Реферат: Ф. Бродель. Динамика капитализма
Р Е Ф Е Р А Т
по книге Фернана Броделя
УДИНАМИКА КАПИТАЛИЗМАФ
студент группы 42
Чамьян В.А.
МГУ, 2000 г.
Фернан Бродель <1901 Ч 1985> Ч один из виднейших историков современности,
почетный доктор университетов Брюсселя, Оксфорда, Кембриджа, Мадрида, Женевы,
Лондона, Чикаго, Флоренции, Сан-Паулу, Падум и Эдинбурга.
Ф.Бродель родился во Франции, учился в Париже, окончил Сорбонну. Преподавал в
Алжире, Париже, Сан-Паулу. С 1949 г. заведовал кафедрой современной
цивилизаций в Коллеж де Франс, а с 1956 г. рунководил VI Секцией Практической
школы высших исследонваний. В 1946 г. Ф.Бродель стал одним из директоров
журнанла УАнналыФ и вскоре возглавил представленное этим журнанлом
направление в историографии. В 1947 году защитил диснсертацию на тему
УСредиземное море и мир Средиземноморья в эпоху Филиппа IIФ, а двумя годами
позже вышла его книга под тем же названием. Этому труду автор посвятил
двадцать лет напряженной работы. Интересы Броделя-истонрика связаны с
экономическим направлением в исторической науке.
Из других его работ следует выделить трехтомное исснледование "Материальная
цивилизация, экономика и капинтализм XV Ч XVIII ввФ. Работа Ф.Броделя
УДинамика капитализмаФ представляет собой обобщенное излонжение основных идей
этого масштабного и оригинального иснследования.
В этой небольшой книге воспроизведен текст трех лекций, прочитанных
Ф.Броделем в университете Джонса Гопкинса (США) в 1976 году. Эти лекции в
английнском переводе получили заголовок "Afterthoughts on Material
Civilization and Capitalism", а затем были пенреведены на итальянский под
заголовком "La Dinamica del Capitalismo".
Работа УДинамика капитализмаФ состоит из трех глав, каждая из которых
представляет собой краткий пересказ соответствующего тома исследования
Ф.Броделя "Материальная цивилизация, экономика и капинтализм XV Ч XVIII ввФ.
Итак, первая глава работы Фернана Броделя УДинамика капитализмаФ носит название
УПереосмысливая экономическую и материальную жизньФ. В данной главе автор
делает попытку взглянуть на глобальный исторический процесс с точки зрения
экономиста, представить историю развития человечества как процесс развития
Уобщественных масс и структур, претерпевающих медленную эволюцию в лоне
длительной временной протяженностиФ. Свой анализ исторических событий автор
делает на Упостоянной игре глубинных тенденций к равновесию и его нарушению в
длительнной исторической перспективеФ. Исходным моментом для Ф.Броделя была
повседневность, т.е. та сторона жизни, в которую человечество оказывается
вовлеченым, даже не отдавая в том себе отчета, Ч привычка, или набор действий,
протекающих и заканчивающихся как бы сами собой, выполнение которых не требует
ничьего решения и которые происходят, по правде говоря, почнти не затрагивая
сознания. Автор считает, что ченловечество более чем наполовину погружено в
такого рода повседневность. Говоря о повседневности, автор подразумевает
побуждения, импульсы, стереотипы, а также приемы и способы действия, различные
типы обязательств, вынуждающих действовать, которые понрой, воснходят к самым
незапамятным временам. Все это, Ф.Бродель охватывает термином Уматериальная
жизньФ. УМатериальная жизнь ... это то, что за долгие века предшествующей
истории вошло в плоть самих людей, для которых опыт и заблуждения прошлого
стали обыденностью и повседнневной необходимостью, ускользающей от внимания
наблюдателя".
Таким образом, основная цель первой главы исследование упомянутых сторон
жизни людей, изучение материальной жизни современников той или иной
исторических эпох.
Вначале автор проводит историко-демографический анализ: УСущенствуя в тех или
иных общих условиях, люди каждый раз оказываются то слишком многочисленными,
то недостаточно многочисленными; конечно, демографиченские колебания
стремятся к равновесию, однако последнее достигается редкоФ. Ф.Бродель
считает, что лишь с XVIII века будет преодолен до той поры недонступный
предел: с этого времени рост численности нанселения не прекращается и
тенденция эта не менялась.
Затем исследователь пытается ответить на новые вопросы что они ели? что пили?
как одевались? УПшенинца, рис и кукуруза явились результатом очень древненго
отбора и бессчетного ряда экспериментов, опреденлив, в результате
многовековых "отклонений", выбор цивилизации. Пшеница, занинмающая огромные
площади, требующая, чтобы земля регулярно отдыхала, позволяет и предполагает
занянтие животноводством; можно ли вообразить историю Европы без домашних
животных, плугов, упряжек, повозок? Культура же риса возникает на основе
своего рода огородничества, интенсивного земледелия не оснтавляющего места
для животных. Что касается кукунрузы, то это, несомненно, самая удобная
культура, из нее легче всего готовить повседневные блюда, ее вознделывание
оставляет немалый досуг Ч отсюда привлечение кpecтьян к государственным
работам и циклопические памятники индейских цивилизаций. Так
ненвостребованная рабочая сила была употреблена общенством для своих целей".
Далее, в своей работе автор обращается к истории техники. Высокая концентрация
экономики, по мнению автора, вызывает концентрацию технинческих средств и
развитие технологии. Этот процесс автор прослеживает на примере Арсенала в
Венеции XIV века, примерах Голландии XVII века, Англии XVIII века. УИздавна все
технические приемы, все элементы научного знания являлись предметом постоянного
обнмена, непрерывно распространяясь по всему миру. Одннако есть вещи, которые
распространяются с трудом Ч навесной руль плюс использование соединения "стык
внакрой" при обшивке корпуса судна, плюс арнтиллерия на борту, плюс плавание в
открытом море и на дальние расстояния. Таков и капитализм,
представнляющий собой сумму привычек, способов, ухищрений, достижений. Не
дальнее ли плавание вкупе с капитанлизмом обеспечили превосходство Европы Ч
просто в силу того, что эти новшества не получили массового распространения?Ф
Далее, автор переходит к детальному рассмотрению субъектов обмена, их
формирования, развития, а также местных особенностей (Европа:Англия, Голландия
- неевропейские страны, Африка, Америка, Индия, Китай, исламские государства).
Ф.Бронан солидарен с К.Бринкманом, Учто экономическая история сводится к
иснтории рыночной экономики Ч от ее возникновения до ее возможного концаФ.
Нельзя не согласиться с Ф.Бронаном в том, что УВсе, что осталось за пределами
рынка, имеет лишь потребительскую стоимость, все, что сумело пройти в его
тесные врата, приобретает обменную стоимость. В зависимости от того, с какой
стороны элементарного рынка находится индивид, он будет или не будет участником
обмена, того, что я называю экононмической жизнью, в отличие от материальной
жизни, но также и в отличие от капитализмаФ. Автор структурирует субъекты
обмена: УПо отношению к рынкам и субъектам обмена эленментарного уровня более
высокое положение заниманют ярмарки и биржи (ярмарки проводятся регулярно в
одном и том же месте в определенное время и продолнжаются несколько дней, а
биржи открыты ежедневно). Даже если на ярмарках обычно находится место для
мелкой розничной торговли и купцов с небольшим канпиталом, на них, как и на
биржах, господствуют крупные дельцы, получившие вскоре название негоцианнтов,
которые розничной торговлей не занимаютсяФ. Таким образом автор выделяет два
уровня рыночной экономики - нижний, т.е. мелкие торговцы, рынки и лавки, и
верхний, представленный ярмарками и биржами. Сравнивая европейскую экономику с
экономикой остального мира, автор отмечает что, более интенсивное развитие
Европы обязано превосходству своих экономических инструментов и институтов -
биржам и различным формам кредита
Во второй главе работы, которая называется УИгры обменаФ, автор сделал
попытку оценить позиции, занимаемые рыночной экономикой и капитализмом. УНад
огромной массой повседневной материнальной жизни растянула сеть своих очагов
рыночная экономика, постоянно поддерживающая жизнь своих структур. И обычно
лишь еще выше, наслаиваясь на рыночную экономику, развивается и процветает
капинтализм. Можно сказать, что при таком подходе видна экономическая жизнь
всего мира как бы на настоящей рельефной картеФ. Ф.Бронан проводит различия
между терминами рыночная экономика и капитализм. Автор считает, что до 18
века эти два рода деятельности оставались в меньшинстве, а огромная масса
человеческих действий охватывалась, поглощалась огромной сферой материальной
жизни. УЕсли рыночная экономика и распространялась вширь, если она и
покрывала уже обширные пространства и достигла зримых успехов, то слой ее был
все еще по-прежнему тонок. Что же касается той реальности Станрого Порядка,
которую я Ч правильно или не вполне правильно Ч называю капитализмом, то она
принаднлежит блестящему, усложненному, но весьма узкому слою, не
охватывающему всей экономической жизни, и не создававшему Ч здесь исключения
лишь подтвернждают правило - собственного "способа производстнва", который
обладал бы внутренней тенденцией к санмораспространению. И даже так
называемый торговый капитализм был пока еще далек от того, чтобы овландеть и
управлять рыночной экономикой в целом, хотя последняя и является необходимым
предварительным условием его господства. И все же роль капитализма на
национальном, международном и мировом уровне становилась уже очевиднойФ.
Автор считает, что капитализм и рыночную экономику обычно не различают
потому, что они развивались одновременно - со Средних веков до наших дней, а
также потому, что капитализм часто представляли как двигатель или вершину
экономического прогресса. УВ действительнонсти, все несет на своей широкой
спине материальная жизнь: если она набирает силу, то все движется вперед;
вслед за ней, в свою очередь, быстро усиливается рыночная экономика, расширяя
свои связи. Однако от этого роста всегда выигрывает капитализмФ.
Ф.Бронан отмечает, что капитализм развивается максимально динамично лишь
тогда, когда идентифицирует себя с государством, когда сам становится частью
государственной политики. Аналогичны отношения капитализма с культурой и
религией. Он полемизирует с Максом Вебером, утверждавшим, что капитализм
является порождением протестантства, или точнее, пуританства. По мнению
автора, ошибка Макса Вебера коренится в первоначальном преувеличении роли
капитализма как двигателя сонвременного мира.
Автор выдвигает следующее положение: росту и успеху капитализма сопутствуют
определенные общественные условия. Капитализм для своего развития требует
определенной стабильности общественного устройства, а также опреденленного
нейтралитета или слабости, или потворства государства. И даже на Западе
встречаются различные степени такого попустительства: во многом в силу
сонциальных и уходящих в прошлое причин, Франция всегда была страной менее
благоприятной для капитанлизма, чем, скажем, Англия.
Наиболее ярко процесс капитализации проявляется в торговле на дальние
расстояния (Fernhandet), в которой усматривают высшую стенпень обмена.
Торговля на дальние расстояния преимунщественно является областью свободного
маневра, она действует на расстояниях, которые не дают осуществнлять над ней
обычный контроль, или позволяют максимально осланбить его. У торговцев есть
возможность выбора, и они делают выбор, доводя до возможного максимума
принбыль. Из этих крупных прибылей складываются значинтельные накопления
капиталов, тем более, что доходы от торговли на дальние расстояния делятся
между всего несколькими партнерами. Напротив, местная торговля распылена
межнду множеством участников. Во всех странах мира идет процесс выделения
группы крупных негоциантов из массы торговцев, с одной стороны, весьма
немногочисленная а с другой Ч по-прежнему связанная, помимо прочих виндов
деятельности, с торговлей на дальние расстояния. УЭти капиталисты на
мунсульманском Востоке или в христианском мире были друзьями государя,
поддерживая или эксплуатируя гонсударство? Очень рано, еще в незапамятные
времена, они перешагнули национальные границы, действуя занодно с
чужестранными купцамиФ. УИменно благодаря весу своих капиталов капитанлистам
удается сохранять свои привилегии, удержинвать в своих руках крупные
международные торговые дела той эпохиФ.
В то же время Бронан отмечает интересную особенность - разделение труда,
быстро вознрастающее по мере развития рыночной экономики, зантрагивает все
торговое сообщество за исключением его верхушки Ч негоциантов. Вначале это
дробление функций проявляется лишь на нижнем уровне: оформляется
специализация ремесленников, лавочников, торговцев вразнос. Однако, вплоть до
XIX века купец высонкого полета никогда не ограничивался каким-либо одним
родом деятельности; он занимается торговлей, но никогда не связан одним
направлением бизнеса. В зависимости от обстоятельств он Ч судовладелец,
хозяин страховой конторы, заимодавец или получатель ссуды, финаннсист, банкир
или даже промышленник или аграрий. В Барселоне XVIII века лавочник, торгующий
в розницу (botiguer), обязательно специализируется: он продает либо полотно,
либо сукно, либо пряности. Стоит ему, достаточно разбогатеть, чтобы стать
негоцианнтом, как он тут же отказывается от специализации: любое доступное
ему выгодное дело будет относиться к его компетенции. В качестве объяснения
настоящего феномена, автор считает, что купец не специализируется потому, что
ни одна из доступных ему отраслей не является достаточно емнкой, чтобы
поглотить всю его энергию и капитал. Исторические источники тех лет
(переписка купцов и записи торговых панлат) довольно часто свидетельствуют о
том, как порой тщетно капиталы ищут возможностей вложения. Частая смена сфер
деятельности крупных негоциантов свидетельствует, что возможность полученния
большой прибыли постоянно перемещается из одного сектора в другой. Капитализм
по своей сути конъюнктурен. До настоящего времени, одним из важнейших его
пренимуществ является та легкость, с какой он перестраинвается и
приспосабливается к обстоятельствам.
В то же время, в коммерческой жизни иногда проявлялась теннденция к
сосредоточению на единственном виде спекунляции - торговле деньгами. Однако,
как показывает исторический опыт, ее успех никогда не был долговременным.
Флорентийские банки после краткого периода расцвета терпят крах с падением
Барди и Перуцци в XIV веке, а затем Медичи в XV. С 1579 года генуэзские
ярмарки в Пьяченце обеспечиванли клиринг почти для всех европейских расчетов,
одннако удивительное начинание генуэзских купцов прондлилось менее полувека,
до 1621 года. В XVII веке Амнстердам будет, в свою очередь, блистательно
господстнвовать над потоками европейских кредитов, однако в следующем веке и
этот опыт потерпит крах. Финансонвый капитализм добьется успеха лишь в XIX
веке, понсле 1830-1860 гг., когда банк подчинит себе всю промышленность и
торговлю, и когда экономика в целом обретет силу достаточную, чтобы надежно
поддерживать эту конструкцию.
В третьей главе своей работы, озаглавленной УВремя мираФ, Ф.Бронан попытался
связать связать капитализм, его развитие и средства, конторыми он
располагает, с мировой историей в целом. Деление мировой цивилизации на
ведущие богатые державы и слаборазвитые бедные государства, характерное на
рубеже 2-3 тысячелетий, Ф.Бронан прослеживает уже с XV века. Конечно, время
не стоит на месте и страны, служившие эталоном богатства и величия во времена
Адама Смита или Жака Кёра, сегодня трудно причислить к сверхдержавам. В тоже
время, законы движущие миром, в целом не изменились, и он продолжает быть
струкнтурно разделенным на привилегированную и лишеннную привилегий части.
Очевидно, что структура мирового сообщества, столь же иерархична, что и
структура обычного общества. Почему? На этот вопрос и пытается ответить
Ф.Бронан в третьей части своей работы.
Автор различает понятия мировая экономика и мир-экономика. Под мировой
экономикой понимается экономика мира, взятого в целом, "рынок всего мира", а
под выражением мир-экономика (Weltwirtschaft), Ф.Бронан понимает экономику
лишь некоторой части нашей планеты в той мере, в какой она образует
экономиченски единое целое. Скажем, Средиземнонморье в XVI веке само по себе
представляло мир-экономику, мир для себя.
Мир-экономика может быть определен с помощью трех существенных признаков:
он занимает определенное географическое пронстранство; у него имеются
границы, которые, медленно изменяются. Периодически, происходят резкие
изменения этих гранниц: эпоха Великих географиченских открытий конца XV века
или реформы Петра Великого, в результате которых Россия отнкрыла свои границы
для европейской экономики. К этому списку можно смело добавить политические
преобразования в СССР в середине 80-х, результатом которых явилось изменение
границ мирового экономиченского пространства;
мир-экономика всегда имеет полюс, центр, представленный
господствующим городом, в прошлом городом-государством, ныне Ч столицей,
экономической столицей;
любой мир-экономика состоит из ряда концентрически расположенных зон.
Срединную зону образунет область, расположенная вокруг центра Ч таковы
Соединенные провинции в XVII веке, когда над миром господствует Амстердам;
такой зоной становится Англия, когда, начиная с 80-х годов XVIII века,
Лонндон окончательно занимает место Амстердама. Далее, вокруг срединной зоны
располагаются промежуточные зоны. И, наконец, следует весьма обширная
периферия, которая в разделении труда, характеризующем мир-экономику,
оказывается не участницей. а подчинненной и зависимой территорией.
В качестве примера мира-экономики можно привести Россию до Петра Великого или
Оттоманскую империю до конца XVIII века.
Далее, Ф.Бронан высказывает предположение, что эти типичные миры-экономики и
явились матрицами европейского, а затем и мирового капитализма. Автор
подробно рассматривает концепцию мира-экономики и рассуждает о смещениях
центра мира-экономики, а также о делении любого мира-экономики на
конценнтрические зоны. По Бронану, каждый раз при утрате прежнего центра
происхондит возвышение нового, как если бы мир-экономика не мог существовать
без центра тяжести, без некоего полюса. Однако, такие утраты старого и
обретения нового ценнтра происходят достаточно редко, что еще более
подчернкивает значение этих событий. В случае Европы и примыкающих зон,
которые она как бы аннексированла, возникновение единого центра произошло в
80-е годы XIV века, и таким центром стала Венеция. Около 1500 года произошел
внезапный гигантский скачок, в результате которого центр переместился из
Венеции в Антверпен, затем, в 1550-1560 годы, центр вернулся в
Средиземноморье, но на этот раз в Геную, наконец, в 1590-1610 Ч новое
перемещение Ч в Амстердам, оснтававшийся устойчивым экономическим центром
евнропейской зоны в течение почти двух веков. Лишь в период между 1780 и 1815
годами этот центр переменстится в Лондон. В 1929 году, преодолев
Атлантиченский океан, он оказывается в Нью-Йорке. Каждый раз изменения центра
сопровождались острыми экономическими кризисами. Автор считает, Учто обычно
именно экономическая непогода наносит решающий удар по старому, уже
ослабленному центру и утверждает возвышение новогоФ. В тоже время Укринзис,
который стучится в двери, Ч это испытание, конторое сильные выдерживают, а
слабые Ч нетФ. Далее, Бронан совершенно точно определяет направление вектора
развития мировой экономики на ближайшие двадцать лет (если учитывать, что
научный материал, лежащий в основе настоящей работы, был опубликован в
середине 70-х годов XX века) говоря, что Уесли Соединенные Штаты сохранят
свое место Ч а это нетрудно предвидеть, Ч то они могут выйти из этого
испытания еще более сильными, поскольку другие экономики, по-видимонму,
значительно больше пострадают от той неблагопнриятной конъюнктуры, которую мы
переживаемФ, а также УТе, кто живет в центре или вокруг центра мира-
экономики, по-прежнему обладают всеми правами над другимиФ.
Максимальный уровень жизни достигается в центре мира-экономики, именно здесь
высокий уровень цен и доходов, надежные банки и качественные товары, наиболее
выгодные промышленные производства и организованное на капиталистический лад
сельское хозяйство, наиболее сильная валюта и ценные бумаги. Здесь
формируется передовая экономика опережающая по своему развитию другие
регионы, здесь же развиваются самые передовые технологии и их неизменная
спутнинца Ч фундаментальная наука. Здесь же максимального уровня развития
достигает правовая и судебная система.
Это высокое качество жизни заметно снижается в соседних странах промежуточной
зоны, постоянно соперничающих, конкурирующих с центром. Там большинство
крестьян лишены свободы, мало свободных людей; обмены несоверншенны,
организация банковской и финансовой систенмы страдает неполнотой и нередко
управляется извне, промышленность и ремесла относительно традиционны. На
периферии ситуация еще хуже: Увся Восточноевропейская периферия, включая
Польшу и лежащие за ней земли, представляет собой зону повторного
закрепощения крестъян, т.е. крепонстного права, которое, почти исчезнув, как
на Западе, в XVI веке было снова восстановленоФ.
Другими словами, европейский мир-экономика в 17 веке являет собой соединение,
в котором сосуществуют самые разные общества Ч от уже капиталистического в
Голландии до крепостнических и рабовладельческих, стоящих на самой низшей
ступени лестницы общественного прогресса. Очевидно, само существование
капитализма зависит от этого закономерного расслоения мира: внешние зоны
питают промежуточные и, особенно, центральную. То есть центр мира-экономики
представляет собой вершину капинталистической суперструктуры всей
конструкции. По закону взаимности, если центр зависит от поставок с
периферии, то и она зависит от потребностей центра, диктующего ей свою волю.
УВедь именно Западная Европа как бы вновь изобрела и экспортировала аннтичное
рабство в Новый Свет, именно ее экономиченские нужды вызвали вторичное
закрепощение крестьян в Восточной ЕвропеФ. Бронан делает вывод, что
Укапитализм является порождением неравенства в мире; для развинтия ему
необходимо содействие международной экономики. Он является плодом
авторитарной организации явно чрезмерного пространства. Он не дал бы столь
гунстой поросли в ограниченном экономическом пронстранстве. Он и вовсе не
смог бы развиваться без уснлужливой помощи чужого трудаФ.
Подводя итоги, Ф.Бронан проводит параллели между днем вчерашним и днем
настояшим. Несмотря на то, что масштаб и пропорции современного канпитализма
фантастическим образом изменились природа капитализма при этом осталась
прежней. В качестве доказательства, автор приводит следующие доводы:
капитализм по-прежнему основывается на иснпользовании международных
ресурсов и возможностей, он существует в мировом масштабе, он стремится
заполнить весь мир;
он всегда с необыкновенной настойчивостью опирается на монополии де-
факто, несмотря на яростнное противодействие, с которым он при этом
сталкиванется;
капитализм не распространяется на всю экономинку, на все занятое
трудом общество; он никогда не занключает ни того, ни другого в свою
замкнутую и совершенную систему.
Разделение на материальную жизнь, рыночную и капиталистическую экономику
сохраняет удивительную разрешающую способность и объяснительную силу. В самом
деле, на самом нижнем уровне даже в Европе можно без труда обнаружить еще
множество примеров самодостаточности, услуг, не учитываемых официальной
статистикой, массу ремесленных мастернских. На среднем этаже Ч производство и
сбыт продукции подчинены строгому и даже жесткому закону конкунренции. На
самом верху несмотря на якобы жесткую конкуренцию интересы фирм сливаются.
Таким образом, капитализм вырастает преимущественно на вершинных видах
эконномической деятельности или во всяком случае, тяготеет к таким вершинам.
Такой капитализм возвышается над двойным низлежащим слоем Ч материальной
жизнью и связной рыночной экономикой, являясь зоной высоких прибылей. н
