Книги, научные публикации Pages:     | 1 |   ...   | 8 | 9 | 10 |

. ...

-- [ Страница 10 ] --

.

Капеллан Жюльен, почти не по худевший за два года в лагере, его даже попрекали тем, что он тайком питается дарами Господа

.

.

.

Да и другие, множество других, павших по дороге, чьи имена уже ничего не зна чат

.

Вот так они и шли, согнувшись под своей ношей, в то время как охранники наслаждались первым весенним теплом, спустив штаны, чтобы солнце ласкало тело

.

И вдруг Морель почувствовал, как что-то ударилось ему в щеку и упало к ногам;

он Ромен Гари Корни неба осторожно поглядел вниз, стараясь не нарушить равновесия

.

Это был майский жук

.

Насекомое упало на спину и шевелило лапками, тщетно силясь перевернуться

.

Морель остановился и стал пристально разглядывать жука

.

К этому времени он провел в лагере уже год и три недели подряд таскал по восемь часов в день на пустой желудок мешки с цементом

.

Тут было нечто, мимо чего нельзя было пройти

.

Он согнул колено, удерживая в равновесии мешок на плечах, пальцем поставил неука на лапки

.

.

.

Он проделал это дважды - на пути туда и обратно

.

Шедший следом Ревель первый понял, что происходит

.

Он одобрительно крякнул и тут же нагнулся, чтобы помочь очередному жуку

.

Потом к нам присоединился пианист Ротштейн, такой хрупкий, что все его тело казалось столь же тонким, как пальцы

.

С этой минуты почти все политические стали помогать жукам, в то время как уголовники с ругательствами проходили мимо

.

Все двадцать минут передышки по литические старались не поддаваться слабости

.

А ведь обычно они падали на землю и лежали как мертвые, пока не раздавался свисток

.

А вот теперь, казалось, обрели новые силы

.

Броди ли, опустив головы, в поисках жуков, которым требовалась помощь

.

Однако это продолжалось недолго, стоило только появиться сержанту Грюберу

.

То был не просто зверь, нет

.

Он был че ловек образованный

.

Преподавал до войны в Шлезвиг-Гольштинии

.

И в одну секунду понял, что к чему

.

Почуял врага

.

Скандальную провокацию, проявление символа веры, утверждение собственного достоинства, недопустимое у людей, сведенных к нулю

.

Да, ему понадобилось не больше секунды, чтобы оценить всю непомерность вызова, кинутого строителям нового мира

.

Он ринулся в бой

.

Сначала набросился на узников, которых сопровождали охранники, не очень-то понимавшие, что происходит, но всегда готовые бить

.

Они принялись дубасить заключенных прикладами и пинать сапогами, но сержант Грюбер быстро сообразил, что этим бунтовщиков не проймешь

.

Он сделал нечто, быть может, отвратительное, но в то же время жалкое по своей беспомощности: стал бегать по траве, высматривать жуков и давить тех сапогом

.

Он бегал взад-вперед, вертелся, подскакивал, подняв ногу, бил каблуком о землю, словно отплясывал комический танец, едва ли трогательный в своей бессмысленности

.

Ведь он мог избивать заключенных и давить неуков, но то, что хотел уничтожить, было для него недостижимо, недосягаемо, бессмертно

.

В конце концов он это понял, понял, что возложил на себя задачу, какую не в состоянии осуществить никакая армия, никакая полиция, никакое государство

.

Ведь даже если убить всех людей на Земле, и тогда, может быть, от них остался бы след, - улыбка природы

.

Он, конечно, заставил заключенных дорого заплатить за свою победу

.

Приказал вкалывать лишних два часа, которые как раз и являли разницу между крайним напряжением человеческих сил и тем, что не под силу

.

Вечером они спрашивали се бя, смогут ли вынести такую непомерную муку, останутся ли у них силы на завтра

.

Особенно слаб был Ротштейн

.

Он рухнул поперек нар и так лежал

.

Хотелось наклониться, перевернуть его на спину, как жука

.

Помочь улететь

.

Но в том не было нужды

.

Он каждый вечер улетал сам

.

- Эй, Ротштейн! Ротштейн!

- Да

.

.

.

- Ты еще живой?

- Да

.

Не мешайте

.

Я даю себе концерт

.

- Что ты играешь?

- Иоганна Себастьяна Баха

.

- С ума сошел! Он ведь немец!

- Вот именно

.

Потому и играю

.

Чтобы восстановить равновесие

.

Нельзя, чтобы Германия всегда лежала на спине

.

Надо помочь ей перевернуться

.

- Все мы лежим на спине, - пробурчал Ревель

.

- С самого рождения

.

Ромен Гари Корни неба - Помолчи

.

А то я не слышу, что играю

.

- Много народа сегодня?

- Хватает

.

- И красивые женщины?

- Сегодня нет

.

Сегодня я играю для сержанта Грюбера

.

В своем углу застонал силезец Отто

.

Ему снился сон

.

Они знали, что сон всегда один и тот же: Отто убил вдову, которую хотел ограбить, и каждую ночь видел во сне, что она показывает ему язык

.

Отто подскочил и проснулся

.

- Immer die alte Schickse! - прорычал он

.

- Странно, что она всегда показывает тебе язык, - проговорил Эмиль

.

- Чего тут странного? Я ведь ее задушил

.

- А, понятно, - сказал Эмиль

.

- В тот день, когда увидишь задницу, значит, она тебя простила

.

Через вентиляционную щель была видна сторожевая вышка с нацеленным вниз пулеметом

.

- Эй, ребята, что будем делать завтра, если жуки снова посыпятся?

- Надо надеяться, что больше они падать не будут, - сказал отец Жюльен

.

- Ну нет! - отозвался Ревель

.

- Я-то надеюсь, что будут

.

Тогда, по крайней мере, можно излить душу

.

Это приятно

.

- Ну знаешь! - возразил Эмиль

.

- Погляди на Ротштейна

.

- Слушай, кюре!

- Что?

- Твой боженька, на что он смотрит?

- К чертовой матери, - сказал отец Жюльен

.

- Оставь Бога в покое

.

Что ему тут делать?

- Ничего, как обычно

.

- Может, он тоже упал на спину

.

.

.

шевелит лапками и не в силах подняться

.

- К чертовой матери! - выругался в сердцах капеллан

.

- Ну и выражение для духовного лица!

- Какие тут духовные лица

.

.

.

- Эмиль!

- Да?

- Ты коммунист?

- Да

.

- Тогда чего же ты надрываешься из-за каких-то жуков? Разве это по-марксистски?

- Имеешь право иногда поступать как хочется

.

- Эмиль!

- Что?

- Ты коммунист?

- Ну да

.

Отстань

.

- Ты что, думаешь, в Советской России, в концлагере тебе позволили бы терять время, переворачивать майских жуков?

- Конечно, нет

.

- Так что же?

- В России нет концлагерей

.

- Ну да, конечно

.

- Бедолаги мы

.

.

.

Всегда эта старая жидовка! (нем

.

)

.

Ромен Гари Корни неба - Лично я никак не пойму, почему они всегда падают на спину

.

- Такая у них природа

.

А мы-то почему здесь?

- Вот это еще надо прояснить

.

- Что именно?

- Этот фокус природы

.

- Тебе его разъяснят, не бойся

.

- Эмиль!

- Ну что еще?

- Почему ты помогаешь жукам?

- Из христианского милосердия, понятно?

- Молодец, - сказал отец Жюльен

.

- А ты, кюре, помолчи

.

Тебе больше веры нет

.

Ты себя уронил

.

Лучше помалкивай

.

- Верно, - заметил кто-то

.

- Да неужто он нам не мог подсобить, твой боженька? Какой же от него толк?

- Послушайте, ребята, я же делаю все, что могу! - воскликнул отец Жюльен

.

- Ну да, ну да

.

- Вы мне не верите?

- Верим, верим

.

- А все же он мог нас выручить

.

Мы же валяемся на спине, разве он не видит?

- Клянусь, я делаю все, что могу, - повторил отец Жюльен

.

- Даже мы и то стараемся что-то сделать для неуков

.

- Да ладно, чихали вы на этих жуков, - сказал отец Жюльен

.

- Вы поступаете так из гордыни

.

Если бы не концлагерь, шагали бы по этим жукам и даже не заметили бы, что они существуют

.

Все идет из головы, а не из сердца

.

Дохнете от гордыни, и все

.

.

.

- Это не гордыня, - возразил кто-то едва слышно

.

- Это другое

.

.

.

- Юсеф!

- Да, муссие

.

- Брось ты свое муссие

.

Уже не надо

.

Я все знаю

.

Они держали лошадей под уздцы, находясь в глухой чаще, под колючими кустарниками, что прикрывали их своими ветками;

над головами желтел бамбук;

один стоял, выпрямившись, с пулеметом на изготовку, другой сидел на камне, погрузившись в воспоминания и улыбаясь, высокомерный и такой уверенный в себе, что понять его было невозможно

.

.

.

Грузовиков уже не было слышно, кругом царила тишина, безумствовали одни насекомые

.

Юсеф видел спину Мореля, которая, казалось, ждала выстрела, а иногда, когда тот поворачивал голову, и чуть насмешливый профиль под порыжелой, рваной фетровой шляпой

.

Идрисс ушел искать проход сквозь чащу, и они остались вдвоем под желтым отсветом бамбука

.

- Ну, чего ты ждешь? Валяй

.

Залитое потом лицо студента было почти тупым, ничего не выражало

.

Ему пришлось сделать огромное усилие, чтобы проглотить ком в горле

.

- Как вы узнали?

.

.

.

Ночью в пустыне на песке зашевелилась белая фигура;

Морель остановился над спя щим юношей

.

В голубоватом полумраке лицо Юсефа было серьезным и даже печальным

.

Потом губы дрогнули, произнесли несколько слов;

Морель долго стоял, не двигаясь, глядя на непокорную голову, которую даже во сне мучило обретение опоры, которой всегда жаждет человек

.

- Ты говорил во сне по-французски

.

.

.

Ромен Гари Корни неба - Что я сказал?

Морель отвел глаза

.

Посмотрел вдаль, его взгляд не так-то легко было поймать

.

- Что-то насчет человеческого достоинства

.

.

.

Он повернулся к юноше с той спокойной улыбкой, которая исходила больше от доброты глаз, чем от иронической складки губ

.

- Так кто же ты на самом деле?

- Меня зовут Юсеф Ланото, и я три года проучился на юридическом факультете в Париже

.

- А потом?

- Вайтари приставил меня к вам, чтобы я вас стерег

.

- Это было очень любезно с его стороны

.

- Нельзя, чтобы вы попали живым в руки властей

.

Вы бы и там утверждали, будто един ственная цель ваших поступков - защита слонов

.

.

.

- Но ведь это правда

.

- После Сионвилля вас приговорили к смерти

.

Вы злоупотребили нашей помощью, скрыли подлинные политические цели нашего движения

.

.

.

Раньше привести в исполнение приговор было невозможно из-за американского журналиста

.

- Понятно

.

- Я должен был вас убить, когда он уедет

.

Когда мы останемся одни

.

.

.

- Ну что же, значит, теперь, - сказал Морель

.

- Да, теперь

.

.

.

- Голос Юсефа был полон горечи

.

.

.

- Потом вас изобразят перед всем миром героем, отдавшим жизнь за независимость Африки

.

Морель слегка наклонил голову

.

Его губы сжались еще плотнее, челюсти набрякли, лицо снова приняло упрямое выражение

.

- Здорово, ничего не скажешь! Только вы дали маху

.

Со мной такие штучки не пройдут

.

Говоришь, национальные интересы? Знаем, слыхали, меня от них тошнит, навидался - у Гитлера, у Насера

.

.

.

Самые большие кладбища слонов - у них

.

Но если желаете выполнять работенку сами - не возражаю

.

Меня это устраивает

.

Только делайте

.

Будь то вы или мы, желтые или черные, синие, красные или белые, мне все равно

.

Я всегда буду с ними

.

Но при одном условии

.

Для меня ведь важно только одно

.

.

.

- В голосе его вдруг зазвучала злость

.

- Я хочу, чтобы уважали слонов

.

- Знаю, - тихо сказал Юсеф

.

Морель снова взглянул на дуло пулемета

.

Почти с надеждой: ему так хотелось немнож ко передохнуть, прежде чем идти дальше

.

Это была минутная усталость, ничего больше, и стыдиться не приходилось

.

- Короче говоря, ты должен был меня пристрелить, - сказал он с оттенком сожаления

.

- Интересно, что же тебе помешало? Да, впрочем, не поздно

.

.

.

Пожалуй, момент лучше не придумаешь

.

- Я не собираюсь этого делать

.

- Да ну? Почему же?

Юсеф поглядел на него с любовью

.

Перед ним стоял человек, которого надо беречь, неот разимое доверие которого надо оправдать и беречь, как последний перл творения

.

.

.

- Думаю, наши дороги пока не расходятся, - сказал он

.

Эйб Филдс стоял посреди дороги, уставившись на кожаный портфель

.

Тот, набитый воз званиями и прокламациями, полный неоправданных надежд, валялся в дорожной пыли

.

.

.

Филдс нагнулся и поднял портфель

.

Ерунда все это, - подумал он, пытаясь цинично хихик нуть, чтобы пересилить душевную боль

.

- Нужны вовсе не манифесты и петиции, а важные Ромен Гари Корни неба биологические открытия, по авторитетным отзывам, там как будто дело идет на лад

.

Науч ный советник при английском правительстве, - он ведь лицо официальное, - сделал недавно крайне оптимистическое заявление

.

Этот видный деятель утверждал, будто медленное накоп ление радиоактивности вследствие применения атомной энергии через длительный отрезок времени безусловно повлияет на гены, в результате чего среди новорожденных будет около девяноста процентов кретинов, а может быть, и десять процентов гениев, которые, в свою очередь, распахнут перед человечеством дверь в эру прогресса и благосостояния

.

Эйб Филдс воспрянул духом и даже захохотал

.

Сжимая в руке портфель, он повернулся к немке

.

Та ры дала глядя на заросли, в которых скрылся Морель со своими двумя спутниками

.

Эйб Филдс взял ее за руку

.

- Wein nicht, - сказал он ей на идише, думая, что говорит по-немецки

.

- Ты же знаешь, с ним ничего не может случиться

.

Иезуит с утра ехал до просеке у подножия горы;

он возвращался к себе с легким сердцем, готовясь провести еще один сезон на месте раскопок, наедине со своими мыслями и рукопи сями;

да и орден предпочитал, чтобы он находился в недрах африканских джунглей, а не в Европе

.

А он ничуть не страдал от изгнания, ибо вел постоянную переписку с полудюжиной людей, чьи имена озаряли эпоху и чьи мысли, порой совсем отличные от его собственных, давали отцу Тассену бесценные доказательства от противного

.

К усталости от бессонной ночи примешивалась другая, более давняя, с которой труднее было справиться, она немного печа лила иезуита

.

Он испытывал живейшее любопытство, смешанное с досадой при мысли, что вскоре расстанется с земным бытием, так и не сумев предугадать грядущие перемены, такие же случайные и не связанные друг с другом, как и эти горы, мимо которых едет с утра

.

Он был достаточно связан с людьми, чтобы не жалеть, что выходит из игры, не имея возможности присутствовать при самых волнующих ее перипетиях

.

Всячески пытался подавить властное любопытство, которым сам себя попрекал, считая его лишенным смирения, однако же с воз растом оно неуклонно возрастало, быть может, потому, что с приближением конца каждое явление приобретало для отца Тассена большую остроту

.

Жалел, что не может привезти из своей поездки более утешительных сведений, но давно выработал в себе терпение, а слишком торопиться не было необходимости

.

Он вспомнил последние слова, сказанные Сен-Дени при расставании, когда тот стоял возле его лошади;

во взгляде священника, казалось, еще горел отблеск лунной ночи

.

Поговаривают, отец мой, будто вы укрыли нашего друга в одном из ваших лагерей и что он просто набирается сил для новой борьбы, но я не пойму, почему бы вам проявлять такую симпатию к человеку, желающему возвести себя в главного защитника природы

.

Как мне кажется, это противоречит всему, что известно о вашем ордене, и даже тому, что вы пишете сами

.

Если я верно вас прочел, вы не очень-то многого ждете от наших потуг и как будто считаете, что милость Всевышнего - тоже всего лишь биологическая му тация, которая может наконец дать человеку органическую способность проявить себя, как он хочет

.

Если так, то борьба Мореля, его старание возвысить людей, наверно, должны вам казаться тщетными и даже смехотворными;

вероятно, те воспоминания, которым мы вместе предавались, только позволили вам получше скоротать ночь

.

.

.

Своими воззваниями, бро шюрами, комитетами защиты и партизанщиной Морель, как должно вам казаться, тщился осуществить недостижимую мечту, в одиночку пропеть гимн надежде

.

.

.

Но я не могу до пустить подобного скептицизма и предпочитаю верить, что и вы питаете тайную симпатию к этому бунтарю, вбившему себе в голову, что он может вырвать у самого неба какое-то Не плачь (нем

.

)

.

Ромен Гари Корни неба уважение к нашему роду

.

В конце концов, мы несколько миллионов лет назад выбрались из тины и кончим тем, что когда-нибудь восторжествуем над жестоким законом, который был нам предписан, потому что наш друг прав: этот закон давно уже пора изменить

.

И тогда от нашей слабости останется лишь сброшенная на ходу лишняя оболочка

.

Иезуит коротко кивнул, - жест, который мог вызвать и внезапный скачок лошади, а может, то был знак согласия

.

Тонкие, но не злые губы, которые смягчались еле заметной ирониче ской складкой в уголках рта;

пронзительный взгляд узких глаз, крупный костистый нос - отец Тассен напоминал обликом бретонского моряка, привыкшего вглядываться в даль

.

Вра ги любили вспоминать, что среди предков иезуита были знаменитые морские разбойники, а он не сердился, когда намекали, что в нем течет кровь искателей приключений

.

Он ведь и сам пережил одно из самых прекрасных и увлекательных приключений, которые выпадают на долю человеку, освобождая его от сомнений и вселяя уверенность в конечное торжество счастья

.

Он медленно покачивался в седле в такт ходу лошади, иногда быстрым движением поворачивал голову, чтобы посмотреть на горы или на дерево, на причудливое переплетение ветвей, ласкавшее глаз, ибо уже давно предпочитал знак дерева знаку креста

.

Он улыбался

.

Pages:     | 1 |   ...   | 8 | 9 | 10 |    Книги, научные публикации