Читайте данную работу прямо на сайте или скачайте

Художественный мир пространства в романе Машенька В.В. Набокова

Калининградский государственный ниверситет

Курсовая работа

По предмету русский язык

Тема: Художественный мир пространства в романе Машенька В.В. Набокова

а

Выполнила: студентка КГУ филологического факультета

курса

Сураева Светлана

2006 год

План

1.   Введение

2. Краткий анализ главных героев романа Машенька
3. Центральный мотив романа В.В. Набокова
4. Организация художественного пространства в романе Машенька
5. Женские образы в романе Машенька
6. Цифровая символика романа В.В. Набокова
7. Финал романа

Введение

Любимым сравнением Владимира Набокова, крупнейшего представителя русского зарубежья, было сравнение литературного творчества с шахматной игрой. В шахматах важно не только найти единственно верное решение, но и ввести противника в заблуждение, разработать систему обманчиво-сильных ходов, если хотите, слукавить.

Конечно, шахматы, да еще на таком высоком интеллектуальном ровне,Ч игра не для всех. Так и произведения Набокова рассчитаны на много опытного читателя, способного уловить игру художественных образов, распутать цепь намеков, обойти языковые и стилистические ловушки автора. Читая некоторые страницы набоковской прозы, часто ловишь себя на мысли, что разгадываешь сложненный кроссворд, и на разгадку хитроумного замысла тратится немало времени и сил. Зато потом, когда интеллектуальные трудности позади, начинаешь понимать, что силы и время потрачены не зря: мир Набокова неповторим и его герои останутся в памяти навсегда.

Перу писателя принадлежат произведения как на русском, так и на английском языках. Наиболее известные из них - романы Машенька, Защита Лужина, Камера обскура, Дар, Лолита, Пнин. Кроме того, НабоковЧавтор переводов на английский язык Евгения Онегина, Слова о полку Игореве, исследований о Гоголе, лекции по русской литературе.

Поэтому не дивительно, что одна из центральных тем его творчества Ч тема России. Это та самая Россия, образ которой встает со страниц прозы Тургенева, Льва Толстого, Бунина. И в то же время, Россия другая, набоковская: образ-воспоминание, окрашенное горьким осознанием навсегда покинутой родины.

Роман Машенька (1926) в этом отношении особенно показателен.

Человек у Набокова обычно показан как кукла, труп, механизм - то есть как чужой и непонятный, наглухо заколоченный мир, полный чудес и преступлений (Машенька).

Главная тема набоковских книг - это приключения одинокой, богатой чувствами души во враждебном, таинственном мире чужих стран и чуждых, непонятных и непонимающих людей-кукол. Это иной принцип творческого лмонтажа души. Поэтому пришлось стилизовать и Родину. Писатель часто говорит о жизни внешней, ложной и недолжной, и жизни внутренней, настоящей и единственно желанной. Герои его хранят и защищают свои сложные, бесконечные чувствования, отстраняя и резко оценивая внешний чужой мир и другого человека. Любое внешнее эпическое действие разрушает волшебный мир внутренних лирических движений.

Сложный метафорический язык набоковской прозы скрывает простую и однообразную фабулу, стремится отвлечь, влечь, очаровать читателя экзотической красотой и перманентной новизной. Но стоит побороть его магию, навязчивое упоение изысканным стилем и начать сначала, с романа Машенька, чтобы видеть, как складывается повторяемая потом многократно формула сюжета. Она довольно бедна, нуждается в постоянном лрасписывании, новых ходах и словесных украшениях.

У главного героя романа Ганина есть мечта, любовь и память, ими он и живёт соединив их в символическом образе всё едущей к нему из России Машеньки. Эти сложные красивые чувствования, отталкиваясь от бедного и чуждого мечтателю внешнего мира (берлинский пансион и его мерзкие обитатели), заполняют пустоту единённой и бездеятельной жизни. Они-то и нужны Ганину, реальная же Машенька начала мешать его мечтам же в России: Он чувствовал, что от этих несовершенных встреч мельчает, протирается любовь. Реальная правда и набоковский красивый образ несовместны. Поэтому роман логично завершается бегством Ганина накануне столь долго и мучительно ожидаемого им приезда Машеньки. Он ехал холить и лелеять свои тончайшие ощущения и мысли, защитив их от вторжения чужого реального человека. И напрасно сестра Набокова напоминала, что в романе описан дом в Рождествено. Ганину, как и автору книги дом не нужен и Машенька не нужна, он будет скитаться со своими мечтами по пансионам, презирая их грязь и пошлых обитателей, и мрёт в полном одиночестве, как и предсказывал Бунин после неудачного жина с Набоковым.

Такое отношение к сюжету, обломовское бегство от действий, реальных событий и замена их разветвлёнными описаниями диалектики мечтающей бездеятельной души и разоблачительными каталогами лустранённых предметов сразу создали проблемы для Набокова-романиста. Сам жанр романа был всем этим ослаблен и размыт, терялись его масштабность, объективность и эпичность.

Краткий анализ главных героев романа Машенька

Произведение молодого Набокова, несмотря на кажущуюся бесхитростность и традиционность, обнаруживает черты поэнтики его зрелой прозы. Текст лвырастает из центральной ментафоры, элементы которой разворачиваются в романе в самонстоятельные тематические мотивы. казанием на метафору служит прием литературной аллюзии, доведенный в более поздних произведениях Набокова до изысканной потаенности, но в Машеньке реализованный с никальной авторской откровенностью - с прямым называнием адресата. Отсылка размещена в словной сердцевине текста, в точке высокого лирического напряжения, в момент символического обретенния героем души, в сцене на подоконнике лмрачной дубовой уборной, когда 16-летний Ганин мечтает о Машеньке. И эту минуту, когда он сидел... и тщетно ждал, чтобы в тополях защелкал фетовский соловей, - эту минуту Ганин теперь справедливо считал самой важной и возвышенной во всей его жизни.

Стихотворение А. Фета Соловей и роза не тольнко проступает в тексте в форме скрытого цитирования, но становится метафорой-доминантой целого романа. Драмантизм сюжета фетовского стихотворения обусловлен разной темпоральной причастностью лирических протагонистов: роза цветет днем, соловей поет ночью.

Ты поешь, когда дремлю я,

Я цвету, когда ты спишь...

Ср. у Набокова: Ганин - персонаж настоящего, Машеньнка - прошлого. Соединение героев возможно в пространстве, лишенном временных измерений, каким является сон, мечта, воспоминание, медитация... Набоковское структурное реншение темы отсылает нас к таким произведениям, как Сон Байрона, стихотворению о первой любви поэта, обранщенному к Мэри Энн Чаворт, Ода к соловью Дж. Китса и к же названному стихотворению А. Фета Соловей и роза.

Главному герою романа, Ганину, свойственны некоторые черты поэта, чье творчество предполагается в будущем. Свиндетельством тому - его мечтательное безделье, яркое вообранжение и способность к творческим подвигам. Ганин - изгнанник, фамилия фонетически закодирована в эмигрантском статусе, живет в Берлине, в русском пансионе, среди теней его изгнаннинческого сна Ср. у Фета:

Рая вечного изгнанник,

Вешний гость я, певчий странник...

Вторая строка цитаты отзывается в тексте Машеньки так: л...тоска по новой чужбине особенно мучила его (Ганина. - Н. Б.) именно весной.

В портрете Ганина намек на птичьи черты: брови, лраснпахивавшиеся как легкие крылья, лострое лицо - ср. острый клюв соловья. Подтягин говорит Ганину: Вы - вольная птица.

Соловей - традиционный поэтический образ певца любнви. Его песни заставляют забыть об опасностях дня, превранщают в осязаемую реальность мечту о счастье. Именно таконва особенность мечтаний Ганина: счастливое прошлое для него трансформируется в настоящее. Герой говорит старому поэту: У меня начался чудеснейший роман. Я сейчас иду к ней. Я очень счастлив.

Соловей начинает петь в первые дни апреля. И в апреле начинается действие романа Нежен и туманен Берлин, в апреле, под вечер, основным содержанием которого становятся воспоминания героя о первой любви. Повторность переживаемого отражается в пародийной весенней эмблематике, маркирующей пространство (внутреннее) русского пансиона, где живет герой: на дверях комнат прикреплены листки из старого календаря, шесть первых чисел апреля месяца.

Пение соловья раздается с наступлением сумерек и длитнся до конца ночи. Воснпоминания о любви, которым предается в романе Ганин, всегда носят ноктюрный характер. Символично и то, что сигнналом к ним служит пение соседа Ганина по пансиону, мужа Машеньки: Ганин не мог снуть... И среди ночи, за стеной, его сосед Алферов стал напевать... Когда прокатывала дрожь поезда, голос Алферова смешивался с гулом, потом снова всплывал: ту-у-у, ту-ту, ту-у-у. Ганин заходит к Алфенрову и знает о Машеньке. Сюжетный ход пародийно воплонщает орнитологическое наблюдение: соловьи слетаются на звуки пения, и рядом с одним певцом немедленно раздается голос другого. Пример старых певцов влияет на красоту и продолжительность песен. Пение соловья разделено на периноды (колена) короткими паузами. Этот композиционный принцип выдержан в воспоминаниях героя, берлинская дейнствительность выполняет в них роль пауз.

Ганин погружается в живые мечты о минувшем ночью; сигнальной является его фраза: Я сейчас иду к ней. Характерно, что все встречи его с Машенькой маркированы наступлением темнонты. Впервые герой видит Машеньку в июльский вечер на дачном концерте. Семантика соловьиной песни в романе реализуется в звуковом сопровождении сцены. Цитирую: И среди... звуков, становившихся зримыми... среди этого мерцанья и лубочной музыки... для Ганина было только одно: он смотрел перед собой на каштановую косу в черном банте....

Знакомство Ганина и Машеньки происходит как-то вечером, в парковой беседке..., все их свидания - на исходе дня. В солнечный вечер Ганин выходил лиз светлой садьбы в черный, журчащий сумрак.... Они говорили мало, говорить было слишком темно. А ченрез год, в этот странный, осторожно-темнеющий вечер... Ганин, за один недолгий час, полюбил ее острее прежнего и разлюбил ее как будто навсегда.

Свидания Ганина и Машеньки сопровождаются аккомпаннементов звуков природы, при этом человеческие голоса либо приглушены, либо полностью выключены: л...скрипели стволы... И под шум осенней ночи он расстегивал ей кофточку... она молчала.... Еще пример: Молча, с бьющимся сердцем, он наклонился к ней... Но в парке были странные шорохи....

Последняя встреча героев также происходит с наступленинем темноты: Вечерело. Только что подали дачный поезд.... Характерно в этой сцене изменение оркестровки: жинвые голоса природы заглушены шумом поезда (лвагон погронхатывал) - этот звук связан с изгнанием героя. Так, о пансионе: Звуки утренней борки мешались с шумом поездов. Ганину казалось, что поезд проходит незримо через толщу самого дома... гул его расшатывает стену....

Переживаемый заново роман с Машенькой достигает апонгея в ночь накануне ее приезда в Берлин. Глядя на танцоров, которые молча и быстро танцевали посреди комнаты, Ганин думал: Какое счастье. Это будет завтра, нет, сегодня, ведь же за полночь... Завтра приезжает вся его юность, его Роснсия. В этой последней ночной сцене (ср. первая встреча на дачном концерте) намеком на музыку служит таннец. Однако музыка не звучит, повтор не дается (А что, если этот сложный пасьянс никогда не выйдет во второй раз? - думает Ганин), и счастье не осуществляется.

Исчезновение музыки в финале прочитывается в контекнсте ведущего тематического мотива романа, мотива музынкального: песни соловья. Именно звуковое наполнение и придает воспоминаниям Ганина смысл ночных соловьиных мелодий. Машенька, - опять повторил Ганин, стараясь влонжить в эти три слога все то, что пело в них раньше, - ветер, и гудение телеграфных столбов, и счастье, - и еще какой-то сокровенный звук, который был самой жизнью этого слова. Он лежал навзничь, слушал свое прошлое.

Пение птицы затихает на рассвете (ср. у Набокова: л3а окном ночь утихла). И вместе с ним исчезает волшебная действительность, жизнь воспоминаний, которой жил Ганин, теперь она становилась тем, чем она вправду была далеким.

С наступлением дня начинается и изгнание героя. На заре Ганин поднялся на капитанский мостик... Теперь восток белел... На берегу где-то заиграли зорю... он ощутил пронзительно и ясно, как далеко от него теплая громада родины и та Машенька, которую он полюбил навсегда. Образы родины и возлюбленной, которые, как не раз отмечали исследователи, сближаются в романе, остаются в пределах ночной соловьиной песни, трансформируются из биографических в поэтические; иначе говоря, становятся темой творчества.

Образ героини, Машеньки, вбирает черты фетовской розы. Об этом свидетельствуют многочисленные примеры скрытого цитирования. Так, из письма Машеньки Ганину: Если ты возвратишься, я замучаю тебя поцелуями.... Ср. у Фета: Зацелую тебя, закачаю.... Ганин постоянно вспоминает нежность образа Машеньки: нежную смуглоту, черный бант на нежном затылке. Ср. у Фета: Ты так нежна, как тренние розы.... Алферов о Машеньке: жена моя чи-истая. У Фета: Ты так чиснта.... Поэт Подтягин говорит о влюбленном Ганине: Недаром он такой озаренный. У Фета: роза дарит соловью заревые сны.

Образ розы в емкой системе цветочного кода занимает главнное место. Роза - символ любви, радости, но и тайны. И не случайно, что в романе, где рассыпано немало цветов, роза, символизируюнщая первую любовь героя, не названа ни разу. Таково зеркальнное отражение приема называния: героиня, чьим именем озаглавлено произведение, ни разу не появляется в реальности.

Намек на скрытый смысл, заложенный в имени, делается же в первых строках романа: Я неспроста осведомился о вашем имени, - беззаботно продолжал голос. - По моему мнению, всякое имя... всякое имя обязывает.

Образ розы как аллегории Машеньки возникает в зашифнрованной отсылке во фразеологию другого языка. Так, Ганин, сидя рядом с Алферовым, лощущал какую-то волнуюнщую гордость при воспоминании о том, что Машенька отданла ему, не мужу, свое глубокое благоухание.

Любовь в сознании героя связана с тайнной. Так, о летнем романе Ганина и Машеньки: дома ниченго не знали.... И позже, в Петербурге: Всякая любовь требует единенья, прикрытия, приюта....

Переживая заново свое чувство в Берлине, Ганин скрывает его, ограничивается намеками, которые лишь подчеркивают таинственность происходящего. Ганин говорит Кларе: У меня дивительный, неслыханный план. Если он выйдет, то же, послезавтра меня в этом городе не будет. Старому поэту Ганин делает псевдоисповедальное заявление о начале счастливого романа.

Примером десакрализации чувств, разглашения тайны, демонстративности и соответствующей ее траты служит в романе поведение Людмилы, любовницы Ганина. Людмила рассказывает Кларе леще не остывшие, до жаса определеые подробности, приглашает подругу вместе с Ганиным в кино, чтобы щегольнуть своим романом....

Сокрытие знакового образа героини, аналогичное приему молчания истинного имени, прочитывается в романе Нанбокова как аллюзия на сонеты Шекспира, обращенные к вознлюбленной. Названные в стихах черты послужили определеннием ее словного образа, в шекспироведении она названа Смуглой Леди сонетов. Пародийность отсыла обусловленна внешним сходством героинь и их духовным контрастом.

С другой стороны, нежная смуглота Машеньки - поэтическое эхо Песни Песней. Ср. Не смотрите на меня, что я смугла; ибо солнце опалило меня.... Другим словинем аллюзии является аромат, связанный со знаковым обранзом героини, девы-розы, - в Песне Песней - связанный с образом возлюбленной: л... и благовоние мастей твоих лучнше всех ароматов!

Третий источник, с которым связан образ Машеньки, девы-розы, - это Цветы зла Ш. Бодлера. Пародийная отсылка к, воспетой поэтом возлюбленной, мулатке Жанне Дюваль, в текнстах неназванной, сопряжена с названием сборника. Сохранняя лирическое содержание, аллюзия набоковского образа ведет к Стихотворениям в прозе Бодлера, в частности,, к L`Invitation au Voyage, в котором поэт обращается к возлюбнленной, используя метафору цветов.

Категория запаха тверждается в Машеньке как осязаенмое присутствие души. В тексте воплощен весь семантичеснкий ряд: запах - дух плоти Ч дух - дыхание - душа. Креантивная функция памяти реализуется в реставрации запахов прошлого, что осознается как одушевление образов прошлонго: л...как известно, память воскрешает все, кроме запахов, и зато ничто так полно не воскрешает прошлого, как запах, когда-то связанный с ним.

Уникальность запаха приравнена к никальности души. Так, Ганин о Машеньке: Еэтот непонятный, единственный в мире запах ее. В запахе Машеньки запечатлен сладнковатый аромат розы. И духи у нее были недорогие, сладкие, назывались Тагорû. Пародийный ход - использованние в названии духов имени знаменитого индийского поэта Р. Тагора, автора душистых и сладковатых поэтических сочиннений, - связан с известным его стихотворением Душа нанрода, ставшим национальным гимном Индии. Такое ироническое поминание Набоковым Тагора спровоцированно, по-видимому, огромной популярностью индийского понэта в Советской России в 20-е годы.

Итак, воскрешение воспоминания связано у Набокова с воскрешением его живого духа, запаха, осуществляемого букнвально: как вдохнуть в образ душу. Художественное воплощенние мотива запах - дух - дыхание - душа восходит к бибнлейскому тексту: И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою. Ср. у Набокова о Панине: Он был богом, воссоздающим погибший мир....

Запах оживляет же первые сцены воспоминаний героя: Лето, садьба, тиф... Сиделка... от нее идет сыроватый запах, стародевичья прохлада. На дачном концерте, где Таннин впервые видит Машеньку, пахло леденцами и керосинном.

Условие воскрешения - вдыхание духа - запаха - души реализуется не только по отношению к образам прошлого, но и по отношению к самому автору воспоминаний, Ганину. На берлинской лице Ганин чувствует запах карбида: л...и тенперь, когда он случайно вдохнул карбид, все ему вспомнилось сразу..., лон выходил из светлой садьбы в черный журчащий сумрак.... Герой оживает в ожившем проншлом, хотя еще недавно, до известия о Машеньке, он чувнствовал себя вялым, лобмякшим, превратившимся в тень на экране, т. е. утратившим живую душу.

Фаза развития мотива душа - дыхание связана с прихондом любви. словное обретение героем души происходит в же поминавшейся сцене с фетовским соловьем] Приведу цинтату полностью: Ганин отпахнул пошире раму цветного окна, селся с ногами на подоконник... и звездное небо между чернных тополей было такое, что хотелось поглубже вздохнуть. И эту минуту... Ганин теперь справедливо считал самой важной и возвышенной во всей его жизни. В тексте воплонщается и обратный вариант: трата любви ведет к омертвлению души. Так, Ганин, покинув родину, Машеньку, чувствует, как душа притаилась. Воскресение Ганина связано с его вернувшимся чувством к Машеньке. Машенька, Машеньнка,Ч зашептал Ганин. - Машенька... - и набрал побольше возндуха, и замер, слушая, как бьется сердце.

В финале романа Ганин, переживший в воображении пернвую любовь, ощущает силы для новой жизни: Грудь дышала ровно и глубоко. Он давно не чувствовал себя таким здоровым, сильным, готовым на всякую борьбу.

В романе Ганин, поэт, чье творчество предполагается в будущем, обретает новое дыхание, тогда как старый поэт, Подтягин, чье творчество принадлежит прошлому, задыхаетнся, мирает. Сцена проигрывается дважды, такая репетиция смерти освобождает сюжетный ход от возможного мелодранматизма. Ночью Подтягин во время сердечного приступа стунчит к Ганину: лопираясь головой о стену и ловя воздух разиннутым ртом, стоял старик Подтягин... И вдруг Подтягин пенредохнул... Это был не просто вздох, чудеснейшее наслажнденье, от которого сразу оживились его черты. В финале романа Подтягин мирает. Его дыхание... звук танкой... страшно слушать, - говорит Ганин госпоже Дорн. л...Боль клином впилась в сердце, - и воздух казался несказанным, недостижимым блаженством. В Маншеньке представлено и пародийное воспроизведение темы траты души, как траты паспорта, причины, фактически вызывающей сердечный приступ и смерть Подтягина. Герой так сообщает об этом Кларе: Именно: ронил. Поэтическая вольность... Запропастить паспорт. Облако в штанах, нечего сказать.

Жизнь тем санмым подражает искусству, параллель возникает в пределах пародийно означенной темы паспорта как бюрократическонго достоверения души. Русский поэт-эмигрант Подтягин мирает, потеряв паспорт. Показательно в этом контексте высказывание Набокова: Истинным паспортом, писателя является его искусство

Центральный мотив романа В.В. Набокова

Центральный мотив романа. Отправным слонвием воскрешения образов прошлого служит картинка, снинмок. Ганин погружается в роман-воспоминание, увидев фонтографию Машеньки. Показывает ее Ганину Алферов, муж. Моя жена Ч прелесть, - говорит он. -...Совсем молоденьнкая. Мы женились в Полтаве.... Полтава - место женнитьбы пожилого Алферова и молоденькой Машеньки - пародийная отсылка; поэме А. Пушкина Полтава, где юная Мария бежит к старику Мазепе.

По мере того как пространство прошлого оживает в памянти героя, обретает звуки и запахи, берлинский мир теряет живые признаки, превращается в фотографию: Ганину канзалось, что чужой город, проходивший перед ним, только движущийся снимок.

Для старого поэта Подтягина Россия - картинка, он гонворит о себе: л...я ведь из-за этих берез всю свою жизнь пронглядел, всю Россию. Выделенная единственная визунальная регистрация мира определяет характер его творчестнва. Стихи-картинки Подтягина соответственно и печатались в журналах Всемирная иллюстрация да Живописное обонзрениеû.

Утрата признаков реального существования, в частности запаха-души, обусловливает трансформацию живого образа в зрительный объект, что равноценно его миранию, ничтонжению. Отсюда и Россия, оставшаяся только в визуальной памяти других персонажей романа, исчезает из реальности. А главное, - все тараторил Алферов, - ведь с Россией - кончено. Смыли ее, как вот знаете, если мокрой губкой мазннуть по черной доске, по нарисованной роже....

Условие это реализуется в романе многократно. Так, смернти Подтягина предшествует словный переход его образа в фотографию. Снимок, точно, был замечательный: изумлеое, распухшее лицо плавало в сероватой мути. Ср. далее: л...Клара ахнула, видя его мутное, расстроенное лицо.

Одной из активных сил, ничтожающих запах, провозгланшается в романе ветер. Ганин, встречаясь с Машенькой в Петербурге, на ветру, на морозе, чувствует, как лмельчает, протирается любовь.

Зловещий образ ветра, губящего запах/живое присутствие души, трансформируется в повествовании в железные сквознняки изгнания. Разрушительная функция ветра - отсылка к поэме А. Блока Двенадцать.

Черный вечер.

Белый снег.

Ветер, ветер!

На ногах не стоит человек.

Ветер, ветер,

На всем божьем свете!

Именно такую ничтожающую роль исполняет ветер в судьбе старого поэта Подтягина. Отправляясь с Ганиньш в полицейское правление, лон поежился от свежего весенненго ветра. На империале Подтягин забывает с трудом добытый паспорт, потому что вдруг схватился за шляпу, - дул сильный ветер.

Уже в Машеньке появляется прием буквального прочтенния фразеологического оборота, применявшийся широко в зрелых произведениях Набокова. Примером служит помянунтая выше шляпа. Выходя из полицейского управления, Поднтягин радостно восклицает: Теперь - дело в шляпе, полагая, что наконец выберется из Берлина. По дороге за винзой во французское посольство ветер сдувает с него шляпу, схватившись за нее, поэт забывает паспорт на сиденье.

Уничтожению запаха как присутствия живой души протинвопоставлено в романе его сохранение переводом в творчестнво, что отождествляется с переводом в бессмертие. Так, Ганин, глядя на мирающего Подтягина, подумал о том, что все-таки Подтягин кое-что оставил, хотя бы два бледных стиха, зацветнших для него, Ганина, теплым и бессмертным бытием: так станновятся бессмертным дешевенькие духи.... Вечное цветение, сохранение аромата/души возможно для образов поэтических, принадлежащих пространству креативному. Ср. отсутствие живых цветов в призрачном мире изгнания: в паннсионе две пустые хрустальные вазы для цветов, потускневшие

от пушистой пыли Жизнь Ганина до воспоминаний о Машеньке - бесцветная тоска.

Маршрут мотива запах-душа, достигая категории беснсмертия, возвращается к исходному доминантному образу романа - розе, цветку загробного мира, с которым также свянзана идея воскресения.

Роман Машенька реализует поэтическое воскресение мира прошлого, первой любви героя под знаком sub rosa, что создает пародийную оппозицию каноническому литературнному образу розы - символу прошедшей любви и траченной молодости.

Организация художественного пространства в романе Машенька

В романе Машенька все женские образы связаны с цветочнным кодом. Хозяйка пансиона, госпожа Дорн, по-немецки: шип, - пародийная деталь вядшей розы. Госпожа Дорн Ч-вдова (шип в цветочной символике - знак печали), женщинна маленькая, глуховатая, т. е. глуха к песням сонловья. Внешне она похожа на засохший цветок, ее рука легкая, как блеклый лист, или лморщинистая рука, как сухой лист.... Она держала громадную ложку в кронхотной вядшей руке.

Любовница Ганина Людмила, чей образ отмечен манернностью и претенциозностью, влачила за собой ложь... изысканных чувств, орхидей каких-то, которые она как будто страстно любит.... В романе Машенька цветок орхидеи - эмблема лизысканных чувств - является пародийной аллюзией на подобное его воплощение в поэзии начала века.

Образы птиц и цветов, максимально экзотированные в поэзии начала века, воспронизводятся у Набокова с лирической простотой, которая и обуснловила их обновление.

Образ Клары связан с цветами апельсинового дерева, симнволом девственности. Каждое тро, идя на работу, Клара покупает лу радушной торговки... апельсины. В финнале романа, на вечеринке Клара в неизменном своем чернном платье, томная, раскрасневшаяся от дешевого апельсиннового ликера. Черное платье в этом контексте - транур по несостоявшемуся женскому счастью, т. е. пародийный знак вечной женственности.

Связанный с символикой цветов мотив запаха в романе приобретает смысл характеристики персонажей. Так, в комннате у Клары пахло хорошими духами. У Людмилы запах духов, в котором было что-то неопрятное, несвежее, пожилое, хотя ей самой было всего двадцать пять лет. Ни Клара, ни Людмила не увлекают Ганина, хотя обе влюблены в него.

Запашок Алферова, души поистершейся, тратившей свенжесть, подобен запаху Людмилы. Алферов шумно вздохнул; хлынул теплый, вялый запашок не совсем здорового, пожинлого мужчины. Есть что-то грустное в таком запашке.

Исследователи отмечали, что обитатели русского Берлинна в романе Машенька воспроизведены как обитатели мира теней. Эмигрантский мир у Набокова содержит отсылку к Аду в Божественной комедии. Это закреплено и в запахах. Приведу два примера. В полицейском правлении, куда эмигранты принходят за визой на выезд,Ч лочередь, давка, чье-то гнилое дыхание. Прощальное письмо Людмилы Ганин разорвал и скинул с подоконника в бездну, откуда веяло запахом гля.

С образом Людмилы связан и вариант профанации запанха как признака души. Получая ее письмо, герой замечает, что конверт был крепко надушен, и Ганин мельком подумал, что надушить письмо - то же, что опрыскать духами сапоги для того, чтобы перейти через лицу. Интерпретация Ганина - пародийное отражение одного из названий орхиндеи (цветка-знака Людмилы) - Sabot de Venus.

Запахи и звуки оживляют пространство Машеньки. Симптоматично, что первая сцена романа происходит в темнноте, знаками проявления жизни, начала действия становятнся звуки и запахи. Ганин отмечает у Алферова бойкий и донкучливый голос, и Алферов знает Ганина по звуку, чья национальная опознаваемость обретает гротескный смысл. Алферов говорит: Вечером, слышу, за стеной вы прокашлянлись, и сразу по звуку кашля решил: земляк.

Мотив звуков в романе восходит к образу соловья. Ганин и Алферов оказываются соперниками и обнаруживают сходные птичьи черты. Алферов лсахаристо посвистывал, у него лмаслом смазанный тенорок. Ганин по ночам слышит, как тот поет от счастья. Пение его - пародийный вариант песен соловья:л...голос Алферова смешивался с гулом поездов, потом снова всплывал: ту-у-у, ту-ту, ту-у-у.

В первой же сцене романа оба соперника, как две птицы, оказываются запертыми в клетке остановившегося лифта. На вопрос Ганина: Чем вы были в прошлом? Ч Алнферов отвечает: Не помню. Разве можно помнить, чем был в прошлой жизни, Ч быть может, стрицей или, скажем, птицей....

Также как женские образы в романе маркированы цветочнной символикой, мужские обнаруживают связь с певчими птицами. В облике мужских персонажей в первую очередь выделен голос. Так, о поэте Подтягине: У него был необыкнновенно приятный голос, тихий, без всяких повышений, звук мягкий и матовый. Звук голоса отражает характер поэтического дарования Подтягина, эпитет лматовый отсынлает к его стихам-картинкам, печатавшимся в журналах о живописи.

Образы птицы и цветка восходят к доминантной метафонре романа Ч лсоловью и розе, отсюда их обязательное парнное появление в тексте. Многократная пародийная проекция метафоры создает в романе вариативность пар.

Образ Машеньки в романе маркируется еще одним воплонщением души Ч бабочкой. Ганин вспоминает, как лона бежала по шуршащей темной тропинке, черный бант мелькал, как огромная траурницЕ

Ведущие образы романа, птица и цветок, проступают, как водяные знаки, в маргинальных деталях Машеньки, сохранняя игровое разнообразие вариантов. ходя от Людмилы, Ганин смотрит на роспись открытого стекла - куст кубических роз и павлиний веер. В Усадьбе, где жил Ганин, скатерть стола, расшинтая розами и белое пианино, которое ложивало и звенело. В заключительной сцене романа Ганин выходит в тнренний город и видит повозку, нагруженную огромными связками фиалок... и то, как с черных веток спарнхивали... воробьи.

Символика соловья и розы, векторных образов текста, констатирует их причастность как реальному, так и потустонроннему мирам, что не только оправдывает присутствие этих образов в двумирном пространстве романа, но и обеспечивает его сращенность. Ганину казалось, что эта прошлая, довенденная до совершенства жизнь проходит ровным зором через берлинские будни.

Женские образы в романе Машенька

Особого внимания заслуживает организация художественного пространства в романе Машенька. Представляется, что мир прошлого, России, и мир настоящего, Берлина, оказыванются словно опрокинутыми друг в друга. То, что случилось в эту ночь, то восхитительное событие души, переставило свентовые призмы всей его жизни, опрокинуло на него прошлое. В финале романа Ганин, пережив заново любовь к Машеньке, с рассветом покидает дом - прошлое и настоящее демонстративно размыкаются: Все казалось не так поставлеым, непрочным, перевернутым, как в зеркале. И так же как солнце постепенно поднималось выше и тени расходились по своим местам, - точно так же, при этом трезвом свете, та жизнь воспоминаний, которой жил Ганин, становилась тем, чем она вправду была, Ч далеким прошлым.

Однако на протяжении всего повествования романное пространство образует вертикальную структуру из двух понвернутых друг к другу сфер (прошлого и настоящего), разденленных водной поверхностью, обеспечивающей их взаимное отражение. Роль водораздела исполняет в романе река, канал, море, слезы, зеркало, блеснтящий асфальт, оконное стекло и т. д.

Река, которая в прошлом Ганина связана с его любовью (Он ежедневно встречался с Машенькой, по той стороне реки...), в стихах Подтягина Ч с Россией (Над опушнкою полная блещет луна,/Погляди, как речная сияет волна, с. 138), в настоящем меняет смысловое содержание, из символа счастья становится символом его траты. Вода приобретает значение границы между живым миром родины и потустороим миром изгнания. Синонимом реки выступает море, перенсекая которое, герой попадает в пространство мира теней. Судно, на которое он (Ганин. - Н. Б.) попал, было греческое, грязное... заплакал толстоголовый греческий ребенок... И вынлезал на палубу кочегар, весь черный, с глазами, подведеннынми гольной пылью, с поддельным рубином на казательном пальце. Греческое судно в контексте эмиграции Ганина прочитывается как отсылка к Одиссее, герой которой в своем морском путешествии попадает и в линой мир. Образ кочегара с рубином на указательном пальце - аллюзия на Божественную комедию Данте. Пародийное сходство кочегара с бесом, именно в поэме Данте Харон бес. Цитирую по переводу М. Лозинского: А бес Харон сзывает стаю грешных, вращая взор, как голья в золе.,. придает путешествию Ганина смысл переправы через Ахерон.

Намек на Ахерон возникает в романе еще раз, когда Ганин и Подтягин идут в полицейское правление за паспортом. Подтягин, у которого, наконец, появляется надежда перенбраться во Францию (в другую страну эмиграции; ср. у Даннте: Ахерон отделяет второй круг ада от третьего), обращается к Ганину: Вода славно сверкает, - заметил Подтягин, с трундом дыша и казывая растопыренной рукой на канал.

Сам эпизод хождения двух поэтов в полицейское правленние, обстановка которого напоминает описание из песни Ада, Ч пародийная отсылка к Божественной конмедии. Там - старший поэт, Вергилий, сопровождает младншего, Данте, у Набокова - младший, Ганин, сопровождает старшего, Подтягина. Пародийное сходство Подтягина и Вергилия закреплено в звуке голоса. Вергилий появляется перед Данте осипшим от долгого молчания. Подтягин говонрит лматовым, чуть шепелявым голосом. Вергилий - мерший поэт, Подтягин - еще живой человек, но как поэт же скончавшийся. Он говорит о себе Ганину: Теперь, сланва Богу, стихов не пишу. Баста. Последнее итальянснкое слово - еще одна ироническая отсылка к Данте.

Водная граница - горизонтальное сечение вертикально организованного художественного пространства романа. Россия и прошлое оказываются погруженными на дно памянти/на дно воды. словие погружения в воду реализуется в причастности к морскому дну разных персонажей романа. Так, Подтягин похож на большую поседевшую морскую свинку, Алферов говорит, что в прошлой жизни был, лвозможно, стрицей, голос Машеньки дрожит в трубнке, как в морской раковине, в одном из писем к Ганину она восхищается стихотворением: Ты моя маленькая бледная жемчужина.

Подтягин, глядя на сахар на дне стакана, думает, что в этом ноздреватом кусочке есть что-то русское.... В комнате Клары висит копия с картины Беклина Остров мертвыхû. Изображенный на картине остров становится синоннимом русского пансиона, оставшегося над поверхностью воды, в которую погрузилась родина. словие закреплено в тонпографии: одной стороной дом обращен к железнодорожному полотну, другой - на мост, отчего кажется, будто он стоит над водой. У Клары, чьи окна выходят на мост, впечатление, что она живет в доме, плывущем куда-то.

Погружение на дно воды как вариант пародийного сюжетнного хода несколько раз воспроизводится в романе. Так, Ганнин, ходя от брошенной любовницы, слышит, как во двонре бродячий баритон ревел по-немецки Стеньку Разинаû. В народной песне атаман Стенька Разин по требонванию товарищей бросает в Волгу полюбившуюся ему пернсидскую княжну.

Мощным взмахом подымает

Он красавицу-княжну

И за борт ее бросает

В набежавшую волну.

Другой пример пародийного использования ситуации топления: встреча Ганина и Машеньки в Петербурге, где фактически погибает их летняя любовь, лони встретились под той аркой, где - в опере Чайковского - гибнет Лиза.

Смерть, забвение, переход в статус прошлого воплощаютнся в романе движением вниз. Так, мирающий Подтягин чувствует, что падает в бездну. ход Ганина в эмигранцию, из Севастополя в Стамбул, воплощен в географическом маршруте вниз, на юг. Последняя встреча Ганина и Машеньнки на площадке синего вагона кончается тем, что Машенька слезла на первой станции, т. е. ходит вниз, становится воспоминанием.

Именно со дна памяти извлекает герой свое прошлое. Ганин наделен лзеркально-черными зрачками. Проншлое, в которое он так пристально всматривается, возникает как отражение, и из пространства дна/низа перемещается в высоту, над зеркальной поверхностью водной границы. И вдруг мчишься по ночному городу... глядя на огни, ловя в них ослепительное воспоминание счастья Ч женское лицо, всплывншее опять после многих лет житейского забвения.

Воскресение образа Машеньки связано с его пространнственным перемещением в высоту, т. е. по другую сторону зернкала. лНеужели... это... возможно...Чогненным осторожным шепотом проступали буквы, повторяя в небе мысль Ганина о возвращении Машеньки в его жизнь. влеченный своим воспоминанием/отражением, сам Ганин как бы переменщается в центр этого воскрешенного прошлого, расположеого теперь в верхней части романного пространства, отчего мир Берлина, в свою очередь, смещается и кажется ему распонложенным внизу. Ганин выходит пройтись по Берлину, лон... влез на верхушку автобуса. Внизу проливались лицы.

Мир родины и мир изгнания отражаются друг в друге. В садьбе Ганина картинка: нарисованная карандашом голова лошади, что, раздув ноздри, плывет по воде. В финале романа, кладывая в чемодан вещи, Ганин обнаруживает лжелнтые, как лошадиные зубы, четки. В беседке, во время знакомства с Машенькой, герой с досадой замечает, что чернный шелковый носок порвался на щиколотке. В Бернлине среди вещей он находит лрваный шелковый носок, потенрявший свою пару. Эффект отражения реализуется иногда в этом первом романе Набокова буквально, например, в зеркале прихожей он (Ганин. - Н. Б.) видел отраженную глубину комнаты Алферова... и теперь страшно было подумать, что его прошлое лежит в чужом столе - в столе Алфенрова лежит фотография Машеньки.

Пародийным казанием на вертикальную ось романного мира служат слова пьяного Алферова: Я вот - вдрызг, - не помню, что такое перпеЕперпед... перпендикуляр, - сейнчас будет Машенька.... Вертикальная организация пространства романа Машенька - структурный отсыл к поэме Данте. Омытая погружением в летейские воды, отнсылка возвращается в другой набоковский текст: в романе Защита Лужина в кабинете героя книжный шкап, веннчанный... Данте в купальном шлеме.

Движение вверх/вниз реализуется буквально в романе Машенька как механика начала и конца повествования. В первой сцене Ганин поднимается на лифте в пансион (этому соответствует в дальнейшем поднятие со дна памяти прошлонго) Ч в финале герой спускается по лестнице вниз, покидает пансион, и его прошлое вновь опускается на дно памяти.

Вертикальное движение сюжета подъем/спуск проецирунется на один из главных приемов поэтики романа. Он может быть сформулирован как снижение традиционного пафоса любовной лирики, патетических клише и параллельное вознвышение/поэтизация категории простого, милого, естеснтвенного, оцениваемого как домашнее, будничное, родное. Одним из примеров снижения может служить же приводинмая выше сцена словного обретения героем души, происхондящая на подоконнике лмрачной дубовой борной. Во имя снижения патетики темы воскресения этот локус выбран автором как точка соприкосновения двух миров: русского и берлинского. В пансионе госпожи Дорн: туалетная келья, на двери которой было два пунцовых нуля, лишенных своих занконных десятков, с которыми они составляли некогда два разных воскресных дня в настольном календаре господина Дорна.

Наравне с этим в романе осуществляется поэтизация пронстенького, лродного. Так, бессмертие обретают дешевеньнкие духи Машеньки, сладость из травяного стебля, ландриновые леденцы, смешные глуповатые песенки, банальные сентиментальные стихи, да и само простенькое имя героини: Ему (Ганину. - Н. Б.) канзалось в эти дни, что у нее должно быть какое-нибудь необыкнновенное, звучное имя, когда знал, что ее зовут Машенька, вовсе не дивился, словно знал наперед, - и по-новому, очаровательной значительностью, зазвучало для него это простенькое имя. Имя героини приобретает значение милой простоты, теплой естественности, трогательной нежнности.

Вслед за Данте, Гёте, Соловьевым Набоков создал в своем романе образ Вечной Женственности, но в ее простенькой, милой, домашней ипостаси. И на этом ровне Машенька Набокова представляет лирическую антитезу Стихам о Пренкрасной Даме А. Блока.

Цифровая символика романа В.В. Набокова

Цифровое присутствие сопряжено с маргинально воспроизведенной темой математики как науки земной, логической, противонпоставляющей себя поэзии. Олицетворяет ее Алферов, конторый с Машенькой образует пару: цифра и цветок. Мотив чисел соперничает, таким образом, с мотивом соловьиной песни в романе, обнаруживая поэтическое содернжание цифровых знаков.

Приведу примеры:

Девять. Встреча Ганина и Машеньки произошла девять лет тому назад. И, погружаясь в воспоминания, Ганин снова стремится приблизиться к образу Машеньки шаг за шагом, точнотакже, как тогда, девять лет тому назад. Ганин полюбил Машеньку, когда им обоим было по 16 лет. Через девять лет Машенька приезжает в Берлин, но в тро ее приезда герой понимает, что она фактически мерла для него, сделалась далеким прошлым.

25 лет - роковой возраст и для других героинь романа. Людмила (ей 25 лет) после слов Ганина о разрыве ленжала как мертвая. Клара говорит, что по телефону лу нее был загробный голос. Кларе в последнюю ночь романа исполняется 26 лет, но она остается вместе с другинми обитателями пансиона в лдоме теней.

Пять - число, традиционно связанное с розой, символинзирующее ее пять лепестков. Пять в романе - цифра Маншеньки. Ганин хранит ее пять писем. знав о принезде Машеньки, Ганин видит, как в небе логненным осторожнным шепотом проступали буквы... и остались сиять на целых пять минут.... Он выходит на лицу и замечает пять извозчичьх пролеток... пять сонных... миров в купечеснких ливреях.... Воскресение образа Машеньки ощущанется героем как собственное воскресение, знаком которого служит возвращение пяти чувств.

Семь. Семь русских потерянных теней обитают в берлинском пансионе. Причастность персонажей миру понтустороннему прочитывается как отсылка к семи смертным грехам. Цифра семь, с которой связана полнота человечеснкого образа, приобретает в романном воплощении очевиднный пародийный смысл,

Роман длится семь дней, замкнутый цикл, неделю, время сотворения мира. Ср. же приводившуюся выше цитату о том, что Ганин был богом, воссоздающим погибший мир. Семь, число законченного периода, принято связынвать с переходом к новому, неизвестному, открытому, каким и видит свой дальнейший путь Ганин.

Семнадцать - число глав романа. В них укладывается воснкрешенный и прожитый заново роман с Машенькой. В финнале эта полная живая жизнь кажется герою исчерпанной до конца (ср. лон до конца исчерпал свое воспоминание, до коннца насытился им...). Представляется, что Набоков заимствует символику числа 17 у древних римлян, считавших его роковым. Цифры, его составляющие, при переводе в букнвы и перестановке: XVIIЧ VIXI, - значат на латыни: ля жил, Именно таково смысловое содержание романа Машенька.

Финал романа

В финале романа Ганин покидает русский пансион, езжает из Берлина. Он выбрал поезд, ходивший через полчаса на юго-запад Германии... и с приятным волненьем подумал о том, как без всяких виз проберется через границу, - там Франция, Прованс, дальше - море. Еще раннее в разговоре с Кларой Ганин говорит: Мне нужно езнжать... Я думаю в субботу покинуть Берлин навсегда, махнуть на юг земли, в какой-нибудь порт.... Каков же смысл ганинского маршрута, на юг земли, к морю, в порт?

Еще до воспоминаний о Машеньке Ганин, лиспытывая тоску по новой чужбине, отправляется гулять по Бернлину: Подняв воротник старого макинтоша, купленного за один фунт у английского лейтенанта в Константинополе... он... пошатался по бледным апрельским лицам... и долго смотрел в витрину пароходного общества на чудесную модель Мавритании, на цветные шнуры, соединяющие гавани двух материков на большой карте.

Описанная картинка содержит скрытый ответ: цветные шнуры маркируют маршрут Ганина - из Европы в Африку. Ганин, молодой поэт, ощущает себя литературным потомком Пушкина. Пушкин и есть неназванный Вергилий Набокова, чье имя, как и главный образ романа, зашифровано посреднством аллюзии.

Фамилия героя - Ганин - фонетически возникает из именни пушкинского знаменитого африканского предка - Ганнинбал. Знаменательна в этом контексте научная подробность ведущего образа романа, сонловья, символа певца любви, поэта, т. е. самого Ганина. Обнщеизвестны два европейский вида соловья: восточный и западнный. Оба вида зимуют в Африке. Путь Ганина в обратном направлении повторяет путь Ганнибала: Россия - Константиннополь/Стамбул Ч Африка. Остановка в Берлине осознается героем как тягостная пауза. Тоска Ганина лпо новой чужбине и предполагаемый маршрут - аллюзия на стихи Пушкина:

Придет ли час моей свободы?

Пора, пора! - взываю к ней;

Брожу над морем, жду погоды,

Маню ветрила кораблей.

Под ризой бурь с волнами споря,

По вольному распутью моря

Когда ж начну я вольный бег?

Пора покинуть скучный брег

Мне неприязненной стихии,

И средь полуденных зыбей,

Под небом Африки моей,

Вздыхать о сумрачной России,

Где я страдал, где я любил,

Где сердце я похоронил.

Эта 50-я строфа из первой главы Евгения Онегина, такнже сделанное к ней примечание Пушкина о своем африканснком происхождении стали много лет спустя объектом исследонвания Набокова. Оно опубликовано под названием Абрам Ганнибал в качестве первого приложения к Комментариям и переводу Евгения Онегина. Составившие работу научные разыскания были сделаны Набоковым, конечно, позднее, одннако интерес его к Пушкину наметился в ранней юности, внимательное всматривание/вчитывание в произведения и биографию поэта совпадают, по крайней мере, с выбором сонбственного писательского пути. Отсюда в образе Ганина, героя первого романа Набокова, молодого поэта, словного потомнка Пушкина, возникают знаки биографии знаменитого пушнкинского предка. Ср. принцип зеркального отражения проншлого и настоящего в Машеньке. Так, у Ганина два паспорнта... Один русский, настоящий, только очень старый, другой польский, подложный. Ср.: Абрама Ганнибала креснтили в 1707 г. Крестным отцом его был Петр I, крестной мантерью - жена польского короля Августа II.

Потаенное пушкинское присутствие проявляется и в ментафоре-доминанте романа. Возможно, сюжет стихотворения Соловей и роза Фет заимствовал не непосредственно из ориентального источника, у Пушкина. См. его стихи О дева-роза, я в оковах, Соловей. Симптоматично, что отнсылка к Пушкину содержит наравне с мужским и женский центральный образ романа. Например, описание Машеньки в упомянутых выше свиданиях влюбленных зимой (Мороз, метель только оживляли ее, и в ледяных вихрях... он обнажал ей плечи... снежок осыпался... к ней на голую грудь), прочитывается как отсылка к героине стихотворения Пушкина Зима. Что делать нам в деревне?.

И дева в сумерки выходит на крыльцо:

Открыта шея, грудь, и вьюга ей в лицо!

Но бури севера не вредны русской розе.

Как жарко поцелуй пылает на морозе!

Так, именно пушкинские строки, в свою очередь, служат казанием на скрытый, неназванный образ Машеньки - розы.

Обнаружение адресата набоковской аллюзии чрезвычайно важно для взглянда на структуру романа. Исследователи Машеньки отмечанли нестрогую рамочную конструкцию произведения, где вложенный текст - воспоминания героя, - перемешан с обнрамляющим Ч жизнь героя в Берлине.

Литература

1.   В. Набоков, Круг. Стихотворения, повесть, рассказы, М., 1991

2.   В.В. Набоков, Рассказы. Приглашение на казнь эссе, интервью, рецензии, М., 1989

3.   Раевский Н.А., Воспоминания о В. Набокове, Простор, 1989 №2

4.   В. Набоков, Машенька

5.   Сахаров В.И., несенные роком. Несколько бесспорных и спорных мыслей о русской эмиграции и эмигрантах., РФ сегодня, 1998

6.   Нора Букс, Эшафот в хрустальном дворце. О русских романах В. Набокова, Новое литературное обозрение, 1998