Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 7 |

Дж.Л.Морено

Социометрия. Экспериментальный метод и наука об обществе.

Издательство Иностранной литературы, М., 1958. 137- 173с.

ПСИХОДРАМА С ДЕТЬМИ, ПРОТИВОПОСТАВЛЕННАЯ ПСИХОАНАЛИЗУ ДЕТЕЙ (1945)

В игровых ситуациях с детьми психоаналисты действительно создают структуру и помогают постановке экспе­римента. Они, конечно, не только наблюдают и анализи­руют материал, но также действуют в качестве вспомога­тельных ego для детей. Следовательно, с интеллектуальной точки зрения было бы нечестным заявлять, как это делают некоторые психоаналисты, что ребенка не следует толкать, что игровая ситуация не должна строиться, потому что в реальных условиях детской они действительно подталкивают, влияют и строят. В чем же преимущество не подвергать анализу и рассматривать как бессознательные те важные процессы, которые происходят между аналистом и ребенком, или преподавателем и ребенком, или между детьми. По-видимому, психоаналисты настаивают на приме­нении строгого анализа только в тех областях, концепции которых им известны. Но как только они вступают в новую область, для которой еще не разработали концепции, они или автоматически применяют концепции других областей, или преуменьшают динамическое значение нового. Психо­аналисты в этом случае противоречат своему собственному положению ланализировать. Но в ситуации со взрослыми существует параллель этому переносу. В игровой ситуации аналист становится контррежиссером, сорежиссером. Это означает, конечно, что в большей или меньшей степени про­исходит создание структуры. Как только этот факт признан, вместо тайного использования новых факторов, входящих в игровую ситуацию: а) другие лица — терапевт, преподава­тель и другие дети — в качестве необученных вспомогатель­ных ego, б) их межличные отношения, в) динамическая групповая структура, возникающая из их отношений, их спонтанность и творчество и возникающие постановки,— все они могут быть систематически развиты и контролируе­мы.

Игрушки, куклы и неодушевленные предметы старомод­ной детской являются весьма желательными в психодрама­тической детской. Но при бессознательной игре аналисту приходится стать сознательным психодраматистом, для того чтобы устранять постоянную угрозу здоровому разви­тию детей; мир игрушек и кукол является плохой заменой широкому внешнему миру и тем живым людям, с которыми им предстоит встречаться. Игрушки, куклы и предметы должны, следовательно, быть ложивлены реальностью при помощи вспомогательных ego, их представляющих.

Сопротивление психоаналистов, как лортодоксальных, так и неортодоксальных, игровой психотерапии, и в осо­бенности ее наиболее полной и определенной форме — пси­ходраме,— является все еще преобладающим положением: просто смотрите на детей и анализируйте их на расстоянии, оставьте игровую ситуацию аморфной, такой, какая она имеется у детей, не стимулируйте спонтанность детей, поз­воляя им отнюдь не больше того, что позволяет им та культурная среда, в которой они выросли, направляйте возмож­но меньше, что часто просто означает быть необщительным и безответственным. Это сопротивление коренится в такой теории психоанализа; это сопротивление, которое я особен­но ощутил между 1911 и 1914 годами, когда я начал при­менять игровую технику к детям, и снова, когда я открыл Stegreiftheater в 1921 году в Вене. Тогда принцип игры рас­сматривался как. противоположность, как антитеза психо­анализа. Хотя много лет спустя после того, как я предло­жил яркую форму применения игрового принципа в теории и практике в виде спектакля, аналисты, подобно Мелании Клейн (1926) и Анне Фрейд, начали возражать против его применения в качестве психоаналитической техники. По­требовались значительные усилия в конце двадцатых и на­чале тридцатых годов, чтобы идее игры было уделено соот­ветствующее внимание на собраниях психоаналистов, и даже теперь, в 1955 году, она далеко не полностью признается ветеранами. Причина ясна: игра является чужеродным телом в психоанализе, ее полное признание означает капи­туляцию всех психоаналитических концепций и их смену новыми. Это означает замену теории анализа теорией игры, или, более точно, теории психоанализа теорией психодра­мы. С самого начала в моих работах игровой метод был тесно связан с лэкспериментальным методом. С самого начала психоанализ противился экспериментальным методам, он держался только анализа. Игра, спонтанность, творчество, постановка, игровой катарсис, психодрама, социодрама, играние ролей — суть части естественного континуума, они являются ветвями того же дерева, у них общие корни. Пси­хоанализ и все аналитические производные принадлежат к другому континууму, и у них другие цели.

Дж.Л.Морено

Социометрия. Экспериментальный метод и наука об обществе.

Издательство Иностранной литературы, М., 1958.

ИГРАНИЕ РОЛЕЙ В СОЦИОМЕТРИЧЕСКОМ ИССЛЕДОВАНИИ (1934)

Когда наша попытка помочь Эльзе приспособиться к группе, в которой она жила, путем лечения внушением, анализа ее поведения, изменения ее функции в общежитии и функции ее подруг внутри группы не привела к измене­нию ее поведения, мы задумали создать для нее совершенно новое окружение. Вопросом являлось, где и с кем ее поме­стить. В этом случае социометрический тест являлся полез­ным методическим путеводителем, указывающим нам тех индивидуумов в коллективе воспитательниц, преподава­телей и других девушек, на которых было направлено ее спонтанное чувство. Когда мы обнаружили, что ее интерес более или менее сосредоточивался на некоторых лицах в трех разных коттеджах, мы обратили внимание на этих лиц, особенно на мотивы, побуждавшие Эльзу искать с ними общение, и то, как они реагировали на ее чувство. Поскольку объем ее знакомств в коллективе был мал, мы полагали, что, помимо этих лиц, могут быть многие другие лица, которые могли бы оказать благотворное влияние на нее, и мы пыта­лись увеличить круг ее знакомств, заставив ее встречаться с ними в группах, играющих роли.

Эльза участвовала в одной из импровизированных игро­вых групп, ей часто предоставлялась возможность играть различные роли — роли дочери или матери, подруги или возлюбленной, горничной или богатой дамы, воровки или судьи. Она играла эти роли в многочисленных стандартных жизненных ситуациях, таких, какими они представляются подростку, растущему в трущобах большого индустриаль­ного города. В этих ситуациях она имела дело с семейным конфликтом: отец и мать, занятые ожесточенными спорами, в конечном счете ведущими к разводу; с трудовым конфлик­том, когда ее увольняют с работы, потому что она поздно возвращается в общежитие; с любовным конфликтом, в ко­тором она любит юношу, такого же бедного и отверженного, как она сама. Анализ текста и жестов, используемых в этих импровизированных ситуациях, дал нам ключ к лучшему пониманию ее ранней жизни в семье и тому эмоциональному напряжению, которое постепенно довело ее до настоящего состояния.

При этой технике мы имели возможность видеть ее играющей vis-a-vis тех индивидуумов, которых она выбрала в социометрическом тесте, а также vis-a-vis других девушек, которых она не знала раньше, а также в ролях, выбранных ею самой или нами. Когда социометрический тест был повто­рен через четыре недели, она прибавила трех других дево­чек к тем, с которыми хотела жить совместно, и в свою оче­редь была выбрана четырьмя. Девочки, к которым она чув­ствовала влечение, делились на тех, которые в свою очередь выказывали влечение к ней, тех, которые отвергали ее, и тех, которые были безразличны к ней. Для того чтобы по­нять, какие связи обещали быть более длительными и бла­готворными, мы заставили ее играть в стандартных жизненных ситуациях с различными лицами, как отвергающими ее, так и чувствующими к ней влечение, для того чтобы мож­но было представить, каково будет их поведение по отно­шению к ней в жизни. Нашим принципом было дать девуш­кам возможность самим найти любую ситуацию, которая может случиться в жизни и с которой они могут встретиться в один прекрасный день. Сравнение серии записей 82 си­туаций показывает, что только две из семи девушек, выб­ранных Эльзой, вызвали у них спонтанное выражение, ко­торое находилось в благоприятном контрасте в отношении эмоции и суждения с ее повседневным поведением и в которых не было обычных мелких тенденций, которые проявля­лись в ее речи и действиях, когда она играла с другими девочками. Казалось, ей хотелось завоевать симпатию Жа­нетты и Флоренс, когда она играла с ними. После постепен­ного исключения коттеджей, не подходящих для Эльзы, и тщательного рассмотрения ее отношения к этим двум девушкам, а также к воспитательнице коттеджа II этот коттедж, по-видимому, оказался наиболее подходящим для Эльзы.

Дж.Л.Морено

Социометрия. Экспериментальный метод и наука об обществе.Издательство Иностранной литературы, М., 1958.

СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ ЭЛЕКТРОЗАПИСИ ДЛЯ КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ И ПСИХОТЕРАПИИ (1944)

Теперь, когда электрозапись терапевтических сеансов повсеместно признана и используется психотерапевтами всех направлений, может быть, стоит рассказать, как эта идея возникла у меня. Каждая новая идея имеет свой соб­ственный генезис, обычно в лице мыслителя, ни одна идея не возникает из ничего, хотя несведущему, которому не лизвестны муки первооткрывателя, и может так показаться.

Между 1921 и 1925 годами я был занят двумя параллель­ными исследованиями: во-первых, изучением электромаг­нитных полей и изобретением записывающего инструмента и, во-вторых, изучением спонтанности — творчества, а также инструментов прогресса лисследования спонтанно­сти (см. Stegreiftheater, 1923). Хотя эти две идеи кажутся несовместимыми, именно благодаря их комбинации возник­ла идея электрозаписи терапевтических сеансов.

В сотрудничестве с Франком Лерницем мы начали с того, на чем кончил датский инженер Паульсен. Мы предложили следующие улучшения: а) замена стальным диском тесьмы Паульсена; б) использование обеих сторон диска — одной для слуховых, а другой для зрительных впечатлений;

в) помимо этого, его использование в качестве лэлектромаг­нитного фонографа, чтобы связать инструмент с радио и телевидением и таким образом создать теле- и радиоконсерв. Вот почему изобретение было названо радиофильмом. Новость об этом изобретении была сообщена из Вены агент­ством Ассошиэйтед Пресс, а Нью-Йорк тайме впервые ознакомила с ней американского читателя (Нью-Йорк тайме, пятница, 3 июля 1925 г.):

Изобретение радиозаписи: венские ученые записывают диктора на диск фонографа.

Сегодня венская пресса сообщила о нововведении в ра­диовещании. Таковым является изобретение австрийского ученого Морено и инженера Лерница, которое, по их сло­вам, делает возможным фиксирование звуков радиовеща­ния так же, как на граммофонной пластинке, и их после­дующее воспроизведение любое количество раз. Главная часть аппарата состоит из дисков, на которые записываются звуки радиовещания при помощи спирали, состоящей не из более глубоких или более мелких нарезов, как на грам­мофонной пластинке, а из непрерывного ряда более или менее сильно намагниченных точек, согласно силе или объе­му звука. Также возможно записать только некоторые части, пропуская другие. Диски размагничиваются путем простого процесса и могут быть снова использованы. Изобретатели не заявляют, что они открыли какой-либо новый принцип, но что они просто объединили известные элементы в нечто определенно новое.

Американский концерн финансировал это изобрете­ние и вместе с моделью доставил нас в Соединенные Штаты в октябре 1925 года. Следовательно, я приехал в США не из-за социометрии или психодрамы, но благодаря нашему изобретению инструмента для электрозаписи. Идея созда­ния записей терапевтических сеансов представилась мне весьма важной возможностью сделать терапевтическое ис­следование более точным и объективным и наиболее полез­ным для психических больных. Вначале я упорно отвергал эту идею по следующим причинам: она противоречила гиппократову правилу — не опубликовывать истории болезни больных, особенно сведений интимного характера. Электро­запись терапевтических процессов и их последующее воспро­изведение казались неэтичными, полностью противоречащими духу гиппократовой клятвы. Помимо этого, во многих местах превалировала и все еще превалирует идея, что пациенты, обращающиеся за советом к психотера­певту, будут весьма обеспокоены, если они будут знать, что произведена запись их слов, и это даже может помешать их выздоровлению. Полагали, что это может помешать спон­танности их высказывания и, таким образом, снизит те­рапевтический эффект врачебного совета. Также выясни­лось, что у пациента будет справедливая причина возбудить дело о клевете против врача за опорочивание его частной жизни и подрыв его положения в обществе благодаря демон­страции таких записей. Поэтому моей первой реакцией на эту идею было: Нет, этого нельзя делать. Между тем, ког­да я организовывал лабораторию для исследования спон­танности в Спонтанном театре (Stegreift heater) в Вене, я независимо от этого пришел к проблеме, которая являлась в известной степени параллельной. В театре спонтанности не существует какого-либо писаного текста. На самом деле, в старом драматическом исследовании проблема записи дей­ствий не существовала, потому что рукопись пьесы и режис­серские указания были даны заранее. Предполагалось, что каждое представление являлось стопроцентным повторе­нием записи, уже сделанной драматургом и режиссером. Не требовалось дополнительной записи развивающегося.действия. Но в театре спонтанности стали необходимыми.какие-то средства записи, так чтобы была возможность со-. хранить для студентов и пациентов то, что было создано в этот момент. Шагом в этом направлении являлась моя запись межличных постановок при помощи межличных и по­зиционных, диаграмм. Хотя они являлись хорошим прие­мом измерения, они были слишком неполными и безжизненными. Электрозапись допускает воспроизведение не толь­ко подлинных слов и диалога, но и подлинного голоса участ­ников.

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 7 |    Книги по разным темам