Geum.ru

Золотой дождь джон гришем перевод с английского: М. Тугушевa (гл. 1-26), А. Санин (гл. 27-53). Ocr tymond Анонс

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   21   22   23   24   25   26   27   28   ...   33
Глава 42


Первые впечатления зачастую играют решающую роль. Кандидаты в присяжные собираются в зале от половины девятого до девяти утра. Они нервно минуют деревянные двустворчатые двери, потом робко шаркают по проходу, озираясь по сторонам и едва ли не с трепетом рассматривая непривычную обстановку. Для большинства из них это первое посещение зала суда. Мы с Дот сидим вдвоем бок о бок за нашим столом, глядя, как заполняются людьми обитые мягкой тканью скамьи со спинками. Судейское место у нас за спинами. Передо мной на столе один лишь блокнот и больше ничего. Дек устраивается на стуле возле барьера, за котором рассаживаются кандидаты в присяжные. Мы с Дот перешептываемся, я пытаюсь улыбаться. Я отчаянно храбрюсь, но все поджилки трясутся, а под ложечкой неприятно сосет.

За столом защиты через проход от нас - обстановка совершенно противоположная. Там восседают пятеро закованных в черное людей с каменными физиономиями, а стол полностью загроможден какими-то бумагами.

Я разыгрываю карту "Давид против Голиафа", и игра уже начинается. Будущим присяжным первым делом бросается в глаза, что противник во много раз превосходит нас числом, амуницией и богатством. Эта бедняжка, моя клиентка, что испуганно жмется ко мне - такая хрупкая и беззащитная! Куда нам тягаться с этими напыщенными толстосумами!

Только теперь, когда сроки предоставления документов суду истекли, я окончательно убедился в том, насколько ни к чему было "Трень-Брень" отряжать целых пятерых своих адвокатов на защиту "Прекрасного дара". Причем - далеко не худших. Просто удивительно, неужели сам Драммонд не понимает, насколько неблагоприятное впечатление производит их команда на будущих присяжных? Наверняка у его клиента совесть нечиста, коль скоро защищать его от одного-единственного меня собирается целая армия!

Сегодня утром ни Драммонд, ни его лизоблюды со мной не разговаривают. Мы, правда, носом к носу не сталкиваемся, но презрительные взгляды и брезгливые усмешки недвусмысленно говорят мне: эти честные и благородные люди возмущены моим недостойным поведением. Попыткой закулисных переговоров с присяжными. Драммондовцы настолько шокированы, что не знают, как со мной быть. После прямого воровства из кармана клиента, попытка сговора с кандидатами в присяжными - должно быть, самый смертный грех, который способен совершить адвокат. Сродни тому, чтобы установить подслушивающее устройство в телефонный аппарат противника. Вот почему мне смешно читать на их постных рожах праведное возмущение.

Секретарь суда рассаживает кандидатов в присяжные в заранее определенном порядке напротив нас. Из девяноста двух человек, которые значились в списке, присутствуют шестьдесят два. Некоторых разыскать вообще не удалось. Двое умерли. Несколько человек отвертелись под предлогом болезни. Еще трое отказались, сославшись на преклонный возраст. Других по той или иной благовидной причине отпустил сам Киплер. Секретарь выкликает фамилии, а я ставлю галочки. У меня такое чувство, будто я уже давно знаком со всеми этими людьми. Под номером шесть числится Билли Портер, менеджер "Вестерн авто", который якобы звонил мне вчера вечером. Любопытно, как отреагирует на его появление Драммонд.

Джек Андерхолл и Кермит Олди представляют на процессе "Прекрасный дар жизни". Они сидят позади Драммонда и его приспешников. Вот вам уже не пять, а семь черных костюмов и столько же мрачных физиономий, хмуро взирающих на будущих присяжных. Да улыбнитесь же хоть раз, недотепы! Сам я обвожу ряды кандидатов в присяжные приветливым взглядом.

В зал входит Киплер, и все встают. Заседание открыто. Киплер приветствует присутствующих и произносит краткую вдохновенную речь о гражданском долге и высокой ответственности суда присяжных. В ответ на его вопрос, есть ли самоотводы, поднимается несколько рук. По просьбе судьи, люди поочередно подходят к нему и шепотом сообщают о причинах, побуждающих их отказаться от участия в процессе. Причем с судьей совещаются четверо из пяти руководящих работников, занесенных в мой черный список. Не удивительно, что Киплер не слишком противится их просьбе.

На все это уходит время, но зато у нас появляется возможность ближе присмотреться к кандидатам в присяжные. Поскольку отбирать присяжных нам придется в том порядке, как они рассажены, вряд ли мы преодолеем три первых ряда. В них - тридцать шесть человек. А нам нужно всего двенадцать. И ещё двое запасных.

На скамье за спинами Драммонда и его коллег я замечаю двоих изысканно одетых незнакомцев. Ага, догадываюсь я - консультанты по подбору присяжных. Они пристально следят за каждым жестом своих подопечных. Интересно, как повлияла наша выходка на их представления о человеческой психологии? Ха-ха-ха! Бьюсь об заклад, им и в головы не могло прийти, что пара чокнутых адвокатов способна вести переговоры с кандидатами в присяжные накануне выборов в жюри.

Его честь принял ещё семь самоотводов, и число присутствующих в зале кандидатов сокращается до пятидесяти. Судья кратко обрисовывает суть дела, представляет истца, ответчика и их адвокатов. Только Бадди отсутствует. Он блаженствует в "ферлейне".

Киплер приступает к официальным расспросам будущих присяжных. Кому есть, что сказать, должны поднимать руки. Знакомы ли вы с кем-либо из представителей тяжущихся сторон, адвокатов или свидетелей? Не страховался ли кто-нибудь из вас в компании "Прекрасный дар жизни"? Нет ли среди вас лиц, которые участвуют в других тяжбах? Не подавал ли кто-либо из вас прежде иск против какой-либо страховой компании?

Несколько положительных ответов получено. Люди поднимают руки, потом встают и обращаются к его чести. Они заметно нервничают, чувствуют себя не в своей тарелке, но вскоре лед ломается. Затем Киплер радушно шутит, и обстановка окончательно разряжается. Время от времени я напоминаю себе, что и я - полноправный участник этого действа. И оно мне вполне по зубам. Ведь я адвокат. Правда, я ещё ни разу не выступал в суде.

Киплер заранее передал мне список своих вопросов, и он сам спросит у этих людей об всем, что я хочу знать. Это вполне законно. Такой же список судья передал и Драммонду.

Я делаю пометки, присматриваюсь к людям, внимательно слушаю все, что говорится. То же самое делает и Дек. Несправедливо, конечно, но в глубине души я рад, что будущие присяжные не ведают, что мы с ним в одной команде.

Вопросник у Киплера солидный, и процедура тянется довольно долго. Наконец, два часа спустя, судья заканчивает. Под ложечкой у меня снова противно сосет. Наступает пора и Руди Бейлору впервые отметиться на настоящем судебном процессе. Пока, правда, речь идет лишь о кратком выступлении.

Я встаю, приближаюсь к барьеру, отгораживающему меня от присяжных, приветливо улыбаюсь и произношу речь, которую репетировал уже сотни раз.

- Доброе утро. Меня зовут Руди Бейлор, и я представляю Блейков. - Пока все нормально. После утомительных двухчасовых расспросов этим людям хочется чего-то более свеженького. Я излучаю тепло и дружелюбие. - Судья Киплер только что задал вам множество вопросов. Из ваших ответов я выяснил все, что меня интересовало, поэтому тратить время я не стану. Собственно говоря, у меня к вам всего один вопрос. Есть ли у кого-нибудь из вас какие-либо причины, не позволяющие принять участие в данном процессе в качестве члена жюри присяжных?

Ответов я не жду, и все молчат. Больше двух часов кряду они меня разглядывали, а я просто здороваюсь, улыбаюсь и говорю, что задерживать их не собираюсь. Трудно даже придумать большее наказание в жизни, чем занудливый адвокат. Тем более, что интуиция мне подсказывает: Драммонд им сейчас здорово накостыляет.

- Спасибо, - говорю я, улыбаясь. Затем поворачиваюсь к судье и громко провозглашаю:

- Меня все устраивает, ваша честь. - Возвращаясь на место, я легонько треплю Дот по плечу и усаживаюсь.

Драммонд уже на ногах. Он пытается казаться спокойным и приветливым, но удается это плохо - внутри он кипит. Драммонд представляется и начинает рассказывать про своего клиента, какая крупная и процветающая компания "Прекрасный дар жизни", и как замечательно она ведет дела. Но ведь не наказывать же её за это, верно? Разве кто-то из вас от этого выиграет? Драммонд уже вовсю аргументирует, а регламентом это возбраняется. Впрочем, он старается не переходить границы допустимого. Я не уверен, должен ли прервать его, выразив протест. Я дал себе зарок, что возражать стану, только будучи железно уверен в своей правоте. Драммонд весьма убедителен. Его сладкоречивый голос внушает доверие. Седеющие волосы создают дополнительное впечатление мудрости и богатого жизненного опыта за плечами.

Драммонд задает ещё несколько вопросов, на которые никто не отвечает. Он готовит почву для решительных действий. И наконец переходит в наступление.

- И вот теперь я собираюсь задать вам самый важный вопрос, - торжественно произносит он. - Пожалуйста, выслушайте меня внимательно. Это ключевой вопрос. - Следует долгая драматическая пауза. Наконец Драммонд делает глубокий вдох и говорит:

- Не пытались ли склонить кого-либо из вас к сотрудничеству?

Он замолкает, слова его повисают в воздухе, и в зале воцаряется могильная тишина. Это больше напоминает обвинение, нежели вопрос. Я смотрю на трень-бреньских адвокатов. Хилл и Планк так и поедают меня глазами. Морхаус и Гроун наблюдают за присяжными.

На несколько секунд Драммонд словно цепенеет, готовый наброситься на первого смельчака, который осмелится поднять руку и произнести: "Да! Адвокат истца вчера вечером заезжал ко мне домой!". Драммонд знает, что сейчас это случится, знает - и все. Он выдерет истину клещами, затем выведет нас на чистую воду, меня и моего продажного ассистента, и наконец подаст ходатайство о моем порицании, наказании, а впоследствии - и о лишении меня адвокатского звания. Процесс будет отложен надолго. Вот она, звездная минута!

Но… плечи его сутулятся. Драммонд медленно выдыхает. Банда лживых мерзавцев!

- Это чрезвычайно важно, - говорит он. - Мы должны это знать. - Голос его звенит от недоверия.

Гробовое молчание. В зале - ни движения, ни дуновения воздуха. Сотня глаз пристально следит за Драммондом, заметно, что всем не по себе. Валяй дальше, приятель!

- Тогда я поставлю вопрос иначе, - произносит он ледяным тоном. - Не разговаривал ли вчера кто-либо из вас с мистером Руди Бейлором или с мистером Деком Шиффлетом, сидящим вон там?

Я вскакиваю.

- Протестую, ваша честь! Это просто абсурд!

Киплер, похоже, вот-вот вывалится со своего насеста.

- Принято! Что вы вытворяете, мистер Драммонд! - Киплер так ревет громовым голосом в микрофон, что содрогаются стены.

Драммонд поворачивается к нему лицом.

- Ваша честь, у нас есть основания полагать, что с кандидатами в присяжные велись переговоры.

- Понятно, и он обвиняет в этом меня! - взрываюсь я.

- Я просто ума не приложу, что на вас нашло, мистер Драммонд, - говорит Киплер.

- Давайте обсудим это в кулуарах, - предлагает Драммонд, кидая на меня уничтожающий взгляд.

- Давайте, - киваю я, и смотрю на него так, словно у меня уже кулаки чешутся.

- Объявите кратковременный перерыв, - приказывает Киплер судебному приставу.


***


Мы с Драммондом располагаемся за столом напротив его чести. Квартет представителей "Трень-Брень" выстраивается за нашими спинами. Киплер готов метать громы и молнии.

- Надеюсь, вы способны объясниться, - цедит он, испепеляя Драммонда взглядом.

- Наших присяжных склоняли к сотрудничеству, - утверждает Драммонд.

- Откуда вы знаете?

- Это я сказать не могу. Но знаю совершенно точно.

- Не играйте со мной в кошки-мышки, Лео. Мне нужны доказательства.

- Ваша честь, я не могу вам ответить, не приоткрыв сведений конфиденциального характера.

- Ерунда! Я жду фактов.

- Я говорю правду, ваша честь.

- Так вы меня обвиняете? - вмешиваюсь я.

- Да.

- Вы не в своем уме!

- Согласен, Лео, вы ведете себя крайне странно, - говорит его честь.

- Ваша честь, я могу представить доказательства, - заносчиво отвечает Драммонд.

- Какие?

- Позвольте мне продолжить допрос присяжных. Правда неизбежно выплывет наружу.

- Но ни один из них и глазом не моргнул в ответ на ваши обвинения.

- Я ещё толком не приступил.

Киплер ненадолго призадумывается. Когда процесс закончится, я признаюсь ему в содеянном.

- Я хотел бы обратиться к конкретным кандидатам в присяжные, - просит Драммонд. Обычно такое не дозволяется, но окончательное решение принимает судья.

- Что скажете, Руди?

- Я не возражаю. - Лично я уже не могу дождаться, когда Драммонд начнет с пристрастием допрашивать людей, репутации которых мы безнадежно запятнали. - Мне скрывать нечего. - Двое из торчащих за моей спиной болванов при этих моих словах ядовито покашливают.

- Очень хорошо, Лео. Только учтите - вы сами копаете себе могилу. И не вздумайте выйти за рамки дозволенного.


***


- Чем вы там занимались? - спрашивает Дот, когда я возвращаюсь за свой стол.

- Так, обычные адвокатские разборки, - шепчу я. Драммонд с суровым видом направляется к присяжным. Его встречают недружелюбными взглядами.

- Вернемся к тому, о чем я вас спрашивал. Я настаиваю на том, чтобы вы сказали, не обращался ли к вам кто-нибудь по поводу этого процесса? Пожалуйста, поднимите руки, если такие случаи имели место. - Голос Драммонда звучит так увещевающе, словно он разговаривает с первоклашками.

И вновь - ни одной поднятой руки.

- Попытка любой из тяжущихся сторон прямо или косвенно воздействовать на присяжного заседателя расценивается как серьезнейшее правонарушение. И санкции в отношении как виновника, так и присяжного, умолчавшего о подобном факте, могут быть самые суровые. - Драммонд угрожает уже в открытую.

Ни единой руки. Ни мимолетного движения. Вообще ничего, кроме группы людей, гнев которых с каждой минутой возрастает.

Драммонд перемещает центр тяжести с одной ноги на другую, трет подбородок и нацеливается на Билли Портера.

- Мистер Портер, - гортанно произносит он, и у Билли отваливается челюсть. Он медленно встает и выпрямляется во весь рост. Щеки его багровеют.

- Мистер Портер, я хочу задать вам очень личный вопрос. И рассчитываю услышать в ответ правду.

- Сами не врите, и вам врать не будут, - огрызается Портер. Видно, что этот малый вспыхивает как порох. На месте Драммонда, я бы оставил его в покое.

На мгновение Драммонд колеблется, но затем переходит в лобовую атаку.

- Так вот, мистер Портер, верно ли, что вчера вечером вы беседовали по телефону с мистером Руди Бейлором?

Я встаю, развожу руками и, выпучив глаза, взираю на Драммонда, словно передо мной сумасшедший, но не говорю ни слова.

- Черт побери - нет, конечно! - выпаливает Портер, щеки которого приобретают ярко пунцовый оттенок, а глаза угрожающе наливаются кровью.

Драммонд опирается на барьер, его пальцы крепко стискивают толстый поручень из красного дерева. Он так и поедает глазами Билли Портера, который стоит в первом ряду, буквально в метре от него.

- Вы уверены, мистер Портер?

- Еще бы, черт возьми!

- А вот мне кажется, что вы с ним общались, - брызжет слюной Драммонд; он уже не владеет собой. Не успеваю я возразить и не успевает Киплер призвать к порядку, как мистер Билли Портер, не помня себя, срывается с места, тигром сигает прямо на великого Лео Ф. Драммонда и грабастает его за грудки.

- Не смей обвинять меня во лжи, ублюдок хренов! - вопит Портер, хватая Драммонда за горло. Адвокат переваливается через барьер, его ноги в лакированных туфлях потешно дрыгают в воздухе. Женщины визжат. Присяжные вскакивают с мест. Портер, оседлав лежащего Драммонда, мутузит его по щекам, а адвокат лягается и слепо машет кулаками, пытаясь нанести противнику хоть один удар.

Т. Пирс Морхаус и М. Алек Планк-младший спрыгивают с кресел и первыми ввязываются в сечу. Остальные следуют за ними. Двое мужчин из числа присяжных разнимают драчунов. Пристав тоже тут как тут.

Я сижу на месте, упиваясь невиданным зрелищем. Киплер добирается до ристалища, когда бойцы уже растащены. Из-под скамьи во втором ряду извлекают лакированную туфлю и возвращают изрядно помятому Лео, который пытается привести себя в порядок, не спуская опасливого взгляда со своего противника. Билли Портер, которого держат за руки сразу четверо, ещё пыхтит, но боевой пыл его, похоже, немного поугас.

Профессиональные консультанты по подбору присяжных шокированы. Их компьютерные разработки уничтожены. Заумные теории разбиты в пух и прах. На данном этапе толку от них как от козла молока.

После непродолжительного перерыва Драммонд вносит ходатайство о роспуске всего состава кандидатов в присяжные. Киплер отказывает наотрез.

Просьбу мистера Билли Портера уваживают, и он покидает зал, свирепо вращая глазами. На мой взгляд, он ещё жаждет крови Драммонда. Ничего, может, подождет адвоката снаружи, чтобы добить без помех.


***


До обеда мы сидим в кулуарах, верша утомительную процедуру по окончательному выбору жюри присяжных. Драммонд со своими головорезами решительно отвергают кандидатуры всех людей, имена которых всплывали в наших с Деком вчерашних телефонных переговорах. Адвокаты "Трень-Брень" по-прежнему свято убеждены, что мы не только склонили их к сотрудничеству, но и каким-то невероятным образом убедили держать языки на привязи. Адвокаты настолько озлоблены, что даже не косятся в мою сторону.

В результате я получаю жюри, о котором и мечтать не мог. Шестеро темнокожих женщин, причем все - матери. Двое афро-американцев: один - выпускник колледжа, второй - инвалид, бывший шофер-дальнобойщик. Трое белых мужчин, двое из которых - профсоюзные деятели, а третий живет всего в четырех кварталах от Блейков. И одна белая женщина, супруга богатого торговца недвижимости. Отвести её кандидатуру я не мог, но это меня не слишком огорчает. Для вынесения вердикта достаточно всего девяти голосов из двенадцати.

В четыре часа пополудни Киплер оставляет в зале новоиспеченных присяжных, и они приносят присягу. Судья поясняет, что судебный процесс начнется через неделю. Присяжным строжайше запрещено обсуждать его перипетии с кем бы то ни было. Затем Киплер добавляет нечто такое, от чего я сперва прихожу в ужас, но уже в следующее мгновение мысленно возношу ему хвалу. Он спрашивает меня и Драммонда, не желаем ли обратиться к присяжным с несколькими словами. Просто так, не для протокола.

Разумеется, я не готов к такому повороту событий, и прежде всего потому, что никогда о чем-либо подобном не слыхивал. И тем не менее бесстрашно подхожу к скамье присяжных. Я рассказываю им о Донни Рэе, о злополучном страховом полисе, и совсем кратко высказываю свои соображения о не правоте "Прекрасного дара жизни". Я укладываюсь в пять минут.

Драммонд в свою очередь подходит к скамье, но даже слепому видно, насколько он здесь непопулярен. Он извиняется за неприятный эпизод, однако имеет глупость переложить вину за случившееся на Портера. Его самомнение и чванливость воистину безграничны. Драммонд излагает свою версию событий, заверяет, что сожалеет по поводу смерти Донни Рэя, но тут же добавляет, что винить в этом его клиента - верх нелепости.

Я внимательно наблюдаю за его парнями и за представителями "Прекрасного дара". Они сидят, не смея дохнуть, и это бросается в глаза. Имеющиеся в их распоряжении факты и документы подтасованы. Жюри на стороне истца. Судья - лютый враг. А Драммонд - единственная надежда, - не только опростоволосился перед присяжными, но ещё и по морде получал.

Киплер возвещает об окончании заседания, и присяжные отправляются по домам.


Глава 43


Через шесть дней после выбора жюри присяжных и за четыре дня до начала процесса в нашу контору звонит какой-то адвокат из Кливленда и выражает желание переговорить лично со мной. Поскольку ни с одним кливлендским адвокатом я не знаком, меня тут же охватывают подозрения, и мой разговор с этим парнем длится ровно столько времени, сколько уходит на то, чтобы выведать, как его зовут. Я трачу на это около десяти секунд, после чего обрываю адвоката на полуслове и громко (чтобы слышал Дек) кричу, что нас разъединили. В последнее время это почему-то происходит довольно часто. Дек включает магнитофон в режим записи, мы снимаем трубки со всех трех телефонных аппаратов, и я сломя голову несусь на улицу к своему "вольво". Мясник уже проверил мой автомобильный телефон, который, к моему удивлению, не снабжен подслушивающим устройством. С помощью телефонного справочника я быстро нахожу нужный номер и перезваниваю в Кливленд сам.

Все эти хлопоты окупаются сторицей.

Зовут адвоката Питер Корса. Он специализируется по трудовому праву, всевозможным нарушениям трудового законодательства, а в данном случае представляет интересы молодой женщины по имени Джеки Леманчик. Она недавно сама обратилась к нему после того, как внезапно без всякой видимой причины лишилась работы в страховой компании "Прекрасный дар жизни", и вот теперь они затевают против компании иск сразу по нескольким пунктам и рассчитывают на приличную компенсацию. Оказывается, никуда из Кливленда Джеки Леманчик не уезжала, а просто перебралась в новую квартиру, причем телефон свой попросила в справочниках не указывать.

Тогда я рассказываю Корсе, сколько времени потратил на поиски Джеки Леманчик, обзвонив едва ли не весь Кливленд. Я не скрываю, что Ричард Пеллрод из "Прекрасного дара жизни" сказал мне, что Джеки вернулась к себе домой, в родной город где-то на юге Индианы.

Это вранье, говорит Корса. Никуда она из Кливленда не уезжала, а просто затаилась на время.

И излагает мне на редкость пикантную историю, не скрывая подробностей.

Оказывается, клиентка его состояла в сексуальной связи сразу с несколькими из своих боссов. По словам Корсы, дамочка на самом деле очень привлекательная. Ее карьера и размеры жалованья напрямую зависели от желания запрыгнуть в ту или иную постель.

Однажды она дослужилась даже до поста старшего инспектора по исковым заявлениям, однако вскоре его лишилась. Причиной послужил разрыв отношений с Эвереттом Лафкином, вице-президентом по искам, типичным хорьком, падким до всевозможных сексуальных вывертов.

Я спешу согласиться: Лафкин с виду и впрямь - вылитый хорек. Я допрашивал его четыре часа, а на следующей неделе, когда он займет место свидетеля в суде, спущу с него три шкуры.

В основу их иска против "Прекрасного дара жизни" лягут сексуальные домогательства и прочие правонарушения, но Джеки Леманчик известны также многие сомнительные делишки, творившиеся в отделе, где она служила. Все-таки спала она не с кем-нибудь, а с самим вице-президентом по искам! По его словам, компанию ждет не один судебный процесс.

Наконец я задаю главный вопрос:

- Она согласится выступить свидетелем?

Корса точно не знает. Вполне возможно. Дело в том, что его клиентка запугана. На карту поставлены репутации серьезных людей, за спиной которых - большие деньги. А в данное время она вообще проходит курс лечения.

Корса соглашается предоставить мне возможность переговорить с Джеки Леманчик по телефону, и мы уговариваемся, что я перезвоню ему поздно вечером из дома. Я поясняю, что на службу мне лучше не звонить.