Читайте данную работу прямо на сайте или скачайте

Исторический опыт реформаторской деятельности самодержавия в первой половине XIX в.

Введение

В конце XVIIа Ча нанчале XV в. в нашей стране произошли громадные по своему значению и поснледствиями события Ча Московская Русь как бы распалась на два мира, на два типа цивилизации. Говоря языком В. О. Ключевского, лиз древней (т. е. донпетровской.) России вышли не два смежные периода нашей истории, два враждебные склада и направления нашей жизни, разделившие силы руснского общества и обратившие их на борьбу друг с другом вместо того, чтобы заставить их дружно бороться с трудностями своего положения.[1] Об этом же весьма убедительно еще до Ключевского писали И. В. Киреевский и А. И. Герцен. Причем существование двух враждебных складов оценивалось ими (с различными мотивировками, разумеется) как основная характеристика русской жизни, как ее главное противоречие. Очень точно о драме раскола России на две субкультуры сказано у современного историка и культуролога Л. М. Панченко: Всякое изменение и социального и культурного статуса нации есть историческая драма. Драматическим было и крещение Руси... В. А. спенский сопоставил реформу Владимира с реформами Петра: Здесь возникает разительная аналогия с процессами европеизации при Петре I, одним из моментов конторого также было насильственное обучение. Такая аналогия, действительно, резонна, но драматизм христианизации не идет ни в какое сравнение с драмантизмом и даже трагизмом европеизации. Во втором случае общество буквальнно раскололось, раздвоилось, оказавшись в состоянии войны - отчасти социальной и, прежде всего идеологической.[2]

Таким образом, Россия после Петра представляет собой два склада жизнни, два типа лцивилизаций. Первый склад - многомиллионная, в основном крестьянская, масса, находящаяся в крепостной зависимости или у помещиков, или у государства. Этот склад вплоть до конца пореформенного периода хранить себе заветы темной старины. Он прочно коренен и средневековой культуре Руси. Буквально все отличает его от другого главного склада русской, истории XVа Ча XIX вв.: отношение к жизни и смерти, времени и пространстнву, труду и досугу, любви и семье, власти и собственности, праву и морали. Второй склад включал в себя европеизированные верхи России: аристократию, дворянство, чиновничество (лчернильное дворянство, по выражению Герцена) и некоторые иные социальные группы. К пореформенной эпохе он пополняется за счет разночинной интеллигенции и зарождающейся буржуазии. Будучи понанчалу внутренне достаточно единым, постепенно данный склад раскалывается на противостоящие друг другу группы, блоки. Его отличительные черты Ча относительная неукорененность в национальных традициях, в значительной мере искуснственный и насильственный характер формирования, ориентация на европейское просвещение и стиль существования. В целом это была попытка создания евронпейской культуры на русской почве. Отсюда и определенная поверхностность и неподлинность, искусственность второго главного склада русской жизни.

В это самое время (конец XVа Ча начало XIX в.) начинается и набирает силу русское просвещение. Его можно квалифицировать как культуру (в зком смысле слова) петернбургского периода, или, в социальном плане, как культурную функцию второго главного склада русской послепетровской жизни. Основным содержанием этой
новой культуры и было просвещение. Но просвещение в кантовскома смысле. И ни в каком другом. Это - работа, в ходе которой происходит взросление человека; формирование его как лсовершеннолетней личности, без опосредований преднстоящей перед Богом природой, историей. Просвещение включает в себя и десакрализацню социальных отношений, и секуляризацию сознания, оно предполагает новый язык и новые формы быта, оказывает огромное воздействие на политическую и правовую культуру, видоизменяет политическую практику. Оно обязательно влечет кризис веры и самоидентификации личности. Смерть Екатерины II внезапно и резко оборвала неспешное тенчение XV столетия и, словно смешав карты в большой историчеснкой игре, перевернула все с ног на голову. Давно становленный, привычный и потому казавшийся незыблемым порядок вещей осталнся отрадным воспоминанием о екатерининской эпохе.

С воцарением лсумасшедшей памяти императора Павла[3] все изменилось. Социальную и психологическую иерархию в период своего непродолжительного царствования сам Павел определил изнвестной фразой: В России велик только тот, с кем я говорю, и только пока я с ним говорю. Павел, - писал В. О. Ключевский, - принес с собой на престол не обдуманную программу, не знание дел и людей, только обильнный запас горьких чувств. Его политика вытекала не столько из созннания несправедливости и негодности существующего порядка, сколько из антипатии к матери и раздражения против ее сотруднинков... <... > Это частие чувства, нервов в деятельности императонра сообщало последней не столько политический, сколько патологинческий характер: в ней больше минутных инстинктивных порывов, чем сознательных идей и обдуманных стремлений.[4] С первых же часов своего правления Павел проявил себя как антипод Екатерины. Поэтому в стремлении дворянской верхушки во что бы то ни стало брать Павла сказались не только личные иннтересы и пристрастия, но и не всегда осознанная надежда вернуть прошлое, обеспечивающее относительную надежность и прочность земного существования. Крайне вспыльчивый и несдержанный, легко впадавший в необузданную ярость, Павел оттолкнул от себя даже блинжайшее окружение. За императором стали замечать странные поступки, дивлялись неожиданным скачкам его мысли. Никто из окружения Павла не был верен в завтрашнем дне и в личной безопасности - даже его старший сын Александр.

В одном из вариантов своих воспоминаний о царенубийстве Беннигсен писал: Недоверчивый характер Павла заставил его также со времени восшествия его на престол волить или исключить из службы придворной, военной и гражданской всех тех, кто привязан был к Екатерине II. Число этих лиц в течение четырех лет и четырех месяцев времени царствования Павла простиранлось до нескольких тысяч, это вызвало отчаяние огромнного количества семейств, лишившихся средств к сущенствованию и даже бежища, так как никто не осмеливалнся принимать у себя высланного из боязни навлечь и на себя подозрение[5]

В такой обстановке среди гвардейских офицеров созрел заговор. Заговорщики выступили в ночь с 11 на 12 марта 1801 г. Накануне граф П. А. Пален, стоявший во главе заговора, сумел бедить Александра, что ему грозит смертельная опасность. Цесаревич (наследник престола) дал согласие на дворцовый переворот, но заставил Палена поклясться, что низложенный император останется жив. Около часу ночи Пален принес весть, что государь скончался. Слезы брызнули из глаз Александра.

О цареубийстве писать боялись. В отличие от Екатерины II, щедро наградившей бийц Петра, ее внук Александр не только не жаловал тех, кто фактически возвел его на престол, но постарался как можно скорее брать их с глаз долой, чтобы не напоминанли о кровавом деле. Отцеубийства он стыдился, и причастность свою к нему скрывал, кажется, даже от самого себя.

Участники переворота вспоминали и рассказывали о нем втихонмолку. Члены же семьи Павла I, начиная с его вдовы, Марии Фендоровны, бдительно и зорко следили за тем, чтобы информация не просочилась. По заданию правительства действовали люди опытные и искушенные: они вымогали, похищали и покупали документы об бийстве Павла у живых частников заговора и изымали их у тех, кто умер. Наше правительство следит за всеми, кто пишет записнки. <... > Мне известно, что все бумаги после смерти князя Платонна Александровича Зубова были по поручению императора Алекнсандра взяты посланными для этого генерал-адъютантом Николаем Михайловичем Бороздиным и Павлом Петровичем Сухтеленом....[6] Даже тогда, когда в печати стали появляться декабристские материалы, на документах об бийстве Павла все еще лежал занпрет. Первые публикации об этом появились за границей, русским же читателям они стали доступны значительно позднее. Цареубийнство все равно не может быть официально признано, о нем и не вспоминают в подцензурной прессе до 1905 г.[7]

Глава I

з1. Александр I. Реформы: замыслы и их реализация

Кончина императора Павла застала великого князя Александра
Павлович врасплох. Вместе с матерью императрицею
Мариею Федоровною и супругою Елизаветою Алексеевною
(происходившею из Баденского дома) молодой государь тотчас же
переехал из Михайловского замка в Зимний дворец и объявил маннифестом о внезапной кончине своего родителя. В том же манифесте он обещал правлять своим народом "по законам и по сердцу" Екатерины Великой и шествовать по ее премудрым намерениям.

Этим Александр свидетельствовал, что не будет продолжать суронвого правления Павла. Действительно, в первые же дни он отменил все стеснительные распоряжения императора Павла, восстановил действие жалованных грамот 1785 года и даровал амнистию всем понстрадавшим, сосланным и заключенным без суда в царствование Павла. Обаятельная личность молодого государя, его доброта и люнбезность, его изящная красота, его неутешная печаль по поводу неонбычной кончины отца, - все это так влекло к нему сердца, что он пользовался общим поклонением и получил название "ангела", сохранненное им до самой его кончины в кругу его родных и придворных.

Во главе текущего правления Александр на первое время понставил екатерининских чиновников (Трощинского, Завадовского, Державина и др.). Он волил на покой "по болезни" того графа Палена, который стоял во главе заговора против Павла и думал было руководить молодым Александром. Александр сумел мягко, но решительно клониться от такого руководства и сам выбрал себе советников по сердцу. Это были его личные друзья, настроенные одинаково либерально, мечтавшие вместе с Александром о крупных реформах в государстве. Их было четверо (граф Кочубей, Новосильцев, граф Строганов, князь Адам Чарторыйский). Они собирались во дворце частным кружком и вместе с государем обнсуждали дела интимно, без всяких формальностей, в живой дружеснкой беседе. Этот кружок получил со временем название негласного или интимного. Под сильным влиянием интимного комитета были проведены все мероприятия первых лет правления Александра. Между прочим, Александр восстановил значение Сената, как высшего администрантивного и судебного места в империи

Далее, взамен устаревших коллегии в 1802 году были чреждены "министерства", во главе которых стали ответнственные министры. На первых порах было образовано восемь миннистерств (военное, морское, иностранных дел, внутренних дел, юстиции, финансов, коммерции и народного просвещения). В неконторых министерствах члены интимного комитета заняли должности министров или товарищей министра (так, граф Кочубей стал мининстром внутренних дел, граф Строганов - его товарищем). Для объединения деятельности министерств все министры должны были, собираясь в общие совещания, составлять "комитет министров", в котором часто присутствовал и сам государь. В основание новой синстемы управления было положено, вместо прежнего коллегиального начала, начало единоличной власти и ответственности: министр один правлял своим ведомством при помощи канцелярии и подчиненных ему иных чреждений; он один должен был и отвечать за все пущения в его министерстве. Для обсуждения же важнейших государственных дел и законов с самых первых дней царствования Александра был им строен "совет непременный", состоявший из двенадцати членов, взамен случайных и временных совещаний, бывших при императрице Екатерине и императоре Павле. Таким обнразом, при Александре I были приведены в порядок и получили новый вид центральные правительственные чреждения, расстроеые, как было казано, местною реформою императрицы Екатерины II.

Интимный комитет был очень занят мыслью об лучшении бынта крепостных людей. Молодой государь, даровав высшим сословиям отнятые у них императором Павлом льготы и права, желал что-нинбудь сделать для освобождения крестьян, для прекращения "рабства" в его государстве. Но трудности освобождения представлялись ему и его советникам столь же неодолимыми, как раньше представлялись они Екатерине. Поэтому комитет ограничился лишь изданием закона о "свободных хлебопашцах" (1803). Закон этот давал право землевнладельцам освобождать своих крепостных и обеспечивать их землею в собственность на известных словиях. Условия, заключенные межнду помещиками и крестьянами, тверждались правительством, после чего крестьяне входили в сословие свободных хлебопашцев. Правительство надеялось, что таким путем постепенно может соверншиться упразднение крепостного права. Но на самом деле лишь очень небольшое число землевладельцев обратилось к этому закону и отпустило на волю своих крестьян. (Во все царствование императора Александра в свободные хлебопашцы было зачислено немного менее 50 тысяч человек.)

Более двух лет продолжалось существование интимного коминтета. В течение этого времени государь, по-видимому, бедился в том, что его друзья, отличаясь благородством стремлений и чувств, мало подготовлены к практической государственной деятельности, не знают России и не в силах осуществить коренное преобразование государственного и общественного порядка. Александр понемногу охладел к комитету и стал реже собирать его у себя. А затем коминтет и вовсе перестал существовать. Около Александра появляется новое доверенное лицо, с которым государь ведет правление и мечтает о преобразованиях. Это лицо - Михаил Михайлович Сперанский.

з2. Михаил Михайлович Сперанский.

Сперанский по происнхождению был сын сельского священника. По окончании образования в Петербургской "главной семинарии" (духовной академии), он был оставлен в ней преподавателем и в то же время состоял частным секретарем у князя А. Б. Куракина. С помощью Куракина Сперанский попал на службу в канцелярию Сената и вышел из духовного ведомства. Талантливый и образованный, он обращал на себя общее внимание необыкновенными способностями и трудолюбием. При образовании министерств (1802) Сперанского пригласили в министерство внутренних дел, где он стал одним из виднейших сотрудников министра графа Кочубея. Вскоре (1806) он стал лично известен императору Александру, который постепенно приблизил его к себе и сделал как бы первым своим министром. Сперанский получил от государя поручение выработать общий план государственного преобразования, не давшийся интимному комитету.

План государственного преобразования, составленный Сперанским, предполагал изменение общественного стройства и пенремену государственного порядка. Вместо прежних сословий предпонлагалось новое разделение граждан по правам на "дворянство", "людей среднего состояния" и "народ рабочий". Все население государства представлялось граждански свободным, крепостное право праздненным. За дворянами сохранялось право владения населенными землями и свобода от обязательной службы. Среднее состоянние составлялось из купцов, мещан и поселян, имеющих у себя ненаселенные крестьянами земли. Народ рабочий состоял из крестьян, мастеровых людей и слуг. Предполагалось разделить гонсударство заново на губернии, округа и волости и создать новый порядок правления. Во главе государства должна была стоять "державная власть" монарха, окруженная "государственным советом". Под их общим руководством должны действовать чреждения: законодательные, исполнительные и судные. Общую цель или "разум" (смысл) преобразования Сперанский полагал "в том, чтобы правление, доселе самодержавное, постановить и чредить на непременяемом законе"[8]. Император Александр сочувствовал общему направлению проекта Сперанского и предполагал начать его осущенствление с 1810 года. С 1-го января этого года были открыты дейнствия нового Государственного совета, строенного согласно с предположениями Сперанского, и сам Сперанский был назначен государственным секретарем при новом совете. Но далее дело не пошло: император изменил свое настроение и как бы страшился предположенной общей реформы. Знаменитый проект Сперанского остался только проектом.

27 ноября 1807 года Сперанский был назначен членом комитета о духовнных чилищах (в него также вошли обер-прокурор Синода кн. А. Н. Голицын, петербургский митрополит Амвросий, архиепископ Анастасий и архимандрит Евгений Болховитинов). Известно, что до начала XIX в. в России не существонвало системы духовных учебных заведений. Разрозненные духовные учебные заведения находились в ведении епархиальных архиереев, низкий образовательный ровень которых весьма беспокоил правительство. Сперанский принял самое активное частие в деятельности этого комитета. К 9 февраля 1808 года им был подготовлен став духовных академий (вскоре твержденный). 26 июня 1808 года комитет представляет доклад об общей реформе системы духовных учебных заведений. В этот же день Александр издает каз, в котором прининмаются вес предложения комитета. По плану Сперанского духовные учебные чреждения изымаются из ведения местных церковных властей и образуют синстему с централизованным правлением и надзором. Решено в каждой епарнхии помимо семинарии иметь 10 ездных и 30 приходских чилищ. Государстнвенные дотации были величены почти в десять раз. Попутно, по предложению Сперанского, церквам возвращается право монополии на продажу свечей. Этой мерой преследовались две цели: лучшить материальное положение причта и изыскать дополнительные средства финансирования духовных учебных заведений. Кроме того, пересматриваются и заметно лучшаются ставы духовных учебных чреждений и их программы, рекомендуются новые учебные пособия и книги для чтения. По отзывам современников и мнениям историков, эта реформа увенчалась спехом.

Одно из самых прекрасных деяний Сперанского Ч Царскосельский лицей. Им написан став лицея, им же подана идея его учреждения. Это было первое в России закрытое учебное заведение, где запрещались телесные наказания. Но Царскосельский лицей в истории русской культуры значит неизмеримо больше, чем просто элитарная школа, давшая стране массу талантливых и образованных деятелей. Царскосельский лицей навеки соединен с именем Пушкина, пушкинским духом. а

Князю А. Н. Голицыну, были вверены дела народного просвещения и церковные, соединенные в одно ведомство в новом "министерстве дунховных дел и народного просвещения". чрежденное в 1802 году министерство народного просвещения успело многое сделать для распространения образования в России. Были чреждены универнситеты в Дерпте (ныне Юрьев, 1802), Казани (1804), Харькове (1804); тогда же был строен в Петербурге педагогический инстинтут, позднее преобразованный также в ниверситет (1819). Почти во всех губернских городах были открыты "гимназии", в ездных - "уездные" и "приходские" чилища. Это были основные типы общеобразовательных школ, принятые правительством еще при императнрице Екатерине II. Кроме них чреждались учебные заведенния нового типа - "лицеи", соединявшие в себе ниверситетский и гимназический курсы (Царскосельский Александровский лицей, Ярославский Демидовский, Нежинский графа Безбородко и др.). С множением учебных заведений и самое министерство народного просвещения росло и развивалось.

Однако новое нанправление в деле народного просвещения не привело к добру. Действия министерства не могли достигнуть своей благочестивой цели, потому что в большинстве случаев имели характер грубого и невежественного произвола. Вера и нравственность среди учащихся и служащих насаждались страхом и насилием, грозами и наказаниями. Вместо истинных благочестивых чувств естественно развивалось лицемерие и показное ханжество. Подчиняясь наружно требованиям начальства, внутренне ненавидели его и тяготились навязанными чувствами и обязанностями. Мелочный надзор за поведением и обнразом мыслей вел к доносам и сыску, к мелочным преследованиям. В конце концов, сам князь Голицын навлек на себя ряд обвинений в неправоверии (со стороны архимандрита Фотия) и был вынужден оставить свою должность.

И последнее, где проявил себя в этот период (до 1812 года) государствеый гений Сперанского, - область финансовой и торговой политики. К 1809 гонду в силу различных причина (бесконечные войны, неумелое правление и хозяйствование) положение российских финансов было поистине бедственным. Расходы (230 млн. рублей)а превышали доходы (125 млн. рублей)а почти вдвое. Источник для покрытия дефицита министерство финансов видело в выпуске все новых и новых ассигнаций. В 1809 году ассигнационный долг простирался же до 577 млн. рублей. Но невежество руководителей финансовой политики было таково, что они даже не понимали Ч ассигнация есть долговой знак агосударства. Напротив, бумажки считали деньгами. В ноябре 1809 года Александр повелел Сперанскому составить определенный и твердый план финансов. Менее чем через два месяца план был готов. В работе над планом оздоровления финнансовой системы страны Сперанский опирался на идеи Адама Смита и, прежнде всего на его исследование О богатстве народов. Большую помощь ему оказали два выдающихся государственных ма того времени - М. А. Балугьянский и Н. С. Мордвинов. Плана Сперанского - Балугьянского - Мордвинов заключался в следующем:

1) изъять из обращения ассигнации и образовать капитал для их погашенния; 2) перейти к твердому стройству монетной системы; 3) становить равнонвесие между расходами и доходами; 4)а всячески способствовать развитию торнговли.

Надо сказать, что этот план предполагал весьма жесткие меры и, разумеется, не мог не вызвать в лобществе недовольства. В объяснительной записнке Сперанский честно предупреждал о жесткости плана: Всякий финансовый план, казывающий способы легкие и не полагающий никакого ограничения в расходах, есть явный обман, влекущий государство к погибели. 1а января 1810 года император лично внес план в Государственный совет (на первом же заседании), 2 февраля он был утвержден и обнародован при высочайшем манифесте, написанном Сперанским. Ассигнации объявлялись госундарственным долгом, обеспеченным всем казенным имуществом; было обещано прекращение их дальнейшего выпуска. Для покрытия дефицита 1810 года значительно сокращались расходы и станавливались новые налоги, в том числе налог с дворянских имений, доселе освобожденных от податей. В 181Ч1811 гондах с целью погашения ассигнаций была начата распродажа государственных имуществ, также становлены специальные налоги и проектированы займы. Свои плоды финансовый план Сперанского принес незамедлительно. же в 1811 году дефицит государственного бюджета сократился до 6 млн. рублей (напомню, в 1809 году он равнялся 105 млн. рублей), доходы же возросли до 300 млн. рублей. Согласимся, что оздоровление финансовой системы в словиях надвигающейся войны (а ее приближение, безусловно, осознавалось в русском обществе) есть дело немаловажное и по сути своей глубоко патриотическое.

Сам Сперанский позднее с гордостью скажет (в письме Александру) о своем плане: План финансов и все операции, на нем основанные, всегда выдержат с честью самое строгое исследование всех истинных государственных людей не только у нас, но и во всех просвещенных государствах. Не словами, но математическим счетом можно доказать, что если бы в свое время он не был принят, то не только вести настоящую войну, но и встретить ее было бы не с чем. И тот же план, в обширных его применениях, может еще доставить важные пособия в тех затруднениях, кои обыкновенно открываются после войны[9].

Во второй половине 1810 года много сил Сперанский отдает вопросам внешней торговли. Беспорядочный тариф, не ведавший никакой системы, вывозные пошлины, стеснявшие экспорт и тормозившие национальное производство, стесннительные словия навигации, заставлявшие иностранные суда избегать руснские порты, - все это было по достоинству оценено Сперанским, - пишет один из его биографов[10]. В результате совещаний с представителями купечества и консультаций с Н. С. Мордвиновым и министром внутренних дел О. П. Козодавлевым Сперанский пришел к выводу о необходимости полной смены всех во внешней торговле, о необходимости перехода от фритредерства к протекнционизму. Этого, действительно, тогда требовали национальные (политические и хозяйственные) интересы России. Подавляющее большинство современников не могло по достоинству оценить благодетельность и перспективность финансовой политики Сперанского. Из ст в ста передавалась кем-то брошенная фраза: Дерет этот попович кожу с нанрода; сгубит он государствоЕ

Весьма дальновидной была и та линия, которую Сперанский пытался проводить в области внешней политики. И здесь им твердо отстаивались национальные интересы России. Вот как оценивает его деятельность в области внешней политики С. Н. Южаков, исследователь достаточно объективный: Не менее независимой от всякого франкофильства была та иностранная политика, проводником которой был Сперанский в это время. Канцлер Румянцев и официальное русское представительство в Париже принадлежали к горячим сторонникам французского союза, который и был официальною внешнею основой русской международной политики; но для людей дальновидных, к которым принадлежал Сперанский, была ясна непрочность этого союза, и вечно колеблющийся нерешительный Александр старался довлетворить обе стороны. Румянцев руководил официальною дружескою Франции русскою политикою, а Сперанский
сосредоточивал в своих руках нити тайной политики, не доверявшей наполеоновской дружбе и зорко следившей за его отношениями, в то время атташе при русском посольстве в Париже, находился в постоянных отношениях со Сперанским, через которого Александр в глубокой тайне недоверчиво следил за своим могущественным союзником[11].

Тем временем продолжалась борьба с наполеоновской Францией. Против нее сформировалась коалиция в составе Англии, России, Пруссии, Саксонии и Швеции. Главной силой коалиции были, армии России и Пруссии. Союзники действовали несогласованно, и в течение 1806 - 1807 гг. Наполеон нанес им ряд серьезных даров. В июне 1807 г. русская армия потерпела поражение под Фридландом. Через несколько дней в местечке Тильзит (на территории тогдашней Восточной Пруссии) состоялась встреча Александра I и Наполеона. Там же был заключен Тилъзитский мирный договор.

Россия не понесла каких-либо территориальных потерь, но была вынуждена следовать в русле политики Наполеона и присоединиться к Континентальной блокаде, то есть понрвать все торговые отношения с Англией. Этого требовал Наполеон от всех правительств, с которыми заключал согланшения. Таким путем он надеялся расстроить английскую экономику.

К концу первого десятилетия XIX в. под контролем французского императора оказалась почти вся континеннтальная Европа.

Присоединение к блокаде поставило Россию во враждебнные отношения с Англией. Между тем Швеция отказалась прекратить торговлю с Англией и продолжала с ней союзнинческие отношения. Для Петербурга возникла гроза с моря и суши. Это обстоятельство, а также нажим со стороны Наполенона заставили Александра I пойти на войну со Швецией. Военные действия продолжались с февраля 1808 г. по март 1809 г. Швеция потерпела поражение и вынуждена была уступить России Финляндию.

Чтобы привлечь на свою сторону жителей завоеванного края, Александр I даровал Финляндии автономию (под властью шведского короля она ею не пользовалась). Кроме того, в состав Финляндии был включен Выборг, находивншийся во владении России со времен Петра I. Великое княжество Финляндское стало обособленной частью Российнской империи. Оно имело собственную денежную единицу и таможенную границу с Россией.

Деятельность Сперанского и его быстрое возвышение возбужндали во многих неудовольствие. Одни завидовали личным спехам Сперанского и готовы были на интригу против него. Другие видели в Сперанском слепого поклонника французских идей и порядков и стонронника союза с императором Наполеоном. Считая влияние Франции разрушительным, союз с Наполеоном постыдным, эти люди из патриотического чувства вооружались против направления Сперанского и считали нужным ему противодействовать. Один из самых талантливых и известных литераторов того времени, европейски образованный Н. М. Карамзин составил для государя записку "О древней и новой России" и в ней доказывал вред и опасность мер Сперанского. Эти меры, по мнению Карамзина, легко и необдуманно ничтожали старые порядки и столь же легко и необдуманно вводили в русскую жизнь французские формы. Хотя Сперанский и отрицал свою приверженность к Франции и Наполеону, однако в глазах всего общества его близость к французским влияниям была неоспорима. Когда отношения России и Франции обострились и русские ожидали нашествия Наполеона на Россию, император Александр дал ход обвинениям против Сперанского и не счел вознможным оставить его вблизи себя. Сперанский был волен от долнжности государственного секретаря; мало того, по каким-то темным обвинениям и интригам, государь отправил его в ссылку (в Нижний Новгород, потом в Пермь), откуда Сперанский был возвращен лишь в конце царствования Александра.

Таким образом, император Александр и со Сперанским не осунществил своего стремления к государственному преобразованию. Если интимный комитет в первые годы власти Александра обнарунжил свою практическую неумелость и потому не мог удовлетворить желаниям государя, то Сперанский, напротив, был очень опытным и умелым бюрократом и мог бы осуществить задуманную реформу. На нее не достало решимости у самого государя, и потому все начинания Сперанского были остановлены на полдороге. Сперанскому далось только придать центральным учреждениям России такой занконченный и отделанный вид, что они надолго восстановили транченную при Екатерине II централизацию правления и крепили бюнрократический порядок в государстве.

Глава II

з1. Значение Отечественной войны

Наполеоновское нашествие было огромным несчастьем для России. В прах и пепел были обращены многие города. В огне московского пожара навеки исчезли драгоценные реликвии прошлого. Громадный рон понесли промышленность и сельнское хозяйство. Впоследствии Московская губерния быстро оправилась от опустошения, в Смоленской и Псковской вплоть до середины века численность населения была меньше, чем в 1811г.

Но общая беда, как известно, сближает людей. В борьбе с врагом тесно сплотилось население центральных губерний, составлявшее ядро русской нации. Не только губернии, непосредственно пострадавшие от нашествия, но и примыкавншие к ним земли, принимавшие беженцев и раненых, отправнлявшие ратников, продовольствие и вооружение, жили в те дни одной жизнью, одним делом. Это значительно скорило сложный и длительный процесс консолидации (сплочения) русской нации. Теснее сблизились с русским народом другие народы России.

В самом названии Отечественной войны как бы подчеркивается ее общественный, народный характер. (Недаром ведь император Павел в свое время пытался запретить слово Отечество.) В 1812 г. русское общество вновь взяло, как во времена Минина и Пожарского, дело защиты Отечества в свои руки. В борьбе с иностранными захватчиками Россия отстояла свою независинмость и территориальную целостность.

Эти события произвели очень сильное впечатление на современников, особенно на молодежь. Мы были дети 12-го года, - говорили о себе декабристы. Гроза двенадцатого года наложила неизгладимый отпечаток на творчество А. С. Пушкина. На ее преданиях выросли А. И. Герцен и Н. П. Огарев. Она не прошла бесследно.

з2. Духовно-нравственная атмосфера

Между тем, в обществе того времени нарождалось сильное внутреее брожение. Отечественная воина 1812 года и заграничные походы 1813-1814 годов имели очень большое влияние на мственную жизнь русского обнразованного дворянства. Под влиянием законодательных льгот импенратрицы Екатерины II и строгостей императора Павла русские дворяне перестали стремиться в военную службу. Отечественная война снова привлекла дворян в ряды армии на защиту отечества; войны за освобождение Европы, перебросив русские войска за границу, познакомили служивших в них дворян с западноевропейскою жизнью. Ранее - поездки русских людей на запад были редким явлением, теперь, в пору освободительных войн, русские люди во множестве оказались на чужбине и долго там жили. Разумеется, они подпали сильному влиянию европейских порядков и идей, близко познакомились с мственным движением времени, вывезли домой на Русь целые библиотеки. спехи европейской гражданственности под влиянием освободительных идей XV века, развитие немецкого национального сознания, расцвет немецкой идеалистической философии поражали и восхищали русских людей, возбужденных великою борьбою за собственное отечество. Сравнив европейскую жизнь с отечественною, наши предки получили возможность критически смотреть на русскую действительность видели ее недостатки, понимали ее отсталость и сознавали старелость того крепостного права, которое лежало в основе руснского общественного порядка и которое же исчезло в Западной Европе.

Образовывались различные кружки и общества. Члены таких кружков занимались самообразованием и вносили в свои служебные отношения и в товарищескую жизнь более гуманные нравы и обычаи: отказывались от вина и карт, не допускали никакой распущенности, не били солдат, чили их грамоте и т. п. В своих кружковых беседах они рассуждали о необходимых преобразованиях русского быта и о средствах достигнуть этих преобразований; в кружках шли речи о необходимости бороться с реакцией, осуждалась "аракчеевщина", донказывалась неизбежность переворота.

Из многих подобных кружков, имевших иногда масонский ханрактер, особенное значение приобрел один, чрежденный с определенным ставом (1816) и получивший название "Союза спасенния". В основе его лежала не только забота о личном самоусонвершенствовании его членов и не только общее стремление к либенральным преобразованиям, но и определенное требование перехода к представительному образу правления, к конституции. Через два года "Союз спасения" был преобразован в тайный "Союз благоденствия" (отчасти из подражания немецкому патриотическому обществу "Tugendbund"[12], которое действовало в Германии во времена наполеонова ига); "Союз благоденствия", в свою очередь, скоро распался на два союза, прямо же революционных, - "северный" и "южный". Во главе северного союза стали братья Муравьевы (также кн. Трубецкой, поэт Рылеев); союз этот основался в Петербурге. Во главе южного союза был полковник Пестель, командир одного из армейских полков. Местом действия южного союза была русская "вторая армия", расположенная в Киевской и Подольской губерниях. В составе союзов преобладало офицерство; но были и лица гражданские и неслужащие дворяне. Оба союза находились в постонянных сношениях друг с другом и имели одну общую цель - сонвершить насильственный переворот в России. Какой порядок будет после переворота, заговорщики решали различно. Одни желали огнраниченной монархии, другие - республики. Самый обстоятельный проект будущего стройства России принадлежал Пестелю и назынвался "Русскою правдою". В этом проекте, не вполне обработанном, Россия представлялась республикою с весьма демократическим стройством. В мечтах других заговорщиков Россия получала даже фендеративное стройство вроде Северо-Американских Штатов. Таким образом, настроение в союзах было резко революционным, потому члены союзов держали свои планы в совершенном секрете. Несмотря, однако, на осторожность заговорщиков, правительнство знало о существовании заговора. Императору Александру его придворные докладывали о существовании кружков в гвардии еще тогда, когда кружки были в зародыше. Государь снисходительно отннесся к членам этих кружков, считая их такими же мечтателями, канким он сам был в дни юности: "не мне их карать", говорил он. Позднее о существовании определенного тайного заговора против действовавшего государственного порядка стали доносить лица из армии (в особенности ценные сведения дал нтер-офицер из дворян Шервуд). Аракчеев собрал точные данные о вожаках движения, о планах заговорщиков, о месте их деятельности, и послал большой доклад об этом деле императору Александру в г. Таганрог, где тогда находился государь (1825). Доклад пришел туда поздно: Александр скончался в Таганроге, не спев сделать никаких распоряжений по делу.

Великие события 1812 года произвели сильнейшее впечатление на императора Александра. Отечественная война совершила в нем целый переворот. Страх сковывал его душу в первый период войны, когда наши войска торопливо отступали пред непобедимым Наполеоном, когда дело дошло до потери первопрестольной Москвы. В порывах отчаяния Александр готовился к падению своего государства, но все-таки хотел защищаться до последнего солдата, хотя бы, по его словам, ему пришлось йти в далекую Сибирь. Последовавшее затем отступление Наполеона и скорая гибель его "великой" армии наполнили душу Александра милением пред благонстью Промысла. Равнодушный до тех пор к религии, он стал отлинчаться глубоким благочестием и обнаружил большую склонность к мистицизму, стремясь, как все мистики, к внутреннему таинственному единению с Божеством. На себя он стал смотреть, как на ничтожного и слабого человека, которого перст Божий избрал своим орудием, чтобы наказать властолюбие Наполеона. Вознесенный на высоту славы, ставший во главе всей Европы, Александр тем не менее тяготился почестями и охотно единялся. В нем стало даже заметно разочарование жизнью: он как будто изверился во всем том, чем влекался в молодости, перестал довенрять людям, потерял веру в свои идеалы. На него начали влиять люнди мистического образа мыслей, ханжи и изуверы. (За границею, например, Александр подпал влиянию экзальтированной баронессы Крюденер, в России - влиянию архимандрита Фотия). Внутреннее правление государством перестало занимать Александра, и он вознложил его на тех немногих людей, которым еще верил.

з3. А.А. Аракчеев

Первое место среди этих людей занимал граф. Аракчеев, происходивший из офицеров Гатчинского войска императора Павла. Невежественный и грубый, Аракчеев казался прямодушным и бескорынстным служакою. Этими качествами он подкупил в свою пользу Александра еще во дни его молодости и сохранял его доверенность неизменно до самой кончины государя. В последние годы Александра, когда государь далился от всех прежних друзей, Аракчеев получил громадную силу: он стал как бы первым министром и докладывал государю все дела. В этой роли Аракчеев пользовался общею ненавинстью за свою нестерпимую грубость и тяжелый произвол[13]. При нем управление государством стало напоминать эпоху императора Павла. Жестокая солдатчина, пренебрежение к просвенщению, самоуправство - раздражали и пугали всех. Тщетно было жаловаться на произвол временщика: государь не верил жалобам, или же они не доходили до государя. Главною заботою Аракчеева было стройство так называемых "военных поселений". Государственные крестьяне в нескольких губерниях (по р. Волхову, на нижнем течении Днепра и в других местах) были обращены в "военных поселян", и в то же время в этих местностях были водвонрены на жительство целые полки солдат. Военные поселяне и пахотнные солдаты должны были одновременно вести сельское хозяйство на своих землях и в то же время готовиться к строевой службе. Дети их ("кантонисты") также попадали с раннего возраста в воеую службу и соответственно обучались в военных поселениях. Цель военных поселений заключалась в том, чтобы возможно легче и дешевле пополнять армию большим количеством заранее обученных солдат. Но эта цель не могла быть достигнута: поселения стоили очень дорого, поселяне не делались ни исправными крестьянами, ни хорошими солдатами. Жестокое правление и трудности "поселенной" жизни, где все подчинялось мелочным правилам и тягонстному надзору, озлобляли поселян и вели к постоянным волнениям, даже открытым беспорядкам и бунтам. По этим причинам поселения не имели спеха и продолжали распространяться лишь по прямству Аракчеева, который бедил государя в их пользе и приятности для населения.

Примерно с 1820 г. Александром стала овладевать странная апатия. Он снова заговорил о том, что снимет с себя корону и йдет в частную жизнь. Все государственные дела постепенно сосрендоточивались в руках Аракчеева. Подобострастный перед царем, он был груб со всеми, кого не боялся, кто не мог с ним посчитаться. Всеобщую ненависть к себе он сносил охотно и не без самодовольства.

Доверившись Аракчееву, Александр погубил себя в общенственном мнении. В петербургском Гостином дворе купцы толковали о том, что государь забросил дела, разъезжает по Европе, тратит большие деньги, когда бывает дома, то забавляется военными парадами.

Но не все было так просто, как казалось обывателям. Александр жил сложной и непонятной для окружающих внутренней жизнью. Он был весь словно соткан из противоренчий. В нем живались склонность к религиозному мистинцизму и любовь к шагистике, откровенная леность к занянтиям и всегда неутоленная жажда путешествий, заставившая его исколесить половину Европы и половину России. Во время путешествий по России он заходил и в крестьянские избы. Сфинкс, не разгаданный до гроба - так сказал о нем П. А. Вяземский.

Казалось, правда, что в последние годы жизни Александр пытался йти в религию, забыться на парадах и в поездках только для того, чтобы отвлечься от двух преследовавших его мыслей. Одна из них была о том, что в его царствовании же ничего нельзя исправить, и оно не оправдывает бийства отца. Вторая - о зреющем против него самого заговоре.

з4. Духовно-нравственная атмосфера после восстания декабристов

С воцарением Николая I в жизнь русского общества вошла долгая железная зима, которую лишь в последний год Крымской войны, когда мер лнезабвенный император, сменила общественное оживление, названное тем же Тютчевым лоттепелью. Русскому обществу пришлось встречать николаевскую зиму.

Былое и думы Герцена рисуют печальную картину: Тон общестнва менялся наглазно... Никто (кроме женщин) не смел показать частия, произнести теплого слова о родных, о друзьях, которые еще вчера жали руку, но которые за ночь были взяты. Напротив являлись дикие фанатики рабства, одни из подлости, другие хунже - бескорыстно. Одни женщины не частвовали в этом позорном отречении от близких.

Хозяйка литературного салона, образованнейшая женщина своенго времени, А. П. Елагина благоговейно чтила имя Г. С. Батенькова. Сослуживец ее мужа, А. А. Елагина, Батеньков стал близок всем поколениям семьи Елагиных - Киреевских. (На следствии по делу денкабристов Батеньков сказал о событиях 14 декабря: Первый в России опыт революции политической.)

Салон Елагиной посещали Пушкин и Вяземский, Веневитинов и Языков, Александр Тургенев и Владимир Одоевский, Чдаев и Хомянков, Герцен и Грановский, Константин Аксаков и Юрий Самарин, Огарев и Кавелин. Авдотья Елагина переписывала и хранила сочиннения Чдаева, поощряла журнальные начинания Ивана Киреевнского, сочувственно следила за спехами молодой московской пронфессуры. Грановский гордился ее дружбой. В тридцатые годы дом Елагиных, лреспублика у Красных ворот, был средоточием умствеой жизни Москвы, здесь царили свободомыслие и терпимость, повсеместно забываемые в разгар николаевской зимы.

В атмосфере нравственного падения ярче вырисовывались личноснти, воплощавшие в себе чувство достоинства и хранившие верность своим принципам. Вольнодумец, арзамасский Асмодей, князь П. А. Вяземский открыто сочувствовал осужденным декабристам. Князь давно слыл либералом. В 1818 г. он служил в Варшаве, ему довелось переводить тронную речь Александра I, сказанную при отнкрытии польского сейма. Варшавская речь содержала обещание распространить лправила свободных чреждений на Россию. Молондые либералистыЧ и Вяземский, и будущие деятели 14 декабря - поняли ее как предвестие русской конституции. И обманулись. В понследние годы царствования Александра I Вяземский разуверился в конституционных намерениях царя, вышел в отставку, очутился в опале. Дружеская близость со многими декабристами не привела Асмодея в тайное общество, в спех заговора он не верил. В авгуснте 1825 г. князь писал Пушкину: Оппозиция у нас - бесплодное и пустое ремесло во всех отношениях.[14]

В историю русской общественности Вяземский вошел как декабнрист без декабря.

Верность декабристам хранили избранные. делом других был путь, быстро пройденный А. В. Никитенко. 1 января 1826 г. (дата первой записи в дневнике) он проснулся в лскверном, расположении духа: жасы прошедших дней давили меня, как черная туча. Будущее представлялось мне в самом мрачном, безнадежном виде. Никитенко жил на квартире декабриста Е. П. Оболенского, чил его младшего брата. Он желал съехать с квартиры... В августе 1826 г. Никитенко принимал поздравления: было напечатано его студенческое рассуждение О преодолении несчастий. Первое произведение молодого литератора видело свет в булгаринском Сыне отечества. Бывший крепостной преодолел несчастье 14 декабря. Никитенко тактично приспосабливался к обстоятельствам, к людям, к идеям. Ординарный ченый и второстепенный литературный критик, он был бы давно забыт, если бы не дневник. Ему он доверял затаенные мыснли об общественных нравах на Сандвичевых островах. На странницах дневника Никитенко словно сводил счеты с режимом, которому покорился и который обрек его на молчание. Дневник - свидетельнство иллюзорности расчетов николаевских идеологов на единомыслие русского общества.

После 14 декабря русское общество лобезлюдело, в нем проинзошли скорые и губительные перемены. В чиновной среде процветали взяточничество и казнокрадство, и борьба с ними была попросту невозможна.

В николаевском обществе чиновники преуспевали. В повседневном кладе жизни по ровню доходов и культурным претензиям они стремились сравняться с благородным сословием. Дворянский автор Записок москвича (1830) ворчливо писал: Теперь даже приказной из палаты или суда катается по Москве на рысаках и иноходцах, модном плаще, поет романсы, аккомпанирует на фортепиано и читает наизусть стихи Пушкина.[15]

Бюрократия служила твердой опорой престолу. В общественной жизни дельцы канцелярий были благонадежны, слова лобществеый долг, служение обществу были им непонятны. Зависимость от смотрения начальства, отсутствие чувства чести, поддерживаемого в дворянстве, превращали их в безропотных исполнителей.

Крамольные настроения среди студентов беспощадно карались, но истребить их до конца не давалось. В 1827 г. в ниверситете был раскрыт кружок братьев Критских; его членов признали заговорщиками, которые желали сделать революцию, и жестоко наказали. Три брата Критских и немногие их единомышленники действительно мечтали о продолжении дела декабристов, говорили о конституции, читали вольнолюбивые стихи Пушкина и Рылеева.

Надежды не были беспочвенны. Идеалы декабристов продолжали жить. В начале 1830-х годов в университете возникли кружки Я. И. Костенецкого, Н. С. Селивановского, А. И. Герцена Ч Н. П. Огарева, Н. В. Станкевича, литературное общество 11 нумера, в которое входил В. Г. Белинский. Репрессии властей не достигали цели. Сбывалось предсказание князя Вяземского о поколеннии, валящем на сикурс.[16]

Глава

з1. Николай I

Эпоха реакции, наступившая после разгрома декабристов, была неразрывно связана с личностью нового императора.)

В отличие от Александра, новый император был чужд конституционным и либеральным идеям. Это был милитанрист и материалист, с презрением относившийся к духовной стороне жизни.

Обстоятельства воцарения Николая были очень смутны. Сам он с горем писал брату Константину, что получил престол "ценою крови своих подданных". Дело декабристов имело для молодого гонсударя, как и для всего государства, громадное значение. Оно оказанло сильнейшее влияние на всю правительственную деятельность императора Николая и очень отразилось на общественном настроеннии его времени. (Поэтому-то дело декабристов пользовалось всегда большою известностью, несмотря на то, что все его подробности составляли государственную тайну). Император Николай во все свое царствование помнил "своих друзей 14-го декабря" (так он вынражался о декабристах). Лично знакомый с их делом, сам частвуя в допросах и следствии, Николай имел возможность вдуматься в обстоятельства дела.

Первое, что он вынес из своего знакомства с делом, было занключение о неблагонадежном настроении всего вообще дворянства.

Очень большое количество людей, прикосновенных к революциоым "союзам", было поголовно из дворянства. Заметив это, имперантор Николай был склонен считать заговор сословным дворянским движением, охватившим все круги и слои дворянства. Он поэтому не доверял дворянству и подозревал дворян в стремлении к политинческому господству в государстве. Править при помощи и посредстве дворянского сословия, как правила, например, Екатерина II, Николаи не хотел, страшась за полноту своей власти. Потому он постарался создать вокруг себя бюрократию и править страною посредством послушного чиновничества, без помощи дворянских чреждений и деятелей. Это ему и далось. При императоре Николае была очень силена централизация правления: все дела решались чиновниками в министерских канцеляриях в Петербурге, местные сословные учреждения обратились в простые исполнительные органы для министерств.

С другой стороны, император Николай из дела декабристов бедился, что желание перемен и реформ, которое руководило денкабристами, имело глубокие основания. Крепостное право на кренстьян, отсутствие хорошего свода законов, пристрастие судей, пронизвол правителей, недостаток просвещения, словом, все то, на что жаловались декабристы, было действительным злом русской жизни. Его нужно было исправить. Покарав декабристов, император Николай понял, что правительство само должно было произвести это исправление и законным путем начать реформы. К таким ренформам Николай сразу же показал свою готовность - под словием неизменности самодержавного строя, на который покушались декабнристы. Поэтому в начале правления императора Николая мы видим оживленную правительственную работу, направленную на лучшение администрации, суда и финансов и на лучшение быта крепостных людей.

Таким образом, молодой государь, мало подготовленный к делу правления своим воспитанием, отличался, однако, большой энергией и любовью к дисциплине. Из обстоятельств воцарения своего он вынес вместе с желанием охранить самодержавие, также определеую склонность к бюрократической форме правления. Вместе с тем он понял необходимость реформ и выразил готовность их произвенсти. Но при том недоверии к дворянскому обществу, какое у него образовалось вследствие заговора декабристов, Николай имел в виду вести свои реформы без частия общественных сил, исключительно силами бюрократии.

В ссылке погиб для общественной жизни цвет дворянской молодежи, и эта трата отразилась не только на настроении дворянства, но и на его силах. Сословие оскудело людьми и само странялось от общественной деятельности. Между властью и обществом произошел таким обранзом как бы разрыв и отчуждение. Конечно, это облегчило для имнператора Николая переход к бюрократии, но в то же время дурно отразилось на силах самого правительства. В своих начинаниях оно не встречало сочувствия и содействия общества, потому не всегда могло осуществлять свои хорошие намерения и достигать своих добрых целей.

з2. Важнейшие внутренние мероприятия императора Николая I. Тотчас по вступлении на престол император Николай странил от дел знаменитого Аракчеева и явил полное свое равнодуншие к мистицизму и религиозному экстазу. Настроение при дворе резко изменилось по сравнению с последними годами Александрова царствования. К деятельности были призваны иные люди. Снова понлучил большое значение Сперанский; во главе Государственного совета был поставлен Кочубей, сотрудник императора Александра в годы его юности; стали на виду и другие деятели первой половины царствования Александра. Решимость императора Николая начать реформы сказывалась не только в речах его, но и в мероприятиях. Одновременно с отдельными мерами в разных отраслях правления, был в конце 1826 года чрежден под председательством Кочубея особый секретный комитет (известный под названием "комитета 6-го декабря 1826 года") для разбора бумаг императора Александра и вообще "для пересмотра государственного управления". Работая в течение нескольких лет, этот комитет выработал проекты преобразования как центральных, так и губернских чреждений, а, кроме того, приготовил обширный проект нового закона о сословиях, в котором предполагалось, между прочим, лучшение быта крепостных. Из трудов комитета многое осталось без дальнейшего движения. Закон о сословиях был внесен в Государственный совет и им одобрен, но не был обнародован вследствие того, что революционные движения 1830 года на Западе внушили страх перед всякою реформою. С течением времени лишь некоторые меры из проектов "комитета 6-го декабря 1826 года" были осуществлены в виде отдельных законов. Но в целом труды комитета остались без всякого спеха, и реформа, проектированная им, не удалась.

Пока комитет обсуждал общий план необходимых преобразованний, правительство принимало целый ряд практических мер для улучшения разных отраслей администрации и для порядочения госундарственной жизни. Из таких мер наиболее замечательны:

1) стройнство отделений "собственной Его Величества канцелярии";

2) издание Свода Законов; 3) ничтожение ассигнаций; 4) меры для лучшения быта крестьян и 5) меры в области народного просвещенния.

1. Собственная Его Величества канцелярия существовала и до императора Николая, но не играла заметной роли в правлении госундарством, служа личною канцеляриею государя по делам, которые он брал в свое личное ведение. При императоре Николае в личное веденние государя взято было столько дел, что маленькая канцелярия очень разрослась и была поделена на четыре постоянных отделения, сверх коих бывали еще и временные. Первое отделение канцелярии продолжало заведовать теми делами, которые раньше составляли ее предмет, то есть исполняло личные повеления и поручения государя, представляло государю поступающие на его имя бумаги и объявляло по ним его решения. Второе отделение было образовано (в 1826 году) с целью привенсти в порядок русское законодательство, давно нуждавшееся в порядочении. Третье отделение канцелярии (также с 1826 года) должно было ведать высшую полицию в государстве и следить за законностью и порядком в правлении и обнщественной жизни. Чины этого отделения должны были "наблюдать, чтобы спонкойствие и права граждан не могли быть нарушены чьею-либо личною властью, или преобладанием сильных, или пагубным направлением людей злоумышленных". С течением времени надзор за законностью вообще перешел в надзор за политинческим настроением общества, и "третье отделение" заменило собою те тайные канцелярии по политическим делам, которые существовали в XV веке. Четвертое отделение было основано после кончины императрицы Марии Федоровны (1828). Оно заменило собою канцелярию государыни по правлению теми образовательными и благотворительными чреждениями, которые император Павел по вступлении своем на престол (1796) передал в ведение своей супруги. Совокупность этих заведений (институтов, чилищ, приютов, богаделен и больниц) впоследствии получила наименование "ведомства чреждений императрицы Марии" в память основательницы этого ведомства. [17]

Император Николай все свое царствование держался обычая брать в свое непосредственное управнление те дела, спех которых его особенно интересовал. Поэтому канцелярия императора Николая в государственном правлении стала играть громадную роль.

2. Мы знаем, что в XV столетии попытки привести в порядок действующее законодательство не дались. Не венчались спехом и позднейшие законодательные работы Сперанского. Тотчас по воцарении император Николай обратил особое внимание на беспорядок в законах и поручил второму отделению своей канценлярии дело кодификации. Составление законодательного кодекса было вверено знаменитому Сперанскому, который сумел постепенно приобрести полное доверие и привязанность Николая. Сперанский повел дело таким образом, что сначала собрал все законы, изданные с 1649 года, то есть со времени ложения, затем из этого собранния законодательного материала составил систематический свод действующих законов. Такой способ работы был казан самим имнператором Николаем, который не желал "сочинения новых законов", велел "собрать вполне и привести в порядок те, которые же существуют". В 1833 году труд Сперанского был закончен. Было отпечатано два издания: во-первых, "Полное Собрание Законов Российской Империи" и, во-вторых, "Свод Законов Российской Империи". "Полное Собрание" заключало в себе все старые законы и указы, начиная с ложения 1649 года и до воцарения императора Николая.

Они были расположены в хронологическом порядке и занняли 45 больших томов. Из этих законов и казов было извлечено все то, что еще не тратило силы действующего закона и годилось для будущего свода. Извлеченный законодательный материал был распределен по содержанию в известной системе ("Основные государственные законы"; "Учреждения"; "Законы о состояниях"; "Законы гражданские" и т. п.). Эти-то законы и были напечатаны в систематическом порядке в 15-ти томах под названием "Свода Законов".

Так было завершено крупное и трудное дело составления кондекса. Оно далось благодаря исключительным способностям и энергии Сперанского, также благодаря упрощенному плану работы. Собрать и систематизировать старый русский законодательный матенриал было, конечно, легче и проще, чем заимствовать материал чужндый и согласовать его с потребностями и нравами русского общества или же "сочинять новое ложение" на отвлеченных, еще не испытанныха жизньюа принципах. Однако и болееа простой принятый при императоре Николае, дался так блестяще лишь понтому, что во главе дела был поставлен такой талантливый и серндный человек, как Сперанский. Понимая все трудности кодификанции, Сперанский не довольствовался тем, что было им сделано для составления "Свода"; он предложил план устройства постоянных ранбот над исправлением и дополнением Свода в будущем.

3. Император Николай наследовал от времени Александра большое расстройство финансовых дел. Борьба с Наполеоном и дейнствие континентальной системы потрясли государственное хозяйство России. силенные выпуски ассигнаций были тогда единнственным средством покрывать дефициты, из года в год гнетавшие бюджет. В течение десяти лет (1807-1816) было выпущено в обранщение более 500 миллионов рублей бумажных денег. Немудрено, что курс бумажного рубля за это время чрезвычайно пал: с 54 копеек он дошел до 20 копеек на серебро и только к концу царствования Александра поднялся до 25 копеек. Так и крепился обычай вести двоякий счет деньгам: на серебро и ассигнации, при чем один серебнряный рубль стоил приблизительно 4 ассигнационных. Это вело ко многим неудобствам. При расчетах продавцы и покупатели обыкнонвенно словливались, какими деньгами (монетою или бумажками) произвести платеж; при этом они расценивали самые деньги и более ловкий из них обманывал или прижимал менее догадливого. (Так, например, в 1830 году в Москве рубль крупным серебром ценили в 4 рубля ассигнациями, рубль мелким серебром - в 4 руб. 20 коп. аснсигнациями, за рубль медью давали на ассигнации 1 р. 08 копеек. ) При такой путанице люди бедные и мало понимавшие в расчетах несли убытки при каждой сделке и покупке. В государстве не сущенствовало стойчивого курса ассигнаций; само правительство не могло становить его и сладить с произвольною расценкою денег ("с простонародными лажами").[18] Попытки правительства меньшить количество ассигнаций не привели к хорошему результату. В последние годы Александра было ничтожено много ассигнаций (на 240 миллионов рублей); но их осталось еще на 600 миллионов, и ценность их нисколько не поднялась. Нужны были иные меры.

Министром финансов при императоре Николае был ченый финансист генерал Е. Ф. Канкрин, известный своею бережливостью и мелою распорядительностью. Ему далось составить в государствеом казначействе значительный запас золота и серебра, с которым можно было решиться на ничтожение обесцененных ассигнаций и на замену их новыми денежными знаками. Помимо случайных благоприятных обстоятельств (большая добыча золота и серебра), образованию металлического запаса помогли выпущенные Канкриным "депозитные билеты" и "серии". Особая депозитная каснса принимала от частных лиц золото и серебро в монете и слитках и выдавала вкладчикам сохранные расписки, "депозитные билеты", конторые могли ходить, как деньги, и разменивались на серебро рубль за рубль. Соединяя все добства бумажных денег с достоинством металлических, депозиты имели большой спех и привлекли в депозитную кассу много золота и серебра. Такой же спех имели и "серии", то есть билеты государственного казначейства, приносившие владельцу небольшой процент и ходившие, как деньги, с беспренпятственным разменом на серебро. Депозитки и серии, доставляя казне ценный металлический фонд, в то же время приучали публику к новым видам бумажных денежных знаков, имевших одинаковую ценность с серебряною монетою.

Меры, необходимые для ничтожения ассигнаций, составили предмет долгого обсуждения, в котором деятельное частие прининмал, между прочим, Сперанский. Было решено (1839) объявить моннетною единицею серебряный рубль (такого же веса, как наш нынешний) и считать его "законною мерою всех обращающихся в гонсударстве денег"[19]. По отношению к этому рублю был узаконен постоянный и обязательный для всех курс ассигнаций по расчету 350 рублей ассигнациями за 100 рублей серебром. (Таким образом, была совершена "девальвация", то есть законение пониженного курса бумажных денег.) А затем (1843) был произведен выкуп по этому курсу в казну всех ассигнаций с обменом их на серебряную монету или же на новые "кредитные билеты", которые разменивались на серебро же рубль за рубль. Металлический запас и был необходим для того, чтобы произвести этот выкуп ассигнаций и чтобы иметь возможность поддержать размен новых кредитных билетов. С ничтожением ассигнаций денежное обращение в государстве пришло в порядок: в потреблении была серебряная и золотая монета и равноценные этой монете бумажные деньги.

4. Начиная со времени императора Павла, правительнство обнаруживало явное стремление к лучшению быта крепостных крестьян. При императоре Александре I, как мы знаем, был дан закон о свободных хлебопашцах, в котором как бы намечался путь к постепенному и полюбовному освобождению крестьян от влансти их владельцев. Однако этим законом помещики не воспользованлись почти вовсе, и крепостное право продолжало существовать, неснмотря на то, что возбуждало против себя негодование прогрессивной части дворянства. Вступая на престол, император Николай знал, что пред ним стоит задача разрешить крестьянский вопрос и что крепонстное право в принципе осуждено его державными предшественнинками. Настоятельность мер для лучшения быта крестьян не отрицанлась никем. Но по-прежнему существовал страх пред опасностью внезапного освобождения миллионов рабов. Поэтому, опасаясь общенственных потрясений и взрыва страстей освобождаемой массы, Николай твердо стоял на мысли освобождать постепенно и подгонтовлять освобождение секретно, скрывая от общества подготовку реформы.

Обсуждение мер, касающихся крестьян, производилось при Николае в секретных комитетах, не один раз для этой цели образуенмых. Началось оно в секретном "комитете 6-го декабря 1826 года" и коснулось как государственных крестьян, так и крестьян владельчеснких. В отношении государственных, "казенных", крестьян были вынработаны более существенные и дачные меры, чем в отношении крепостных. Положение первых было лучшено более чем положенние вторых.

з3. П. Д. Киселев.

В "комитете 6-го декабря 1826 года" Сперанский заговорил о необходимости "лучшего хозяйственного правления для крестьян казенных" и высказал мнение, что такое правление "послужило бы образцом для частных владельцев". Мысль Сперанского встретила одобрение государя, который привлек к этому делу графа П. Д. Киселева. Это был один из образованных русских людей, сденлавших походы 1812-1814 годов и видевших европейские порядки. Приближенный императором Александром, Киселев еще в его время интересовался крестьянским делом и представил государю проект ничтожения крепостного права. Как знаток крестьянского вопроса, он обратил на себя внимание императора Николая и приобрел его доверие. Киселеву было поручено все дело о казенных крестьянах. Под его правлением временно возникло (1836) пятое отделение Собственной Его Величества канцелярии для лучшего стройства правления государственными имуществами вообще и для лучшения быта казенных крестьян. Это пятое отделение скоро было преобразовано в министерство государственных имуществ (1837), которому и вверено было попечительство над казенными кренстьянами. Под ведением министерства государственных имуществ в губерниях стали действовать "палаты" (теперь "управления") государственных имуществ. Они заведовали казенными землями, лесами и прочими имуществами; они же наблюдали и над государнственными крестьянами. Эти крестьяне были строены в особые сельские общества (которых оказалось почти 6. ); из нескольких таких сельских обществ составлялась волость. Как сельские общенства, так и волости, пользовались самоуправлением, имели свои "сходы", избирали для управления волостными и сельскими делами "голов" и "старшин", для суда (волостной и сельской "расправы") особых судей. Так было строено по мысли Киселева самоуправленние казенных крестьян, впоследствии оно послужило образцом и для крестьян частновладельческих при освобождении их от крепостной зависимости. Но заботами о самоуправлении крестьян Киселев не ограничился. При его долгом правлении министерство государственных имуществ провело ряд мер для лучшения хозяйнственного быта подчиненного ему крестьянства: крестьян чили лучншим способам хозяйства, обеспечивали зерном в неурожайные годы; малоземельных наделяли землею; заводили школы; давали податные льготы и т. д. Деятельность Киселева составляет одну из светлых страниц царствования императора Николая. Довольный Киселевым, Николай шутливо называл его своим "начальником штаба по кренстьянской части".

В отношении крепостных крестьян сделано было меньше, чем в отношении казенных. Император Николаи не раз образовывал секнретные комитеты для обсуждения мер к лучшению быта крепонстных. В этих комитетах Сперанский и Киселев не мало поработали над уяснением истории крепостного права и над проектами его ничтожения. Но дело не пошло далее отдельных мер, направленных на ограничение помещичьего произвола. (Была, например, запрещена продажа крестьян без земли и "с раздроблением семейств"; было стеснено право помещиков ссылать крестьян в Сибирь). Самою крупною мерою в отношении крепостного права был предложенный Киселевым закон 1842 года об "обязанных крестьянах". По этому закону, помещик получал право освобождать крестьян от крепостной зависимости, давая им земельный надел (в наследственное пользование на известных словиях, определяемых добровольным соглашением). Получая личную свободу, крестьяне оставались сидеть на владельческой земле и за пользование ею обязаны были (откуда и название "обязанных") нести повинности в пользу владельца. Закон об обязанных крестьянах был торжественно обсуждаем в Государственном совете, причем император Николай в пространной речи высказал свой взгляд на положение крестьянского дела в его время; крестьянское освобождение государь считал делом будущего и думал, что оно должно совершиться лишь постепенно и с непременным сохранением права помещиков на их землю. В этом смысле и был дан закон 1842 года, сохранявший крестьянские наделы в вечной собственности помещиков. Однако и на таком словии помещики не стали освобождать своих крепостных и закон об обязанных крестьянах не получил почти никакого применения в жизни.

з4. С. С. варов

Меры в области народного просвещения при императоре Николае I отличались двойственностью направления. С одной сторонны, очевидны были заботы о распространении образования в. госундарстве; с другой же стороны, заметен был страх перед просвещеннием и старания о том, чтобы оно не стало проводником революцинонных идей в обществе.

Заботы о распространении образования выразилась в чрежденнии весьма многих учебных заведений. чреждались специальные учебные заведения: военные (кадетские корпуса и академии, военная и морская), технические (технологический институт и строительное чилище в Петербурге, межевой институт в Москве); возобновлен был главный педагогический институт для приготовления преподавателей. Все эти учебные заведения имели в виду довлетвонрение практических нужд государства. Для образования общего сденлано также немало. чреждено было несколько женских институтов. Основывались пансионы с гимназическим курсом для сыновей двонрян. Были лучшены и мужские гимназии. По мысли мининстра народного просвещения графа С. С. варова, среднее образование, даваемое гимназиями, должно было составлять дел лишь выснших сословий и предназначалось для детей дворян и чиновников. Оно было сделано "классическим", чтобы "основать новейшее руснское образование тверже и глубже на древней образованности той нации, от которой Россия получила и святое чение веры, и первые начатки своего просвещения" (то есть Византии). Для детей купцов и мещан предназначались уездные чилища, причем правинтельство принимало некоторые меры к тому, чтобы лица из этих сословий не попадали в гимназии. Однако стремление к знанию нанстолько уже созрело в населении, что эти меры не приводили к ценли. В гимназии вместе с дворянами поступали в большом числе так называемые "разночинцы", то есть лица, воленные из податных сонсловий, но не принадлежащие к дворянам потомственным или личнным. Наплыв разночинцев в гимназии и ниверситеты составлял интересное и важное явление того времени: благодаря ему, состав русского образованного общества, "интеллигенции", перестал быть, как прежде, исключительно дворянским.

Опасения правительства относительно того, что учебные завендения станут распространителями вредных политических влияний, выразились в ряде стеснительных мер. став ниверситетов, выработанный ав 1835г. графом варовым, давал ниверситетам некоторые права самоуправления и свободу преподавания. Но, когда на Западе в 1848 году произошел ряд революционных движений, русские нинверситеты подверглись чрезвычайным ограничениям и исключительнному надзору. Преподавание философии было празднено; посылка за границу молодых людей для подготовления к профессуре прекранщена; число студентов ограничено для каждого ниверситета опреденленным комплектом (300 человек); студентов стали обучать военной маршировке и дисциплине. Эта последняя мера была введена и в старших классах гимназий. Министерство народного просвещения, которому была в то время подчинена цензура, чрезвычайно силило цензурные строгости, запрещая всякую попытку в журналах, книгах и лекциях касаться политических тем. Последние годы царствования императора Николая I заслужили поэтому славу необыкновенно суровой эпохи, когда была подавлена всякая общественная жизнь и гнетена наука и литература. Малейшее подозрение в том, что какое-либо лицо тратило "непорочность мнений" и стало неблагонадежнным, влекло за собою опалу и наказание без суда.

Теория официальной народности. Николаевское правительство вело борьбу с освободительными идеями не только с помощью полиции и цензуры. Оно попыталось разработать собственную идеологию, внедрить ее в школы, ниверситеты, печать. Главным идеологом самодержавия стал министр народного просвещения граф С. С. варов. В прошлом вольнодумец, друг некоторых декабристов, он стал верным слугой Николая. Именно Уваров выдвинул так называемую теорию официальной народности (лправославие, самодернжавие и народность). Смысл этой надуманной теории состоял в противопоставлении дворянско-интеллигентской революционности и пассивности народных масс, наблюдавшейся в первые десятилетия XIX в. Освободительные идеи изображались как явление, распространенное только среди лиспорченной части образованного общества. Пассивность же крестьянства, его патриархальная набожность, вера в царя, обусловленная темнотой и забитостью, представлялись в качестве лисконных и лсамобытных черт народного характера. Другие народы, верял варов, не ведают покоя и слабеют от разномыслия, Россия крепка единодушием беспримерным Ч здесь царь любит Отечество в лице народа и правит им, как отец, руководствуясь законами, народ не меет отделять Отечество от царя и видит в нем свое счастье, силу и славу[20].

Уваровскую лтеорию подхватил Бенкендорф. Прошедншее России было дивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображенние, - тверждал этот прибалтийский барон, наводнивший Россию жандармами[21].

Виднейшие представители казенной науки (историки М. П. Погодин, Н. Г. стрялов и другие) приложили все свое старание в раздувании мифов и легенд лофициальной народнности. Наигранный оптимизм, противопоставление самонбытной России лрастленному Западу, восхваление сущенствующих в России порядков, в том числе крепостного права, - эти мотивы пронизывали писания официальных сочинителей.

Для многих здравомыслящих людей были очевидны надуманность и лицемерие казенного пустозвонства, но мало кто решался сказать об этом открыто. Поэтому такое глубокое впечатление на современников произвело Философическое письмо, опубликованное в 1836 г. в журнале Телескоп и принадлежавшее перу Петра Яковлевича Чдаева (1794 Ч 1856), друга А. С. Пушкина и многих декабристов. С горьким негодованием говорил Чдаев об изоляции России от новейших европейских идейных течений, об утвердившейся в стране обстановке национального самодовольства и духовного застоя.

После этого письма Чдаев по распоряжению царя был объявлен сумасшедшим и помещен под домашний арест. Теория официальной народности на многие десятилетия стала краеугольным камнем идеологии самодержавия.

з5. Деятельность Третьего отделения; силение цензурного гнета. После выступления декабристов правительство предприняло ряд спешных мер по креплению полицейского аппарата. В 1826 г. было чреждено отделение Собнственной его императорского величества канцелярии, котонрое стало главным органом политического сыска. В его распоряжении находился Отдельный корпус жандармов. Нанчальник отделения одновременно являлся и шефом корпуса жандармов. Долгие годы эту должность занимал граф А. X. Бенкендорф. Личный друг Николая, он сосредотончил в своих руках громадную власть.

В обществе, подавленном расправой над декабристами, выискивались малейшие проявления лкрамолы. Заведеые дела всячески раздувались, преподносились царю как лстрашный заговор, частники которого получали непонмерно тяжелые наказания. В 1827 г. в Московском ниверсинтете был раскрыт кружок из шести студентов. Братья Критнские обсуждали возможность обращения к народу. Прокламанцию с требованием конституции они намеревались положить к памятнику Минину и Пожарскому. Так возникло дело братьев Критских. Старший из них через четыре года мер в Шлиссельбургской крепости, другой, отправленный рядовым на Кавказ, погиб в сражении, третий оказался в арестантских ротах вместе с тремя другими своими товарищами по несчаснтью.

Правительство считало, что русская действительность не дает оснований для зарождения лкрамольного образа мыснлей и противоправительственных организаций, что они появнляются только под влиянием западноевропейских освободинтельных идей. Справиться с вредным влиянием Запада николаевские министры намеревались при помощи цензуры. В 1826 г. был опубликован новый став о цензуре, прозваый лчугунным. Цензоры не должны были пропускать в печать произведения, где порицался монархический образ правления или давался сочувственный отзыв о какой-либо европейской революции. Запрещалось высказывать самончинные предложения о государственных преобразованиях. Сурово пресекалось религиозное вольномыслие. Главный цензурный комитет бдительно следил за деятельностью ценнзоров, карал и вольнял тех из них, которые допускали послабления.

Кроме общей цензуры, появилась ведомственная. Третье отделение, Синод, все министерства и даже небольшие ведомнства получили право контролировать печать в своей области. Разгул цензуры превзошел все разумные рамки - даже с точки зрения правительства. Жертвами его нередко становинлись дружественные режиму люди.

з6. Идеология царствования Николая I

Воздействие казенного патриотизма, идеи о превосходстве царнской России над Европой, на русскую общественность было немалым. Привычное для русского общественного сознания историко-культурное сопоставление России и Европы ходило в прошлое. Ему на смену пришли и глубоко укоренились противопоставление руснских и западноевропейских политических и социальных институнтов, идея особого русского пути. Постепенно мысль об особом харакнтере русского исторического развития входила и в мировоззрение тех недовольных, кто не был склонен безоговорочно следовать уваровским восхвалениям православия, самодержавия и народности. Противопоставление России и Европы, отчетливо сформулированное и внедряемое в русское общество идеологами николаевского царстнвования Сперанским, Блудовым, Уваровым, было принято либенральной общественностью. Но в противовес казенному тезису о пренвосходстве России над Европой в либеральной среде выдвигается положение об лотсталости России, отсталости изначальной, метанфизической. Концепция лотсталости России возникла из попыток противостояния официальной идеологии, ее вторичность очевидна, но в 1830-е годы она, в известной мере, была прогрессивна, ибо спонсобствовала осмыслению причин реального социально-экономическонго отставания крепостной России от развитых капиталистических государств Европы и поиску путей его преодоления. На ее основе со временем возникли разновидности раннего российского либерализнма Ч западничество и славянофильство. Антитеза Россия - Евронпа коренилась в русском общественном сознании. Споры о пренвосходстве или лотсталости России составляли главное содержание идейной жизни 1830-х годов, хотя, конечно, и не исчерпывали всего многообразия духовной картины эпохи.

з7. Итоги Царствования Николая I.

Николай основной целью своего царствования считал борьбу с повсеместно распространившимся революционном духом, и всю свою жизнь подчинил этой цели. Иногда эта борьба выражалась в открытых жестких столкновениях, таких, как подавление Польского восстания 1830-1831 или отправка в 1848 войск за границу - в Венгрию для разгрома национально-освободительного движения против австрийского господства. Россия становилась объектом страха, ненависти и насмешек в глазах либеральной части европейского общественного мнения, сам Николай приобретал репутацию жандарма Европы. В его царствование ряд гражданских ведомств получил военную организацию. Введение военного принципа в государственное правление свидетельствовало о недоверии царя к правленческому аппарату. Тем не менее стремление максимально подчинить общество государственной опеке, свойственное идеологии николаевской эпохи, фактически неизбежно вело к бюрократизации правления. Царствование Николая I закончилось крупнейшим внешнеполитическим крахом. Крымская война 1853-1856 продемонстрировала организационную и техническую отсталость России от западных держав, привела к ее политической изоляции. Тяжелое психологическое потрясение от военных неудач подорвало здоровье Николая, и случайная простуда весной 1855 стала для него роковой.

Образ Николая I в позднейшей литературе приобрел в значительной степени одиозный характер, император представал символом тупой реакции и обскурантизма, что явно не учитывало всего многообразия его личности.

Заключение

Современники и историки об эпохе 1820-1850-х годов и соотношении западноевропейской модели общественного развития и российской специфики.

В знаменитом документе эпохи, в первом Философическом письнме, авторская дата которого 1 декабря 1829 г., П. Я. Чдаев провозгласил разрыв Европы и России. Его позиция зеркальна офинциальным воззрениям, она противоположна знаменитой формуле Бенкендорфа: Прошлое России было блестяще, ее настоящее бонлее чем великолепно, что касается ее будущего, оно превосходит все, что может представить себе самое смелое воображение. Чндаев писал об божестве русского прошлого и настоящего, о венличии Европы. Боевой офицер 1812 года, друг Пушкина, собеседнник декабристов, Чдаев сурово судил николаевскую Россию, с обидным для национального чувства скептицизмом отзывался о ее будущем. Чдаевская критика была беспощадна, суждения афонристичны, печальны и безнадежны.

Идея единства исторических судеб России и Европы у Чдаенва была трачена. Его Философическое письмо свидетельствовало о том, что наступление правительственной идеологии на позиции передовой русской общественности давало плоды.

В политическом плане концепция первого Философического письнма была направлена против российского абсолютизма. Чдаев стремился показать ничтожество николаевской России в сравнении с Западной Европой. Именно эта сторона чдаевской статьи и принвлекла наибольшее внимание в 1836 г. Былое и думы Герцена велинколепно передают первые впечатления от чтения Философического письма: Летом 1836 года я спокойно сидел за своим письменным столом в Вятке, когда почтальон принес мне последнюю книжку Тенлескопа...

Со второй, третьей страницы меня остановил печально-серьезный тон; от каждого слова веяло долгим страданием, же охлажденным, но еще озлобленным. Эдак пишут только люди, долго думавшие, много думавшие и много испытавшие; жизнью, не теорией доходят до такого взгляда... Читаю далее - Письмо растет, оно становится мрачным обвинительным актом против России, протестом личности, которая за все вынесенное хочет высказать часть накопившегося на сердце.

Я раза два останавливался, чтоб отдохнуть и дать лечься мыслям и чувствам, и потом снова читал и читал. Это напечатано по-русски, неизвестным-автором... Я боялся, не сошел ли я с ма.

Герцен ценил Философическое письмо именно как политический документ эпохи, как вызов николаевскому самодержавию. В работе О развитии революционных идей в России он тверждал: Сурово и холодно требует автор от России отчета во всех страданиях, причиняемых ею человеку, который осмеливается выйти из скотского состояния. Он желает знать, что мы покупаем такой ценой, чем мы заслужили свое положение; он анализирует это с неумолимой, привондящей в отчаяние проницательностью, закончив эту вивисекцию, с жасом отворачивается, проклиная свою страну в ее прошлом, в ее настоящем и в ее будущем... Кто из нас не испытывал минут, когда мы, полные гнева, ненавидели эту страну, которая на все благородные порывы человека отвечает лишь мучениями, которая спешит нас разнбудить лишь затем, чтобы подвергнуть пытке? Кто из нас не хотел вырваться навсегда из этой тюрьмы, занимающей четвертую часть земного шара, из этой чудовищной империи, в которой всякий полинцейский надзиратель - царь, царь Ча коронованный полицейский надзиратель?

Историко-философская сторона концепции Чдаева была чужда Герцену. Безотрадный чдаевский пессимизм, неверие в русский нанрод, католические симпатии, насильственное отмежевание России от Европы Герцен не принял: Заключение, к которому пришел Чдаев, не выдерживает никакой критики.

Многие представители либеральной общественности официальное противопоставление николаевской России и Европы приняли не сразу. На рубеже 182Ч1830-х годов они продолжали высказываться за европеизацию русской жизни. Об этом не раз говорили ллюбомудры, продолжавшие традиции веневитинского кружка. Обыгрывая особеости русского календаря, Шевырев в 1828 г. писал в Московском вестнике: Потребен был Петр I, чтобы перевести нас из 7-го тысяченлетия неподвижной Азии в 18-е столетие деятельной Европы, потребнны усилия нового Петра, потребны силия целого народа русского, чтобы ничтожить роковые дни, кореняющие нас в младшинстве перед Европою, и равнять стили[22]. В стихах молодого Шевырева воснпет Петр I, поставлена тема России, которой поэт сулит великое бундущее, но чье настоящее вовсе не радужно. В стихотворении Тибр (1829) сопоставление России - Волги и Европы Ч Тибра завершаетнся торжеством как Тибра (лпред тобою Тибр великий плещет вольнною волной), так и Волги (лкак младой народ, могуча, как Россия, широка). Примечательна мысль о несвободе РоссииВолги, сковаой цепью тяжкой и холодной льда (образ, близкий Тютчеву).

В статье Девятнадцатый век И. В. Киреевский скорбел, что какая-то китайская стена стоит между Россиею и Европою... стена, в которой Великий Петр даром сильной руки пробил широкие двери, и ставил вопрос: Скоро ли разрушится она? Вопреки официальнной идеологии, он писал: У нас искать национального, значит искать необразованного; развивать его на счет европейских нововведений, значит изгонять просвещение; ибо, не имея достаточных элементов для внутреннего развития образованности, откуда возьмем мы ее, еснли не из Европы?[23]

Не принимая официального восхваления прошлого, настоящего и будущего России, либералы не были согласны и с чдаевским тнверждением о неисторичности русского народа, об отсутствии у него богатого исторического прошлого. Видимо, один из самых ранних откликов на Философическое письмо принадлежит П. В. Киреевнскому, который 17 июля 1833 г. писал поэту Языкову: Эта проклятая чдаевщина, которая в своем бессмысленном самопоклонении рунгается над могилами отцов и силится истребить все великое откровенние воспоминаний, чтобы поставить на их месте свою одноминутную премудрость, которая только что доведена ad absurdum в сумасшедншей голове Ч., но отзывается, по несчастью, во многих, не чувствуюнщих всей унизительности этой мысли, - так меня бесит, что мне часто кажется, что вся великая жизнь Петра родила больше злых, нежели добрых плодов[24]. Не соглашаясь с желчными выпадами Чдаева, П. Киреевский словно нащупывает путь, который бы позволил соединнить неприятие казенного патриотизма с чувством национальной горндости. Замечательно, что в 1833 г. он далек от позднейшего славянонфильского осуждения Петра I.

Сильное впечатление на русское общество произвели европейские потрясения 183Ч1831 гг. Как небывалое и жасное событие воснпринял революцию Чдаев. Крушение легитимного, католического и стародворянского режима Бурбонов он понимал как крушение своих надежд на Европу. В сентябре 1831 г. он писал Пушкину: Что до меня, у меня навертываются слезы на глазах, когда я вижу это ненобъятное злополучие старого, моего старого общества; это всеобщее бедствие, столь непредвиденно постигшее мою Европу.

К середине же 1830-х годов предчувствие нового мира привело Чдаева к пересмотру прежнего пессимистического взгляда на бундущее русского народа. В 1833 г. он писал А. И. Тургеневу: Как и все народы, мы, русские, подвигаемся теперь вперед бегом, на свой лад, если хотите, но мчимся несомненно. Пройдет немного времени, и, я верен, великие идеи, раз настигнув нас, найдут у нас более добную почву для своего осуществления и воплощения в людях, чем где-либо, потому что не встретят у нас ни закоренелых предрассудков, ни старых привычек, ни порной рутины, которые противостали бы им. Два года спустя он беждал Тургенева: Россия призвана к ненобъятному мственному делу: ее задача дать в свое время разрешение всем вопросам, возбуждающим споры в Европе. Теперь Чдаев не был склонен считать николаевскую систему помехой на пути превранщения России в центр европейской цивилизации: Мы призваны... обучить Европу бесконечному множеству вещей, которых ей не понять без этого. Не смейтесь: вы знаете, что это мое глубокое беждение. Придет день, когда мы станем мственным средоточием Европы, как мы же сейчас являемся ее политическим средоточием, и наше грядунщее могущество, основанное на разуме, превысит наше теперешнее могущество, опирающееся на материальную силу. Но, комментируя европейские политические события середины 1830-х годов, Чдаев по-прежнему твердо исходит из тезиса о разрыве России и Европы: Пришедшая в остолбенение и жас, Европа с гневом оттолкнула нас; роковая страница нашей истории, написанная рукой Петра Великого, разорвана; мы, слава богу, больше не принадлежим к Европе: итак, с этого дня наша вселенская миссия началась.

Постоянными колебаниями характеризовалось отношение к пранвительственной идеологии Н. И. Надеждина, который имел сильное влияние на Станкевича и его товарищей. Общественные беждения редактора Телескопа неоднозначны. В 183Ч1831 гг. он совершео во вкусе официальных воззрений противопоставлял спокойствие России потрясениям Запада, писал, что лрусский колосс должен лиметь великое всемирное назначение: Тучи бродят над Европой; но на чистом небе русском загораются там и здесь мирные звезды, тешительные вестницы тра. Придет время, когда они сольются в ярнкую пучину света. Несколько лет спустя он высказывал суждения, напоминавшие чдаевские: Мы еще не знаем самих себя... Мы не думаем о себе... Что наша жизнь, что наша общественность? Либо глубокий неподвижный сон, либо жалкая игра китайских бездушных теней. Публикация Философического письма в надеждинском Тенлескопе вряд ли была случайна. Но в том же 1836 г. Надеждин понместил в двух номерах журнала программную статью Европеизм и народность в отношении к русской словесности. Опираясь на варовскую триаду, он воспел лрусский кулак, который противопоставнлял достижениям просвещенной Европы. Европейцу как хвалитьнся своим тщедушным, крохотным кулачишком? Только русский вландеет кулаком настоящим, кулаком comme il faut, идеалом кулака. И, право, в этом кулаке нет ничего предосудительного, ничего низкого, ничего варварского, напротив, очень много значения, силы, поэзии![25] В русском кулаке издатель Телескопа видел основу самобытнонсти великой империи.

Дальше Надеждина в противопоставлении России и Европы поншел бывший любомудр, крупный русский дипломат В. П. Титов. В письме к В. Ф. Одоевскому из Константинополя (март 1836 г.) он выдвинул положение: России надо ловосточиться. Всякие изменения опасны: Дай бог, чтобы все это так и осталось; России бесполезны радикальные реформы, которые Европа ищет в поте лица своего и не находит. Титов тверждал: Задача, стало быть, приводится к трем словиям: воскресить религиозную веру; простить гражданские отнношения и научить людей, чтобы хотели быть самодовольными. В условиях крепостной России титовская идея самодовольствЧ идея дикая, но вполне соответствовавшая настроениям каленного пантриотизма.

Список использованной литературы

1.     История России XIX в. П.Н. Зырянов М., Просвещение 1994г.

2.     учебник русской истории для средней школы проф. С.Ф. Платонов М., Звено 1994г.

3.     Русские мемуары. 1800-1825гг. М., Правда 1989г.

4.     Русское общество 30-х годов XIX в. под ред. И.А. Федосова Издательство Московского ниверситета 1989 г.

5.     Промышленное законодательство России первой половины XIX в. Ю.Я. Рыбаков М., Наука 1986г.

6.     л-е отделение при Николае I И.Троицкий Лениздат 1990г.

7.     Из истории реформаторства в России под ред. А. Кара-Мурзы М., 1991г.

8.     Мятеж реформаторов Я. Гордин Лениздат 1989г.

---

[1] Ключевский В. О. Неопубликованные произведения. М., 1983, с. 363. 1

[2] Панченко А. М. Эстетические аспекты христианизации Руси. - Русская литература. Л., 1988, № 1, с. 50.

[3] Давыдов Д. Сочинения. - М., 1962, с. 471.

[4] Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. V. ЧМ., 1921, с. 155, 157.

[5] Исторический вестник", 1917, № Чб, с. 547.

[6] Волконский С. Г. Записки. - Пб., 1901, с. 142.

[7] Эйдельман Н. Я. Грань веков. - М., 1982, с. 144.

[8] учебник русской истории, проф. С.Ф. Платонов, с.309

[9] План государственного преобразования графа М. М. Сперанского..., с. 344

[10] Южаков С. Н. каз, соч., с. 46.

[11] Южаков С. Н. каз, соч., с. 47

[12] Тугенбунд - "Моральный и политический союз", созданный в Кенигсберге в апреле 1808 года для объединения всех патриотических сил немецкого народа вокнруг прусского короля (утвердившего став общества) с ц и политический союз", созданный в Кенигсберге в апреле 1808 года для объединения всех патриотических сил немецкого народа вокнруг прусского короля (утвердившего став общества) с целью борьбы с французанми - учебник русской истории, проф. С.Ф. Платонов, с.326

[13]Учебник русской истории, проф. С.Ф. Платонов, с.323

[14] Русское общество 30-х годовXIX в. Мемуары современников, с.10

[15]Русское общество 30-х годов XIX в. Мемуары современников, с.13

[16] Там же, с.16

[17] учебник русской истории, проф. С.Ф. Платонов, с.

[18] учебник русской истории., проф. Платонов С.Ф., с. 335

[19] учебник русской истории, проф. Платонов С.Ф., с. 336

[20] История России, XIX век, с.52

[21] Там же, с. 54

[22] Русское общество 30-х годов XIX в., с. 38

[23] Там же, с.39

[24] Там же, с.40

[25] Русское общество 30-х годов XIX в., с. 42