Geum.ru

Верный садовник джон ле карре перевод с английского В. Вебера Анонс

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   24
Глава 22

Вудроу сидел за резным столом из тропического тика стоимостью пять тысяч американских долларов. Сидел ссутулившись, касаясь локтем обрамленной серебром подставки для бумаг, которая стоила существенно меньше. В пламени единственной свечи его лицо блестело от пота. Пламя это отражалось и в свисавших с потолка зеркальных сталактитах. Джастин стоял в темноте, далеко от стола, привалившись спиной к двери, точно так же, как приваливался Вудроу к двери Джастина, когда приехал с известием о смерти Тессы. Руки Джастин держал за спиной. Должно быть, боялся, что они перестанут его слушаться. Вудроу изучал тени, отбрасываемые на стену пламенем свечи. Мог различить слонов, жирафов, газелей, носорогов. И самых разных птиц, с длинными шеями, маленьких, хищных, певчих. Дом находился на тихой улочке. Никто не проезжал мимо. Никто не стучал в окно, чтобы узнать, почему в половине первого ночи пьяный белый мужчина в смокинге и развязанным галстуком должен отчитываться о содеянном при свечах в галерее африканского и восточного искусства мистера Ахмад Хана, расположенной в пяти минутах езды от "Мутайга-клаб".

- Хан - твой друг? - спросил Вудроу. Ответа не последовало.

- Тогда где ты взял ключ? Он - друг Гиты, так? Ответа не последовало.

- Вероятно, друг семьи. Разумеется, семьи Гиты. - Вудроу достал из нагрудного кармана смокинга шелковый платок, смахнул со щек пару слезинок. Тут же появились новые, ему пришлось смахнуть и их. - Что я скажу им, когда вернусь? Если вернусь.

- Ты что-нибудь придумаешь.

- Обычно придумываю, - согласился Вудроу, вытирая рот платком.

- Я в этом и не сомневался.

В испуге Вудроу вскинул голову, чтобы посмотреть на него, но Джастин стоял на том же месте, в той же позе, сцепив руки за спиной.

- Кто велел тебе положить документ под сукно, Сэнди? - спросил Джастин.

- Пеллегрин, кто же еще? "Все сожги, Сэнди. Сожги все копии". Приказ свыше. Копия у меня была только одна. Я ее сжег. Много времени это не заняло, - он всхлипнул, подавляя желание вновь расплакаться. - Следуя всем нормам секретности. В таких делах никому доверять нельзя. Сам спустился в котельную. Сам сжег рукопись в топке. Меня хорошо учили. Всегда ходил в лучших учениках.

- Портер об этом знал?

- В определенном смысле. Частично. Ему это не нравилось. Бернарда он недолюбливал. Между ними шла открытая война. Открытая война по стандартам Оффиса. Портер насчет этого частенько шутил.

- Пеллегрин сказал, почему он требует сжечь все копии?

- Боже, - выдохнул Вудроу.

В комнате повисла тишина. Вудроу, похоже, пытался загипнотизировать себя пламенем свечи.

- В чем дело? - спросил наконец Джастин.

- Твой голос, старина, ничего больше. Он повзрослел, - Вудроу провел рукой по рту, потом уставился на подушечки пальцев. - По общему мнению, ты вроде бы уже достиг потолка.

Джастин задал тот же вопрос, чуть перефразировав его, словно обращался к иностранцу или ребенку:

- Тебе не хотелось спросить Пеллегрина, а почему документ надо уничтожить?

- Бернард назвал две причины. Во-первых, на кону стояли интересы Англии. Их, само собой, следовало оберегать, холить и лелеять.

- И ты ему поверил? - спросил Джастин, и вновь ему пришлось дожидаться ответа: Вудроу подавлял очередную волну слез.

- Я поверил насчет "Три Биз". Разумеется, поверил. Флагман английского предпринимательства. Бриллиант в короне. Куртисс - любимчик африканских лидеров, раздающий взятки направо, налево и по центру, достояние нации. Плюс к этому он в прекрасных отношениях с половиной кабинета министров, что тоже ему не вредит.

- Вторая причина?

- "КВХ". Господа из Базеля подавали сигналы о том, что хотели бы построить большой химический завод в Южном Уэльсе. Через три года - еще один, в Корнуэлле. Третий - в Северной Ирландии. Принести богатство и процветание в наши депрессивные регионы. Но, начни мы топить "Дипраксу", они бы отказались от своих планов.

- Топить "Дипраксу"?

- Препарат все еще проходит клинические испытания. Теоретически эта стадия не завершена. Если он станет причиной смерти нескольких человек, которым и так суждено было умереть, невелика беда. Препарат не лицензирован в Великобритании, так что это не проблема, - красноречие вернулось к Вудроу. Он обращался к коллеге, профессионалу. - Ты же понимаешь, Джастин. Лекарства должны на ком-то проверяться, не так ли? Так кого будут брать для такой проверки? Выпускников Гарвардской бизнес-школы? Ты понимаешь, о чем я, Джастин? Не дело Форин-оффис судить о безопасности новых лекарственных препаратов. Мы должны содействовать продвижению английской продукции, а не говорить всем и каждому, что некая английская компания, работающая в Африке, травит своих клиентов. Ты знаешь правила игры. Нам платят не за обливающиеся кровью сердца. Мы не убиваем людей, которые все равно обречены на смерть. Господи, да ты посмотри статистику смертности в Кении. Впрочем, кто здесь считает покойников.

Джастин какие-то мгновения вроде бы обдумывал его аргументы.

- Но у тебя сердце обливалось кровью, Сэнди, - возразил он. - Ты же ее любил. Помнишь? Как ты мог бросить отчет в топку, если любил ее? - поневоле его голос набирал силу. - Как ты мог лгать ей, когда она тебе доверяла?

- Бернард сказал, что ее надо остановить, - пробормотал Вудроу, бросив еще один взгляд на движущиеся тени и убедившись, что Джастин по-прежнему стоит у двери.

- Да, ее остановили, это точно!

- Ради бога, Куэйл, - прошептал Вудроу. - Не так же. То были совсем другие люди. Не из моего мира. Не из твоего.

Джастин, должно быть, встревожился из-за того, что начал терять контроль над собой, постарался успокоиться, продолжил ровным голосом разочарованного коллеги:

- Как ты мог останавливать ее, Сэнди, это твои слова, если ты так ее обожал? Судя по написанному тобой, ты видел в ней спасение от всего этого... - Должно быть, на мгновение Джастин забыл, где находится, поэтому широко разведенные руки вобрали в себя не посольство, вроде бы служившее Вудроу тюрьмой, а фигурки животных, вырезанные из дерева и слоновой кости, которые стояли на стеклянных полках. - Ты видел в ней тропу к счастью и свободе, так, во всяком случае, ты ей говорил. Тогда почему ты не поддержал ее?

- Я сожалею об этом, - прошептал Вудроу и отвел глаза.

- А что ты, собственно, сжег? - задал Джастин следующий вопрос. - Почему этот документ представлял собой серьезную угрозу тебе и Бернарду Пеллегрину?

- Это был ультиматум.

- Кому?

- Английскому правительству.

- Тесса передала тебе ультиматум английскому правительству? Нашему правительству?

- "Принимайте меры или пеняйте на себя". Она полагала, что связана обязательствами перед нами. Перед тобой. Верностью. Она была женой английского дипломата и хотела все решить дипломатическими методами. "Легкий путь - обойти Систему и напрямую обратиться к общественности. Трудный - заставить Систему работать. Я предпочитаю трудный", - так она говорила. Она верила, что английское государство более демократичное, более добродетельное, чем любое другое. Наверное, это внушил ей отец. По ее словам, Блюм согласился с тем, что англичане смогут решить этот вопрос, при условии, что будут играть честно. Если ставки англичан столь высоки, пусть они и проведут переговоры с "Три Биз" и "КВХ". Никакой конфронтации. Никаких дискриминационных мер. Просто убедят их снять препарат с продажи до завершения его испытаний. Если же английское правительство не возьмется за это дело...

- Она установила срок?

- Она понимала, что нельзя стричь под одну гребенку разные регионы. Южную Америку, Средний Восток, Россию, Индию. Но прежде всего ее заботила Африка. Она хотела получить гарантии того, что через три месяца препарат исчезнет с прилавков. Иначе намеревалась обратиться в другое место.

- И этот документ ты послал в Лондон?

-Да.

- И что сделал Лондон?

- Сделал Пеллегрин.

- Что именно?

- Сказал, что этот документ - куча наивного дерьма. Сказал, что не позволит, чтобы политика Форин-оффис диктовалась наполовину англичанкой и ее черным любовником. Потом улетел в Базель. Встретился за ленчем с парнями из "КВХ". Спросил, не готовы ли они попридержать лошадей. Они ответили, что необходимости в этом нет, как нет и способа по-тихому вывести препарат из обращения. Да и акционеры этого не одобрят. Не то чтобы акционеров кто-то собирался спрашивать, но, если б спросили, они бы не одобрили. Следовательно, не одобрил бы и совет директоров. Лекарственные препараты - не кулинарные рецепты. Из молекулы нельзя вынуть одну часть, добавить другую, попробовать снова. Играть можно только с дозировками, а не с формулой. Изменение в формуле означает возвращение в исходную точку, сказали они ему, а на этой стадии никто на такое не пойдет. А потом начали намекать на то, что могут воздержаться от инвестиций в Великобритании, тем самым увеличивая число безработных Ее Величества.

- Что насчет "Три Биз"?

- Был другой ленч. С черной икрой и шампанским в "Гольфстриме" Кенни К. Бернард и Кенни согласились, что в Африке разразится жуткий скандал, если пойдут разговоры о том, что "Три Биз" отравляет людей. Единственный выход - стоять стеной, пока ученые "КВХ" отшлифуют формулу и уточнят дозировки. Бернарду до отставки два года. Он рассчитывает на место в совете директоров "Три Биз". А то и "КВХ", если его туда возьмут. Если можно стать членом двух советов, нет смысла отказываться от такой возможности.

- "КВХ" ставило под сомнение предъявленные доказательства?

Вопрос дрожью боли сотряс тело Вудроу. Он выпрямился, обхватил голову руками, помассировал виски. Наклонился вперед, не отрывая рук от головы, прошептал: "Господи".

- Ополоснись, - предложил Джастин и повел его по коридору к раковине, постоял над ним, как стоял в морге, пока тот блевал. Вудроу подставил руки под струю, плеснул водой в лицо.

- Доказательства выглядели чертовски убедительно, - пробормотал он, вернувшись за стол. - Блюм и Тесса побывали и в деревнях, и в больницах, говорили с пациентами, родителями, родственниками. Куртисс об этом прознал и начал заметать следы. Этим занимался его человек, Крик. Но Тесса и Блюм отслеживали и заметание следов. Возвращались в те же деревни, искали людей, с которыми говорили раньше. Не могли их найти. Указали в отчете, что "Три Биз" не только отравляет людей, но и уничтожает улики своих деяний. "Этот свидетель исчез. Этого обвинили в уголовном преступлении. Из этой деревни изгнали всех ее жителей". Они проделали огромную работу. Ты должен ею гордиться.

- В отчете упоминалась женщина по имени Ванза?

- О, женщина по имени Ванза играла главную роль. Но они заткнули рот ее брату.

- Как?

- Арестовали. Выбили из него добровольное признание. На прошлой неделе его дело рассматривалось в суде. Он получил десять лет за ограбление белого туриста в национальном парке Тзаро. Белый турист не давал показаний, но множество очень испуганных африканцев видели, как мальчишка грабил белого туриста.

Джастин закрыл глаза. Увидел печальное лицо Киоко, сидящего на полу рядом с сестрой. Почувствовал, как рука Киоко проскальзывает в его руку у могилы Тессы.

- И ты не счел необходимым, после того как прочитал отчет и понял, что какая-то часть его - правда, обратиться к кенийцам? - спросил Джастин. Вудроу горько усмехнулся.

- Ради бога, Куэйл. Ты когда-нибудь надевал свой лучший костюм, шел в управление полиции и обвинял ее в том, что она заметает следы, получая за это деньги от Кенни К.? Это не тот метод, каким в солнечном Найроби можно завоевывать друзей и оказывать влияние на людей.

Джастин шагнул к столу, взял себя в руки, вернулся к стене.

- Как я полагаю, имелись и медицинские доказательства.

- Имелось что?

- Я спрашиваю, имелись ли в тексте медицинские доказательства, подтверждающие выводы меморандума, написанного Арнольдом Блюмом и Тессой Куэйл и по требованию Бернарда Пеллегрина уничтоженном ТОБОЙ? Копию которого Бернард Пеллегрин передал "КВХ"?

Эхом зазвенели стеклянные полки. Вудроу дождался тишины.

- Медицинские доказательства - епархия Блюма. Тесса сгруппировала их в отдельном приложении.

- Какие доказательства приводил Блюм?

- Истории болезней. Тридцать семь случаев. От и до. Имена, фамилии, адреса, проведенное лечение, место и дата смерти. Каждый раз одни и те же симптомы. Сонливость, слепота, кровотечение, почечная недостаточность, бинго.

- Бинго в смысле смерть?

- Образно говоря. Полагаю, что да. Смерть.

- И "КВХ" оспорил эти доказательства?

- Ненаучные, надуманные, пристрастные, притянутые за уши.... основанные на эмоциях. Вот так. Основанные на эмоциях. Означает, что человек слишком увлечен проблемой, а потому не заслуживает доверия. Я - противоположность. Совсем не увлечен проблемой. Эмоций - ноль. Чем меньше чувствуешь, тем громче кричишь. Тем больше вакуум, который ты должен заполнить. Я не про тебя. Про себя.

- Кто такой Лорбир?

- Ее bete noire .

- Почему?

- Главная движущая сила распространения препарата. Надежда и опора. Уговорил "КВХ" взяться за его производство, советник "Три Биз". По ее раскладу, полное говно.

- Она говорит, что Лорбир предал ее?

- С какой стати? Мы все предали ее, - по щекам Вудроу текли слезы. - В том числе и ты, сидел на заднице и выращивал цветы, когда она пыталась сдвинуть гору.

- Где сейчас Лорбир?

- Не имею ни малейшего понятия. Никто не имеет. Понял, куда дует ветер, и лег на дно. "Три Биз" какое-то время искал его, потом им это надоело. Тесса и Блюм устроили за ним настоящую охоту. Хотели сделать Лорбира главным свидетелем. Но для этого его следовало найти.

- Эмрих?

- Одна из создателей препарата. Однажды прилетала сюда. Пыталась остановить "КВХ". Ей, конечно, дали пинка под зад.

- Ковач?

- Третий член банды. Куплена "КВХ" с потрохами. Очевидно, шлюха. Никогда ее не встречал. А вот Лорбира, думаю, однажды видел. Большой, толстый бур. Выпученные глаза. Рыжие волосы.

Вудроу в ужасе подпрыгнул. Джастин стоял рядом с ним. Положил на подставку листок бумаги, протягивал ему ручку, колпачком вперед, как принято у воспитанных людей.

- Это разрешение на поездки по стране, - объяснил Джастин. - Из тех, что вы выдаете. - Зачитал текст, потому что залитые слезами глаза Вудроу не могли разобрать ни слова: "Податель сего - английский гражданин, путешествующий по Кении при содействии английского посольства в Найроби". - Подпиши.

Вудроу, прищурившись, поднес листок к пламени свечи.

- Питер Пол Аткинсон. Это еще кто?

- В тексте указано. Английский журналист. Пишет для "Телеграф". Если кто-то позвонит в посольство и справится о нем, он - настоящий журналист, выполняющий задание редакции. Ты сможешь это запомнить?

- Чего его потянуло в Локи? Это же жуткая дыра. Гита там побывала. На бланке должна быть фотография, не так ли?

- Будет.

Вудроу расписался, Джастин сложил листок, убрал в карман. Вернулся к двери. Стоящие рядком часы-кукушки, изготовленные на Тайване, пробили час ночи.


***

Когда Джастин остановил маленький автомобиль Гиты, Мустафа уже ждал на тротуаре с ручным фонариком. Должно быть, загодя услышал приближающийся шум двигателя. Вудроу, похоже, не понимал, что вернулся к своему дому, сидел, тупо уставившись в ветровое стекло, сцепив пальцы на коленях. Джастин перегнулся через него, заговорил с Мустафой через опущенное стекло. На английском, вставляя слова на суахили, которые знал.

- Мистер Вудроу плохо себя чувствовал, Мустафа. Ты вывел мистера Вудроу на свежий воздух, чтобы его вырвало. Теперь мистера Вудроу надо отвести в спальню и уложить на кровать, чтобы миссис Вудроу могла ухаживать за ним. Будь любезен сказать мисс Гите, что я собираюсь уехать.

Вудроу, уже собиравшийся выбраться из машины, повернулся к Джастину.

- Ты не расскажешь об этом Глории, старина? Теперь, когда ты все знаешь, смысла в этом нет. У нее нет того опыта, которым обладаем мы. Давние коллеги и все такое. Не расскажешь?

Как человек, которому приходится прикоснуться к чему-то мерзкому, но старающийся не выказывать, что ему это неприятно, Мустафа помог Вудроу выбраться из машины и повел к входной двери. Джастин вновь натянул шапочку на лоб и застегнул "молнию" куртки. Из шатра вырывались лучи яркого света. Музыканты без устали наяривали рэп. Повернув голову налево, Джастин вроде бы заметил высокого мужчину, стоящего в тени рододендронов. Присмотрелся: мужчина исчез. А может, его и не было. Однако Джастин продолжал огладывать кусты, припаркованные автомобили. Послышались торопливые шаги. Гита спешила на его зов, с шалью на плечах, туфельками в одной руке, фонариком в другой. Скользнула на пассажирское сиденье в тот самый момент, когда Джастин завел двигатель.

- Они уже гадали, где он, - сообщила она.

- Донохью там был?

- Не думаю. Не уверена. Не видела его, - хотела спросить что-то еще, но передумала.

Он ехал медленно, вглядываясь в стоящие по обеим сторонам мостовой автомобили, то и дело посматривая в боковое зеркало. Проехал свой дом, не удостоив его и взгляда. Желтая собачонка с громким лаем бросилась на колеса. Он по плавной дуге объехал ее. Выбоины, выхваченные фарами, напоминали черные озера, появляющиеся на посеребренном светом фар асфальте. Гита оглянулась. Позади царила чернильная тьма.

- Смотри вперед, - скомандовал он. - Я боюсь сбиться с пути. Говори, когда надо поворачивать.

Он прибавил скорости, лавируя между выбоинами, выезжая на середину мостовой, если ему не нравилось то, что он видел по краям. Гита шептала: "Налево... снова налево, тут большая яма..." Он резко притормозил, пропуская нагнавший их автомобиль.

- В кабине знакомых лиц не заметила? - спросил он.

- Нет.

Они свернули на обсаженную деревьями улицу. Дорогу перегородил помятый щит с надписью: "ПОМОГИТЕ ДОБРОВОЛЬЦАМ". За щитом толпились исхудалые мальчишки с лопатами и тачкой без колеса.

- Они всегда здесь?

- Днем и ночью, - кивнула Гита. - Вынимают камни из одной выбоины и заваливают ими другую. Поэтому работа для них никогда не закончится.

Он нажал на педаль тормоза. Автомобиль медленно подкатился к щиту, остановился. Мальчишки окружили его, хлопая ладонями по крыше. Джастин опустил стекло. У окна возникла улыбающаяся физиономия вожака, лет шестнадцати от роду.

- Добрый вечер, господин, - вежливо поздоровался он. - Я - мистер Симба.

- Добрый вечер, мистер Симба, - ответил Джастин.

- Не хотите посодействовать ремонту этой прекрасной дороги, господин?

Джастин передал ему купюру в сто шиллингов. Мальчишка в восторге пустился в пляс, высоко вскинув руку с купюрой. Остальные аплодировали.

- Какой обычный тариф? - спросил он Гиту, когда убранный мальчишками щит остался позади.

- В десять раз меньше.

Еще один автомобиль обогнал их, и вновь Джастин пристально всматривался в сидящих в кабине, пусть и не знал, кого ожидал там увидеть. Они въехали в центральную часть города. Сверкали вывески магазинов, кафе, на тротуарах толпились люди. Мимо пролетали автобусы. Слева донесся скрежет металла, за которым последовали автомобильные гудки и крики. Гита по-прежнему указывала дорогу: направо, налево, через ворота. Джастин преодолел небольшой подъем и въехал по двор квадратного четырехэтажного здания. По периметру тянулись подсвеченные слова: "ПРИДИ В ОБЪЯТИЯ ХРИСТА".

- Это церковь? - спросил он.

- Стоматологическая клиника адвентистов седьмого дня, - ответила Гита. - После реконструкции стала жилым домом.

Автостоянку окружал забор с натянутой поверху колючей проволокой. Поставив машину, он вылез из кабины, настороженно огляделся, прислушался. Гита в тревоге погладывала на него.

- Ты кого-то ждешь? - прошептала она.

Он провел ее мимо улыбающихся детей у входной двери, по ступеням, ведущим в вестибюль. Написанное от руки объявление на дверях кабины лифта сообщало о том, что лифт временно не работает. Они пересекли вестибюль, направляясь к узкой лестнице, освещенной тусклыми лампами. Вслед за Гитой Джастин поднялся на площадку последнего этажа, где царила тьма. Джастин зажег карманный фонарь. Из-за дверей доносились азиатская музыка и ароматы восточной кухни. Отдав Гите фонарь, вернулся к лестнице, пока она открывала железную решетку и три замка. Едва Гита вошла в квартиру, зазвонил телефон. Она повернулась к Джастину, который уже стоял у нее за спиной, сняла трубку.

- Гита, дорогая моя, привет, - услышала она обаятельный мужской голос, который поначалу не узнала. - Этим вечером ты потрясающе выглядела. Это Тим Донохью. Хочу узнать, позволишь ли заглянуть на минуту, выпить с вами двумя чашечку кофе под звездами?


***

Маленькая квартира Гиты состояла из трех комнат. Окна выходили на ветхий склад. С улицы доносились гудки автомобилей и крики нищих, которые до самого последнего момента стояли у них на пути. Забранное решеткой окно выходило на железную лестницу, призванную спасать жизни жильцов в случае пожара, но из соображений безопасности нижние пролеты давно отпилили. Верхние же остались в неприкосновенности, и в теплые вечера Гита вылезала на крышу, где, привалившись спиной к деревянной обшивке водяного бака, готовилась к вступительному экзамену в Форин-оффис, который намеревалась сдать в следующем году, слушала торопливые шаги азиатов, снующих по зданию, их музыку, споры, разговоры с детьми и убеждала себя, что находится среди своих.

И хотя эта иллюзия рассеивалась, как дым, едва она входила в ворота посольства и надевала на себя другую кожу, крыша с кошками, клетками для птиц, развешенным на просушку бельем и люками вентиляционных шахт оставалась одним из тех немногих мест, где Гита чувствовала себя как дома. Возможно, поэтому она особо и не удивилась, когда Донохью предложил выпить кофе под звездами. Как он узнал, что у нее был доступ на крышу, оставалось для нее загадкой, потому что, насколько она знала, он никогда не бывал в ее квартире. Но знал. Переступив порог, Донохью прижал палец к губам и под недоуменным взглядом Джастина неуклюже протиснулся в окно, вылез на площадку железной лестницы и знаком предложил им последовать за ним. Джастин не заставил себя ждать, а Гита присоединилась к ним через несколько минут, с подносом, на котором стояло все необходимое для кофе. Донохью уже сидел на каком-то ящике, а Джастин, как только Гита опустилась на теплое железо, пристроился рядом с ней.

- Как тебе удалось миновать границу, старина? - осведомился Донохью, перекрывая уличный шум, и пригубил кофе.

- Сафари-тур, - ответил Джастин.

- Из Лондона?

- Из Амстердама.

- Большая группа?

- Самая большая, какую я только смог найти.

- Как Куэйл?

- Более-менее.

- И где ты спрыгнул с корабля?

- В Найроби. Как только мы прошли таможню и паспортный контроль.

- Умница. Я тебя недооценил. Думал, что ты воспользуешься наземным маршрутом. Скажем, через Танзанию.

- Он не позволил мне встретить его в аэропорту, - вставила Гита. - Приехал на такси уже ночью.

- Что тебе нужно? - спросил Джастин.

- Спокойной жизни, если ты не считаешь, что я прошу слишком многого, старина. Я уже в том возрасте. Не хочу больше никаких скандалов. Никаких сенсаций. Никаких парней, которые суют голову в петлю, пытаясь отыскать то, чего уже нет. - Он повернулся к Гите: - Зачем ты летала в Локи, дорогая?

- По моей просьбе, - послышался голос Джастина, прежде чем она нашлась с ответом.

- Разумеется, тебе она отказать не могла, - одобрительно кивнул Донохью. - И я уверен, поездка эта имела прямое отношение к Тессе. Гита - замечательная девушка, - а потом вновь обратился к Гите, более требовательным голосом: - И ты нашла то, что искала, дорогая? Миссия увенчалась успехом? Я в этом даже не сомневаюсь.

Вновь ему ответил Джастин:

- Я просил ее узнать, как прошли там последние дни Тессы. Хотел убедиться, что в Локи они поехали по той самой причине, которую назвали нам: семинар по правам женщин. Так оно и было.

- И ты с этим полностью согласна, не так ли, дорогая? - спросил Донохью у Гиты.

-Да.

- Вот и славненько, - Донохью отпил кофе. - Поговорим о деле? - предложил он Джастину.

- Я думал, мы о нем и говорим.

- О твоих планах.

- Каких планах?

- Вот именно. К примеру, если ты хочешь перемолвиться тихим словом с Кенни К. Куртиссом, думаю, ты будешь понапрасну сотрясать воздух. Банки забрали свои игрушки. Фармакологическое отделение "Три Биз" отходит новому хозяину - "КВХ".

Никакой реакции со стороны Джастина не последовало.

- Я хочу сказать, Джастин, что стрелять в того, кто и так мертв, сатисфакции не принесет. Ты ведь жаждешь ее, не так ли?

Джастин молчал.

- Что же касается убийства твоей жены, то, как ни больно мне говорить об этом, Кенни К. не, повторяю, не является соучастником преступления. Так же, как его "шестерка" мистер Крик, хотя я не сомневаюсь, что он бы с радостью ухватился за такое предложение, если б к нему обратились. Крик, естественно, сообщал "КВХ" обо всех передвижениях Тессы и Арнольда. Он активно использовал местные источники информации Кенни К., в частности кенийскую полицию, чтобы приглядывать за ними. Но Крик - не соучастник преступления, так же, как Кенни К. Слежка не превращает его в убийцу.

- Кому докладывал Крик? - спросил голос Джастина.

- Крик докладывал автоответчику в Люксембурге, который уже сняли. Дальнейший путь информации ни мне, ни тебе не установить. Но в конце концов она достигала ушей джентльменов, которые ее и убили.

- Марсабит, - с горечью выдохнул Джастин.

- Действительно. Знаменитый марсабитский дуэт на большом зеленом вездеходе для сафари. Работа стоила миллион долларов, которые получил руководитель операции, известный как полковник Элвис. Как он их разделил между остальными участниками, никому не известно. Мы только знаем, что фамилия его не Элвис и до полковника он не дослужился.

- Сообщал Крик в Люксембург о том, что Тесса и Арнольд едут на озеро Туркана?

- Пока это большой вопрос.

- Почему?

- Потому что Крик на него не отвечает. Боится. И мне хотелось бы, чтобы ты тоже не был чужд страху. Он боится, что слишком уж легко делился информацией, поскольку некоторые его друзья, узнав об этом, могут вырвать ему язык, чтобы освободить во рту место для яиц. Возможно, у него есть на то основания.

- Чего ты хочешь? - повторил Джастин. Он уже сидел на корточках рядом с Донохью, заглядывая в запавшие глаза. - Хочу убедить тебя отказаться от задуманного, дорогой мой. Сказать тебе, что ты не найдешь то, что ищешь, но это не помешает тебе найти свою смерть. За твою голову назначена цена, в том случае, если ты хоть одной ногой ступишь в Африку, а ты уже стоишь здесь обеими ногами. Каждый наемник и главарь банды мечтает о том, чтобы поймать тебя в перекрестье прицела. Мертвый ты стоишь полмиллиона, миллион, если удастся обставить все так, словно ты покончил жизнь самоубийством, и это предпочтительный вариант. Ты можешь нанять телохранителей, но пользы от этого тебе не будет. Возможно, ты наймешь тех самых людей, которые и мечтают тебя убить.

- Какое твоей службе дело, останусь ли я в живых или умру?

- Службе, безусловно, до этого дела нет, а вот лично мне не хотелось бы, чтобы плохиши победили, - Донохью глубоко вдохнул. - В контексте вышесказанного сообщаю, что Арнольд Блюм мертв, и уже давно. Поэтому, если ты собираешься спасать Блюма, то, боюсь, спасать некого.

- Докажи, - коротко бросил Джастин, а Гита, отвернувшись от мужчин, уткнулась лицом в ладони.

- Я старый, я умираю, и мои работодатели имеют полное право расстрелять меня на заре за то, что я тебе рассказываю. Вот тебе доказательства. Блюма отключили, бросили в вездеход, увезли в пустыню. Где не было ни воды, ни тени, ни еды. Пару дней пытали в надежде узнать, не остался ли где-нибудь второй комплект дискет, которые они нашли в джипе. Извини, Гита. Блюм сказал "нет", файлы из компьютера на второй комплект дискет они не копировали, но кто мог поверить этому "нет"? Вот они и пытали его до смерти, на случай, если второй комплект все-таки существовал, и потому, что им это нравилось. А потом оставили тело гиенам. К сожалению, это правда.

- О боже, - прошептала Гита своим рукам.

- Так что ты можешь вычеркнуть Блюма из своего списка, Джастин, вместе с Кенни К. Куртиссом. Ни один из них не стоит приезда в Кению, - на этом Донохью не остановился. - Далее, Портер Коулридж сражается за тебя в Лондоне. И это уже не секрет. Еще чуть-чуть, и ты все прочитаешь в газетах.

Джастин исчез из поля зрения Гиты. Оглядевшись, она обнаружила, что он стоит у нее за спиной.

- Портер требует, чтобы расследование убийства Тессы вновь поручили полицейским, которые первыми приезжали в Найроби, требует, чтобы голова Гридли легла рядом с головой Пеллегрина. Он хочет, чтобы отношения между Куртиссом, "КВХ" и английским правительством стали предметом рассмотрения парламентской комиссии, которая заодно должна выяснить и роль Сэнди Вудроу в этой истории. Он хочет, чтобы препарат исследовала группа независимых ученых, если такие еще остались. Он также выяснил, что во Всемирной организации здравоохранения существует комитет по этике, который может заняться этим вопросом. Если ты сейчас вернешься домой, то, возможно, на пару с Портером вы сдвинете эту гору. Вот почему я и заглянул к вам, - радостно закончил он, допил кофе, встал. - Перевозить людей через границы - это немногое, что мы умеем. Поэтому, если захочешь покинуть Кению, на самолете или иным путем, пусть Гита мне подмигнет.

- Большое тебе спасибо, - поблагодарил его Джастин.

- Вот, к сожалению, и все, что я хотел сказать. Спокойной ночи.


***

Гита легла в кровать, оставив дверь спальни открытой. Смотрела в потолок, не зная, плакать ей или молиться. Она давно уже смирилась с тем, что Блюм мертв, но и представить себе не могла, что ему выпала такая долгая и мучительная смерть. Ей хотелось вернуться в стены монастыря и вернуть веру в то, что именно по воле господа человек может подняться так высоко и пасть так низко. По другую сторону стены Джастин сидел за ее столом, что-то писал ручкой, отказавшись воспользоваться ее лаптопом. Самолет в Локи отбывал из аэропорта Уилсона в семь утра, то есть в ее квартире ему оставалось провести один час. Она предложила отвезти его в аэропорт, но он сказал, что воспользуется одним из такси, которые всегда стояли у отеля "Серена". Раздался стук в дверь.

- Гита?

Она поднялась.

- Заходи.

- Будь так любезна, Гита, отправь, пожалуйста, это письмо, - Джастин протянул ей пухлый конверт, адресованный какой-то женщине в Милане. - Это не моя подружка, на случай, если тебя разбирает любопытство. Она - тетя моего адвоката. - Редкая улыбка... - А это письмо для Портера Коулриджа. На конверте я написал адрес его лондонского клуба. Только, пожалуйста, не пользуйся услугами курьерских служб и экспресс-почты. Отправь письма через обычное кенийское почтовое отделение. Я безмерно благодарен тебе за оказанную мне помощь.

Тут уже она больше не могла сдерживаться и бросилась ему на грудь, обняла и крепко прижималась к нему всем телом, пока он осторожно, но решительно не отстранился...