Реферат: Добрые люди древней Руси
Содержание:
Введение.............................................................................................................
3
ДРЕВНЯЯ
РУСЬ...............................................................................................
8
МИЛОСЕРДИЕ "ПОД ПОКРОВОМ ЦЕРКВИ"........................................ 10
ЭПОХА
ПРОСВЕЩЕНИЯ.............................................................................
12
ПОРЕФОРМЕННАЯ
РОССИЯ..................................................................... 13
СОЦИАЛЬНЫЕ
ПРОБЛЕМЫ......................................................................
14
ЭМАНСИПАЦИЯ. ФЕМИНИСТСКАЯ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ.... 16
ПОПЕЧИТЕЛЬСТВО О
ДЕТЯХ................................................................... 19
ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ ДЛЯ ЖЕНЩИН.............................................. 19
ОСОБЕННОСТИ ФЕМИНИСТСКОЙ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ В РОССИИ 21
Заключение......................................................................................................
23
Список
литературы.........................................................................................
28
Введение
Благотворительность - вот слово с очень спорным значение и с очень простым
смыслом. Его многие различно толкуют и все одинаково понимают. Спросите, что
значит делать добро ближнему, и возможно, что получите столько же ответов,
сколько у вас собеседников. Но поставьте их прямо пред несчастным случаем,
пред страдающим человеком с вопросом, что делать - и все будут готовы помочь,
кто чем может. Чувство сострадания так просто и непосредственно, что хочется
помочь даже тогда, когда страдающий не просит о помощи, когда помощь ему
вредна или опасна, когда он может злоупотребить ею. На досуге можно
размышлять и спорить об условиях правительственных ссуд нуждающимся, об
организации и сравнительном значении государственной и общественной помощи,
об отношении той и другой к частной благотворительности, о доставлении
заработков нуждающимся, о деморализующем влиянии дарового пособия: на досуге,
когда минует беда, и мы обо всем этом подумаем и поспорим. Но когда видишь,
что человек тонет, первое движение - броситься к нему на помощь, не
спрашивая, как и зачем он попал в воду и какое нравственное впечатление
произведет на него наша помощь... Лишь бы помочь ему остаться живым и
здоровым, а если он дурно воспользуется нашей помощью - это его вина...
Так понимали у нас частную благотворительность в старину; так, без сомнения,
понимаем ее и мы, унаследовав путем исторического воспитания добрые понятия и
навыки старины.
Древнерусское общество под руководством Церкви в продолжение веков прилежно
училось понимать и исполнять и вторую из двух основных заповедей, в которых
заключаются весь закон и пророки, - заповедь о любви к ближнему. При
о6щественной безурядице, при недостатке безопасности для слабого и защиты для
обижаемого, практика этой заповеди направлялась преимущественно в одну
сторону: любовь к ближнему полагали, прежде всего, в подвиге сострадания к
страждущему, ее первым требованием признавали личную милостыню. Идея этой
милостыни полагалась в основание практического нравоучения, потребность в
этом подвиге воспитывалась всеми тогдашними средствами духовно-нравственной
педагогики. Любить ближнего - это прежде всего накормить голодного, напоить
жаждущего, посетить заключенного в темнице. Человеколюбие на деле значило
нищелюбие. Благотворительность была не столько вспомогательным средством
общественного благоустройства, сколько необходимым условием личного
нравственного здоровья: она больше нужна была самому нищелюбцу, чем нищему.
Целительная сила милостыни полагалась не столько в том, чтобы утереть слезы
страждущему, уделяя ему часть своего имущества, сколько в том, чтобы, смотря
на его слезы и страдания, самому спострадать с ним, пережить то чувство,
которое называется человеколюбием. Древнерусский благотворитель,
"христолюбец", менее помышлял о том, чтобы добрым делом поднять уровень
общественного благосостояния, чем о том, чтобы возвысить уровень собственного
духовного совершенствования. Когда встречались две древнерусские руки, одна с
просьбой Христа ради, другая с подаянием во имя Христово, трудно было
сказать, которая из них больше подавала милостыни другой: нужда одной и
помощь другой сливались во взаимодействии братской любви обеих. Вот почему
древняя Русь понимала и ценила только личную, непосредственную
благотворительность, милостыню, подаваемую из руки в руку, при том "отай",
тайком не только от стороннего глаза, но и от собственной "шуйцы ". Нищий был
для благотворителя лучший богомолец, молитвенный ходатай, душевный
благодетель. "В рай входят святой милостыней", - говорили в старину, - "нищий
богатым питается, а богатый нищего молитвой спасается". Благотворителю нужно
было воочию видеть людскую нужду, которую он облегчал, чтобы получить
душевную пользу; нуждающийся должен был видеть своего милостивца, чтобы
знать, за кого молиться. Древнерусские цари накануне больших праздников, рано
по утрам, делали тайные выходы в тюрьмы и богадельни, где из собственных рук
раздавали милостыню арестантам и призреваемым, также посещали и отдельно
живущих убогих людей. Как трудно изучить и лечить болезнь по рисунку или
манекену больного организма, так казалась малодействительной заочная
милостыня. В силу того же взгляда на значение благотворительного дела
нищенство считалось в древней Руси не экономическим бременем для народа, не
язвой общественного порядка, а одним из главных средств нравственного
воспитания народа, состоящим при Церкви практическим институтом общественного
благонравия. Как в клинике необходим больной, чтобы научиться лечить болезни,
так в древнерусском обществе необходим был сирый и убогий, чтобы воспитать
уменье и навык любить человека. Милостыня была дополнительным актом
церковного богослужения, практическим требованием правила, что вера без дел
мертва...
Трудно сказать, в какой степени такой взгляд на благотворительность
содействовал улучшению древнерусского общежития. Никакими методами
социологического изучения нельзя вычислить, какое количество добра вливала в
людские отношения эта ежедневная, молчаливая тысячерукая милостыня, насколько
она приучала людей любить человека и отучала бедняка ненавидеть богатого.
Явственнее и осязательнее обнаруживалось значение такой личной милостыни,
когда нужда в благотворительной помощи вызывалась не горем отдельных
несчастливых жизней, а народным физическим бедствием... Недороды и неурожаи
были нередки в древней Руси. Недостаток экономического общения и
административной распорядительности превращал местные недоборы продовольствия
в голодные бедствия.
Такое бедствие случилось в начале XVII в. при царе Борисе. В 1601 году, едва
кончился весенний сев, полили страшные дожди и лили все лето. Полевые работы
прекратились, хлеб не вызрел, до августа нельзя было начать жатву, а на
Успеньев день неожиданно ударил крепкий мороз и побил недозревший хлеб,
который почти весь остался в поле... При первых признаках неурожая начала
разыгрываться хлебная спекуляция... Хлебные цены были взбиты на страшную
высоту: четверть ржи... вздорожала в 30 раз. Царь принимал строгие и
решительные меры против зла, запретил винокурение и пивоварение, велел
сыскивать скупщиков и бить кнутом на рынках нещадно, переписывать их запасы и
продавать в розницу понемногу, предписывал обязательные цены и карал тяжкими
штрафами тех, кто таил свои запасы.
Сохранившийся памятник вскрыл нам одну из частных благотворительных
деятельностей, которые в то время работали внизу, на местах, когда царь
боролся с народным бедствием наверху. Жила тогда в своем имении вдова-
помещица, жена зажиточного провинциального дворянина, Ульяна Устиновна
Осорьина. Эта была простая, обыкновенная добрая женщина древней Руси,
скромная, боявшаяся чем-нибудь стать выше окружающих. Она отличалась от
других разве только тем, что жалость к бедному и убогому, - чувство, с
которым русская женщина на свет родится, - в ней было тоньше и глубже,
обнаруживалась напряженнее, чем во многих других, и развиваясь от непрерывной
практики, постепенно наполнила все ее существо, стала основным стимулом ее
нравственной жизни, ежеминутным влечением ее вечно деятельного сердца...
Нищелюбие не позволяло ей быть запасливой хозяйкой. Домовое продовольствие
она рассчитывала только на год, раздавая остальное нуждающимся... Порой у нее
в дому не оставалось ни копейки от милостыни, и она занимала у сыновей
деньги, на которые шила зимнюю одежду для нищих, а сама, имея уже под 60 лет,
ходила всю зиму без шубы. Начало страшного голодного трехлетия при царе
Борисе застало ее в нижегородской вотчине совсем неприготовленной. С полей
своих она не собрала ни зерна, запасов не было, скот пал почти весь от
безкормицы. Но она не упала духом, а бодро принялась за дело, распродала
остаток скота, платье, посуду, все ценное в доме и на вырученные деньги
покупала хлеб, который и раздавала голодающим, ни одного просящего не
отпускала с пустыми руками и особенно заботилась о прокормлении своей челяди.
Тогда многие расчетливые господа просто прогоняли с дворов своих холопов,
чтобы не кормить их, но не давали им отпускных, чтобы после воротить их в
неволю. Брошенные на произвол судьбы среди всеобщей паники, холопы
принимались воровать и грабить. Ульяна больше всего старалась не допустить до
этого своих челядинцев и удерживала их при себе, сколько было у ней силы.
Наконец, она дошла до последней степени нищеты, обобрала себя дочиста, так
что не в чем стало выйти в церковь. Выбившись из сил, израсходовав весь хлеб
до последнего зерна, она объявила своей крепостной дворне, что кормить ее
больше она не может, кто желает, пусть берет свои крепости или отпускные и
идет с Богом на волю. Некоторые ушли от нее и она проводила их с молитвой и
благословением, но другие отказались от воли, объявили, что не пойдут, скорее
умрут со своей госпожой, чем покинут ее. Она разослала своих в верных слуг по
лесам и полям собирать древесную кору и лебеду и принялась печь хлеб из этих
суррогатов, которыми кормилась с детьми и холопами, даже ухитрялась делиться
с нищими, "потому что в то время нищих было без числа", лаконически замечает
ее биограф. Окрестные помещики с упреком говорили этим нищим: зачем это вы
заходите к ней? чего взять с нее? она и сама помирает с голоду. "А мы вот что
скажем", - говорили нищие: "много обошли мы сел, где нам подавали настоящий
хлеб, да и он не елся нам так в сласть, как хлеб этой вдовы - как бишь ее?".
Многие нищие не умели и назвать ее по имени. Тогда соседи-помещики начали
подсылать к Ульяне за ее диковинным хлебом; отведав его, они находили, что
нищие были правы, и с удивлением говорили меж себя: мастера же ее холопы
хлебы печь! Два года терпела она такую нищету и не опечалилась, не пороптала,
не дала безумия Богу, не изнемогла от нищеты, напротив была весела, как
никогда прежде: так заканчивает биограф свой рассказ о последнем подвиге
матери. Она и умерла вскоре по окончании голода, в начале 1604 г. Предания
нашего прошлого не сохранили нам более возвышенного и более трогательного
образца благотворительной любви к ближнему.
Никто не сосчитал, ни один исторический памятник не записал, сколько было
тогда Ульян в Русской земле и какое количество голодных слез утерли они
своими добрыми руками. Надобно полагать, что было достаточно тех и других,
потому что Русская земля пережила те страшные годы, обманув ожидания своих
врагов. Здесь частная благотворительность шла на встречу усилиям
государственной власти. Но не всегда так бывает. Частная благотворительность
страдает некоторыми неудобствами. Обыкновенно она оказывает случайную и
мимолетную помощь и часто не настоящей нужде. Она легко доступна
злоупотреблению... Она чиста в своем источнике, но легко поддается порче в
своем течении. Здесь она против воли благотворителей и может разойтись с
требованиями общественного блага и порядка... Общественная
благотворительность имеет свои преимущества: уступая частной милостыне в
энергии и качестве побуждений, в нравственно-воспитательном действии на обе
стороны, она разборчивее и действительнее по своим практическим результатам,
оказывает нуждающемуся более надежную помощь, дает ему постоянный приют...
ДРЕВНЯЯ РУСЬ
Анализ фольклора, былин и сказок показывает, какой вольной была стихия
женского начала в мироощущении древних русичей (чего стоят одни образы
"поляниц" и богатырш),- резкий контраст с последующим, пришедшим вместе с
христианством табуированием женственности. Славяне-язычники поклонялись
божествам как мужского, так и женского рода, "клали требы упырям и
берегиням", а затем "Роду и рожаницам". Доминирование мужского начала никак
нельзя назвать коренной чертой русской культуры, оно возникло при переходе к
государственному культу княжеско-дружинного бога войны Перуна. Однако
почитание богини Мокоши - покровительницы плодородия, домашнего очага и
хозяйства было столь глубоким, что сохранилось вплоть до XVI века.
Священникам было предписано бороться с этим культом и спрашивать на исповеди:
"Не ходила ли еси к Мокоше?"
Галерея женщин - политиков Киевской, Новгородской, Полоцкой Руси могла бы
включить около 50 княгинь, княжон и боярынь. Среди них великая княгиня Ольга;
Анна Ярославна, дочь Ярослава Мудрого - королева Франции, ставшая регентшей
после смерти Генриха I; Анна, внучка Ярослава Мудрого, самостоятельно
"правившая посольство" в Византию и основавшая первую на Руси школу для
девочек; полоцкие княгини, самостоятельно правившие в течении 20 лет (XII
век) и многие другие. Политической деятельности способствовали широкие
экономические права женщин. Так знаменитая Марфа Посадница, одна из лидеров
восстания новгородской "вольницы" (средневековой республики) против
московского царя Ивана III (XV век) была третьей в Новгороде по величине
собственности.
В первые шесть столетий развития русской государственности славянки
пользовались значительной экономической свободой. Древнейшие нормативные
документы Русская Правда и позже первый общерусский Судебник именуют женское
имущественное владение "женской частью", выделом, отдельным от имущества
семьи и мужа. "Женская часть" включала приданое и некоторое не входящее в его
состав парафернальное имущество - часть семейной собственности, которой
женщина могла пользоваться по своему усмотрению. Возможность споров о
собственности, "при между мужем и женою о животе", предусматривалась Уставом
князя Владимира. Материальную ответственность за дела мужа жена несла только
в случае его смерти, когда она становилась наследницей. Начиная с XIII века,
в нормативных документах женщины выступают как наследницы, владелицы и
распорядительницы не только движимого, но и недвижимого имущества.
В новгородских берестяных грамотах XII-XIII веков - письмах и контрактах -
женщины демонстрируют значительную самостоятельность в предпринимательских
делах. Эти грамоты, наряду с Ипатьевской и Лаврентьевской летописями,
свидетельствуют о первых примерах женской благотворительности, которая в
своих истоках была связана с церковными делами. Много раз упоминаются
строительницы церквей (примечательно, что это были женщины, имевшие различный
социальный статус: от княгини Марии, жены великого князя Всеволода, до
Полюжая Городщиницы, "Жирошкина дъчи"); податчицы милостыни: "...много
раздала богитьство монастырем и попом, и убогим".
Только с утверждением норм византийской церкви и укреплением царской
автократии женщины начали терять права. Во многом это объясняется
экономическими причинами: женщины утрачивали владения - основной формой
собственности стало "условное держание" поместья, даруемого царем служилому
дворянину в пользование. Женщины службы не несли, а значит не имели права на
поместье. "Теремное затворничество" XV - XVII веков служило также целям
укрепления боярской элиты: замужество по указанию главы семьи и рождение
детей стали средствами сохранения "чистоты рода" и накопления имущества в
семье. Формально оно прекратилось только с Петровскими реформами. Однако лишь
во второй половине XIX века стало возможным говорить о реальных переменах в
положении женщин России. До этого времени основной сферой общественной
активности женщин была религиозная благотворительность.
МИЛОСЕРДИЕ "ПОД ПОКРОВОМ ЦЕРКВИ"
Исторически женская благотворительность в России возникла под влиянием
христианской этики и была направлена на дела церкви. Православие, в отличие
от других концессий, особо поощряло индивидуальную подачу милостыни,
предоставление крова убогим и странникам по святым местам. Столетиями женщины
занимались делами милосердия "под покровом церкви".
Женские религиозные общины, начиная с XVIII века, были особой формой
благотворительных объединений. Не монахини, а вдовы и женщины средних лет,
вырастившие детей, вступали в эти общины, чтобы посвятить жизнь молитве,
заботе о бедных и больных и труду на земле. Обычно основательницами таких
общин были богатые вдовы, жертвовавшие земли, постройки и другую
собственность. Так Троицкая община, содержавшая приют для старух, была
создана в 1874 г. на средства вдовы Варенцовой, пожертвовавшей на эти цели
дом, 430 десятин земли и 4000 рублей. Некоторые общины были созданы женщинами
со скромным достатком, такими, как солдатка Ирина Лазарева, собравшая
пожертвования для основания Спасской Зеленогорской общины - приюта для сирот.
Маргарита Михайловна Тушкова, вдова героя Бородинской битвы, продала свои
драгоценности и другую собственность, чтобы построить церковь в память
павших. Однажды, на обочине дороги в окрестностях Бородино, она встретила
избитую, дрожащую крестьянку. Ее муж, пьяница, регулярно избивал жену и двух
дочерей. Маргарита Тушкова добилась разрешения основать приют для избиваемых
женщин (это было очень сложно, согласно семейному праву того времени, жена
имела право жить отдельно только с разрешения мужа, получив специальный вид
на жительство). Так была создана Спасо-Бородинская женская община.
Женские религиозные общины создавали приюты, а с середины XIX века - школы
для девочек, прежде всего для дочерей священников, но также и для
крестьянских детей. Такие школы всемерно поддерживались крестьянскими
общинами. Социальное попечение, поддержка начального образования - эти
функции женских религиозных общин выходили далеко за рамки жизни православных
монастырей. Женские религиозные общины вносили вклад в реформирование
благотворительной работы православной церкви, которая в то время подвергалась
резкой критике за невнимание к социальным нуждам в лучшем случае, коррупцию -
в худшем.
Церковь как социальный институт действовала рука об руку с самодержавием и не
поощряла благотворительности в форме организованных ассоциаций, с подозрением
относясь ко всему, что напоминало католические ордены. Так, например, даже
Великой Княгине Елизавете Федоровне понадобилось личное разрешение Николая II
для образования общества сестер Марфы и Марии, не поддерживаемого вначале
Священным Синодом. Одной из самых известных общин была Крестовоздвиженская
община сестер милосердия, основанная Великой Княгиней Еленой Павловной в 1854
г., чтобы ухаживать за больными и "для других дел христианского милосердия".
В начале Крымской войны княгиня, известная как дворцовая "либералка",
обратилась к главному хирургу армии Николаю Пирогову с вопросом о возможности
участия сестер милосердия в кампании. Ее заветной идеей было развитие
профессионального образования для женщин и расширение возможностей участия
женщин в общественной жизни. Николай Пирогов горячо поддерживал идею женской
эмансипации и вложил много сил в организацию обучения сестер милосердия.
Несмотря на первоначальное сопротивление армейского начальства, сто
шестьдесят три сестры милосердия из Крестовоздвиженской общины начали
работать в полевых гоститалях и даже на самих полях сражений (эти описания
можно найти, например, в Севастопольских рассказах Льва Толстого).
Крестовоздвиженская община сестер милосердия была первой ласточкой, первым
успехом в долгой борьбе за медицинское образование для женщин, первой вехой
на пути от добровольного труда в благотворительности к профессиональной
карьере медичек.
ЭПОХА ПРОСВЕЩЕНИЯ
Екатерина Великая, а затем императрица Мария Федоровна стали первыми из
женщин, чья благотворительность получила широкую известность. Основанные
императрицами многочисленные благотворительные заведения заложили фундамент
российской системы социального призрения. Екатерина Великая первой ввела в
практику модель "просвещенной" благотворительности - благотворительности,
направленной на масштабные социальные изменения, искоренение социальных язв и
улучшение общества. Примером такой благотворительности стал Смольный
институт, призванный воспитывать девушек-носительниц идей Просвещения. Мария
Федоровна - энергичный администратор, напротив, выступала в традиционной роли
матери-попечительницы низших классов, особой заботой окружая девочек и вдов
[Wortman R. The Russian Impress as Mother. Цит. по 62, p. 570].
Императрицы задали тон, в соответствии с которым патронирование
благотворительных заведений стало основным общественным занятием женщин
придворного круга и жен государственных деятелей. В XIX веке София Щербатова,
Елизавета Тушкова, княгиня Голицина и Великая княгиня Елизавета Федоровна
(жены четырех сменивших друг друга московских генерал-губернаторов) основали
собственные благотворительные общества. Елизавета Федоровна, когда ее муж
погиб в 1905 г. от бомбы террориста, уже полностью отдала себя
благотворительным делам. Продав все свое имущество, она сделала крупные
пожертвования для приютов и госпиталей. Созданное ею общество сестер Марфы и
Марии действовало до 1918 г. Символом женского милосердия была княгиня Мария
Дондукова-Корсакова. Ее многолетнее бескорыстное служение на поприще
благотворительности заслужило уважение во всех кругах общества - от
консервативных до самых радикальных. Княгиня была известна тем, что не
получив разрешения посещать узников Шлиссельбургской крепости, обратилась с
просьбой заключить в крепость ее саму.
ПОРЕФОРМЕННАЯ РОССИЯ
Уничтожение крепостничества, судебная, земская и другие реформы радикально
изменили не только экономику, но и весь уклад жизни в России. Массовая
миграция в большие города способствовала большему предложению рабочих рук,
однако спрос на них, особенно в первое десятилетие реформ, был не так велик.
В трудном положении оказались женщины из вчера еще благополучных семей. Даже
состоятельные родители заботились о том, чтобы "их дочери были подготовлены
ко всякому непредвиденному перевороту в их жизни и могли бы, в случае
надобности своим трудом добывать средства к существованию. Люди более низкого
достатка бились из последних сил, чтобы подготовить своих детей к какому-
нибудь труду". В условиях, когда самостоятельный заработок для многих стал
вопросом выживания, возможности женской занятости - как традиционной
(гувернантка, компаньонка), так и новой - были очень ограничены.
В 1871 г. высочайшим повелением женщинам запретили работать на канцелярских и
других должностях во всех правительственных и общественных учреждениях, кроме
женских заведений Ведомства учреждений императрицы Марии Федоровны (т.е.
благотворительных учреждений). Единственными вакансиями оставались места
учительниц начальных классов, акушерок и фельдшериц для образованных женщин,
а прислуги, кухарки, прачки - для не имеющих образования. Высшее образование
можно было получить только за границей, однако диплом не гарантировал работы:
только с 1895 г. женщины - врачи, например, приобрели право свободной
практики. Государственная служба, судебная и адвокатская карьера оставались
закрытыми. Консервативная политика правительства не только сдерживала энергию
и инициативу тысяч женщин, но и обрекала многих на нужду и лишения.
Несмотря на ограничения, женщины составляли уже около четверти занятых в
промышленном производстве в 1890-х годах и около 40% занятых - в 1910-х
годах, в текстильной промышленности - до 70%. В то же время уровень оплаты
женского труда был на 30% ниже оплаты мужского, а в некоторых отраслях
разница доходила до 60%. Не было социального страхования, льгот по
беременности и родам; работницу, отлучившуюся покормить грудного ребенка,
ждал огромный штраф. Несмотря на значительный масштаб женской занятости,
женщин официально считали "полурабочими", что позволяло не принимать никаких
мер по законодательной охране их прав и репродуктивного здоровья.
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
В то время, как резко усилились социальные контрасты между богатыми и
бедными, традиционная система социального попечения, во многом основанная на
родственных связях, разрушалась. "Дворянские гнезда", разбросанные по всей
стране, не могли больше служить кровом для бедных родственников, незамужних
девушек, сирот и вдов. Престарелые дворовые уже не могли рассчитывать на
жизнь "на покое" под покровительством барина.
Немногочисленные государственные благотворительные институты не справлялись с
растущей нищетой. Вообще государственная политика (как и теперь) не была
социально ориентированной, скорее, можно говорить о государственном
протекционизме развития капитализма в России, особенно в банковской сфере и в
строительстве железных дорог. Земская реформа, реформа образования облегчили
возможность создавать организации, занимающиеся образованием и здоровьем, но
не обеспечили финансирования. Так затраты на начальное образование, включая
расходы Министерства просвещения и Священного Синода, составляли 0,3%
государственного бюджета в течение 30 лет, с 1866 по 1895 годы.
В то же время реформы пробудили общественное сознание. Получили развитие идеи
"перехода от крепостного и служивого государства к государству свободному" и
формирования самостоятельной и самодеятельной личности как основы
гражданского и общественного существования. Способом такого существования
стала организация частных (не зависящих от государства) объединений граждан
по интересам. По всей стране появились многочисленные общественные
организации, занимающиеся культурными и научными вопросами.
Благотворительность занимала среди них особое место. Это была возможность
легально направить свою энергию и способности на решение социальных проблем.
Благотворительность в целом относилась к немногим сферам легальной
гражданской активности: до 1905 г. в Российской империи не существовало
органов представительной власти и избирательного права, профессиональные
союзы и партии были запрещены, а различные общества и ассоциации вызывали
подозрение. Благотворительность служила милосердию и в то же время выражала
гражданскую позицию демократической интеллигенции, а поэтому часто носила
комплексный характер. Так женская благотворительность в пореформенной России
сочеталась с движением против несправедливости, борьбой за права женщин,
включая законодательные инициативы. Например, в структуру Русского женского
взаимноблаготворительного общества в начале века входили курсы по обучению и
профессиональной подготовке женщин, бюро по приисканию мест и занятий для
женщин, совет по устройству общежитий, юридическая комиссия.
ЭМАНСИПАЦИЯ. ФЕМИНИСТСКАЯ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ.
В новых условиях политика правительства, обрекшая женщин на нужду, и
консерватизм законодательства и церкви вызвали протест против
несправедливости. Возник "женский вопрос", и требование равноправия полов
стало требованием демократически настроенной интеллигенции. "Выступив на
арену общественной жизни, убедившись фактически в своем бесправии, в
пониженной оценке своего труда, выросшая за последние годы, русская женщина
не могла не направить своих сил на борьбу с этими условиями и на отстаивание
человеческих прав".
Появились первые женские союзы и общества, основным направлением деятельности
которых - благотворительность, взаимная поддержка, трудовая помощь,
просвещение. Это поприще было "и потребностью, и возможностью отдать свои
незанятые силы и взамен получить известное нравственное удовлетворение".
Поиск путей самореализации привел к благотворительности благодаря
совокупности уникальных политических, культурных и экономических факторов.
Для женщин благотворительность стала своеобразной школой феминизма, школой
лидерства и социальной ответственности на рубеже XIX-XX веков: практически
все русские феминистки так или иначе участвовали в различных инициативах,
связанных с женской взаимопомощью. "Феминистки начали с благотворительности,
реализуя таланты немногих женщин в пользу многих бедняков обоих полов...это
обеспечило рост самоуважения и лидерских качеств, признание способности
женщин участвовать в общественной жизни... Женщины оставили в прошлом
"салоны" и другие формы социальных связей, доступные дамам хорошего общества.
Благотворительность легко трансформировалась в феминизм, за короткое время
собраны вместе усилия, направленные на то, чтобы помочь женщинам жить,
учиться и работать". Впоследствии пореформенный период получил название
первого этапа женского освободительного движения - этапа женской
благотворительной деятельности.
Феминистский "триумвират" - Мария Трубникова, Надежда Стасова и Анна
Философова - учредил в 1859 г. Общество дешевых квартир и других пособий
нуждающимся жителям Санкт-Петербурга. Его цель - обеспечить дешевым и чистым
жильем нуждающиеся семьи, особенно семьи, где не было отцов. При обществе
открылись мастерские, магазин, школа для взрослых женщин. В доме, построенном
Обществом, имелись паровое отопление, общественные кухни, прачечные - то, что
могло облегчить жизнь работающим матерям; а три этажа занимало общежитие для
неимущих женщин.
Эта же группа основала в 1863 г. Женскую издательскую артель, которая должна
была обеспечить женщин интересной квалифицированной работой (перевод,
редактирование, издание и т.п.) и в то же время выпускать "хорошее чтение для
подрастающих поколений" (включавшее "Происхождение видов" Дарвина). Эта
артель пользовалась очень хорошей репутацией. В 60-е годы возникло множество
подобных профессиональных артелей. Знаменитая "швейная" Веры Павловны из
романа "Что делать" Н.Г. Чернышевского - не только литературное изображение
движения трудовой помощи. Этот образ вдохновил демократическую молодежь на
устройство трудовых коммун, самые известные из которых были артель-прачечная
госпожи Гаршиной и Знаменская коммуна (Василий Слепцов, Александра Маркелова,
Екатерина Макулова, Мария Коптева и другие). Производственные артели
позволяли женщинам, с одной стороны, найти самостоятельный заработок, а с
другой - получить моральную и интеллектуальную поддержку, общение. "Почему
создавались артели? Потому что все всеобщие начинания русских людей того
времени считали ее [эту форму деятельности] самой справедливой, настоящей,
естественной и простой".
По типу организации к артелям примыкали Дома трудолюбия, где женщины могли
получить жилье и рабочее место переписчиц, корректоров, швей т.п. В
Петербурге на средства госпожи Мининой был открыли женский рабочий зал, где
за небольшую плату можно было пользоваться различным оборудованием. Еще одна
модель трудовой поддержки - общества взаимопомощи по профессиональному
принципу: Санкт-Петербургская артель кассирш, продавщиц и бухгалтеров;
Петербургское общество взаимопомощи акушерок, выдававшее ссуды временно
безработным; Петербургская артельная мастерская женских рукоделий, при
которой действовали благотворительная школа по обучению рукоделий и ссудная
касса; и даже касса взаимопомощи невест в Москве.
Такие благотворительные организации действовали на кооперативных началах,
реализуя принципы саморазвития и самопомощи. Благотворительницы не относились
к бедным как объектам филантропии, а развивали идеи трудовой помощи,
самоутверждения через профессиональную деятельность. В отчете Санкт-
Петербургского дома трудолюбия для образованных женщин отмечено:
"Целесообразнейшая, единственно рациональная форма благотворительности должна
состоять в предоставлении нуждающимся оплачиваемого труда, а не милости, не
даровой помощи".
Более традиционный характер носили общества защиты женщин, ставившие своей
целью нравственную поддержку, "препятствие торговле белыми рабынями" -
проституции. Эти общества создавали приюты, мастерские, общежития, где могли
найти помощь безработные и одинокие матери.
ПОПЕЧИТЕЛЬСТВО О ДЕТЯХ
Дети, особенно сироты, традиционно являлись предметом заботы женских
благотворительных организаций. Образовательная реформа дала возможность
получать начальное и среднее образование не только мальчикам, но и девочкам
всех сословий. Однако государство в основном контролировало деятельность
народных школ и гимназий; деньги собирали "с миру по нитке" земства и частные
благотворители. Так на содержание Иваново-Вознесенской женской гимназии в
1885 г. потратили 390 рублей из государственной казны, тогда как взнос
городского благотворительного общества составил 6300 рублей.
Благотворительницы предлагали изменить систему народного просвещения, открыть
новые виды учебно-воспитательных учреждений, в частности, детские сады. В
1907 г. женские организации обратились в Министерство просвещения с петицией
о создании системы общественного воспитания детей, считая это "необходимым
условием демократизации общества". В то же время на собранные пожертвования
они открыли около ста народных детских садов. Благотворительницы организовали
дневные приюты для детей работниц, убежища для детей, подвергшихся жестокому
обращению. Они стали инициаторами открытия бесплатных воскресных и вечерних
школ для детей и взрослых. Первые женские воскресные школы начали работать в
1859 году в Киеве, Петербурге и других городах.
ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ ДЛЯ ЖЕНЩИН
Создание системы высшего образования для женщин стало одним из главнейших
направлений женской благотворительности. После "оттепели" 1860-61 г.г.
публика получила возможность посещать университетские лекции, и в
академических залах появились первые девушки. Очень скоро они стали активными
участницами студенческих диспутов, и начальство, напуганное появлением
"революционерок в кринолинах", закрыло женщинам доступ в университетские
аудитории. Либеральная профессура выступала за доступность высшего
образования для женщин. Советы почти всех университетов России проголосовали
за право женщин стать студентками, однако Министерство просвещения запретило
им быть не только студентками, но и вольнослушательницами.
В 1869 г. после многолетних петиций феминистки получили окончательный отказ.
"Оставался один выход - частная инициатива". В 70-х годах высшие женские
курсы на общественных началах открылись в Москве, Казани, Киеве и Санкт-
Петербурге. Хотя разрешение на открытие Бестужевских курсов было получено в
1878 г., Министерство внутренних дел не утверждало его Устав в течение 11
лет. Однако в том же году Анне Философовой и Надежде Стасовой удалось
утвердить устав петербургского Общества для доставления средств Высшим
женским курсам - благотворительной организации, которая не только собирала
средства для организации учебного процесса и помощи малообеспеченным
студенткам, но и служила официальным представителем Бестужевских курсов.
Общество насчитывало около 1000 членов, собирало ежегодно около 22 тысяч
рублей членских взносов и пожертвования земств и частных лиц. На эти средства
был куплен участок земли, построены учебный корпус, лаборатории, общежитие,
столовая, собрана библиотека. Через двадцать лет имущество Бестужевских
курсов составило полтора миллиона рублей.
Женские врачебно-акушерские курсы были открыты благодаря значительному
пожертвованию Лидии Родственной-Шанявской, подготовительные Аларчинские курсы
- на средства от благотворительных концертов. Когда в 1881 г. медицинские
курсы закрыли по решению военного министра, общественные организации не
только организовали кампанию протеста, но и собрали около 70000 рублей на
возобновление их работы. Благодаря усилиям женских благотворительных
организаций к концу XIX века Россия опередила другие европейские страны по
качеству и разнообразию профессий, доступных в женском высшем образовании, по
числу практикующих женщин-врачей.
ОСОБЕННОСТИ ФЕМИНИСТСКОЙ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ В РОССИИ
Феминистки-благотворительницы относились к женщинам как к самостоятельным
труженицам, которые должны были рассчитывать на собственные силы, чтобы
поддерживать себя и детей, а не только как к матерям и хозяйкам дома.
Основные направления благотворительности - трудовая помощь, взаимная
поддержка, профессиональное обучение, просветительство, поддержка высшего
образования и учащихся девушек, борьба с алкоголизмом и проституцией, опека и
защита детей.
Во Франции и Германии благотворительные организации не были так тесно связаны
с женским освободительным движением и в основном занимались обучением бедных
женщин тому, как стать лучшими матерями, женами, домохозяйками, как содержать
в чистоте жилище. К началу XX века благотворительные организации России
активно включились в движение за политические права для женщин. Пионером было
Русское женское взаимноблаготворительное общество, направившее в 1905 г.
требование в кабинет министров о привлечении женщин к участию в
представительной власти. По инициативе и усилиями этого общества в 1908 г.
проведен Первый Всероссийский женский съезд.
Несмотря на ограниченность правового статуса в целом (особенно в области
семейного права), женщины в XIX веке сохраняли расширенные права в области
собственности. В России, в отличие от Западной Европы и Америки, не
действовала правовая доктрина femme couverte, согласно которой замужняя
женщина не могла владеть и распоряжаться собственностью (включая приданое) в
браке. Хотя дочери были неравны в правах наследования с сыновьями, вдовы
могли распоряжаться собственностью независимо от мнения мужчин в семье.
Блаженная Ксения, которая раздала все свое имущество бедным (XVIII),
действовала в рамках правовых норм.
Относительно широкие права женщин в области собственности определили
разнообразие ресурсов, которые привлекались для благотворительной работы. Это
были не только время, энергия и безвозмездный труд, но и частные
пожертвования женщин (деньги, земли, другое имущество); членские взносы;
пожертвования в натуральном виде (например, бумагой Женскую издательскую
артель снабжали жены фабрикантов); доход от "благотворительного
предпринимательства" (артели, магазины, мастерские); доход от лотерей (так
Общество дешевых квартир получило разрешение провести лотерею в 50 тысяч
рублей, на доходы от которой был выстроен четырехэтажный дом).
Благотворительницы привлекали средства земств и пожертвования других
благотворительных организаций, прежде всего городских. Особую статью в
бюджете составляла плата за предоставление образовательных услуг.
Успехи женской благотворительности в России завоевали международное
признание. За свою благотворительную деятельность Русское женское
взаимноблаготворительное общество получило золотую медаль в 1900 г. на
Всемирной выставке в Париже. Международный Женский Совет (International
Council of Women), единственная международная женская организация того
времени, избрал Анну Философову Почетным вице-президентом и предложил ей
организовать национальное отделение Совета в России. Однако царское
правительство запретило Российскому женскому взаимоблаготворительному
обществу это сделать.
Благотворительность не только стала "невидимой карьерой" для многих (Надежда
Стасова, например, была распорядительницей финансов Петербургского Общества
для доставления средств Высшим женским Бестужевским курсам в течение 10 лет),
но и открыла тысячам женщин дорогу к образованию и профессиональной занятости
- дорогу, которую уже не могли перекрыть различные политические
обстоятельства. Известная благотворительница графиня Панина, создавшая в
Петербурге Лиговский Народный Дом (новаторскую по типу деятельности форму
социальной и культурной поддержки) стала заместителем Министра образования во
Временном правительстве. Инесса Арманд, начавшая свою карьеру как
руководительница комиссии Московского общества по улучшению участи женщин,
после революции стала основательницей и директором Женотдела - структуры,
которой мы обязаны многими достижениями эмансипации при социализме.
Заключение
На долю XVII века выпало печальное преимущество тяжелым опытом понять и
оценить всю важность поставленного еще на Стоглавом соборе вопроса об
общественной благотворительности, как вопроса законодательства и управления,
и перенести его из круга действия личного нравственного чувства в область
общественного благоустройства...
В эти тяжелые годы стоял близко к царю человек, который добрым примером
показал, как можно соединить частную благотворительность с общественной и на
чувстве личного сострадания построить устойчивую систему благотворительных
учреждений. Это был Ф.М.Ртищев, ближний постельничий при дворе царя Алексея
Михайловича, а потом его дворецкий, т. е. министр двора. Этот человек - одно
из лучших воспоминаний, завещанных нам древнерусской стариной. Один из первых
насадителей научного образования в Москве XVII века, он принадлежал к числу
крупных государственных умов Алексеева времени, столь обильного крупными
умами... Много занятый по службе, пользуясь полным доверием царя и царицы и
большим уважением придворного общества, воспитатель царевича Алексея, Ртищев
поставил задачей своей частной жизни служение страждущему и нуждающемуся
человечеству... Высокое положение только расширило, как бы сказать,
пространство его человеколюбия, дав ему возможность видеть, сколько живет на
свете людей, которым надо помочь, и его сострадательное чувство не
довольствовалось помощью первому встречному страданию. С высоты
древнерусского сострадания личному, конкретному горю, вот тому или этому
несчастному человеку, Ртищев умел подняться до способности соболезновать
людскому несчастью, как общему злу, и бороться с ним, как со своим личным
бедствием...
План общественной благотворительности, составившийся в уме Ртищева, рассчитан
был на самые больные язвы тогдашней русской жизни. Прежде всего, крымские
татары в XVI и XVII в. сделали себе прибыльный промысел из разбойничьих
нападений на Русскую землю, где они тысячами и десятками тысяч забирали
пленных, которых продавали в Турцию и другие страны. Чтобы спасти и воротить
домой этих пленных, московское правительство устроило их выкуп на казенный
счет, для чего ввело особый общий налог, полоняничные деньги... Но
государственное воспособление было недостаточно. Насмотревшись во время
походов на страдания пленных, Ртищев вошел в соглашение с жившим России
купцом греком, который, ведя дела с магометанским востоком, на свой счет
выкупал много пленных христиан. Этому доброму человеку Ртищев передал капитал
в 17 тыс. рублей на наши деньги, к которому грек, принявший на себя операцию
выкупа, присоединил свой вклад, и таким образом составилась своего рода
благотворительная компания для выкупа пленных русских у Татар... Ртищев не
забывал и иноземцев, которых плен забрасывал в Россию, облегчал их тяжелое
положение своим ходатайством и милостью.
Московская немощеная улица XVII в. была очень неопрятна: среди грязи
несчастие, праздность и порок сидели, ползали и лежали рядом; нищие и калеки
вопили к прохожим о подаянии, пьяные валялись на земле. Ртищев составил
команду рассыльных, которые подбирали этот люд с улиц в особый дом,
устроенный им на свой счет, где больных лечили, а пьяных вытрезвляли и потом,
снабдив необходимым, отпускали, заменяя их новыми пациентами. Для
престарелых, слепых и других калек, страдавших неизлечимыми недугами, Ртищев
купил другой дом, тратя на их содержание свои последние доходы. Этот дом под
именем Больницы Федора Ртищева существовал и после его смерти, поддерживаемый
доброхотными даяниями. Так Ртищев образовал два типа благотворительных
заведений: амбулаторный приют для нуждающихся во временной помощи и
постоянное убежище-богадельню для людей, которых человеколюбие должно было
взять на свои руки до их смерти...
С осторожным и глубоко сострадательным вниманием останавливался Ртищев перед
новым родом людей, нуждавшимся в сострадательном внимании, который во времена
Иулиании только зарождался: в XVII в. сложилось крепостное состояние
крестьян... Будучи крупным землевладельцем, он однажды должен был, нуждаясь в
деньгах, продать свое село Ильинское. Сторговавшись с покупщиком, он сам
добровольно уменьшил условленную цену, но при этом подвел нового владельца к
образу и заставил его побожиться, что он не увеличит человеколюбиво
рассчитанных повинностей, какие отбывали крестьяне села в пользу прежнего
барина - необычная и немного странная форма словесного векселя, взятого на
совесть векселедателя. Поддерживая щедрыми ссудами инвентарь своих крестьян,
он больше всего боялся расстроить их хозяйство непосильными оброками и
барщинными работами и недовольно хмурил брови всякий раз, когда в отчетах
управляющих замечал приращение барского дохода...
Не осталось известий о том, нашло ли отголосок в землевладельческом обществе
отношение Ртищева к крепостным крестьянам; но его благотворительная
деятельность по-видимому не осталась без влияния на законодательство. Добрые
идеи, поддержанные добрыми проводниками и примерами, легко облекаются в плоть
и кровь своего рода, в обычаи, законы, учреждения. Нерасчетливая частная
благотворительность древней Руси вскормила ремесло нищенства, стала средством
питания праздности и сама нередко превращалась в холодное исполнение
церковного приличия, в раздачу копеечек просящим вместо помощи нуждающимся.
Милостивцы, подобные Иулиании и Ртищеву, восстановляли истинное христианское
значение милостыни, источник которой - теплое сострадательное чувство, а цель
- уничтожение нужды, нищеты, страдания. В этом же направлении после Ртищева
начинает действовать и законодательство. Со времени Алексеева преемника идет
длинный ряд указов против праздного ремесленного нищенства и частной ручной
милостыни. С другой стороны, государственная власть подает руку церковной для
дружной работы над устройством благотворительных заведений. При царе Федоре
Алексеевиче произвели разборку московских нищих: действительно беспомощных
велено содержать на казенный счет в особом приюте, а здоровым лентяям дать
работу, может быть, в задуманных тогда же рабочих домах. Предположено было
построить в Москве два 6лаготворительных заведения, больницу и богадельню для
болящих, бродящих и лежащих по улицам нищих, чтобы они там не бродили и не
валялись: по-видимому предполагались заведения, подобные тем, какие устроены
были Ртищевым. На церковном соборе 1681 г. царь предложил патриарху и
архиереям устроить такие же убежища для нищих и в провинциальных городах, и
собор принял предложение. Так частный почин доброго и влиятельного человека
дал прямой или косвенный толчок мысли об устройстве целой системы церковно-
государственных благотворительных заведений и не только оживил, без сомнения,
усердие доброхотных дателей к доброму делу, но и подсказал самую его
организацию, желательные и возможные формы, в которые оно должно было
облечься.
Тем ведь и дорога память этих добрых людей, что их пример в трудные минуты не
только ободряет к действию, но и учит, как действовать. Иулиания и Ртищев -
это образцы русской благотворительности. Одинаковое чувство подсказывало им
различные способы действия, сообразные с положением каждого. Одна
благотворила больше дома, в своем тесном сельском кругу; другой действовал
преимущественно на широкой столичной площади и улице. Для одной благодеяние
было выражением личного сострадания; другой хотел превратить его в
организованное общественное человеколюбие. Но, идя различными путями, оба шли
к одной цели: не теряя из вида нравственно-воспитательного значения
благотворительности, они смотрели на нее, как на непрерывную борьбу с людской
нуждой, с горем беспомощного ближнего. Они и им подобные воспитали и пронесли
этот взгляд через ряд веков, и он доселе живет в нашем обществе, деятельно
обнаруживаясь всякий раз, когда это нужно. Сколько Ульян незаметно и без шума
ведет теперь эту борьбу по захолустьям пораженных нуждой местностей! Есть,
без сомнения, и Ртищевы, и они не переведутся. По завету их жизни будут
действовать даже тогда, когда их самих забудут. Из своей исторической дали
они не перестанут светить подобно маякам среди ночной мглы, освещая нам путь
и не нуждаясь в собственном свете. А завет их жизни таков: жить значить
любить ближнего, т. е. помогать ему жить; больше ничего не значит жить и
больше не для чего жить.
Список литературы
1. Андреев В.С. Право социального обеспечения в СССР. М.,1987.
2. Коржихина Т.П. История государственных учреждений СССР. М.,1986
3. Бадя Л.В. Подвиг сострадания (Из истории российского благотворения)//
Российский журнал социальной работы. 1995. N 1
4. Теория и методика социальной работы. ТТ.1-2. М. Союз. 1994.
5. Теория и практика социальной работы. Саратов. ПФ РУЦ. 1995.
6. Холостова Е.И. Генезис социальной работы в России. М. Институт
социальной работы. 1995.
7. Вебер М. Протестанская этика и дух капитализма//М.Вебер. Избранные
произведения. М. 1990.
8. Антология социальной работы. ТТ.1-3. М. Сварогъ. 1994-95.
9. Ярская В.Н. Благотворительность и милосердие как социокультурные
ценности// Российский журнал социальной работы. N 2. 1995
10. Сорвина А.С., Фирсов М.В. Учебно-методические материалы по курсу "История
социальной работы в России". М. МГСУ. 1995.
