Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 59 | 60 | 61 | 62 |

Если игра театра - это манипуляция, то игра аристократии - это некое таинство, тайнодействие. И в этом тайнодействии создается мир истинных ценностей. Таинство этой игры принципиально важно, ибо удовлетворение от тайны для аристократа тождественно удовлетворению от власти. Отметим этот момент. Смысл аристократической власти состоит в том, чтобы позволить себе игру. Такую игру, на которую могут претендовать только избранные. И наличие такой игры является прерогативой суверенитета аристократической власти.

В этих двух играх принципиально по-разному относятся к имени.

В игре театра имя выносится на публику, как торговая марка. Имя является знаком совокупности объектов, сделанных определенным человеком. В таком случае имя принадлежит не столько человеку, сколько этим объектам, которые этот человек представляет публике.

И тогда имя - это не более чем эмпирическая дескрипция.

Имя аристократа - ни в коем случае не является эмпирической дескрипцией, оно самоценно. Аристократ - это человек, для которого имя абсолютно. И его самоценность позволяет отделить имя от произведений и рассматривать это имя как целое по отношению к частям (произведениям). Если для человека театра имя - вещь публичная, оно выносится на публику, то для аристократа имя - есть вещь сугубо приватная. В такой ситуации обсуждение имени в связи с тем или иным произведением, не важно, похвала это или порицание, - есть дискредитация самого имени. Писатель - аристократ пишет не для публики, точнее он пишет прежде всего не для публики, а для круга посвященных. В каких-то ситуациях он может возражать и препятствовать появлению своих произведений на публику, в каких-то может этому не препятствовать. Художественный текст, в отличие от тех или иных протоколов, всегда предполагает разночтение. Поэтому его появление на публике вещь допустимая. В такой ситуации важно только одно - сокрытие имени автора произведения. Если наша интерпретация культивирования имени в ариВадим СЕМЕНКОВ стократическо-феодальной культуре верна, то становится понятным смысл сокрытия имени в Шекспировском вопросе.

Если это писал аристократ, приобщенный в силу своего положения к действиям власти, и очевидно испытавший на себе все политические коллизии того периода, то и сами тексты (прежде всего на тему власти), являются не конъюнктурой, не репликой в адрес власть имущих и не политическим заказом из вне, как это получается в театральной версии, а вещью глубоко интимной и предназначенной прежде всего для ближнего круга. Иное дело, что художественное совершенство этих текстов позволяет их воспринимать и непосвященным, в том числе и непосвященной публике театра Глобус. Линия аристократического происхождения автора заставляет нас признать двойное дно если не во всех текстах Шекспира, то уж в его наиболее значимых трагедийных произведениях. А признавая это второе дно, мы должны допытываться : что хотел сказать автор своему кругу Мало того, нельзя отрицать, что разговор этот мог быть многосторонним. В таком случае надо искать ответы на эти тексты - обращения. Автор Гамлета и Бури был безусловным художественным лидером в свою эпоху. Но любое творчество требует общения с понимающими тебя. То есть, такое общение, когда возникает момент творческого диалога. В противном случае, получается, что человек, о с о з н а ю щ и й свой художественный приоритет по отношению к своим коллегам (а Автор Гамлета не мог не осознавать этого), творил в коммуникативном вакууме, последнее же для творчества невозможно по определению. Книга Гилилова ценна не тем, что он указывает на определенную фигуру как истинного Автора этих текстов, а тем, что он сумел показать тот круг, в котором возникали и циркулировали эти тексты по преимуществу.

Гилилов обозначает этот круг как группу поэтов Бельвуарской долины. Эта группа включала в себя таких именитых литературных деятелей своей эпохи как Бен Джонсон, Майкл Дрейтон, Джордж Чапмен, Джон Марстон, ныне очень популярного Джона Донна. Эта группа была в той или иной степени вовлечена в большую политику и имела выход на графов Пембруков, Саутгемптонов, и вплоть до блистательного и злополучного фаворита королевы Елизаветы Роберта Девере, 2-го графа Эссекса и самого короля Иакова. Эта группа людей была ближним кругом, творческой микросредой той персоны на которую указывает автор Игры об Уильяме Шекспире.

И здесь перед нами встает проблема понимания самого уровня английской культуры рубежа XVI-XVII вв. Что мешало и мешает ШЕКСПИР КАК РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ АНГЛИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ многочисленным исследователям английской культуры во всем мире, и прежде всего в самой Англии, увидеть какую-либо иную фигуру, кроме фигуры ростовщика Уильяма Шакспера из Страдфордана-Эйвоне. Этому мешало как минимум одно серьезное обстоятельство: изменение социокультурной ситуации в Англии в ходе английской революции. Английская революция, произошедшая буквально в следующее поколение за поколением Автора(sic!), была очевидно для Англии по своим социокультурным последствиям не менее великой, чем Французская революция для Франции. Как и во Франции, в ходе английской революции произошла смена типа культуры.

Эта смена не имела столь радикальных внешних форм, как во Франции, но по своему содержанию она была ничуть не менее радикальна. Поясним нашу мысль следующим теоретическим замечанием.

Всякая состоявшаяся революция, в том числе и революция в культуре, основывает свои действия на механизме забывания одной культуры, одних ценностей и обретение иных ценностей и иного культурного типа. Мы начали свой разговор с упоминания двух линий в английской культуре XVI - XVII вв. : линии театра и линии аристократии. Если автор - человек театра, то значит, в английской культуре того периода линия театра имела приоритет по отношению к аристократии. Если же автор - человек аристократического круга, то ситуация получается обратной.

Пожалуй не найдется ни одного культуролога или шекспироведа, рискующего заявить, что в английской культуре Шекспировского периода линия театра однозначно доминировала над линией аристократии. (Если Автор - человек театра, то максимум, что мы можем сказать, что именно театральная, а не аристократическая культура породила из себя художественного лидера эпохи; но этот художественный лидер не изменил соотношения линий культур в эту эпоху).

И тогда, английская революция предстает перед нами не только как революция политическая и экономическая, но и как революция в культуре. Революция, не просто переменившая соотношение линии театра и линии аристократии, в пользу первой, но и оказавшая существенное влияние на уровень культуры феодальной аристократии в Англии. Это касается прежде всего изменения характера самого творческого акта. Произошло забывание целого ряда ценностей Елизаветинской Англии. У Гилилова приводится подробная история шекспировского вопроса из которого видно, что в течении 50 лет после английской революции пьесы Шекспира мало кого интересовали и весьма не регулярно шли в английских театрах. Подлинное Вадим СЕМЕНКОВ возрождение интереса началось еще позже - к концу XVIII в. В культурологии такая ситуация обозначается как доминирование механизма забывания в культуре по отношению к механизму ее памяти. Прежде всего забыванию подверглась сама игра как тайнодействие. Очевидно, что такого рода игра, где целая группа людей выстраивает ситуацию таким образом, чтобы имя художественного лидера эпохи никогда не стало известно широкому кругу людей (но не кругу посвященных), свидетельствует о наличии не просто высокой культуры. Здесь мы видим нечто большее: наличие высокой культуры, достигшей крайней степени своего развития и обозначившей себя в знаке. Шекспир предстает как знак этой культуры. Высокая культура Англии XVII в. заимела свой знак - Шекспир - такое в истории мировой культуры бывает крайне редко. Напомним, что трактовка Автора как переписчика пьес не позволяет указывать на него как знаковую фигуру высокой культуры. Конечно можно говорить о высоком положении актера в ту эпоху, но лишь в расчете на то, что читать это будут люди без гуманитарного образования.

Игра такого уровня сложности, представление о которой дается в рецензируемой нами книге, требует значительного числа лиц понимающих и принимающих правила этой игры. И в книге Гилилова приводится огромный фактический материал, указывающий на наличие такой культуры в Англии рубежа XVI-XVII вв. Однако, достигнув такой степени сложности культура становится очень неустойчивой и достаточно легко поддается замене на иной, более простой тип культуры. Тут стоит указать на замечание Константина Леонтьева о лцветущей сложности в культуре. За очень небольшой период - в несколько десятилетий - культура английской аристократии совершив творческий рывок, обрела к началу XVII в. очень сложный язык, позволяющей создавать качественно иную объективацию в культуре. Последствия этого рывка были подобны кессоновой болезни: ситуация в культуре и в обществе стала неустойчивой.

Можно предположить, что Английской революции не нужно было прибегать к внешне радикальным формам для смены типа культуры, ибо степень сопротивления прежнего типа культуры была незначительной. Представляется, что культура английской аристократии не просто сдала свои приоритетные позиции, будучи постоянно теснимой на социальную периферию, она потеряла свой прежний уровень. Похоже, что это выразилось прежде всего в изменении самого творческого акта как некоего таинства. Стал исчезать дух корпоративности очень интересно сочетавшийся с понятием свободной личности. Конечно, эта культура продолжала и продолжает функционировать, но вряд ли в дальнейшем она достигала художественного ШЕКСПИР КАК РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ АНГЛИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ уровня культуры Елизаветинской эпохи. Однако сам факт наличия аристократической культуры в дальнейшей английской истории создавал иллюзию преемственности аристократической культурной традиции. Конечно, о преемственности этой традиции можно говорить, но, пожалуй, лишь в сугубо формальном смысле. А по сути имела место утрата определенного культурного уровня.

Линия театра в английской культуре не просто взяла верх над линией аристократии, а предстала как ей равноправная в прошлом. Соответствующим образом стала выстраиваться и культурная политика. Шекспир становится политической фигурой и вопрос о Шекспире - политическим вопросом. Суть политики - в определении центра и периферии культуры. Центр определяется исходя из того, где осуществляется главный творческий опыт культуры. Если этот опыт осуществляется сейчас как тогда в линии театра, то нынешние приоритеты легитимны уже по праву своей культурной преемственности. Исходя из такого понимания легитимности традициям современной британской аристократической культуры задаются те правила и нормы поведения, которые генетически восходят к демократической, простонародной Англии. И тогда имя Шекспира в этой культурной политике обозначает не реальную утрату определенного культурного наследия, а его мнимое обретение.

В. Семенков, SOCIAL DANCE AS A SOCIAL THERMOMETER Dedicated to Selma Jeanne Cohen Sergey SIPAROV Among a great variety of expressive media the social dance plays an important role. This is due to the fact that it is not only present in every known form of the human social behavior, but also to the appeal felt almost by everyone in an appropriate age. Moreover, the great majority of people enjoys dancing throughout all their lives at least as viewers. Actually, we should distinguish two forms of dance: the ballet, which may be called the higher cultural form, since there is a lot of famous choreographic schools basing on various paradigms, and even theories, which are undoubtedly the essential part of the philosophical overview, and the social dance, taking its origin from the folk-lore dancing. In this brief review I would like to regard the changing of the form of the social dance during the last two centuries, paying attention to the influence which social life and its ways produced upon the social dance.

Imagine the great hall in the house of an aristocratic family at the beginning of the XIX century or at the end of the XVIII. The music is playing, the gavotte is at full speed, or maybe it is a mazurka In any case, if we have a happy chance to stay on the balcony, embracing the hall at the second floor level, and look at the dancing people, and make snap-shots with a portable camera, we can notice the obvious structure in what is going on beneath. The dance is performed not by separate pairs but by quadroons or octaves, the partners are changing according to strict regulations which every dancer seems to know, understand and enjoy. One can't but feel solemnity, be it a slow or a rapid part of the dance, and at the same time there is nothing to make you feel unnatural. If we look at the photo of such a dance, we shall immediately observe the order which resembles crystal to the high extent, with different atoms of two types present in corresponding places, with an obvious symmetry. What a play for a crystallographer! SOCIAL DANCE AS A SOCIAL THERMOMETER Now skip a century. Can anybody resist a temptation to dance, when Strauss himself is to conduct the orchestra, playing waltz in the lively city of Vienna Alas, we have to climb up the staircase to the same balcony or its twin, and throw a look at what is going on. No octaves or even quadroons, pairs are waltzing, waltzing this way and that, crossing the hall in every possible and impossible direction, following trajectories which are most close to circles or figures of eight.

Snap-shoot again, look at the photo. No symmetry, no order, no crystal. Instead of the crystalline order we can observe the molecules consisting of two atoms of the different type each. Judging by subsequent photos observation, they move in the ways that have structure.

And this is a circle. Happy molecules they are, waltzing together.

Skip half a century. Jazz is none the worse. Foxtrot is an intrigue, a flirtation, you feel how your blood is running through the arteries following the enchanting rhythm. Being a serious investigators we have to fulfill the same procedure again, only using a better optics. And we see on the photos that the atoms, which these known to us molecules consist of, start to oscillate, the distances between them start to vary.

A decade Ч and rock-n-roll drew those atoms away from each other. And then twist, shake, rock as it is and the break dance... No more molecules, separate atoms try to find their way, shaking, rotating, oscillating, bending and winding Ч in complete loneliness. The atoms are different but now it's rather difficult to find which of the two former types they belong to.

Pages:     | 1 |   ...   | 59 | 60 | 61 | 62 |    Книги по разным темам