
В. Мау
Российские реформы сквозь призму латиноамериканского опыта: некоторые итоги и тенденции
Сравнительный анализ экономического и политического развития посткоммунистических и латиноамериканских стран становится в последние годы все более популярным. Более того, по мере продвижения одних стран от коммунизма, а других от авторитарного популизма актуальность подобного рода сопоставлений нарастает. Опыт демократизации сменяется опытом осуществления экономических реформ.
Предметом этого доклада является выявление основных направлений влияния латиноамериканского опыта на развитие экономических реформ в СССР и в России. Основное внимание я хотел бы уделить проблемам, наиболее существенным для настоящего, постстабилизационного этапа развития российской экономики - экономико-политическим проблемам устойчивости и роста.
1. Общее и особенное в развитии России и Латинской Америки
Интерес к латиноамериканскому опыту обострился в СССР в середине 80-х годов. Отчасти это было связано с нараставшим пониманием необходимости осуществления серьезных экономических реформ в стране Уразвитого социализмаФ, что подталкивало к поиску и анализу возможных образцов и моделей. Хотя в ряду возможных образцов для подражания обращение к латиноамериканскому опыту все-таки воспринималось как дань экзотике, как некоторая теоретическая экстравагантность.
Между тем соответствующие сопоставления могли иметь под собой серьезные теоретические (методологические) и практические (исторические) основания. Сказанное касается целого ряда экономических параметров и политических проблем.
Прежде всего, сопоставимость уровня социально-экономического развития, измеряемого через показатель ВНП на душу населения (табл. 1). Сопоставимость этого параметра по разным странам не только является свидетельством определенной социально-экономической общности, но и несет важную политическую нагрузку. Именно этот уровень, как показано С. Хантингтоном, является критическим для сохранения авторитарных и тоталитарных режимов, именно при этом уровне социально-экономического развития бурное развертывание демократических процессов становится в высокой степени вероятным1.
Таблица 1
ВНП на душу населения в 1985 году в СССР и в отдельных странах Латинской Америки
СССР | Аргентина | Бразилия | Чили | Мексика | |
Доллары США в ценах 1990 (a) | 6715 | 6912 | 4902 | 5145 | 5141 |
Доллары США в ценах 1993 (b) | 5418 | 7088 | 5385 | 5415 | 6861 |
(a) - Maddison Angus. Monitoring the World Economy. Paris: OECD P. 201.
(b) - Россия в меняющемся мире. М.: ИЭА, 1997. СС. 225-226.
Другой фактор, общий для СССР и ведущих латиноамериканских стран, кроется в особенностях их экономической истории ХХ столетия. Точнее, в характерном для них типе догоняющей индустриализации, основанной на стратегии импортозамещения. Индустриализация в этих странах происходила при активном участии государства, создававшего тепличные условия для развития национальной промышленности. Этот курс мог мотивироваться различными аргументами - от необходимости защиты от капиталистического окружения до необходимости ослабления зависимости от мировых капиталистических рынков. Но во всех этих случаях неизбежным становилось формирование жесткой социально-экономической и производственно-технологической конструкции, низкоконкурентной с точки зрения мировых критериев эффективности и чреватой обострением политической нестабильности при попытках проведения структурных реформ (будь то в начале Уимпортозамещающего путиФ, или при выходе из него). И именно импортозамещающий путь в индустриальный мир предопределил комплекс важнейших особенностей функционирования социально-экономических систем рассматриваемых здесь стран по обе стороны Атлантики (или, если угодно, по обе стороны Тихого океана).
Наконец, перед всеми названными странами встала к 80-м годам задача преодоления рамок индустриализма и выход в постиндустриальное общество. Достижение данного уровня среднедушевого ВНП также являлось признаком готовности соответствующих стран к переходу на новую ступень развития, хотя конкретные структурные предпосылки этого перехода в СССР и ведущих странах Латинской Америке, конечно же, не совпадали2. В то же время наличие авторитарных традиций во всех рассматриваемых государствах в совокупностью с запаздывающим характером постидустриализации (аналогично поздней индустриализации) предопределяли формирование конфликта между задачами неомодернизации и демократизации, преодоления авторитаризма.
Это последнее имеет еще один аспект, на который указывают некоторые исследователи. Рассматриваемые страны отличает своего рода изолированность трансформации, то есть осуществление реформ вне экономических и политических механизмов более развитых, более стабильных государств. Страны Центральной и Восточной Европы развиваются в направлении западноевропейской модели, что в значительной мере стабилизирует и упорядочивает их социально-экономические и политические системы, задает характер и важнейшие параметры развития. Россия же, как и большинство латиноамериканских государств, ориентирована на решение своих проблем в собственном социально-политическом контексте. Их трансформация не может быть вырвана из общемирового контекста, но влияние (прежде всего политическое и культурное) со стороны других стран и регионов является здесь гораздо более ограниченным. УВ России, как и в Латинской Америке, ситуация в этом плане принципиально иная: представляя иные миры, цивилизации и континенты, оба эти региона оставлены Уодин на одинФ со своими многообразными и все более обостряющимися проблемамиФ3.
Разумеется, схожесть развития обоих групп государств никак не следует переоценивать. Немало факторов и параметров развития позднекоммунистического и латиноамериканского мира были сугубо различными и даже противоположными.
Прежде всего, это различие институциональной структуры, сохранение в Латинской Америке институтов частной собственности и легитимно накопленного богатства в частных руках.
атиноамериканские страны имели также и опыт функционирования демократических институтов, опыт многопартийности. Авторитарные и военные режимы чередовались здесь с демократическими формами правления со всеми атрибутами традиционной буржуазной демократии. Собственно, в этом как раз и состоит коренное отличие авторитарных систем от тоталитарных.
Существенно иной была и социальная структура рассматриваемых стран. Для обществ советского типа характерна была крайняя форма эгалитаризма в официальном распределении доходов, социальное неравенство здесь было нивелировано, что подрывало стимулы экономического развития, но обеспечивало исключительную социальную стабильность общества. Так, коэффициент Джини, находившийся в СССР средины 80-х годов на уровне 25, в Бразилии превысил 60, в Мексике и Чили - 50 (табл. 2). Проблема бедности и социальной дифференциации была одной из основных доминант социально-политического развития большинства латиноамериканских государств на протяжении многих десятилетий4.
Таблица 2
Показатели социальной дифференциации. (коэффициент Джини)
Страны | Годы | коэффициент Джини |
СССР (a) | 1985 | 25,6 |
Россия (c) | 1991 | 26,0 |
Россия (b) | 1993 | 49,6 |
Швеция (c) | 1987 | 30,4 |
Великобритания (a) | 1985 | 29,7 |
Германия (d) | 1984 | 25 |
Италия (d) | 1986 | 31 |
США (c) | 1992 | 46,6 |
Чили (b) | 1994 | 56,5 |
Бразилия (b) | 1989 | 63,4 |
Мексика (b) | 1992 | 50,3 |
(а) - Atkinson Anthony B., Micklewright John. Economic Transformation in Eastern Europe and the Distributia of Income. Cambridge: Cambridge University Press, 1992. P. 112.
(b) - The World Bank. The State in a Changing World: World Development Report 1997. Oxford: Oxford University Press, 1997. P. 222-223.
(c) - Россия и ООН: Информационно-статистический справочник. М.: Госкомстат, 1995.
(d) - Gardiner Karen. A Survey of Income Inequality over the Last Twenty Years. London: LSE, 1993. P. 14.
Даже в посткоммунистической России, где социальная поляризация резко возросла, она все равно в двух важных аспектах отличалась от латиноамериканской. С одной стороны, показатели социального расслоения никак не дотягивали до латиноамериканских. С другой стороны, социальной структуре России нехарактерен раскол на два мощных и противостоящих друг другу полюса: слой чрезвычайно богатых весьма немногочисленен, и основная часть населения имеет более или менее схожие условия жизни, что особенно заметно при обращении не к среднероссийскому, а к региональным показателям распределения населения по доходным группам (табл. 3).
Таблица 3
Децильный коэффициент дифференциация доходов населения
1995 году
Россия | 10,2 |
Москва | 27,7 |
Санкт-Перетбург | 7,1 |
Северный | 10,3 |
Северо-западный | 10,7 |
Центральный | 13,8 |
Волго-Вятский | 7,1 |
Центрально-Черноземный | 6,7 |
Поволжский | 7,5 |
Северо-Кавказский | 7,3 |
Уральский | 8,4 |
Западно-Сибирский | 11,3 |
Восточно-Сибирский | 13,7 |
Дальневосточный | 13,3 |
Источник: Доходы и уровень жизни населения: Мониторинг. М.: Минтруд, 1997. С. 22.
Свою роль в УразведенииФ опыта этих стран сыграли и различия в ресурсообеспеченности. Богатство СССР природными ресурсами предопределило гораздо более широкие рамки функционирования и воспроизводства закрытой экономики, основанной на импортозамещающих идеях и технологиях. В Латинской Америке, при всей склонности различных политических режимов (правых и левых, военных и гражданских) к импортозамещению, экономическая политика в ХХ столетии имела все-таки волнообразный характер, популистские эксперименты сменялись либеральными эпизодами, а меры по ограничению иностранного капитала сменялись политикой Уоткрытых дверейФ. Ограниченность природных ресурсов ставила известные границы для импортозамещающей ортодоксии, от которых был практически полностью свободен Советский Союз5.
Из этого следует и еще одна важная особенность СССР и перспектив трансформации его экономики. Исключительная устойчивость советской социально-экономической системы, до поры до времени невосприимчивость к вызовам времени делали неизбежными гораздо более тяжелые последствия структурной перестройки, хотя и оттягивали момент ее осуществления. Результатом этого становилось, с одной стороны, все более масштабное отклонение советской экономической структуры от потребностей постиндустриальной эпохи, а с другой - обусловливали неизбежность масштабного спада производства во многих отраслях с началом адаптации к постиндустриальным реалиям.
Pages: | 1 | 2 | 3 | 4 |