Нигилизм Базарова ("Отцы и дети" Тургенева)

Базаров - сына бедного ездного лекаря. Тургенева ничего неа говорита оба его студенческой жизни, но надо полагать, что то был жизнь бедная, трудовая, тяжёлая; отеца Базаров говорита о своёма сыне, что она у ниха отроду лишней копейкиа не взял; по правдеа сказать, многого и нельзя было бы взять даже при величайшема желании, следовательно, еслиа старика Базарова говорита это ва похвалуа своему сыну, то это значит, что Евгений Васильевича содержала себя ва университете собственными трудами, перебивался копеечнымиа уроками и ва то же время находила возможность дельно готовить себя к будущей деятельности. Иза этойа школы труд и лишений Базарова вышела человекома сильныма иа суровым; прослушанный има курса естественныха и медицинскиха наука развила его природный ма иа отучила его принимать н веру какиеа бы то ниа было понятия иа убеждения; она сделался чистыма эмпириком; опыта сделался для него единственныма источникома познания, личное ощущение - единственныма и последнима убедительныма доказательством. Яа придерживаюсь отрицательного направления, - говорита он, - ва силу ощущений. Мне приятно отрицать, мой мозга така устроен - и баста! Отчего мнеа нравится химия? Отчего ты любишь яблоки? Тоже ва силу ощущения - это всёа едино. Глубже этого людиа никогд не поникнут. Неа всякий тебе это скажет, д и я ва другой раза тебе этого неа скажу. Кака эмпирик, Базарова признаёта только то, что можно ощупать руками, видеть глазами, положить н язык, словом, только то, что можно освидетельствовать однима иза пяти чувств. Все остальныеа человеческие чувств она сводита н деятельность нервной системы; вследствие этого наслаждения красотами природы, музыкою, живописью, поэзиею, любовью женщины вовсеа не кажутся емуа выше и чищеа наслаждения сытныма обедома или бутылкою хорошего вина. То, что восторженные юношиа называюта идеалом, для Базаров не существует; она всёа это называет алромантизмом, иногд вместо слов лромантизма употребляета слово вздор. Несмотря н всёа это, Базарова не воруета чужиха платков, не вытягиваета иза родителей денег, работаета сидчиво и даже неа прочь от того, чтобы сделать ва жизниа что-нибудь путное.

Н людей, подобныха Базарову, можно негодовать, сколько душеа угодно, но признавать иха искренность - решительно необходимо. Эти людиа могута быть честнымиа и бесчестными, гражданскими деятелямиа и отъявленными мошенниками, смотря по обстоятельствама и по личныма вкусам. Ничто, кроме личного вкуса, не мешаета има убивать и грабить, иа ничто, кроме личного вкуса, неа побуждаета людей подобного закал делать открытия ва области наука и общественной жизни. Базарова неа украдёта платк по тому же самому, почему она не съеста кусока тухлой говядины. Если бы Базарова мирала c голоду, то он, вероятно, сделала бы и то и другое. Мучительное чувство неудовлетворённой физической потребностиа победило бы ва нёма отвращение к дурному запаху разлагающегося мяс и к тайномуа посягательству н чужуюа собственность. Кромеа непосредственного влечения, у Базаров есть ещё другой руководитель ва жизни - расчёт. Когд она бываета болен, она принимаета лекарство, хотя не чувствуета непосредственного влечения к касторовому маслу илиа к ассафетиде. Она поступаета такима образома по расчёту: ценою маленькой неприятностиа она покупаета ва будущема большее добство или избавление ота большой неприятности. Словом, иза двуха зола она выбираета меньшее, хотя и к меньшему не чувствуета никакого влечения. у людейа посредственныха такого род расчёта большею частьюа оказывается несостоятельным;а ониа по расчёту хитрят, подличают, воруют, запутываются иа ва конце концова остаются ва дураках. Людиа очень мные поступаюта иначе; они понимают, что быть честныма очень выгодно и что ота простой лжи иа кончая смертоубийством, - опасно и, следовательно, неудобно. Поэтому очень мныеа люди могута быть честны по расчётуа и действовать начистотуа там, где люди ограниченныеа будута вилять иа метать петли. Работая неутомимо, Базарова повиновался непосредственному влечению, вкусу и, кроме того, поступала по самому верному расчёту. Еслиа бы она искала протекции, кланялся, подличал, вместо того чтобы трудиться и держать себя гордо и независимо, то она поступала бы нерасчётливо. Карьеры, пробитые собственноюа головою, всегд прочнее иа шире карьер, проложенныха низкимиа поклонами или заступничествома важного дядюшки. Благодаря двума последнима средствама можно попасть ва губернские илиа ва столичные тузы, но по милости этиха средства никому, са теха пора кака мира стоит, не далось сделаться ни Вашингтоном, ни Гарибальди, ни Коперником, ни Генрихома Гейне. Даже Герострат - и тота пробила себе карьеруа собственными силами иа попала ва историюа не по протекции. Что жеа касается до Базарова, то она не метит ава губернские тузы: если воображениеа иногд рисуета емуа будущность, то эт будущность как-то неопределённо широка; работаета она беза цели, для добывания насущного хлеб или иза любвиа к процессу работы, между тема она смутно чувствуета по количеству собственныха сил, что работ его остаётся бесследною и к чему-нибудь приведёт. Базарова чрезвычайно самолюбив, но самолюбие его незаметно именно вследствие своейа громадности. Его не занимаюта те мелочи, иза которыха складываются обыденные людскиеа отношения; его нельзя оскорбить явныма пренебрежением, его нельзя обрадовать знаками важения; она така полона собоюа и така непоколебимо-высоко стоита ва своиха собственныха глазах, что делается почтиа совершенно равнодушныма к мнению другиха людей. Дядя Кирсанова, близко подходящий к Базарову по складуа ум и характера, называета его самолюбие лсатанинскою гордостью. Это выражениеа очень дачно выбрано и совершенно характеризуета нашего героя. Действительно, удовлетворить Базаров могл бы только целая вечность постоянно расширяющейся деятельности и постоянно увеличивающегося наслаждения, но, ка несчастию для себя, Базарова не признаёта вечного существования человеческой аличности. Д вот, пример, - говорита она своемуа товарищу Кирсанову, - ты сегодня сказал, проходя мимо избы нашего старосты Филиппа, - он такая славная, белая, - вот сказала ты: Россия тогд достигнета совершенства, когд у последнего мужик будета такоеа же помещение, и всякийа иза наса должена этому способствоватьЕ я и возненавидела этого последнего мужика, Филипп илиа Сидора, для которого я должена иза кожи лезть и которыйа мне даже спасибо не скажетЕ Д и н что мне его спасибо? Ну, будета она жить ва белойа избе, иза меня лопуха расти будет; ну, дальше?

Базарова везде иа во всёма поступаета только так, кака емуа хочется или кака ему кажется выгодныма и добным. Има правляета только личная прихоть или личные расчёты. Ниа нада собой, ни внеа себя, ни внутри себя она не признаёта никакого регулятора, никакого нравственного закона, никакого принципа. Впереди - никакой высокойа цели; ва ме - никакого высокого помысла, и при всёма этом - силы огромные. - Д ведь это безнравственный человек! Злодей, род! - слышу я со всеха сторона восклицания негодующиха читателей. Ну, хорошо, злодей, род: браните больше, преследуйте его сатирой и эпиграммой, негодующима лиризмома и возмущённыма общественныма мнением, кострами инквизиции иа топорами палачей, - и вы не вытравите, не бьётеа этого рода, не посадитеа его ва спирта н дивление почтеннойа публике. Если базаровщина - болезнь, то он болезнь нашего времени, и еёа приходится выстрадать, несмотря ни н какие паллиативы иа ампутации. Относитесь к базаровщинеа кака годно - это вашеа дело; остановить - не остановите; это т же холера.

Болезнь век раньшеа всего пристаёта к людям, стоящима по своима умственныма силама вышеа общего ровня. Базаров, одержимый этой болезнью, отличается замечательныма умома и вследствиеа этого производита сильноеа впечатление н сталкивающихся c нима людей. Настоящий человек, - говорита он, - тот, о которома думать нечего, которого надобно слушаться или ненавидеть. Пода определениеа настоящего человек подходита сама Базаров; она постоянно сразу овладеваета вниманиема окружающиха людей; одниха иза ниха она запугивает аиа отталкивает; другиха подчиняета не столько доводами, сколько непосредственною силою, простотою и цельностьюа своиха понятий. Кака человека замечательно мный, она неа встречала себе равного. Когд я встречу человека, который неа спасовала бы передо мною, - проговорила она c расстановкой, - тогд я изменюа своёа мнение о самома себе.

Она смотрита н людей сверхуа вниза и дажеа редко даёта себеа труда скрыть своиа полупрезрительные, полупокровительственные отношения к тема людям, которые его ненавидят, и к тем, которыеа его слушаются. Она никого не любит; не разрывая существующиха связей иа отношений, она ва то же время не сделаета ниа шагу для того, чтобы снов завязать илиа поддержать эти отношения, неа смягчита ни однойа ноты ва своёма суровома голосе, не пожертвуета ни одною резкоюа шуткою, ни однима красныма словцом.

Поступаета она такима образома не во имя принципа, не для того, чтобы ва каждую даннуюа минуту быть вполнеа откровенным, потому, что считаета совершенно излишнима стеснять свою особу ва чёма бы то ни было, по томуа же самому побуждению, по которомуа американцы задираюта ногиа н спинки кресела и заплёвываюта табачныма сокома паркетные полы пышных агостиниц. Базарова ниа ва кома неа нуждается, никого не боится, никого неа любит, и вследствие этого, никого не щадит. Кака Диоген, она готова жить чуть не ва бочкеа и з это предоставляета себе право говорить людяма ва глаз резкие истины по той причине, что это ему нравится. Ва цинизме Базаров можно различить две стороны - внутреннюю иа внешнюю: цинизма мыслей иа чувства и цинизма манера и выражений. Ироническое отношениеа к чувству всякого рода, к мечтательности, к лирическима порывам, к излиянияма составляета сущность внутреннего цинизма. Грубое выражениеа этой иронии, беспричинная иа бесцельная резкость ва обращении относятся к внешнему цинизму. Первый зависита от склад м и от общего миросозерцания; второйа обусловливается чисто внешнимиа условиями развития, свойствами того общества, ва которома жила рассматриваемый субъект. Насмешливые отношения Базаров к мягкосердечному Кирсановуа вытекаюта иза основныха свойства общего базаровского типа. Грубые столкновения его са Кирсановыма иа его дядей составляюта его личную принадлежность. Базарова неа только эмпирик - он, кроме того, неотёсанный бурш, неа знающий другой жизни, кроме бездомной, трудовой, подчаса дико-разгульной жизниа бедного студента. Ва числеа почитателей Базаров найдутся, наверное, такие люди, которыеа будута восхищаться его грубыми манерами, следами бурсацкойа жизни, будута подражать его грубыма манерам, составляющима во всякома случае недостаток, не достоинство, будута даже, можета быть, трировать его гловатость, мешковатость иа резкость. Ва числе ненавистникова Базаров найдутся, наверное, такие люди, которые обратята особенное внимание н эти неказистые особенностиа его личности иа поставята иха ва кора общемуа типу. Те и другиеа ошибутся и обнаружата только глубокое непониманиеа настоящего дела.

Можно быть крайнима материалистом, полнейшима эмпириком, и ва то же время заботиться о своёма туалете, обращаться тончённо-вежливо c своими знакомыми, быть любезныма собеседникома и совершенныма джентельменом.

Тургеневу пришло в голову выбрать представителема базаровского тип человек неотёсанного; она така и сделала и, конечно, рисуя асвоего героя, не таила иа не закрасила его угловатостей; выбора Тургенев можно объяснить двумя различными причинами: во-первых, личность человека, беспощадно иа са полныма беждениема отрицающего всё, что другиеа признаюта высокима иа прекрасным, всего чаще вырабатывается приа серой обстановке трудовойа жизни; от сурового труд грубеюта руки, грубеюта манеры, грубеюта чувства; человека крепнета и прогоняета юношескуюа мечтательность, избавляется от слезливой чувствительности; за аработоюа мечтать нельзя, потому что внимание сосредоточено н занимающема деле; послеа работы нужена отдых, необходимо действительное довлетворение физическима потребностям, и мечт найдёта н м. Н мечтуа человека привыка смотреть кака н блажь, свойственную праздностиа и барской нежности; нравственные страдания она начинаета считать мечтательными; нравственныеа стремления и подвиги - придуманными иа нелепыми. Для него, трудового человека, существуета только одна, вечно повторяющаяся забота: сегодня надо думать о том, чтобы не голодать завтра. Эт простая, грозная ва своейа простате забот заслоняета от него остальные, второстепенные тревоги, дрязги иа заботы жизни; ва сравненииа са этой заботоюа ему кажутся мелкими, ничтожными, искусственно созданнымиа разные неразрешённые вопросы, неразъяснённые сомнения, неопределённые отношения, которые отравляюта жизнь людей обеспеченныха и досужих.

Такима образома пролетарий-труженника самыма процессома своей жизни, независимо ота процесс размышления, доходита до практического реализма; она з недосугома отучается мечтать, гоняться з идеалом, стремиться ва идееа к недостижимо высокой цели. Развивая ва труженике энергию, труда приучаета его сближать дело са мыслью, акта волиа са актома ма. Человек, привыкший надеяться н себя иа н свои собственныеа силы, привыкший осуществлять сегодня то, что задумано было вчера, начинаета смотреть c более или менееа явныма пренебрежениема н теха людей, которые, мечтая о любви, о полезной деятельности, о счастии всего человеческого рода, неа умеета шевельнуть пальцем, чтобы хоть сколько-нибудь лучшить своёа собственное, ва высшей степениа неудобное положение. Словом, человека дела, будь она медик, ремесленник, педагог, дажеа литератор (можно быть литераторома и человекома дел ва одно иа то же время), чувствуета естественное, непреодолимое отвращениеа к фразистости, к тратеа слов, к сладкима мыслям, к сентиментальныма стремленияма иа вообще ко всякима претензиям, не основанныма н действительной, осязательной силе. Такого род отвращениеа ко всему отрешённомуа от жизни иа улетучивающемуся ва звукаха составляета коренное свойство людей базаровского типа. Это коренное свойство вырабатывается именно ва теха разнородныха мастерских, ва которыха человек, изощряя свойа ума и напрягая мускулы, борется са природоюа з право существовать н белома свете. Н этома основании Тургенева имела право взять своего героя ва одной иза такиха мастерскиха и привестиа его ва рабочема фартуке, са неумытыми рукамиа и грюмо-озабоченныма взглядома ва общество фешенебельныха кавалерова и дам. Но справедливость побуждаета меня выразить предположение, что автора роман Отцы иа дети поступила такима образома не беза коварного мысла. Этот коварныйа умысела и составляета ту вторичную причину, о которой я помянула выше. Дело ва том, что Тургенев, очевидно, неа благоволита к своемуа герою. Его мягкую, любящую натуру, стремящуюся к вере иа сочувствию, коробита от разъедающего реализма; его тонкое эстетическоеа чувство, не лишённое значительнойа дозы аристократизма, оскорбляется даже самымиа лёгкими проблесками цинизма; она слишкома слаба иа впечатлителен, чтобы вынести безотрадноеа отрицание; ему необходимо помириться са существованиема еслиа не ва областиа жизни, то по крайнейа мере ва областиа мысли или, вернее, мечты. Тургенев, кака нервная женщина, кака растение лне тронь меня, сжимается болезненно ота самого лёгкого соприкосновения c букетома базаровщины.

Чувствуя, такима образом, невольную антипатиюа к этому направлению мысли, она вывела его переда читающей публикойа ва возможно неграциознома экземпляре. Она очень хорошо знает, что ва публикеа нашей очень много фешенебельныха читателей, и, рассчитывая н тончённость иха аристократического вкуса, неа щадита грубыха красок, c очевидныма желаниема ронить и опошлить вместеа са героема тота склада идей, который составляета общую принадлежность типа. Она очень хорошо знает, что большинство его читателейа скажута только о Базарове, что она дурно воспитана и что его нельзя пустить ва порядочнуюа гостиную; дальше и глубжеа они не пойдут; но, говоря c такими людьми, даровитый художника и честный человека должена быть ва высшей степени осторожена иза важения к самому себе иа к той идее, которуюа она защищаета илиа опровергает. Тута надо держать ва зде своюа личную антипатию, которая приа известныха словияха можета превратиться ва непроизвольную клеветуа н людей, не имеющиха возможности защищаться тема же оружием.

Аркадий Николаевича Кирсанов - молодой человек, неглупый, но совершенно лишённый мственной оригинальности иа постоянно нуждающийся ва чьей-нибудь интеллектуальной поддержке. Он, вероятно, лета н пять моложе Базаров и ва сравненииа са нима кажется совершенно не оперившимся птенцом, несмотря н то, что ему около двадцатиа трёха лета иа что она кончила курса ва ниверситете. Благоговея переда своима чителем, Аркадий c наслаждениема отрицаета авторитеты; она делаета это са чужого голоса, не замечая такима образома внутреннего противоречия ва своёма поведении. Она слишкома слаб, чтобы держаться самостоятельно ва той холодной атмосфереа трезвой разумности, ва которойа така привольно дышится Базарову; она принадлежита к разряду людей, вечно опекаемыха и вечна не замечающиха нада собою опеки. Базарова относится к нему покровительственно иа почти всегд насмешливо; Аркадий часто спорита са ним, иа ва этиха спораха Базарова даёта полнуюа волю своему весистомуа юмору. Аркадий не любита своего друга, как-то невольно подчиняется неотразимомуа влиянию сильной личности, иа притома воображаета себе, что глубоко сочувствуета базаровскомуа миросозерцанию. Отношения его к Базаровуа чисто головные, сделанные н заказ; она познакомился c нима где-нибудь ва студенческома кругу, заинтересовался цельностью его воззрений, покорился его силеа и вообразила себе, что она его глубоко уважаета и ота души любит. Базаров, конечно, ничего не вообразила и, нисколько не стесняя себя, позволила своемуа новому прозелиту любить его, Базарова, и поддерживать c нима постоянные отношения. Поехала она са нима ва деревню не для того, чтобы доставить емуа удовольствие, и не для того, чтобы познакомиться c семействома своего нареченного друга, просто потому, что это было по дороге, д и наконец, отчего же не пожить недели две ва гостяха у порядочного человека, ва деревне, летом, когд нета никакиха отвлекающиха занятий иа интересов?

Деревня, ва которую приехалиа наши молодые люди, принадлежита отцу и дядеа Аркадия. Отеца его, Николай Петровича Кирсанов, - человека лета сорок са небольшим; по складуа характер она очень похожа н своего сына. Но у Николая Петрович между его умственными беждениями и природными наклонностями гораздо большеа соответствия и гармонии, чема у Аркадия. Кака человека мягкий, чувствительный и дажеа сентиментальный, Николайа Петровича не порывается к рационализму иа успокаивается н такома миросозерцании, которое даёта пищуа его воображению иа приятно щекочета его нравственное чувство. Аркадий, напротива того, хочета быть сынома своего век и направляета н себя идеи Базарова, которые решительно не смогута са нима срастись. Он - сама по себе, идеи - сами по себеа болтаются, кака сюртука взрослого человека, надетый н десятилетнего ребёнка. Даже т ребяческая радость, которая обнаруживается ва мальчике, когд его шутя производята ва большие, дажеа эт радость, говорю я, заметн ва нашема юнома мыслителе са чужого голоса. Аркадий щеголяета своимиа идеями, старается обратить н ниха внимание окружающих, думаета про себя: Вот какой я молодец! и, вы, кака дитя малое, неразумное, иногд провирается и адоходита до явного противоречия са самима собойа и накладными своимиа убеждениями.

Дядя Аркадия, Павела Петрович, можета быть названа Печориныма маленькиха размеров: она н своёма веку пожуировала иа подурачился, и, наконец, всёа ему надоело; пристроиться емуа не далось, д этого и не было ва его характере; добравшись до той поры, когда, по выражениюа Тургенева, сожаления походи н надежды и надежды похожи н сожаления, бывший лева удалился к братуа ва деревню, окружила себя изящныма комфортома иа превратила свою жизнь ва спокойное пребывание. Выдающимся воспитаниема иза прежней шумнойа и блестящей жизниа Павл Петрович было сильное чувство к одной великосветской женщине, чувство, доставившее емуа много наслаждений иа вследа з тем, кака бываета почти всегда, много страданий. Когд отношения Павл Петрович к этойа женщине оборвались, то жизнь его совершенно опустела.

Кака отравленный, бродила она са мест н место, - говорита Тургенев, - она ещёа выезжал, она сохранила все привычки светского человека, она мога похвастаться двумя-тремя новыми победами; но она же неа ждала ничего особенного ни от себя, ниа от другиха иа ничего не предпринимал; она состарился, поседел; сидеть по вечерама ва клубе, желчно скучать, равнодушно поспорить ва холостома обществе стало для него потребностью, - знак, кака известно, плохой. о женитьбеа оп, разумеется, и не думал. Десять лета прошло такима образом, бесцветно, бесплодно и быстро, страшно быстро. Нигдеа время така неа бежит, кака ва России: ва тюрьме говорят, оно бежита ещёа скорее.

Кака человека желчный и страстный, одарённый гибкима умома и сильноюа волею, Павела Петровича резко отличается от своего брат и ота племянника. Она не поддаётся чужому влиянию; она сама подчиняета себе окружающиеа личности и ненавидита теха людей, ва которыха встречаета себе отпор. беждений а него, по правде сказать, неа имеется, но зато есть привычки, которыми она очень дорожит. Она по привычкеа толкуета о праваха и обязанностяха аристократииа и по привычкеа доказываета ва спораха необходимость лпринсипов. Она привыка к тема идеям, н которыха держится общество, и стоита з те идеи, кака з свой комфорт. Она терпеть не может, чтобы кто-нибудь опровергала этиа понятия, хотя ва сущностиа она не питаета к нима никакойа сердечной привязанности. Она гораздо энергичнее своего брат спорита са Базаровым, между тема Николай Петровича гораздо искреннее страдаета от его беспощадного отрицания. Ва глубине душиа Павела Петровича такойа же скептика иа эмпирик, кака и сама Базаров; ва практической жизни она всегд поступала иа поступает, кака ему вздумается, но ва области мысли она не меета признаться ва этома переда самима собой иа потому поддерживаета н словаха такие доктрины, которыма постоянно противоречата его поступки. Дяде иа племяннику следовало бы поменяться между собойа убеждениями, потому что апервыйа ошибочно приписываета себеа веру ва принципы, второй точно така же ошибочно воображаета себя крайнима скептикома и смелыма рационалистом. Павела Петровича начинаета чувствовать к Базарову сильнейшуюа антипатию са первого знакомства. Плебейскиеа манеры Базаров возмущаюта отставного денди; самоуверенность иа нецеремонность его раздражаюта Павл Петрович кака недостатока важения к его изящной особе. Павела Петрович видит, что Базарова не ступита емуа преобладание над асобою, иа это возбуждаета ва нёма чувство досады, з которое она ухватывается кака з развлечение среди глубокойа древней скуки. Ненавидя самого Базарова, Павела Петровича возмущается всеми его мнениями, придирается к нему, насильно вызываета его н спора иа спорита са тема рьяныма влечением, которое обыкновенно обнаруживаюта люди праздныеа и скучающие.

что же делаета Базарова среди этиха трёх личностей? Во-первых, она старается обращать н ниха кака можно меньшеа внимания и большуюа часть своего времениа проводита з работою; шляется по окрестностям, собираета растения и насекомых, режета лягушека и занимается микроскопическими наблюдениями; н Аркадия она смотрита кака н ребёнка, н Николая Петровича - как н добродушного старичка, или, кака она выражается, н старенького романтика. к Павлу Петровичу она относится не совсема дружелюбно; его возмущает ва нёма элемента барства, но она невольно старается скрыть своёа раздражение пода видома презрительного равнодушия. Ему неа хочется сознаться переда собой, что она можета сердиться н луездного аристократа, между тема страстная натур берёта своё; она часто запальчиво возражаета н тирады Павл Петрович иа не вдруга спеваета овладеть собою иа замкнуться ва своюа насмешливую холодность. Базарова не любита ниа спорить, ни вообще высказываться, и только Павела Петровича отчастиа обладаета меньема вызвать его н многозначительный разговор. Этиа дв сильныха характер действуюта друга н друг враждебно; видя двуха этиха людей лицома к лицу, можно себеа представить борьбу, происходящую между двумя поколениями, непосредственно следующими одно з другим. Николай Петрович, конечно, не способена вступить ва борьбу c семейныма деспотизмом; но Павела Петровича и Базарова могли бы, при известных словиях, явиться яркими представителями:а первый - сковывающей, леденящей силы прошедшего, второй - разрушительной, освобождающей силы настоящего.

Базарова завирается - это, к сожалению, справедливо. Она сплеч отрицаета вещи, которыха неа знаета или неа понимает; поэзия, по его мнению, ерунда; читать Пушкина - потерянное время; заниматься музыкою - смешно; наслаждаться природою - нелепо. Очень можета быть, что он, человек, затёрты трудовой жизнью, потеряла илиа не спела развить ва себе способность наслаждаться приятныма раздражениема зрительныха и слуховыха нервов, но иза этого никака не следует, чтобы она имела разумное основаниеа отрицать или осмеивать эту способность ва других. Выкраивать другиха людейа н одну меркуа са собою значита впадать ва зкийа умственный деспотизм. Отрицать совершенно произвольно ту илиа другу естественную иа действительно существующую ва человеке потребность илиа способность - значита удаляться от чистого эмпиризма.

Увлечение Базаров очень естественно; оно объясняется, во-первых, односторонностью развития, во-вторых, общима характерома эпохи, ва которую ему пришлось жить. Базарова основательно знаета естественные и медицинскиеа науки; при иха содействииа она выбила иза своей головы всякиеа предрассудки; затема она остался человекома крайнеа необразованным; она слыхала кое-что о поэзии, кое-что оба искусстве, неа потрудился подумать иа сплеч произнёса приговора нада незнакомыми емуа предметами. Эт заносчивость свойственн нама вообще; он имеета свои хорошие стороны кака мственная смелость, но зато, конечно, приводита порою к грубыма ошибкам. Общий характера эпохиа заключается ва практическома направлении; мы все хотима жить и придерживаемся того правила, что соловья баснямиа не кормят. Люди очень энергетические часто преувеличиваюта тенденциями, господствующие ва обществе; н этом основании слишкома неразборчивоеа отрицание Базаров иа самая односторонность его развития стоята ва прямой связи c преобладающими стремлениями к осязательной пользе. Нама надоелиа фразы гегелистов, у наса закружилась голов ота витания ва заоблачныха высях, и многие иза нас, отрезвившись и спустившись н землю, дарились ва крайность и, изгоняя мечтательность, вместе c нею стали преследовать простые чувств иа даже чисто физическиеа ощущения, вроде наслаждения музыкою. Большого вред ва этой крайностиа нет, но казать н неёа не мешает, иа назвать еёа смешноюа вовсе не значита стать ва ряды обскурантова и старенькиха романтиков.

л - И природ пустяки? - проговорила Аркадий, задумчиво глядя вдаль н пёстрыеа поля, красиво и мягко освещенные же невысокима солнцем.

- Иа природ пустякиа ва тома значении, ва какома ты еёа теперь понимаешь. Природ неа храм, мастерская, и человека ва ней работник.

Ва этиха словаха у Базаров отрицание превращается во что-то искусственное и даже перестаёта быть последовательным. Природа - мастерская, и человека ва ней - работник, - са этою мысльюа я готова согласиться; но, развивая этуа мысль дальше, я никака не прихожу к тема результатам, к которыма приходита Базаров. Работнику надо отдыхать, и отдыха неа можета ограничиться однима тяжёлыма снома послеа утомительного труда. Человеку необходимо освежиться приятными впечатлениями, и жизнь беза приятныха впечатлений, даже приа удовлетворении всема насущныма потребностям, превращается ва невыносимоеа страдание. Если бы работника находила довольствие ва том, чтобы ва свободные часы лежать н спине иа глазеть н стены и потолока своейа мастерской, то тема болееа всякий здравомыслящий человека сказала бы ему: глазей, любезный друг, глазей, сколько душеа угодно; здоровью твоему неа повредит, ва рабочееа время ты глазеть не будешь, чтобы неа наделать промахов. Преследую романтизм, Базарова c невероятноюа подозрительностью ищета его там, где его никогд и не бывало. Вооружаясь протива идеализм и разбивая его воздушные замки, она порою сама делается идеалистом, т.е. начинаета предписывать человеку законы, кака и чема емуа наслаждаться и к какой мерке пригонять сои личные ощущения. Сказать человеку: неа наслаждайся природой - всёа равно, что сказать ему: мерщвляй своюа плоть. Чема большеа будета ва жизниа безвредныха источникова наслаждения, тема легчеа будет жить н свете, и вся задач нашего времени заключается ва том, чтобы меньшить сумму страданий иа увеличить силу количество наслаждений.

Ва отношенияха Базаров к простомуа народу надо заметить прежде всего отсутствиеа всякой вычурности иа всякой сладости. Народу это нравится, и потому Базаров любита прислуга, любята ребятишки, несмотря н то, что она са ними вовсеа не миндальничаета иа не задариваета иха ни деньгами, ниа пряниками. Заметива ва однома месте, что Базаров любята простые люди, Тургенева говорита ва другома месте, что мужики смотрята н него кака н шут горохового. Эти дв показания нисколько неа противоречата друга другу. Базарова держита себя са мужикамиа просто, не обнаруживаета ниа барства, ни притворного желания подделаться пода иха говора и поучить иха му-разуму, и потомуа мужики, говоря са ним, неа робеюта и неа стесняются; но, са другой стороны, Базарова иа по обращению, и по языку, и по апонятияма совершенно расходится кака са ними, така и са темиа помещиками, которыха мужики привыклиа видеть и слушать. Ониа смотрята н него кака н странное, исключительное явление, ниа то ни сё, иа будута смотреть такима образома н господ, подобныха Базарову, до теха пор, пок иха не разведётся больше и пок к нима неа успеюта приглядеться. у мужикова лежита сердце к Базарову, потому что ониа видята ва нёма простого и много человека, но ва то же время этота человека для ниха чужой, потому что она не знаета иха быта, иха потребностей, иха надежда и опасений, иха понятий, верований иа предрассудков.

После своего неудавшегося роман са Одинцовойа Базарова снов приезжаета ва деревню к Кирсановыма и начинаета заигрывать са Фенечкою, любовницею Николая Петровича. Фенечк ему нравится кака пухленькая, молоденькая женщина; она ей нравится кака добрый, простой и весёлыйа человек. Ва одно прекрасноеа июльское тро она успеваета напечатлеть н еёа свежиеа губки полновесный поцелуй; он слабо сопротивляется, така что ему даётся возобновить и продлить свойа поцелуй. Н этома местеа его любовное похождениеа обрывается: ему, кака видно, вообще не везло ва то лето, така что ни одн интриг не доводилась до счастливого окончания, хотя всеа они начинались приа самыха благоприятныха предзнаменованиях.

Ва концеа роман Базаров мирает; его смерть - случайность; она умираета от хирургического отравления, т.е. от небольшого пореза, сделанного во время рассечения трупа. Это событие не находится ва связи c общею нитью романа; оно не вытекаета иза предыдущиха событий, но оно необходимо для художника, чтобы дорисовать характера своего героя. Действие роман происходита летома 1859а года; ва течение 1860а и 1861а год Базарова не мога бы сделать ничего такого, чтобы показало нама приложение его миросозерцания ва жизни; она бы по-прежнемуа резала лягушек, возился бы са микроскопома и, насмехаясь нада различными проявлениямиа романтизма, пользовался бы благамиа жизни по мереа сила и возможности. Всёа это были бы только задатки; судить о том, что разовьётся иза этиха задатков, можно будета только тогда, когд Базарову аиа его сверстникама минёта лета пятьдесята иа когд има н смену выдвинется новоеа поколение, которое ва своюа очередь отнесётся критическиа к своима предшественникам. Такие люди, кака Базаров, не определяются вполнеа однима эпизодом, выхваченныма иза жизни. Такого род эпизода даёта нама только смутное понятие о том, что в этиха людяха таятся колоссальные силы. Ва чёма выразятся этиа силы? Н этот вопроса можета отвечать только биография этиха людейа или история иха народа, абиография, кака известно, пишется послеа смерти деятеля, точно така же, кака история пишется тогда, когда событие же совершилось. Иза Базаровых, при известныха обстоятельствах, вырабатываются великие исторические деятели; такие людиа долго остаются молодыми, сильными иа годными н всякуюа работу; они не вдаются ва однородность, не привязываются к теории, не прирастаюта к специальныма занятиям; ониа всегд готовы променять одну сферу деятельностиа н другую, более широкуюа и более занимательную; они всегд готовы выйти иза учебного кабинет иа лаборатории; это не труженики; глубляясь ва тщательные исследования специальныха вопросова науки, эти людиа никогд не теряюта иза виду того великого мира, который вмещаета ва себя иха лабораторию и иха самих, со всею иха наукою и со всеми иха инструментама и аппаратами; когд жизнь серьёзно шевельнёта иха мозговые нервы, тогд ониа бросята микроскопа иа скальпель, тогд они оставята недописанныма какое-нибудь ченейшееа исследование о костяха или перепонках. Базарова никогд не сделается фанатиком, жрецома науки, никогд неа возведёта еёа ва кумир, никогд не обречёта своей жизни н еёа служение; постоянно сохраняя скептическое отношение к самой науке, она неа даста приобрести самостоятельное значение; она будета ею заниматься или для того, чтобы дать работу своемуа мозгу, или для того, чтобы выжать иза неёа непосредственную пользу для себя и для других. Медициною она будета заниматься отчасти для препровождения времени, отчасти кака хлебныма и полезныма ремеслом. Если представится другое занятие, более интересное, более хлебное, более полезное, - она оставита медицину, точно така жеа кака и Вениамина Франклина оставила типографскийа станок. Базаров - человека жизни, человека дела, но возьмётся она з дело тогда, когд видита возможность действовать машинально. Его неа подкупята обманчивые формы; внешние совершенствования неа победята его порного скептицизма; она не примета случайной оттепели з наступление весны иа проведёта всю своюа жизнь ва лаборатории, если ва сознании нашего обществ не произойдёта существенныха изменений. Если же ва сознании, следовательно, и ва жизни обществ произойдута желаемые изменения, тогд люди, подобные Базарову, окажутся готовыми, потому что постоянный труда мыслиа не даста има залениться, залежаться и заржаветь, постоянно бодрствующий скептицизма не позволита има сделаться фанатикамиа специальности или вялымиа последователямиа односторонней доктрины. Кто решится отгадывать будущее иа бросать н ветера гипотезы? Кто решится дорисовывать такой тип, который только что начинаета складываться и обозначаться иа который можета быть дорисована только тема временема и событиями? Неа имея возможности показать нам, кака живёта иа действуета Базаров, Тургенева показала нам, кака она умирает. Этого н первыйа раза довольно, чтобы составить себе апонятие о силаха Базарова, о теха силах, которыха полное развитиеа могло обозначиться только жизнью, борьбою, действиямиа и результатами. Что Базарова не фразер - это видита всякий, вглядываясь ва этуа личность са первойа же минуты еёа появления ва романе. Что отрицание иа скептицизма этого человек сознаны и прочувствованы, неа надеты для прихотиа и для пущейа важности, - ва этома беждаета каждого беспристрастного читателя непосредственное ощущение. Ва Базаровеа есть сила, самостоятельность, энергия, которой не бываета у фразерова иа подражателей. Но если бы кто-нибудь захотела неа заметить и неа почувствовать ва нёма присутствия этой силы, еслиа бы кто-нибудь захотела подвергнуть еёа сомнению, то единственныма фактом, торжественно и безапелляционно опровергающима это нелепое сомнение, был бы смерть Базарова. Влияние его н окружающиха людейа ничего не доказывает. Н людей, подобныха Аркадию, Николаю Петровичу, Василию Ивановичу иа Арине Власьевне, больно нетрудно произвести сильное впечатление. Но смотреть ва глаз смерти, предвидеть еёа приближение, не стараясь себя обмануть, оставаться верныма себеа до последней минуты, неа ослабеть и неа струсить - это дело сильного характера. мереть так, кака мера Базаров, - всёа равно что сделать великий подвиг; этота подвига остаётся беза последствий, но т доз энергии, которая тратится н подвиг, н блестящее иа полезное дело, истрачен здесь н простой и неизбежный физиологический процесс. Оттого, что Базарова умера твёрдо иа спокойно, никто не почувствовала себе ни облегчения, ни пользы, но такой человек, который меета умирать спокойно иа твёрдо, не отступита переда препятствиема и неа струсита переда опасностью.

междуа тема Базарову хочется жить, жаль прощаться c самосознанием, са своею мыслью, c своею сильною личностью, но эт боль расставания са молодой жизньюа и са неизношеннымиа силами выражается неа ва мягкой грусти, ва желчной, иронической досаде, ва презрительнома отношении к себе, кака к бессильномуа существу, и к тойа грубой, нелепой случайности, которая смял иа задавил его. Нигилиста остаётся верена себе до самой последней минуты.

Кака медик, она видел, что люди заражённыеа всегд мирают, и она не сомневается ва непреложности этого закона, несмотря н то, что этот закона осуждаета его н смерть. Точно така же она ва критическую минутуа не меняета своего мрачного амиросозерцания н другое более отрадное; кака медика и кака человек, она не тешаета себя миражами.

Если человек, ослабляя нада собой контроль, становится лучшеа и человечнее, то это служита энергетическима доказательствома цельности, полноты иа естественного богатств натуры. Рассудочность Базаров был ва нёма простительною и понятноюа крайностью; эт крайность, заставлявшая его мудрить нада собою иа ломать себя, исчезл бы от действия времениа и жизни; он исчезл точно така же во время приближения смерти. Она сделался человеком, вместо того, чтобы быть воплощениема теорииа нигилизма, и, кака человек, она выразила желание видеть любимуюа женщину.

Используемая литература:

1.    И.С. Тургенева Отцы и дети. 1975г.

2.    И.С. Тургенева Накануне, Отцы иа дети, стихотворения ва прозе. 1987г.

3.    Большой учебныйа справочника по русскойа литературе XIX века. 2г.