Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по юридическим наукам  

На правах рукописи

Абдурахманова Ирина Вениаминовна

Трансформация  массового  правосознания
в  России  в  первой  четверти  XX  в.:
Историко-правовой  аспект

12.00.01 - теория и история права и государства;
история учений о праве и государстве

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени
доктора юридических наук

Ростов-на-Дону - 2009

Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования УРостовский государственный
экономический университет УРИНХФФ

Научный консультант:        доктор юридических наук, профессор

Баранов Павел Петрович

Официальные оппоненты:        доктор юридических наук, профессор

Герман Оксана Борисовна;

доктор юридических наук, профессор

Момотов Виктор Викторович;

доктор юридических наук, доцент

Цечоев Валерий Кулиевич

Ведущая организация -        Федеральное государственное учреждение

высшего профессионального образования

УКубанский государственный аграрный

университетФ

Защита состоится 22 сентября 2009 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д. 203.011.01 по юридическим наукам при ФГОУ ВПО РЮИ МВД России по адресу: г. Ростов-на-Дону, ул. Маршала Еременко, 83, ауд. 502.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГОУ ВПО РЮИ МВД России.

Автореферат разослан 20 августа 2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета  А.П. Мясников

ОБЩАЯ  ХАРАКТЕРИСТИКА  РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. Современные модернизационные мероприятия, связанные с институционализацией в рамках российского геополитического пространства гражданского общества и правового государства, в значительной степени актуализируют проблему взаимообусловленности смыслообразующих идей массового правосознания, правоприменительной практики и тенденций государственно-правового развития. Вместе с тем приходится констатировать, что академическая и практическая потребность в интегративном исследовании природы и логики правосознания, факторов его формирования, адаптивных возможностей и механизма трансформации в транзитивных условиях по-прежнему остается нереализованной.

В юридической литературе прочно закрепился тезис о кризисном состоянии современного общественного правосознания, которое рассматривается в качестве одного из фундаментальных препятствий на пути демократизации российской государственности. Исходя из признания преемственности типологических черт правовой культуры дореволюционного, советского и постсоветского периодов, автор полагает, что институционализация российской демократии должна сопровождаться модернизацией ментальной сферы социума, суть которой - в преодолении правонигилистических установок в массовом сознании и в формировании соответствующих правовых представлений о законности, неприкосновенности частной собственности, субъективных правах и юридических обязанностях, легитимности государственной власти, правосудии.

Изучение правосознания в историко-правовом аспекте в значительной степени обусловлено объективной необходимостью разработки общенациональной государственно-правовой идеологии, ориентированной на позитивные, исторически детерминированные интенции национального правосознания. Интерпретация правосознания в контексте интегративной юриспруденции невозможна вне исторического контекста, который предполагает обращение исследователей к факторам генезиса национального правосознания, его смыслообразующим идеям и правоаксиологическим установкам.

Обращение к опыту либерально-демократических преобразований в России в начале XX столетия позволяет выявить совокупность политико-правовых факторов поражения демократической альтернативы развития российской государственности и реализации антидемократической большевистской государственно-правовой парадигмы. Изучение факторов формирования и типологических черт национального правосознания как инвариантной сущности правового менталитета позволяет выявить и охарактеризовать адаптивный потенциал российского правосознания, степень его совместимости с либерально-демократическими правоаксиологическими установками, а также ответить на вопрос о перспективах генезиса самобытной модели правовой государственности.

Исследование трансформации массового правосознания в России в 1900Ц1925агг. предполагает использование целого ряда методологических новаций, которые заключаются в генезисе нового правопонимания, с одной стороны, и в новой антропологической ориентации исторической науки - с другой. Автором предпринята попытка синтезировать эти подходы в историко-правовом исследовании с целью обоснования многовекового противостояния в российской правовой культуре принципов законности и целесообразности, нормативно-правового акта и обычая, традиционализма и новационности.

Степень научной разработанности темы. Исследование современными правоведами теоретического аспекта феномена правосознания опирается на длительную историографическую традицию изучения этой проблематики в России, которая восходит ко второй половине XIXа - нач. XX в. В постреволюционный период проблемы правосознания приобрели политическое звучание, что было определено становлением в России нового типа государственности и правовой системы. Новое правопонимание исходило из признания классовой сущности права, цель которого сводилась к обеспечению политических интересов диктатуры пролетариата. Декрет о суде №а1 провозгласил революционное правосознание источником права, что обусловило активизацию интереса юридической общественности и новой политической элиты к проблеме.

Первый период постреволюционной историографии охватывает 20Ц30-еагг., когда были опубликованы работы крупнейших теоретиков революционного права: Е.Б.аПашуканиса, М.А.аРейснера, П.И.аСтучки. Несмотря на существенные теоретико-методологические разногласия, их позиции объединяло обоснование органической связи революционного правосознания, выражающего классово-репрессивный характер государства диктатуры пролетариата, и надзаконной революционной целесообразности. Общепринятым стало утверждение, что право представляет собой инструмент государственной власти в лице диктатуры пролетариата. Революционное и классовое сознание трактовались как идентичные явления. Утверждению легистского нигилизма способствовал психологический позитивизм, представленный в работах М.А.аРейснера, который предложил классовую интерпретацию учения Л.И.аПетражицкого об интуитивном праве.

В целом для данного периода были характерны: терминологическая неопределенность, чрезмерная идеологизация и политизация, обусловленные процессом становления однопартийной политической системы. Поэтому вряд ли можно говорить о подлинно научном изучении проблемы в данный период. В 40Ц70-еагг. продолжал преобладать упрощенный партийно-классовый подход к правосознанию. Вместе с тем в этот период ведущими теоретиками права была предпринята попытка сформулировать ряд новых направлений исследования, которые и сегодня не утратили своей научной значимости. А.М. Айзенберг, С.А. Голубинский, М.Я. Ковальзон, М.П. Карева, Е.А. Лукашева, М.С. Строгович, С.А. Голунский, М.П. Карева, Е.В. Назаренко, Г.С. Остроумов, И.Ф. Покровский, И.Ф. Рябко, М.С. Строгович, И.Е. Фарбер, В.А. Чефранов и другие исследователи внесли существенный вклад в изучение взаимосвязи правового сознания с моралью и нравственностью; соотношения психологии и идеологии в структуре правового сознания; взаимодействия его обыденного и теоретического уровней; реализации правового сознания в моделях правового поведения; аксиологической направленности правовых представлений.

Научные достижения этих лет, актуализация новых направлений научных исследований отнюдь не означали методологического плюрализма, так как во всех отраслях гуманитарного знания по-прежнему господствовала монистическая марксистская методология. Всестороннему изучению теоретико-методологических и исторических аспектов правового сознания препятствовала материалистическая и классовая детерминированность теории правосознания, в соответствии с которой оно рассматривалось как элемент правовой надстройки, лишенный какой-либо самостоятельной исторической роли.

Диссертанту представляется целесообразным выделить в качестве самостоятельного этапа историографии 80-еагг. XXав. Его можно охарактеризовать как транзитивный период, предполагавший переход от материалистического монизма к методологическому плюрализму, основанному на признании многофакторности государственно-правового развития. Правовой сфере духовной жизни общества и правосознанию как его составляющей стало уделяться повышенное внимание. Наряду с традиционными для российской историографии вопросами сущности, функций, структуры правосознания, одним из основных направлений в исследованиях П.П. Баранова, В.В. Бородина, В.П. Сальникова, А.Р. Ратинова стало изучение профессионального сознания сотрудников правоохранительных органов.

Новая тенденция историографии данного периода заключалась в превращении правосознания в междисциплинарную проблематику, о чем свидетельствует тематика новейших исследований: духовно-культурологический смысл правосознания, формирование национальной правовой идеологии, особенности российской государственности и правовой культуры, государственно-правовые идеалы России и Запада; трансформация массового правосознания в транзитивные периоды государственно-правового развития и состояние современного общественного правосознания; сущность и типология деформаций правосознания, понятие и факторы формирования правового нигилизма.

Особого внимания, по мнению автора, заслуживают исследования Р.С. Байниязова, Д.В. Меняйло, А.И. Овчинникова, Н.И. Пивоварова, А.Д. Сумилина и др. правоведов, посвященные изучению правосознания в контексте теории правового менталитета. Значительный интерес для диссертанта представляют монографии и диссертационные исследования О.Г. Буховец, А.В. Вилкова, О.Г. Вронского, Ю.И. Кирьянова, Д.М. Коробкова, Л.Т. Сенчаковой, Ю.Т. Трифанкова, Т.В. Шатковской, посвященные ментальности российского крестьянства и промышленного пролетариата на рубеже XIXЦXXавв.

Если теоретические аспекты проблемы правосознания в течение нескольких десятилетий являлись одним из приоритетных направлений юриспруденции, и, несмотря на методологическую ограниченность научного поиска, отечественными правоведами была разработана целостная теория правосознания, то историко-правовая проблематика находится в процессе своего становления.

Исследование трансформации массового правосознания в 1900Ц1925агг. было бы невозможно без концептуального переосмысления истории русских революций с антропологических позиций, которые позволяют по-новому интерпретировать сущность феномена революционного правосознания и его значение в процессе реализации большевистской альтернативы государственно-правового развития. В условиях господства жестких схем экономического детерминизма и чрезмерной политизированности, а иногда сознательной фальсификации революционной проблематики, изучение массового сознания граждан в 1917аг. практически полностью сводилось к большевизации масс на протяжении исследуемого периода, что рассматривалось как подтверждение тезиса о легитимности Октябрьских событий, их закономерности и неизбежности.

В историко-правовых исследованиях, посвященных непосредственно революционному правосознанию, не затрагивался вопрос о преемственности правовых представлений и установок революционного времени с дореволюционной правовой культурой. Литературу этого периода, которая являлась апологетикой большевистской политики, отличало стремление авторов доказать закономерность формирования качественно нового, социалистического правосознания.

Среди современных работ, посвященных массовому сознанию в период с февраля по октябрь 1917аг., следует назвать исследования В.П.аБулдакова, В.А.аБукова, И.А.аИсаева, В.В.аКанищева, Б.И.аКолоницкого, П.П.аМарчени, В.И.аМиллера, А.С.аРамазанова, И.А.аШаповалова, С.В.аЯмщикова. Методологической новационностью отличаются новейшие исследования, посвященные формированию советского типа правосознания в 1917Ц1921агг.: В.А. Букова, А.М.аЕвстратова, В.Н.аКудрявцева, А.А.аНейстат, В.Б.аРомановской, А.И.аТрусова, П.П. Марчени, И.А.аШаповалова.

Таким образом, следует отметить наличие обширной историографии, которая охватывает различные аспекты проблемы правосознания, опирается на новые концептуальные методологические подходы и позволяет современным исследователям выйти на качественно новый уровень осмысления этого феномена как в теоретическом, так и в историко-правовом аспекте. Вместе с тем приходится констатировать отсутствие целостного междисциплинарного исследования, посвященного анализу данной проблематики.

Объектом диссертационного исследования является массовое российское правосознание первой четверти XXав. Предмет исследования составляют: политико-правовые факторы и доминирующие тенденции трансформации закрепленных на уровне априорно-константных слоев массового правосознания представлений о законе, государственной власти, правосудии, легитимности частной собственности, субъективных правах и юридических обязанностях граждан; формы реализации правоаксиологических установок в моделях коллективного правового поведения основных социальных страт в транзитивных условиях первой четверти XXав.

Хронологические рамки историко-правового исследования охватывают 1900Ц1925агг. Этот период включает три относительно самостоятельных этапа развития российской государственно-правовой системы, в рамках которых можно выявить преемственность правоаксиологических установок и укорененных на уровне априорно-константных слоев правовых представлений, а также соотношение традиционализма и новационности в массовом правосознании. Исследование неслучайно обращается в качестве исходного рубежа к началу XX в. - периоду буржуазной модернизации и становления основ российского конституционализма. Анализ факторов и тенденций трансформации массового российского правосознания в этот период представляет особый академический интерес, так как позволяет экстраполировать выявленные закономерности на современные транзитивные политико-правовые условия. Верхней хронологической границей исследования является середина 20-х гг. XX столетия, так как к этому времени окончательно закрепляется сформулированная в 1921Ц1922 гг. доктрина социалистической законности, завершается становление советской судебно-правовой системы, формируются базовые установки советского правосознания.

Цель и задачи диссертационного исследования.

Исходя из обоснования актуальности темы и сложившейся историографической ситуации, автор формулирует цель работы следующим образом: исследовать на основе привлечения широкого круга доктринальных и исторических источников и новых теоретико-методологических и историко-правовых концептуальных подходов трансформацию массового российского правосознания в первой четверти XXав. Реализация сформулированной цели предполагает решение целого ряда академических задач:

1) разработать теоретико-методологическое обоснование интерпретации правосознания как интегративного феномена;

2) категориально идентифицировать массовое правосознание, выявить его соотношение с общественным правосознанием, с социально-правовой психологией, с правовым менталитетом;

3) сформулировать сущностные характеристики массового правосознания как автономного правокультурного явления;

4) раскрыть структуру массового правосознания, соотношение его динамичных, инертных и априорно-константных слоев;

5) выявить исторически детерминированные типологические черты массового российского правосознания, демонстрирующие преемственность на различных этапах государственно-правовой истории;

6) обосновать на основе обширного круга источников, впервые введенных в научный оборот, преемственность правоаксиологических установок и правовых представлений дореволюционного и советского периода, выявить соотношение традиционализма и новационности в массовом правосознании первой четверти XX столетия;

7) исследовать факторы трансформации массового правосознания граждан в транзитивных политико-правовых условиях первой четверти XXав.;

8) раскрыть причины и признаки кризиса массового правосознания в начале XX столетия и предпосылки реализации его деструктивного потенциала;

9) выявить особенности рефлексии политики демократизации Временного правительства в массовом правосознании;

10) исследовать трансформацию массового правосознания в 1917Ц1921агг., определив степень детерминированности правоаксиологических установок и правовых представлений граждан большевистской политико-правовой доктриной;

11) категориально идентифицировать феномен революционного правосознания, специфику его формирования и форм реализации в моделях коллективного поведения граждан;

12) раскрыть особенности рефлексии Уреволюционной законностиФ в массовом правосознании в 1917Ц1921агг.;

13) охарактеризовать сформировавшийся в 1918Ц1925агг. в правосознании граждан образ советского правосудия.

Источниковая база исследования.

Специфика сформулированных задач обусловила особенности источниковой базы исследования. Доктринальными, теоретическими источниками представлена первая группа, к которой диссертант относит труды философов и теоретиков права дореволюционного, советского и современного периодов: Н. Алексеева, Р. Байниязова, П. Баранова, Н. Бердяева, Б. Вышеславцева, И. Ильина, М. Капустина, Б. Кистяковского, Н. Коркунова, Е. Лукашевой, В. Малахова, Н. Матузова, С. Муромцева, В. Нерсесянца, П. Новгородцева, Н. Палиенко, Е. Пашуканиса, Л. Петражицкого, М. Рейснера, Н. Ренненкампфа, И. Рябко, В. Синюкова, В. Соловьева, П. Стучки, В. Туманова, Е. Трубецкого, Г. Федотова, С. Франка, В. Хвостова, П. Чаадаева, Г. Шершеневича и др.

Вторая группа источников включает непосредственно исторические документы. Принимая во внимание, что правовая политика государственной власти рассмотрена в качестве одного из приоритетных факторов трансформации массового правосознания в первой четверти XX столетия, первую подгруппу исторических источников составляют нормативно-правовые акты, в большей степени воздействовавшие на массовое правосознание.

Сюда вошли документы фабрично-заводского законодательства, характеризующие правовой статус промышленных рабочих в начале XXав. и позволяющие судить о степени правовой защищенности представителей этой социальной страты; конституционные акты начала XXавека, содержание которых было использовано для сопоставления правовых представлений основной массы населения с практикой конституционного строительства, а также для анализа изменившегося правового статуса населения и его сопоставления с глубоко укорененными в массовом сознании представлениями о субъективных правах и юридических обязанностях; законодательные акты Временного правительства, изучение которых позволило проанализировать степень адекватности политики демократической власти представлениям крестьянства и промышленного пролетариата об идеальном правопорядке, а также интерпретировать особенности демократизации в феврале - октябре 1917аг. как один из факторов активизации деструктивных, правонигилистических установок; нормативно-правовые акты периода революции и Гражданской войны.

Вторую подгруппу исторических источников составляют официальные документы, представленные впервые введенными автором в научный оборот материалами центральных и регионального архивов: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Государственного архива российской социально-политической истории (ГАРСПИ), Государственного архива Ростовской области (ГАРО). Наиболее значимой разновидностью архивных материалов является документация правоохранительных структур и Министерства юстиции как советского, так и дореволюционного периода.

Наиболее важную информацию содержат фонды Донского розыскного отделения Департамента полиции МВД1 и Донского областного жандармского управления2, 4 судопроизводства Департамента полиции МВД3, Уголовного отделения I департамента Министерства юстиции4. К официальным документам, в наибольшей степени способствовавшим исследованию трансформации массового правосознания в России в феврале - октябре 1917аг., диссертант относит:

1) материалы обследования деятельности губернской милиции чиновниками МВД по особым поручениям5, которые позволяют воссоздать представления граждан о правоохранительных структурах;

2) официальные сообщения, справки, записки, поступавшие от губернских комиссаров в адрес Министерства внутренних дел, Министерства юстиции; переписку губернских комиссаров с министром МВД о состоянии юстиции и правосудия на местах, о мотивации противоправных действий городского и сельского населения, о самоуправствах в области осуществления правосудия6;

3) официальные сводки, отчеты, служебные записки, поступавшие с мест в адрес Главного управления по делам милиции МВД7, которые содержали информацию о самоуправствах в промышленной и аграрной сферах, тотальном беззаконии;

4) аналитические отчеты, подготовленные представителями Главного управления по делам милиции на основе поступавшего с мест в адрес министра МВД статистического материала. Среди этих документов наибольший интерес представляют отчеты, посвященные анализу динамики крестьянского движения в России с 1 июня по 15 августа 1917аг.8, самосудам и самоуправствам в области правосудия9, основным правонарушениям в промышленной и аграрной сферах10;

5) официальную переписку между прокурором Петроградской судебной палаты, Министерством юстиции, Главным управлением по делам милиции и обеспечению личной и имущественной безопасности граждан МВД Временного правительства, Управлением петроградской городской милиции по поводу соблюдения законности и пресечения массовых самоуправств11.

Официальные документы Государственного архива Ростовской области, относящиеся к периоду февраля - октября 1917аг., представлены в работе фондами Новочеркасского окружного суда12, ведомства прокурора Новочеркасской судебной палаты13, Ростовской, Таганрогской, Ставропольской, Новочеркасской судебных палат14.

К официальным документам, на основе которых была предпринята попытка исследования правовых представлений и установок массового правосознания в 1918Ц1925агг., следует отнести документы Министерства юстиции РСФСР (1918Ц1922агг.), среди которых наиболее информативными являются отчеты Министерства юстиции, переписка Минюста с ВЧК, революционными трибуналами, ЦК ВКП(б), губернскими отделами юстиции, ВЦИКом и Главным управлением рабоче-крестьянской милиции НКВД по вопросам организации работы народных судов и революционной законности15. К этим документам примыкают протоколы заседаний коллегий Минюста, доклады и отчеты заведующих губернскими отделами юстиции губернских исполнительных комитетов, протоколы заседаний губернских и всероссийских съездов работников советской юстиции и съездов народных судей, протоколы и резолюции губернских и краевых совещаний деятелей юстиции, документы ревизий народных судов и местных ЧК, документы расследований комиссиями Минюста незаконных действий представителей революционных трибуналов и ЧК16.

Информативными источниками изучения массового правосознания в 1918Ц1925агг. являются официальные документы Главного управления рабоче-крестьянской милиции НКВД: переписка Главного управления милиции НКВД с губернскими административными отделами по фактам злоупотреблений и жалоб граждан на незаконные действия милиции17, документальные материалы губернских комиссий Упо оздоровлению милицииФ18, ежемесячные отчеты о деятельности губернских отделений милиции, акты обследования деятельности милиции по губерниям19.

Особую группу официальных документов составляют рассекреченные информационные материалы ВЧК20, агентурные сводки Особого отдела ВЧК о настроениях граждан, их отношении к большевистскому правопорядку, к революционной законности, реквизиционным мероприятиям власти, законодательству Увоенного коммунизмаФ, к УстатусномуФ вменению, к советскому правосудию и самосудам, к правоохранительным органам, к террору и репрессиям периода Гражданской войны. Эти документы, отложившиеся в фондах Государственного архива российской социально-политической истории, частично опубликованы, что существенно расширяет возможности научного поиска21.

Не менее информативными для изучения трансформации массового правосознания в 1917Ц1925аг. являются документы ЦК ВКП(б)22: стенограммы заседаний политбюро ЦК ВКП(б) и пленумов ЦК по вопросам организации террора, борьбы с классовыми врагами, организации концлагерей, взятии заложников и революционной законности23, сводки информационного отдела ЦК ВКП(б) о настроениях населения и отношении к институтам большевистской власти24, закрытые письма и информационные сообщения местных партийных организаций25, документы Секретного отдела ЦК26, документы отдела ЦК по работе в деревне27.

Специфика предмета исследования не позволяет ограничиться официальными документами. Поэтому неотъемлемой частью источниковой базы изучения массового правосознания являются источники личного происхождения, отложившиеся в фондах ГАРФа, ГАРСПИ и ГАРО.

Огромное количество писем, отражавших динамику общественных настроений и представлений о легитимности власти, законности, правопорядке, правосудии в 1917аг., отложилось в фондах Министерства внутренних дел Временного правительства28, Всероссийского центрального исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов (ВЦИК I созыва)29, Министерства юстиции30, Главного управления по делам милиции31, ведомства прокурора Петроградской судебной палаты32, Управления петроградской городской милиции33, департамента общих дел Министерства внутренних дел Временного правительства34.

При исследовании правосознания в постоктябрьский период мы использовали аналогичные источники в виде писем, жалоб, заявлений, прошений, поступавших от граждан в адрес ЦК35, Министерства юстиции, Главного управления рабоче-крестьянской милиции НКВД, отдела частных заявлений и ходатайств ВЦИК36, бюро печати НКВД37, бюро жалоб Главного управления рабоче-крестьянской милиции НКВД38, бюро крестьянских писем НКВД39. При написании диссертации были использованы и опубликованные источники личного происхождения40.

В качестве опубликованных источников личного происхождения диссертантом были изучены приговоры и наказы крестьян Центральной России, адресованные монарху, правительству, Всероссийскому крестьянскому союзу, I и II Государственной думе41. К группе опубликованных исторических источников примыкают сборники документов, посвященные, в основном, крестьянскому и рабочему движению в период Первой русской революции 1905Ц1907агг. и в межреволюционный период.

Значительная информация о факторах и формах трансформации массового правосознания содержится в периодических изданиях 1900Ц1917агг. Важную информацию удалось почерпнуть из официальных изданий Министерства юстиции42 и российского правительства43.

Теоретико-методологическую основу диссертационного исследования составляют цивилизационный, антропологический, духовно-культурологический концептуальные подходы, реализованные в рамках историко-правового исследования.

Особенности методологической базы обусловлены интегративным характером исследования, предполагающим использование общенаучных методов познания (анализа, синтеза, диалектического метода, структурно-логического, системного, статистического), исторических методов (конкретно-исторического, сравнительно-исторического) и юридических (метода юридической компаративистики, формально-логического, формально-юридического). Среди нетрадиционных для историко-правового исследования методов следует назвать когнитивно-информационный, использованный при интерпретации источников личного происхождения.

Исследование выполнено на основе принципов объективности, историзма, методологического плюрализма.

Научная новизна работы и положения, выносимые на защиту.

Научная новизна диссертации определяется междисциплинарным, интегративным характером исследования факторов формирования массового российского правосознания, механизма его трансформации в транзитивных условиях первой четверти XX столетия, форм реализации в моделях коллективного правового поведения. Несмотря на ограниченность историко-правового анализа 1900Ц1925агг., данное исследование выходит за рамки частно-научного, конкретно-исторического. Оно предполагает интегративный уровень концептуального обобщения проблемы массового российского правосознания, способствует переосмыслению многих дефиниций, которые составляют категориальный каркас теории правосознания.

Интегративное исследование массового правосознания первой четверти XXав. предпринято на основе новых концептуальных подходов к феномену правосознания, позволяющих преодолеть априорно заданные рамки позитивистской парадигмы его рационалистической формально-юридической интерпретации и переосмыслить роль этого феномена как фактора преобразования юридической действительности и фактора реализации той или иной альтернативы государственно-правового развития.

Впервые на основе привлечения обширного круга официальных документов и источников личного происхождения выявлена историческая детерминированность и преемственность доминирующих правоаксиологических установок и правовых представлений на протяжении длительного исторического периода. Она позволяет более объективно и всесторонне проанализировать современное состояние правосознания российского общества с точки зрения его исторической детерминированности и разработать эффективный инструментарий его модернизации.

В работе обстоятельно исследованы факторы трансформации массового правосознания в транзитивных политико-правовых условиях первой четверти XX в.; выявлены предпосылки кризиса массового правосознания и формы его реализации в моделях коллективного правового поведения; проанализированы особенности трансформации массового правосознания в период демократизации российской государственности на протяжении 1917 г.; категориально идентифицирован феномен революционного правосознания; раскрыты особенности рефлексии Уреволюционной законностиФ и Уреволюционного правосудияФ в массовом правосознании периода революции и Гражданской войны. 

Особого внимания заслуживает новизна источниковой базы исследования. Большинство источников составляют архивные материалы, впервые введенные автором в научный оборот. Многие ранее опубликованные источники впервые были использованы в целях исследования массового правосознания и форм его реализации в моделях правового поведения, получив новую историческую интерпретацию.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Объективная потребность реализации в рамках историко-правового исследования антропологического и духовно-культурологического концептуальных подходов, а также интерпретация правосознания как интегративного, исторически детерминированного феномена актуализируют введение в научный оборот и категориальное обоснование дефиниции Умассовое правосознаниеФ. Проблематика массового правосознания в рамках историко-правового исследования включает его категориальную идентификацию в контексте общей теории правосознания, обоснование критериев классификации и типологических черт массового российского правосознания, анализ его категориального соотношения с дефинициями Уобщественное правосознаниеФ, Уобыденное правосознаниеФ, Управовая психологияФ, Управовой менталитетФ.

2. Специфика массового правосознания как автономного правокультурного явления, не сводимого к общественному правосознанию, состоит в том, что оно включает совокупность представлений, идей, чувств, переживаний, психологических реакций, мотиваций, имеющих массовидно-типичный характер для данного общества конкретной исторической эпохи. Ему присуща ярко выраженная историческая детерминированность, так как оно аккумулирует сформировавшиеся в течение длительного хронологического периода стереотипизированные образцы правоаксиологических ориентаций и представлений. Как интегративный феномен массовое правосознание представляет собой сложно структурированное образование, характеризующееся целостным единством взаимосвязанных, взаимозависимых компонентов: эмоционально-чувственных (психологических), когнитивно-рациональных и архетипических, смыкающихся с правовым менталитетом.

3. Использование термина Умассовое российское правосознаниеФ актуализирует вопрос, связанный с признанием специфичности национального российского правосознания и наличия российского правового менталитета. В качестве универсального критерия типологизации выступает общность исторического пути формирования, что обусловливает общность сущностных характеристик массового правосознания, его духовных доминант, смыслообразующих идей, относящихся к инертным и априорно-константным слоям и объективизирующихся в моделях правового поведения.

4. Исторически детерминированными типологическими чертами массового российского правосознания, которые демонстрировали высокую адаптивную способность к изменяющимся на протяжении первой четверти XXав. политико-правовым реалиям, являются: правовой нигилизм, патернализм, персонифицированное восприятие государственной власти, социоцентризм, эгалитаризм, синкретизм, инверсионализм (симбиоз противоположных интенций).

5. Российский правовой нигилизм демонстрирует устойчивую историческую преемственность в дореволюционный, советский и постсоветский периоды. Его формирование и высокая адаптивная способность обусловлены особенностями генезиса и развития российской государственности; гипертрофированными представлениями о УдержавностиФ и о роли государственной власти в условиях перманентной консолидации; наличием многовековой общинной организации, в рамках которой на протяжении столетий функционировало альтернативное позитивному обычное право; доминантными чертами общественно-политического развития - централизацией и бюрократизацией; многовековым господством крепостного права; длительным сохранением абсолютной монархии и отсутствием конституционной политико-правовой традиции; особенностями русской духовности и гетерогенным характером славянской культуры; мобилизационным типом экономического развития.

6. Трансформация массового правосознания в 1900Ц1916агг. была детерминирована особенностями модернизационных преобразований и спецификой становления российского конституционализма, которые гипотетически могли способствовать преодолению социоцентристских правовых представлений и формированию гражданского правосознания, основанного на признании приоритета права, на развитых представлениях о неприкосновенности частной собственности и личности, об индивидуальной ответственности, о правовом статусе личности и легитимных способах защиты личных и имущественных прав. Неразвитость индивидуалистических начал в массовом правосознании, его социоцентризм и архаичность пришли в диссонанс с потребностями капиталистического развития, обусловив амбивалентность массового правосознания.

7. Позитивный потенциал массового правосознания не был реализован в транзитивных условиях незавершенности конституционных преобразований, ограниченности российского парламентаризма, десакрализации монархической власти, синхронизации правовой и морально-нравственной аномии, правовой необеспеченности крестьян и промышленных рабочих, крайне низкого уровня общей и политико-правовой культуры граждан. Буржуазная модернизация, ознаменовавшаяся значительным экономическим прогрессом, обусловила атомизацию и деструктурирование социума, сформировала мощные маргинальные страты и в значительной степени предопределила нарастание социально-правового негативизма в массовом правосознании в 1900Ц1916агг. Обозначившийся в рамках российского транзитивного политико-правового пространства кризис массового правосознания стал следствием неадекватности политики государственной власти массовым представлениям о УдолжномФ правопорядке, которые формировались на основе сочетания традиционалистских и новационных правовых установок.

8. Трансформация массового российского правосознания в феврале - октябре 1917аг. была обусловлена спецификой рефлексии институтов демократической государственности и принципов ее функционирования, которая по-прежнему происходила в рамках инверсионной, патерналистской политико-правовой парадигмы. Переход от монархической формы правления к республиканской означал лишь изменение объектов инверсионного восприятия. Демократические преобразования продемонстрировали неадекватность либеральных медиативных политико-правовых установок инверсионализму социоцентристского правосознания, особенно в транзитивных условиях революции и Первой мировой войны, что предопределило реализацию большевистской альтернативы государственно-правового развития.

9. Факторами реализации деструктивных тенденций в динамике правосознания основных социальных страт в феврале - октябре 1917аг. являлись: трансформация представлений о ментальной легитимности демократической власти; отсутствие развитой политико-правовой демократической культуры; господство общинного сознания, культивировавшего приоритет коллективных интересов над индивидуальными; эгалитаризм и неразвитость представлений о неприкосновенности частной собственности, гражданских правах и обязанностях; дезорганизация государственной власти; особенности рефлексии демократических ценностей и идеалов в массовом российском правосознании; криминализация социума и отсутствие эффективных структур охраны правопорядка; нерешенность аграрного вопроса; обусловленный Первой мировой войной социально-экономический кризис.

10. Трансформация массового правосознания в 1917Ц1921агг. являлась логическим продолжением кризиса, обозначившегося как в массовом, так и в профессиональном правосознании в начале XXав. в условиях буржуазной модернизации и незавершенности конституционных преобразований. На этом этапе были продемонстрированы те же закономерности трансформации массового правосознания, что и в предыдущий период. По мере реализации большевистской альтернативы государственно-правового и социально-экономического развития в сознании большинства граждан наметилась эскалация социально-правового негативизма, который обусловил трансформацию представлений о революционной законности и революционной целесообразности, справедливом революционном правосудии, статусном вменении, легитимности большевистского правопорядка в целом, субъективных правах и свободах, реквизициях и конфискациях собственности, революционном терроре.

11. Культивировавшееся государственной властью и закрепленное в нормативно-правовых документах представление о праве как инструменте классового насилия и осуществления санкционированного государством террора явилось катализатором установок революционного правосознания, сформировавшихся в период с февраля по октябрь 1917аг. Как особое состояние массового правосознания, которое было реализовано в соответствующих моделях правового поведения граждан в 1917Ц1921агг., революционное правосознание характеризовалось совокупностью типологических черт: ярко выраженным инверсионализмом правовых представлений; социально-правовым негативизмом; синхронизацией правовой, политической и морально-нравственной аномии; подменой законности революционной целесообразностью; активизацией эсхатологического стремления к моментальной реализации правового идеала; доминированием представлений о детерминированности правового статуса гражданина его социальной принадлежностью; ксенофобией, основанной на гипертрофированных общинных установках идентификации членов общества как УсвоихФ или УчужихФ; апологетикой насильственного установления Усоциальной справедливостиФ; наличием в качестве мотивации правового поведения стремления к классовой мести и расправе с классовыми врагами.

12. После завершения Гражданской войны приоритетными задачами новой политической элиты стали: укрепление советской государственности и преодоление хозяйственной разрухи. Нуждаясь в ментальной легитимации своей власти для осуществления социалистических преобразований, большевизм уделял значительное внимание разработке методов воздействия на правосознание граждан в целях формирования адекватных государственной политике правовых установок и представлений. Если в период борьбы за власть в феврале - октябре 1917аг. и во время Гражданской войны большевизм манипулировал укорененными на уровне априорно-константных слоев представлениями граждан, адаптируя их к социалистической доктрине, то по окончании Гражданской войны власть посредством целого комплекса идеологических и политических мероприятий стремилась сформировать качественно новое, советское правосознание, адекватное государственно-правовой системе диктатуры пролетариата. Социалистическое правосознание, культивировавшееся государственной властью, стало одним из фундаментальных компонентов тоталитарной политико-правовой системы.

13. Советское правосознание представляло собой синтез социалистических идей и рудиментарных правовых представлений о праве, законности, правосудии, легитимности государственной власти, справедливом правопорядке, о правовом статусе личности, неприкосновенности собственности, о методах регулирования гражданско-правовых отношений, о преступлениях и наказаниях.

14. Закономерности трансформации массового правосознания в первой четверти XXав. обладают не только академической, но и практической значимостью, так как могут быть экстраполированы на современные транзитивные политико-правовые условия, в которых массовое правосознание продолжает аккумулировать исторически сформировавшиеся стереотипизированные образцы правоаксиологических представлений.

Теоретическую и практическую значимость диссертационного исследования определяют положения, выносимые на защиту. Академический интерес представляют как концептуальные положения работы, так и собранный фактический материал. Многие проблемы, затронутые в диссертации, могут стать предметом самостоятельных историко-правовых исследований, способствуя разработке целостной истории национального правосознания. Результаты исследования могут использоваться в учебно-методическом процессе при разработке курсов по теории права, истории права, спецкурсов по актуальным проблемам правосознания и правовой культуры, российского правового менталитета.

Апробация работы. По теме диссертации опубликовано 2 монографии (общим объемом 37,3ап.л.) и 62 научных статьи, включая 12 публикаций в научных изданиях перечня ВАК.

Апробация работы осуществлялась посредством участия в работе международных, всероссийских, региональных, межвузовских научно-практических и научно-теоретических конференций, которые проводились в Москве, Омске, Ростове-на-Дону, Пензе, Саратове, Таганроге, Туапсе в период с 2000 по 2008агг.

Структура диссертационного исследования включает: введение, 5 глав, объединяющих 17 параграфов, заключение, список источников и литературы.

ОСНОВНОЕ  СОДЕРЖАНИЕ  РАБОТЫ

Во введении обоснована академическая и практическая актуальность интегративного исследования феномена правосознания, проанализированы уровень и степень научной разработанности темы в дореволюционной, советской и современной историографии, определены цель и задачи интегративного исследования, аргументированы его хронологические рамки, отмечена научная новизна работы, сформулированы концептуальные положения, выносимые на защиту, обоснована теоретико-методологическая основа диссертации, выявлены особенности ее источниковой базы и сформулирована классификация доктринальных и исторических источников, приведены сведения относительно апробации результатов представленной работы.

Первая глава УТеоретико-методологические аспекты массового правосознанияФ состоит из трех параграфов, в которых сформулированы концептуальные теоретико-методологические основы интегративного исследования факторов формирования и механизма трансформации массового правосознания в транзитивных условиях.

В первом параграфе УПравосознание как исторический и духовно-культурологический феноменФ анализируются концептуальные основания интерпретации правосознания как интегративного, исторически детерминированного феномена. Диссертант подчеркивает, что исследование факторов и механизма трансформации массового правосознания в обозначенные хронологические рамки предполагает пересмотр целого ряда теоретико-методологических дефиниций, составляющих категориальный каркас теории правосознания.

Выявляя методологическую ограниченность позитивистского подхода к феномену правосознания, автор обосновывает необходимость обновления фундаментальных юридических парадигм. Он исходит из того, что изучение правосознания следует отнести к магистральным направлениям развития юриспруденции, поскольку оно предоставляет инструментарий интерпретации широкого спектра вопросов юридической теории. В этой связи генезис альтернативных позитивизму подходов интерпретации данного феномена детерминирован поиском нового правопонимания в целом.

В качестве альтернативы формально-догматическому подходу к правосознанию, ограничивавшему его анализ структурно-функциональными характеристиками, обосновывается интегративное исследование природы правосознания, факторов его формирования, адаптивного потенциала, механизма трансформации в транзитивных условиях и форм реализации в моделях правового поведения. Далее автор раскрывает методологический потенциал духовно-культурологической и антропологической интерпретации правосознания в качестве интегративного, исторически детерминированного социокультурного феномена.

Диссертант аргументирует приоритетное значение историко-правового компонента интегративной интерпретации правосознания не только как юридического, но и как целостного национально-исторического, духовно-культурологического явления, имеющего глубокие социально-правовые корни в отечественной истории и опирающегося на духовно-ментальную традицию. Способствуя выявлению и обоснованию закономерностей генезиса и трансформации массового правосознания в конкретный исторический период, ретроспективный анализ обеспечивает целостное, всестороннее изучение правовой сферы духовной жизни общества. Исторические аналогии, связанные с исследованием типологических черт массового правосознания, его адаптивного потенциала и адекватности модернизационным преобразованиям государственной власти, представляют академический интерес не только для ученых-теоретиков, но и для субъектов законодательной инициативы, правоприменительной практики.

Далее отмечается, что обновление позитивистских теоретико-методологических подходов к правосознанию должно исходить из преемственности в развитии мировой юридической и исторической мысли. Важно учитывать достижения основоположников исторической школы права, сформировавшейся в XIXав. в Западной Европе, русской юриспруденции конца XIXаЦаначалааXXав., заложившей основы духовно-культурологического подхода к праву и правосознанию, представителей сложившейся во Франции в 20Ц30агг. XX столетия исторической школы УАнналовФ, разработавших концепцию антропологически ориентированной истории, в том числе и истории права.

В заключение резюмируется, что интерпретация правосознания как комплексного духовного образования, признание его исторической детерминированности способствуют отходу от трактовки данного феномена как рефлексивной категории и переосмыслению его как одного из факторов преобразования юридической действительности, реализации той или иной альтернативы государственно-правового развития.

Во втором параграфе УМетодологический анализ категории Умассовое правосознаниеФФ исследование осуществляется посредством категориальной идентификации массового правосознания, которая аргументируется объективной потребностью реализации в рамках историко-правового исследования антропологического и духовно-культурологического концептуальных подходов, а также интерпретацией правосознания как исторически детерминированного феномена.

Диссертант формулирует приоритетные направления исследования массового правосознания в рамках историко-правового исследования. По его мнению, они заключаются в категориальной идентификации в контексте общей теории правосознания, в исследовании факторов формирования и механизма трансформации в транзитивных политико-правовых условиях, в обосновании критериев классификации и типологических черт массового российского правосознания, в выявлении его роли в государственно-правовом развитии как инвариантной сущности правового менталитета. Массовое правосознание интерпретируется как совокупная форма концентрации и обобщения исторического правового опыта масс; доминирующий в обществе тип правовых представлений коллективных субъектов, находящихся в конкретных исторических политико-правовых условиях. Оно представляет собой форму выражения инвариантной сущности правового менталитета, опосредованного конкретными политико-юридическими реалиями.

Выявляя сущностные характеристики массового правосознания как автономного правокультурного явления, не сводимого к общественному правосознанию, соискатель приходит к заключению, что его специфика состоит в том, что оно включает совокупность представлений, идей, чувств, переживаний, реакций, импульсов, имеющих массовидно-типичный характер для данного общества конкретной исторической эпохи. В качестве его коллективных субъектов выступают социальные группы, национально-этнические общности или общество в целом. Ему присуща ярко выраженная историческая детерминированность, так как оно аккумулирует сформировавшиеся в течение длительного хронологического периода стереотипизированные образцы правоаксиологических ориентаций и представлений.

Далее раскрывается структура массового правосознания, которое интерпретируется как сложно структурированное образование, характеризующееся целостным единством взаимосвязанных, взаимозависимых компонентов: эмоционально-образных, когнитивно-рациональных и архетипических, смыкающихся с правовым менталитетом. В качестве приоритетных факторов состояния массового правосознания и трансформации его динамичных, инертных и априорно-константных слоев соискатель анализирует совокупность геополитических, социально-экономических, идеологических факторов, с одной стороны, и особенности правового менталитета, степень развития имманентно присущих ему духовно-психологических структур - с другой.

В третьем параграфе УТипологические черты массового российского правосознанияФ выявлены приоритетные факторы формирования и типологические черты массового российского правосознания, демонстрирующие ярко выраженную историческую преемственность в различные периоды российской государственно-правовой истории.

Подчеркивается, что использование термина Умассовое российское правосознаниеФ актуализирует вопрос, связанный с признанием специфичности национального российского правосознания и наличия российского правового менталитета. Анализируя наиболее распространенные в современной юридической литературе подходы к проблеме самобытности российского правогенеза, автор констатирует их преемственность со сложившимися на заре отечественной философии и восходящими к П.Я.аЧаадаеву славянофильско-евразийской и западно-модернистской интерпретациями.

Диссертант приходит к заключению, что детерминированность массового российского правосознания особенностями национального государственно-политического и социокультурного развития позволяет рассматривать его как уникальный феномен, обладающий устойчивыми специфическими системообразующими концептами, духовными доминантами, воспроизводимыми на каждом последующем витке политико-правовой истории. Он доказывает, что выявление типологических черт массового российского правосознания возможно только в рамках компаративного ретроспективного анализа.

Далее автор формулирует исторически детерминированные типологические черты массового российского правосознания, которые демонстрировали высокую адаптивную способность к изменяющимся на протяжении первой четверти XXав. политико-правовым реалиям: правовой нигилизм, патернализм, персонифицированное восприятие государственной власти, социоцентризм, эгалитаризм, синкретизм, инверсионализм, амбивалентность (симбиоз противоположных интенций).

Аргументируя нигилистичность массового российского правосознания, которая, по мнению автора, не означает его деформированности, он интерпретирует ее как исторически сложившуюся особенность отношения к позитивному праву. Показывая, что нигилизм не является исключительно российским явлением, о чем свидетельствует тематика философских произведений Ф. Ницше, О. Шпенглера, М. Хайдеггера, Ф. Якоби, соискатель раскрывает качественные отличия правового нигилизма, сформировавшегося в рамках российского социокультурного и государственно-правового пространства. Здесь он выступает не временным состоянием общественного и массового сознания, отражая своими масштабами степень ментальной легитимности государственной власти и правопорядка в целом, а его перманентной типологической чертой. В качестве субъектов правового нигилизма в России всегда являлись представители самых различных социальных страт: крестьянства (составлявшего большинство населения аграрной страны), промышленного пролетариата, интеллектуальной и политической элиты.

Автор констатирует ярко выраженную историческую преемственность дореволюционной, советской и постсоветской правонигилистической традиции. Далее в работе сформулированы факторы, детерминировавшие специфику формирования и высокую адаптивную способность российского правового нигилизма. Это особенности генезиса и развития российской государственности; гипертрофированные представления о УдержавностиФ и о роли государственной власти в условиях перманентной вынужденной консолидации общества; наличие многовековой общинной организации, в рамках которой на протяжении столетий функционировало альтернативное позитивному обычное право; доминантные черты общественно-политического развития - централизация и бюрократизация; многовековое господство крепостного права; длительное сохранение абсолютной монархии и отсутствие конституционной политико-правовой традиции; особенности русской духовности и гетерогенный характер славянской культуры; мобилизационный тип экономического развития.

В качестве важной доминанты национального массового сознания (не только правового, но и политического, морально-нравственного, религиозного) автор рассматривает инверсионализм, противопоставляя его  присущему западной ментальности медиативизму. Симбиоз противоположных интенций сознания, его имманентная противоречивость (или амбивалентность) в наибольшей степени реализовывались и проявлялись в моделях коллективного правового поведения в транзитивные периоды российской государственно-правовой истории.

Синкретизм российского правосознания сформировался в результате особенностей социально-политического и духовно-религиозного развития. Он культивировался не только православными установками, но и многовековой историей общинной организации, которая способствовала архаизации социоцентристских правовых представлений.

Формированию правонигилистического сознания способствовали патерналистские и этатистские представления, в течение нескольких столетий обеспечивавшие легитимацию российской государственной власти.

Автор подчеркивает, что доминантной установкой исследования трансформации массового российского правосознания является признание его исторической преемственности. В заключение параграфа он делает вывод, что трансформация массового правосознания на протяжении первой четверти XXав. определялась кратковременными и долговременными факторами. В качестве факторов кратковременного воздействия раскрываются: государственная политико-правовая доктрина, реализованная в соответствующей правовой политике; специфика правового статуса основных социальных страт; степень ментальной легитимности государственной власти; состояние действующего законодательства и судебной системы; уровень правовой культуры и уровень жизни граждан; эффективность функционирования органов охраны правопорядка и др.

Эти факторы, приобретая различное содержание в зависимости от конкретного исторического периода (буржуазной модернизации начала XXав., Февральской буржуазно-демократической революции или становления советской государственно-правовой системы) оказывали различное воздействие на состояние массового правосознания, детерминируя тенденции его трансформации. Вместе с тем на каждом из этих этапов на трансформацию массового правосознания оказывали мощное воздействие укорененные на уровне априорно-константных слоев исторически сформировавшиеся правовые представления, модифицированные в новых геополитических и юридических условиях.

Вторая глава УМассовое правосознание в России в начале XX в. (1900Ц1916 гг.)Ф содержит четыре параграфа, в которых проанализированы типологические черты массового правосознания на рубеже XIXЦXX вв.; факторы и приоритетные тенденции его трансформации в 1900Ц1916 гг.; определены предпосылки активизации деструктивных компонентов массового правосознания; выявлено соотношение традиционалистских и новационных компонентов массового правосознания.

В первом параграфе УПреемственность и традиционализм правовых представлений о законе, государственной власти, правосудии на рубеже XIXЦXX вв.Ф рассмотрены предпосылки архаизации массового правосознания в конце XIX - начале XX вв., выявлены его типологические черты и формы проявления преемственности укорененных на уровне априорно-константных и инертных слоев правоаксиологических установок.

Автор интерпретирует массовое российское правосознание на рубеже XIXЦXXавв. как уникальное социокультурное явление, в котором нашли своеобразное преломление основные тенденции государственно-правового развития. В этот период оно представляло собой преимущественно крестьянские правовые аксиологические установки, детерминированные общинным укладом и закрепленные обычно-правовой практикой. Социоцентристская правовая культура характеризовалась доминированием коллектива над личностью, что обусловило неразвитость представлений о субъективных правах, юридических обязанностях, индивидуальной ответственности, неприкосновенности частной собственности.

Выявляя факторы, определившие качественные характеристики крестьянского правосознания на рубеже XIXЦXXавв. и его трансформацию в условиях буржуазной модернизации, диссертант акцентирует внимание на  особенностях развития российской государственности и многовековом господстве абсолютизма, отсутствии демократических конституционных традиций, длительном существовании крепостничества, правовом статусе крестьянства, низком уровне общей и правовой культуры, несовершенстве действовавшего законодательства, ментальных правовых традициях, краткосрочности правового реформирования, низком уровне развития урбанистической цивилизации.

Автор приходит к заключению, что неразвитость индивидуалистических начал в народном правосознании, отсутствие развитых представлений об объективных правах и юридических обязанностях, о неприкосновенности частной собственности, индивидуальной ответственности пришли в диссонанс с потребностями капиталистического развития, нуждавшегося в эффективном нормативно-правовом регулировании.

Далее рассмотрен правовой статус основных социальных страт российского общества, ставший фактором архаизации правовых представлений на рубеже веков.

Во втором параграфе УАктивизация деструктивных компонентов массового правосознания в условиях буржуазной модернизации начала XX в.Ф выявлены противоречивые тенденции трансформации массового правосознания в период буржуазной модернизации и становления основ конституционного строя; рассмотрено соотношение его традиционалистских и новационных компонентов.

В качестве характеристики правосознания основных социальных страт российского общества, претерпевшего существенные изменения в период буржуазной модернизации и становления основ конституционализма, диссертант рассматривает его амбивалентность. Далее автор раскрывает формы реализации амбивалентности массового правосознания в моделях правового поведения, подчеркивая, что априорно-константные слои демонстрировали преемственность и традиционализм, в то время как динамичные - новационные черты. Проявления последних подразделяются на позитивные (созидательные) и деструктивные.

Выявляя детерминацию позитивных изменений в массовом правосознании в начале XX в., соискатель акцентирует внимание на последствиях бурного экономического роста, становлении российского конституционализма, парламентских иллюзиях значительной части населения, преодолении прежней интровертности общины и социально-культурного локализма. Далее констатируется, что позитивный потенциал массового правосознания не был реализован в транзитивных условиях незавершенности конституционных преобразований.

По мнению автора, формированию гражданского правосознания в начале XX в. препятствовали: особенности российской буржуазной модернизации, незавершенность конституционных преобразований, ограниченность российского парламентаризма, десакрализация монархической власти, правовая необеспеченность крестьян и промышленных рабочих, низкий уровень общей и политико-правовой грамотности населения граждан, крайне низкий уровень жизни, особенности государственно-правового развития после I русской революции, Первая мировая война.

Соискатель показывает, что нарастание социально-правового негативизма характеризовало правосознание не только крестьянства, но и промышленных рабочих. Ускоренная буржуазная модернизация, обусловившая положительную динамику экономического развития страны, не привела к формированию среднего слоя с присущим ему гражданским правосознанием, основанным на признании неприкосновенности личности, частной собственности, законности. Правосознание промышленных рабочих, формировавшееся в условиях правовой необеспеченности и крайне низкого жизненного уровня, можно лишь условно назвать УпролетарскимФ, так оно носило синкретический характер и представляло собой разновидность крестьянского традиционалистского сознания.

Российский вариант модернизации проходил в условиях нараставшего противостояния медленно эволюционизирующего традиционализма и городской культуры. В условиях отсутствия единой социокультурной среды продолжало сохраняться значение базовых элементов патриархальной политико-правовой культуры. Диссертант раскрывает и другие типологические черты правосознания рабочих на рубеже XIXЦXXавв. помимо ментальной преемственности, которые, по его мнению, детерминировались особенностями российского варианта модернизационных преобразований (обусловившими маргинализацию общества), а также правовой необеспеченностью рабочих, которая неизбежно провоцировала эскалацию социально-правового негативизма, в значительной степени обусловив кризис массового правосознания в начале XXав. Политика социального партнерства не прижилась в России в силу особенностей экономического и государственно-правового развития.

Рассматривая особенности российского варианта буржуазной модернизации, диссертант подчеркивает, что, ознаменовавшаяся значительным экономическим прогрессом, она обусловила атомизацию и деструктурирование социума, сформировав мощные маргинальные страты. Деструктивные последствия формирования столь многочисленного маргинализированного слоя, которому были присущи специфические правовые установки, наиболее отчетливо проявились во время революций 1905Ц1907 и 1917агг., а также в период легализации большевистской властью Уреволюционного правосознанияФ в качестве источника права. В начале XXав. в результате сочетания глубинных ментальных правовых традиций и конкретно-исторических условий сложились многие стереотипы Уреволюционного правосознанияФ, реализованные как в ходе Первой русской революции, так и в 1917аг.

Автор приходит к заключению, что в 1900Ц1917 гг. в рамках российского геополитического пространства сложилась историческая обстановка, способствовавшая эскалации деструктивных тенденций в развитии массового правосознания, когда правовой нигилизм, эгалитаризм и социоцентризм приобрели гипертрофированные формы, достигнув своего апогея в 1917Ц1921агг. Кризис массового правосознания, отчетливо обозначившийся к 1917аг., стал следствием неадекватности политики государственной власти народным представлениям о УдолжномФ правопорядке, которые формировались на основе сочетания традиционалистских и новационных правовых установок. Правовой идеал, претерпевший в начале XXав. значительную трансформацию в условиях буржуазной модернизации и становления конституционных основ, остался нереализованным на практике. Это обстоятельство обусловило сохранение и воспроизводство в гипертрофированном варианте социально-правового негативизма по отношению к правопорядку в целом и его отдельным компонентам и активизацию деструктивных компонентов массового правосознания.

В третьем параграфе УСинхронизация правовой и морально-нравственной аномии в начале XX в.Ф этот феномен рассмотрен в качестве одного из приоритетных показателей кризиса массового правосознания в начале XXав.; выявлены различные формы проявления синхронизации морально-нравственной и правовой инверсии, обусловившей ухудшение криминогенной ситуации и активизацию различных форм девиантного поведения.

Диссертант показывает, что проблема синхронизации правовой, морально-нравственной, политической аномии приобретает особую актуальность при исследовании факторов и механизма трансформации синкретического массового сознания. Раскрывая сформулированные в предыдущих разделах предпосылки кризиса массового правосознания и активизации социально-правового негативизма, особое внимание автор уделил революции 1905Ц1907 гг. как фактору формирующего воздействия. Обширный фактический и статистический материал, проанализированный соискателем, позволил ему сформулировать вывод о взаимосвязи и взаимообусловленности модернизации, революционизации и криминализации социума.

В качестве одной из форм проявления синхронизации морально-нравственной и правовой аномии в российском обществе в начале XX столетия рассматривается феномен хулиганства. Автор отмечает, что оно имело широкое распространение и до революции и было обусловлено особенностями модернизационной политики, ростом маргинальных страт, особенностями процесса формирования пролетарских слоев, низким уровнем правовой культуры масс. Далее диссертант подчеркивает, что именно после революции 1905Ц1907агг. обозначилась устойчивая тенденция активизации хулиганства как антисоциального явления, которое вышло за рамки сугубо юридической проблемы его квалификации и приобрело политический статус. В этот период оно приобрело качественно новые черты, уже не позволявшие сопоставить его с хулиганством, распространенным в европейских странах.

Помимо хулиганства проявлениями синхронизации правовой и морально-нравственной аномии в российском обществе начала XX в. являлись: активизация преступности, алкоголизация, увеличение темпов распространения проституции и наркомании, рост суицидальных настроений в обществе, кризис религиозного сознания.

Приведенные диссертантом статистические данные позволили выявить приоритетные тенденции изменения темпов роста преступности, соотношения мужчин и женщин, а также долю несовершеннолетних среди осужденных судами империи, определить долю преступлений (в том числе и тяжких), которые приходились на женщин и несовершеннолетних. Высокие темпы роста преступности отражали тенденцию активизации правонигилистических настроений среди всех слоев общества, что стало важным компонентом формирующегося революционного правосознания. Аналогичная тенденция наблюдалась и в отношении функционирования других социально-регулирующих норм: морали, нравственности, религии.

В заключение параграфа в качестве компонента синхронизации правовой и морально-нравственной аномии автор рассматривает кризис религиозного сознания.

В четвертом параграфе УДелегитимация монархической власти в массовом правосознании (1900Ц1916 гг.)Ф рассматривается еще одно проявление кризиса массового правосознания - десакрализация монархической власти, стабильность существования которой обеспечивалась в течение длительного исторического времени такими ментальными структурами, как патернализм и этатизм.

Автор констатирует, что на протяжении 1900Ц1916агг. представления граждан о монархической власти претерпели существенную трансформацию. Будучи важнейшим элементом массового правосознания, они отражали особенности государственно-правового и социокультурного развития общества. Выявляя на основе привлечения обширного круга источников (в том числе и архивных документов) совокупность факторов инверсионализма политико-правовых представлений, диссертант приходит к заключению о необратимости этого процесса. Далее автор акцентирует внимание на том, что ментальные черты воспроизводились в этот период в виде персонифицированного восприятия государственной власти и закона, патернализма и этатизма, адаптированных к новым политико-правовым реалиям.

Соискатель резюмирует, что делегитимация монархии была обусловлена внешнеполитическими неудачами России в начале XXав., событиями I русской революции, незавершенностью конституционных преобразований и нерешенностью аграрного и рабочего вопросов. Катализатором антимонархических настроений стала Первая мировая война. Закон постепенно вытесняется Управом военного времениФ, ставшим следствием правовой и морально-нравственной инверсии. Экстремальные условия мировой войны и экономического кризиса внесли существенные изменения в правосознание россиян, окончательно девальвировав монархическую и православную национально-патриотическую идею, изменив отношение к власти и санкционированному ею закону.

В конце параграфа содержится вывод о том, что, приобретя необратимый характер, инверсия монархического правосознания свидетельствовала о нарушении когнитивных и ценностных механизмов УсамооправданияФ российской государственной власти. Она стала отражением кризиса массового правосознания и вместе с тем фактором активизации правонигилистических настроений.

Третья глава УПолитико-правовые факторы трансформации массового правосознания в период демократизации российской государственности в феврале - октябре 1917 г.Ф содержит три параграфа, в которых выявлено соотношение укорененных на уровне априорно-константных слоев правовых установок и новационных черт массового правосознания, возникших в условиях демократизации.

В первом параграфе УТрансформация представлений о легитимности демократической властиФ показана взаимообусловленность степени ментальной легитимности государственной власти и стабильности правопорядка в целом.

Массовое российское правосознание, состояние которого к началу 1917аг. характеризовалось различными проявлениями кризиса, претерпело существенную трансформацию в период демократизации российской государственности в феврале - октябре 1917аг., которая предполагала внедрение в российское политико-правовое и социокультурное пространство либерально-демократических институтов и принципов. Раскрывая приоритетные тенденции трансформации массового правосознания в этот период, диссертант подчеркивает, что, как и в условиях буржуазной модернизации начала XXав., аксиологические правовые установки, представления о государственной власти, законе, правосудии сочетали в себе традиционные и новационные черты, свидетельствовавшие о наличии как конструктивного (особенно в первые недели господства революционного глобализма), так и деструктивного потенциала массового правосознания.

Автор показывает, что трансформация массового правосознания в условиях демократизации российской государственности детерминировалась уровнем ментальной легитимности учрежденной в процессе Февральской буржуазно-демократической революции власти, адекватностью ее политики правоаксиологическим установкам граждан. По его мнению, ментальная легитимность новой государственной власти обеспечила относительную стабильность правопорядка в марте - апреле 1917аг., существенно ограничив масштабы массовых противоправных действий. Общенациональное единение вокруг Временного правительства гипотетически могло способствовать формированию гражданского правосознания в условиях демократизации и преодолению архаических социоцентристских правовых установок, имманентно присущих национальному правовому менталитету.

Однако, как подчеркивает соискатель, новая власть оказалась неадекватной религиозно-эсхатологической устремленности основных социальных страт к реализации правового идеала. Утрата ею своей ментальной легитимности в значительной степени предопределила реализацию деструктивного потенциала массового правосознания.

Далее констатируется, что если в первые постреволюционные недели место монархии как сдерживающего механизма заняли в правосознании граждан институты новой демократической власти, то уже летом 1917аг. можно было констатировать отсутствие эффективной государственной власти. Разочарование граждан в эффективности легитимных путей разрешения наиболее значимых вопросов способствовало эскалации правонигилистических установок, активизации погромных настроений и различного рода самоуправств во всех сферах общественной жизни, включая и судопроизводство.

Диссертант обращает внимание на то обстоятельство, что декларированный разрыв с монархическим прошлым носил лишь номинальный характер, сохраняя ментальную преемственность с прежними правовыми установками. Рефлексия институтов и носителей государственной власти по-прежнему происходила в рамках инверсионной, патерналистской политико-правовой парадигмы. Крушение российской монархии означало лишь изменение объектов инверсионного восприятия. В этот период инверсионная логика, присущая национальному менталитету, проявилась в отношении к символам прежнего правопорядка.

В заключение параграфа автор резюмирует, что глубинные ментальные традиции, с одной стороны, и политика Временного правительства - с другой, обусловили приоритет деструктивных тенденций в динамике массового правосознания, когда его конструктивный потенциал не был использован государственной властью в целях интеграции. Делегитимация демократической власти, отразив тенденцию трансформации массового правосознания, стала одним из факторов, обусловивших становление большевистской диктатуры.

Во втором параграфе УОсобенности рефлексии политики демократизации в массовом правосознании гражданФ показано воздействие политики демократизации, провозглашенной Временным правительством, на массовое правосознание; выявлено соотношение традиционных и новационных правоаксиологических установок, конструктивного и деструктивного потенциала массового правосознания в условиях революционных преобразований.

Диссертант констатирует, что реализация либерально-демократической альтернативы в рамках российского правового пространства предполагала преодоление эгалитарного, социоцентристского правосознания и формирование правосознания гражданского, основанного на признании приоритета права, развитых представлениях о законности, неприкосновенности частной собственности и личности, об индивидуальной ответственности, о субъективных правах и юридических обязанностях, о легитимных способах защиты своих личных и имущественных прав.

Далее раскрывается специфика геополитических и ментальных условий, в которых осуществлялась политика демократизации российской государственности, и характеризуются вызванные ею изменения в массовом правосознании российских граждан. Особое внимание, как и в предыдущих разделах работы, уделяется анализу соотношения традиционных и новационных правоаксиологических установок. Автор подчеркивает, что происходила демократизация в условиях моментального крушения механизма социального сдерживания, включая религию, монархию, полицию, закон. Особенности российского варианта демократизации в феврале - октябре 1917аг. заключались в том, что она осуществлялась чрезвычайно быстрыми темпами в условиях господства общинных ментальных традиций, противоречивших либерально-демократическим идеалам и гипертрофированных тотальной безграмотностью населения. За несколько месяцев российская политико-правовая система претерпела радикальные изменения, которые заняли десятилетия в процессе становления и развития европейского конституционализма.

Обращаясь к рефлексии демократических институтов и ценностей в российском правосознании в феврале - октябре 1917 г., диссертант показывает, что они преломлялись в массовом сознании, еще несколько лет назад характеризовавшемся глубоким монархизмом, специфическим образом. Отождествление свободы и вседозволенности, отсутствие представлений о гражданских правах и обязанностях, неприкосновенности частной собственности обусловили нарастание самоуправства во всех сферах общественной жизни. Рефлексия институтов демократической государственности и принципов ее функционирования по-прежнему происходила в рамках инверсионной, патерналистской политико-правовой парадигмы.

Соискатель приходит к заключению, что эскалация самоуправства, насилия, погромного движения, Узахватного праваФ в значительной степени была предопределена активизацией глубинных ментальных традиций в условиях разрушения прежних сдерживающих механизмов, что обусловило трактовку свободы как вседозволенности. Основная масса населения России оказалась неспособной воспринять новые либерально-демократические ценности, особенно в условиях нерешенности жизненно важных проблем и нарастания социально-экономического кризиса в условиях революции и Первой мировой войны.

Преодоление архаических черт массового правосознания выступало необходимым условием институционализации демократической государственности и формирования гражданского правосознания. Однако массовое правосознание продолжало оставаться общинным, сохраняя противоречия с сознанием гражданским. Это обстоятельство обусловило формально-институциональный характер русской демократии, оказавшейся правовой фикцией. Историческая традиция правового инфантилизма и юридического нигилизма не позволила массовому сознанию трансформироваться в демократическом направлении столь быстрыми темпами. Вместе с тем подчеркивается, что ментальные установки не являлись единственным препятствием на пути формирования гражданского правосознания. Политика новой власти, ее приоритеты и средства проведения демократических мероприятий, откладывание решения насущных проблем до созыва Учредительного собрания в значительной степени обусловили торжество правонигилистических настроений, принявших в этот период гипертрофированные деструктивные формы выражения.

В заключение автор резюмирует, что особенности рефлексии политики демократизации в массовом правосознании россиян в феврале - октябре 1917 г. стали еще одним фактором активизации его деструктивных компонентов и формирования стереотипов революционного правосознания.

В третьем параграфе УОбраз милиции в массовом правосознанииФ на основе привлечения впервые введенных в научный оборот архивных материалов рассматриваются факторы формирования образа органов охраны правопорядка в массовом правосознании революционного периода; показана преемственность соответствующих правовых представлений; выявлено их место в революционном правосознании и воздействие на правовое поведение граждан.

По мнению автора, изучение трансформации доминирующих среди основных социальных страт представлений о правоохранительных структурах позволяет выявить их адекватность степени ментальной легитимности государственной власти и правопорядка в целом. Далее раскрывается априорно заданная преемственность в отношении россиян к правоохранительным структурам, основанная на глубинных ментальных стереотипах. Вместе с тем автор подчеркивает, что первоначально царской полиции, которая ассоциировалась с произволом и деспотизмом прежней власти, противопоставлялось учрежденное Временным правительством при ВМД Главное управление милиции по обеспечению личной и имущественной безопасности граждан. Однако в скором времени учрежденные в революционных условиях органы охраны правопорядка подверглись мощному проявлению тотального негативизма.

Обращаясь к официальным документам и многочисленным источникам личного происхождения, диссертант констатирует, что крайне низкий авторитет милиции, который в значительной степени способствовал падению престижа государственной власти в целом, был обусловлен целым спектром объективных и субъективных причин, связанных как с криминогенной ситуацией и неэффективностью государственной власти в целом, так и с особенностями функционирования органов охраны правопорядка.

Далее показано, что воспроизведение негативного отношения к органам охраны правопорядка наряду с рассмотренными в предыдущих параграфах факторами способствовало активизации деструктивных компонентов массового правосознания. Криминогенная обстановка, низкий авторитет милиции, отсутствие эффективных органов охраны правопорядка стали факторами эскалации самосудов, самочинных арестов, обысков и реквизиций имущества, погромного движения, Узахватного праваФ, самоуправства в области судопроизводства.

Завершая главу, автор обобщает предпосылки реализации деструктивных тенденций в динамике правосознания основных социальных страт российского общества в феврале - октябре 1917 г. В качестве наиболее значимых факторов формирующего воздействия он называет: трансформацию представлений о ментальной легитимности демократической власти; проведение политики демократизации в условиях правового инфантилизма и отсутствия у граждан развитой политико-правовой демократической культуры; господство общинного сознания, культивировавшего приоритет коллективных интересов над индивидуальными; эгалитаризм и отсутствие представлений о неприкосновенности частной собственности, гражданских правах и обязанностях; рост преступности и неэффективность правоохранительных структур; воздействие на общественное сознание леворадикальной пропаганды в условиях дезорганизации государственной власти; особенности рефлексии демократических ценностей и идеалов в массовом российском правосознании; обострение социально-экономического кризиса в условиях мировой войны.

В четвертой главе УРеализация революционного правосознания в моделях правового поведения граждан в феврале Ц октябре 1917 г.Ф, состоящей из двух параграфов, показана реализация базовых стереотипов революционного правосознания в моделях правового поведения граждан в период демократизации российской государственности.

В первом параграфе УСамосуд в революционный период: специфические черты и формы реализацииФ рассмотрена реализация трансформированных в условиях демократизации российской государственности представлений о правосудии, законности и справедливости; показана преемственность традиции самосуда в национальной правовой культуре; сформулированы специфические черты самосуда революционного периода.

Проанализированы основные формы реализации антиправовых установок и тотального нарушения не гарантированных государством личных и имущественных прав граждан: самосуды и самоуправства в области отправления правосудия, незаконные обыски, самочинные аресты. Автор приходит к заключению, что доминирующая тенденция трансформации массового правосознания в этот период заключалась в том, что первоначальные эпизодические УэксцессыФ, мотивированные революционной необходимостью и целесообразностью и инициированные, как правило, общественными и революционными организациями, уступили место тотальным стихийным противоправным действиям, которые сочетались с активизацией различных моделей девиантного поведения. Первоначальное стремление со стороны граждан придать своим действиям легитимный характер сменилось немотивированной жестокостью и деструктивностью, достигшими апогея в 1918Ц1921 гг.

Диссертант акцентирует внимание на самосудах как форме реализации деструктивного потенциала массового правосознания в феврале - октябре 1917 г. Затрагивая вопрос о преемственности традиции самосуда в национальной правовой культуре, он подчеркивает, что особенности массового правосознания, детерминированные многовековым общинным укладом и обычно-правовой практикой, лишь частично обусловили эскалацию самосудов в 1917аг. Его мощный деструктивный потенциал мог реализоваться только в условиях синхронизации правовой, политической и морально-нравственной аномии; крушения организационных структур, обеспечивавших правопорядок и выполнявших роль своеобразных ограничителей неправомерного поведения.

Автор обоснованно доказывает, что самосуды революционной эпохи представляли собой качественно новое явление правовой культуры и формулирует его отличительные черты. По ее мнению, в период трансформации институтов российской государственности и образовавшегося правового вакуума данное явление вышло за рамки общинного правосудия. Если до революции самосуд являлся чертой исключительно крестьянской правовой культуры и был обусловлен спецификой крестьянских правовых представлений, то теперь он приобрел широкое распространение как в сельской, так и в городской среде. Специфика этого самосуда была обусловлена особой социально-психологической обстановкой, сложившейся в России после Февральской революции; влиянием Первой мировой войны, которая усилила маргинализацию социума и внедрила в массовое правосознание представления об оправданности Управа военного времениФ. Эти обстоятельства придали массовым самосудам особый максимализм, стихийность и гипертрофированную жестокость.

Среди факторов эскалации самосудов в феврале - октябре 1917 г. помимо широко распространенных навыков Усудить самимФ особое место автор отводит изменениям в массовом правосознании, вызванным крушением прежнего правопорядка и пришедшим в резонанс с особенностями национальной правовой ментальности; особенностям рефлексии политики демократизации в условиях неразвитости правовых представлений о неприкосновенности личности и частной собственности; дезорганизации государственной власти; крайне низкому авторитету среди граждан представителей органов охраны правопорядка; влиянию эгалитарной пропаганды и партикуляристских лозунгов левых партий; росту преступности; эскалации политического максимализма; обострению социально-экономического кризиса.

Далее в работе рассматриваются распространенные в широких масштабах самоуправства в области судопроизводства, обусловленные реализацией деструктивных тенденций трансформации массового правосознания, своеобразной рефлексией провозглашенных прав и свобод после падения самодержавия.

Во втором параграфе УРеализация правовых представлений о неприкосновенности личности и частной собственности в моделях правового поведения гражданФ рассмотрена реализация специфических правовых представлений о неприкосновенности частной собственности, личности, о дозволенных средствах реализации имущественных прав, сформировавшихся в массовом правосознании в период тотальной политизации и формирования нового законодательства.

Диссертант подчеркивает, что проблема неприкосновенности частной собственности обозначилась с самого начала Февральской революции, первоначально приняв форму УреволюционныхФ реквизиций движимого и недвижимого имущества граждан, различных промышленных и аграрных УэксцессовФ, а позже переросшая в погромное движение.

Сформулированные автором выводы относительно масштабов нарушения имущественных прав граждан, которое мотивировалось Уреволюционной необходимостьюФ, опираются на многочисленные архивные материалы, отложившиеся в фондах Министерства внутренних дел, Министерства юстиции, юридического отдела ВЦИК и Главного управления по делам милиции МВД, при котором в июле 1917аг. был образован информационный отдел с целью сбора и систематизации сведений о положении дел на местах и статистики правонарушений в губерниях.

Далее констатируется, что, если первоначально стремление реализовать на практике эгалитаристские установки ограничивалось  монархией, полицией, религией, законом, то постепенно в массовом сознании доминирующими становятся представления о дозволенности нарушения имущественных прав в интересах разрушения старого правопорядка, то есть в целях обеспечения революционной целесообразности и справедливости, которые выше закона. Если в первые недели после Февраля граждане, питая безграничное доверие к новой власти и противопоставляя ее беззаконию и произволу царского времени, обращались к новым властным органам с требованием возместить потери, которые они понесли в результате незаконных реквизиций при царизме, то вскоре те же инстанции были переполнены письмами-жалобами на незаконные действия уже новых местных властей.

Аграрное движение февраля - октября 1917 г. автор рассматривает как попытку со стороны крестьян реализовать свои правовые представления о трудовом происхождении собственности, законности, справедливости, правосудии, с одной стороны, и немотивированное насилие, жажду к отмщению - с другой. Как и в 1905Ц1907агг., характер этого движения определялся как ментальными общинными традициями, так и конкретной социально-экономической и политической ситуацией системного кризиса, которая активизировала деструктивные черты массового правосознания. Введение явочным порядком демократических свобод порождало надежды на моментальную реализацию справедливого социального  порядка. В крестьянском сознании это, прежде всего, означало отмену УнесправедливыхФ частнособственнических отношений. Позиция Временного правительства, декларировавшего, что решение аграрного вопроса будет отложено до созыва Учредительного собрания, способствовала его разрешению явочным порядком.

Реализация деструктивных тенденций массового правосознания в моделях правового поведения граждан в феврале - октябре 1917аг. детерминировалась, по мнению диссертанта, особенностями рефлексии демократических ценностей и идеалов в массовом российском правосознании; трактовкой свободы как вседозволенности; дезорганизацией государственной власти; ростом преступности и отсутствием эффективных структур охраны правопорядка; обострением социально-экономического кризиса в условиях продолжавшейся войны; разжиганием леворадикальной оппозицией эгалитарных, партикулярных инстинктов масс.

Исследование факторов формирования, тенденций трансформации в транзитивных условиях и форм реализации массового правосознания в моделях правового поведения в начале XX в. позволило соискателю резюмировать, что большевизм стал закономерным результатом как институциональных изменений российской политико-правовой системы, так и закрепившихся на уровне априорных и константных слоев массового правосознания представлений и установок.

Пятая глава УМассовое правосознание в Советской России в 1917Ц1925 гг.: соотношение традиционализма и новационностиФ включает пять параграфов, в которых обоснована преемственность доминантных правоаксиологических установок массового правосознания периода Гражданской войны с предшествующим этапом; исследованы типологические черты окончательно сформировавшегося в этот период революционного правосознания и формы его реализации в моделях правового поведения.

Первый параграф УПравовая доктрина большевизма как фактор трансформации массового правосознания. Становление концепции Уреволюционного правосознанияФФ посвящен анализу концептуальных оснований правовой доктрины государственной власти, реализованной в соответствующих нормативно-правовых актах. Здесь рассмотрено становление концепции революционного правосознания и выявлены дискуссионные проблемы его обоснования в качестве источника права.

Диссертант показывает, что политико-правовая доктрина большевизма, реализованная в соответствующей правовой политике, являлась одним из факторов формирующего воздействия на массовое правосознание периода революции и Гражданской войны. Она в значительной степени обусловила механизм и специфику его трансформации, формы реализации в моделях правового поведения. На основе анализа доктринальных источников констатируется, что культивировавшееся государственной властью и закрепленное в нормативно-правовых актах представление о праве как инструменте классового насилия и осуществления санкционированного государством террора оказали существенное воздействие на динамичные и инертные слои массового правосознания. Отрицание УбуржуазнойФ законности и подмена ее классовой революционной целесообразностью, по мнению автора, свидетельствовали об ориентации власти на насильственно-приказное, классово-диктаторское, партийно-политическое, пролетарское право. Подчеркивая, что первоначально новая власть отрицала право как рудимент буржуазного государства и несовместимый с пролетарской революцией феномен, автор показывает, что впоследствии все же была признана необходимость права, но права классового, пролетарского, призванного обеспечить лишь интересы диктатуры пролетариата и его классовых союзников. Праву в этой связи отводилась второстепенная временная роль, роль Укарающего меча революцииФ. Оно было объявлено иллюзорным образованием, пустой идеологической формой, лишенной всякого социального содержания. Террор и насилие, ставшие важнейшими идеологемами, приобрели характер властедозволений.

Далее автор акцентирует внимание на проблеме источников классового права, которая актуализировалась, по его мнению, признанием необходимости существования нового пролетарского права как орудия достижения политического господства и обеспечения диктатуры пролетариата, с одной стороны, и невозможностью использования законодательства и юридических конструкций дореволюционного времени, - с другой. Место нормативно-правового акта должно было занять революционное правосознание, официально введенное в оборот Декретом о суде № 1. Рассмотрены различные концепции революционного правосознания, сложившиеся в этот период в марксистской юриспруденции; проведено разграничение понятий УреволюционноеФ и УсоциалистическоеФ правосознание.

Концепция революционного правосознания как приоритетного источника права детерминировала представления новой политической элиты и марксистской юридической общественности о принципах функционирования судебной системы, которая должна была заменить дореволюционный суд. Главная особенность советской юридической системы заключалась в том, что она в целом не имела значения самостоятельной, суверенной нормативно-ценностной регулирующей системы. Рассматривая правовую доктрину большевизма в контексте фактора воздействия на массовое правосознание, диссертант подчеркивает, что характер и масштабы воздействия большевистских политико-правовых установок на правосознание основных социальных страт российского общества были обусловлены специфическими геополитическими и социокультурными условиями их реализации.

Во втором параграфе УРефлексия Уреволюционной законностиФ и Уреволюционной целесообразностиФ в массовом правосознанииФ проанализирована трансформация представлений и Уреволюционной законностиФ в условиях Гражданской войны, Увоенного коммунизмаФ и становления классового правопонимания; выявлены формы реализации представлений о Уреволюционной справедливостиФ  в моделях правового поведения.

По мнению диссертанта, трансформация массового правосознания в 1917Ц1925 гг. являлась логическим продолжением кризиса, обозначившегося как в массовом, так и в профессиональном правосознании в условиях буржуазной модернизации и незавершенности конституционных преобразований начала XX в.

Выявлены идеологические основания формирования советского правового пространства, которые сочетали собственно марксистскую идеологию, традиционную национальную идею в ее социалистической модификации и исторически сформировавшиеся на уровне априорно-константных слоев массового правосознания социоцентристские правоаксиологические установки и правовые идеалы. Положения марксизма в его большевистской модификации были созвучны коммунальному правовому идеалу, основанному на общинных, эгалитарных, традиционалистских представлениях о справедливом аграрном строе и легитимных способах возникновения права собственности, о правосудии, о соотношении законности и справедливости, о статусной иерархии, о методах регулирования правоотношений. Как трансформированный идеал должной общественной и правовой организации коммунистическая перспектива Усветлого будущегоФ обладала сакральностью, присущей мифологическому, рудиментарному типу сознания.

Революционное правосознание диссертант интерпретирует как особое состояние массового правосознания, которое было реализовано в соответствующих моделях правового поведения в 1917Ц1921агг. Как показывает автор, оно характеризовалось совокупностью типологических черт: ярко выраженным инверсионализмом правовых представлений; социально-правовым негативизмом; синхронизацией правовой, политической и морально-нравственной аномии; подменой законности революционной целесообразностью; активизацией эсхатологического стремления к моментальной реализации правового идеала; доминированием представлений о детерминированности правового статуса гражданина его социальной принадлежностью; ксенофобией, основанной на гипертрофированных общинных установках идентификации членов общества как УсвоихФ или УчужихФ; апологетикой насильственного установления Усоциальной справедливостиФ; наличием в качестве мотивации правового поведения стремления к классовой мести и расправе с классовыми врагами. Ксенофобия, которая являлась следствием внутренней замкнутости общинной организации и выражалась в резком противопоставлении УсвойФ - УчужойФ, претерпела существенную трансформацию в постоктябрьский период. Она теперь осуществлялась на основе социально-классовой идентификации, которая определяла правовой статус субъекта. Провозглашенные и возведенные в абсолют классовые установки большевизма стали катализатором сформировавшихся ранее в массовом сознании антибуржуазных настроений. Социализм оказался наиболее адекватной политизированной формой эгалитаризма.

Культивировавшиеся властью представления о революционной законности и революционной целесообразности породили способы ее реализации на практике, мотивацией которых выступало достижение классовой справедливости на основе Уреволюционного правосознанияФ. Далее автор доказывает, что рефлексия революционной законности и целесообразности обусловила особое отношение к антиправовой террористической практике, формирование которого следует отнести к периоду демократизации российской государственности в феврале - октябре 1917аг.

В третьем параграфе УТрансформация представлений о легитимности большевистского правопорядка в 1917 Ц 1921 гг.Ф показана адекватность экономической политики государственной власти сформировавшемуся в массовом правосознании правовому идеалу как фактор трансформации представлений о правопорядке в целом;  выявлено, каким образом состояние законности и обеспечение прав и свобод преломлялись в массовом правосознании по мере реализации политики Увоенного коммунизмаФ и осуществления Украсного террораФ.

Одним из базовых компонентов массового правосознания в 1917Ц1921агг., который в значительной степени определял рефлексию гражданско-правовых отношений и правопорядка в целом, было представление о собственности, ее назначении, легитимных источниках происхождения. С реализацией на практике этих правовых представлений большинство крестьян и промышленных рабочих связывали наступление должного, справедливого правопорядка, изначально отождествлявшегося массовым сознанием с коммунистической перспективой. Будучи краеугольным камнем социалистической доктрины, политика, направленная на ликвидацию частной собственности, стала фактором трансформации массового правосознания.

Диссертант показывает, что на первоначальном этапе становления большевистского правопорядка эгалитарные установки, опиравшиеся на неразвитость представлений о неприкосновенности частной собственности (особенно аграрной), были созвучны большевизму. Крестьянство и промышленные рабочие поддержали большевиков, выступавших за отмену частной собственности на землю и наделение ею трудового народа на уравнительных началах, за национализацию банков и промышленных предприятий. Рудиментарные представления о справедливом происхождении собственности порождали специфическую апологетику нарушения имущественных прав как со стороны государства, так и со стороны частных лиц и самочинных организаций.

Далее констатируется, что после Октябрьского переворота наблюдалась канонизация и легитимация эгалитарности в качестве единственно допустимой идеологии и правового принципа организации экономики и власти. Формируя свою социальную опору, власть регулировала имущественные правоотношения на основе социально-дифференцированного подхода, основанного на примате публично-правовых (а точнее классовых) интересов и ценностей над ценностями частно-правовыми. Однако эгалитарный идеал крестьянских и пролетарских слоев не был реализован. По мере реализации большевистской альтернативы государственно-правового и социально-экономического развития на практике в сознании большинства граждан наметилась эскалация социально-правового негативизма, который являлся атрибутивной чертой революционного правосознания. Прибегая к аналогиям с предшествующим периодом трансформации массового правосознания в феврале - октябре 1917 г., диссертант подчеркивает циклический характер трансформации революционного правосознания. Только объектами инверсионного восприятия теперь являлась не монархическая власть и ее институты, как в Феврале 1917аг., не Временное правительство и его неудавшаяся демократизация, как в Октябре 1917аг., а большевистский правопорядок. Это обстоятельство, по мнению автора, обусловило трансформацию представлений о законности и революционной целесообразности, справедливом революционном правосудии, статусном вменении, субъективных правах и свободах, реквизициях и конфискациях собственности, революционном терроре.

Далее, на основе привлечения обширного круга официальных документов и источников личного происхождения, соискатель показывает, что эскалация социально-правового негативизма и кризис ментальной легитимности власти были обусловлены Увоенным коммунизмомФ, отложившимся в массовом сознании как Увремя невероятных лишений и испытанийФ. Особое недовольство вызывала продовольственная политика, наиболее отчетливо продемонстрировавшая противоречие между идеалом должного и фактически установленным правопорядком.

По мере реализации большевистской политики на практике представления о новой власти и коммунистической перспективе в ее соотношении с традиционными представлениями о свободе и справедливости претерпели значительную трансформацию. Тотальное нарушение личных и имущественных прав граждан, вызванное условиями Гражданской войны и выражавшееся в терроре, репрессиях, сокращенных судебных процессах, культе чекизма, рефлексировалось в массовом правосознании как УбеззакониеФ и УпроизвоФ, как ликвидация свободы и Увозврат в монархическое, бесправное прошлоеФ.

В заключение параграфа автор резюмирует, что в очередной раз подтвердилась историческая закономерность, суть которой заключается в детерминированности правонигилистических установок кризисом ментальной легитимности власти.

В четвертом параграфе УСоветское правосудие в массовом правосознании 1918Ц1921 гг.Ф выявлены факторы формирования соответствующих правовых представлений в массовом правосознании периода Гражданской войны и Увоенного коммунизмаФ; показана их преемственность в национальной правовой культуре и место в структуре революционного правосознания.

Диссертант доказывает, что степень легитимности большевистского правопорядка в целом в значительной степени была предопределена отношением граждан к учрежденной советской властью судебной системе. Рефлексия формирующейся судебной системы в массовом правосознании, как показывает автор, была обусловлена как кратковременными факторами воздействия (условиями революции и Гражданской войны, политико-правовыми установками государственной власти, хозяйственной разрухой и криминализацией социума, объективными трудностями формирования советской судебной системы), так и глубинными ментальными традициями. Одной из таких традиций являлось негативное отношение основной массы населения (на 80а% состоявшего из крестьян) к официальному правосудию. Оно способствовало активизации правонигилистических установок, реализованных в соответствующих моделях правового поведения граждан и формах народного правотворчества.

Констатируется, что сформировавшееся в 1918Ц1921агг. в массовом правосознании негативное отношение к советскому правосудию обнаружило явное противоречие между представлениями о должном правопорядке, основанными на общинных, рудиментарных социально-правовых установках, и политико-правовой доктриной большевизма, которая в значительной степени реализовывалась посредством правоприменительной практики. Преемственность рефлексии органов официального правосудия в массовом правосознании обусловила активизацию правонигилистических установок, претерпевших трансформацию в новых политико-правовых условиях. Признавая наличие целого комплекса факторов, препятствовавших становлению системы правосудия, адекватного потребностям граждан, автор подчеркивает, что важнейшими из них были политико-правовые и социально-экономические установки государственной власти. Отражая внутриполитическую конъюнктуру и интересы диктатуры пролетариата, объективно они были направлены на укрепление публично, а не частно-правовой сферы, в то время как граждане требовали защиты своих личных и имущественных прав.

В завершение параграфа диссертант обосновывает положение о том, что бинарность российского правосознания проявилась в этот период в сосуществовании системы нормативного права, исходившего от органов государственной власти и учрежденного в целях обеспечения наиболее эффективной реализации коммунистического идеала, и системы обычного права.

В пятом параграфе УОт Уреволюционного правосознанияФ к УсоциалистическомуФ (1921Ц1925 гг.)Ф показаны предпосылки пересмотра правовой доктрины большевизма, основанной на признании верховенства революционного правосознания, и формирования концепции Усоциалистической законностиФ, которое сопровождалось реорганизацией органов юстиции и активизацией кодификационной политики.

Диссертант констатирует, что после завершения Гражданской войны приоритетными задачами новой политической элиты стали: укрепление советской государственности и преодоление хозяйственной разрухи. Их реализация, невозможная в условиях кризиса ментальной легитимности власти и нарастания в правосознании граждан социально-правового негативизма, предполагала пересмотр концептуальных положений о классовой революционной законности, о революционном правосознании как источнике права, о методах и средствах гражданско- и уголовно-правового регулирования, о правовой регламентации отношений собственности, правовом статусе личности. Отказ от идеи мировой революции и ортодоксального воплощения коммунистического идеала обусловили переход к новой экономической политике, нуждавшейся в соответствующей нормативно-правовой регламентации.

Концепция революционного правосознания, базирующаяся на УинтуитивномФ праве широких народных масс, не способствовала институционализации социалистического правопорядка в его большевистской редакции и легитимации новых властных структур. УРеволюционноеФ правосознание должно было трансформироваться в УсоциалистическоеФ. В этой связи на IX Всероссийском съезде Советов была провозглашена доктрина законности, которая противопоставлялась Уреволюционному правотворчествуФ и Уреволюционному правосознаниюФ.

Отмечая актуализацию возрождения юридической науки и профессионального юридического образования, автор приходит к заключению, что повышенное внимание государственной власти к вопросам законности, возрождение институтов частного права не означали формирования принципиально новой правовой парадигмы, качественно отличавшейся от политико-правовых установок большевизма периода Гражданской войны и Увоенного коммунизмаФ. Вынужденная либерализация правоотношений носила временный характер и осуществлялась только в необходимых для власти пределах.

Демографические и социокультурные последствия Гражданской войны, сопровождавшейся тотальным беззаконием и реализацией деструктивного потенциала революционного правосознания, обусловили специфические условия становления Усоциалистической законностиФ.

Нуждаясь в ментальной легитимации своей власти для осуществления социалистических преобразований, большевизм уделял значительное внимание разработке методов воздействия на правосознание граждан в целях формирования адекватных государственной политике правовых установок и представлений. Если в период борьбы за власть в феврале - октябре 1917 г. и в период революции и Гражданской войны большевизм манипулировал укорененными на ментальном уровне правовыми представлениями граждан, адаптируя их к социалистической доктрине, то по окончании Гражданской войны стало прослеживаться стремление власти создать политико-правовые и идеологические условия формирования качественно нового правосознания, адекватного государственно-правовой системе диктатуры пролетариата и социалистической законности.

Обобщая высказанные в параграфе положения, диссертант резюмирует, что формирующееся в этот период так называемое советское правосознание следует рассматривать как синтез социалистических идей и рудиментарных представлений о праве, законности, правосудии, легитимности государственной власти, справедливом правопорядке, о правовом статусе личности, неприкосновенности собственности, о методах регулирования гражданско-правовых отношений, о преступлениях и наказаниях. Далее отмечается, что важнейшим признаком преемственности стало воспроизведение в советский период правонигилистической традиции, которая, в отличие от революционного периода, приобретает латентные формы выражения.

В заключении подведены итоги исследования, сформулированы концептуальные выводы относительно трансформации массового правосознания в первой четверти XX в., которые могут быть экстраполированы на современные транзитивные политико-правовые условия.

Статьи, опубликованные в изданиях Перечня ВАК Минобрнауки России:

1. Абдурахманова И.В. Типологические черты правосознания российских обывателей на рубеже XIXЦXX вв. // Философия права. 2006. № 1 (17). - 0,5 п.л.
2. Абдурахманова И.В. К вопросу о самосуде в период трансформации российской государственности в феврале - октябре 1917 г. // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Право. Общественные науки. Спецвыпуск. Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2006. - 0,5 п.л.
3. Абдурахманова И.В. Г.Ф. Шершеневич о Учувстве законностиФ // Гуманитарные и социально-экономические науки: Научно-образовательный и прикладной журнал. Спецвыпуск. Право. Ростов н/Д: СКН - ВШ, 2006. - 0,25 п.л.
4. Абдурахманова И.В. Правоохранительные органы в массовом правосознании россиян: инверсионная трансформация или ментальная преемственность? (февраль - октябрь 1917 г.) // Научная мысль Кавказа. 2006. Приложение. № 7 (91). - 0,5 п.л.
5. Абдурахманова И.В. Хулиганство в Советской России как феномен пролетарского правосознания // Юристъ-Правоведъ. 2006. № 1(16). - 0,45 п.л.
6. Абдурахманова И.В. Факторы трансформации массового правосознания в России в начале XX в. // Философия права. 2006. № 4 (20). - 0,5 п.л.
7. Абдурахманова И.В. Теоретико-методологические проблемы правосознания в современной юридической литературе // Философия права. 2007. № 3 (23). - 0,5 п.л.
8. Абдурахманова И.В. Проблема неприкосновенности частной собственности в революционном правосознании // Философия права. 2007. № 4 (24). - 0,4 п.л.
9. Абдурахманова И.В. Трансформация массового правосознания в России в феврале - октябре 1917 г. // Философия права. 2008. № 1 (26). - 0,4 п.л.
10. Абдурахманова И.В. Рефлексия Уреволюционной законностиФ в массовом правосознании 1917Ц1921 гг. // Философия права. 2008. № 3 (28). - 0,5 п.л.
11. Абдурахманова И.В. Некоторые аспекты формирования образа советского правосудия в массовом правосознании 1917Ц1921 гг.// Юристъ-Правоведъ. 2008. № 3. - 0,4 п.л.
12. Абдурахманова И.В. Тоталитарное правосознание: факторы формирования и трудности преодоления // Государство и право. 2008. № 5. - 0,4 п.л.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

13. Абдурахманова И.В. Массовое правосознание в России в начале XX в.: факторы формирования и механизм трансформации (1900Ц1917 гг.): Монография. Ростов н/Д: РИ - РГЭУ УРИНХФ, 2007. - 23,7 п.л.
14. Абдурахманова И.В. Массовое правосознание в Советской России в 1917Ц1921 гг.: традиционализм или новационность? Монография. Ростов н/Д: РИ - РГЭУ УРИНХФ, 2008. - 19 п.л.
15. Абдурахманова И.В. П.Н. Милюков о причинах победы большевизма // Проблемы истории: Тезисы докл. и сообщ. научн. конф. Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 1994. Вып. 2. - 0,2 п.л.
16. Абдурахманова И.В. О психосоциальном факторе как предпосылке Октябрьского переворота 1917 г. // Рубикон: Сборник научных работ молодых ученых. Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 1997. Вып. 1. - 0,2 п.л.
17. Абдурахманова И.В. О трансформации общественной психологии в России после Февральской революции 1917 г. // Россия, Дон и Северный Кавказ в XIX - нач. XX в.: Тезисы докл. и сообщ. научн. конф. Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 1997. - 0,2 п.л.
18. Абдурахманова И.В. Демократизация политической системы России и особенности революционного правосознания (февраль - октябрь 1917 г.) // Актуальные вопросы российского права: Ученые записки / Отв. ред. С.А. Григорян. Ростов н/Д: Изд-во РГЭУ УРИНХФ, 2001. Вып. 1. - 0,25 п.л.
19. Абдурахманова И.В. Государственная власть в массовом сознании россиян в феврале - октябре 1917 г. // Юридический вестник Ростовского государственного экономического университета. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2001. № 4 (20). - 0,4 п.л.
20. Абдурахманова И.В. Образ власти в общественном сознании // Россия в XX в.: реформы и революция: В 2-х т. / Под ред. Г.Н. Севастьянова. М.: Наука, 2002. Т. 1. - 0,5 п.л.
21. Абдурахманова И.В. Механизм трансформации российского правосознания в первой трети XX века: к историографической постановке проблемы // Эволюция государственных и правовых институтов в современной России: Ученые записки. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2004. Вып. II. - 0,2 п.л.
22. Абдурахманова И.В. Формирование нового правопонимания в России в 1917Ц1925 гг. Законность и революционная целесообразность // Эволюция государственных и правовых институтов в современной России: Ученые записки. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2005. Вып. III. - 0,4 п.л.
23. Абдурахманова И.В. Хулиганство в Советской России: проблемы квалификации // Юридический вестник Ростовского государственного экономического университета. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2005. № 4 (36). - 0,5 п.л.
24. Абдурахманова И.В. Инверсия монархического правосознания в России в начале XX в. // Научные труды. Российская академия юридических наук: В 4-х т. М.: Издательская группа УЮРИСТФ, 2006. Вып. 6. Т. 1. - 0,4 п.л.
25. Абдурахманова И.В. Некоторые аспекты массового правосознания в России в феврале - октябре 1917 г. // Вестник Ростовского государственного экономического университета УРИНХФ. 2006. № 1 (21). - 0,4 п.л.
26. Абдурахманова И.В. Образ полиции в массовом правосознании накануне и во время Февральской буржуазно-демократической революции 1917 г. // Юридический вестник Ростовского государственного экономического университета. 2006. № 1 (37). - 0,4 п.л.
27. Абдурахманова И.В. Представления о легитимности большевистского режима в массовом российском правосознании в 1918Ц1924 гг.: к постановке проблемы // Научный поиск: По страницам докторских диссертаций. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2006. Вып. 5. - 0,4 п.л.
28. Абдурахманова И.В. Легитимность государственной власти как фактор государственно-правового развития России в начале XX в. // Эволюция государственных и правовых институтов в современной России: Ученые записки. Ростов н/Д: РИ - РГЭУ УРИНХФ, 2006. Вып. IV. - 0,4 п.л.
29. Абдурахманова И.В. Гражданское правосознание как фактор становления правового государства в России (историко-правовой аспект) // Право и современность: Сборник научно-практических статей. Саратов: Саратовский юридический институт МВД России, 2006. - 0,2 п.л.
30. Абдурахманова И.В. Проблема правосознания в контексте теории правового менталитета // Изменяющаяся правовая система России в условиях современного социально-экономического развития: Материалы Международной научно-практической конференции профессорско-преподавательского состава. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2006. - 0,2 п.л.
31. Абдурахманова И.В. К вопросу формирования гражданского правосознания в условиях становления российского конституционализма  в начале XX в. // Тенденции и противоречия развития российского права на современном этапе: Сборник статей V Всероссийской  научно-практической конференции. Пенза: РИО ПГСХА, 2006. - 0,2 п.л.
32. Абдурахманова И.В. Синхронизация правовой и нравственной аномии в российском обществе в начале XX в. // Актуальные проблемы действующего законодательства: Материалы научно-практической конференции профессорско-преподавательского состава. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2006. - 0,2 п.л.
33. Абдурахманова И.В. Факторы формирования нигилистического правосознания в России на рубеже XIXЦXX вв. // Актуальные проблемы российского права на современном этапе: Сборник статей V Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: РИО ПГСХА, 2006. - 0,2 п.л.
34. Абдурахманова И.В. Категория правосознания в русской юридической литературе на рубеже XIXЦXX вв. // Проблемы современной юридической науки в период политико-правового реформирования России: Ученые записки. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2006. Вып. 4. - 0,2 п.л.
35. Абдурахманова И.В. Десакрализация монархической власти в России как фактор трансформации массового правосознания в начале XX в. // Язык в контексте социально-правовых отношений современной России: Материалы Международной научно-практической  конференции 22 марта 2006 г. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2006. - 0,5 п.л.
36. Абдурахманова И.В. Образ милиции в массовом правосознании россиян в период трансформации российской государственности в феврале - октябре 1917 г. // Власть и воздействие на массовое сознание: Сборник материалов II Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: РИО ПГСХА, 2006. - 0,2 п.л.
37. Абдурахманова И.В. Рефлексия советского правосудия как фактор социально-правового негативизма в массовом правосознании россиян в 1918Ц1921 гг. // Право: теория и практика. М.: Агентство научной печати, 2007. - 0,4 п.л.
38. Абдурахманова И.В. Проблема правового нигилизма в современной юридической литературе // Северо-Кавказский юридический вестник. 2007. № 4. - 0,5 п.л.
39. Абдурахманова И.В. К вопросу о социально-правовом негативизме массового правосознания 1918Ц1921 гг. // Правовая политика Российской Федерации в условиях современного социально-экономического развития: Материалы II Международной научно-практической конференции. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2007. - 0,4 п.л.
40. Абдурахманова И.В. Феномен правосознания в современной юридической литературе // Проблемы регионального управления, экономики, права и инновационных процессов в образовании: V Международная научно-практическая конференция. Т. 3: Юридическая наука и практика в современной России. Таганрог: Изд-во ТИУиЭ, 2007. - 0,25 п.л.
41. Абдурахманова И.В. Феномен правосознания в юридической литературе: тенденции последних лет // Юридические науки. 2007. № 2 (24). - 0,4 п.л.
42. Абдурахманова И.В. Интерпретация источников личного происхождения при изучении массового правосознания в России в феврале - октябре 1917 г. // Вестник Ростовского государственного экономического университета УРИНХФ. 2007. № 2 (24). - 0,5 п.л.
43. Абдурахманова И.В. Категория собственности в массовом правосознании россиян в начале XX в. // Научный поиск: по страницам докторских диссертаций. Вып. 6. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2007. - 0,5 п.л.
44. Абдурахманова И.В. К вопросу об особенностях демократизации российской государственности в условиях специфики национального правосознания (историко-правовой аспект) // Право и современность: Сборник научно-практических статей / Под ред. Л.И. Бочковой. Саратов: СЮИ МВД России, 2007. Вып. 2. Ч. 1. - 0.2 п.л.
45. Абдурахманова И.В. Правовая доктрина большевизма: традиционализм или новационность? // Наука: Теория и практика - 2007. Т. 3. Экономические науки. Право. Политология. Прага: Издательский дом УНаука и образованиеФ, 2008. - 0,3 п.л.
46. Абдурахманова И.В. Реализация правовых представлений о неприкосновенности личности в моделях правового поведения россиян в феврале - октябре 1917 г. // Юридический вестник Ростовского государственного экономического университета. 2007. № 1 (41). - 0,5 п.л.
47. Абдурахманова И.В. Правовые представления российских крестьян о собственности и формы их реализации в 1905Ц1907 гг. // Эволюция государственных и правовых институтов в современной России: Ученые записки. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2007. Вып. V. - 0,3 п.л.
48. Абдурахманова И.В. К вопросу об историческом аспекте феномена правосознания // Проблемы современной юридической науки в период политико-правового реформирования России: Ученые записки. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2007. Вып. 5. - 0,3 п.л.
49. Абдурахманова И.В. Формы реализации деструктивных компонентов массового правосознания в России в феврале - октябре 1917 г. // Вестник Ростовского государственного экономического университета УРИНХФ. 2007. № 1 (23). - 0,5 п.л.
50. Абдурахманова И.В. К вопросу о герменевтическом анализе источников при изучении массового российского правосознания в начале XX в. (1900Ц1917 гг.) // Юридическая риторика в современном информационном пространстве: Материалы Международной научно-практической конференции 19 октября 2007 г. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2007. - 0,2 п.л.
51. Абдурахманова И.В. К вопросу о специфике российского правового нигилизма // Вопросы теории и практики российской правовой науки: Сборник статей III Международной научно-практической конференции. Пенза: РИО ПГСХА, 2007. - 0,2 п.л.
52. Абдурахманова И.В. Становление концепции революционного правосознания в советской юридической науке // Материалы VI Международной научно-практической конференции УНаука: теория и практика - 2007Ф. Прага: Издательский дом УНаука и образованиеФ, 2007. - 0,3 п.л.
53. Абдурахманова И.В. Проблемы самобытности национального российского правосознания в условиях модернизации // Философские проблемы глобализации: общество, культура, право: Материалы региональной научно-практической конференции профессорско-преподавательского состава. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2007. - 0,4 п.л.
54. Абдурахманова И.В. Актуальные проблемы теории правосознания // Концептуально-правовой анализ государственно-правовых явлений современного общества / Под ред. И.Г. Напалковой. Ростов н/Д: РГЭУ УРИНХФ, 2008. - 0,5 п.л.
55. Абдурахманова И.В. Категориальное соотношение массового правосознания с правовой психологией // Рубикон: Сборник научных работ молодых ученых. Ростов н/Д: ФГОУ ВПО УЮжный федеральный университетФ, 2008. Вып. 48. - 0,3 п.л.
56. Абдурахманова И.В. Проблема правовой культуры в правовой доктрине большевизма // Рубикон: Сборник научных работ молодых ученых. Ростов н/Д: ФГОУ ВПО УЮжный федеральный университетФ, 2008. Вып. 48. - 0,3 п.л.
57. Абдурахманова И.В. Проблема правосознания в контексте перспектив государственно-правового развития России в XXI в. // Сборник материалов научно-практической конференции. Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 2008. - 0,25 п.л.
58. Абдурахманова И.В. Рефлексия экономической политики в массовом правосознании в 1918Ц1921 гг. // Научный поиск: по страницам докторских диссертаций. Ростов н/Д: РИ - РГЭУ УРИНХФ, 2008. Вып. 7. - 0,4 п.л.
59. Абдурахманова И.В. Становление концепции Уреволюционной законностиФ в Советской России в 1917Ц1922 гг. // Эволюция государственных и правовых институтов в современной России: Ученые записки. Ростов н/Д: РИ - РГЭУ УРИНХФ, 2008. Вып. VI. - 0,5 п.л.
60. Абдурахманова И.В. К вопросу о полисубъектности правосознания // Актуальные проблемы юридической науки: Материалы Межрегиональной научно-практической конференции / Под общ. ред. Н.Г. Гончаровой. Ростов н/Д: РИ - РГЭУ УРИНХФ, 2008. - 0,3 п.л.
61. Абдурахманова И.В. К вопросу о методологическом анализе категории Умассовое правосознаниеФ // Юридический вестник. 2008. № 1. - 0,4 п.л.
62. Абдурахманова И.В. Массовое правосознание как исторический феномен // Научный вестник Ужгородского национального университета. Серия УПравоФ. Ужгород: Полиграфцентр УЛираФ, 2008. Вып. 9. - 0,4 п.л.
63. Абдурахманова И.В. К вопросу об исторической детерминированности правовой культуры // Материалы ежегодной научно-практической конференции УМеждународные юридические чтенияФ. Омск: Изд-во УОмский юридический институтФ, 2008. Ч. 1. - 0,3 п.л.
64. Абдурахманова И.В. Методологическая интерпретация правосознания как категории интегративной (синтезированной) юриспруденции // Юридическая наука и методика преподавания юридических дисциплин в условиях реформирования системы высшего образования: Материалы III Международной научно-практической конференции профессорско-преподавательского состава. Ростов н/Д: РИ - РГЭУ УРИНХФ, 2008. - 0,3 п.л.

---

1 См.: ГАРО. Ф. 826. Оп. 2.

2 См.: ГАРО. Ф. 829. Оп. 2.

3 См.: ГАРФ. Ф. 102. Оп. 116Ц130.

4 См.: ГАРФ. Ф. 124. Оп. 55.

5 См.: ГАРФ. Ф. 1791. Оп. 7. Д. 17; ф. 1791. Оп. 1. Д. 11Ц17.

6 См.: ГАРФ. Ф. 1788. Оп. 1, 2.

7 См.: ГАРФ. Ф. 1791. Оп. 6.

8 См.: ГАРФ. Ф. 1791. Оп. 6. Д. 363.

9 См.: ГАРФ. Ф. 1791. Оп. 6. Д. 363.

10 См.: ГАРФ. Ф. 1791. Оп. 6. Д. 363.

11 См.: ГАРФ. Ф. 1782, ф. 1790, ф. 1791. Оп. 2, 6, 7; ф. 5141.

12 См.: ГАРО. Ф. 196. Оп. 1.

13 См.: ГАРО. Ф. 835. Оп. 1, 2; ф. 863.

14 См.: ГАРО. Ф. 835.

15 См.: ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 58Ц61, 90, 94Ц97; ф. 393. Оп. 1.

16 См.: ГАРФ. Ф. А-353. Оп.1. Отдел законодательных предложений. 1917Ц1918 гг.; Оп. 2. Отдел личного состава и судопроизводства; Оп. 3. Инструкторско-информационный отдел. 1919 г.; Оп. 4. Инструкторско-информационный отдел. 1920Ц1922 гг.; Оп. 5. Отдел судоустройства и надзора. Материалы губернских и всероссийских съездов деятелей советской юстиции (1921Ц1923 гг.)

17 См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 44, 58, 65, 70, 72.

18 См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 31, 37.

19 См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 45, 15, 23, 31, 37, 44, 73, 74, 78.

20 См.: ГАРСПИ. Ф. 5. Оп. 1; Ф. 17. Оп. 4, 5, 6, 31Ц33, 85Ц87.

21 См.: Советская деревня глазами ВЧКЦОГПУЦНКВД. 1918Ц1939. Документы и материалы: В 4-х т. / Под ред. А. Береловича, В. Данилова и др. М., 1998. Т. 1. 1918Ц1922 гг.; УСовершенно секретноФ: Лубянка - Сталину о положении в стране (1922Ц1934 гг.). М., 2001. Т. 1.

22 См.: ГАРСПИ. Ф. 17.

23 См.: ГАРСПИ. Ф. 17. Оп. 2, 3, 5, 85, 87.

24 См.: ГАРСПИ. Ф. 17. Оп. 6, 31, 32.

25 См.: ГАРСПИ. Ф. 17. Оп. 4, 31-33.

26 См.: ГАРСПИ. Ф. 17. Оп. 33, 85.

27 См.: ГАРСПИ. Ф. 17. Оп. 5.

28 См.: ГАРФ. Ф. 1788. Оп. 1.

29 См.: ГАРФ. Ф. 6978. Оп. 1, 2.

30 См.: ГАРФ. Ф. 1790.

31 См.: ГАРФ. Ф. 1791. Оп. 6, 7.

32 См.: ГАРФ. Ф. 1782.

33 См.: ГАРФ. Ф. 5141.

34 ГАРФ. Ф. 1800. Оп. 1.

35 См.: ГАРСПИ. Ф. 17. Оп. 1а; Ф. 5. Оп. 1.

36 См.: ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 54Ц56, 78, 79, 98.

37 См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 4.

38 См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 11, 20, 44, 58, 65, 72.

39 См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 70.

40 См.: Письма во власть. 1917Ц1927 гг. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям / Сост.: А.Я. Лившин, И.Б. Орлов. М., 1998; Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918Ц1932 гг. М., 1997.

41 См.: Сенчакова Л.Т. Приговоры и наказы крестьян Центральной России. 1905Ц1907 гг.: Сборник документов / Под ред. В.П. Данилова и А.П. Корелина. М., 2000.

42 См.: Журнал Министерства юстиции.

43 См.: Правительственный вестник, Вестник Временного правительства.

  Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по юридическим наукам