Читайте данную работу прямо на сайте или скачайте

Стратегия силового подавления этнополитического конфликта на Северном Кавказе (на примере Чеченской Республики)

Введени3

Глава 1. Теоретико-методологическая база для изучения этнополитического конфликта:

1.1.                    Понятие этнополитического конфликтЕ..7

1.2.                    Природа, причины и сущность этнополитических конфликтовЕ.9

1.3.                    Типология этнополитических конфликтовЕ..16

1.4.                    Стратегии правительственного контроля в этнополитическом конфликте:

1.4.1.  Силовой контрольЕЕ19

1.4.2.  Посредническое вмешательствоЕЕ23

Глава 2. Стратегия подавления политического экстремизма в Чеченской Республике:

2.1. Внутренние составляющие чеченского конфликтЕ..33

2.2. Международные аспекты чеченского конфликтЕ..36

2.3. Тактика физического подавления конфликта (анализ эффективности

1-ойа и 2-ой чеченских компаний)Е..39

2.4. Ситуация в Чеченской республике сегодняЕ..43

ЗаключениеЕ..47

Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ

ктуальность темы исследования. Радикальные обществео-политические перемены в России вряд ли могут быть правильно оценены без глунбокого анализа этнополитических столкновений между населяющими ее народами. Распадвысветил всю сложность системы межнацинональных отношений, заклюнчающей в себе как созидантельный, так и разрушительнный потенциал.

Многовековой уклад мирнного межнационального сонжительства и совместного труда, взаимной помощи и поддержки, мудрости в пренодолении ссор и обид оканзался вытесненным кровавым противоборством, получивншим наименование лэтнополитический конфликт. К сенредине 90-х годов на терринтории бывшегоименлось 180 точек, где межнанциональная напряженность вылилась в столкновения. Треть его территории (7 млн км2) оказалась вовлеченной в территориальный передел.

На охваченной этнополитическими конфликтами терринтории проживает более 30 млн. человек. Национальная вражда несла десятки тынсяч жизней, согнала с насинженных мест многие сотни тысяч человек. Эскалация межэтнических противоречий привела к тому, что в ряде случаев внутренние межнацинональные конфликты стали выливаться в межгосударнственные. Усилилось кланово-конфессиональное протинвостояние.

История этнополитических конфликтов настолько длинтельна, что современные представления, основанные на методах их разрешения в рамках либеральной цивилинзации, отражают лишь ее миг. Это теоретическое понложение применимо и к Роснсии, прошлое которой останвило нам сложные и запунтанные межнациональные проблемы. Например, на Северном Кавказе нет ни однной территории, ни одного национального образования, которые в последние сто лет не изменили свои географинческие очертания десять раз[1]. Отсюда следует, что любой этнополитический конфликт на территории Роснсии Ч явление историческое, обладающее внутренней диннамикой, многообразием форм проявления и стадий развития, меняющимся состанвом частников. Без преодонления этнополитических коннфликтов, без введения их в цивилизованное русло, без создания культуры разрешенния таких конфликтов прончное российское государстнво невозможно. Не будет преувеличением сказать, что это - один из центральных вопросов политики России в осуществлении коренных сонциально-экономических и политических преобразованний в обществе.

Этнополитические конфликты, ведущие к распаду полиэтнических государств и трате правительственной монополии на легитимное принуждение, - важный аспект изучения социального контроля этнического насилия. От эффективности контроля зависит спех модернизации. На первый план выходят проблемы причин насильственного этнополитического конфликта. От комплексного анализа микро-, мезо-, и макроуровневых словий этнополитического конфликта и его типов зависит оценка адекватности правительственных стратегий сдерживания этнического насилия.

Степень научной разработанности темы. В отечественных и зарубежных научных изданиях последнего десянтилетия опубликованы сотни и сотни материалов, посвященных анализу причин этнополитического конфликта и его правления. Конфликт на этнонациональной почве стал предметом исследования этнологов, истонриков, политологов, правоведов, социологов, конфликтологов, регионоведов, психологов, философов и представителей других отраслей знанния[2].

Социокультурная парадигма анализа политической реальности формировалась в течение второй половины ХIХ - ХХ вв. в рамках социологии культуры (М. Вебер, Э. Дюркгейм), культурной антропологии (А. Кребер, Б. Рут, П.П. Эванс-Причард), системно-функциональной теории (Т. Парсонс и Р. Мертон), теории символического интеракционизма (Д. Мида), и нашла своё отражение в трудах зарубежных политологов Г. Алмонда, С. Вербы, Ж.-М. Денкэна, М. Догана, Л. Пая.

В отечественной политической науке в последние три десятилетия сформировалось собственное социокультурное направление в изучении политики. ченые К.С. Гаджиев, А.И. Соловьев, Ю.С. Пивоваров, объясняют специфику российского политического процесса через культурные детерминанты, которые определяют строение, механизмы развития и форму политических явлений.

Среди классиков западной общественной науки, внесших наиболее значительный общетеоретический вклад в разработку методологических основ этнополитических процессов и проблем национализма, являются Б. Андерсон, О. Бауэр, Э. Геллнер, Д. Горовиц, Т. Гурр, У. Коннор, М. Манн, Дж. Ротшильд, Р. Ставенхаген, Э. Хобсбаум и др.

В 1970-1980-е гг. значительную долю отечественных исследований в области национально-этнических отношений составляла критика зарубежных теоретических концепций, что позволило советской научной общественности ознакомиться с состоянием конфликтологического знания в зарубежных исследованиях. Следует назвать, прежде всего, работы В.С. Агеева, Г.М. Андреевой, И.С. Кона, С.К. Рощина, Г.У. Солдатовой, П.Н. Шихирева, А.К. ледова и др.

В дальнейшем отечественная этническая конфликтология сложилась из нескольких школ и направлений, существовавших к концу 1980-х гг.:

Во-первых, это историки и этнографы, изучавшие этнические конфликты в зарубежных странах и накопивших немалый объем эмпирических знаний об этнических, этнорасовых и этноконфессиональных конфликтах в разных странах мира. Это работы Ю.В. Бромлея, Л.М. Дробижевой, В.И. Козлова, С.Я. Козлова, С.И. Королева, В.А. Тишкова, С.А. Токарева, Н.Н. Чебоксарова и др.

Во-вторых, это специалисты в области национальных отношений советского периода, которые обратились к изучению этнических конфликтов в силу резкого нарастания этнической напряженности и актуализации многих ранее латентных этнических конфликтов в обществе. В этом ряду необходимо назвать имена Ю.В. Арутюняна, Э.А. Баграмова, Т.Ю. Бурмистровой, М.Н. Губогло и др.

В-третьих, это психологическая ветвь отечественного обществоведения. В постсоветский период многие из представителей психологического знания в этнологии внесли ценный вклад в развитие этнической конфликтологии, в исследование динамики этнических конфликтов, выработку мер по снижению этноконфликтной напряженности и постконфликтной реабилитации (А.О. Бороноев, А.Х. Гаджиев, А.Ф. Дашдамиров, В.Н. Павленко, П.И. Смирнов и др.).

В-четвертых, это сформировавшееся со второй половины 1980-х гг. и в 1990-е гг. социолого-политологическое направление в отечественном обществознании (А.В. Дмитриев, Л.М. Дробижева, Ю.Г. Запрудский, А.Г. Здравомыслов, Э.А.. Паин, Л.С. Рубан, Е.И. Степанов).

Цель и задачи работы. Целью реферата является исследование этнополитического конфликта и стратегии силового его подавления на примере Чеченской Республики. Для реализации поставленной цели необходимо решить следующие исследовательские задачи: концептуализировать понятие этнополитического конфликта, рассмотреть его природу, причины возникновения и сущность; атипологизировать этнополитический конфликт; рассмотреть возможные стратегии правительственного контроля в этнополитическом конфликте; рассмотреть внутренние составляющие и внешние аспекты конфликта в Чечне; проанализировать эффективность подавления конфликта и рассмотреть ситуацию в Чеченской Республики на сегодняшний день.

Глава 1. Теоретико-методологическая база для изучения этнополитического конфликта

В отечественной и зарубежной литературе существует достаточно широкий выбор в определении этнического конфликта: даже беглый взгляд на заголовки статей и монографий предоставляет нам редкое изобилие названий, которые используются для обозначения конфликтности в этнических отношениях, в зависимости от приводимой аргументации, в некоторых случаях - и от фантазии автора: этнические, этнонациональные, межэтнические, этносоциальные, этноэкономические, ирредентистские, сепаратистские, сецессионные, межклановые, национальные, межнациональные и, наконец, этнополитические конфликты[3].

1.1.                    Понятие этнополитического конфликта

В отечественной и зарубежной литературе существует достаточно широкий выбор в определении этнического конфликта: даже беглый взгляд на заголовки статей и монографий предоставляет нам редкое изобилие названий, которые используются для обозначения конфликтности в этнических отношениях, в зависимости от приводимой аргументации, в некоторых случаях - и от фантазии автора: этнические, этнонациональные, межэтнические, этносоциальные, этноэкономические, ирредентистские, сепаратистские, сецессионные, межклановые, национальные, межнациональные и, наконец, этнополитические конфликты.

В российской этнополитологии под этнополитическим конфликтом понимается конфликт, характеризующийнся определенным ровнем организованного политического действия, участием обнщественных движений, налинчием массовых беспорядков, сепаратистских выступлений и даже гражданской войны, в которых противостояние проходит по линии этничеснкой общности[4]. В этом понятии глубоко отранжена суть войны Армении и Азербайджана за Нагорный Карабах, столкновения между Северной Осетией и Ингушетией, беспорядков в Алма-Ате и др.

Разное понимание фенонмена лэтничность обусловнливает широкий спектр иннтерпретации этнополитических конфликтов. Это связанло с тем, что четко выранженный этнический параметр проявляется не сразу. Об этом свидетельствуют, в часнтности, события в Прибалтинке в конце 80-х годов. Вынступления там народных фронтов были расценены средствами массовой инфорнмации как этнические, хотя они на первых порах носили явно выраженный общеденмократический характер, явнляясь проявлением воли нанселения освободиться от Центра. Конечно, этнический компонент там присутствонвал. Однако самодовлеющую ценность он приобрел поздннее, когда движение за сунверенитет и независимость стало неудержимым.

Не совсем правомерно трактовать как этнополитический конфликт и аналогичнные процессы суверенизации и автономизации, которые проходят в России под флангом национальных движений (имеются в виду события вокруг договоров России с Татарстаном, Башкортостанном и другими субъектами Федерации).

Чисто этнических коннфликтов мало. Но вместе с тем этнический компонент имманентен многим разнонвидностям конфликтов. Ананлиз процесса исторического назревания этнополитического конфликта по времени, через различные фазы обнанруживает мощный потенциал его перелива из одной конфликтной разновидности в другую. Иначе говоря, занродившись как социальный, пройдя стадию этнополитического созревания и выливншись в межнациональные столкновения, конфликт монжет разрядить свою деструкнтивную энергию в нескольнких сопредельных областях общественного развития. Здесь проявляется эффект синхронного воздействия на общественную среду, котонрый может носить комплекснный характер, выливаясь понрой в кризис национально-государственного стройства (например, молодой федерантивной системы). Многие эленменты такого развития принсущи, как представляется, трагическим событиям в Чечне.

Свойство этнополитического измерения современнонго конфликта заключается в том, что конфликт имеет скрытый период накопления и развертывания межэтничеснких противоречий. У каждонго конфликта он имеет разнную продолжительность. Именно в этот период и пронисходит формирование сонбственно этнополитического потенциала конфликта, такнже осознание национальнонго статуса его частников, сопоставление ими своего статуса со статусом других национальных общностей и формирование отношения к ним. В это время решается вопрос о путях борьбы за власть и перераспределение материальных ресурсов. Нендовольство собственным нанциональным статусом актуанлизирует историческую панмять, древние стереотипы межнациональной вражды[5].

1.2.                    Природа, причины и сущность этнополитических конфликтов

Природу этнополитических конфликтов в совремеых словиях вряд ли вознможно всесторонне проанализировать с использованинем инструментария только одной науки. Представители разных отраслей научного знания (философы, этнолонги, психологи, этнополитологи, экономисты и др.) созданли несколько теорий, объяснняющих причины возникнонвения этнополитических коннфликтов и их динамику. Одннако целостного исследованния пока не создано. Вместе с тем достаточно определео выявились два подхода к анализу этнополитических столкновений.

Первый Ч социологичеснкий. Он явно доминирует. В рамках данного подхода принчины конфликтов объясняютнся при опоре на анализ этннических параметров основнных социальных слоев, групп, группировок, также на иснследование взаимосвязи и взаимовлияния социальной стратификации общества и разделения труда с этничеснкими характеристиками регинона, переживающего этнополитическую напряженность.

Второй - политологичеснкий. Опираясь на такой поднход, ченые первоочередное внимание деляют трактовке роли национальных элит (прежде всего интеллектуальнных и политических) в мобинлизации чувств в процессе межэтнической напряженноснти и ее эскалации до ровня открытого конфликта. В канчестве ключевого исследуется вопрос о власти, доступе к ресурсам.

При всей важности вопронса о политических и национнальных элитах ограничение анализа причин этнополитического конфликта сферой элит не дает возможности объяснить в полной мере сам феномен массовой мобилизации и интенсивности эмонций его участников. А вот социально-психологический срез этничности при исслендовании ее политического измерения позволяет проясннить это. Поэтому социальнно-психологические механизнмы этнополитических коннфликтов играют более важнную роль, чем это представнлялось в рамках традициоых политологических интернпретаций. Именно через принзму политического, с четом социально-психологических факторов можно адекватно проанализировать изначальнную силу стремления этнинческой группы к автономии, составить представление о ее конфликтогенном потенциале и готовности перейти к санмым жестоким методам нансилия ради достижения этой цели.

Выбор в пользу такого методологического подхода к анализу причин возникнонвения этнополитических коннфликтов позволяет предлонжить соответствующую их классификацию. Основополангающими являются причины общецивилизационного характера, порождаемые обънективным развитием человенчества. Например, Э. Блэк считает, что неравномерное протекание модернизации (общественной структуры, экономики, национально-гонсударственного стройства и др.) в этнонациональных ареналах порождает конфликты между притязаниями этничеснких групп, с одной стороны, и реальными возможностями государства гарантировать обеспечение прав своих граждан - с другой. Эти конфликты носят ниверсальнный характер. Через них на протяжении последних четынрех веков прошла Европа, до сих пор ощущающая последнствия этого процесса в Бельнгии, Шотландии, Италии, Словакии и ряде других стран. Последний век в Роснсии также прошел под знанком модернизации (с реформ 1861 г.), вызвавшей на разнных этапах этнополитические конфликты. По утверждению А. Дейча, модернизация акнтивизирует этническое сознанние, способствует формиронванию политических стремнлений к национальной автонномии. В результате национнальные конфликты возниканют все чаще, охватывая в первую очередь многонацинональные государства. Следствием аэтого, считает он, становится распад таких гонсударств на отдельные региноны.

Рассматривая проблему детерминации этнополитического конфликта, М. Гектер выдвигает концепцию внутнреннего колониализма, в которой обосновывает триадную модель возникновенния этнополитической коллинзии: во-первых, конфликтогенную по своей природе объективную обделенность этнических периферийных групп многонационального государства в процессе его неравномерной модернизанции; во-вторых, осознание этой обделенности членами этнической группы как обранза коллективных центро-периферийных взаимоотношенний гнетения; в-третьих, формирование этнонационализма как реакции гнетаенмого коллектива на внутнренний колониализм Центра.

Следующий пласт причин, порождающих этнополитические конфликты, коренитнся в истории этносов и их всестороннем взаимодейстнвии, сформировавшемся нанциональном складе ма, нанциональном сознании, психонлогии, традициях, идеологинческих стереотипах, перехондящих из поколения в поконление, и др. И здесь важное место занимает национализм. В первую очередь с ним этнополитологическая наука связывает молниеносное разнрушение системы лреальнонго социализма в Восточной Европе и в Р.

Национализм - специфическая форма национального самосознания, основанная на гипертрофии национального чувства, идее превосходства собственной нации и пренебрежении к другим[6].

Корни национализма занключены в определенном типе разделения труда.

Как идея и общественно-политинческая практика национализм заявляет о себе, когда пронцесс развития производинтельных сил вступает в перинод индустриализма.

Мощным источником поднпитки националистической идеи служит противоречивая диалектика культуры и полинтики.

Одним из важных источнников националистических представлений и чувств слунжит внутренняя энергетика самого процесса национальнного развития, его естествеая неравномерность. Как писал К. Каутский, различнные темпы общественного развития для отдельных часнтей нации - это реальность, благодаря чему одни живут еще в полуфеодальном сонстоянии, у других царит же высоко развитый способ производства[7].

Совокупность источников национализма и его генетинческий тип показывают, что национализм Ч не пробужндение древней, скрытой, дремлющей силы, следстнвие новой формы социальнной организации, опираюнщейся на обобществленные, централизованно воспроизвондящиеся высокие культуры, каждая из которых защищенна государством или стренмиться быть таковою.

Чаще всего причиной этнополитических конфликтов становится воинствующий национализм. Ом выражает тенденцию к суверенизации больших и малых этнолиннгвистических общностей с целью создания независимой государственности, проявлянется в растущей нетерпимоснти по отношению к национнальным меньшинствам, синлении ксенофобии, жертванми которой становятся, пренжде всего, беженцы, в нараснтающем сопротивлении пронцессам интернационализации отношений между народами, в том числе региональной экономической и политичеснкой интеграции.

В числе причин, порожндающих этнополитический конфликт, можно назвать политизацию этнической солидарности (Ч. Фостер), получившую свое развитие в словиях либерализации понлитической системы вв перестроечный период. Разрушив средства эффекнтивного контроля Центра над этнической периферией и не предложив концептуально ничего взамен для направленния высвобождающейся энергии межнациональных отношений в русло созидантельного реформирования, правящая элита фактически стимулировала национальную напряженность. В стихийном порядке возникали словия для трансформирования лантентного потенциала этнополитической напряженности в открытые конфликты. На тернритории бывшегоразнвернулась борьба национальнных элит за реализацию пранва этнической периферии на самоопределение и отделенние от Центра.

В настоящее время, поснле принятия Федеративного Договора и Конституции РФ, негативное этнополитическое развитие пошло на быль, но далеко не исчерпало свой конфликтогенный потеннциал. События на Северном Кавказе свидетельствуют об этом с достаточной мерой определенности. Более того, региональные элиты продолнжают использовать факт лмобилизации этничности для достижения политичеснких целей. Такая этнизация политики несет в себе серьнезную угрозу не только дентонации этнополитического конфликта по конкретной проблеме, но и длительной межэтнической войны. Оснтроту этнополитического коннфликта усиливает поддержнка из этнической солидарнности одной из групп, часнтвующих в столкновении, со стороны родственной этнинческой общины за рубежом. Возникновение на территонрии15 независимых государств сделало эту пронблему еще более актуальной для каждого из них.

В самостоятельном оснмыслении нуждаются ситуанционные источники этнополитических конфликтов. К нима У. Фольц относит внензапное исчезновение сдержинвающих факторов внешней среды, что может произойти из-за быстрого ослабления высшей политической власти или неожиданного исчезнонвения внешней грозы. В период конца 80-х - пернвой половины 90-х годов на территорииодновременно произошло и то, и другое. Быстрые перемены в социально-экономическом положении одних этнических групп по отношению к друнгим неизбежно создают опнределенную напряженность в их взаимоотношениях. Не стоит сбрасывать со счетов и внутреннюю борьбу за линдерство в рамках этнической, группы, которая способна силить напряженность в менжэтнических отношениях.

К ситуационным источнинкам следует отнести историнческое, наследие межэтничеснких отношений, воздействие внешнеполитических факторов в регионе, экономичеснкую ситуацию, проблемы внутриполитической жизни, ровень политической и обнщей культуры в очагах межэтнических коллизий и многое другое. Не исключенно, что ситуационные фактонры могут оказывать разное, подчас диаметрально протинвоположное, воздействие на частников конфликтогенной ситуации в разных регионах страны.

В процессе назревания и разрешения этнополитических конфликтов ощутимо воздействие конфессиональнного фактора. Он не всегда заметен, но играет свою роль, например, в отношенинях России и Татарстана, воненных операциях по разорунжению бандформирований в Чечне, присутствует в протинвоборстве Армении и Азернбайджана, Грузии и Абхазии, Осетии и Ингушетии.

Почему так происходит? Дело в том, что принадлежнность противостоящих стонрон к различным конфессинональным культурам нереднко ведет к конфликту. Близость конфессиональных и этнических аспектов коннфликта ни в коей мере не означает их тождества. Коннфессиональная принадлежнность всегда была сильней этнической идентичности. В этом историческом факте кроется разгадка отождествления религиозной и этнинческой принадлежности. Но это не означает их неразделенности. К тому же любая конфессиональная культура обладает большим миротворнческим потенциалом, котонрый может и должен быть использован для достижения межнационального мира. Эта истина - важная максима при принятии ответственных политических решений в ценлях урегулирования этнополитических конфликтов.

Важнейшей особенностью природы и сущности политинзации межэтнических протинворечий и коллизий является их динамика. Анализ поканзывает, что этнополитические конфликты имеют некоторые общие контуры своего разнвития, характеризующиеся порядком выдвигаемых тренбований. Во многих случаях конфликты начинались с поснтановки и обсуждения пронблемы национального языка (Молдова - Приднестровье). Именно эта сфера противоснтояния ранее всего перехондила из скрытой формы в открытую. Она имела и именет огромное мобилизующее значение, так как апеллирует ко всем людям данной национальной группы.

Затем требования, как правило, переходят в полинтическую плоскость, перераснтая в статусные притязания. И, наконец, борьба выливанется в территориальные прентензии, которые представлянют собой конфликты по понводу ресурсов соответствунющей группы. Именно на этой фазе происходит оживнление архаических представнлений и требований об лиснторической оправданности выдвигаемых притязаний. Искаженные архаичные идеи насыщают конфликт праисторическим содержанием, подтвердить или опровернгнуть которое невозможно.

Парадоксально, но от конфликтов, детонированных архаикой, не застрахованы и общества, казалось бы, данлеко шедшие от архаичных форм и ценностей. Генеринруемые архаичные представнления подпитывают национанлистические идеи и ведут к перерастанию локального насилия в отдельных регионнах к повсеместной межэтннической войне. Именно танкую динамику обнаруживанет, например, кровавое пронтивоборство в Таджикистанне. Аналогичные опасные тенденции все более отчетнливо проявляются на Севернном Кавказе (осетино-ингушские столкновения, военные действия в Чечне). При обобщенном аналинзе этапов развития этнополитических конфликтов в разных местах наблюдается одна тенденция: вооружеое противоборство из понначалу локальной, относинтельно вялотекущей коннфликтности полупартизансконго характера как бы по однному сценарию перерастает в полномасштабные военные действия. Так было в Нагорнном Карабахе, Приднеснтровье, Таджикистане, Абханзии.[8]

Нельзя не заметить все более широкую линтернацинонализацию конфликтов на территории бывшего Р. В Приднестровье, например, ангажирована Румыния, в Таджикистане Ч Афганиснтан. В конфликтах активно частвуют иностранные воеые наемники. Ещё один яркий пример - вооруженный конфликт в Чечне, где на стороне бандформирований воевали наёмники со стран бывшего(Украина, Белоруссия, Грузия), Ближнего Востока (Турция, арабские страны Персидского залива), стран Средней Азии (Таджикистан, Афганистан), также стран Африканского континента (Судан).

Планка вооруженного противоборства на национнально-этнической почве опустилась с межреспублинканского ровня (Армения - Азербайджан) до внутриреспубликанского (Таджикиснтан), до ровня автономий (Россия - Чечня, Молдонва - Приднестровье, Грунзия - Абхазия и др.).

1.3.                    Типология этнополитических конфликтов

Этнический конфликт - это межгрупповая борьба за ограниченные ценности, частники которой определяют себя и противника по аскриптивным и генотипическим признакам групповой принадлежности. От этннического конфликта этнополитический конфликт можно отличить по содержанию политических требований инициаторов борьбы - организонванной этногруппы. Этот вариант классификации именуется целевой типологией конфликта.

Сторонники целевой типологии усматривают отличительную черту этнополитического конфликта в политических требованиях одного из его частников.

В соответствии с целевой типологией этнополитические конфликты делятся на статусные и гегемонистские. Статусные конфликты происходят в связи с требованиями изменения политического положения этногруппы в обществе. Требования могут быть двух видов: создание политической автономии и создание независимого национального государства. А.Я. Сухарев, В.Д. Зорькин, В.Е. Крутских именуют статусный конфликт сепаратизмом[9]. Он свидетельствует о групповом стремлении к отделению. Гегемонистский конфликт порождается требованием политического преобладания этногруппы в отношении других этногрупп общества. Гегемонистские требования относятся к желаемым привилегиям внутренней этногруппы и ограничениям внешней группы в экономической, политической, правовой, культурной сферах.

Сохранение доминирования одной этногруппы над другой провоцирует затяжные конфликты. Статусные и гегемонистские конфликты происходят преимущественно между национальными меньшинствами и доминирующей этнонацией.

Исследователи применяют дополнительные целевые классификации этнополитического конфликта. Г.С. Денисова и М.Р. Радовель предлагают различать в статусном конфликте три формы: сецессию - отделение с целью создания собственного государства; ирредентизм - отделение части территории с целью присоединения ее к соседнему государству; энозис - отделение с целью присоединения к государству, где проживает основной массив одноименного этноса. Данная типология полезна в изучении интернационализации конфликта, поскольку ирредентизм и энозис приводят к межгосударственному конфликту.

В типологии, предлагаемой Ю.Г. Запрудским, применяется критерий внутригосударственного ровня этнополитического конфликта[10]. Различаются местные, региональные и социетальные конфликты. Первую группу образуют конфликты внутри государственно-правовых образонваний. Ко второй группе относятся конфликты между этими образованниями, например конфликт Дагестана и Чечни в 1990-х гг. Третью группу образуют конфликты между государственным образованием и правительственным центром, например в 1990-х гг. борьба между самопровознглашенной Ичкерией и центральной властью РФ. Данная типология полезна в изучении тенденций распространения местных конфликтов, локализации, регионализации или достижения социетального ровня, затрагивающего все многонациональное общество. Но эта типология не учитывает мотивационных причин конфликта. Без их определения трудно объяснить изменения уровней конфликта.

В научной литературе можно встретить двух- и трехпараметровые типологии этнополитического конфликта. З.В. Сикевич использует целевой и динамический аспекты протекания конфликта. В зависимости от целей конфликтующих сторон она называет пять конфликтов (културно-языковый, социально-экономический, статусный, территориалный и сецессионный). Изучение конфликта в динамическом аспекте (степень обострения конфронтации) позволяет проследить переход от одного типа конфликта в другой. Отметим, что данная типология не учитывает мотивационные причины конфликта, без которых трудно предвидеть динамику конфронтации.

В зависимости от мотивационной причины можно определить четыре типа этнополитического конфликта - защитный, статусный, гегемонистский и элитарный. В защитном конфликте мотивационной причиной обращения к этническому насилию является дилемма физической безопасности группы.

Мотивационная причина статусного конфликта заключается в групнповом страхе перед возрастающим преобладанием внешних групп или доминирующей субнации. Специфика мотивации в статусном конфликте состоит в стремлении национального меньшинства к культурному, не физическому выживанию, хотя мотив физического страха может силить этническую солидарность. Группа начинает воевать за желаемый статус из-за воспринимаемой грозы разрушения своего образа жизни, своих институтов и полной ассимиляции.

В гегемонистском конфликте доминирующая субнация не довлетвонряется сохранением своего образа жизни и институтов. Гегемонистская группа принуждает иноэтническое население к маргинальному положению в обществе.

В основе элитарного конфликта находятся властные амбиции этнинческих элит. По тверждению инструменталистов, элиты разыгрывают лэтническую карту, используют этнический страх, ненависть и распронстраняемую с помощью идеологизированных мифов гегемонистскую монраль в интересах достижения или сохранения своей власти. Четыре мотивационные причины, лежащие в основе этнополитических конфнликтов, могут силивать друг друга и побуждать людей к кровопролитнной и затяжной борьбе. В полиэтничном обществе одновременно могут существовать все типы конфликта.[11]

1.4.                    Стратегии правительственного контроля в этнополитическом конфликте

Ситуация с исследованинем проблематики этнополитических конфликтов в сонвременной науке складыванется таким образом, что больше накапливается знаний о том, как начинаются коннфликты, чем о том, как им положить конец.

Мировой опыт показыванет, что выход из этнополитического конфликта один - совместное достижение сонгласия и мира, в котором ценность собственно этничеснких требований снижалась бы по сравнению с повышанющейся ценностью жизни человека.

1.4.1.  Силовой контроль

Нет более противоречивого средства поддержания мира, чем иснпользование силы. Гуманитарии и правозащитники с подозрением отнонсятся к режимам, которые призывают к применению силы для поддернжания социального порядка, поскольку зачастую этот призыв выступает предлогом для установления тирании. Действительно, наделенные чрезнвычайными полномочиями полиция и армия, которые сматривают в понлицейской дубинке и тюремной камере лучшее средство реагирования на любое проявление инакомыслия, неизменно оказываются той иснкрой, от которой разгораются всяческие революции и социальные волннения. Тем не менее сила - это, наверное, самое широко используемое средство для предупреждения конфликта. Даже в традиционно демонкратических государствах определенные типы поведения - физическое насилие, сговор с целью убийства, также дискриминация - являются незаконными, и их проявление может вызвать ответное применение силы со стороны государства с целью сохранения становленного пранвопорядка[12].

Контроль необходим, чтобы меньшить остроту дилеммы безопасности, ограничить поведение доминирующей этнической группы и держать потенциально шовинистические элиты. Группам, которые занимают доминирующее положение в обществе или стремятся использовать насилие для достижения своих локальных целей, контроль мешает организовывать этнические беспорядки под грозой тюремного наказания. Ненависть, опасение, зависть или презрение между представителями разных этнических групп могут быть сильными, но опасение быть наказанными государством предотвращает индивидуумов от действования в соответствии с чувствами. Контроль также может заверять доминирующие группы в незыблемости их социального положения.

Силовой контроль также дает выигрыш во времени политически деятелям, стремящимся изменить общество, ибо он позволяет им становить новые институты в тех случаях, когда группы не принимают изменения добровольно. Контроль действует в качестве дополнения к другим способам управления обществом, помогая правительствам станнавливать избирательные системы, создавать новую идентичность или другим образом изменять этнические и политические процессы.

Вместе с тем силовой контроль может иметь много недостатков. Наинболее существенный недостаток состоит в том, что контроль вызывает недовольство. Люди не любят, когда их ограничивают или беспокоят, и ровень недовольства растет в прямой пропорции по отношению к величине контроля. В то время как контроль снижает выраженность дилеммы безопасности, он же часто вызывает состояние беспокойства у групп, которые ощущают на себе тяжелый груз дискриминации со сторонны государства. Поэтому репрессивные правительства рискуют взамен сиюминутного мира завтра получить конфликт. Наиболее влиятельные (гегемонные) этногруппы особенно недовольны контролем тогда, когда они перестают доминировать в государстве, теряют свое привилегиронванное положение. В таких обстоятельствах контроль будет воспрининматься как препятствие в реализации групповых амбиций.

Сущность силового контроля составляет предотвращение этническонго насилия посредством устрашения. страшение, однако, имеет множенство форм. Первый тип контроля - полицейский, который включает в себя обеспечение безопасности групп посредством наказания за коннкретный факт насилия. Второй тип контроля - выборочный. Выборочнный контроль гораздо более действенный, чем полицейский, и включает в себя подавление лидеров и тех людей, которые стремятся создавать националистические организации. Третий тип контроля - грубая сила. Он включает в себя систематическое и широко распространенное иснпользование силы для подавления любого проявления этнической деянтельности, невзирая на то, имеется ли в ней компонент насилия или нет. Четвертый тип контроля строится по принципу лразделяй и властвуй. В отличие от первых трех типов контроля, использование принципа лразделяй и властвуй препятствует созданию националистической организации через игру на внутренних разногласиях между членами этнической группы, не применением наказания. Конечно, эти разнонвидности контроля - всего лишь идеальные типы, и правительства часто используют элементы из всех четырех категорий одновременно или поочередно.

Стратегии силового контроля часто сменяют друг друга в реальной практике. Каждый из типов контроля направлен на свою часть общенства. Полицейский контроль воздействует только на тех людей, которые осуществляют насилие; выборочный контроль фокусируется на предупнреждении возникновения националистических организаций в целом и особое внимание уделяет потенциальным активистам; грубая сила контнролирует все формы этнической активности. Стратегия лразделяй и вланствуй несколько отличается от других форм контроля, так как она сонсредотачивает особое внимание на расколе группы и ее деятелей субэтнического ровня. Родоплеменные, религиозные и региональные осонбенности часто становятся важными деталями, когда правительство нанчинает искать возможные источники разделения, которые могли бы прендотвратить активность группы как единого целого.

Средства у каждой стратегии также свои. Полиция контролирует с помощью тюрем и военного тихомиривания тех, кто вовлечен в насилие; выборочный контроль часто использует цензуру или ограничение свобод наряду с драконовскими мерами наказания за насилие; грубая сила часто предполагает убийство любых членов этнической группы только потому, что правительство не оказывает им активной поддержки. Способ лразденляй и властвуй часто состоит из административных изменений или друнгих попыток признания и силения отдельных компонентов.

Силовой контроль всегда связан с ограничением гражданских свобод, что вообще нежелательно в принципе, поскольку только провоцирует гнев среди тех граждан, которые в этих свободах щемляются. Ограничение гражданских свобод нередко приводит к появлению других форм гражданской борьбы, же не связанных только с этническими проблемами.

Ресурсы этнической группы, уровень ее внешней поддержки, доступ к оружию, социальная структура группы и тип режима - вот основные факнторы, которые определяют способность силового контроля сдерживать этническое насилие. Несомненно, что не менее важным фактором эффекнтивности является популярность правительства, осуществляющего контнроль, и хорошо обученные силы охраны правопорядка и безопасности.

На осуществление эффективного контроля также влияет благосостоняние этнической группы, формирующей полицию и силы безопасности. Представители бедных групп, также групп, зависимых от правительнства, не могут рисковать средствами к существованию, поддерживая экснтремистов. Наличие развитого гражданского общества, являющегося мощным ресурсом существования группы, снижает потребность в силовом контроле. Поэтому значение контроля возрастает в словиях слабого гражданского общества.

Эффективность силового контроля во многих случаях можно оценить по спешности борьбы с экстремизмом, т.е. с активностью этноорганизации, стремящейся вооруженной силой и террором захватить и держивать государственную власть. Против экстремизма применяется стратегия подавления.

Стратегия подавления означает использование государством силы для пресечения насильственных действий этноорганизации и перевода конфликта в легитимное русло. Следующие ситуативные словия способствуют выбору стратегии подавления: превосходство силы государства, привычка правительственных авторитетов полагаться на силу, акты агрессии этноорганизации, этническое напряжение. Отсутствие этих синтуативных словий означает наличие препятствий выбору стратегии подавления. Если подавление переходит в сверхреакцию, социальный коннтроль этнического насилия трачивает эффективность и способствует затяжному конфликту.

1.4.2.  Посредническое вмешательство

В конфликтологии понятие посредничества определяется через более общее понятие конфликтного менеджмента.

Термин конфликтный менеджмент имеет два значенния - теоретическое и практическое. В теоретическом аснпекте он означает раздел конфликтологии, изучающей проблемы правления конфликтами. Как практику или активность данным термином принято обозначать намеренное воздействие на изменение хода борьбы. К. Боулдинг, котонрый одним из первых применил данный термин, имел в виду, что конфликты являются динамичными социальными пронцессами, имеющими скрытую ступень поляризации, такнже переходящие в открытые стадии эскалации и окончания. Однако конфликтный процесс не протекает автоматически. Поскольку конфликты имеют последствия для частников и окружения, они становятся объектом управления в целях изменения их курса, выгодного частникам борьбы и окрунжению. Теория конфликтного менеджмента служит практике в том случае, если знание, усваиваемое частниками коннфликта, способствует достижению данной цели[13].

Конфликтный менеджмент надо отличать от явления, котонрое принято обозначать терминами лпротекание конфликта, ход борьбы, то есть последовательное прохождение ступеней или стадий конфликта от его возникновения и эскалации до иснхода. Это цикличное течение борьбы складывается из конфроннтации, противодействий участников конфликта, выполняющих роли нападения и защиты. Конфликтный менеджмент есть осонбая активность частников конфликта и их окружения, намереая реакция на протекание борьбы, изменяющая ход конфликта.

Конфликтный менеджмент как реакция частников этничеснкого конфликта и третьей стороны на ход борьбы имеет разнообнразные формы. Они могут быть соотнесены со стратегией и такнтикой, ролевым поведением и качествами субъектов правления конфликтом, с его исходом и последствиями, спехом или неуснпехом, субъективными и объективными причинами конфликта, на которое направлена правленческая активность.

Изучение проблемы посредничества требует обращения к методу классификации. Необходимо определить признаки посредничества, отличающие его от других видов конфликтного менеджмента. Один из критериев типологии конфликтного менеджмента раскрывает происхождение слова посредничество (лат. medio, mediatum) - позиция между двумя крайностями, действие в качестве третьей стороны или агента, вмешательство третьей стороны[14] Следовательно, все формы конфликтного менеджмента могут быть разделены на две наиболее общие категории: внутренний конфликтный менеджмент (без вмешательства третьей стороны) и внешний конфликтный менеджмент (с вмешательством третьей сторонны). Критерий вмешательства позволяет отличать конфликтный менеджмент от механизма группового частия в конфликнте в форме коалиций. Коалиция - это временное объединения для совместных конфликтных действий, которое величивает силы защиты и нападения. В отличие от коалиций, которые нанправлены на потенциального или реального противника, третья сторона занимает авторитетную позицию к обеим сторонам-аннтагонистам даже в тех случаях, когда в окончательных решенинях выражает свое предпочтение одной или другой стороне.[15]

Чтобы выявить подтипы внешнего конфликтного менеджнмента, необходимо учитывать отношение конфликтующих стонрон к особому исходу конфликта: является ли исход борьбы рензультатом добровольного или принудительного конфликтного менеджмента. Критерий степени добровольности уместен в изучении посредничества, на что обращают внимание юристы: Посредничество в международной практике - одно из мирных средств разрешения международных споров. Посредничество может осуществляться по просьбе спорящих сторон или по собственной инициативе, но обязательно при согласии спорянщих сторон[16] Признак добровольности посредничества является существенным. Он отличает посредничество от других форм вмешательства в конфликт третьей стороны.

В ролях третьей стороны могут быть посредники, третейнские судьи, судьи, полиция и армия. Все типы внешнего коннфликтного менеджмента имеют миротворческий характер в том смысле, что они ориентированы на прерывность разруншительного конфликтного цикла. Более обобщенное определение миротворчества сводится к вмешательству третьей стороны в конфликт, что означает вхождение в ситуативные отношения между лицами, группами или организациями в целях прекращения конфликта. Типы внешнего конфликнтного менеджмента различаются степенью авторитетного вмешательства, властными компетенциями третьей стороны в принятии связующих решений. Поэтому не тождественны принудительное вмешательство третьей стороны (арбитраж, суд, репрессивное миротворчество) и посредничество.

Принудительные решения разной степени отличают арнбитраж, суд и репрессивное миротворчество. Стратегии арнбитражного окончания экономических и споров этногрупп состоят в передаче спора на рассмотрение избранному или назначенному сторонами третейскому суду. Компетенция третейского суда основывается на предварительном соглашеннии сторон. Однако стороны, передавая спор на рассмотрение третейскому суду, обязаны подчиниться решению последненго[17]. В отличие от арбитража, суд, будучи органом государснтва способен к принудительному осуществлению принятого решения[18]. Наконец, репрессивный миротворец использует силу полиции и армии в разъединении конфликтующих стонрон и в подавлении конфликтных эпизодов. Притом, что суд и репрессивное миротворчество имеют свои стандарты оценки исхода конфликта, их объединяет ориентация на исход конфнликта, в котором будут победитель и лпобежденный.

Посредничество в этническом конфликте является часнтью системы внешнего конфликтного менеджмента общества или сообщества. Оно имеет миротворческий характер и пронектирует изменения хода конфликта в целях его окончания, минимизации деструктивных последствий насилия. Посреднничество - это отношение между внешними предложениями помощи и конфликтующими сторонами, нуждающимися в ней и соглашающимися на вмешательство третьей стороны. При всей заинтересованности сторон в посредническом отноншении, оно остается временным.

Существуют разнообразные причины вовлечения трентьей стороны в посредническое правление этническим конфликтом. Третья сторона может вмешаться в конфликт по просьбе одного или обоих частников конфликта. Это вмешательство возможно по решению или просьбе других заинтересованных сторон, например, ООН, региональных организаций. Третья сторона может быть вынужденным посредником, поскольку конфликт грожает ее стратегинческим интересам, например, вмешательство США в аранбо-израильский конфликт, активность России в решении конфликтов на Кавказе и в Закавказье, или ради сохраненния системы отношений, например, вмешательство феденрального центра России в этнические конфликты субъектов Федерации.

Но независимо от ситуативной причины, побуждающей третью сторону к посредническому вмешательству в конфликт, во всех случаях посредничество отличает добровольный характер отношений между третьей стороной и конфликтунющими сторонами: стороны соглашаются на вмешательство третьей стороны, не обладающей властью диктовать исход конфликта.

Посредничество отличает особый коммуникативный менханизм влияния на изменение хода борьбы. Этим механизнмом будут трехсторонние переговоры, способные привести к соглашениям между конфликтующими сторонами. На даую черту посреднического управления конфликта обращает внимание Д.Т. Калашников.[19]

Посредничество отличает проблемно-поисковый подход к конфликту. Термин проблемно-поисковый подход испольнзуют исследователи, изучающие посредническое вмешательнство в этнические конфликты разного ровня.[20]

Часто проблемно-поисковый подход называют консультантивным. Но это, скорее, ролевая характеристика посредничеснтва в организации трехсторонних переговоров. Посредники в конфликтном менеджменте не могут быть беспристрастными экспертами. Процесс посредничества в социальном конфнликте, - отмечает КЗ.Г. Запрудскпй, - во многом зависит от позиции, которую занимает сам посредник, от его собственных интересов.[21]

Выбор посреднической позиции свидетельнствует о заинтересованности этнических лидеров и организанций в компромиссном окончании конфликта.

Итак, посредничество является видом конфликтного менеджнмента, направленного на окончание конфликта. Посредничество в этническом конфликте означает миротворческое вмешательнство третьей стороны в конфликтные отношения с их согласия, занятие переходной позиции между конфликтом и его окончаннием. Компромиссный стиль и проблемно-поисковый подход к регулированию конфликта на основе трехсторонних переговонров толерантности сторон и нахождения взаимовыгодных согланшений отличает посредничество от принудительных решений этнических споров арбитражем, судом, репрессивной пацификанцией. Посредничество направлено на предотвращение насилия в конфликте и восстановление стойчивой кооперации сторон.[22]

Нормативные предпосылки посреднического вмешательснтва в региональный этнический конфликт были созданы в конце XIX в. в период кризиса международного порядка, осннованного на балансе сил европейских мировых держав. В Ганагских конвенциях о законах и обычаях войны 1899 и 1977 гг. были определены основные правила посредничества: добронвольность вмешательства в конфликт третьей стороны; трехнсторонние переговоры в целях поиска компромиссного решенния спора; содействие посредника решению спора и рекоменндательный характер его предложений для конфликтующих государств.

Организационные предпосылки посредничества в решеннии регионального этнического конфликта были созданы под влиянием двух мировых войн. Исключительная жестокость войн вызвала оппозицию общественного мнения большинства стран к войне как легитимному средству внешней политики. Оппозиция воплотилась в международном праве, признаюнщем агрессию государства преступлением и оправдывающем войну только средством борьбы с агрессором. Были созданы ниверсальная организация коллективной международной безопасности - Лига Наций и затем ООН, также региональнные межправительственные международные организации. Расширился круг частников посреднического правления региональным конфликтом. Третьей стороной могут быть представители отдельного государства, группы государств или международной организации.

Следовательно, в соответствии с нынешним международнным правом и организацией посреднического вмешательства в этнический конфликт, роль посредника могут выполнять представители государства, группы государств, региональнных межгосударственных организаций, ООН, также преднставители общественных и международных общественных организаций.

В этнических конфликтах, способных привести к войне, возрастает число иррациональных решений. грозы и контнругрозы мотивируются престижными соображениями, неженли трезвон оценкой соотношения сил. Рефлективное вмешантельство посредника направлено на освобождение восприятия конфликтной ситуации от этноцентризма и восстановление толерантности за счет поиска областей конвергенции интенресов. Стадиями рефлективной деятельности посредничества являются: 1) восстановление контакта конфликтующих сторон; 2) формирование доверия на переговорах путем совмеснтной диагностики конфликта и определение совпадающих позиций сторон.[23]

Не все исследователи согласны с ограничением посреднинчества рефлективной деятельностью. Р.Г. Абдулатинов и А.В. Дмитриев рассматривают рефлективную и результирунющую функции посредничества фазами единого процесса регулирования этнического конфликта.[24]

В.А. Соловьев отмечает контролирующую функцию поснредничества в период поствооруженного противостояния. Посредник контролирует договоренности ло поэтапной ликнвидации последствий конфликта и переход к обычным взаинмоотношениям субъектов бывшего конфликта.[25] В условиях, после заключения мирных соглашений лидерами конфликтунющих сторон, наблюдается дефицит доверия между этничеснкими организациями. Радикальная этноцентристская часть организации может использовать период переговорного пронцесса для подготовки к новой военной конфронтации. Поэтонму посредник осуществляет контроль за выполнением мирнных договоренностей, ограничивающих конфликтогенные фактор]>). На материале регулирования осетино-ингушского вооруженного конфликта 1992 г. В.А. Соловьев исследовал роль посреднических федеральных структур в лреконструкнции постконфликтного пространства, то есть нормализации отношений между субъектами конфликта. Эта нормализация происходит постепенно, через осуществление комплекса понлитико-правовых, административных, силовых, социально-экономических мер, ведущих к межгрупиовой кооперации и толерантности.

Глава 2. Стратегия подавления политического экстремизма в Чеченской республике

Стратегия подавления - это систематическое пресечение действий политического экстремизма в регионах посредством применения силы федерального государства. Тактика стратегии подавления представляет ситуативный способ противодействия экстремизму.

В 90-х годах на Юге России наблюдается тенденция повыншения общественной опасности политического экстремизма. Она обусловлена существованием многочисленных экстремистнских структур, стремящихся к ослаблению конституционного строя РФ насильственными средствами, нередко - его воорунженному изменению. С этой тенденцией связано величение масштабов ведения экстремистской пропаганды, особенно на националистической и религиозно-фундаменталисткой оснонве. Главным показателем повышения опасности экстремизма для жизни личности, населения региона и Федерации остается раснширение практики терроризма. Об этом свидетельствует рост числа зарегистрированных на Юге России преступлений терронристического характера.

Если в 1997 г. было зарегистрировано 1535 террористичеснких преступлений, то в 2 г. Ч 4167 аналогичных преступленний. Даже неполные данные о совершенных преступлениях поднтверждают тенденцию роста общественной опасности политинческого экстремизма.

Повышенная опасность политического экстремизма связанна с расширением его географии на территории страны. Этому способствовал главный очаг терроризма, созданный антиконстинтуционными силами в Чеченской Республике при поддержке международного терроризма.[26] Эти силы стремились перенести террористическую деятельность не только на территорию сопрендельных субъектов Федерации Юга России, но и центральных регионов (например, террористические акты в Москве).

Для политического экстремизма Юга России характерна снтойчивая тенденция слияния экстремизма с организованной пренступностью. Об этом свидетельствует ровень преступности в Южном федеральном округе, это примерно 340 тыс. преступленний в год.[27] Слияние экстремистов с организованной преступнностью происходит на основе взаимной заинтересованности. Наиболее стабильный характер данный процесс получил на тернриториях с затяжными межнациональными конфликтами - Осетии, Ингушетии, Дагестане, Кабардино-Балкарии, Карачаенво-Черкесии. Преступные общества поддерживают радикальных сепаратистов и религиозных экстремистов для срыва антикринминальных мероприятий властей. Экстремистские организации стремятся к сотрудничеству с организованной преступностью для получения финансовой, материально-технической помощи, частия в криминальном бизнесе.[28] Усиливает общественную опасность политического экстремизма на Юге Роснсии рост уровня организации экстремистских структур. У акнтивных и стойчивых по времени экстремистских формированний эта структура дифференцирована. Она включает в себя синстемы тылового обеспечения, каналы поступления оружия, финнансовых и материально-технических средств внутри страны и извне; использование современных электронных средств связи; пропаганду экстремистской идеологии для расширения социальнной базы организации.

На Юге России росту общественной опасности политичеснкого экстремизма способствует сохранение низкого ровня жизнни населения в очагах межнационального напряжения. Если средний доход одного россиянина в конце 1998 г. был 900 руб. в месяц, то на Северном Кавказе он колебался от 300 руб. в Иннгушетии до 600 руб. в Краснодарском крае.[29] Массовая безранботица, показатели которой самые высокие на Северном Кавканзе, побуждает заниматься полулегальным и криминальным бизннесом. За первое полугодие 1 г. при снижении реальных донходов населения на 24% товарооборот вырос на 8%.[30] Такой разрыв объясняется вовлечением населения республик в тененвую экономику - игорный бизнес, нелицензированное произнводство водочных и коньячных фальсификатов, производство нефтепродуктов, торговлю наркотиками, оружием. Расширение теневой экономики означает расширение социальной базы понлитического экстремизма, поскольку он, как и криминальные структуры, заинтересован в нефункциональности правоохранинтельных институтов.

Таким образом, в 90-е гг. на Юге России обозначилась теннденция повышения общественной опасности политического экстремизма. Главной сущностной чертой данной тенденции является расширение практики и географии терроризма. Повышение общественной опасности политического экстремизма было вызвано антиконституционным режимом Чечни, соединеннием экстремизма с организованной преступностью, сохраненнием очагов межнациональной напряженности. Вследствие ронста безработицы и теневой экономики произошло расширение социальной базы политического экстремизма.

2.1. Внутренние составляющие чеченского конфликта

В основе кровопролитного противостояния "Россия Ч Чечня" лежит, прежде всего, борьба за политический статус Чечни. Данная конфронтация вызвана как объективными историческими причинами, так и серией стратегических просчетов со стороны Кремля в его кавказской политике. Именно в Чеченской республике "ельцинская" политика свободной федерализации ("Берите столько суверенитета, сколько хотите!"), в практическом отношеннии неуправляемый процесс конфедерализации Российского государства в условиях идеологического вакуума, получила свое максимальное развитие. Стремительный демонтаж светских институтов управления и власти, введенние шариатских законов, - стали результатом национального самоопределения чеченцев. При молчаливом согласии Федерального Центнра происходило формирование "нового чеченского социума" под лозунгом: "Свободная Ичкерия". Появление новых лидеров и политических группиронвок, одновременный передел власти и собственности в республике в считанные мгновения разрушил фундаментальные основы чеченского обнщества, твердив основным законом Чечни - закон силы, надолго отодвинув при этом формирование гражданского общества.[31]

Сегодня Чечня предстает перед нами в качестве т.н. "криминальной республики". Экономическое воспроизводство здесь заменено квазихозяйственными формами активности, тейповая принадлежность является определяющей в процессе межличностных и политических отношений.[32] Единое централизованное правление отсутствует. Властные полномочия отнправляют полевые командиры, которые представляют политическую, правленческую элиту, определяя стратегические цели и задачи развития республики. Очевидно, что для последних факт независимости Ичкерии - есть неизбежный атрибут физического существования. Поэтому использонвание любых форм противодействия Федеральному Центру (вооруженное противостояние, террористическая деятельность, идеологические диверсии, активная эксплуатация исламского фактора и т.п.) оценивается ими как среднство выживания. В обществе, где тверждается возможность решать все политические, социальные и экономические проблемы только при помощи насилия, всегда появляются структуры (кланы), готовые эти возможности реализовать. Постоянно находясь в экстремальных словиях, они заинтеренсованы в регулярном воспроизводстве данной ситуации.

С другой стороны, за несколько лет "независимости" в Чечне выросло поколение, которое практически не знает русского языка, не получило образования и ничего не меет делать, кроме как держать оружие в руках, и не представляет себе иного существования, только в борьбе за суверенитет, сободу Ичкерии против агрессивной России.[33]

Следует отметить еще один немаловажный фактор поступательного развития чеченского конфликта, именно: стремительную исламизацию политических отношений, которую многие ченые и аналитики связывают с появлением ваххабитского движения на Кавказе. Основываясь на теории т.н. "наступательного джихада" (право вести борьбу как против неверных, так и за чистоту ислама среди мусульман), ваххабиты очень быстро ассимилиронвались в республике. Выступая против светского режима Москвы, и являясь более организованными и сплоченными, они моментально приобрели мнонгочисленных сторонников и превратились в серьезную религиозно-политическую силу.[34] Необычайной популярности ваххабитнских идей способствовали как общая слабость институтов традиционного ислама (отметим, что сам традиционный ислам исторически не всегда был лоялен к российской власти), так и мощная внешняя ресурсная поддержка.

Перспектива образования Чеченского исламского государства являнется асильным раздражителем для Москвы, сам факт постановки вопроса о политической независимости Ичкерии воспринимается негативно, особео в словиях взятого Кремлем курса на восстановление централизованного государства и крепления вертикали власти. Получение Чечней суверенитента ставит под сомнение дееспособность российской политической элиты, ее компетентность. Кроме того, здесь может возникнуть опасный прецедент, гроза повторения чеченского варианта каким-либо другим субъектом Роснсийской Федерации.

Выбранная Федеральным Центром политическая линия в отношении мятежной республики основывается на варианте силового решения конфликта. Основные цели: уничтожение военизированных отрядов сопротивления, формирование прокремлевских структур и институтов пнравления. Вероятно, Москва до сих пор не имеет серьезной программы регулирования чеченского кризиса. Поэтому суть проблемы - непосреднственное регулирование конфликта - отодвигается на второй план. Россия пытается посредством демонстрации силы представить себя центром по борьбе с международным терроризмом, восстановить свое могущество и влияние на Кавказе и Центральной Азии.

На фоне военной операции в Ичкерии происходит рост антикавказснких настроений в России, что отнюдь не настраивает Кремль на путь переговорного процесса. На уровне обыденного сознания Северный Кавказ и Чечня - в частности, воспринимаются как территория криминальных и антиконституционных сил, как гроза российскому государству и безопасности его граждан. Ко всему прочему, важно честь, что фактическое поражение Федерального Центра в первую чеченскую кампанию сильно язвило национальное самосознание русских.[35]

2.2. Международные аспекты чеченского конфликта

Одним из наиболее острых дестабилизирующих факторов, оказыванющих влияние на обстановку в зоне чеченского конфликта, на перспективу его регулирования является внешнее частие. Об этом говорят хотя бы факнты финансирования чеченских сепаратистов рядом исламских международных организаций и участия в военных действиях наемников из стран Ближнего и Среднего Востока.

Рассматривая международный аспект чеченской проблемы, можно
условно выделить два вектора влияния: геополитический и гуманитарный.
Иными словами, внешнее воздействие подразделяется на "конструктивную
озабоченность" происходящими событиями в Чечне и стратегию "выдавлин
вания" России из Кавказского региона.[36]

Сама Чеченская республика на сегодняшний день не представляет подлинного интереса в плане геополитического освоения территории для субъектов международного процесса. Исключение составляют разве что некоторые радикальные транснациональные мусульманские группировки, которые в силу своей природы стремятся к максимальной исламизации северокавказского региона. Чечня не занимает стратегического положения в рамках глобальной геополитики, не отличается наличием богатых полезных ископаемых в отличие от соседнего с ней Каспийского региона. В самые благополучные для республики годы здесь добывалось порядка 15-20 тонн нефти, к 1991 г. добыча пала до 8-10 тонн.[37] Поэтому чеченская война если и представляет для каких-либо геополитических акторов выгоду, то только как средство решения строго определенных политических, экономинческих задач, как то:

- общее ослабление России как великой державы через сеть вооружеых локальных конфликтов с последующим отторжением части российской территории;[38]

- дестабилизация Каспийского региона как богатого источника нефти и газа через экспорт чеченского конфликта на соседние территории;

- отстранение России от распределения и транзита каспийских энергоресурсов на мировые рынки.

Не секрет, что еще в восьмидесятые годы XX в. в спецслужбах Великобритании разрабатывалась программа по подрыву положения России в Кавказском регионе посредством объединения на основе ислама и общих экономических интересов центробежных тенденций кавказских народов. Сегодня для этого проекта появилась конкретная база - реальный интерес мирового нефтяного бизнеса (компании "Amoco", "British Petroleum", "Texaco" и др.) к запасам Каспия. Чечня в данной ситуации рассматриваетнся исключительно как необходимый очаг военно-политической нестабильности, замыкающий на себе Россию.

Иную позицию занимают страны-экспортеры нефти Персидского залива, опасающиеся введения в эксплуатацию каспийского нефтедобывающего комплекса, как конкурирующей политико-экономичеснкой структуры. Но эта противоположность интересам Запада заключена лишь в целях, но не в средствах их реализации. Здесь мятежная Ичкерия призвана выполнить задачу по дестабилизации всей каспийской геоэкономической системы. Таким образом, очевидно, что вокруг Ичкерии образовывается довольно опасная и крайне деструктивная общность интересов сил заинтенресованных в поддержании напряженности в регионе и распространении "управляемого конфликта".

Отдельным корпусом проблем стоит гуманитарный аспект чеченского кризиса, именно: проблема прав человека. В принципе среди стран Запада никто не подвергает сомнению законность и необходимость борьбы России с терроризмом и сепаратизмом (по крайней мере пока), но характер антитеррористической операции вызывает настороженность и озабоченность. Действия в Чечне российских вооруженных сил противоречат комплексу донкументов Европы и ООН о правах человека.[39] На основании обвинений в нарушении российской стороной взятых на себя обязательств в соблюдении прав человека была предпринята попытка приостановить членство послендней в Парламентской Ассамблее Совета Европы (ПАСЕ). Это серьезнейшим образом осложняет отношения Москвы с международными финансовыми институтами. Более того, в обязательные для исполнения комиссией ЕС ренкомендации включены положения о корректировках в сфере сотрудничества Европы и России, именно: сокращение бюджетных ассигнований, отказ расширить преференции в торговле и т.д.

Все эти факторы говорят о том, что проблема Чечни получила отнынне международный статус и является же не только внутренней проблемой России. С одной стороны, это прощает регулирование чеченского конфликта, можно рассчитывать на поддержку и содействие реальному переговорному процессу, на финансово-экономическое наполнение "мирной программы". С другой - большое количество заинтересованных сторон резнко сужает пространство для политических и дипломатических маневров Москвы в деле разрешения чеченского кризиса на государственном и международном ровне.[40]

2.3. Тактика физического подавления конфликта (анализ эффективности 1-ойа и 2-ой чеченских компаний)

В целях противодействия тенденции повышения обществеой опасности политического экстремизма на Юге России феденральные органы власти избрали стратегию его подавления. Главнным политическим средством подавления стала военная и аннтитеррористическая операция в Чечне. Дополнительными среднствами подавления политического экстремизма на Юге России были силение головно-правового контроля и контрпропаганды.

Главной экстремистской структурой в Чечне был антиконстинтуционный режим, который возник в 1992 году в результате воорунженного мятежа и насильственного захвата власти сепаратистами под руководством В. Дудаева. Вооруженный сепаратизм был прондуктом противостояния между националэкстремистскои элитой Чечни и федеральными властями, пытавшимися до 1994 г. и в пенриод 199Ч1 гг. восстановить конституционный порядок в Чечне судебными и переговорными средствами. Чеченский аннтиконституционный режим дважды оказал вооруженное сопронтивление федеральной армии в 199Ч1996 гг. и Ч2 гг., пока не был разгромлен. Сегодня его остатки ведут борьбу бандоповстанческими и террористическими методами.[41]

Антитеррористическая операция в Чечне проводилась с использованием тактики физического подавления. Эта тактинка имеет несколько разновидностей. Крайняя тактика - это иснпользование федеральных вооруженных сил против политичеснкого экстремизма в регионе. Военная операция 199Ч1996 гг., проводимая по решению российского руководства в целях воснстановления конституционного порядка в Чечне, не достигла политических и военных целей. Она завершилась хасавюртовснким соглашением, не препятствующим распространению политического ваххабизма и терроризма на Юге и в других регионах России. О неэффективности тактики физического подавления политического экстремизма в первую чеченскую войну свидентельствует падение доверия населения России к своим воорунженным силам. Если в 1993 г. 53% населения видели в военных вооруженных защитников Отечества, мира и жизни граждан, то в 1998 г. - 24%.[42]

Исследователи отмечают две главные причины неэффекнтивности примененной военной тактики 199Ч1996 гг. Во-первых, политическая недальновидность российского руководнства. Вначале 90-х гг. из Чечни были выведены федеральные войска, которые оставили большие запасы оружия и боевой технники, используемые впоследствии против мирного населения преступными структурами и формированиями.[43] В Южном ренгионе была трачена федеральная монополия на легитимное применение силы для сохранения конституционного порядка. Во-вторых, неподготовленность российской армии к военным действиям для регулирования этнополитического конфликта.[44] Наряду с отсутствием позитивных последствий первой воеой операции против политического экстремизма сохранялись негативные последствия. Кроме падения престижа армии и рунководства Федерации война несла десятки тысяч жизней мирнных жителей, российских военных, разрушила экономическую и социальную инфраструктуру Чечни, но не военный потеннциал экстремизма.

Вторичное применение тактики военного подавления главнного очага экстремизма на Юге России было более эффективнным. Незаконные вооруженные формирования в Чечне были разгромлены в Ч2 гг. за счет крепления мощи, маневнренности и дальнодействия федеральной армии. В 2 г. в воненных делах России наметилась позитивная тенденция. силинлось внимание власти к армии и флоту, величились ассигнованния на вооруженные силы, появились надежды на обновление техники и оружия, совершенствование правления армией.

спеху второй военной операции в Чечне способствовала такнтика контрпропаганды, направленная против идеологии политинческого экстремизма. За короткий период идеология политическонго экстремизма в Чечне эволюционировала. До середины 90-х гг. чеченской идеологией был националэкстремизм, обосновываюнщий допустимость вооруженной сецессии. В.А. Тишков отмечанет, что националэкстремизм использовал травму сталинской денпортации кавказских народов для пропаганды псевдонаучной мифологии ло свободолюбии и невозможности жизни горца без оружия.[45] В отличие от этнонационализма, целью которого оснтается моноэтническое государство, националэкстремизм исклюнчает правовые пути достижения интересов этноорганизации.

Во второй половине 90-х гг. прошлого века идеология на-ционалэкстремизма трансформировалась в религиозный экстренмизм ваххабистского образца. Ваххабизм внутри собственно религиозных отношений проявляет нетерпимость к традициоому исламу, также к другим конфессиям. Он становится среднством вовлечения в террористическую деятельность обедневншей части мусульманского населения.[46] В 199Ч1 гг. в Чечнне существовал режим соперничающих вооруженных банд, конторые пытались обрести легитимность через обращение к вахнхабизму, материальные средства получить за счет торговли людьми, наркотиками и внешних заказов на террористическую деятельность. Вторжение чеченских бандформирований в Дагестан в 1 г. было актом агрессии и, одновременно, знаком для националистических групп Северного Кавказа новой форнмы объединения на основе наднациональной идеологии релингиозного экстремизма.

В отличие от самопровозглашенной Ичкерии, федеральный центр не имел информационного органа накануне первой воеой операции в Чечне. Чеченская пропаганда распространяла стереотип, что лмилитаризованный центр погубит ростки денмократии в республиках.[47] Часть крупных российских СМИ оказалась под влиянием этой пропаганды и заняла прочеченскую позицию.[48] В 199Ч1996 гг. военные меры борьбы с незанконными вооруженными формированиями были непопулярнынми в общественном мнении России. Число сторонников стратенгии подавления не превышало 10% не только среди титульных этносов, но и русских.[49]

Важной особенностью в освещении ситуации в Чечне станла трансформация позиций различных российских СМИ. Если в первую чеченскую компанию (199Ч1996 гг.) большинство СМИ оправдывало вооруженную сецессию и часто вело репорнтажи со стороны сепаратистов, то в ходе антитеррористической компании Ч2 гг. практически все СМИ оправдывали необходимость защиты России от агрессии и угрозы, исходящей от режима Чечни как очага терроризма.

Чрезмерная длительность второй военной операции в Чечнне снизила ее эффективность. Аналитик В. Серебрянников виндит главную причину этой длительности в низкой оснащенноснти (25%) новейшими образцами оружия и боевой техники Воонруженных Сил РФ в сравнении с 7Ч80% оснащенности западных армий.[50] Эту точку зрения разделял ранее командуюнщий СКВО генерал-полковник Г. Трошев: Техника, которой осннащены части СКВО, имеет, к сожалению, двадцатилетний вознраст. Статистика такова, что последнее десятилетие войска окнруга не получали ни одной единицы новых образцов боевой технники, как бронетанковой, так и авиационной.[51] Армия нужданется в реформе и новой технике. Без этого не будет спешным сдерживание повторных попыток антифедеральных сил к созданнию незаконных вооруженных формирований на Юге России.

Антитеррористическая операция в Чечне завершена. Она направлена на подавление структур терроризма. Он представнляет собой систематическое политически и преступно мотинвированное насилие. Оно применяется в отношении отдельнных лиц, групп населения, материальных объектов для стнрашения субъектов федерации, ее жителей, также для денмонстрации неспособности центра контролировать конститунционный порядок.[52]

2.4. Ситуация в Чеченской республике сегодня

К стратегии подавления политического экстремизма отнносится головно-правовой контроль, специализированная денятельность органов государства по защите граждан от пренступных посягательств. На Юге России некоторые субъекты РФ ввели запреты на создание религиозно-экстремистских организаций, стремящихся заменить светскую республику тенократическим государством. В конце 90-х гг. власти Ингушентии и Дагестана приняли законы о запрете ваххабистской денятельности.[53] В 2 г. в Чеченской Республике была отмененна шариатская система власти и суда, и новая правительствеая администрация совместно с федеральным центром стала восстанавливать светский конституционный порядок. В РФ строгие судебные приговоры выносятся лидерам и активиснтам экстремистских организаций, совершивших тяжкие гонловные преступления. Требования части общественности об исполнении приговоров к смертной казни (приостановленной в РФ с 1996 г.) сочетаются с амнистией рядовых частников незаконных формирований.

В 2001 г. большинство жителей Чеченской Республики, став от войны и многих лет нестабильности, поддерживали федеральные силы.

Северо-Осетинским центром ИСПИ РАН был проведен социологический опрос среди жителей Чеченской Респубнлики. Опрашиваемые были сгруппированы по следующим принзнакам:

1) место проживания: предгорье или равнина;

2) возраст: 1Ч 29 лет, 3Ч49 лет, 50 и более лет. Один из вопросов звучал так: Как Вы относитесь к тому, чтобы Чеченская Республика оставалась в составе России?.[54]

Большинство жителей Чеченской Республики (69%) мыслят себя гражданами России. Жители предгорья дают наинбольший процент сторонников отделения (22%), и они же дают второй минимальный процент затруднившихся ответить (12%). В возрастной структуре минимальна доля сепаратиснтов в возрасте 3Ч49 лет. В этой группе преобладают лица со средним специальным и высшим образованием; они осозннают губительность разрыва с русской культурой и не желанют жить по законам шариата. Для части респондентов (17%) переход чеченского общества к мирной созидательной жизни представляется проблематичным.

В начале 2001 г. отслеживание оперативной обстановки в Чечне было возложено на ФСБ, что ознаменовало конец воеой фазы восстановления конституционного порядка. Вторую фазу составили разработка конституции республики, формиронвание исполнительных органов власти и выборы органов законнодательной власти. частившиеся взрывы и нападения на преднставителей федеральных сил, также теракты (Минеральные Воды, Ессентуки) показывали, однако, что ресурсы спецслужб недостаточны. Серьезной проблемой остается террор, запугинвание местного населения. Террор направлен, в основном, на сотрудничающих с федералами чиновников среднего и низншего звена (руководителей районов, поселков и сел). Есть гронза, что если федеральные власти не обеспечат их безопасность, они будут вынуждены вступать в тайные отношения с боевиканми для получения гарантий своего выживания. Осложняет обнстановку террор по отношению к немногочисленному русскому населению. Это актуализирует вопрос о соблюдении прав руснского населения республики.[55]

На сегодняшний день общественно-политическая ситуация в Чечне достаточно стабильная и контролируемая, заявил на пресс-конференции в ИТАР-ТАСС президент Чеченской Республики Алу Алханов. "В настоящее время в Республике зародилось дееспособное гражданское общество, - сказал он. - В Чечне плодотворно работают различные партии, движения, объединения".
Алханов также отметил, что и криминогенная ситуация в республике находится под контролем правоохранительных органов. "Когда мы говорим о стабильности, конечно, надо иметь в виду не отдельные факты совершения преступлений, - сказал глава республики. - К сожалению, теракты совершают и в Лондоне, и в Египте, но ведь никто не говорит, что ситуация там в социально-экономической сфере полностью дестабилизирована".
Алханов выразил сожаление в связи с тем, что "темпы в области восстановления, развития социальной и экономической сфер пока ниже, чем хотелось бы нам иметь.

Говоря о перспективах развития республики, он отметил, что "на сегодня курс, выбранный нашим народом, поддерживается Федеральным центром - это курс мира и созидания, несмотря на трудности которые встречаются на пути решения больших и объемных задач".

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

При написании данной работы передо мной стояла цель - аисследование

этнополитического конфликта и стратегии его подавления на примере Чеченской Республики. Мною было концептуализировано понятие этнополитического конфликта; рассмотрена его природа, причины возникновения и сущность;а типологизирован этнополитический конфликт; рассмотрены возможные стратегии правительственного контроля в этнополитическом конфликте; выделены внутренние составляющие и международные аспекты чеченского конфликта; проанализирована эффективность подавления конфликта; рассмотрена ситуация в Чеченской Республике на сегодняшний день.

В первой главе рассматривается теоретико-методологическая база для изучения этнополитического конфликта. Мною концептуализировано понятие этнополитического конфликта, в котором наиболее глубоко отражена суть конфликта в Чечне. Под этническим конфликтом понимается конфликт, характеризующийнся определенным ровнем организованного политического действия, частием обнщественных движений, налинчием массовых беспорядков, сепаратистских выступлений и даже гражданской войны, в которых противостояние проходит по линии этничеснкой общности.

К вопросу о природе и причинах этнополитических конфликтов, надо сказать, что в научной литературе выделилось три подхода к анализу этнополитических столкновений: социологический, политологический и социально-психологический. В рамках социологического подхода причины конфликтов объясняются при опоре на анализ этнических параметров основных социальных слоев, групп, также на исследование взаимосвязи и взаимовлияния социальной стратификации общества и разделения труда с этническими характеристиками региона, переживающего этнополитическую напряженность. Во втором, политологическом, в качестве ключевого исследуется вопрос о власти, доступа к ресурсам. Опираясь на этот подход, ченые в первую очередь деляют внимание трактовке роли национальных элит в мобилизации чувств в процессе межэтнической напряженности. При всей важности вопронса о политических и национнальных элитах ограничение анализа причин этнополитического конфликта сферой элит не дает возможности объяснить в полной мере сам феномен массовой мобилизации и интенсивности эмонций его частников. А вот социально-психологический подход позволяет проясннить это. а

Существует целевая типология конфликта. В соответствии с целевой типологией этнополитические конфликты делятся на статусные и гегемонистские. Статусные конфликты происходят в связи с требованиями изменения политического положения этногруппы в обществе. Гегемонистский конфликт порождается требованием политического преобладания этногруппы в отношении других этногрупп общества.

Сохранение доминирования одной этногруппы над другой провоцирует затяжные конфликты. Статусные и гегемонистские конфликты происходят преимущественно между национальными меньшинствами и доминирующей этнонацией.

Исследователи применяют дополнительные целевые классификации этнополитического конфликта, так, Г.С. Денисова и М.Р. Радовель предлагают различать в статусном конфликте три формы: сецессию - отделение с целью создания собственного государства; ирредентизм - отделение части территории с целью присоединения ее к соседнему государству; энозис - отделение с целью присоединения к государству, где проживает основной массив одноименного этноса.

Существует типология, предлагаемой Ю.Г. Запрудским. В ней применяется критерий внутригосударственного уровня этнополитического конфликта. Различаются местные, региональные и социетальные конфликты.

З.В. Сикевич предлагает свою типологию, где использует целевой и динамический аспекты протекания конфликта. В зависимости от целей конфликтующих сторон она называет пять конфликтов: културно-языковый, социально-экономический, статусный, территориалный и сецессионный.

Если учитывать мотивационные причины конфликта, то можно выделить следующие четыре типа конфликта: защитный, статусный, гегемонистский и элитарный.

Любой конфликт нуждается в правительственном контроле. Мною были рассмотрены две стратегии такого контроля в этнополитическом конфликте: силовой контроль и посредническое вмешательство.

Сущность силового контроля составляет предотвращение этническонго насилия посредством страшения. Существует четыре типа силового контроля: полицейский (включает в себя обеспечение безопасности групп посредством наказания за коннкретный факт насилия); выборочный (включает в себя подавление лидеров и тех людей, которые стремятся создавать националистические организации); грубая сила (включает в себя систематическое и широко распространенное иснпользование силы для подавления любого проявления этнической деянтельности, невзирая на то, имеется ли в ней компонент насилия или нет); и четвертый тип контроля, который строится по принципу лразделяй и властвуй. В отличие от первых трех типов контроля, использование принципа лразделяй и властвуй препятствует созданию националистической организации через игру на внутренних разногласиях между членами этнической группы, не применением наказания.

Эффективность силового контроля во многих случаях можно оценить по спешности борьбы с экстремизмом. Против экстремизма применяется стратегия подавления. Стратегия подавления означает использование государством силы для пресечения насильственных действий этноорганизации и перевода конфликта в легитимное русло.

Вторая стратегия правительственного контроля - это посредническое вмешательство. Посредничество имеет миротворческий характер и проектирует изменения хода конфликта в целях его окончания, минимизации деструктивных последствий насилия. Посреднничество - это отношение между внешними предложениями помощи и конфликтующими сторонами, нуждающимися в ней и соглашающимися на вмешательство третьей стороны. При всей заинтересованности сторон в посредническом отноншении, оно остается временным. Существуют разнообразные причины вовлечения трентьей стороны в посредническое правление этническим конфликтом. Третья сторона может вмешаться в конфликт по просьбе одного или обоих частников конфликта; третья сторона может быть вынужденным посредником, поскольку конфликт грожает ее стратегическим интересам или ради сохраненния системы отношений.

Но независимо от ситуативной причины, побуждающей третью сторону к посредническому вмешательству в конфликт, во всех случаях посредничество отличает добровольный характер отношений между третьей стороной и конфликтунющими сторонами: стороны соглашаются на вмешательство третьей стороны, не обладающей властью диктовать исход конфликта.

Во второй главе рассматривается стратегия подавления политического экстремизма в Чеченской Республике. Определенны внутренние составляющие и международные аспекты конфликта. Так, в основе кровопролитного противостояния "Россия Ч Чечня" лежит, прежде всего, борьба за политический статус Чечни. Данная конфронтация вызвана как объективными историческими причинами, так и серией стратегических просчетов со стороны Кремля в его кавказской политике. Еще одним немаловажным фактором поступательного развития чеченского конфликта является стремительная исламизация политических отношений, которую многие ченые и аналитики связывают с появлением ваххабитского движения на Кавказе.

Нельзя не отметить один из наиболее острых дестабилизирующих факторов, оказыванющих влияние на обстановку в зоне чеченского конфликта, на перспективу его регулирования - внешнее частие. Об этом говорят хотя бы факнты финансирования чеченских сепаратистов рядом исламских международных организаций и частия в военных действиях наемников из стран Ближнего и Среднего Востока. Проблема Чечни получила отнынне международный статус и является же не только внутренней проблемой России.

В разрешении конфликта использовалась крайняя тактика физического подавления, т.е. использование федеральных сил против политического экстремизма в регионе. Было проведено две операции. Первая операция 1994-1996 гг. не достигла военных и политических целей. Она привела к снижению доверия населения России к своим вооруженным силам. Можно выделить две причины провала: 1)политическая недальновидность российского руководства (из Чечни были выведены федеральные войска и оставлены большие запасы оружия и боевой техники); 2)неподготовленность российской армии к военным действиям для регулирования этнополитического конфликта.

Вторичное применение тактики военного подавления конфликта в Чечне (1-2 гг.) было более эффективным. Незаконные вооруженные формирования были разгромлены за счет укрепления мощи, маневренности и дальнодействия федеральной армии. спеху второй операции в Чечне способствовала тактика контрпропаганды, направленная против идеологии политического экстремизма.

На сегодняшний день общественно-политическая ситуация в Чечне достаточно стабильная и контролируемая. Новая правительственная администрация совместно с федеральным центрома восстанавливают светский конституционный порядок, правоохранительную систему, местные органы управления. В Чеченской Республике началось восстановление экономической и бытовой инфраструктуры для возвращения беженцев.

Говоря о перспективах развития Чечни, Президент республики отметил, что "на сегодня курс, выбранный нашим народом, поддерживается Федеральным центром - это курс мира и созидания, несмотря на трудности, которые встречаются на пути решения больших и объемных задач"Е.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1.     Абдулатипов Р. Роснсии не надо войн // Незанвисимая газета. 1993. 30 июня. С.3

2.     Абдулатипов Г.Г. Парадоксы суверенитета. Перспективы человека, нации, государства. М., 1995. С. 123; Дмитриев А.В. Конфликтонлогия //Учебное пособие. М, 2. С. 288.

3.     Акаев В. Ислам и политика (на материалах современной Чечни) // Ислам и политика на Северном Кавказе. Вып. 1. Ростов-на-Дону, 2001. С. 5Ч57.

4.     Барбашин М.Ю. К понятию этнополитического конфликта // Южнороссийское обозрение.

5.     Волков Ю.Г. Социология: Элементарный курс: учеб. Пособие. // М.: Гардарики, 2001. С.231.

6.     Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова ГУ. Демократизация и образы национализма в РФ 90-х годов. М., 1996. С. 88, 92.

7.     Дубнов В. Дуга невидимого фронта // Новое время. 2.№2.

8.     Дугин А. Г. Основы геополитики. М., 1. С.806.

9.     Запрудский Ю.Г. Региональные конфликты на Северном Кавказе // Регионнальный политический конфликт / Отв. ред. В.Н. Коновалов. Ростов н/Д, 2003. С. 64.

10.           Запрудский Ю.Г. Медиаторинг конфликтный // Человек и общенство: Кратким энциклопедический словарь-справочник (политонлогия). Ростов н/Д, 1997. С, 270.

11.           Ислам и политика на Северном Кавказе. Ростов-на-Дону: Издательнство СКНЦ ВШ, 2001.

12.           Казанцев В.Г. Конституционный порядок в регионах федерации (социологический анализ) Ростов н/Д, 2004г. С.163.

13.           Калашников Д.В. Переговорным метод правления конфликтом // Социологические исследования. 1998. № 5. С. 110.

14.           Каутский К. Национализм и интернационнализм. М., 1918. С. 16

15.           Косиков И.Г., Косшова Л.С. Северный Кавказ. Социально-экономический справочник. М, 1. С. 3Ч36.

16.           Красная звезда. 2. 10 янв. С. 1.

17.           Макеев В.В., Гулиев М.А. Политическая толерантность в межэтнических конфликтах. Монография. - Ростов н/Д: РЮИ МВД России 2004. С.52-54.

18.           Малый толковый словарь русского языка. 2-е изд. М.. 1993. С. 416.

19.           Мацнев А.А., Этнополитические конфликты: природа, типология и пути регулирования //Социально-политический журнал. 1996г. №4, С42-44.

20.           Международный терроризм как феномен XX века: эволюция форм и этапы борьбы с мировым злом // Закон и право. 1. № 12. С. Ч13.

21.           Овруцкип А.В. Чеченский конфликт: социальные представления об агрессии, образы войны // Насилие в современной России. Ростов-на-Дону, 1. С. 67.

22.           Петрищев В.Е. Правовые и социально-политические проблемы борьбы с терроризмом // Государство и право. 1998. № 3. С. 92.

23.           Посредничество // Большой юридический словарь (под ред. Сунхарева А.Я. и др.). М., 1997. С. 510.

24.           Сампиев И.М. О некоторых аспектах противостояния религиозному экстремизму // Ислам и политика на Северном Кавказе / Отв. ред. В.В. Черноус. Вып. 1. Ростов-на-Дону, 2001. С. 79.

25.           Северо-Осетинский центр ИСПИ РАН // Реформирование России: от мифов к реальнности. Социальная и социально-политическая ситуация в России в 2 году. Т. 1. М., 2001. С. 330.

26.           Сепаратизм // Большой юридический словарь / Под. ред. А.Я. Сухарева, В.Д. Зорькина, В.Е. Крутских. С.620.

27.           Серебрянников В.В. Генералы и политика // Формирование России: от мифов к реальности. Социальная и социально-политическая ситуация в России в 2 г. М., 2001. Т.1. С.261.

28.           Серебрянников В.В. Война в зеркале общественного мнения // Впасть. 1. № 2. С. 41.

29.           Современное положение Чечни: социально-политический аспект: Сб. науч. Ст. Выпуск 4: Южнороссийское образование/ Отв. ред. В.В. Черноус. - Ростов н/Д: СКНЦ ВШ, 2001, С.83.

30.           Соловьев В.А. Реконструкция социально-политического пронстранства этнотеррнториального конфликта (на опыте урегулиронвания осетино-ингушского конфликта в октябре-ноябре 1992 г.). Ростов н/Д, 2001. С. 15.

31.           Состояние преступности в России за 2 год. ГИЦ МВД РФ // Реформирование России: от мифов к реальности. Социальная и социально-политическая ситуация в России в 2 году. Т. 1. М., 2001. С. 1Ч19.

32.           Суд // Большой юридический словарь (под ред. Сухарева А.Я. и др.). М., 1997. С, 664.

33.           Тишков В. А., О природе этнического конфликта // Свободная мысль. 1993. № 4. С. 8

34.           Тишков В.Н. Общество в вооруженном конфликте (этнография чеченской войны) М.,2001. С.520.

35.           Третейский суд (арбитраж) // Большой юридический словарь (под ред. Сухарева А.Я. и др.). М, 1997. С. 705.

36.           аетисов М.Г. В интересах национальной безопасности // Южный федеральный округ. Информационно-аналитический бюллетень. 2001. № 3. С. 2Ч29.

37.           Халмухаммедов А. Возможная стратегия регулирования ситуации в Чеченской республике // Центральная Азия и Кавказ. 2. №2.

38.           Чернобровкин И.П., Этнонациональный конфликт: природа, типы и социальный контроль. Ростов н/Д. 2001г.

39.           Чумиков А.Н. правление конфликтом и конфликтное правление как новые парадигмы мышления и действия // Социологические исследования. 1995. № 3; Заирудский Ю.Г. Менеджмент конфликтный /7 Человек и общество: Краткий энциклопедический словарь-справочник (политология). Роснтов и/Д. 1997. С. 276.

---

[1] Абдулатипов Р. Роснсии не надо войн // Незанвисимая газета. 1993. 30 июня. С.3

[2] Чернобровкин И.П., Этнонациональный конфликт: природа, типы и социальный контроль. Ростов н/Д, С.5

[3] Барбашин М.Ю. К понятию этнополитического конфликта // Южнороссийское обозрение.

[4] Тишков В. А., О природе этнического конфликта // Свободная мысль. 1993. № 4. С. 8

[5] Мацнев А.А., Этнополитические конфликты: природа, типология и пути регулирования //Социально-политический журнал. 1996г. №4, С42-44.

[6] Волков Ю.Г. Социология: Элементарный курс: учеб. Пособие. // М.: Гардарики, 2001. С.231

[7] Каутский К. Национализм и интернационнализм. М., 1918. С. 16

[8] См. ссылку 5. С.44-50.

[9] Сепаратизм // Большой юридический словарь / Под. ред. А.Я. Сухарева, В.Д. Зорькина, В.Е. Крутских. С.620.

[10]Запрудский Ю.Г. Региональные конфликты на Северном Кавказе // Регионнальный политический конфликт / Отв. ред. В.Н. Коновалов. Ростов н/Д, 2003. С. 64.

[11] См. ссылку 2. С.47-54.

[12] См. ссылку 2. С.93.

[13] Чумиков А.Н. правление конфликтом и конфликтное правление как новые парадигмы мышления и действия // Социологические исследования. 1995. № 3; Заирудский Ю.Г. Менеджмент конфликтный /7 Человек и общество: Краткий энциклопедический словарь-справочник (политология). Роснтов и/Д. 1997. С. 276.

[14] Малый толковый словарь русского языка. 2-е изд. М.. 1993. С. 416.

[15] Макеев В.В., Гулиев М.А. Политическая толерантность в межэтнических конфликтах. Монография. - Ростов н/Д: РЮИ МВД России 2004. С.52-54.

[16] Посредничество // Большой юридический словарь (под ред. Сунхарева А.Я. и др.). М., 1997. С. 510.

[17] Третейский суд (арбитраж) // Большой юридический словарь (под ред. Сухарева А.Я. и др.). М, 1997. С. 705.

[18] Суд // Большой юридический словарь (под ред. Сухарева А.Я. и

др.). М., 1997. С, 664.

[19] Калашников Д.В. Переговорным метод правления конфликтом // Социологические исследования. 1998. № 5. С. 110.

[20] Понятие проблемно-поискового подхода применяют В.Бюль, Дж.Беркович. Дж. Хеймс, К. Мур и другие конфликтологи.

[21] Запрудский Ю.Г. Медиаторинг конфликтный // Человек и общенство: Кратким энциклопедический словарь-справочник (политонлогия). Ростов н/Д, 1997. С, 270.

[22] Посредничество // Большой юридический словарь (под ред. Сунхарева А.Я. и др.). М., 1997. С. 510.

[23] См. ссылку 13. С.58-60.

[24] Абдулатипов Г.Г. Парадоксы суверенитета. Перспективы человека, нации, государства. М., 1995. С. 123; Дмитриев А.В. Конфликтонлогия //Учебное пособие. М, 2. С. 288.

[25] Соловьев В.А. Реконструкция социально-политического пронстранства этнотеррнториального конфликта (на опыте регулиронвания осетино-ингушского конфликта в октябре-ноябре 1992 г.). Ростов н/Д, 2001. С. 15.

[26] Международный терроризм как феномен XX века: эволюция форм и этапы борьбы с мировым злом // Закон и право. 1. № 12. С. Ч13.

[27] Состояние преступности в России за 2 год. ГИЦ МВД РФ // Реформирование России: от мифов к реальности. Социальная и социально-политическая ситуация в России в 2 году. Т. 1. М., 2001. С. 1Ч19.

[28] Фетисов М.Г. В интересах национальной безопасности // Южный федеральный округ. Информационно-аналитический бюллетень. 2001. № 3. С. 2Ч29.

[29] Косиков И.Г., Косшова Л.С. Северный Кавказ. Социально-экономический справочник. М, 1. С. 3Ч36.

[30] Там же. С. 29.

[31] Современное положение Чечни: социально-политический аспект: Сб. науч. Ст. Выпуск 4: Южнороссийское образование/ Отв. ред. В.В. Черноус. - Ростов н/Д: СКНЦ ВШ, 2001, С.83.

[32] Халмухаммедов А. Возможная стратегия регулирования ситуации в Чеченской республике // Центральная Азия и Кавказ. 2. №2.

[33] См. ссылку 31.

[34] Ислам и политика на Северном Кавказе. Ростов-на-Дону: Издательнство СКНЦ ВШ, 2001.

[35] См. ссылку 31.

[36] См. ссылку 31.

[37] Дубнов В. Дуга невидимого фронта // Новое время. 2.№2.

[38] Дугин А. Г. Основы геополитики. М., 1. С.806.

[39] "Всеобщая декларация прав человека", - принята Генеральной Аснсамблеей ООН 10.12.1948г.; "Международный пакт о гражданских и политических правах" - 16.12.1966г.; "Заключительный Акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе " -1975 г.

[40] См. ссылку 31.

[41] Казанцев В.Г. Конституционный порядок в регионах федерации (социологический анализ) Ростов н/Д, 2004г. С.163.

[42] Серебрянников В.В. Война в зеркале общественного мнения // Впасть. 1. № 2. С. 41.

[43] Тишков В.Н. Общество в вооруженном конфликте (этнография чеченской войны) М.,2001. С.520.

[44] Серебрянников В.В. Генералы и политика // Формирование России: от мифов к реальности. Социальная и социально-политическая ситуация в России в 2 г. Т. 1. М, 2001. С. 260.

[45] См. 28.

[46] Акаев В. Ислам и политика (на материалах современной Чечни) // Ислам и политика

на Северном Кавказе. Вып. 1. Ростов-на-Дону, 2001. С. 5Ч57.

[47] Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова ГУ. Демократизация и образы национализма в РФ 90-х годов. М., 1996. С. 92.

[48] Овруцкип А.В. Чеченский конфликт: социальные представления об агрессии, образы

войны // Насилие в современной России. Ростов-на-Дону, 1. С. 67.

[49] Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева ВВ., Солдатова Г.У. см. 47. С. 88

[50] Серебрянников В.В. Генералы и политика // Формирование России: от мифов к реальности. Социальная и социально-политическая ситуация в России в 2 г. М., 2001. Т.1. С.261.

[51] Красная звезда. 2. 10 янв. С. 1.

[52] Петрищев В.Е. Правовые и социально-политические проблемы борьбы с терроризмом // Государство и право. 1998. № 3. С. 92.

[53] Сампиев И.М. О некоторых аспектах противостояния религиозному экстремизму // Ислам и политика на Северном Кавказе / Отв. ред. В.В. Черноус. Вып. 1. Ростов-на-Дону, 2001. С. 79.

[54] Северо-Осетинский центр ИСПИ РАН // Реформирование России: от мифов к реальнности. Социальная и социально-политическая ситуация в России в 2 году. Т. 1. М., 2001. С. 330.

[55] См. ссылку 41. С.173.