Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |   ...   | 54 | И когда это благодатноеперерождение не происходит, свобода человека отрицается, он подвергаетсянасилию, за ним отрицается вс 1000 якое право. Тут обнаруживается все значениезакона для социальной жизни человека. Жизнь человека, его свобода и право немогут исключительно зависеть от духовного состояния других людей, общества,власти. Жизнь человека, его свобода и право должны охраняться и в том случае,если духовное состояние других людей, общества, власти невысокое, если ононедостаточно просветлено благодатью. Общество, которое захочет себя обосноватьисключительно на благодати, не пожелает знать закона, будет обществомдеспотическим. Так, коммунистическое общество тоже исключительно основано наблагодати, а не на законе, хотя и на благодати темной и нехристианской. Врезультате получается тирания, обратная теократии. И мы стоим перед следующимпарадоксом: закон не знает живой, конкретной, индивидуально неповторимойличности, не проникает в ее интимную жизнь, но закон охраняет эту личность отпосягательств и насилия со стороны других личностей, охраняет независимо оттого, каково направление и духовное состояние других личностей. В этом великаяи вечная правда закона, правда права. Христианство должно признать эту правду.Нельзя ждать благодатного перерождения общества, чтобы жизнь человека сталавыносимой. Таково соотношение закона и благодати. Я должен любить ближнего воХристе, это есть путь Царства Божьего. Но если у меня нет любви к ближнему, тоя во всяком случае должен исполнить закон по отношению к ближнему, должен бытьсправедлив и честен по отношению к нему. Нельзя отменить закон и ждатьосуществления любви. Это тоже было бы лицемерием. Я должен не красть, неубивать, не насильничать и когда любви не имею. То, что от благодати, всегдавыше, чем то, что от закона, никогда не ниже. Высшее не отрицает низшего, новключает его в себя в преображенном виде. Злом же является законническоеискажение самой благодати и любви, оно-то и ведет к насилию и отрицаниюсвободы, к совершенному отвержению закона. Так определяется отношение междуэтикой закона и этикой искупления. Этика искупления не может становиться наместо этики закона, она тогда становится насильнической и отрицает свободу. Двапорядка сосуществуют. И всегда благодатный порядок есть порядок преображающий ипросветляющий, а не насилующий. Высший образ пики закона естьправо.

Конфликт закона и благодати, этики закона и этикиискупления проходит через все конкретные этические вопросы, как мы это увидим.II чрезвычайно сложно отношение этических конфликтов к человеческой свободе и кдостоинству человеческой личности. Иногда враждебна свободе и личности этиказакона, иногда же враждебна этика благодати. Сама благодать не может бытьвраждебна свободе и личности, она дает свободу, преображает и укрепляетличность. Но то, как отражается в человеческом мире благодать и как онаискажается в нем, может быть враждебно и свободе и личности. Происходит двойнойпроцесс: в порядок благодати, в духовное общество, в церковь проникаетзаконничество, и в порядок закона, в общество мирское, в государство и культурупроникает начало благодати, уже искаженное законничеством. И от того и отдругого процесса свобода насилуется и личность страдает. Живая человеческаяличность насилуется и законом, и насильственной благодатью. На сложныхэтических конфликтах мы видим, как закон калечит жизнь, когда нужно было быпредоставить ее действию благодатных сил, и как насильственная благодатькалечит жизнь, когда нужно было закону предоставить охранение ее прав. Этовидно в жизни семьи, в жизни государства, в хозяйстве, в разных сферахкультуры. Проблема страшно осложняется еще тем, что кроме этики закона и этикиискупления есть еще этика творчества, связанная с дарами человека и с егопризванием. Эти конфликты не могут быть приведены к окончательной гармонии впределах нашей греховной земной жизни. Но могут быть установлены ценности, закоторые нужно бороться в разрешение этих конфликтов. Верховной ценностью неявляется счастье. Трагические этические конфликты опровергают ту ложнуюпсихологию и этику, которая видит в счастье цель человеческой жизни. Человекувнушили идею, что верховным благом и в 1000 ерховной целью является счастье,чтобы держать его в рабстве. Свобода и достоинство человека не позволяют видетьв счастье и удовлетворении цель и высшее благо жизни. Существует непреодолимыйконфликт между свободой и счастьем. На этом построена "Легенда о ВеликомИнквизиторе" Достоевского. Я согласен на несчастья и страдания, чтобы остатьсясвободным существом. Этика закона сулит счастье как результат исполнениязакона. Слушай меня, и будешь счастлив. Но и этика благодати, благодати,подвергающейся законническому перерождению, также сулит счастье. Особеннокатолической теологии свойствен такой эвдемонизм. Томисты и до сих пор ещеутверждают психологию, согласно которой человек всегда стремится к счастью иблаженству. Но современная психология, продолжая Достоевского, Ницше иКиркегардта, совершенно разрушила эту рационалистическую доктрину. Человек естьсущество свободное, духовное и творческое, и свободное творчество духовныхценностей он предпочитает счастью. Но человек есть также существо больное,раздвоенное, определяющееся темным бессознательным. И потому он не естьсущество, стремящееся во что бы то ни стало к счастью и удовлетворению. Никакойзакон не может его сделать существом, предпочитающим счастье свободе,удовлетворение и успокоение творчеству. Уже поэтому жизнь человека не можетбыть целиком подчинена закону. Благодать же дает лишь мгновения радости иблаженства.

а

Глава II

ЭТИКА ИСКУПЛЕНИЯ

1. Добро подблагодатью. Для всякого чуткого человека ясно, чтоневозможно довольствоваться законом, что добро законническое не разрешаетпроблемы жизни. Раз возникло различение между добром и злом, то не вчеловеческих силах его устранить, т.ае. победить зло. И человека мучит жаждаискупления, избавления не только от зла, но и от законнического различениядобра и зла. Жажда искупления свойственна была уже миру дохристианскому. Мынаходим ее в античных мистериях страдающих богов. В зачаточной форме мы находимжажду искупления уже в тотемизме и в тотемистическойевхаристии.<<79>> Жажда искупления есть великое ожидание, что Бог ибоги примут участие в разрешении мучительной проблемы добра и зла, примутучастие в человеческих страданиях. Бог снизойдет на землю, как огонь, и сгоритгрех и зло, исчезнет законническое различение добра и зла и законническоедобро, бессильное и терзающее человека. Жажда искупления есть жажда примиренияс Богом и единственный путь победы над атеизмом, внушенным человеческому сердцузлом и страданием мира. Это есть встреча с Богом, страдающим и жертвенным,т.ае. разделяющим мучительную судьбу человека и мира. Человек есть существосвободное, в нем есть элемент первородной, несотворенной, домирной свободы. Ноон бессилен справиться со своей собственной иррациональной свободой, с еебездонной тьмой. В этом его вековечная трагедия. И нужно, чтобы сам Бог низошелв глубь той свободы, в ее бездонную тьму и принял на себя последствияпорожденного ею зла и страдания. Искупление вовсе не есть примирение Бога счеловеком, как то извращенно представляет ограниченное человеческое сознание(судебная теория искупления).<<80>> Искупление есть прежде всегопримирение человека с Богом и Творцом, т.ае. победа над атеизмом, надестественным отрицанием Бога из-за зла и мук мира. Атеизм, как криквозмущенного человеческого сердца, победим лишь Богом страдающим и разделяющимсудьбы мира. На этом пути вместе с тем окончательно преодолеваетсяидолопоклонство, которое всегда остается в отвлеченном монотеизме. Еще вглубине язычества, знавшего лишь богов природных и не знавшего Богасверхприродного, люди искали помощи и излечения у тотема, у знахаря и мага, уцаря-бога или полубога. Человек не мог оставаться один, предоставленный своимсилам, зависимый лишь от власти безличного и бесчеловечного закона. Мир былполон богов, но боги были закованы в имманентном кругу природной жизни. Ипотому сами боги были подчинены року. На страдальческую судьбу человека некомубыло жалов 1000 аться. Человек изживал последствия неведомой ему безвиннойвины. Это раскрывается в греческой трагедии. Мир полон богов, но Богсверхмирный, сверхприродный не сходит в мир, не разделяет его судьбы и неосвобождает от рока. Мистерии искупления совершались в имманентном круговоротеприродной тварной жизни, и они выражали мучительную жажду человека, чтобы самБог помог ему в его мучительной борьбе. Если есть Бог, то трудно представитьсебе, чтобы он мог окончательно покинуть древний языческий мир, сотворившийстоль много великого и прекрасного, и предоставить его себе. Бог, очевидно,действовал и в античном языческом мире, но по-иному, через природу, а не черезисторию, как в еврейском народе. Человек никогда не остается совсем один ипредоставленный своим силам. Но он не сознает участия Бога в его жизни исудьбе. Таков результат этики закона. Бог дает закон, но не участвует в егоосуществлении. Когда добро находится под законом, оно в известном смысле естьбезбожное добро. Закон и значит, что Бог отошел от человека. И в этом источникбессилия закона изменить человеческую природу. В законе добро откалывается отбытия и не может изменить бытие. Искупление соединяет добро и бытие,преодолевает разрыв, установленный законом как последствием греха, оно естьвхождение сущего добра в самые недра бытия. Искупление вырывает корни зла игреха, но этим оно освобождает человека от безраздельной власти закона.Искупление означает прежде всего освобождение. Искупитель есть Освободитель.Закон же от рабства не освобождает. Искупление означает революционный переворотв нравственных оценках, переоценку всех ценностей. Оно устраняет неисчислимоеколичество табу, побеждает внешний страх нечистоты, все переносит в глубинучеловеческого сердца, переворачивает все иерархии, установленные в мире. Этикаискупления, этика евангельская есть уже этика богочеловеческая. В нравственномакте действует не только человек, но и Бог, не только Бог, но и человек, нетразрыва и противоположения, установленного законом. И то, что невозможно былодля человека, становится возможным для Бога.

Всем известно, что евангельская мораль строится напротивоположении морали законнической. Но христианский мир сумел жить и строитьсвое учение так, как будто бы этика евангельская и этика закона никогда несталкивались. Никто не сможет возражать против того, что христианская,евангельская мораль не есть мораль нормы и закона. Евангельская мораль естьмораль благодатной силы, неизвестной закону, т.ае. не есть уже мораль. Всехристианство есть не что иное, как приобретение силы во Христе и через Христа,силы перед лицом жизни и смерти, приобретение силы жизни, для которой нестрашны страдания и тьма, силы, реально преображающей. Настоящеепротивоположение и есть противоположение силы и закона, началаонтологически-реального и нормативно-идеального. Поэтому христианству совсем несвойствен отвлеченный морализм, столь характерный для всякого законничества инормативизма. Тут мы подходим к самой сердцевине христианской этики и этикивообще. Так можно формулировать основную этическую проблематику: может ли бытьидея добра целью человеческой жизни и источником всех жизненных оценок Этикаохотно соглашается положить в свою основу верховную идею добра и в этом видитсвою специфичность. Но как только идея добра, как верховная, положена в основуэтики, этика становится законнической и нормативной. Христианство в своихпервичных и девственных суждениях не только усомнилось в том, что идея добраявляется верховной в жизни, но и резко противоположило свою мораль морали,основанной на идее добра и норме добра. В основе христианства лежит неотвлеченная и всегда бессильная идея добра, которая неизбежно является нормой изаконом по отношению к человеку, а живое существо, личность, личное отношениечеловека к Богу и ближнему. Христианство поставило человека выше идеи добра иэтим совершило величайшую революцию в истории человечества, которуюхристианское человечество не в силах было вполне принять. Идея добра, как ивсякая идея, должна склониться и уступить, ког 1000 да приходит человек. Неотвлеченная идея добра, а человек есть Божье творение и Божье дитя. Человекнаследует вечность, от закона же ничего не останется. Так совершает Евангелиепрорыв из морали нашего мира, мира падшего и основанного на различении добра изла, к морали потусторонней, противоположной закону этого мира, морали райской,морали Царства Божьего. Человек искупается от власти закона. Евангельская этикаоснована на бытии, а не на норме, она жизнь предпочитает закону. Конкретноебытие, живое существо выше всякой отвлеченной идеи, выше и идеи добро.Евангельское добро и заключается в том, чтобы не считать добро верховнымначалом жизни, а считать человека таким началом. Евангелие показывает, что людибывают мерзки и лицемерны из любви к добру, из любви к добру истязают человекаи забывают о человеке. Суббота для человека, а не человек для субботы - вотсущность великой нравственной революции, произведенной христианством, в которойчеловек впервые опомнился от роковых последствий различения добра и зла ивласти закона. "Суббота" и есть отвлеченное добро, идея, норма, закон, страхнечистоты. Но "Сын человеческий есть господин и субботы". Христианство не знаетнравственных норм, отвлеченных, обязательных для всех и всегда. И потому всякаянравственная задача для христианства есть неповторимо индивидуальная задача, ане механическое исполнение нормы, данной раз навсегда. Так и должно быть, есличеловек, живое существо выше "субботы", отвлеченной идеи добра. Тогда всякийнравственный акт должен быть основан на бесконечном внимании к человеку, откоторого он исходит, и к человеку, на которого он направлен. Евангельская этикаискупления и благодати прямо противоположна формуле Канта: нельзя поступатьтак, чтобы это стало максимой поведения для всех и всегда, поступать можнотолько индивидуально, и всякий другой должен иначе поступать.Общеобязательность заключается лишь в том, чтобы каждый поступал неповторимоиндивидуально, т.ае. всегда имел перед собой живого человека, конкретнуюличность, а не отвлеченное добро.

Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |   ...   | 54 |    Книги по разным темам