Книги, научные публикации Pages:     | 1 | 2 | -- [ Страница 1 ] --

( С. 13) Раздел 1.

ЛОГИКА ИССЛЕДОВАНИЯ ФАКТА:

В ПОИСКАХ УНИВЕРСАЛЬНОЙ МОДЕЛИ 1. ФАКТ: ПЕРВИЧНАЯ ИНТУИЦИЯ В СТИХИИ ЖИЗНЕННОГО МИРА Факты занимают в жизни индивида и общества огромное место, хотя это далеко не все гда и не всеми осознается. Если говорить о потоке или стихии жизни, то можно утверждать, что факты образуют субстрат этой стихии. Если говорить о сознательном, целенаправлен ном созидании жизни (вспомним: еще совсем недавно в сознании советских людей прочно сидели фразы об успешном партийном, социалистическом и коммунистическом строитель стве), то нельзя не признать, что именно факты становятся базой для деятельности и инди видов и масс. Известный американский психолог Дейл Карнеги прямо советует: соберите факты, тщательно их проанализируйте и примите решение. После этого приступайте к дей ствиям1.

Сфера распространения и употребления фактов чрезвычайно широка, и, видимо, нет дру гой такой познавательной формы, которая бы могла конкурировать с ними. Вся жизнь чело века пронизана фактами. Стихия жизни Ч это ее поверхность, прагматика. А там, где име ется прагматика, индивид непременно завязан на факты. Они формируют его жизненный опыт, образуют содержание последнего, лежат у истоков жизненного кредо. Именно факты, и прежде всего они, делают вещественно-осязаемым вожделенный результат усилий инди вида.

Факты влияют на намерения индивида. Если, скажем, зарплата профессора в постпере строечный период оказалась соизмеримой с зарплатой лифтера, уборщицы, т. е. представи телей неквалифицированных профессий, и далеко отстала от зарплаты шофера дальнобойщика, то этот факт едва ли побудит юношу, делающего свою жизнь, без долгих размышлений броситься в омут интеллектуальной деятельности.

Факты Ч фундамент для формирования настроений и стереотипов поведения. В самом деле, не каждый из нас в своей жизни сталкивается с высокими материями и абстракция ми, (С. 14) но ежедневно каждый имеет дело с разнообразными фактами, испытывает их влия ние на себе, переживает их психически. Это, например, факты преследования за критику, факты роста цен, факты плохого медицинского обслуживания, факты межнациональных конфликтов, факты коррупции и злоупотребления служебным положением... Перечень мож но продолжать сколь угодно долго, но и так ясно, что факты Ч тот источник, который пи тает настроения и состояния психики людей.

Факты несут информацию о происходящем во всех сферах человеческого бытия. Они пронизывают быт, структуры повседневности, фигурируют в экономической и социальной сферах, обнаруживаются в индивидуальных и массовых действиях, на фактах строятся чело веческие отношения. Факты используются в обыденном сознании и в научном исследова нии. Канадский биолог и медик, автор концепции стресса Г. Селье замечает, что лодной из главных задач науки в целом является краткое и простое формулирование фактов2. Болгар ский философ Г. Гиргинов не без оснований утверждает: Большая часть всего научного творчества сосредоточена в сфере научного факта3. На факты опираются политики и об щественные деятели. В своем политическом докладе, сделанном 15 февраля 1992 г. на Учре дительном съезде Российского движения демократических реформ, его сопредседатель Г. X.

Попов говорил: Демократы, которые победили в путче, демократы России, по-настоящему PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com к взятию власти и реализации этой власти оказались не готовы Ч это факт4. Выступая на июньском (1987 г.) пленуме ЦК КПСС, М.С. Горбачев говорил: Нам насущно необходим принципиальный прорыв на теоретическом фронте, основанный на строгом анализе всей совокупности фактов общественной жизни, научном обосновании целей и перспектив наше го движения5. Мы намеренно привели цитату из эпохи перестроенной жизни, чтобы пока зать, что КПСС также не чуралась фактов, хотя бы внешне. Вот только отношения с ними у нее складывались весьма специфические.

Факты изучают юристы, к ним обращаются историки и социологи, факты разыскивают и собирают писатели. Без фактов не обходятся ни пресса, ни публицистика. На Санкт Петербургском телевидении работает информационная телестанция под названием Факт.

К фактам обращаются философы. Например, анализируя такую сложную и деликатную об ласть человеческих отношений, как любовь, В.С. Соловьев обращается к естественноисто рическим фактам6. Во введении к лекциям по истории философии он обсуждает соотноше ние факта и истины7. Факты использует религия, они пронизывают сферы искусства и морали8.

Поскольку, как мы уже говорили, факты несут информацию о мире, постольку усилия людей направлены на поиск фактов. Факты добываются и систематизируются. Причем в со времен- (С. 15) ную эпоху, эпоху формирования информационной цивилизации9, складывается целая индустрия факта: человечество перешло от стадии собирания и накопления фактов в ходе непосредственных опытов к целенаправленному поиску, переработке, луплотнению, хране нию, передаче и использованию фактуальной информации в разных сферах своей деятель ности.

Опираясь на факты, мы выдвигаем идеи, делаем обобщения, осмысливаем происходящее.

Факты Ч основа формирования теоретического мышления. Рассуждая о ведущей роли по следнего, обычно ссылаются на известное высказывание Энгельса о том, что без теоретиче ского мышления невозможно связать хотя бы два факта или уразуметь существующую ме жду ними связь10. Мы могли бы усилить эту фразу, сказав, что без теоретического мышления невозможно даже и зафиксировать хотя бы один факт. Однако нельзя не видеть и другого: если отсутствуют эти самые два факта, то связывать в теоретическом мышлении будет попросту нечего, как не будет без них и самого теоретического мышления, останется лишь одно умозрение.

Факты не только добываются и систематизируются. Их проверяют и интерпретируют.

Факты вызывают столкновение убеждений и ожесточенные споры. С фактами в наше созна ние входит многоликая, противоречивая, не лакированная действительность. Через факты наше сознание открыто миру. Обилие и напор фактов нередко становятся непереносимыми.

В определенных социально-политических условиях поток фактов, входящих в сознание лю дей, начинают регулировать: факты фильтруются, деформируются, подвергаются насилию 'во имя и ради оправдания высоких групповых и классовых интересов и целей. И тогда факты становятся фактами-фальсификациями, дающими ложную картину жизни. Они вво дят в заблуждение как индивидов, так и целые народы. В этом случае установка на факты превращается в фактофобию: люди бегут от фактов, стараются их не замечать. Фактобоязнь связана с репрессиями, которым начинают подвергаться не только люди. Вот что пишет по этому поводу Ю. Карякин: Сначала были оклеветаны, арестованы, уничтожены миллионы людей. Потом арестованы, сосланы, заточены факты об этом (расстрелять фактыЧэто, каза лось, никому не под силу, но многие факты действительно были расстреляны, испепелены, развеяны и никогда уже больше мы их не найдем)11. Как можно уничтожить факты? Вот что пишет Дж. Оруэлл в антиутопии л1984: Ежедневно и чуть ли не ежеминутно прошлое подгонялось под настоящее. Поэтому документами можно было подтвердить верность лю бого предсказания партии;

ни единого известия, ни единого мнения, противоречащего нуж дам дня, не существовало в записях. Историю, как старый пергамент, выскабливали начисто PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com и писали заново Ч столько раз, сколько нужно. И не было никакого способа доказать потом подделку12. Написано это в худо- (С. 16) жественном произведении. Но ведь, как пишет К.Г. Баллестрем, романы Кестлера и Оруэлла, прежде всего, конечно, л1984, который сильнее, чем любое другое произведе ние повлиял на общественные представления о тоталитарных диктатурах, можно рассматри вать как конкретизацию некоего идеального типа: особенности тоталитарных диктатур ста ли основой описания жизненных связей, в результате чего создается сгущенный, во многом утрированный образ Ч антиутопия, которая соотносится с эмпирическим анализом и объ яснением реальной системы как карикатура с портретом13. Не так ли происходило у нас, в Стране Советов, где с каждой новой пятилеткой мы начинали новую эпоху в истории? С приходом очередного генсека история переписывалась снова Ч так хотелось партии и ее вождям. Попутно заметим, что Дж. Оруэлл великолепно раскрывает методологическую ос нову переделывания истории Ч это коллективный солипсизм, замешанный на безграничной власти партии над сознанием людей. Власть, подавляющая волю и насаждающая страх, бес предельно контролирующая сознание, заставляющая людей поверить, что 22=5, что законы природы, целого мира создаются исключительно по воле партии. Вспомним глобальные прожекты по переброске вод северных рек в южные регионы СССР. Все факты, вся действи тельность Ч лишь в строгом соответствии с постановлениями партии. Факты могут быть превращены либо в объект поклонения, культа, либо низведены до роли Золушки.

Повсеместное распространение фактов, их проникновение во все сферы жизни отражает ся в языке: мы употребляем выражения факты действительности, факты сознания, фак ты науки, факты культуры и искусства, факты жизни. У Давыдова, одного из главных героев романа М.А. Шолохова Поднятая целина, словечко факт, как известно, было са мой любимой присказкой. Мы говорим об лупрямстве фактов;

жаждем жареных и требу ем голых фактов: сравниваем потребность в фактах с потребностью в воздухе (лфакты, как и воздух, жизненно необходимы);

призываем факты в качестве неотразимого аргумента в споре. Мы спорим и о самих фактах, вызывающих жгучий интерес. Факты дают повод для общения, сами становятся средством общения. Можно было бы привести еще много свиде тельств того, что факты глубоко сидят в жизни индивидов и общества. Но и сказанного, как нам представляется, достаточно, чтобы от иллюстраций перейти к размышлениям о фак те.

Прежде всего можно утверждать следующее. Факты сращены с жизнью, именно это вы зывает интерес к жизни самого факта. Факты есть интимно-интуитивное осуществление жизни. Это значит, что в стихии, потоке жизни еще нет ни понятия факта, ни систематиче ской рефлексии над ним. Но в глубинах этой жизни складывается довольно точная, хотя по ка еще недиф- (С. 17) ференцированная, интуиция факта. Под интуицией факта мы понимаем предметно содержательную потенцию факта, получающую в языке устойчивое выражение и приобре тающую форму факт, что..., тот факт, что... и др. Здесь еще не раскрывается смысл фак та как категории, очень часто нет и его сознательного употребления, но сама интуиция фак та тем не менее работает весьма широко и эффективно, встраиваясь в мыслительный процесс естественным образом. Поясним нашу мысль.

Человек, как известно, передвигается, а также дышит автоматически, не задумываясь о каждом акте вдоха и выдоха, не размышляя над очередным шагом. Он даже не всегда знает последовательность работы мышц двигательного аппарата своего тела. Все это дает знать о себе, когда наступает одышка или откажет, к примеру, нога. Тогда внимание привлекают и ходьба и дыхание, обнаруживается, что существуют приемы красивого и экономного с точ ки зрения траты сил передвижения, а это особенно важно в спорте, в танцах. Чтобы пра вильно дышать, надо специально этому учиться, особенно дикторам, певцам, спортсменам.

Для управления процессами ходьбы и дыхания разрабатываются специальные методики, са ми эти процессы в данном случае становятся объектами исследования. Но, повторяем, в PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com массе своей индивиды дышат и ходят естественным образом, без специальных размышле ний на эти темы. Нечто аналогичное происходит и с фактами. Обыватель, публицист, уче ный вполне успешно для своих целей отыскивают факты, оперируют ими, не задумываясь при этом над вопросом что есть факт? Они пользуются не понятием, а, скорее, интуицией факта. В критических ситуациях возникает потребность. разобраться в самом понятии факт, тогда как в нормальном течении жизни она (потребность) как бы отодвинута на вто рой план. В поисках же ответа на вопрос о факте представитель определенной профессии либо обращается к имеющимся наработкам в литературе, либо пытается выработать собст венное представление о факте. Последнее довольно часто случается в научно познавательной деятельности, результатом чего оказывается внутринаучная рефлексия над фактом14.

Что означает слово факт? Исследователи отмечают, что оно происходит от латинского factum Ч причастия прошедшего времени страдательного залога от глагола facere (лде лать). Значение слова factum Ч сделанное, нечто свершившееся, происшедшее, лимевшее или лимеющее место. За ним, таким образом, закрепилось значение реального события, имевшего место в действительности. Расширенное значение слова факт вклю чает в себя деяние, дело, действие15. Факт противопоставляется домыслу, догадке, шутке, выдумке и клевете, словом небылице или предположению...16.

Этимология, как видим, фиксирует и прочно сохраняет за фактом определенное значение того, что сделано, совершено.

(С. 18) Факт Ч это то, что имело (имеет) место, существует, оказывается сущим. Факт Ч это то, что есть. Это выражений является, по-видимому, простейшей интуицией и вместе с тем первичной абстрактной конструкцией факта, которой прежде всего довольствуется обы денный рассудок, добавляя при этом: имело место, и все тут. Эта конструкция широко ис пользуется в политике, публицистике, науке. С нее начинаются многие исследования факта, ведущие, однако, к разным результатам.

Простейшая интуиция факта как того, что есть кажется тривиальной, в ней все обна жено и не подлежит, на первый взгляд, никакому сомнению. Но это именно только кажется, поскольку при ближайшем рассмотрении за тривиальностью обнаруживается невероятное число смысловых оттенков того, что есть, перечислить и упорядочить которые оказывает ся делом весьма трудоемким, если вообще не безнадежным. Не случайно американский фи лософ Р. Мартин замечает, что слово факт кажется в нашем философском лексиконе са мым безобидным, и подчеркивает, что все утверждения о фактах нуждаются в самом тщательном анализе17.

Тривиальность факта подобна гетере: она податлива, доступна всем и без лишних угово ров обнажает свои прелести. Но в этой доступности она неожиданно оказывается разноли кой, меняющей до неузнаваемости свой облик и постоянно ускользающей от чрезмерно на зойливых взглядов. Будучи доступной всем, она не принадлежит никому. Так и факт: он прост и ясен, повсеместен и неуловим. Именно таково первое впечатление от факта, произ водимое его простейшей конструкцией. И оно не столь уж и ошибочно.

Впрочем, если мы вспомним о сращенности факта с жизнью, о том, что стихия жизни Ч это ее фактуальное течение, то данное впечатление будет приобретать свои основания. Это значит, что для обсуждения первичной интуиции факта нам следует поближе рассмотреть само понятие стихии жизни или, точнее, жизненного мира, вне которого как своего истока и фундамента интуиция факта немыслима, хотя, как мы увидим далее, понятие факта целиком в нее не укладывается.

Понятие жизненный мир появилось в работах позднего Гуссерля и получило широкий резонанс в философских кругах Европы. X.-Г. Гадамер, ученик и последователь Гуссерля так раскрывает это понятие: жизненный мир Ч тот, в который мы вживаемся, следуя естествен ной установке, который есть заранее данная почва для всякого опыта. Это Ч целое, в кото рое мы вживаемся как исторические существа. Это сущностно субъективный мир, мир пер PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com сональный, включающий сосуществование других миров18. Сам Гуссерль описывает содер жание понятия естественной установки следующим образом. Естественная установка Ч это установка, характеризующая исторически фундаментальный способ человеческого сущест вования, естест- (С. 19) венная жизнь есть вжитость в мир, который осознан как универсальный горизонт, но пока не тематизирован19. В более поздней работе20 Э. Гуссерль утверждает, что мир на шей повседневности есть единственно реальный, опытно воспринимаемый и данный в опы те мир. Гуссерль различает мир идеальных сущностей, рожденный математизированным ес тествознанием, и мир повседневный, реальный, в котором живет человек. Мир повседневности Ч это пред-данный мир. В нем развертывается вся наша жизнь, причем уже в простом опыте индуцируется достоверность бытия21. Жизненный мир Ч это мир, дан ный нам в нашей конкретной мирской жизни как действительный мир с открытой бесконеч ностью возможного опыта. Таково заключение Э. Гуссерля. В нашу задачу не входит обсуж дение достоинств и слабых мест данного понятия, они рассматриваются в статьях Л.Г.

Ионина и П.П. Гайденко22. Отметим лишь то, что представляет интерес для настоящего па раграфа.

Прежде всего, важно, что с жизненным миром сопряжена именно интуиция факта, но не его понятие. И вот почему. Жизненный мир не создается искусственно, а дан непосредст венно до всякой специальной установки сознания. И, поскольку первичную интуицию факта мы связали со стихией жизненного мира, ясно, что в силу специфики последнего ощущение факта как того, что есть, возникает именно в течении самой жизни, в контексте естествен ной установки. Естественная установка формируется спонтанно, все прочие установки вы растают на ее основе, будучи тематизациями первичной, т. е. в соответствии с проявленным к жизни интересом, проблемой, а значит, они задают уже определенный угол восприятия мира. Тематизация Ч эта база для конструирования миров идеальных сущностей.

Первичная интуиция факта складывается в течении жизни, стало быть, в деятельности человека. Ведь не случайно факт Ч это нечто содеянное. В факте как в чем-то свершившем ся уже заключены и деятельность и действительность: деятельность действительности и действительность деятельности. ДеятельностьЧэто субстанция действительности, действи тельность есть результат деятельности. Потому деятельность и действительность не просто неразрывно связаны, но это одно и то же, только взятое с разных сторон. Суть деятельности, констатирует М. Хайдеггер, в осуществлении: Осуществить значит: развернуть нечто до полноты его существа, вывести к этой полноте, producereЧпро-извести. Осуществимо по этому, собственно, только то, что уже есть. Но что прежде всего лесть, так это бытие23.

Фактическое осуществление жизни есть ее бытийно-деятельное развертывание, раскрывание ее полноты. И, поскольку жизнь есть, она постоянно и деятельно осуществляется, постольку семантика (а Хайдеггер замечает, что лязык есть дом бытия) слова факт очень чутко реа гирует на естественное развертывание жизненного мира.

(С. 20) Благодаря своей естественной первичной пред-данности и предустановленности жизненный мир не имеет ни специфической основы, ни какой-либо направленности. Он осуществляется во всей полноте своего бытия по всем направлениям, он 'бесконечно вари антен и заключает в себе необозримое число случайностей, возможностей. Осуществление лишь определенных возможностей и придает фактам жизненного мира непреднамеренный, нецелевой и неперечислимый характер. Факты становятся лимеющими место, тем, что есть, в силу того, что их деятельное осуществление в спонтанном течении жизни рождает относительно спокойные, устойчивые и результативно осязаемые лостровки бытия, кото рые фиксируются именно как существующее. С наибольшей достоверностью в жизненном мире устанавливается содеянное самим человеком, причем это содеянное и откладывается в сознании прежде всего в рамках естественной установки как то, что есть. Сделанное есть, тем оно и достоверно, хотя оно уже отстраняется от человека, обретая самостоятельное бы тие. Содеянное существует. При более пристальном взгляде в этом бытии открывается сра PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com щенность сделанного и имеющего место, субъективно развертываемой деятельности и объ ективно существующих результатов ее. Факт как то, что есть, совершен. И, наоборот, факт совершен, и потому он есть. Факт, точнее, его первичная интуиция, обратима и неопреде ленна, она делает его использование колеблющимся.

В самом деле, факт как то, что совершено, существует реально в противовес вымыслу, иллюзии, предположению. Но ведь факт осуществлен, содеян. И возникает вопрос: что зна чит сделанное, имеющее место, что означает лесть? Ведь при всей очевидности и убеди тельности реально существующего само реальное существование оказывается весьма неоп ределенным и требует специальных доказательств. Мы с уверенностью можем утверждать, что, скажем, для гостиной приобретен мебельный гарнитур. Состоявшаяся покупка егоЧ факт. Но ведь шутка, розыгрыш, вымысел тоже сделаны, совершены субъектом, и само их существование также есть очевидный факт. Другое делоЧкаково содержание вымысла;

сам же он имеет вполне объективное существование, хотя его содержание может и не соответ ствовать действительности. Мы очень часто требуем голых фактов. А вот существуют ли та ковые? И разве уже в рамках естественной установки не человек ли решает вопрос о сущест вовании богов и растений, ведьм и морей, инопланетян и черных дыр? Они и существуют и не существуют;

ответы в зависимости от того, в какой эпохе и культуре окажешься, будут разными.

Жизненный мир неоднозначен, субъективен, что придает интуиции факта, рожденной в его недрах, те же самые качества. Действительность, замечает А. Шопенгауэр, т. е. всякий осуществившийся факт, состоит из двух половин: из субъективной (С. 21) и объективной, столь же необходимо и тесно связанных между собою как водород и кислород в воде24. Интуиция факта оказывается двойственной: с одной стороны, факт есть нечто имеющее место реально, он объективен;

с другой же Ч как нечто содеянное он цели ком зависит от субъективного характера деятельности. Жизнь, по выражению А.Ф. Лосева, есть сплошная текучесть, которую мы и называем стихией. Факты же в стихии жизни как нечто имеющее место оказываются ее устойчивыми островками, а потому они спонтанно тематизируют жизненный мир. Будучи устойчивыми моментами течения жизни, факты дифференцируют ее, лежат у истоков возникновения множества конструируемых миров.

Продолжим наше рассуждение, имея в виду первичную интуицию факт Ч то, что есть.

То, что есть, что имеет место, безотносительно к субъекту. Оно случилось, произошло и по тому уже не зависит ни от чего. Факт безразличен к тому, зафиксирован ли он кем-либо или нет. Безразличен также к тому, был ли он зафиксирован в момент самого происшествия или некоторое время спустя, отложившись в виде следа, отпечатка, в какой-либо иной форме.

Безразличен к тому, был ли он зафиксирован в данном месте непосредственно или же вы числен по распространившимся изменениям среды в другой точке пространства. Безразли чен к тому, был ли он зафиксирован невооруженным глазом или же с помощью микроскопа, пера летописца.

Вспышка сверхновой звезды, колебания электромагнитного поля Земли, социальные ре волюции и многое другое Ч все это разные способы выражения того, что имеет место. Это разные объективные состояния действительности, которые безразличны к субъекту, даже если последний сумел вызвать их к жизни. Не всегда джинн, выпущенный из бутылки, сми ренно произносит: Слушаюсь и повинуюсь! Факт как то, что есть, существует сам-по-себе, он есть замкнутое на себя состояние дей ствительности. Поскольку он имеет место, есть, он существует независимо от субъекта и оказывает ему сопротивление. Будучи безразличным к субъекту и даже в чем-то непроницае мым, он является подобием кантовской вещи-в-себе. Такой факт бесполезен для субъекта.

Но только до тех пор, пока мы не примем точку зрения субъекта. Здесь все начинает выгля деть в ином свете.

Если факт как нечто происшедшее безразличен к субъекту, то последний далеко не без различен к тому, что происходит. Это для него жизненно важно. Ради осуществления по PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com требности своего собственного существования субъект стремится расколоть то, что есть.

И делает это разными способами: использует измерительные приборы, проводит социоло гические исследования или же просто приникает к замочной скважине. Одним словом, субъект активно действует: он фиксирует и накапливает (С. 22) факты, выстраивает их в определенной последовательности и приходит в восторг или отчаяние от открывающейся картины,. не только осмысливает, но и домысливает их так, как ему хочется. Отсюда и начинаются человеческие приключения фактов. Назовем кое-что из этого, опираясь на общеизвестные вещи.

Факты сращены со стихией жизни и вызывают у субъекта интерес. И в то же время они постоянно дистанцируются от нее. Субъект фиксирует факты. Но это не значит, что он спо собен зафиксировать сразу все факты в какой-либо сфере. Факты Ч это фрагментарное вы ражение жизненного мира. Субъект собирает и интерпретирует факты, причем делает это как исходя из естественной (непреднамеренной) установки, так и преднамеренно. Он изби рательно подходит к фактам, в результате чего естественный поток жизненного мира стано вится ориентированным. Факты, их преднамеренный выбор Ч все это способно давать де формированное изображение жизненного мира.

Фиксация факта, как уже говорилось, сопряжена с действиями субъекта. Если ограниче ны условия фиксации, если нет надежных и эффективных средств фиксации, то и сами фак ты будут неполными, отрывочными. Чем сложнее и опосредованнее способы поиска фактов, чем лудаленнее от субъекта то, что случается, тем больше усилий должен затратить субъект на фиксацию фактов. Факты Ч это не только то, что произошло. В качестве таковых они безразличны субъекту. Факты Ч это и то, что зафиксировал субъект. Это значит, что сами факты обретают субъективную окраску. Впрочем, иного, если мы связываем факты с жиз ненным миром, ожидать и не приходится. Фиксация фактов опосредована опытом, образо ванием, позицией, эмоциональным состоянием субъекта. В романе Б. Пастернака Доктор Живаго присутствует такая мысль: фактов нет, пока человек не внес в них чего-то своего.

В результате указанных воздействий сам факт (как то, что имеет место) испытывает воз мущение, деформируется. Втягиваясь в процесс поиска, факт трансформируется, так что вместо непредустановленного чистого факта на входе субъект получает тематизирован ный факт на выходе. Факт оказывается двойственным, но уже с иной стороны, чем та, что была установлена нами ранее. Во-первых, факт есть то, что имело место в самой реальности, во-вторых, факт есть то, что зафиксировано субъектом. По сути дела, здесь мы встречаемся с двумя полюсами факта, между которыми сохраняется дистанция, содержащая огромное число промежуточных звеньев, обеспечивающих превращение первого во второе. Расстоя ние между полюсами может то увеличиваться, то уменьшаться, но полностью оно никогда не исчезает. Попытка уничтожить его путем отождествления фиксированного с непосредст венно произошедшим оборачивается примитивным натурализмом. Попытка проделать то же самое, отождествляя имеющее место с фиксированным, (С. 23) превращает то, что происходит, в субъективное марево, случающееся исключительно в сознании субъекта, но не в самом мире. И как бы несостоятельно ни выглядели обе эти попытки, тем не менее они имеют место и порождают определенные концепции факта, ко торые будут обсуждаться в последующих параграфах.

В заключение данного параграфа отметим, что выявление первичной интуиции факта на талкивает на целый ряд проблем, показывая, что при исследовании факта важно принимать во внимание три обстоятельства: во-первых, саму действительность (факт есть то, что имеет место в самой действительности), во-вторых, деятельность (факт есть то, что совершено), в третьих, познание (факт есть то, что зафиксировано субъектом и вошло в его сознание). Это значит, что сама проблема факта, стягивающая в тугой узел самые разные аспекты, должна быть поставлена и рассмотрена в контексте человеческого бытия в целом. И вся эволюция исследования факта свидетельствует именно об этом: о расширении поля исследования от PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com узких логико-гносеологических и методологических разработок до выявления фундамен тальных метафизических оснований самого факта, 2. ФАКТ КАК ДОСТОВЕРНОЕ ЗНАНИЕ Итак, первичная, интуиция факта раскрывает его как то, что имеет место, есть. Ее ис пользование в познавательном процессе рождает довольно-таки устойчивый и распростра ненный стереотип, согласно которому факт есть достоверное знание. Причем этот стереотип имеет разные варианты: факт есть нечто устойчивое;

инвариантное;

неизменное;

абсолютное в знании и даже синоним истины. Последнее вообще звучит очень сильно и ко многому обя зывает. И хотя в настоящее время этот стереотип разделяется далеко не всеми, мы считаем необходимым остановиться на нем специально. Отметим только, что его анализ мы осуще ствляем не выходя пока что за рамки ограниченной первичной интуиции и не развертывая, стало быть, преждевременно нашу концепцию факта.

Приведем прежде всего ряд свидетельств. В качестве факта, Ч пишет П.В. Копнин, Ч может выступать только достоверное знание25. А.И. Уваров то же самое говорит об исто рическом факте26. Как инвариантные рассматривают факты Б.М. Кедров и А.П. Огурцов, ссылаясь при этом на Энгельса27. А.Э. Петросян считает, что понятия, концепции и теории, в которых отражаются реальные свойства и черты материальных объектов, заключают в себе прежде всего раз и навсегда установленные факты28. Абсолютность истины он сводит к навсегда установленным фактам, ее относительность Ч к неполноте элементов знания о мире и к заблуждениям, что, вообще говоря, довольно тривиально.

(С. 24) Ограничимся данными свидетельствами, поскольку;

увеличение числа источников в этом плане не дает ничего нового. Гораздо важнее посмотреть, как соотнесены друг с дру гом первичная интуиция факта и квалификация его как достоверного знания.

Согласно первичной интуиции, факт, повторяем, есть то, что имеет место, то, что есть.

Что же представлено перед человеком как имеющее место, что именно есть? Уже в рамках естественной установки человек фиксирует: есть вещь, событие, процесс, явление. Вот моя рука. Вот мой стол. Есть нечто вещественное, его можно увидеть, к нему можно прикос нуться. В прикосновении нечто дано несомненно, безусловно. Воздействуя на органы чувств, оно свидетельствует о себе: вещь есть, существует. Короче говоря, то, что есть, зая вило о себе, не подлежит сомнению. Но именно то, что есть, квалифицируется как факт. В то же время есть вещь. Однако и это еще не все. Вещь есть Ч и это лесть мы утверждаем как имеющее место в действительности. Между утверждением и его объектом возникает со ответствие, вследствие чего утверждение приобретает статус истинного. Истинное знание, замечает В.С. Соловьев, это знание того, что есть. Это определение настолько обще и широко, что против него никто не станет спорить, а потому мы и должны положить его в начало нашего исследования, ибо нельзя принимать за основание положения спорные29.

Мы к этим словам присоединяемся, признавая вслед за В.С. Соловьевым первичность, а по тому и недостаточность для дальнейшего исследования данного определения истины. Са мым существенным в нем оказывается связь истины и лесть. Между ними, как показал П.А.

Флоренский, имеются смысловые различия, однако, во многих языках слово листина сближается со словом лесть30. Возможно, именно это короткое замыкание обоих слов и дало повод к отождествлению факта и истины. Между ними, правда, мы уже обнаружили посредника, носителя самой причины отождествления.

Вспомним о двойственном и даже о тройственном характере первичной интуиции факта.

В наблюдении того, что есть сращены: а) то, что наблюдается (то, что вошло в сферу дей ствия, например, органов чувств и вызвало их активность);

и б) то, что существует само по себе (то, что есть вне этой самой сферы). Оба этих существующих в первичной интуиции неразличимы, поскольку, скажем, в непосредственном наблюдении фиксировано существо вание вещи, предмета. Вещь есть;

она есть то, существование чего фиксируется несомненно.

PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com То, что она есть, факт. Вещь есть, и она есть факт. Вещь есть, и она есть истина. Вещь есть.

И это наблюдение-фиксация оказывается ответственным за появление и факта, и истины.

Факт, в свою очередь, завязан на вещь и на истину. Вот это-то обстоятельство, неразличи мое в самой первичной интуиции, становит- (С. 25) ся в дальнейшем источником появления различных пониманий факта, которые мы обсудим в следующем параграфе. Сейчас важно обозначить основные пути их образования:

1) один из них связан с отношением факт Ч вещь;

2) другой Ч с отношением факт Ч истина.

Как видим, характеристика факта как достоверного знания укладывается в рамки этого второго пути. Правда, с некоторыми оговорками. Во-первых, требуется выяснить, как соот носятся между собой достоверность и истина, являются ли они синонимами. Во-вторых, не обходимо установить, является ли истина исключительно гносеологическим феноменом, т.е.

она справедлива только в отношении знания (истинное знание) или же можно говорить и об истинности самих вещей. В-третьих, надо определиться и в том, что есть знание... Как ви дим, предварительные условия сами по себе весьма значительны. В рамках настоящего па раграфа мы облегчаем задачу тем, что часть этих условий оставляем в пределах интуитивного понимания, без строгой формулировки каждого из названных моментов.

Прежде всего нас интересует вопрос: совпадают ли факт и истина? Ответ, разумеется, предварительный, но очень важный, может быть дан уже на основе первичной интуиции факта. Обратимся к В.С. Соловьеву, который обсуждает проблему: истинно ли то, что имеет фактическую действительность? Его ответ таков. Он исходит из того, что истина должна всюду оставаться истиной, а это возможно при условии, что она равна самой себе. Это усло вие выполняется в том случае, если мы учтем, что действительность тождественна себе и она тождественна истине, поскольку истина Ч это то, что есть, а есть именно себе тождест венная действительность. Однако истинное бытие вещей, показывает В.С. Соловьев, не в их отдельности, не в их сумме, а в их единой основе31. Потому, считает он, отождествление вещи и истины, столь убедительное на первый взгляд, совершенно не проходит, мы их должны развести. Вещь, истина и факт полностью не совпадают. Поэтому в понимании фак та как достоверного знания содержится лишь частичка истины, и уж совсем безоснователь но считать факт синонимом истины. Истина есть сложный процесс постижения субъектом отношений действительности, и уже по этой причине она не может быть уложена в рамки факта, взятого не только как простейшая интуиция, но и более развернуто и строго. Пра вильней было бы утверждать, что в факте заложен лишь эмбрион истины и очень многие обстоятельства определяют, суждено ли этому эмбриону превратиться в развитую, всесто роннюю истину, но уже далеко за пределами самого факта, или же он погибнет, не обретя своих выразительно-истинностных форм, обратясь в вымысел, иллюзию, заблуждение.

Важно, что многое начинается с факта. Имея в виду сказанное, перейдем к факту как досто верному знанию.

(С. 26) Само утверждение: факт есть достоверное знание достаточно однозначно сви детельствует, что факт понимается как знание, и притом знание определенного качества:

достоверное знание. Не занимаясь обсуждением вопроса что есть знание?, коснемся проблемы достоверности.

Достоверное в наиболее общем и широком толковании есть бесспорное, обоснованное, доказанное, очевидное. Это синоним истины. Более пристальное рассмотрение достоверно сти оказывается, однако, не столь легким делом. Этой проблемой много занимался Л. Вит генштейн. Словом достоверный, Ч пишет он,Ч мы выражаем полную убежденность, отсутствие всяких сомнений, и тем самым стремимся убедить других. Это субъективная достоверность.

А когда можно говорить об объективной достоверности? Когда ошибка невозможна. Но что это за возможность?32 Различая субъективную и объективную достоверность, Витген штейн говорит, что о последней можно вести речь лишь тогда, когда что-то соответствует PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com фактам. Но вопрос-то как раз и состоит в том, что здесь означает соответствует33. И ут верждает, что представление о соответствии действительности не имеет какого-то ясного применения34.

Достоверный Ч убедительный, бесспорный, не вызывающий сомнений. Уже отсюда вид но, что достоверность есть прежде всего характеристика состояний субъекта: именно у него нечто не вызывает сомнения, именно он уверен, доверяет тому, что имеет место. Достовер ность сама собой не возникает. Напротив, она формируется в знаковой, языковой культуре и подчиняется правилам лязыковой игры. Языковая игра есть нечто непредсказуемое, лона пребывает Ч как наша жизнь35. Стихийное течение жизни, таким образом, становится базой для первичной достоверности, иные же формы достоверности зависят не столько от естественной установки, сколько от тех систем (миров идеальных сущностей), к которым.достоверность привязана и которые разрешают субъекту квалифицировать нечто случив шееся как очевидное и бесспорное.

Что касается объективной достоверности, связанной с проблемой соответствия действи тельности, то в свете сказанного ясно, что соответствия в чистом, незамутненном состоя ниями субъекта виде не существует, оно всегда погружено в определенную субъектную сре ду. Таким образом, проблема истины приобретает новое освещение.

Прежде всего, мы утверждаем, что достоверность и истина не являются синонимами. Это видно уже из сказанного выше. Если даже мы примем классическую формулировку истины как соответствия знаний действительности, то обнаружим, что достоверность есть все то, что превращает достижение соответствия в многофакторный процесс. Достоверность есть превращение безусловного, категорического и потому простого соответ- (С. 27) ствия действительности в условное, привязывающее его то к естественной установ ке, то к религиозному опыту, то к научному эксперименту. И всякий раз объективная досто верность (или истина) зависит от приложения заранее заданного масштаба к самому процес су соответствия.

Итак, если достоверность есть обоснованное, бесспорное, очевидное знание, то достиже ние ее есть прежде всего достижение субъективного состояния уверенности, которое снима ет все спорное, неочевидное. И поскольку это достигается в процессе коммуникации как межсубъектном взаимодействии, то ясно, что личностные моменты здесь играют огромную роль. Достижение достоверности Ч результат усилий субъекта, и не только познавательных.

В общении Ч устном, письменном Ч много значит доверие субъекта к речевым актам го ворящего. Основано же оно на вере, на выполняемой говорящим роли, на принадлежности его, скажем, к научному сообществу36. Таким образом, в установление соответствия дейст вительности проникают разнообразные внезнаниевые факторы, задающие вектор вос приятия и постижения факта как того, что имеет место. М. Полани отмечает, что всякая искренняя констатация факта сопровождается чувством интеллектуального удовлетворения или стремлением постичь что-то, а также ощущением личной ответственности37. Досто верность, стало быть, есть модальное осуществление истины, показывающее, что сама истина как соответствие действительности имеет различные степени соответствия, сопряженные с формами самой модальности. И достоверное знание Ч это не начальный этап, а итог его движения по степеням истины в соответствующей среде. Перейдем теперь к достоверности факта.

Если ограничиться первичной интуицией факта и квалифицировать ее далее как знание о свойствах вещей и предметов (ибо именно они прежде всего фигурируют в фактах), то воз никает вполне законный вопрос: каким образом факт обретает свойство достоверности? На каком основании ему приписывается свойство быть достоверным знанием? Как объяснить инвариантность факта, воспринимаемую как данность и не подвергаемую сомнению? Если, разумеется, это не видимость.

Иными словами, достоверность факта Ч это не исходный и безусловный его признак, а проблема, подлежащая рассмотрению. И первичная интуиция дает возможность истолковать PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com факт неоднозначно: в непосредственном восприятии факт, несомненно, выглядит достовер ным знанием. Более внимательный анализ заставляет отнестись к этому более насторожен но.

Итак, допустим, что факт Ч это знание. Не раскрывая пока, в чем его своеобразие как формы знания, ограничившись тем, что это знание о том, что есть, имело место, сразу же обратим внимание на следующее обстоятельство.

Вопрос о достоверности факта не уникален, ибо помимо фак- (С. 28) та и наряду с ним существуют другие формы знания, скажем, закон, теория, гипотеза.

Поэтому вопрос о достоверности разных форм знания является общим для гносеологии и методологии, причем все эти формы обладают разными степенями достоверности.

Конкретизируем сказанное. Во-первых, поскольку факты квалифицируются как знание, постольку они, как и любое знание, содержат моменты абсолютного и относительного, из менчивого и постоянного. Потому более правильно искать в структуре факта знания именно эти моменты, их переплетение, и тем самым вскрыть диалектику факта. Именно потому, что факт представляет собой вид знания, о нем можно сказать, достоверный факт или недос товерный, т.е. факт имеет те же свойства, что и знание (достоверное или недостоверное)38.

О степенях достоверности факта пишет Ф. Бэкон в Приготовлении к естественной и экспе риментальной истории: Что касается фактов, которые должны быть включены в историю, то эти факты, естественно, бывают либо вполне достоверными, либо сомнительными, либо очевидно недостоверными39. Об известных и вероятных фактах говорит А.Н. Радищев40.

Иными словами, если факты суть знания, то они подвержены тем же колебаниям и мета морфозам, что и любое знание, ссылки на особенность фактуального знания в этом случае не проходят.

Во-вторых, еще больше вопросов возникает именно тогда, когда мы утверждаем, что факты Ч это определенный (особый) вид знания. В полном соответствии с первичной ин туицией особенность эта обычно усматривается в том, что поскольку факты есть достовер ное знание, то они образуют основу, фундамент, базис человеческого знания вообще, науч ного в частности. Факты Ч базисное знание, таков еще один довольно устойчивый и распространенный стереотип. Присмотримся к нему внимательнее.

Конечно, если факт абсолютно неизменен, достоверен и очевиден, то и хлопот далее с ним никаких. Ибо факт в этом случае представлял бы авторитетное, безусловное, однознач ное и окончательное свидетельство владения истиной. Факт тогда был бы финальной ступе нью познания и знания, за пределами которой уже стоит сама действительность.

Однако если достоверность, как мы показали, есть проблема, то и с фактом как с базис ным знанием дело обстоит не менее сложно. Можно ли доверять фактам? Э. Кондильяк, об суждая вопрос о факте, напоминает, что очевидность факта всегда должна сопровождаться очевидностью разума: первая сообщает лишь о вещах, которые наблюдались, вторая пока зывает, по каким законам одни вещи рождаются из других. Он замечает, что выражение фактически очевидно всякий раз будет означать у него, что речь идет об относительных свойствах тел, за которыми скрываются свойства абсолютные, то (С. 29) есть такие, которые присущи объектам независимо от отношения последних к нам41.

Я называю фактами все вещи, которые мы замечаем, таковы ли эти вещи, какими они нам кажутся, или же в действительности нет ничего подобного и мы замечаем только видимо сти, произведенные свойствами, которых не знаем42. И далее Кондильяк подчеркивает, что лочевидность факта не может иметь своим предметом абсолютные свойства тел, но, како вы бы они ни были сами по себе, я не смог бы усомниться в их отношениях ко мне. Именно о подобных отношениях осведомляет нас очевидность, и другой цели она не могла бы иметь43.

Эти рассуждения Э. Кондильяка весьма замечательны тем,. что, во-первых, они идут в русле первичной интуиции факта (факты = все вещи, которые мы замечаем;

т.е. факты Ч это вещи, которые есть), во-вторых, они открывают глубину самой этой интуиции и предпола PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com гают выдвижение совершенно определенной концепции факта, что мы впоследствии и сде лаем, правда, в иной связи. Здесь же обратим внимание, что для Э. Кондильяка первосте пенную важность представляют факты (= вещи), которые мы замечаем независимо от того, таковы ли они на самом деле, какими они нам кажутся (т.е. совпадают ли объект и его образ, говоря языком теории отражения), или же мы фиксируем видимости вещей, о действитель ном существовании которых мы ничего не знаем. Иными словами, в фактах замечаются лишь вещи в их отношении к субъекту, а не вещи сами по себе, что говорит о связи относи тельных (= представленных субъекту) и абсолютных (= самих по себе) свойств вещей. Факт еще раз подтверждает свою неустойчивость и двусмысленность: это вроде бы и вещь, но это вроде бы и отношение;

это вроде бы отношения свойств вещей, но это вроде бы и явлен ность свойств субъекту, а через это появляется свидетельство существования и самих вещей.

Потому-то фактом является не только то, что реально существует в смысле соответствия об раза объекту, но фактом, причем вполне определенным, может оказаться и галлюцинация, поскольку она лишь говорит о вещах, которые мы замечаем. Но это, вообще говоря, уже особый случай факта. В любом же случае факт завязан и на действительность, и на субъ екта.

Итак, факты достоверны и образуют безусловный фундамент остального знания. Что из этого следует? Прежде всего то, что такое утверждение не соответствует реальному опыту познания. Абсолютно достоверные и очевидные факты сами по себе уже не требуют ни обоснования, ни проверки, хотя именно этим прежде всего и занимаются исследователи.

Для естествознания, Ч пишет А. Е. Ферсман, Ч факт, правильно наблюденный, точно опи санный и продуманно сопоставленный, составляет основу работы и является залогом успе ха44. Очевидно, если бы факты были достоверны и лежали в основе знаний о мире, (С. 30) то их не надо было бы правильно наблюдать, точно описывать и продуманно сопос тавлять Ч ведь все это деятельность ученого, который сам решает, что наблюдать, как со поставлять. Где же здесь очевидность и достоверность фактов?

Можно даже усилить сказанное, заметив, что в том случае, когда каждому факту припи сывается свойство абсолютной достоверности, для построения картины мира достаточно было бы владеть одним-единственным фактом, поскольку отпала бы необходимость соби рать, сопоставлять, суммировать факты, отыскивать связи, за ним скрывающиеся. Более то го, не было бы нужды вообще строить теоретическую картину мира, поскольку сам факт Ч один-единственный! Ч заключал бы в себе абсолютную и незыблемую, полную информа цию о мире. Но ведь это слишком далеко от того, что мы имеем в опыте познания. Абсо лютно достоверные факты могли бы абсолютно полно репрезентировать действительность, в связи с чем отпала бы необходимость их поиска и накопления. То, что факты говорят сами за себя, дают истину без глубоких размышлений над ними, Ч гносеологическая иллюзия, создающая фактуальную базу для возникновения заблуждений. Абсолютизируя факты, уче ный способен впасть в ошибки, развить ложную теорию.

Факты собирают, накапливают. Однако их совокупность никогда не бывает полной, что бы быть безусловным фундаментом построения системы теоретических знаний. Полнота фактов всегда относительна, всегда возможно появление такого факта, который. По выра жению Дидро, способен перевернуть целый лес представлений. Факты относительны уже и в том смысле, что обладают разной степенью репрезентативности, которая к тому же изме няется со временем. Мелкий факт и частное явление в исторической перспективе получают совершенно неожиданное освещениеЕ. Несомненно, среди ныне открываемых явлений и фактов или среди наблюдений, сложенных в вековом научном архиве, есть зародыши, кото рые в будущем разовьются в новые важные отделы знанияЕ, - писал В.И. Вернадский45.

Наконец, еще одно обстоятельство, раскрывающее неусточивость и даже парадоксаль ность факта. Да, действительно факты образуют в своей совокупности эмпирический базис науки. С этим утверждением приходится считаться, оно встречается в разных работах по ме тодологии. О.Л. Вайнштейн отмечает, что факты - это лисходные опроные пункты, но они PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com же в историческом исследовании даны не непосредственно, а являются результатом ряда операций, таких, как критика источника, обработка материала46. Зафиксируем это обстоя тельство особо: с одной стороны, факты - исходные опорные пункты, с другой - они суть результаты познавательных действий субъекта. Но, как известно, результаты действий, опе раций, вовсе не всегда достоверны и очевидны. И к ним еще надо (С. 31) прийти, чтобы потом попытаться положить в основу. Где же в таком случае оче видная, несомненная истинность фактов как базисного знания? Не сам ли субъект копает се бе могилу (из фактов) или строит воздушный замок (на фактах)? Приведем еще некоторые свидетельства. В.С. Черняк пишет, что лустановление подлинности исторических фактов представляет собой сложный процесс теоретического анализа документов и различного рода памятников материальной культуры прошлых эпох, процесс, ведущий исследователя к все более достоверным фактам47. Стало быть, подлинность (понимай: достоверность) фактов устанавливается теоретическим путем, и могут быть. выделены разные по степени достовер ности факты. Факт - эмпирическое основание знания, он устанавливается теоретически. Об этом говорит А.Н. Елсуков, утверждая, что факты не являются результатом простого со зерцания и описания явлений действительности, а выступают как сложный итог познавательной деятельности48. Смысл этих высказываний сводится к тому, что достоверность факта не исходный, а скорее итоговый его признак, приписываемый ему человеком не вполне правомерно в самом начале. И если говорить о достоверности факта, то нельзя не подчеркнуть, что между фактом и его достоверностью пролегает длительный путь познания, включающий экспериментальное расспрашивание мира, соотнесенный с разными концепциями, опирающимися на идеалы своей эпохи, на мировоззренческие принципы. Все это свернуто в формуле факты - достоверное знание, которая сама по себе отнюдь не безусловна.

Авторы порой не замечают тех ловушек, которые расставляет им уже первичная интуиция факта, и впадают в противоречия. Так, А.И. Уваров спустя несколько страниц после опреде ления факта как достоверного знания, пишет, что факты Ч это огрубление действительно сти, и наличие субъективного момента;

и даже проговаривается, что вообще-то факты ис торической науки далеко не инвариантны в силу их связи с теорией и в силу сложного строения49. Но коль скоро факты есть огрубление действительности, то можно ли называть их достоверными, навсегда установленными? Разумеется, нет. Против представления о фак тах как об абсолютно достоверном, неизменном и базисном знании свидетельствует и то, что факты постоянно приходится не только устанавливать и накапливать, но и проверять, обосновывать, устанавливать. Лишь установленные факты становятся доказательной ве щью, что хорошо известно из юридической, статистической и научной практики.

Итак, все предыдущие рассуждения подводят нас к целому ряду вопросов, остающихся пока что без ответа. Сконцентрируем их в одном месте. Если факт Ч достоверное знание, то откуда он приобретает это свойство и как может рождаться сразу же достоверным? Если факты Ч лупрямая и доказатель- (С. 32) ная вещь, то почему приходится проверять и перепроверять сами факты? Если факты Ч эмпирический базис науки, то на каком основании это утверждается, ведь извест но, что факты устанавливают на основе долгих исследовательских процедур, сопровождаю щихся теоретическими интерпретациями. Если каждый факт достоверен, то достоверной должна быть тем более и сумма фактов. Но откуда же в таком случае возникают многочис ленные заблуждения, деформации реальности и, что самое главное, как о них узнает чело век, ведь он-то думает, что собирает факты и только факты? И не оказывается ли само убеж дение в достоверности, абсолютности и истинности факта, в свою очередь, заблуждением?

Поиск ответов на эти вопросы заставляет думать о диалектике лисходных опорных пунктов и науки, и познания в целом, требует вскрыть и проанализировать его диалектический ха рактер. Где диалектика Ч там развитие. И если обозначить контуры этого поиска, то нельзя PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com не учесть, что развитие фактуального базисного знания неотделимо от развития знания в це лом.

Более всего в последние 20-30 лет изучалось развитие научного знания. В общих чертах представления о его развитии сводятся к следующему. Выделяется наиболее развитая позна вательная форма научного знания, которой в большинстве случаев оказывается теория. Тео рии модифицируются, уточняются, сменяются другими теориями. Вопрос о динамике тео рии изучен довольно обстоятельно, вскрыты противоречия, имеющие. место в этом процессе. Мы согласны со словами И.П. Меркулова и Е.Л. Чертковой о том, что механизм реальных изменений знания будет воспроизведен лишь частично, если ограничиться теми противоречиями, которые возникают между испытываемой теорией, с одной стороны, и ре зультатами эксперимента или изолированными гипотезами Ч с другой50. Названные авто ры исследуют систему противоречий теоретического знания, но сказанное ими справедливо и в отношении противоречий фактуального знания, которые еще не стали объектом при стального внимания со стороны философов. Дело в том, что без выявления собственных противоречий факта в лучшем случае можно лишь зафиксировать противоречие между фак тами и теорией, но не проследить их взаимодействие в деталях, поскольку для этого требу ется учитывать развитие самих фактов.

Как представляется в научном сознании развитие фактов? В большинстве случаев этот вопрос, если учесть стереотипное определение факта как абсолютного знания, вызывает не доумение. Нередко же ситуация изображается так: к уже имеющейся совокупности абсолют но достоверных фактов добавляется новый столь же достоверный факт. Таким образом, раз витие фактуального знания изображается упрощенно, сводится к суммированию фактов, к экстенсивным представлениям о позна- (С. 33) вательном процессе. Факт неизменен, развитие фактуального знания есть суммиро вание неизменных фактов. Эта сумма вносит нечто новое, что и заставляет развиваться тео рии. Но не окажемся ли мы в том заколдованном круге, который возникает при попытке объяснить ход общественного и умственного развития человечества неизменными свойст вами человеческой природы, что было подмечено Г.В. Плехановым51.

Чтобы не сложилось впечатление, будто мы ломимся в открытую дверь, на этом поста новку вопросов, возникающих в связи с квалификацией факта как достоверного знания, мы заканчиваем. Данные вопросы, учитывая современные представления о природе знания, ско рее риторические. Но на них нужно обратить внимание, если последовательно реализовать поставленную в этом разделе задачу: показать логику исследования факта от простейших представлений о нем до современных концепций. Вопрос о диалектике факта в литературе был уже предметом изучения. Сошлемся на работу Л.С. Мерзон Проблемы научного фак та52, в которой вскрываются антиномии факта, анализируются причины (гносеологические и социально-психологические) относительности истины факта. Укажем на ряд диссертаци онных исследований, например С.X. Ляпина и М. Б. Лига, в которых вскрываются диалек тика факта в целом, соотношение факта и заблуждения в особенности53. Против абсолютной истинности факта возражают А.Н. Елсуков54 и другие философы.

Экскурс в сферу достоверности факта мы предприняли с одной целью: показать, что с квалификации факта как абсолютной истины нельзя начинать исследование самого факта;

напротив, следует двигаться к выявлению его природы, установлению его структуры, что только и даст возможность обоснованно говорить о его истинности Ч истина факта есть итоговый результат, к которому должно прийти исследование. Точнее говоря, следует стре миться к отысканию пределов истинности факта, если это вообще возможно. Самое же глав ное заключается в том, что нужно поставить под сомнение кажущееся очевидным: пред ставление о факте как об абсолютном и неизменном элементе знания. Следует проанализировать существующие концепции факта, чтобы посмотреть на их возможности в деле адекватного понимания как факта, так и фактуального постижения человеком мира.

PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com 3. ДИЛЕММА ОНТОЛОГИЗМА И ГНОСЕОЛОГИЗМА Напомним, что важнейший вывод, который позволяет нам сделать первичная интуиция факта, заключается в утверждении двойственности последнего. Таким образом, уже в этих Рамках обнаруживается противоречие самой природы факта.

(С. 34) Факт, с одной стороны, есть то, что имело место и существует реально. Для опи сания этой особенности обыденное и научное сознание, даже без глубокой рефлексии над фактом, стихийно использует понятие факт действительности. Сошлемся на один пример.

Д.П. Горский, анализируя в статье Понятие о реальных и идеальных типах позицию М.

Вебера, пишет: М. Вебер обращается к характеристике идеальных типов, которыми пользу ется К. Маркс в Капитале. При этом он предупреждает об опасности их истолкования как простых эмпирических понятий, трактующих нечто непосредственно о наблюдаемых фактах действительности55. Не обсуждая содержание и объем понятия факт, Д.П. Горский при водит далее обширную цитату из работы М. Вебера и усматривает в этом понятии онтологи ческое содержание, обозначаемое Горским с помощью термина факт действительности.

Факт, с другой стороны, есть то, что зафиксировано субъектом и стало знанием о про изошедшем, что и закрепляется в понятии факт знания. Таким образом, то, что имело место само по себе, и то, что зафиксировано из имевшего место субъектом, образуют два полюса, между которыми существует огромное число интерпретаций факта. Важно, что через факты в сознание человека входит мир, обрастая самыми разными концепциями, которые человек снова лопрокидывает в действительный мир, живя и действуя в нем.

Важно также и то, что недиалектический рассудок, даже фиксируя эти полюсы, не знает, что с ними делать: он либо отбрасывает факт знания, оставляя один лишь факт действительности и сводя его к вещам, либо устраняет факт действительности, оставляя в употреблении лишь факт знания, отождествляемый к тому же с истиной.

Отмеченные колебания весьма характерны для попыток проникнуть в существо факта, и выбор какой-то определенной позиции в итоге оборачивается дилеммой онтологизма и гно сеологизма. Прежде чем ее проанализировать, приведем ряд свидетельств.

Однажды, выступая на методологическом семинаре преподавателей естественно географического факультета Псковского педагогического института, автор этих строк пред ложил слушателям ответить на вопрос: Что такое факт?. При этом учитывалось, что едва ли естественники были знакомы со специальной литературой о факте, но по роду своей на учной деятельности должны с фактами сталкиваться постоянно, т.е. какое-то рабочее пред ставление о факте у них должно быть. На вопрос ответили восемь человек. Среди ответов были такие: а) факт есть объективная реальность, объективные явления (три человека);

б) факты Ч это предметы, явления, зафиксированные в сознании человека, зарегистрирован ные с помощью приборов (три человека);

в) факты Ч это точные данные, установленные на основе экспериментов (двое). Ответы, правда, были более (С. 35) развернутые, но нас сейчас интересует момент двойственности факта, отраженный в ответах довольно отчетливо.

Аналогичный вопрос задавался также и коллегам по кафедре Ч философам, политоло гам, одним словом, обществоведам, которые если и не занимались специально проблемой факта, то уже с литературой в этой области более-менее были знакомы. По случайному сов падению ответили также восемь человек. Ответы таковы: а) факт Ч срез действительности, свершившееся событие, то, что существует независимо от знания (три человека);

б) факты Ч первичный момент знания, отраженные в сознании человека явления, события, собствен ные ощущения, события, зафиксированные сознанием (трое);

в) простейший элемент знания (один человек);

г) универсальная дефиниция, лежащая в основе научного знания (один). И здесь позиции преподавателей также четко определены: факт это и срез действительности, и момент знания.

Обратимся теперь к специальной литературе и прежде всего посмотрим, как авторы вы ходят из возникающего двойственного положения. Например, А.М. Мостепаненко подчер PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com кивает, что понятие факт трактуется в двух смыслах: как некоторое объективное состоя ние дел и как некоторое суждение об этом состоянии дел в рамках языка наблюдения. И сра зу констатирует, что он имеет в виду в статье лименно это второе значение56, т.е. попросту не берет в расчет факт действительности. В.Ф. Кузьмин поступает аналогичным образом, отмечая, что лостается неясным, является ли факт элементом действительности или элемен том знания, и в конце концов говорит, что, по его мнению, факт может быть правильно понят лишь как элемент научного знания, как специфическая субъективная форма отраже ния объективной действительности57, так и не раскрыв сути этой специфичности.

Н. Ирибаджаков58 выделяет две группы значений понятия факт. К первой группе он от носит все случаи употребления этого понятия для обозначения познавательных образов, ко второй Ч все те случаи, когда термин факт употребляется для обозначения самих объек тов. При этом, пишет он, надо строго различать факты как объективную реальность. и фак ты как образы объективно существующих фактов.

К этой позиции примыкает по существу и И.А. Гобозов. Следует различать факты объ ективной реальности и факты, отображающие эту реальность. Первые существуют незави симо от нас, тогда как вторые Ч продукт нашей деятельности...59. Оба различаемых аспек та оказываются у этих авторов в лучшем случае сосуществующими.

Г. Гиргинов пишет, что нужно различать сырой, грубый факт как определенную сто рону объективной реальности и научный факт как адекватный образ сырого факта60.

В одной из первых в советской философской литературе (С. 36) работ, где осуществляется критический анализ неопозитивистского понимания факта в качестве позитивного марксистского решения проблемы, отмечалось: Необходимо... раз личать, с одной стороны, факты внешнего мира (процессы, изменения в объектах, их со стояния и изменения этих состояний и отношений) и, с другой стороны, отражение этих фактов в сознании и, соответственно, факт существования внешних объектов и факт их отражения в сознании61.

Из зарубежной литературы сошлемся на один источник, тоже весьма характерный. Р.

Кларк, претендуя на новый подход к факту, отмечает: мы не можем сказать, что факты есть BNB-отношения (being/not being relation, т. е. отношение бытийности или небытийности), но мы можем говорить, что факты суть BNB-отношения как существующее или как наблюдае мое62, т.е. по сути дела тут тоже констатируется двойственность природы факта.

И, наконец, еще одна работа. Ее автор, С.Ф. Мартынович, выясняя содержание термина факт, выделяет такие способы его употребления в языке философии, как некоторый эле мент объективной реальности и как форма более-менее достоверного знания о событиях объективной реальности. При этом он постоянно напоминает о необходимости четкого раз личения этих способов, сожалея о том, что часто не проводится последовательного разли чения между фактом как элементом действительности и фактом как элементом знания63.

Мартынович отдает предпочтение, хотя и с оговорками, толкованию факта как абстрактного гносеологического образа. Однако и этот автор не сделал шага к выяснению специфики фак та как элемента действительности.

Пожалуй, пока свидетельств достаточно. По мере необходимости мы к ним будем обра щаться и привлекать новые. Но уже сейчас ясно, что именно подлежит обсуждению: и обы денное сознание в пределах первичной интуиции, и научно-методологическое фиксируют противоречивость природы факта и предпринимают попытки разобраться в этом. Отсюда возникают разные позиции, разные подходы к факту, причем крайние из них уже обнажены достаточно явно. Их две, и связаны они с тем, что первая, как говорилось в начале парагра фа, выставляет на первый план факт как то, что имело место объективно (факт действитель ности), вторая же, напротив, отдает предпочтение факту как чему-то зафиксированному в сознании субъекта (факт знания). Одна из них, таким образом, абсолютизирует онтологиче ское содержание факта, другая же абсолютизирует гносеологическую сторону. Первая кон цепция получила название онтологизма, вторая Ч гносеологизма. Нет, видимо, нужды PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com пространно объяснять, что эти концепции взаимно противоположны и образуют вместе ди лемму. Дальнейшая наша задача заключается теперь в том, чтобы вкратце обсудить плю- (С. 37) сы и минусы каждой из этих концепций и извлечь соответствующие уроки.

Начнем с истоков этих концепций, используя исследование А.Н. Елсукова64. Анализируя историю понимания факта в марксистской методологии, он пишет, что в борьбе с позитиви стским извращением природы научного факта философы-марксисты делали акцент на объ ективном содержании факта знания. В результате этого в 50-е годы понятия факта и объек тивного события стали отождествляться, возникло так называемое онтологическое понимание факта (факт Ч кусок действительности), причем факт начал использоваться как синоним понятий лявление, событие, вещь.

Б. М. Кедров Ч один из представителей этого подхода к факту. Он писал, что факт Ч это установленный и проверенный нами эмпирическим путем кусок объективной действи тельности65. И хотя его собственная позиция впоследствии значительно изменилась, сам термин кусок действительности был в обращение запущен. Его мы встречали и позже, в 80-е годы. В частности, Г.И. Садовский писал: Можно ли рассматривать факт как дискрет ный кусок действительности, как единичное явление (отдельное отношение) объективной реальности? Думается, что не только можно, но и необходимо. Это Ч исходный пункт, с которого начинается формирование гносеологической категории факт. Без факта как яв ления объективной действительности невозможно движение к пониманию сущности науч ного факта66. Позиция, как видим, не столь однозначная, хотя исходное здесь в понимании факта Ч это дискретный кусок действительности. Суть онтологизма Ч понимание факта исключительно как куска самой действительности. Но что скрывается за таким куском, какова специфика факта как куска действительности? Этот вопрос оказался неожиданно сложным для представителей концепции онтологизма, в результате чего непроработанность понятия факт именно в рамках онтологизма сделала его уязвимым для критиков, что впо следствии послужило основанием для выдвижения альтернативной, чисто гносеологиче ской, концепции.

Является ли факт синонимом понятий вещь, событие, лявление? Разумеется, нет. На это обстоятельство обратил внимание П.В. Копнин, сказавший, что не следует удваивать терминологию, используя понятие факт в качестве синонима понятий вещь, лявление, предмет67. Этот вопрос был в центре дискуссий по проблеме факта в начале 70-х годов.

Против отождествления факта с указанными понятиями выступили многие философы;

раз ные точки зрения по этому поводу представлены, например, в статье Л.С. Мерзон68. На чис то онтологическое содержание понятий вещь, событие указывал В.А. Штофф69. Под робнее о различии и соотношении этих понятий мы скажем позже. Здесь отметим следующее. Первич- (С. 38) ная интуиция факта, в силу ее двойственности, решительно противится тому, чтобы статус факта ограничивать одним лишь онтологическим содержанием. Понятия, о которых идет речь, не синонимы уже потому, что они не являются экстенсиональными и не могут быть замещены друг другом в высказываниях, их содержащих. Если факт допускает отожде ствление как с объективными событиями (хотя и не совпадает с ними целиком), так и с эле ментами знаний об этих событиях, то последние, т. е. события (вещи, предметы), ни в какой своей части со знанием не сопоставимы. Разницу между фактами и событиями весьма тонко обозначила Н.Д. Арутюнова: С небольшой долей метафоричности можно утверждать, что...

все то, что составляет среду погружения человека в мир, образует события, а то, что есть результат погружения мира в сознание человека, суть факты70. Иначе говоря, события Ч это онтическая среда, в которую погружен человек, а факты Ч это погружение, трансляция мира в сознание человека. Потому-то событие чисто онтологично, факт же амбивалентен, биполярен Ч он распространяется своим содержанием в обе стороны. С одной стороны, факт и событие противоположны по направленности их отношения к человеку, с другой же Ч факт, несомненно, богаче события по своему содержанию.

PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com Концепция онтологизма не в состоянии была не только зафиксировать, но и удержать эту двойственность факта. К тому же возник весьма неприятный вопрос: если факт не тождест вен вещи (событию, явлению) и тем не менее он квалифицирован как дискретный кусок объективной действительности, то в чем специфическое содержание (равное категориаль ному статуту) этого куска? За фасадом онтологизма скрываются глубинные проблемы он тологии, без чего ответ на поставленный вопрос дать невозможно. Но проблемы онтологии были в то время не в моде, они разрабатывались весьма слабо, так что проблема факта в целом оказалась не соотнесенной с ними, что и составило главную причину слабости, точ нее, несостоятельности этой концепции. Гораздо сильнее выглядели тенденции противопо ложного свойства: 70-80-е годы Ч это время интенсивного развития логико гносеологических и методологических исследований, обернувшихся впоследствии засильем сциентизма и давших столь же одностороннюю концепцию факта, которая получила гораздо более широкое распространение и приобрела влияние и вес среди философов и ученых. Речь идет о концепции гносеологизма факта.

В рамках этой концепции факт стал рассматриваться исключительно как специфическая форма знания. Эта концепция обычно связывается с именем П.В. Копнина, она имеет сто ронников и в настоящее время. Не удаляясь в глубь истории, остановимся лишь на одном весьма характерном исследовании последних лет. А.И. Ракитов71, выдвинувший в свое вре мя (С. 39) статистическую концепцию факта, обсуждая саму проблему факта, приводит в своей книге Историческое познание три наиболее, по его мнению, употребительных значения этого понятия: 1) факт как объективное событие, фрагмент действительности;

2) факт как особое знание о соответствующем событии;

3) факт как синоним истины. Последовательно взвешивая аргументы за и против каждого из этих значений, он приходит к выводу, что наиболее предпочтительно принять второе значение факта как особого знания. Мы оставля ем в стороне аргументацию А.И. Ракитова Ч для нас сейчас важнее результат. Еще более важно и удивительно то, что, даже натыкаясь постоянно на биполярность факта и причисляя себя к сторонникам диалектики, авторы, придерживающиеся той или иной концепции, с удивительным упорством отбрасывают одну из сторон факта, сохраняя ту, которая кажется им ближе, понятнее.

Разумеется, с точки зрения гносеологии, представление о фактах как о кусках действи тельности выглядит грубой натурализацией, чрезмерным упрощением сути проблемы. Но и концепция гносеологизма встречается с не менее коварными вопросами, чем концепция он тологизма. Кстати, и в данном случае встает тот же старый вопрос о специфике факта, но уже как формы знания.

Итак, гносеологизм квалифицирует факт исключительно как особый вид знания. Сущест вует много познавательных форм Ч от данных до гипотезы, от законов до систем теорий и мировоззренческих форм. Чем факт отличается от всех этих познавательных форм? Можно представить факт в качестве идеальной конструкции72, можно рассматривать его как идеаль ный объект особого рода73. Но в таких представлениях специфика факта еще не обнажается, ведь и теория, и гипотеза Ч не только специфические формы знания, но также и идеальные конструкции. Не случайно, по-видимому, особенности факта как формы знания в рамках концепции гносеологизма усматриваются прежде всего в его достоверности и лупрямстве.

Это дает некоторое преимущество факту, поскольку ни гипотеза, ни теория явно и сразу же таких качеств не обретают, однако, ни той, ни другой при определенных условиях нельзя отказать в достоверности. Поэтому достоверность не является отличительной чертой факта, она присуща и иным формам знания, К тому же достоверность факта, который есть не толь ко идеальная конструкция, но и описание, обобщение, огрубление действительности, сама оказывается проблемой, о чем мы уже говорили достаточно много. Что же придает факту свойство достоверности? Возможна ли вообще абсолютная достоверность факта знания?

Все это непростые вопросы, которые обнажают уязвимость концепции гносеологизма. Ведь PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com ясно, что если факт есть знание, причем элементарное да к тому же и достоверное, то это элементарное достоверное знание должно Ч поскольку оно есть (С. 40) знание Ч отражать в своем содержании нечто такое, что само по себе имеет место, что элементарно и несомненно. Но... это значит, что мы в поисках достоверности факта зна ния выходим за пределы гносеологизма и вынуждены заняться поисками прообраза, или ма териального референта факта знания, наличествующего в самой действительности. Это зна чит, что мы неизбежно вынуждены подразумевать онтологическое содержание факта знания, а потому все представления о нем как исключительно о форме знания оказываются разрушенными. Онтологизм же со своим куском действительности себя дискредитировал, к нему возврата нет, но проблема-то факта вне знания осталась и заявляет о себе и в пози ции гносеологизма. Добавим к этому, что очевидность, достоверность, лупрямство факта знания достигаются здесь лишь ценой спрямления соотношения между материальным рефе рентом и фактом знания, а это и есть изъятие диалектики из сущности факта.

Позиция чистого гносеологизма оказывается невозможной еще по одной причине. Если факт Ч исключительно вид знания, то, придерживаясь позиции материализма, следует учесть принцип отражения, согласно которому факты суть знание о соответствующих со стояниях действительности. Именно принцип отражения обязывает за определенными фор мами знания искать соответствующие прообразы, сопоставлять знания с действительно стью. Правда, данная ситуация требует устанавливать соответствия особо для каждой познавательной формы. Возьмем, к примеру, научную теорию. Она строится в рамках так называемого теоретизированного мира, воспроизводя в своем содержании отношения меж ду идеальными объектами. Она охватывает область как логически возможного, так и реаль но допустимого. Поэтому ее семантика не допускает прямого и непосредственного матери ального референта, теория всегда задается на какой-либо предметной области, и ее материальный референт Ч это отношения, системы отношений между объектами, которые в идеализированном виде замещают собой экспериментальные ситуации. Семантика теории богаче семантики факта. Но у последнего перед теорией есть неоспоримое преимущество:

без материального референта факт повисает в воздухе, лишается своего онтологического основания, стало быть, перестает воспроизводить в знании то, что существует реально. Без материального референта, оставаясь исключительно на уровне признания факта в качестве знания, мы лишаемся возможности говорить, что познание строится на фактах, ибо сами факты знания утрачивают свою опору в виде фактов действительности. Потому соотнесен ность факта знания с фактом действительности, даже если квалифицировать первый как идеальную конструкцию, принципиально иная, чем у теории с реальностью. И прежде всего потому, что если за созданием теории скрывается концептуальная деятельность, не выводя- (С. 41) щая нас за пределы теоретизированного мира, то за фиксацией (и даже конструиро ванием, не побоимся этого слова!) фактов уже обнаруживается деятельность эксперимен тально-практическая позволяющая вводить в самое тело теории элементы реальности в виде фактов.

И уж коль скоро возникает вопрос о специфике материального референта факта в рамках концепции гносеологизма, то здесь само по себе обнаруживается внутреннее противоречие этой концепции. В самом деле, если факт есть исключительно форма знания, то идею о свое образии такого референта приходится отбросить. Но принцип отражения заставляет искать нечто, соответствующее факту знания. Прямой ответ о характере этого нечто невозможен:

онтологическое содержание факта расплылось, стало аморфным Ч и сразу же всплывают кандидатуры на роль референта, казалось бы, уже забытые и отброшенные. Это вещь, собы тие, явление... Но ведь ясно, что эти кандидатуры не подходят. И специфика самого факта остается непроясненной Ч дальше утверждений о том, что это гносеологический (досто верный) образ, дело не идет, несмотря на все ухищрения. В этом заключен парадокс гносеологизма факта: отрицание за фактом онтологического статута лишает определенности факт и как вид знания.

PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com Мы постарались в общей, схематичной форме изобразить противостояние онтологизма и гносеологизма, показав их односторонность и потому неспособность вскрыть природу фак та. Дефекты обеих концепций факта осмысливаются в литературе, хотя, как мы уже показа ли, первичное решение в этом случае таково: авторы отбрасывают либо одно, либо другое толкование факта;

нередко же, признавая одновременно оба аспекта (двойственный характер факта), не знают, что с этим дальше делать. Продолжим теперь наше изложение, обратив шись к позиции А.Н. Елсукова, которая чрезвычайно показательна именно с данной точки зрения.

Обсуждая онтологическое толкование факта, А.Н. Елсуков справедливо говорит об ог раниченности этого толкования, но подчеркивает, что без него нельзя обойтись. Переходя к причинам появления гносеологизма и обнаружив его неполноту, он предлагает такой вари ант решения проблемы: оба этих подхода (лонтологизм и гносеологизм) дополняют друг друга, так что, говоря о фактах как явлениях действительности, мы не должны забывать, что не всякое явление становится фактом, а только лишь такое, которое втягивается в сферу практически-познавательной деятельности человека и приобретает особый смысл в рамках определенного гносеологического контекста. Говоря же о факте как форме знания, мы не должны терять из виду его связи с явлениями действительности, что и позволяет отличать подлинные факты от артефактов и псевдофактов74. Идею дополнительности обеих концеп ций поддерживает (С. 42) E.H. Гурко. Фактами науки, Ч пишет она, Ч считаются как явления действительно сти, вовлекаемые в систему научного знания в качестве предмета исследования, так и неко торый промежуточный итог научных исследований, который выделяется в совокупности высказываний, описывающих реальные явления (это так называемое онтологическое и гно сеологическое истолкование факта)75. Причем она также считает, что данные истолкования дополняют друг друга.

Идея дополнительности выглядит внешне весьма привлекательной, но по сути дела она дает упрощенный вариант снятия дилеммы, поскольку у названных авторов онтологизм и гносеологизм сохраняются и только запутывают диалектику факта.

В самом деле, говоря о противоречивости онтологизма, А.Н. Елсуков повторяет мысль П.В. Копнина о недопустимости удвоения терминологии (лфакт не есть синоним вещи, лявления), но не делает ничего для выяснения специфики онтологии факта, поскольку, на поминая о связи факта знания с действительностью (см. приведенную выше цитату), он, тем не менее, понимает факт в онтологическом плане как явление, против чего сам же и возра жает.

То же самое и у E.Н. Гурко. Фактами науки она называет как явления действительности (!), так и факты знания (совокупности высказываний о реальных явлениях). Но факты науки Ч это специальный вид фактов знания, и включать в их содержание явления действительно сти (т. е. онтологические образования) некорректно. Далее, хотя Гурко и признает факты действительности и факты знания, при ближайшем рассмотрении (что опять-таки видно уже из приводимой нами цитаты) оказывается, что факт действительности у нее связан с онтоло гическим подходом, факт знания Ч с гносеологическим. Сказанного достаточно, чтобы ут верждать, что предложенная А.Н. Елсуковым идея примирения противоположных концеп ций факта не может быть принята, как ни заманчиво было бы последовать ей. Мы утверждаем, что обсуждаемые концепции не необходимы, они не дополняют друг друга, а по отдельности оказываются несостоятельными. И от того, что они объединены, их несо стоятельность не исчезает, равно как не исчезает односторонность эмпиризма и рациона лизма, когда мы объявим об их дополнительности. Надо не объединять концепции, а исхо дить из того, что мы имеем дело не с двумя обособленными фактами (факт действительности и факт знания), но с одним фактом, обладающим одновременно и онтоло гическим и гносеологическим статусом. Конечно, нагляднее этот один факт можно предста вить через два обозначенные вида фактов, но это уже дело абстракции, расчленяющей еди PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com ное на составные и даже противоположные части, а также дело диалектического мышления, вскрывающего метаморфозы взаимодействия данных противоположностей.

(С. 43) Факт в силу его двойственности позволяет выделить в собственной структуре две стороны, отрыв которых друг от друга оборачивается то онтологизмом, то гносеологизмом, тогда как цельность факта раскрывается лишь через их отношение. При этом факт с точки зрения онтологического содержания требует изучения его положения в структуре действи тельности, не совпадающего с вещью, явлением, но тесно с ними связанного. Факт, взятый в гносеологическом аспекте, есть познавательная форма, воспроизводящая его онтологиче ское содержание. Взятый же в целом, факт есть воспроизведение факта действительности в факте знания, а это довольно сложный процесс, отнюдь не дающий автоматически истинно сти факта знания.

Соотношение факта действительности и факта знания по сути дела моделирует структуру факта. Поэтому следующий шаг на пути к сущности факта заключается в анализе этого от ношения. Такой анализ предполагает обсуждение тех концепций, которые снимают дилемму онтологизма и гносеологизма позволяют сделать скачок в разработке теории факта.

4. ОТНОШЕНИЕ ФАКТ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ Ч ФАКТ ЗНАНИЯ КАК СНЯТИЕ ДИЛЕММЫ.

РЕФЕРЕНТНАЯ КОНЦЕПЦИЯ ФАКТА Логика исследования факта, как мы видим, постепенно, но неодолимо смещается в сто рону преодоления односторонности онтологизма и гносеологизма, по-своему поставивших и рассмотревших, правда, в искаженном свете, целый ряд вопросов о природе факта.

Обнаружение двойственности этой природы требовало цельного, синтетического подхода.

Многие авторы, как уже говорилось, натыкались на двойственность, выражаемую в существовании двух рядов фактов Ч фактов действительности и фактов знания, однако испытывали перед ней растерянность, не сумели ее преодолеть. Весьма показательна в этом плане позиция А.Л. Никифорова, который именно во введении указанных двух рядов фактов усматривает главное противоречие и уязвимость существующих подходов. Он пытаются как-то выйти из этого противоречия, но ему не удается решить поставленную им самим же проблему, преодолеть позиции фактуализма и теоретизма во взаимоотношениях теории и факта76. Мы утверждаем, что указанные ряды фактов и дали возможность поставить изучение самого факта на прочную Философскую основу, хотя не сняли и не могли снять уже существующих Ч проблем;

напротив, они породили множество новых проблем. Но эти новые проблемы уже сориентировали усилия философов на исследование факта, а не рождали лишь разговоры на околофактуальные темы. И лишь на этом направлении становится видно, как далека проблема факта от своего ис- (С. 44) черпывающего решения. Закрывать и списывать ее в архив рано. Многое видится здесь в ином свете, но об этом речь пойдет позже. Сейчас наша ближайшая задача Ч изло жить в обобщенном виде суть нового подхода к факту.

В 70-е годы В.А. Штофф77 ввел в методологию понятия факт действительности и факт научного знания, обозначив их соответственно F1 и F2. Это было сделано по аналогии и вслед за М. Бунге, различившим закон (L1) Ч как объективно существующее отношение и закон2 (L2) Ч как словесную формулировку закона. Обозначениями В.А. Штоффа, переве денными, правда, в русскую транскрипцию (Ф1) и (Ф2) мы в дальнейшем будем пользоваться весьма широко из соображений краткости, удобства изложения проблем.

Почти одновременно и независимо от В.А. Штофа к идее факта действительности и факта знания пришла Л.С. Мерзон. Она писала, что отношение Дфакт действительности" Ч Дфакт науки" становится важнейшим гносеологическим отношением, без которого в рамках мате риалистического) подхода к факту не могут рассматриваться его основа и сущность, при этом следует расширить понятие Ф2 и говорить не только о факте науки, но и о факте знания вообще78. Факт с этого времени начал рассматриваться как категория, имеющая и онтологи ческий, и гносеологический статус, где Ф1 выражает первый, а Ф2 Ч второй статус. Под PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com черкнем специально, хотя об этом мы говорили в конце предыдущего параграфа, что речь идет не о двух рядах независимых, самостоятельных фактов, а об одном-едином факте, рас падающемся в своей структуре на факт действительности и факт знания и на их отношение, такое, что Ф1 есть основа для Ф2, а Ф2 есть отражение Ф1. Поэтому природа факта раскрыва ется через отношение Ф1 Ч Ф2, в нем же заложены и все противоречия факта. В свете от ношения Ф1 Ч Ф2 наглядно раскрываются неполнота и односторонность как онтологизма, так и гносеологизма факта.

В самом деле, онтологизм, квалифицирующий факт как дискретный кусок действительно сти, фиксирует лишь Ф1 и не раскрывает его движения к Ф2. В лучшем случае он сопостав ляет их, но не раскрывает специфичность Ф1 отождествляя его с вещью и другими онтоло гическими категориями, получая за это справедливый заряд критики с позиции гносеологизма.

Гносеологизм же, напротив, отбрасывает Ф1 и оставляет лишь факт знания (Ф2). Это по зволяет сказать немало интересного о факте знания, но неизбежно встает вопрос об отра жении, а значит, о прообразе Ф2 в самой действительности. Отрицая специфический матери альный референт (ведь гносеологизм есть антипод онтологизма), он вынужден искать этот прообраз, а кроме вещи, явления, события ничего не находит, вынужденно примиряясь с он тологизмом. Под Ф1 подгоняется любое онтологическое понятие, тем самым расплывается спе- (С. 45) цифика Ф2, поскольку, кроме как о гносеологическом образе, о нем ничего сказать нельзя.

Отношение Ф1 Ч Ф2 лишь внешне объединяет обе концепции, выглядящие как дополни тельные, хотя на самом деле оно гораздо глубже этого поверхностного объединения. На са мом деле оно выражает суть новой, целостной концепции факта, которая может быть назва на синтетической, или референтной, поскольку она сразу же обнажает ключевой вопрос Ч об объективном, материальном референте факта знания. С какой категорией соотносится факт знания? Какова специфика категории, в которой фиксируются разные состояния объек тивной реальности? И если эта категория получила наименование факт действительности, то что скрывается за ним? Поиски ответов на эти вопросы показали, что существует разно образие позиций и подходов в рамках самой референтной концепции. Прежде чем перейти к конкретным иллюстрациям, заметим, что именно убедительность отношений Ф1 Ч Ф2 вы нуждает многих авторов хотя бы внешне признавать наличие двух рядов фактов, но это не мешает им благополучно обходить стороной вскрывающуюся здесь диалектику факта. Еще добавим, что вопрос о специфике Ф1 обостряет проблему онтологического статуса факта, заставляя обратиться не только к гносеологической и методологической проблематике, но также и к онтологии, что до сих пор выпадало из поля исследований по факту.

Итак, вопрос о специфике факта действительности. Его решение начинается с обсужде ния проблемы Ч имеет ли смысл выделение такого рода фактов. Позиция П.В. Копнина и сторонников концепции гносеологпзма вполне однозначна, как мы уже говорили: нет, не имеет.

Но она ведет к непреодолимым трудностям, вообще говоря, демонстрирующим ее внут реннюю противоречивость. Поэтому сейчас эта позиция разделяется очень немногими.

Главные усилия авторов синтетической концепции были направлены, прежде всего, на то, чтобы показать и обосновать правомерность и даже необходимость выделения фактов дей ствительности. В обобщенной форме это выражено в совместной статье Л.С. Мерзон, С.X.

Ляпина, М.Б. Лига, где подводятся итоги многолетних исследований79, к этой статье мы и обратимся. Названные авторы пишут, что линия на выделение предметных, доступных не посредственному наблюдению и практическому воздействию форм материи Ч фактов самой действительности Ч характерна для основоположников марксизма. Известны слова Ф. Эн гельса: В любой научной области Ч как области природы, так и в области истории Ч надо исходить из данных нам фактов, стало быть, в естествознанииЧиз различных предметных PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com форм и различных форм движения материи, и что, следовательно, также и в теоретическом естествознании нельзя конструировать связи и вносить их в факты, а надо извлекать их из фактов, и найдя, доказывать (С. 46) их, насколько это возможно, опытным путем80. Эту фразу Энгельса обычно интер претируют так: факты действительности применительно к естествознанию суть предметные формы и разные формы движения материи. Что касается социологической области, то обыч но приводят слова В. И. Ленина: По каким признакам судить нам о реальных помыслах и чувствах реальных личностей? Понятно, что такой признак может быть лишь один: дейст вия этих личностей, а так как речь идет об общественных помыслах и чувствах, то следует добавить еще: общественные действия личностей, т.е. социальные факты81. Отсюда делает ся следующий вывод: социальные факты, т.е. факты социальной действительности,Ч это общественные действия личностей.

Хорошо известно, что в первой главе Немецкой идеологии К. Маркс и Ф. Энгельс вы деляют целый ряд эмпирических фактов, т.е. фактов реальной человеческой истории, опира ясь на которые они разрабатывают материалистическое понимание истории. Это Ч факт те лесной организации самих индивидов, заставляющий производить их свою собственную жизнь;

факт производства чужой жизни и возникновение в этой связи отношений между мужем и женой, родителями и детьми;

факт производства потребностей82.

Сразу отметим, что линия на выделение фактов действительности была характерна не только для основоположников марксизма. Крупнейший русский философ-идеалист, созда тель одной из первых философских систем в России В.С. Соловьев в своих работах, которые мы, кстати, уже упоминали в первом параграфе, прямо ведет речь о фактах. В статье Смысл любви для выяснения сущности половой любви он сразу же обращается к естественноисто рическим фактам: Что размножение живых существ может обходиться без половой любви, это ясно уже из того, что оно обходится без самого разделения на полы. Значительная часть организмов как растительного, так и животного царства размножается бесполым образом:

делением, почкованием, спорами, прививкой83. Или в другом месте, в Лекциях по истории философии: Объяснение действительности есть исправление действительности, причем ум не довольствуется легкими поправками, а требует исправлений радикальных, всегда пе рехватывая за то, что просто есть, за факт. Факт как таковой есть для ума нечто грубое, и примириться с ним он не может84. И далее: Ум сталкивается с фактами. Они противоречат мысли и этим уже доказывают свою объективную действительность и силу85. Внешнее от ношение всего существующего В.С. Соловьев называет фактом, все существующее у него есть идея, и эта идея есть во всеедином Ч в Боге, и Бог есть организм идей, которые и со ставляют содержание божественного бытия, в Боге факт тождествен истине86.

(С. 47) Как видим, можно различным образом понимать характер самой действительно сти Ч будь то предметная, объективная реальность или бытие Бога как основание сущест вующего Ч тем не менее четко фиксировать факты действительности как состояния самой этой действительности, причем такие состояния, которые находятся вне ума, мышления и, стало быть, знания человека. И в этом нет ничего удивительного, ведь само выделение фак тов действительности опирается на первичную интуицию факта и развертывается оно вся кий раз особенным образом в зависимости от общей концептуальной позиции философа.

Выделенные факты действительности предполагают изучение их специфического содер жания. Как мы уже говорили ранее, упрощенный онтологизм здесь не проходит: факт дейст вительности никоим образом не отождествляется с вещью, явлением, событием. Но Ч и в этом парадоксальность понимания Ф1 Ч он лишается, на первый взгляд, своей основы, если его оторвать от названных онтологических категорий. Выходя из этого парадокса, многие философы, методологи, ученые отождествляют факт действительности с объективным, т. е.

безотносительным к субъекту фрагментом реальности. Ф1 Ч объективный фрагмент самой действительности. При всей убедительной философичности это определение Ф1 страдает большой неопределенностью, оно расплывчато, ибо неясна его специфика, ведь вещь, явле PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com ние, событие тоже существуют объективно и тоже являются фрагментами реальности.

Поэтому такое понимание Ф1 не может считаться окончательным. Именно здесь возникает так называемое расширительное толкование факта как объективной реальности, поскольку неаналитически мыслящий ум не видит большой разницы между фрагментом объективной реальности и просто объективной реальностью. Кроме того, фрагмент объективной реальности часто обозначается как объект.

Иной подход был предложен В.А. Штоффом, который писал: Когда мы говорим о собы тии или явлении, мы их рассматриваем онтологически, безотносительно к субъекту... Когда же мы эти же события называем фактами, мы их рассматриваем гносеологически, т.е. в их отношении к познающему субъекту... Таким образом, факт есть не просто событие или явле ние, а такие события, явления, процессы и вообще любые стороны объективного мира, ко торые вошли в сферу познавательной деятельности человека, сделались объектом его науч ного интереса и оказались зафиксированными с помощью наблюдения и эксперимента87.

Концепция В.А. Штоффа, отмечают Л.С. Мерзон, С.X. Ляпин, М.Б. Лига, имеет ряд несо мненных достоинств. Это, во-первых, возможность предельно четкого отграничения ве щи, события и других онтологических понятий от факта действии- (С. 48) тельности, во-вторых, фиксация соотносительности факта и закона, факта и гипотезы и т. п., в-третьих, понимание факта действительности как пересечения фрагмента объек тивной реальности с познавательной деятельностью субъекта хорошо согласуется с опытом развитого экспериментального естествознания88.

В самом деле, что обнаруживается в концепции В.А. Штоффа, которая имеет довольно широкое хождение? Прежде всего, событие, вещь, явление, взятые безотносительно к субъ екту, Ч чисто онтологические по своему содержанию фрагменты действительности. Они же (!) становятся фактами, когда ставятся в отношение к субъекту. Тем самым называется гно сеологический статус факта, который возникает на базе определенной онтологии, но вне гносеологии у него нет и онтологического аспекта. Это хорошо видно из фразы В.А.

Штоффа, говорящей о формировании факта Ч причем сразу в двух ипостасях: онто логической и гносеологической. Факты Ч те явления и события, которые существовали сами по себе, но тогда они не были фактами, которые стали сразу же онтологически и гносеологически фактами, войдя, втянувшись в сферу познавательной деятельности человека, были зафиксированы с помощью приборов в эксперименте. И, что самое главное, факт тогда становится фактом, когда он втягивается в сферу интересов субъекта.

Тонкий анализ концепции В.А. Штоффа провел в кандидатской диссертации С.X. Ля пин89. Результаты этой работы в сжатом виде воспроизведены и развиты в цитируемой нами статье Л.С. Мерзон, С.X. Ляпина и М.Б. Лига. Позиция названных авторов представляется нам достаточно аргументированной. Мы, присоединяясь к ней, воспроизводим главные осо бенности анализа в собственном, дополненном и расширенном, изложении.

Прежде всего, как следует из работ В.А. Штоффа, серьезные трудности возникают при анализе отражения Ф1 в Ф2. Ведь если Ф1 рождается в сфере познавательной деятельности субъекта, если он есть точка пересечения фрагмента объективной реальности и эмпириче ской деятельности субъекта, то расстояние между Ф1 и Ф2 практически исчезает, ибо и тот и другой факты рождаются одновременно и то, что зафиксировано, т.е. Ф1 есть уже тем самым и факт знания, Ф2. Онтология и гносеология факта как бы спрямляется, противоре чивый характер воспроизведения Ф1 в Ф2 исчезает. Вне субъекта и его деятельности факта нет. есть только явления, события, которые, как только войдут в сферу познавательной дея тельности субъекта, так сразу же и приобретают каким-то магическим образом статус факта и онтологически и гносеологически. Ф1 не имеет в этой связи обособленного, самостоятель ного существования, Ф2 становится в силу его слияния с Ф1 уже истинным, достоверным.

(С. 49) Факт действительности, рассматриваемый как фрагмент реальности, вошедший в сферу познавательного отношения субъекта, оказывается понятием, недостаточно опреде ленным и устойчивым по своему смыслу90.

PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com К тому, что было связано раньше о недостаточности такого понимания факта авторы ци тируемой здесь статьи добавляют еще ряд аргументов. Они справедливо отмечают, что дан ное понимание жестко привязано к опытному естествознанию, где факт не дан вне системы эксперимента, потому взгляд на него как на выделенный и зафиксированный фрагмент ре альности кажется вполне естественным и правомерным. Они, далее, обращаются к материа лу исторической и социологической науки и показывают, что там обсуждаемое определение оказывается недостаточным. Обратимся к такого рода материалам и мы, но прежде выскажем еще одно соображение, которое представляется достаточно очевидным, но которого мы не находим в статье названных авторов, хотя мы сознаем, что здесь пока тщательное обсуждение и развертывание выглядит преждевременным. Потому мы сошлемся лишь на одну небезынтересную статью профессора Сорбонны математика Р. Тома Экспе риментальный метод: миф эпистемологов (и ученых?)91, обратив внимание на способ выде ления фактов: не просто экспериментальная деятельность субъекта, а на основе научного ин тереса. Именно этот интересЧцентральный момент концепции В. А. Штоффа, и именно он, не выставляемый обычно на передний план, в корне разрушает намерения субъекта полу чить объективные факты, во-первых, ввиду сращенности Ф1 и Ф2 и, во-вторых, в силу вовлеченности благодаря интересу. Но обратимся к статье Р. Тома.

Рассматривая структуру научного факта, Р. Том выделяет следующие критерии научности факта: 1) факт должен быть воспроизводимым;

2) факт должен представлять интерес, кото рый связан с удовлетворением какой-то человеческой потребности. Интерес и потребности Ч вот движущие мотивы исследования и постановки эксперимента. Любой же эксперимент, говорит Р. Том, лявляется ответом на вопрос, и если вопрос нелеп, мало шансов на то, что ответ будет менее нелепым. Теперь мне нужно объяснить, почему миф об лэксперименталь ном методе оказался столь живуч. Этот миф приучил смотреть на экспериментальный факт как на решающий критерий оценки любого мнения в науке. Его величество факт, надлежит подчиниться. Как только факт устанавливается экспериментом, он приобретает такую ав торитарную силу, по сравнению с которой бледнеют доводы средневековых теологов, апеллирующих к Откровению92. Но сейчас, говорит Р. Том, научность экспериментального результата (= факта) становится делом чистой деонтологии.

Интерес к природным объектам делает человека палачом, (С. 50) замечает о. Андрей Кураев. Галилей сравнивал эксперимент с лиспанским сапогом, в который человек зажимает природу, чтобы заставить ее дать нужный ему ответ. Совре менные же физики работу своих ускорителей описывают не менее изящным и честным образом: повесьте в тире швейцарские часы, затем расстреляйте их из крупнокалиберного пулемета, а затем по осколкам попробуйте составить представление о том, что же это такое было и как работало93. Образно говоря, факты суть явления, втянутые в экспериментальную деятельность субъекта под влиянием научных интересов, не что иное как лосколки самого реального мира, на которые рассыпал его интересующийся миром субъект и после этого заявил, что эти осколки, рожденные им самим, и есть чуть ли не самое достоверное и объективное изображение мира. Обсуждаемое сейчас определение обнаруживает главный свой недостаток, заключающийся в том, что ставит факт в зависимость от интересов субъекта: факт есть то, что вовлечено в сферу интересов субъекта, а такое его понимание, с одной стороны, довольно тривиально, с другой Ч не продвигает нас в понимании проблемы факта. Правда, оно требует прояснения механизмов зависимости между фактом и субъектом. Таким образом, возникает широко известная проблема теоретической нагруженности факта (Ф2), которую мы обсудим в последнем разделе. Сейчас же продолжим обсуждение подхода В.А. Штоффа.

Прежде всего подчеркнем, что для нас важна проблема отражения Ф1 в Ф2: в факте, обла дающем онтологическим и гносеологическим статусом, обе его стороны соотнесены;

факт знания (гносеологический статус факта) есть отражение факта действительности (онтологи ческий статус), причем это и дало многим философам основание утверждать что факт есть PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com специфический гносеологический образ, правда, они при этом недоговаривали, что это Ч образ факта действительности. Ф2 есть образ Ф1. Встает вопрос о его адекватности, причем ясно, что адекватность не есть изоморфное, одно-однозначное соответствие. Впрочем, если Ф1 и Ф2 рождаются одновременно в деятельности субъекта, то эта изоморфность обеспечена автоматически. Но, увы, это совсем не так, поскольку онтологическое субъектом не порож дается, хотя в его деятельности оно может быть перераспределено с помощью лиспанского сапога, а требование накапливать факты, брать их во взаимосвязи, увязывать друг с другом восстает против такого сращения Ф1 и Ф2. Иначе говоря, между Ф1 и Ф2 существует дистан ция, что, впрочем, подтверждается уже и содержанием первичной интуиции. Вот только ка кова она?

Вглядимся пристальнее в дефиницию факты Ч это явления, вошедшие в сферу деятель ности субъекта, сделавшиеся объектом его научного интереса и зафиксированные в экспери менте. Здесь выделяются два существенных момента: а) фак- (С. 51) ты Ч любые стороны объективного мира и б) факты Ч такие стороны этого мира, которые зафиксированы субъектом. Они не только предполагают друг друга, но и противо речат один другому. Если в а) говорится о любых сторонах действительности, то в б) только о тех, что пропущены через фильтр познавательной деятельности, и фильтр этот Ч интерес.

Именно он существенно ограничивает сферу действительности, делая Ч в соответствии с логикой определения Ч фактами далеко не все состояния и фрагменты действительности. И это обстоятельство также не выходит за рамки первичной интуиции факта, ибо субъект не безразличен к тому, что происходит, это для него жизненно важно. Критерием фактуальности становится включение некоего явления в сферу познавательной деятельности, а потому данное определение факта накладывает жесткие ограничения на соотношение факта действительности и факта знания. И поскольку при этом между ними возникает спрямление диалектики, выраженное, по сути дела, в их сращении, постольку сфера фактов действительности оказывается значительно суженной. Действительность же, как известно, богаче любого представления о ней, что справедливо и в отношении Ф1 и Ф2, хотя до сих пор гносеология факта традиционно изучается более интенсивно.

Зададимся вопросом: почему стало возможно рассматривать факт как событие, вошедшее в сферу познавательной деятельности и зафиксированное с помощью эксперимента? Как уже говорилось, основанием для такого понимания стало обобщение материала развития естествознания, и прежде всего наиболее развитой его ветви Ч физики.

Именно в физических науках факты действительности (= предметные формы материи и формы движения) вычленяются на основе наблюдения и специально организованного и тех нически весьма сложно оснащенного эксперимента. Обратимся прежде всего к классической механике, где эта оснащенность еще не столь значительна, в частности к Галилею.

В споре Галилея с Инголи идет речь о наблюдаемом факте падения тяжелых тел с верши ны башни и о разных его истолкованиях. Галилей советует Инголи провести опыт, закрывшись с друзьями в большой каюте под палубой какого-либо крупного корабля и понаблюдать за механическими явлениями (полет мух и бабочек, капание воды в сосуд с узкой шейкой, прыжки и т.д.), когда корабль стоит неподвижно или же движется с какой угодно скоростью. Ни по одному из этих явлений, утверждает Галилей, вы не сможете по нять, покоится корабль или движется94.

Что же представляет собой этот совет? Нельзя не видеть, что здесь говорится об опреде ленной организации опыта, о методике проведения эксперимента, об определенном способе организации познавательной деятельности субъекта. Понятно, (С, 52) что с содержательной стороны, отражающей суть физического процесса, речь идет о фактуальном обосновании принципа относительности, о фактах, свидетельствующих, что во всех системах отсчета, движущихся равномерно и прямолинейно друг относительно друга (т.е. в инерцнальных системах отсчета), механические процессы протекают совершенно оди наково. И не будь этой организации деятельности субъекта, не прояви он активность, не PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com будет и самого наблюдаемого явления, не будет и факта. Не случайно же Галилей упрекает Инголи в том, что тот подобного опыта не проводил, а потому впал в тягчайшую ошибку.

Экспериментирование, Ч пишет А. Койре,Ч состоит в методическом задавании вопро сов природе;

это задавание вопросов предполагает и включает в себя некоторый язык, на котором формулируются вопросы, а также некоторый словарь, позволяющий нам читать и интерпретировать ответы. Известно, что, согласно Галилею, языком, на котором мы долж ны обращаться к природе и получать ее ответы, являются кривые, круги и треугольники - математический или, точнее, геометрический язык (а не язык здравого смысла или чистых символов)95.

Галилею предстояло разрушить один мир и заменить его другим. Необходимо было ре формировать структуры самого нашего разума, заново сформулировать и пересмотреть его понятия, представить бытие новым способом...96 Сказанного, на наш взгляд, достаточно, чтобы утверждать, что существует прямая связь между экспериментальными структурами и структурой научного мышления, задающего вопросы природе, так что новые опыты Ч это не только и не столько новые факты, но и проявление нового мыслительного мира, новой парадигмы.

В области тепловых явлений в ходе экспериментов, оснащенных простейшими прибора ми (термометр, барометр, гигрометр, воздушный насос), были обнаружены такие факты, как расширение воды при замерзании, влияние атмосферного давления на точку закипания воды и некоторые другие. Химические и физические исследования Бойля, его опыты с охлаждаю щими смесями, наблюдения над свойствами замерзающей воды, явления теплового расши рения Ч все это тот фактический материал, который вошел в сферу познавательных интере сов и привел Бойля к убеждению, что теплота Ч особая форма движения частичек тела, а не какая-то материальная субстанция97.

Здесь опять-таки мы встречаем знакомую ситуацию: вовлечение в процесс исследования объективных событий, процессов, которые и становятся фактами, дающими почву для широких обобщений и выводов. Превращение наблюдаемых данных о тепловых явлениях в факты осуществляется (в контексте обсуждаемой дефиниции факта) благодаря деятельности субъекта.

(С. 53) Примеры подобного рода можно было бы множить. Сошлемся, в частности, на простейший опыт с железными опилками на листке бумаги и помещенным под ним магнитом, что демонстрирует факт существования силовых магнитных линий. Этот факт требует тоже специальной организации опыта;

активности субъекта, а также довольно абстрактных понятий типа силовая линия, магнитное поле.

Обратившись к квантовой теории, обнаруживаем, что и здесь имеет место непосредст венное влияние прибора, экспериментальной установки на результаты опыта, на фиксируемые факты98. Роль прибора в исследовании микромира столь велика, что, как отмечает Д.И. Блохинцев, будет правильным сказать, что квантовая механика изучает микромир в его отношении к макромиру. Макроскопические (классические) приборы являют ся теми системами отсчета, по отношению к которым в квантовой теории определяются состояния микросистем99. Но мы не должны подозревать квантовую механику только за то, что она предлагает слушать музыку микромира на языке макроскопических явлений100.

Вхождение процессов микромира в сферу макроскопической познавательной деятельности субъекта и их фиксированность с помощью приборов в ходе эксперимента являет собой необходимое и важное условие добывания и накопления фактов в этой предметной области.

Причем в квантовой физике встал со всей остротой вопрос, породивший многочисленные споры и спекуляции,Ч вопрос об активности субъекта, о роли наблюдателя в познании микромира101. существование черных дыр было предсказано теоретически Оппенгейме В космологии ром и Снайдером в 1939 г., ведутся интенсивные поиски по производимым ими эффектам.

Но твердо об установленном факте существования черных дыр говорить пока не приходит ся, хотя на этот счет имеются оптимистические заявления102. Исследования проводятся в PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com первую очередь в форме астрономического наблюдения, представляющего собой разновидность познавательной деятельности субъекта и направленного на фиксацию определенных космологических явлений. Ситуация такова, что познание целенаправленно движется от сконструированных теоретических объектов к объектам реально существующим. И здесь также можно говорить о фактах как обнаруживаемых явлениях, вошедших в сферу познавательных интересов субъекта.

Таким образом, определение факта как такового явления, процесса, события, которое вошло в сферу познавательной деятельности субъекта и зафиксировано им в ходе наблюдения или эксперимента, отвечает опыту естествознания и до определенного момента работает. Нельзя не видеть, что фиксация события здесь нерасторжима с деятельностью субъекта;

собственно, является видом такой деятельности, а также с языком науки, помощью которого выражается зафиксированное.

(С. 54) Что означает процесс фиксации с точки зрения отношения Ф1 Ч Ф2? Здесь мы в определенной мере возвращаемся к тому, что говорилось в первом параграфе, но на иной основе, поскольку в том параграфе мы оставались в рамках первичной интуиции факта.

Если нечто зафиксировано, то относительно статуса этого нечто возможны две пози ции. Во-первых, нечто существует до фиксации в ходе наблюдения и сам процесс фиксации выражает лишь то, что существует. Другой вопрос: какого рода аберрации вносит фиксация в это нечто. Во-вторых, нечто возникает лишь в ходе фиксации (фактом становится явление, событие, процесс, зафиксированный субъектом). Первая позиция нацелена на сведение к минимуму активной роли субъекта Ч он выступает лишь как пассивный регистратор того, что воздействует на прибор. Эта позиция, как известно, долгое время выступала идеалом, нормой классического естествознания и принималась методологическим сознанием за чистую монету, хотя уже Кант вопрос об активности субъекта поставил во весь рост. Так вот, если собственную активность субъекта свести к минимуму, предоставив, как кажется, возможность действительности говорить во весь голос, то активность внешнего нечто просто подавит субъекта своей грандиозностью, масштабностью, с чем он, разумеется, не может согласиться.

Субъект предпринимает действия по изучению внешнего мира. Эти действия накладыва ются на нечто, имеющее место, так что то, что существует, втягивается в процесс деятель ности. Своими действиями субъект возмущает то, что имеет место, это нечто срастается с действием, так что действительно имеющим место, т.е. фактом, становится для субъекта само действие. Факт действительности сросся с действием, они образовали вместе тугой узел. В итоге вместо факта действительности вне действия на передний план перед субъек том выставлена его собственная деятельность, сквозь которую в лучшем случае просвечивает этот факт. И вместо факта (того, что имеет место само по себе) возникает его понимание как того, что зафиксировано, причем средства и методики фиксации при обретают чуть ли не решающую роль. Это позволяет говорить о фактах разного типа и уровня: об экспериментальных фактах, фактах наблюдения, фактах автоматизированного эксперимента и пр. Но смысл факта при этом меняется, поскольку вместо его собственной предметной специфики на первый план выходят способы добывания факта. С ним, таким образом, происходит метаморфоза: из того, что произошло само по себе, он превращается в то, что вошло в сознание на основе фиксаций. Потому факт действительности в лучшем случае срастается с фактом знания, причем акцент переносится именно на Ф2, в худшем же отбрасывается вовсе, представляясь лишь простым (С. 55) удвоением терминологии. Происходит смещение смысла факта с Ф1 на Ф2, остается в тени и само отношение Ф1 Ч Ф2, на первый план выходит именно факт знания. И в итоге получается, что факт настолько тесно привязывается к субъекту, к фиксациям, что вне этого он просто не представляется существующим, вне этого он кажется невозможным, а в самой действительности имеются только чисто онтологические события, явления, вещи. Это происходит из-за того, что факт действительности пытаются определить через его образ PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com (Ф2), тогда как отнесенность Ф2 к субъекту, к познавательной деятельности есть нечто вторичное, тем более вторичным кажется и Ф1. Отсюда видно, что необходим не инверсивный, а прямой путь от Ф1 к Ф2, это помогло бы противостоять поглощению Ф деятельной активностью субъекта. Жесткое привязывание Ф1 к познавательной деятельности не только ограничивает сферу фактуального знания, но делает излишним само понятие факт действительности.

Напомним, что в самой сущности факта заложено противоречие между Ф1 и Ф2, которое разрешается в ходе и на основе деятельности и познания субъектом. Можно сказать, что деятельность стягивает полюсы Ф1 и Ф2 воедино, но нельзя не видеть и того, что способы этого стягивания могут быть различными, что между Ф1 и Ф2, где деятельность является опосредующим звеном, заложено множество других противоречий, что, в частности, рассматривая деятельность, нельзя отвлечься от социума, который, стало быть, в виде общественных отношений встает между Ф1 и Ф2;

сюда, следовательно, надо бы включить и культуру, нерасторжимую с социумом, сознание, его разные формы и многое другое. Таким образом, становится очевидно, что Ф1 и Ф2 не сращены в ходе фиксации, между ними существуют многоступенчатые переходы, причем сама же деятельность лусекает Ф1 доводя его до Ф2, и в то же время расцвечивает этот последний на иной манер, вписывая его в духовную атмосферу эпохи, вплетая в мир общения, в мир волевых и эмоциональных устремлений субъекта, с которым случаются все эти состояния уже в ходе фиксации фактов.

Факты знания поэтому обрастают Ч на основе интересов субъекта Ч мнением, предположением, домыслом, становятся жертвами как непреднамеренных, так и умышленных мистификаций и фальсификаций. Мы полагаем поэтому, что определение факта, принадлежащее В.А. Штоффу и весьма популярное в силу его простоты и очевидности, на самом деле не раскрывает сущности самого факта, поскольку в нем главный акцент сделан лишь на срединном моменте отношения Ф1 Ч Ф2: факт Ч нечто за фиксированное на базе интереса. ИнтересЧэто силовое поле, заставляющее повернуться то, что имеет место, т.е. Ф1 тем концом к субъекту, которого тот пожелает, значит, и здесь проблема достоверности, истинности факта остается не прояснен- (С. 56) ной. Позитивное значение данного определения в том, что, не будь его, трудно было бы выявить путь к диалектике факта. Мы имеем в виду следующее.

Поскольку с обоими полюсами факта связана деятельность, постольку процесс добыва ния и фиксации факта есть культурологический процесс. И одно дело, когда мы обраща емся к физике XIXЧXX вв., с ее развитыми средствами экспериментирования и высоко абстрактным математическим языком, на котором фиксируются факты. Другое дело, когда мы обращаемся, скажем, к средневековой алхимии, с ее странными рецептами и прави лами.

Речи алхимиков темны, рецепт расплывчат, ремесло неудачливо и погружено в недостижимую утопию,Ч пишет В. Л. Рабинович103. Например: Чтобы пригото вить эликсир мудрецов или философский камень, возьми, сын мой, философской ртути и накаливай, пока она не превратится в зеленого льва. После этого прокаливай сильнее, и она превратится в красного льва. Дигерируй этого красного льва на песчаной бане с кислым виноградным спиртом, выпари жидкость, и ртуть превратится в камедеобразное вещество, которое можно резать ножом. Положи его в обмазанную глиной реторту и не спеша дистиллируй. Собери отдельно жидкости различной природы, которые появятся при этом. Ты получишь безвкусную флегму, спирт и красные капли. Киммерийские тени покроют реторту своим темным покрывалом, и ты найдешь внутри нее истинного дракона, потому что он пожирает свой хвост. Возьми этого черного дракона, разотри на камне и прикоснись к нему раскаленным углем. Он загорится и, приняв вскоре великолепный ли монный цвет, вновь воспроизведет зеленого льва. Сделай так, чтобы он пожрал свой хвост, и снова дистиллируй продукт. Наконец, мой сын, тщательно ректифицируй и ты увидишь появление горючей воды и человеческой крови104. Здесь мы обнаруживаем и ор PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com ганизацию опыта, и интерес Ч получение философского камня, а также специфический язык, на котором фиксируется и описывается факт этого получения. Вместо силовых линий, ускорителей, операторов, состояний и других понятий современной физики мы имеем дело с красным и зеленым львом, черным драконом, пожирающим свой хвост. В этих понятиях видятся и воспроизводятся факты действительности, но вот рождаются ли они одновременно в ходе деятельности ученого-алхимика? Характер приведенного рецепта не оставляет сомнений в объективном существовании философского камня, и надо только все сделать правильно и очень тщательно, чтобы раскрыть его тайну. Фиксации здесь играют вторичную роль по отношению к содержанию факта. Фиксации, деятельность познава тельная и экспериментальная, интерес Ч все это отражение культурной вписанности факта в человеческое бытие, что, разумеется, требует тщательного рассмотрения, но уже с (С. 57) привлечением иного понятийного аппарата, необходима также модификация самой концепции факта. Это тем более ясно, если учесть, что сама наука, естествознание, в частности, претерпело существенные изменения. Как пишет В.С. Степин, в историческом развитии науки, начиная с XVII столетия, возникли три типа научной рациональности и соответственно три крупных этапа эволюции науки, сменявших друг друга в рамках раз вития техногенной цивилизации: 1) классическая наука...;

2) неклассическая наука;

3) по стнеклассическая наука...

Классический тип рациональности центрирует внимание только на объекте и выносит за скобки все, что относится к субъекту и средствам деятельности. Для неклассической рациональности характерна идея относительности объекта к средствам и операциям деятельности;

экспликация этих средств и операций выступает условием получения истинного знания об объекте.

Наконец, постнеклассическая рациональность учитывает соотнесенность знаний об объекте не только со средствами, но и с ценностно-целевыми структурами деятельно сти105. Изменяется и обогащается в этой связи содержание категорий теория, метод, факт, лобоснование и т.д.106 Учитывая сказанное, выразим свое мнение о том, что в рамках классической науки (классической рациональности) понимание факта задает ся через его предметность, объективность, причем здесь факт в сознании нередко отождествляется с объектом. С известной натяжкой этот период науки можно связать с онтологическим представлением о факте. Неклассическая наука (и, соответственно, рациональность) вносит новый момент в понимание факта, привязывая факт именно к средствам экспериментирования, так что факт кажется слитым со средствами и методами исследования, с деятельностью субъекта. Это обстоятельство и отражено в штоффовской дефиниции факта, в чем мы также видим узость такого понимания факта, невозможность использования его за пределами неклассического естествозна ния, хотя существуют постоянные попытки перенести его в иные области знания. Нако нец, постнеклассическая наука (и рациональность), имея дело с системно развивающими ся объектами, раздвигает горизонты действительности, требуя учета аксиологических оснований деятельности, а тем самым поднимает проблему ценностных детерминаций са мого факта. Все это настоятельно заставляет развести Ф1 и Ф2 с тем, чтобы в отношение между ними можно было бы вписать все многочисленные факторы детерминации. Это предполагает выявление специфики Ф1.

Итак, узость популярного определения факта заключается том, что оно привязано лишь к одной стадии развития науки, и, будучи нацелено на эвристическое методоло гическое функ- (С. 58) ционирование, тем не менее, не обладает достаточной широтой, обобщенностью, чтобы служить базой для философской концепции факта. Но его узость проявляется и в дру гом. Помимо математизированного естествознания, в частности физики, существуют другие области естествознания, а также социально-исторические науки, предметные области кото PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com рых не совпадают с предметной областью физики. Имеются ли какие-либо основания ис пользовать популярное определение факта в этих науках и что из этого вытекает? Напом ним, что для нас крайне важно выяснить, можно ли говорить о сращенности Ф1 и Ф2 в ходе познавательной деятельности субъекта или же об их разведенности, т.е. мы намерены про верить наличие отношения Ф1 Ч Ф2 на материале этих наук.

Говоря о недостаточной устойчивости и определенности дефиниции факта действитель ности как фрагменте реальности, вошедшем в сферу познавательной деятельности субъекта, Л.С. Мерзон, С.X. Ляпин и М.Б. Лига подчеркивают, что так понятый факт совпадает с со держанием понятия лэмпирический объект, тогда как на самом деле последний выступает посредником между Ф1 и Ф2 и именно это позволяет во всей широте поставить вопрос о диалектике отражения Ф1 и Ф2107. Воспользовавшись этим утверждением, скажем, что в экс периментальной ситуации субъект имеет дело не с фактами действительности непосредст венно, а прежде всего с набором эмпирических объектов, моделирующих ситуацию. Пред метные формы материи раскрываются через эти эмпирические объекты, хотя генетически факты действительности служат основой для их вычленения. Именно эмпирические объекты рождаются в деятельности и благодаря деятельности субъекта, они вовлечены в сферу его познавательных интересов, и отношения объектов как раз фиксируются, получая название факта. Разные наборы эмпирических объектов, разные методики и цели исследования ока зываются теми причинами, вследствие которых факты действительности по-разному вос производятся в фактах знания, поэтому сама структура познавательной ситуации постоянно напоминает о дистанции между Ф1 и Ф2 и не позволяет их отождествлять. Но это значит, что и понимание факта как-то должно отражать данное обстоятельство.

Прежде всего, обратимся к биологии. Когда биолог говорит о дивергенции видов, факты действительности выходят на первый план именно онтологически, как имеющие место в самой действительности, вне фиксированности их субъектом. Например, когда И.И. Шмаль гаузен108, обсуждая факты эмбрионального сходства у многих весьма далеко разошедшихся форм, факты существования эмбриональной изменчивости, всюду говорит об их истолкова нии и обосновании, а также о доказательстве, но отнюдь не о том, что они вовлекаются в сферу познавательных интересов субъекта. Их объективное Ч вне факта (С. 59) знания Ч существование подразумевается само собой: факты, обсуждаемые в теории эмбриогенеза, есть по сути дела отражение фактов действительности, имеющих место в объ ективном развитии организмов до того и независимо от того, как они были зафиксированы и вовлечены в сферу познавательной деятельности субъекта. И хотя методы эксперимен тального исследования в биологии имеют не меньшее значение, чем, скажем, в физике, хотя изучение биологических форм и процессов опирается на выделение фактов, на целенаправ ленное наблюдение, тем не менее, речь здесь всюду идет о фиксации объекта в его естест венной форме, а именно, о предметных состояниях живого вещества, о фактах действитель ности, отделенных от фактов знания.

В то же время ситуация в современной биологии такова, что развитие эксперимента со пряжено с возрастанием активности познающего субъекта, получившего вследствие этого, как пишут Г.Ф. Гаузе и Р.С. Карпинская, несравненно большую свободу манипулирова ния не только с самими объектами, но и с совокупностью методов и средств эксперимен та109. Авторы сравнивают эту ситуацию с той, что имеет место в физике, когда проблема субъект-объектного отношения из достаточно отдаленной и сугубо философской превраща ется в насущную проблему не только методологии науки, но и повседневной эксперимен тальной деятельности110.

Такая ситуация характерна прежде всего для генетики, точнее, для генной инженерии, где роль эксперимента радикально меняется: он начинает выполнять не только проверочную и исследовательскую функции, но и функцию конструирования живых существ. Вот что пи шет по этому поводу доктор химических наук Ю.Г. Чирков: И совсем напрасно толковые словари по-прежнему твердят, будто бы химера Ч это неосуществимая, несбыточная, PDF created with pdfFactory Pro trial version www.pdffactory.com странная мечта, пустая фантазия. И словосочетанию строить химеры осталось, видно, жить не долго, ибо ученые уже понимают язык наследственности, несущий в себе код вос производства живого организма, и человек, изучив генный алфавит, пытается разбирать генные слова и силится понять генный синтаксис.

Что будет потом? Овладев новым языком, люди, несомненно, смогут писать на нем, то есть примутся конструировать живые существа уже по собственному усмотрению. Ученый XXI века, сидя перед компьютером, будет формулировать инструкции для создания совер шенно незнакомых природе, запретных для нее видов растений и животных. Или новых ви дов почти человеческих существ?111.

Pages:     | 1 | 2 |    Книги, научные публикации