Geum.ru

Г. В. Осипов: Большое спасибо. Следующим выступает Владимир Зиновьевич Дворкин

Вид материалаДокументы
Подобный материал:

Г.В. Осипов: Большое спасибо. Следующим выступает Владимир Зиновьевич Дворкин – главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН, доктор технических наук.


В.З. Дворкин: Спасибо. Я тоже считаю сегодняшнее обсуждение чрезвычайно важным, поскольку в то время, когда отсутствует диалог на высшем уровне, такие обсуждения важны. Хотел бы кратко остановиться на двух проблемах, от решения которых зависит глобальная, региональная стабильность и безопасность, и где взаимодействие России только и может обеспечить решение этих проблем. Первая – контроль над вооружениями. Вторая – углубление ядерных кризисов в Иране и Северной Корее.

Первая проблема связана с тем, что резко замедлились процессы выполнения ядерными государствами-членами Договора о нераспространении своих обязательств по сокращению ядерного оружия. Для России и США эти вопросы играют определяющую роль, поскольку только вслед за ними может речь идти о многосторонних переговорах и консультациях на эту тему. Именно данный фактор привел к неуспеху двух последних обзорных конференций по Договору о нераспространении, и существуют достаточно обоснованные соображения, факторы, что конференция 2010 года также может кончиться провалом по той же причине. И вторая – углубление ядерного кризиса в Иране и наступивший застой с окончательным решением северокорейской денуклеаризации.

Первая проблема связана с окончанием в конце 2009 года срока действия Договора СНВ-1, после чего прекратит существование разветвленная система контроля и мер доверия между Россией и США. Московский договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов прекратит свою деятельность в 2012 году, но он целиком базируется на контроле, определенным договором СНВ-1.

По новому договору, кроме намерения разработать его, реального продвижения практически нет, хотя эксперты уже многое подготовили, есть рекомендации о том, какие могут быть потолки новые боезарядов, как модернизировать меры транспарентности, системы зачета и другие вопросы.

В США уже многие пришли к выводу о необходимости нового договора. О чем говорили оба кандидата в президенты США. Но все это было до кризиса отношений после вооруженного конфликта России и Грузии. Еще до кризиса сбуксовали консультации по ПРО в Польше и Чехии. Отсутствие согласованных решений по данной проблеме в явном и неявном виде влияло также на переговоры и консультации по стратегическим вооружениям. Причина во многом заключается в непосредственной политике США. Американские представители дважды отказывались подтвердить в своих официальных документах те приемлемые для России предложения по мерам доверия, которые они декларировали в своих устных выступлениях. К ним относятся обещания ограничить зоны обзора радара в Чехии, не размещать противоракеты в шахтах в Польше до появления реальной ракетной угрозы со стороны Ирана и иные меры.

В России некоторое недоверие вызывают утверждения официальных лиц США о том, что противоракеты в Польше неспособны перехватывать российские межконтинентальные ракеты. И это несмотря на то, что независимые специалисты самого высокого уровня и в США, и в России на своих моделях показали, что возможность перехвата существует. Другое дело, что никакого влияния на российский потенциал ядерного сдерживания Третий район ПРО в Восточной Европе не оказывает. Никакого ядерного оружия в принципе на этих противоракетах быть не может.

У меня в мае в Вашингтоне в рамках «Волдрашенфорума» произошла публичная дискуссия с руководителем Управления по противоракетной обороне генералом Оберингом. Он произвел очень благоприятное впечатление, он отрицал способность американских ракет перехватывать российские ракеты, несмотря на все существующие доказательства, но при этом сказал, что американцы готовы к широкому сотрудничеству с Россией по глобальной ПРО. И мы обсуждали с ним конкретные детали такого сотрудничества. Очень быстро находили общий язык. Уж очень большой у нас, в России, сохранился потенциал сотрудничества. И я в очередной раз убедился в том, что американские и российские военные гораздо лучше, чем политики, понимают друг друга и находят общий язык. У меня даже возникла мысль: если бы отстранить политиков от международных переговоров и доверить их военным, то устойчивость и всеобщий мир были бы достигнуты значительно быстрее. Особенно, если бы началась новая мировая война, тут уж получилось бы наверняка.

Я длительное время лелеял надежду на широкое сотрудничество и много публиковал предложений по такому сотрудничеству. Мою надежду поддерживала совместная Декларация 2002 года, подписанная нашими президентами, в которой сказано и о стратегическом партнерстве по противоракетной обороне. Нужна она или нет – это другой вопрос. Ракетную угрозу со стороны, например, Ирана не стоит преувеличивать, но и преуменьшать опасно. Потому что ракеты средней дальности в Иране уже есть, они способны нести ядерные заряды, дальность их постоянно растет. Утверждение наших официальных лиц о том, что никакой ракетной угрозы со стороны Ирана нет, потому что там все основано на скадовских технологиях, – это ошибочное утверждение. И, прежде всего, потому что Иран пошел гораздо дальше, заменив скадовские технологии одним своим мощным двигателем и увеличив дальность своих ракет типа ШХ-3.

В целом представление о том, что такие страны, как Северная Корея и Иран, способны иметь только устаревшие ракеты, ошибочное. Нелишним будет напоминание о том, что в СССР еще в конце 1950-х годов были разработаны ракеты средней дальности с ядерными боезарядами, которые располагали дальностью до 5000 километров, и считать, что это недоступно для других, было бы опасным заблуждением.

Вторая проблема – иранский ядерный кризис и незавершенность в разрешении северокорейской ситуации. Ибо обретение Ираном ядерного оружия способно привести к двум последствиям: лавинообразному увеличению числа ядерных государств, то есть к развалу Договора о нераспространении, и к региональной ядерной катастрофе с непредсказуемой эскалацией. Начиная с 2006 года, Совет Безопасности ООН принял уже 4 резолюции, запрещающие Ирану обогащение урана и сепарации плутония-3. Последние резолюции, содержавшие пункты ужесточение санкций, сопровождались неизменно жестким отказом руководства Ирана от выполнения их требований. А, кроме того, сопровождались все новыми данными, приводимыми в докладах МАГАТЭ, о продолжении работ в области ядерного оружия, в том числе и обнаруженными документами по технологии изготовления полусфер из металлического урана, по адаптации головных частей баллистических ракет ШХ-3 для ядерных зарядов и другими данными. Демонстративно отрицательная реакция руководства Ирана на последнюю резолюцию Совета Безопасности № 1803 на фоне заявлений об увеличении количества центрифуг с 3 до 9 тысяч свидетельствует о том, что потребуются более решительные шаги, чтобы добиться выполнения Ираном предъявляемых к нему требований. Теперь уже существует общее понимание того, что постепенное ужесточение санкций в последующих резолюциях Совета Безопасности окажется бесполезным, тем более что принятие новых подобных резолюций проблематично из-за резкого ухудшения отношений между постоянными членами Совета Безопасности ООН после вооруженного столкновения России и Грузии.

В результате этого конфликта, кризиса проиграли все. Я не вижу здесь победивших. По-видимому, лишь руководители Ирана и Северной Кореи считают, что выиграли они, поскольку теперь будет не до них. Ким Чен Ир, если доверять корейским средствам массовой информации, даже выздоровел и на радостях заявил, что Северная Корея восстановит свой ядерный потенциал, свою инфраструктуру. Скорее всего, это блеф, но вот с Ираном все значительно сложнее.

Прошлогодний доклад разведсообщества США о том, что в 2003 году Иран прекратил работы над ядерным оружием, способен привести к парадоксальному выводу: никаких фактических данных там нет, все основано на предположениях. А во-вторых, доклад свидетельствует о том, что руководство Ирана обманывало МГТ значительно дольше и глубже, чем считалось до сих пор, утверждая, что никаких работ по ядерному оружию в стране никогда не велось.

Заявления о прекращение работ по ядерному оружию вполне могут быть связны с тем, что основные конструктивные проработки уже завершены и надо только получить необходимый, допустим, оружейный уран. Такое предположение основано не только на доступности проектов ядерного оружия, но также на имеющихся данных о проектах ядерного оружия Ирака. У меня есть подробные характеристики данного проекта. Достаточно небольшого количества оружейного урана, к примеру, 15-18 кг, которые могли быть приобретены на «черном рынке» ядерных материалов, и вполне можно не исключать того, что Иран уже располагает как минимум одним экспериментальным зарядом.

В целом ситуация с урегулированием иранского ядерного кризиса, как я считаю, а сейчас это узловая проблема режима нераспространения находится в глубоком тупике, вызывает периодически возникающие прогнозы силового решения данной проблемы. В принципе коллективные силовые действия в случаях явной угрозы международной безопасности предусмотрены статьей 42 Устава Организации Объединенных Наций. Однако рассчитывать на соответствующую резолюцию Совета Безопасности вряд ли возможно было даже до вооруженного конфликта России и Грузии и тем более после него. Поэтому исключать одностороннее силовое решение, которое могут предпринять США, их ближайшие союзники или Израиль, нельзя. Предсказать весь спектр негативных последствий такого силового решения крайне сложно, но нужно этим заниматься, потому что реакция может быть очень негативная как в региональном масштабе, так и с точки зрения действий всего мусульманского мира: вполне можно ожидать всплеска терроризма по всему миру. Надо этим заниматься еще и потому, что, как показал опыт Ирака, начинали и вошли в него в одностороннем порядке США и их союзники, а теперь преодолевать последствия приходится всему мировому сообществу. Вот почему необходимо глубоко анализировать и такие вопросы.

Таким образом, от успешного сотрудничества России и США в решающей степени зависит возможность противодействия основным современным вызовам и угрозам, прежде всего бесконтрольному распространению ядерного и другого оружия массового уничтожения, ядерного терроризма и прочих. Я не политолог и не буду прогнозировать, когда затихнет эмоциональный и содержательный пик нынешнего кризиса отношений. Как считать: глиняный кувшин разбит или только треснул, можно ли его собрать и склеить? Однако считаю, что чем раньше мы вернемся к сотрудничеству, тем будет лучше для всех, и не только для США и России. Поэтому задача заключается в скорейшем преодолении нынешнего кризиса двухсторонних отношений и подъема на новый уровень нашего сотрудничества, который был бы способен более успешно решать проблемы региональной и глобальной стабильности. Мы должны думать не о том, что мы возвращаемся в 1970-е годы, или чуть позже. Я считаю, что у нашего политического класса очень ограничен словарный запас. Ведь ничего, кроме повторения того, что было придумано 30-40 лет тому назад – «холодная война», гонка вооружений, однополярный и многополярный мир, – ничего нового не выработано не только в терминологическом плане, но и в понятийном плане. Нужно бы привлечь лингвистов Академии наук, конфликтологов и социологов для того, чтобы объяснить существование нового мира, нового порядка или хаоса. Какая такая гонка вооружений? Гонка предусматривает соперничество примерно равных по потенциалу партнеров – этого нет. «Холодная война» – тоже совершенно другое понятие. Необходимы новые понятия для того, чтобы мы могли сформулировать, как управлять этим хаосом, этим миром в новых конфликтных условиях. Спасибо за внимание.