
Следует сказать, что попытки систематизации категорий политической экономии как продукт коллективных усилий не дали однозначного положительного результата. Сегодня эти коллективные труды (и не только эти) могут служить впечатляющим памятником эпохи. Но трудно сказать, что в них содержалась живая научная мысль, цельная концепция того общества, которое было в реальности или того, которое желательно было видеть. И вообще коллективные труды в экономической теории - дело чрезвычайно неблагодарное. При колоссальных усилиях научного руководителя, редактора или составителя причесать все под одну гребенку, результат оказывается существенно меньший затраченных усилий. Я вообще не могу назвать ни одного коллективного труда, который за несколько сот лет истории экономической мысли был бы упомянут где-нибудь в примечаниях даже мелким шрифтом.
Политическая экономия как и любая другая наука развивалась в трудах отдельных ученых. Поэтому и дальше держаться будем в основном политэкономических усилий отдельных ученых.
Реалистичность. Этим словом можно обозначить характер и направленность политэкономических исследований в Институте за последние 10-15 лет. Особенно следует выделить этап конца 80-х и начала 90-х годов. В это время в обществе про изошли серьезные политические изменения, которые неоднозначно отразились в политэкономических исследованиях.
В массовом политэкономическом сознании утвердился стереотип так называемого конца истории, краха социализма, завершения господства марксизма и торжества либерализма.
Однако в политэкономических исследованиях ИЭ этот процесс рассматривался иначе. В работах многих ученых ИЭ утверждалось, что собственно социалистического общества после антикапиталистической революции 1917 года в России не сложилось, а получился огосударствленный строй социального олигархизма. Итак, - пишет, например, Л. Никифоров, - государственный олигархизм вместо обещанного социализма - таков результат стратегического посленэповского и антинэповского поворота развития Советского Союза в конце 20-х годов ХХ века.16 Россия, по мысли того же автора, не может эффективно развиваться в условиях господства какого-либо одного типа общественных отношений, будь то капитализм или огосударствление. Поэтому она отторгла капитализм как господствующий строй уже в 1917 г. и не приемлет его в таком качестве сегодня.17 Не вдаваясь в анализ некоторых тонких и еще недостаточно проясненных моментов этой позиции, отметим здесь главное. А главное состоит в том, как это было свойственно всем основным работам реальной школы ИЭ, что данная трактовка социально-экономического устройства есть прежде всего отражение действительной реальности, а не пожелания лучшего общества. Конечно, автор как и многие другие его сторонники, подчеркивает необходимость стратегии становления общественной системы принципиально нового смешанного интеграционного типа. Но упор здесь делается не на том, что, мол, надо засучив рукава и в сжатые сроки возвести эту систему, а на необходимость учитывать объективные закономерности общественного развития (лобщемировые тенденции) и сущностные особенности страны. Т. е, по сути дела, во главу угла ставиться прежде всего учет реальной действительности Смешанное общество: российский вариант. М., 1999, с. 29.
Там же, с. 3.
социально-экономического процесса. И этот же методологический прием реальности присутствует во многих теоретических построения ИЭ относительно проводимого ныне курса экономического реформирования. Не вдаваясь в анализ деталей современного экономического реформирования, вычленим лишь методологический аспект проблемы.
Известно, что сегодня в отечественной экономической теории столкнулись две точки зрения на сущность, характерные черты и этапы экономического реформирования. Одна точка зрения, получившая поддержку в правительственных кругах современной России, исходит из необходимости резкого (лшокового) преобразования экономической и социальной структуры общества. Политэкономической основой для этого взгляда является сталинистская методология построения социализм (в разных видах и с разными эпитетами) в СССР, искусственность этого построения и возможность его быстрого и безболезненного демонтажа. Однако, уже почти 10 лет мы убеждаемся, что быстрого и безболезненного не получилось.
Другой методологический подход, отвергая сталинистскую методологию, исходит из более глубокого изучения реального общества, которое было и которое есть. В отношении экономического реформирования из него вытекает необходимость постепенных преобразований в социально ориентированную рыночную экономику смешанного типа.
Наиболее глубоко и ярко этот подход в политэкономическом плане представлен в серии работ Л.И.Абалкина. Еще в самом начале экономического реформирования, в 1992 г.
.Абалкин писал, что свободный, нерегулируемый рынок, находящийся во власти стихийных сил, не в состоянии решить современных проблем. И дальше: Экономические и политические реформы, начатые в ходе перестройки, постепенно соскользнули к однобокому и весьма упрощенному подходу, к попыткам механически взять и насадить на российской почве модель западной цивилизации, особенно и прежде всего в ее американской модификации. Этот замысел бесперспективен и обре чен на неудачу.18 И как итог всего монетаристского реформирования автор делает такой вывод: Произошла глубокая деформация внутренней структуры воспроизводства. Постепенно проедается и стареет основной капитал. Падающие инвестиции уже неспособны поддержать функционирование важнейших отраслей жизнеобеспечения хозяйства и общества. Не достает оборотных средств. Кризис платежей парализует экономический оборот. Нынешний российский кризис... перерос в прямой развал экономики.19 Итак, один из наиболее ярких и последовательных представителей реальной школы с самого начала шоковой терапии в экономики выступал с предостережениями против очередных мифов и скоропалительных решений. При этом важно отметить, что Л. Абалкин (как впрочем и многие другие представители реальной школы - Я. Кронрод, В. Венжер, В. Батырев, А. Ноткин и др.) еще в 60-е и позже годы выступал за развитие рыночных, товарных отношений для условий тогдашнего социализма. Ибо тогдашняя огосударствленная экономика требовала развития в сторону большей товарности, рыночности. Такова была ее природа. Но сегодня рыночные романтики опять же без всякого учета объективной природы и исторических особенностей российской экономики, провозглашают рынок панацеей от всех бед. Естественно, что представители реальной школы вынуждены развернуть орудия критики на 180 градусов и начать систематическое наступление на очередное мифотворчество.
Эти идеи развиваются во многих работах ИЭ сугубо политэкономической направленности. (Л. Абалкин, ред. Панорама экономической перестройки. М., 1989; Л. Никифоров, ред. Кооперация и обновление общества. М., 1990; Смешанное общество: основы, сущность, проблемы. М., 1993; Ю. Ольсевич.
Трансформация хозяйственных систем. М., 1994; Л. Абалкин.
Спасти Россию. М., 1999 и др.). Здесь же можно назвать посмертную публикацию четырех фундаментальных книг Я.
Абалкин Л. К цели через кризис. Спустя год... М., 1992, с. 69, 199.
Абалкин Л. Зигзаги судьбы: разочарования и надежды. М., 1996, с. 63, 71.
Кронрода, в т. ч. Очерки социально-экономического развития ХХ века (М., 1992).
Сегодня очевидно, что предостережения начала 90-х годов полностью оправдались. Представители реальной школы ИЭ оказались существенно ближе к натуральному состоянии общества, чем представители некоторых других школ.
Заключение. Таким образом, рассмотрение основных этапов развития политэкономических исследований в ИЭ убеждает в том, что основная линия этих исследований проходила во все большем приближении к реалиям существующего социальноэкономического процесса. Если в советский период это был упор на большее развитие товарного производства и рыночных отношений, то в постсоветский период, наоборот, упор делается на ограничения рыночного саморегулирования экономики, на развитие социально ориентированной рыночной экономики. Т.
е. упор в исследованиях делается, скорее, не на должное, а на сущее.
Хотя, конечно, нельзя политэкономические исследования ИЭ выводить вообще за пределы отечественной традиции субъективного метода, ценностных ориентиров общественного развития. Но особенность реальной школы ИЭ состояла и состоит в том, что эти исследования находились на наиболее близком расстоянии к реальной жизни.
Это естественным образом вызывало недоумение и даже недовольство властвующих слоев в обществе. Как же - главное идеологическое учреждение в области экономической идеологии в советский период высказывает мысли, идущие вразрез с идеологией власти. И сегодня новая мифология в экономической политике власти не находит отражение в политэкономических исследованиях ИЭ. Наоборот, ученые ИЭ высказывают совершенно другие мысли, противостоящие рыночным фундаменталистам и мечтателям. Реализм против мифов - так бы можно было бы обозначить главный лозунг реальной школы ИЭ.
В своем вступительном слове Д.Е.Сорокин, д.э.н., зам.директора ИЭ РАН отметил, что круглый стол, посвященный политико-экономическим исследованиям в Институте экономики РАН, имеет особое, фундаментальное значение, т.к. Ин ститут экономики создавался прежде всего как политикоэкономический. Через призму политической экономии велись и ведутся все основные работы, выполняемые в Институте. Не случайно, несмотря на буквально повсеместный луход в названиях соответствующих дисциплин, специальностей, кафедр и т.д. от термина политическая экономия в Институте экономики никогда не ставилась под сомнение необходимость Центра политико-экономических исследований.
В этой связи, на мой взгляд, являются принципиальными следующие вопросы.
Первое. Основной период 70-летней деятельности Института пришелся на советский этап истории России и именно Институт в значительной степени формировал советскую политикоэкономическую мысль.
Наша прямая задача осмыслить эту сторону работы Института с позиций выявления, что она принесла российской политико-экономической школе в широком смысле этого слова.
Второе. Не менее важен вопрос: насколько сформированная в Институте политико-экономическая мысль оказалась готова к переменам последнего десятилетия, в чем причина ее невостребованности властными структурами нашего общества в той степени, в какой нам всем бы хотелось Третье. Каковы сегодня наиболее актуальные проблемы для российской политико-экономической мысли В качестве вступления к дискуссии хотелось бы высказать несколько соображений.
Советская система - первая в истории человечества, возникновение и существование которой обосновывалось не божьим помыслом, не необходимостью достижения всеобщей справедливости и т.п., а явилось естественным этапом развития человечества. Ее идеологической основой стала выдвинутая впервые в истории научная политико-экономическая гипотеза о социализме и коммунизме, как неизбежных и закономерных ступенях развития человеческой цивилизации вследствие прогресса производительных сил общества в рамках предшествующей капиталистической общественной формации.
Представляется неслучайным, что эта гипотеза не только нашла своих приверженцев в России, но и последняя стала местом, где началась ее практическая проверка.
Специфической чертой российской политикоэкономической школы, отражающей специфику исторического развития России, с самого начала ее (школы) становления являлось выдвижение на первый план интересов общества в целом, их приоритет над индивидуальными, своекорыстными интересами, приоритет социальных над сугубо экономическими критериями общественного прогресса. Поэтому гипотеза, обосновывающая подобную постановку, не могла не найти своих сторонников среди значительной части российских обществоведов.
Последние могли расходиться - и расходились - в вопросах о путях реализации этой гипотезы, в том числе применительно к России, но сама ее (гипотезы) направленность не могла не обеспечить ей научных симпатий со стороны российских исследователей в сфере политической экономии и политических симпатий со стороны значительной части социальных слоев российского общества в целом.
Политическая сила, пришедшая к государственной власти в результате революции 1917 г., опиралась на свое видение марксистского политико-экономического учения и с позиций этого видения пыталась претворить его в историческую практику российского государства. В этих целях, как и всякой организацией, пришедшей к политической власти, ею создавались соответствующие структуры, в том числе и мировоззренческие - к коим относится и Институт экономики, - долженствующие обосновывать проводимую политику.
Таким образом Институт экономики, с одной стороны, выполнял функцию политико-экономического обоснования верности стратегической линии социально-экономической политики, проводимой главенствующей политической силой, с другой - участвовал в разработке механизмов, обеспечивающих реализацию выбранной стратегии и, наконец, выполнял функцию, которая независимо от каких-либо привходящих обстоятельств возникает в любом научном сообществе и является определяющей для приращения научного знания, - свободного научного поиска. Естественно, в реальной научной жизни Института все эти функции пересекались, взаимодействовали и взаимовлияли, в том числе в рамках мышления каждого конкретного исследователя.
Если отстраниться от всего того, что не относится собственно к поиску научной истины - взаимоотношения людей, их симпатии и антипатии, личностные качества и т.п., - то история любых научных исследований - это история научных прорывов и заблуждений, причем без последних не было бы первых (не случайно говорят, что отрицательный результат в науке - это тоже результат). Оценивая с этой точки зрения 70-летнюю историю политико-экономических исследований в Институте экономики, на мой взгляд, есть все основания утверждать, что в Институте были сохранены и в определенной степени развиты исторические традиции российской школы политической экономии, осуществлялся научный поиск, способствующий прогрессу российского государства, научному политикоэкономическому видению современного мира.
В значительной степени этот результат определялся исходной методологической основой политико-экономических исследований, ведущихся в Институте экономики.
Pages: | 1 | ... | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | ... | 11 |