В-четвертых, повседневная бытовая жизнь теснее связывается с экономикой и политикой. Происходит сближение будничных разговоров, профессиональных дискуссий и научной полемики. Наука как бы растворяется в социуме, сближается с повседневностью, политической и культурной практикой. Дело даже не в том, что возрастает значение каких-то личных решений, но в том, что сама личность - с ее неповторимым душевным складом, языком, эмоциональной восприимчивостью и выразительными жестами все в большей степени заполняет собой пространство культуры, отодвигая на задний план отвлеченные идеи и ролевые отношения. Нет больше национальной идеи, классовой идеи, социалистической идеи, хотя есть множество ярко выраженных национальных, классовых, идеологических типов личности. Этот процесс вытеснения роли - личностью, связан с вторжением приватных форм в публичную сферу. Он симптоматичен и важен, хотя в нем много фальши, искусственности. Однако, эта искусственная гипертрофия приватного, личного активизирует многие, в прошлом, подпольные виды дискурса, которые всплывают наружу и омолаживают культуру.
Традиционное понятие дискурсивности очевидным образом противоречит нынешнему представлению о дискурсе. Дискурсивное мышление или речь характеризовались такими признаками, как вербальность, логичность, рациональность, безличность. Дискурсивность есть нечто, противополагаемое потоку сознания, непосредственной ассоциативности, образности, эмоциональности. Но дискурс в сегодняшнем понимании - это единство дискурсивности и потока сознания. Д.Н. Гилберт и М. Маклей, изучавшие коммуникацию в науке, объединяют в понятии дискурса все формы выражения мысли ученых - от журнальных публикаций и сообщений на конференциях - до кулуарных разговоров, шуток, подтруниваний, которые предполагают говорящего и слушающего, намерение одного воздействовать на другого. Стандартность, типичность многих коммуникативных ситуаций привела к выработке типичных дискурсов: лекции, проповеди, пропагандистской речи, президентскому посланию. Как внутри науки, так и вне ее в зависимости от темы разговора, числа и характеристики участников, складываются различные типы дискурса, а в соответствии с ними эксплицируются, выводятся на свет различные слои, уровни культурной реальности, подлежащей научному осмыслению. Разговор с глазу на глаз обнажает одну реальность культуры. Тот же разговор, если он происходит перед Эльмар СОКОЛОВ глазами телезрителей, будет восприниматься иначе и высветит иные его слои. Они различаются в зависимости от степени публичности - приватности. Воспитатель в школе, социолог-аналитик в президентском совете, лидер партии в парламенте, отец, наставляющий сына, опираются на различные интерпретации культуры. Это - естественно. Для одного важна опора на гуманизм и общечеловеческие ценности; для второго - понимание устойчивых черт человеческой природы и традиционных политических механизмов; для третьего - национальные традиции и идеалы; для четвертого - жизненная мудрость, терпимость, теплота в отношениях. Сегодня мы имеем на политической арене и такие личности, которые говорят и делают то, что хотели бы сказать и сделать официальные, облеченные властью лица, но по протоколу - не могут. Таков, на наш взгляд, феномен Жириновского.
4. Культура как виртуальная реальность и три ветви культурологии В принципе, возможно рассмотрение культуры под разными углами зрения в форме различных дискурсов. Для каждого дискурса характерно особое видение культурной реальности. Переход к дискурсному пониманию культурологии влечет за собой особое понимание его предмета, то есть культуры, которая оказывается не опредмеченной и завершенной, а виртуальной реальностью, выстраиваемой каждый раз по особым правилам и с особыми целями. Существенно разграничение трех видов дискурса, относящихся к прошлому, настоящему и будущему и соответственно, трех видов культурологии - ретроспективной, презентивной и перспективной.
Культура прошлого - предмет ретроспекции - для нашего наивного взгляда кажется чем-то вполне определенным, состоявшимся. Если уже не ощутимой сегодня, то материализовавшейся в прошлом. Кажется, что лишь о прошлой культуре можно говорить, как о предмете науки: ведь настоящее еще только строиться, а будущего просто нет. Но твердая реальность прошлого во многом - мнимая. Во-первых, нам известны лишь документы древности. Но они постоянно вновь и вновь интерпретируются в свете открытий современного жизненного опыта. Во-вторых, экзистенциальные, т.е.
глубинно-психологические мотивы ретроспективной культурологии основаны на луважении к минувшему, на культе почивших предков, на идеализации исторических событий, личностей, которые приобретают то героические, то сатанинские черты. Многоразовое осмысление в прошлом делает его все более связанным, монолитным. Ретроспективная культурология является по преимуществу синтезирующей, типологизирующей и индивидуаВОЗМОЖНА ЛИ КУЛЬТУРОЛОГИЯ КАК НАУКА лизирующей. Живая жизнь часто не оставляет ни времени, ни сил для ее осмысления. К тому же, злоба дня, т.е., мощные, но поверхностные веяния, отвлекают внимание от главного.
Ретроспективная культурология, выходящая за рамки науки в мифологию, историографию, романистику - лоформляет культуру прошлого в виде четко очерченных культурно-исторических типов, эпохальных событий, великих исторических личностей.
Вторая - презентативная ветвь культурологии имеет совершенно иные экзистенциальные, интеллектуальные и социальные истоки. По отношению к настоящему мы чувствуем себя победителями или жертвами, питаем к нему любовь, гордость, ненависть, презрение. Если мы хотим понять в какой культуре мы живем, мы не только должны черпать информацию из книг и разговоров, но должны участвовать в общественной жизни своими личными решениями и поступками. Мы имеем, как правило, некоторое схематическое видение настоящего, которое обычно сопоставляем с прошлым или с картинами жизни иных культур. Но мы сознаем его приблизительность. Выстраивание образа современной культуры неотторжимо от процесса жизни и самореализации личности - политика, романиста, философа. Уже вступление в брак, публикация книги, избрание в политический орган меняют представление человека и о себе, и о культуре. Картина культуры рисуется усилиями многих лиц, которые спорят, разоблачают или хвалят друг друга, о многом умалчивают и многое искажают. Выработка образа культуры приобретает черты напряженного диалога и идеологической борьбы.
Современная культура есть, казалось бы, самая жесткая реальность, не считаться с которой - невозможно. Но она кажется очень рыхлой, неоформленной по сравнению с прошлым, где все было четко, ясно, все расставлено по местам. Повседневность часто кажется пустой, неполноценной - много времени пропадает зря. Но как понять такое самочувствие Видимо, существует представление о неком фокусе жизни, полноценном бытии, которого никто не достигает. Все, что делаешь, кажется эфемерным, незавершенным, недодуманным. И чем значительней социальная роль личности, тем сильнее впечатление неполноты бытия. Есть какое-то странное противоречие между активной и созерцательной жизнью (лvita activa и vita contomplativa) о котором много спорили средневековые философы.
Практическая жизнь - это максимальная вовлеченность, зримые, но малые по вселенским масштабам - результаты. Созерцательная жизнь - это отстраненность, незримые, но, возможно, эпохальные результаты. Активно живущий человек теряет себя. Созерцающий - себя находит, ибо только он способен глубоко идентифицировать себя с эпохой, культурой, политиЭльмар СОКОЛОВ ческим движением. Это ли не парадокс Конечно, во все времена было гораздо больше людей, поглощенных заботами о хлебе насущном, то есть, активных. И гораздо меньше - отшельников - созерцателей. Во всех обществах существовал, хотя и немногочисленный, праздный класс, некоторые представители которого не только лохотились на лис, но и размышляли о судьбах мира. Философы-созерцатели жили чаще всего одиноко и поэтому не могли испытывать чувства заброшенности или героического миссионерства. Они должны были формировать какой-то компенсаторный психический комплекс, а то и просто сходить с ума как Ницше. Герман Гессе задумал соединить активную и созерцательную жизнь. Он населил созерцателями целую провинцию. Они были заняты исключительно лигрой в бисер.
Гессе предусмотрел, что это должны быть избранные, лучшие люди: они должны быть свободны от деловых забот; огорожены от треволнений борьбы за существование, не иметь семьи. В Педагогической Провинции личные и социально-ролевые отношения совпадают. Но люди живут, мыслят, говорят по определенным правилам. Игра в бисер - не труд, а образ жизни.
Это - полноценная, здоровая активность, в которой нет специализации, нет недостатка в общении и одиночестве. Это сообщество, напоминающее одновременно научный институт, монастырь, аристократический курорт в швейцарских Альпах. Однако по сравнению с жизнью игроков в бисер жизнь ученых, отдыхающих и монахов кажется скудной и односторонней.
Игра в бисер активизирует человека целиком, активизирует его личные и родовые свойства. Поэтому она трудно представима. Игра в бисер - нечто среднее между шахматной партией, музыкальной импровизацией, научным диспутом, доказательством теоремы, стихосложением. Зная этот язык, можно проникнуть в любую часть культурного пространства, но овладению этим языком нужно посвятить всю жизнь. Гессе хотел показать, как совмещаются и преодолеваются друг в друге - жизнь, созерцание, наука, спорт, искусство, философия и молитва. Это был смелый замысел и вряд ли Гессе его осуществил. Но все же его роман задает какое-то новое направление духовным и социальным исканиям.
Презентативная культурология, подобно игре в бисер, сочетает в себе теоретизирование и практический опыт - творчества, любви, власти, хозяйствования и т.п. Опыт важен не только своими результатами, но и тем, что формирует особенный тип ума. Власть формирует властный ум, любовь - любящий ум, наука - познающий ум. На пересечении жизни и созерцания складывается культура, как реальность, которую можно назвать виртуальной потому, что она всегда только становиться, и никогда не бывает такой, какой хочет и могла бы стать.
ВОЗМОЖНА ЛИ КУЛЬТУРОЛОГИЯ КАК НАУКА И еще в большей степени является виртуальной культура будущего, служащая предметом перспективной культурологии, которую можно также назвать футурологией или утопией. Утопическая культурология - ценная и нужная область познания. В отличие от ретроспективной она скорее аналитична, панорамна, образна и диалектична. Нужно честно сказать, что будущее не познаваемо методами классической науки. Но представлять себе будущее - чрезвычайно важно. Экзистенциально мы относимся к будущему с надеждой и пониманием. Интеллектуально мы строим его, экстраполируя в будущее тенденции настоящего, выявляя вызовы будущего и возможные ответы на них. Мы не должны обольщаться мыслью, что будущее будет светлым. Свет и тьма будут чередоваться в нем как всегда. Однако сегодня человек должен взять на себя и практическую заботу о будущем - в большей степени, чем когда-либо раньше. Поэтому утопическая, проектирующая культурология становиться наиважнейшей областью социальной работы, в которой ничто не должно откладываться на потом. Основная цель проективной культурологии - выработка стратегии деятельности, выявление наиболее перспективных целей, достижение такого состояния общества, в котором доминировали бы мир, сотрудничество, следование закону, открытость, свободное развитие личности. Эти и другие цели могут быть реализованы только при условии, если мы сегодня начнем вкладывать в них свои силы и ресурсы. Наши стратегические цели - это воспитание, наука, образование, искусство. Рыночные отношения не могут, и не должны сколько-нибудь широко распространяться на область культуры.
Культура вырастает из семени, подобно растению. И если ухаживать за ней, заботясь о ее здоровых ростках и вовремя отбрасывая больные, уродливые, то можно многого достигнуть.
Э. Соколов, ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПОНЯТИЕ ЖИЗНИ АКТУАЛЬНЫМ ДЛЯ КУЛЬТУРНОЙ АНТРОПОЛОГИИ Борис МАРКОВ Человек и культура Среди разнообразных определений культуры (лобраз жизни людей, духовное наследие, коллективное знание, социальные нормы поведения, матрицы отношений к окружающей среде, коммуникативные стратегии, лобраз мысли, ментальность как набор духовно-телесных структур и т.п.) встречаются и ссылки на жизнь. Классическая концепция культуры сложилась на основе противопоставления культурного и природного. Она унаследовала гоббсовскую теорию общественного договора, согласно которому общественное состояние резко отличается от лестественного, в котором люди воюют друг с другом. Культура - это отказ от принуждения и насилия, она опирается на реализацию доброй воли людей, строится на рациональном знании и опирающимся на него морали, праве. В эпоху Просвещения идея человека, с одной стороны, основывается на разуме, а с другой - на природе. Это не казалось противоречивым потому, что просветители не столь резко, как мы, разрывали природу и культуру. Они верили, что в обществе действует лестественный закон и считали, что разум не чужд природе. Например, Кант восхищался тем, что природа как бы устроена по принципам человеческого рассудка. Суть концепции природы человека состоит в утверждении, что она неизменна. Театр жизни все время меняется, актеры выступают с разными ролями, в разных одеждах, говорят и действуют сообразно тем или иным обычаям, но их внутренние побуждения и мотивы, страсти и желания остаются во все века одинаково неизменными. Отсюда для философской теории человека не имело никакого значения все связанное с расой, темпераментом, национальностью, историей, культурой, повседневностью и т.п. Шекспир и Расин каждый по своему были убеждены, что характеры их героев не связаны с историческими обстоятельствами, что их драмы были бы одинаково понятны как древним, так и современным, а также будущим зрителям.
ПОНЯТИЕ ЖИЗНИ...
Иллюзорность допущения о неизменности природы человека становилась все более очевидной не только по причине развития этнографии или культурной антропологии. В конце концов люди всегда и везде путешествовали и сталкивались с чужим, но в редких случаях это приводило к релятивизации и тем более критике своего.
Pages: | 1 | ... | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | ... | 62 | Книги по разным темам