выстраивая свои отношения с РПЦ, государство рассматривало последнюю, как хранителя веры, инструмент идеологического влияния на общество.
Pages: | 1 | ... | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | ... | 42 | Книги по разным темам