Geum.ru

Игра на выживание От

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   20   21   22   23   24   25   26   27   ...   38
Глава 9

С утра пораньше Сергей побывал у генерал-майора Зернова, чтобы договориться о проведении совещания с конструкторами. При этом выяснилось, что днем на объект должен прибыть сам Курчатов, поэтому совещание будет проведено вечером уже с его участием. Спорить Сергей не стал, хотя очередная задержка раздражала. Хотелось быстрее вернуться в Куйбышев. Чтобы не терять времени зря подполковник попросил разрешения на осмотр реактора, который хотел видеть инженер Прутов.

Разрешение было получено, но на два часа дня. То есть после обеда. Оставшееся до обеда время Сергей тоже решил использовать с толком. Поэтому сразу после завтрака опять погнал инженера в секретную часть, где усадил за изучение материалов уже по реактору. Сам напросился! Кроме того, это представлялось полезным. Мало ли какие проблемы могли всплыть в будущем по поводу этого самого реактора. Инженер вопреки своему обыкновению даже ворчать не стал, видимо самому было любопытно.

Перед тем как пойти в столовую, ненадолго заскочили в рабочий кабинет, чтобы перекинуться парой слов.

- Что-то мне расхотелось идти на экскурсию к реактору, - заявил инженер, усевшись за стол.

- А что вам не так? - спокойно поинтересовался Сергей, пристраиваясь у окна с папиросой. - О смысле претензий Прутова он уже догадывался.

- Я же русским языком объяснял, что ядерный реактор - объект повышенной опасности, - возмущению инженера не было предела. - Я же говорил, что к изготовлению элементов конструкции ядерного реактора надо подходить со всей ответственностью. Я же четко указал, что для реактора следует использовать высоколегированные, нержавеющие стали! Даже марки называл: 12Х18Н10Т или что-то вроде этого. А из чего в реале сляпали реактор эти олухи?

Сергей хмыкнул и пустил в окно очередную струйку дыма.

- Вы понимаете, что там агрессивная среда? - продолжал разоряться инженер. - Все будет быстро коррозировать, особенно сварные швы. И что будет, если вода просочится внутрь графитового массива? Разорвет ведь все нафиг! Или потекут урановые сборки? Нам не хватало только Урал радиацией засрать!

- Успокойтесь, товарищ Прутов, - остановил инженера Сергей. - Не поднимайте паники. Ну, не успели мы с рекомендованными вами нержавеющими сталями. С освоением аргоновой сварки тоже имеются неувязки. Но реактор-то делать было надо? Вот и сделали, как смогли. Поверьте, со всеми возможными предосторожностями. Кстати, вы обратили внимание, что рядом с действующим реактором закладывается еще один фундамент? Вот на нем и построят новый, уже по уму. А этот..., проработает годик и остановим.

- Легко сказать "остановим"! Это вам не конвейер на конфетной фабрике остановить! А если все же его разорвет? Что тогда делать будете?

Сергей пожал плечами. - Наверху сочли, что риск в данном случае оправдан. Надо было опередить потенциальных противников. Учитывая, что война все же началась....

В общем, проехали.... Какие еще замечания кроме использованных в конструкции материалов?

- А какой сейчас радиационный фон в реакторном здании? - осторожно поинтересовался инженер.

- В пределах нормы. Что? Идти передумали?

В столовой Сергей с аппетитом ел и попутно разглядывал висящие на стене агитационные плакаты. Часть ему уже была знакома, но имелись и новинки. Например, шикарный цветной плакат в карикатурном виде изображал трех вождей фашистской Германии: низколобого Гитлера, смахивающего на мелкого дебила-уголовника, колченогого Геббельса, напоминающего обезьяну, и толстяка-Геринга. Надпись на плакате гласила "Истинные арийцы!". В качестве сравнения справа были помещены изображения русского дружинника и бойца советской армии. Оба они были блондины с нордическими физиономиями и пронзительными голубыми глазами.

Сергей усмехнулся. Вадик Иванов недавно рассказал, что в передачах "Голоса Москвы" на Германию эта тема тоже освещалась. Мол, мы конечно интернационалисты и нам на это наплевать, но, в общем-то, именно русских по науке и следует считать истинными потомками Ариев. А те, что имеются в Германии... так, седьмая вода на киселе. Впрочем, плакат был хоть и новым, но уже несколько устаревшим в политическом плане, ибо Геббельса не было в живых. Сергей подумал, что, скорее всего плакаты эти были отпечатаны заранее, на случай начала войны. Рассмеявшись, он привлек к плакату внимание инженера. Тот сидел к нему спиной, поэтому сразу не заметил. Инженер обернулся, с минуту разглядывал плакат, потом громко расхохотался.

Посещение реактора Сергея несколько разочаровало. Он ожидал чего-то более впечатляющего. Мартеновский цех металлургического завода, например, выглядел куда эффектнее. Там укрощенная стихия огня была как-то нагляднее. А тут.... Никаких ярких эффектов, немногочисленный персонал буднично, даже как-то лениво производит какие-то операции. Очень трудно представить, что внизу, в недрах атомного котла бушует хваленая энергия распадающейся материи.

Инженер Прутов, напротив, остался доволен. Облазил все, что было можно, задал множество вопросов сопровождающему их директору. Особенно в части обеспечения безопасности работы установки.

- И как вам наш первый реактор? - спросил Сергей, когда они вернулись после трехчасовой экскурсии.

- Ну, хуже, чем хотелось бы, но лучше, чем я боялся. Постарались неплохо, не спорю. Но до приемлемого уровня безопасности еще тянуть и тянуть. Контрольных датчиков в реакторе явно недостаточно, аппаратура управления крайне примитивная, нужны резервные системы аварийной остановки. Еще нужны емкости, куда можно будет сбросить зараженную воду, если контуры все же потеряют герметичность. Не в озеро же ее сливать. Защита персонала тоже недостаточна. Даже индивидуальных дозиметров ни у кого нет. Неужели так трудно было сделать хотя бы пленочные?

- Хорошо, - оборвал поток претензий Сергей, - изложите все свои рекомендации на бумаге. В общем-то, для того мы туда и ходили.

- Прямо сейчас?

- А что тянуть? Пара часов у нас еще есть. Вот и займитесь.

Запланированное совещание началось в девять вечера. Вести его взялся сам Курчатов. Кроме него и генерал-майора Зернова присутствовали еще Щёлкин и пара его подчиненных. Сергея Курчатов сразу узнал и поморщился, особой приязни в их отношениях не наблюдалось. На представленного ему инженера Прутова только недоуменно покосился. Мол, а это еще кто? Но лишних вопросов задавать не стал.

Щёлкин коротко доложил о результатах неудачного испытания и назвал несколько возможных причин, которые, по его мнению, могли привести к данному конфузу. Кроме тех, которые вчера называл инженер Прутов, присутствовали еще сомнения в принципиальной осуществимости запуска должной цепной реакции в плутониевом ядре методом взрывной имплозии. Мол, теоретические проработки явно недостаточны, а расчеты, в общем-то, сомнительны. Мол, возможно, следует попробовать и плутоний взрывать с применением пушечной схемы. С ураном же получилось....

Курчатов слушал все это с мрачным видом. Потом неожиданно повернулся к Сергею.

- А что нам по этому поводу скажет подполковник Горелов?

Сергей долго ходить вокруг да около не стал. - Имплозивная схема вполне работоспособна. Другим способом плутоний нам не взорвать. Использование пушечной схемы в данном случае полностью исключено.

- Вот видите, - ехидно обратился Курчатов к присутствующим, - один, не будучи специалистом по физике ядра, выражает сомнения в имплозивной схеме, другой, тоже не будучи таковым специалистом, уверенно заявляет, что она "вполне работоспособна".

Курчатов снова остановил взгляд на Сергее. - А в чем тогда, по вашему мнению, состоит причина провала испытаний?

Сергей пожал плечами. - Большую часть возможных причин нам уже назвал товарищ Щёлкин. Впрочем, имеется еще одна. Предлагаю выслушать товарища Прутова, у него есть мысли на этот счет.

Инженер немного растерялся от неожиданности, но быстро собрался, встал и изложил свою гипотезу о деградации ядра по причине перегрева. В конце, правда не преминул заметить, что это всего лишь предположение и неизвестно насколько оно верное. Потом повторил свои мысли о прочих возможных причинах.

Пока инженер говорил, Сергей смотрел на реакцию присутствующих: Щёлкин смертельно побледнел, его соратники озабоченно переглядывались, генерал-майор Зернов явно напрягся и сидел неестественно прямо, Курчатов слушал с каменным лицом.

Инженер Прутов закончил, неуверенно огляделся, видимо ожидая возражений. Не дождавшись таковых, пожал плечами и сел на место.

- У вас имеются еще какие-то соображения, кроме тех, которые мы тут сегодня уже слышали? - спросил Курчатов, внимательно посмотрев на инженера. Тот отрицательно покачал головой.

- Тогда дальше мы сами разберемся. А вы с подполковником можете быть свободны.

- Свободны на сегодня? - уточнил Сергей, - или можем ехать?

- Можете спокойно ехать, вы нам очень помогли. Только не забудьте оформить свои мысли в записке на мое имя. Лучше это сделать прямо сейчас.

Сергей кивнул, жестом поднял с места инженера. Они попрощались и вышли из кабинета.

- Отлично! Сейчас быстро напишем, что нам сказано, а завтра с утра с чистой совестью отправимся домой. У нас там своих дел по горло. А с этими пусть они сами разбираются!

Сергей не скрывал своей радости, поскольку еще недавно опасался, что застрянет тут надолго.

- Насчет чистой совести вы, по-моему, зря..., - у инженера был виноватый вид. - А что будет с Щёлкиным и его людьми?

- Сказано ведь ясно - сами разберутся, - остановил неуместную рефлексию Сергей. - Сомневаюсь, что последуют те оргвыводы, которых вы, видимо, опасаетесь, но ведерную клизму скипидара с патефонными иголками кое-кто, наверное, получит. И поделом! Пойдем к секретчикам. Пока все свежо в памяти изложите свои мысли на бумаге, потом спать, а завтра с утра отбываем.

Обратно в Куйбышев добрались быстро и без приключений. Передав инженера охране, Сергей вызвал к себе заместителя. Тот незамедлительно появился.

- Давай Вадик, рассказывай, как тут у вас?

Вадик подробно доложил текущее состояние дел. Дела эти шли неплохо, хотя некоторые затруднения и имелись. Через пару дней можно будет перебираться на новое место. С остальными делами тоже все было в ажуре. Закончив, Вадик поинтересовался, как прошла поездка к атомщикам, и удалось ли им хоть чем-то помочь.

Сергей успокаивающе махнул рукой. - Там тоже все в порядке. Съездили небесполезно, кой чего подсказали. Курчатов даже поблагодарил. Но об этом я еще подробнее расскажу. А сейчас... давай, излагай, как там все Черном море сложилось? По радио передавали, что выдающаяся победа и всякое такое. А подробностей кот наплакал. Так как все было? Бомбу применяли? Мы там с инженером чуть от любопытства не померли. Не могли дождаться, когда вернемся.

Вадик сначала сделал понимающее лицо, потом не выдержал и рассмеялся.

- Еще бы! Мы тут тоже как на иголках сидели. Когда сводку привезли, враз все сбежались. Даже собирать не пришлось. Хотя в сводке тоже информация не совсем полная была. Но вчера меня в твое отсутствие Берия на доклад вызывал, уточнял пару вопросов по флоту. Сам довольный как кот, сметаны наевшийся. На радостях, да к слову, осветил некоторые моменты. Оказывается, такой фокус со стороны Гитлера командование ожидало. Соответственно, готовились серьезно. Основную ставку делали на четыре полка торпедоносцев-ночников. Днем, сам понимаешь, пробиться к линкорам и авианосцам было бы весьма затруднительно. С транспортами тоже непросто, войска они большей частью погрузили на БДБ. Посудины увертливые, попасть в них не так легко, а огрызаются они хорошо. А БДБ этих немцы, якобы для высадки в Британии, много построили. Так что было о чем подумать. Ночников наши готовили основательно. На озере Балхаш, подальше от лишних глаз, специально построили авиабазу. Там пилотов в хвост и в гриву гоняли весь последний год. И днем гоняли, и особенно ночью, только моторы с выработанным ресурсом успевали менять. Самолеты, как ты знаешь, были оборудованы радиолокаторами и радиокомпасами. Вот с учетом их эффективного использования и тренировались. А на Кавказе тем временем создали целую сеть радиомаяков. Кроме того, радиомаяки были установлены на высотных разведчиках, которые сопровождали вражескую эскадру. Так что выйти на нее, пусть даже и ночью, особой проблемы не составляло. Пока немцы шли к Кавказу, нашим специалистам удалось определить рабочие частоты их радиолокаторов. Соответственно подстроили аппаратуру РЭБ. В общем, в момент начала атаки их радиолокаторы видимо ослепли, заодно забили помехами и внутриэскадренную связь. В итоге фашисты спохватились только тогда, когда услышали шум моторов и начали вспыхивать САБ подсветки. Тут они сами начали стрелять осветительными снарядами, слепя больше самих себя. А торпедоносцы видели на локаторах самые "жирные" цели, и шли именно к ним. Причем зашли не от берега, как фашисты ожидали, а со стороны моря.

- Погоди! - остановил Вадика Сергей, который до этого момента слушал, затаив дыхание. - А когда состоялась атака? Где в этот момент была их эскадра?

- Утром они уже должны были быть около Батуми и наверняка собирались начать высадку десанта. Вот в эту самую ночь их и подловили. Лететь было не так далеко, поэтому торпедоносцы успели сделать еще один вылет и повторить атаку. Когда рассвело, с разведчиков сообщили, что авианосцев у противника больше нет. Линкоров же осталось на плаву только два, причем один явно на грани утопления.

- Здорово! - воскликнул Сергей. - Молодцы! А что было дальше? Как я понял, десантироваться они все же попытались?

- Попытались. А куда им было деваться? А наша авиация провела массированную дневную атаку: старые торпедоносцы, пикировщики, топмачтовики. Пытались выбить уцелевшие артиллеристские корабли, чтобы некому было высадку огнем поддерживать, ну и транспорты пощипать. Но тут, как я понял, получилось не слишком удачно. Даже, несмотря на отсутствие толкового прикрытия с воздуха. Истребителей с большим радиусом у них видимо не так много, а до их баз в Турции достаточно далеко. А вот зенитный огонь с кораблей все же был очень силен. Удалось добить поврежденный линкор, повредить целый, потопить пару крейсеров, несколько эсминцев, еще несколько повредить. Транспортным судам тоже досталось, но наши потери были слишком велики. Если ночники за два вылета потеряли треть машин, то в дневной атаке за один вылет была сбита половина. В общем, если бы не ночники, думаю что ничего бы мы с их эскадрой сделать не смогли. Очень удачно, что авианосцы ночью потопить удалось.

- А что было потом?

- А потом они все же попытались высадиться. Но без поддержки тяжелых орудий с кораблей сделать это было не так просто. Так что тут им не повезло. К настоящему моменту, вроде, все десантников уже перебили.

- А что наш флот? Он в этом деле участие принимал?

- Эскадра подошла только к трем дня, когда уцелевшие фашистские корабли повернули назад. Добили потерявшие ход крейсера и эсминцы, потом долго расстреливали БДБ. В общем, постреляли.

- А почему немцы вообще начали высадку? Ведь уже ясно было, что операция провалена?

- А куда им деться? На БДБ топлива имелось только в один конец. Они же спешили, летели на всех парах, заправляться топливом видимо собирались уже после высадки. Но мы им такой возможности не предоставили. Так что....

Кстати, вчера поступила информация, что следующей ночью торпедоносцы все же догнали и отправили на дно их последний линкор. Вроде как сам Бисмарк.

Так что разгром действительно полный.

- А что в Трапезунде?

- Там хуже. Десант они высадили практически беспрепятственно. Наши батареи подвили очень быстро. Но это не страшно, на подходе наши крупные силы. Сбросят гадов в море, тут и к гадалке не ходи. Без тяжелых пушек с моря и подвоза боеприпасов они долго не продержатся.

Глава 10

Утром в техникум доставили свежие газеты, которые сразу жадно расхватали сотрудники ОИБ. Хорошо хоть по приказу начальства было закуплено сразу по нескольку экземпляров, так что приятно пахнущий типографской краской номер "Правды" Николаю Ивановичу достался. Он унес свою добычу в сторонку, где удобно уселся, дабы в полной мере насладится чтением. Разумеется, три первых полосы были посвящены громкой победе на Черном море. Часть важных подробностей еще вечером удалось вытянуть из подполковника Горелова, но хотелось гораздо большего. Все же хоть сам Николай Иванович в этом сражении и не участвовал, но обоснованно считал, что его вклад тут тоже имелся немалый.

"Правда" не подвела. Приводился подробный список потопленных вражеских кораблей, кроме разной мелочи вроде БДБ, и даже фотографии наиболее значимых боевых единиц. Большая часть фотографий, судя по всему, была отснята с бортов наших самолетов-разведчиков еще во время перехода флота вторжения к Кавказу. А некоторые, например, фото сильно кренящегося на правый борт "Шарнхорста", уже после налетов нашей авиации. Фотографий тонущих авианосцев и итальянских линкоров по понятным причинам не было, ибо затонули они еще ночью после первых двух атак торпедоносцев, зато имелись эффектные кадры погружающегося кормой в воду немецкого тяжелого крейсера "Адмирал Хиппер" и горящего итальянского "Больцано".

Многое, разумеется, газетчики переврали. Например, о ночных атаках торпедоносцев, которые, в общем-то, и решили дело, вообще не было сказано ни слова. О радарах и применении систем РЭБ - тем более. Видимо из соображений секретности. Хотя славословий и восхищений в адрес героической советской морской авиации хватало. Свою долю славы получил и Черноморский флот, добивший остатки вражеской эскадры, не сумевшие вовремя сбежать из-за полученных повреждений или отсутствия топлива. Действиям сухопутных войск и частей береговой обороны, покончивших с десантом, тоже была дана высокая оценка. В общем, написано все было так, будто это чуть ли не решающее сражение начавшейся войны. Хотя по сути, как понял Николай Иванович, немцы реально потеряли только пару тройку дивизий, пусть и элитных войск. Большее количество они высадить просто не могли. Вот если бы десанту под прикрытием корабельных орудий удалось закрепиться, можно было подвести на захваченный плацдарм подкрепления, а там.... Особенно учитывая начавшееся в Турции и Иране наступление Вермахта. Но, не выгорело. Поэтому с одной стороны, что там эти потерянные дивизии в сравнении с общими масштабами сухопутной войны - капля в море. С другой стороны, неприятностей они могли доставить изрядно. Кроме того, серьезные потери понес фашистский флот, что было особенно приятно. Крупные боевые корабли строятся долго, стоят дорого, не говоря уже о потерянных экипажах, которые тоже очень непросто и затратно подготовить. Плюс туча десантных судов, тоже влетевших Рейху в копеечку, плюс элитные пилоты с авианосцев, плюс парашютисты.... В общем, самое время объявлять в Германии траур. Как там партайгеноссе Гитлер себя после этого облома чувствует? Представляется, что не очень....

А вот наши заклятые друзья с Британских островов, напротив, должны прыгать от радости и громко кричать гип-гип-ура. Висящая над ними в последние годы угроза вторжения отдалилась в неопределенное и туманное будущее. Сволочи! Ведь могли же воспользоваться случаем и начать серьезные бомбардировки Германии. Возможности для этого у них были, бомбардировщиков у лимонников хватает, особенно если считать вместе с базирующимися там же на островах американцами. Но они и пальцем не пошевельнули, чтобы нам помочь, оттянув хотя бы часть немецкой авиации с восточного фронта. Не рассматривают нас в качестве возможных союзников? Надеются договориться с Гитлером? Черт его знает! Впрочем, Британия сейчас своего мнения не имеет, слишком ослабла, всем заправляют американцы. Возможно, Черчилль бы такого не потерпел, но его еще год назад выперли в отставку. Премьер-министром у них сейчас Эдуард Вуд, лорд Галифакса, бывший посол в США. В свое время сторонник умиротворения Германии и явный противник союза с СССР. В общем, тот еще кадр.

В итоге получается, что это США в союзе с нами не заинтересованы? Война с японцами за "европейское колониальное наследство" у них пока идет с переменным успехом. Хотя Пёрл-Харбора в этой истории и не было, не успели японцы эту операцию подготовить, американцы им раньше войну объявили, но зато США тут приходится держать большие силы флота в Атлантике. Слишком сильно немцы с итальянцами на пару британский флот в Средиземном море потрепали, а японцы у Сингапура еще и добавили. Так что получается баш на баш и без Пёрл-Харбора. Япошки пока держатся неплохо, но перспективы у них нерадостные. Штаты к настоящему времени, наконец, раскрутили свою военную машину на полную катушку. Боеготовых дивизий у них становится все больше и больше. Увеличивается флот, авиация, производство различных вооружений. Рано или поздно это должно сказаться - экономическая мощь есть экономическая мощь. Тут силы Японии и США различаются кардинально. Кроме того, у японцев наметились серьезные проблемы в Китае и других оккупированных империей странах. Особенно в Китае, где временная коалиция Гоминьдана и КПК, направленная против японских оккупантов, оказалась куда более прочной, чем в известной Николаю Ивановичу истории. Возможно, сыграла свою роль странная смерть Чан Кайши в 1941 году, после чего Гоминьдан возглавил "молодой маршал" Чжан Сюэлян. Возможно, сказалось изменение политики китайских коммунистов, прислушивающихся к настойчивым советам товарищей из СССР. Да и помощи Китаю не воевавший все последние годы Советский Союз смог по факту оказать гораздо больше. Товарищ же Мао Цзедун и так не обделенный стратегическим талантом, получил возможность блеснуть им в полной мере, заимев в Китае огромное влияние гораздо раньше, чем ему полагалось. В итоге даже в полностью контролируемой японцами Манчжурии, в немалых количествах появились партизаны, а император Маньчжоу-го Пу И погиб от пули снайпера-смертника.

А после больших потерь германского и итальянского флотов на Черном море, американцы вполне смогут перевести на тихоокеанский театр дополнительные силы. И хлопот у Японии прибавится.

Неужели Штаты настолько возгордились, настолько верят в свою военную мощь, что союз с Россией считают излишним? Мол, сами со всеми справимся, даже в условиях войны на два фронта. Так вроде пока гордится им особо нечем. Или просто ждут, пока Гитлер нас так потреплет, что мы сами к ним за помощью прибежим? А уж тогда нам выкатят жесткие условия оказания этой самой помощи.... Или же они все же надеются заключить с Гитлером мир? Черт его знает!

Запутавшись в геополитических раскладах, Николай Иванович вздохнул и вернулся к чтению газеты. "Правда" сообщала, что Святейший Патриарх Московский и всея Руси Сергий совершил благодарственный молебен по случаю выдающейся победы Советского оружия на Черном море. Николай Иванович поморщился. Попов он не любил. Точнее признавал важность и необходимость Церкви, особенно сейчас в условиях тяжелой и кровопролитной войны. И одобрял принятое Сталиным еще в 1941 году решение о реабилитации Церкви ее и возвращении в общественную жизнь страны. Но это было одобрение человека неверующего, рассматривающего Церковь просто как один из общественных институтов, могущих соответственно приносить народу, как пользу, так и вред в зависимости от обстоятельств. В свое время, еще до распада СССР, он относился к церковникам гораздо лояльнее, тем сильнее было его разочарование в постперестроечные годы. Возможно с точки зрения основной заявленной задачи, то есть спасения душ человеческих Церковь действовала и правильно. Но и тут не проверишь, ибо Небесная Канцелярия статистических сводок на эту тему не выдает. А Николаю Ивановичу, как атеисту, этот аспект деятельности Церкви был вообще до лампочки. Но вот как общественный институт....

Вместо того чтобы серьезно помочь стране и народу в условиях случившейся катастрофы, Церковь напротив настойчиво требовала помощи себе и только себе. Мотивируя это тем, что сама кошмарно пострадала в советские годы. И поэтому весь народ, тоже якобы несущий немалую часть ответственности за гонения на церковь, должен все бросить, бежать ее спасать и в особенности поддержать материально. Бесконечные и безосновательные требования возврата некоей "церковной собственности", якобы отнятой безбожными большевиками тоже изрядно раздражали. Историей России Николай Иванович интересовался, поэтому точно знал, что никакой такой "собственности" большевики у церкви не отнимали. Все было сделано задолго до них, еще при царях. Широкая секуляризация церковного имущества началась при Петре I, а при Екатерине II она была в основном закончена. К моменту начала революции практически ничего в России собственно церкви и не принадлежало. Все числилось на балансе Священного Синода, то есть государственного учреждения. Соответственно, и национализировать большевикам было нечего. Разве только те храмы, которые принадлежали частным лицам, не пожелавшим их передать государству. Как, например храмовый комплекс Кремля принадлежал семейству Романовых. Единственным исключением была собственность РПЦ за границей. Вот она действительно была оформлена непосредственно на Церковь из-за особенностей местного религиозного законодательства и в опасении конфискации государственного имущества в случае начала войны с той или иной страной. На этом юридическом нюансе в свое время сыграла и поднялась Русская Православная Церковь Заграницей. Следует правда сказать, что сами церковники, точно зная эти тонкости, "возврата собственности" у государства и не требовали, выдвигая на острие атаки некую непонятную "православную общественность".

Кроме того, Николаю Ивановичу не слишком нравились личности постперестроечных священников и иерархов. Было похоже, что в связи с резким увеличением в Церкви числа штатных должностей и ограниченным количеством специализированных учебных заведений, штатные единицы заполнялись абы кем, как бы не бывшими сотрудниками советских кафедр философии и обществоведения. То есть в церковь пришла деклассированная интеллигенция, разочарованная, озлобленная на народ и страну.

Другой такой удобной трибуны, где можно так удобно и прибыльно продолжать поучать ненавистное, не оправдавшее надежд и чаяний "соли земли" русское "быдло", найти было трудно. Соответственно, вместо полезного инструмента по сплочению народа и привития ему необходимых для выживания нравственных начал, появился дополнительный источник раскола и деградации общества.

Николай Иванович все же надеялся, что в этой истории такого безобразия удастся избежать. Но добиться этого, как он понимал, будет довольно трудно. Тут по-хорошему надо Священный Синод реанимировать. Чтобы попы не на себя работали, под глубокомысленные разглагольствования о свободе совести и недопустимости вмешательства государства в духовные материи, а на общество. Тем более, когда они сами считают вполне допустимым свое вмешательство в светские дела, прикрываясь якобы данным им свыше и не требующим никакого дополнительного подтверждения духовным авторитетом. Нечто подобное в свое время Николай Иванович и изложил Сталину. Но новой версии Священного Синода в Советском Союзе так и не появилось. Видимо вождь предпочел сделать ставку на менее явные варианты контроля государства над церковью, можно догадаться какие. Тут как говорится, бог ему судья, в известной Николаю Ивановичу истории это не сработало. Всех этих "духовных авторитетов" все же лучше контролировать в дубовом административном порядке, без излишне сложных теневых игр. Взять, например "выдающихся деятелей" кинематографа. За те почти двадцать лет, прошедших со времени начала Перестройки, Николай Иванович так и не увидел в прокате ни одного достойного, по его мнению, российского фильма. Хотя во времена административно-командной системы таковые хоть изредка, но появлялись. Видно снимать хоть что-то путное "духовные авторитеты" от кинематографа способны только под недреманным оком жесткой цензуры, либо под недреманным оком прагматичных и ориентированных на прибыль от проката продюсеров. В первом случае снимается полезное для общества кино, а во втором хотя бы кассовое. Если же деньги выбиваются из государства или спонсоров на некую "свободу творчества", то результатом гарантированно оказывается вовсе не обещанный "шедевр", а очередное унылое и лживое дерьмо, интересное разве только специалистам по психиатрии и половым извращениям. В общем, у кого, что есть в душе, тем тот на людей и самовыражается. Насчет же истинного содержания душ "творческой интеллигенции" у Николая Ивановича давно никаких иллюзий не было, нагляделся вдоволь.

Добив номер "Правды" до конца, Николай Иванович отнес газету обратно, где ее тут же ухватил следующий желающий. Взамен взял номер "Известий", но там, как выяснилось, с небольшими купюрами было все то же самое. Видимо вся советская пресса сегодня писала об одном, что было понятно. Пожалев об отсутствии английских и американских газет, которые с самого начала войны больше не доставлялись в ОИБ, Николай Иванович отошел к окну. Окно выходило во внутренний двор техникума, пейзаж там был не слишком живописный, больше нагоняющий тоску откровенной захламленностью. Вообще пребывание в Куйбышеве, несмотря на короткий срок, уже успело поднадоесть. Из расположения в город его не выпускали. Если не считать одиночного визита к Берия и недавней поездки на Урал. Бытовые условия тут были паршивые, кормежка гораздо хуже той, к которой он привык в последнее время. Радио не послушать, развлечений тоже никаких. Единственная отдушина - работа, но даже ей тут заниматься было весьма неудобно. Оставалось надеяться, что скоро будет готова новая база за городом, ОИБ переберется туда и жизнь снова войдет в привычную колею. На природе, знаете ли, всегда приятнее. И погулять где будет, и возможно неподалеку окажется какая никакая речушка, или еще какой подходящий для рыбалки водоем, пусть даже и просто пруд. И с секретными документами, а других тут в ОИБ практически и не бывает, работать будет гораздо проще. А не так как здесь, где все сидят друг у друга на головах и полно посторонних. Вон, секретчика-бедолагу, того и гляди, удар от безысходности хватит.

От грустных мыслей Николая Ивановича отвлекло появление майора Иванова.

- Товарищ Прутов, кончайте перекур, идемте со мной. Надо обсудить один вопрос.

- Я не курю, - машинально возразил инженер. Хотя появление начальства на самом деле его обрадовало. Значит, есть очередное дело, значит, он кому-то нужен. Значит, жизнь продолжается.